Волаглион. Мой господин. Том 1

Сара

Гибель тела. Отсоединение души. Смерть...

Я ощущаю все это так же отчетливо, как поток сырого подвального сквозняка на коже. Человек остывает, размягчается подобно траве. Из его чакр расползаются цветные нити. Они одолевают притяжение и взлетают, ведомые неизвестной нам — живым и не очень — силой, стремятся в таинственный мир, где вечный рассвет и лето. Возможно, и мрак... Но я надеюсь на лучшее. Надеюсь, что «лучшее» существует.

Я держу пальцы на висках девушки и читаю заклинание, однако ее прехорошенькое личико — безжизненно. Глаза окровавлены. Губы высохли. Веки набухли. Она уходит. Свет ее души разрывает темноту, но не покидает комнаты, неуверенно ютится, замирает под потолком. Возможно, благодаря моим усилиям, или ее собственному нежеланию уходить. Я не уверена.

Когда мы видим недолгим умершего, он ведь еще с нами, понимаете? Да, не двигается. Да, не говорит. Но он здесь: кто-то тих, неподвижен и напуган, не хочет идти дальше; а кто-то перемещается по комнатам, касается родных и близких, прощается. Это необычное движение. Нечто вне понимания. Душа, которую ничего не держит, подобно этому дому, бродит сразу в нескольких измерениях, слышит голоса и тянется к ним, или боится, и остается на месте.

Ей не больно. Просто волнительно. Живым куда хуже. Ведь смерть человека — конец света для того, кто его любил.

— Сделай же что-нибудь! — завывает Рекс.

Остальные его всхлипы с трудом удается разобрать. Кроме обвинений в смерти Инги. Их-то я расслышала. Рекс обвиняет меня. И Рона. Его почему-то больше. Видимо, из-за личных обид, что не удивительно, ведь у Рона достаточно причин злиться на мир, а Рексу не понять той глубокой боли, которая сидит в вечно недовольном сожителе. Так устроены люди. За их мелкими раздражениями скрывается куда больший смысл, но кто станет его искать? Все жалеют лишь себя.

Правда, сейчас я лично готова пожалеть Рекса: он опустошен, он злится, он в отчаянии, он мечтает очнуться. Неумолимо подкрадывается еще один удар в его судьбе. Еще одно звено, ведущее к безумию. Еще одна потеря.

Бледное лицо Рекса вибрирует вдоль моего зрительного нерва, брови дрожат, отражая мельчайшее изменение в мыслях — они самая выразительная часть лица: отточенные, высокие и красноречивые. Само же тело Рекса, будто сделано из камня: негибкое, поджарое и спортивное. Только волосы всегда взъерошены, потому что почти каждое движение он сопровождает запусканием ладони в свою черную гриву.

На смуглой скуле замечаю кровоподтеки от драки. Хочется задуматься, почему он не дал наемнику выстрелить в меня...

Неуместные мысли. На руках умирает девушка. Над головой — от горя выворачивается ее жених, требуя и умоляя, ведь откуда же ему знать, насколько сложно, почти невозможно, выполнить его желание. Как ни странно, а я до слез хочу помочь. Во-первых, Рекс меня спас; во-вторых, девочка ни в чем не виновата (в отличие от меня); в-третьих... о, честное-честное слово... я устала от крови в этом доме, от запаха скорби и страданий.

— Сара! — стонет Рекс сквозь зажатый рот и панически закидывает голову, каким-то ему одному свойственным движением.

Я шикаю. Рекс отворачивается, потом бросает в стену стеклянный флакон и продолжает бушевать. Неисправимый мужчина. Мне и самой хочется разнести полки — на них тонны снадобий, но не одного заживляющего раны. Кому их заживлять?

Кладу Ингу затылком на свои колени и погружаюсь пальцами в ежевичные волосы, шепчу заклинание. Ничего не происходит. Бреду ногтями по позвонкам на шее, продавливаю и шепчу вновь. И ничего. Чувствую ладонь Рекса на плече, она одергивается, когда раздается хруст — это я безуспешно попробовала восстановить сломанные кости несчастной.

Инга бездвижна. Но я ощущаю в ней жизнь так же ясно, как кислород вокруг; душа ее толчками поднимается (не сегодня!), пульсирует как красное солнце на закате.

История ее — завершена. На земном свитке закончилось отведенное место. Я хочу приклеить к нему дополнительный моток бумаги, однако боюсь, ведь это будет уже совсем другая история. Искусственная жизнь. Травма похуже смерти. Когда ты не можешь познавать мир во всей полноте. Многие скажут, что это дар. Нет... Проклятье. И я делюсь своей бедой с остальными.

Ударяю кулаком о доски, провожу левой ладонью по лбу.

Жарко...

Правой — по щеке девушки.

Холодная, как метель...

Заглядываю в ее лицо, ищу знак, который указал бы, что есть другой выход — не тот ужасный, что остался, — однако, знака нет. В моей жизни вообще отсутствует помощь свыше. Сколько себя помню, всё жду, что мне укажут, в правильном ли я направлении движусь, не совершила ли непоправимую ошибку... Тайна миссии заковала меня в железобетонную конструкцию. Боль прошлого въелась так глубоко, что я не могу о ней говорить.

Воспоминания, воспоминания... Каждый раз, когда слышу поскрипывание веревок — бросает в дрожь. Это был мой выбор. Мой...

Имею ли я право, лишить выбора Ингу? И ради кого? Ради Рекса?

Голубые глаза его смотрят отсутствующим взглядом, челюсть будто свело от продолжительных криков. Он и вздохнуть уже неспособен. И смотрю я дольше необходимого, размышляя о том, возбуждал ли хоть кто-то во мне более острый интерес, чем Рекс?

Взгляд Рекса уничтожает. При нем я теряю нечто важное, нечто, дающее мне силу и власть, и панически стараюсь это «нечто» вернуть. Даже сейчас. Когда на руках умирает человек.

По моей ли вине? Да, думаю, да.

Если бы я не задержала Ингу, она бы спокойно ушла и, вполне возможно, не вернулась. Самое горькое — все было зря.

Что ж, пришло время зафиксировать мое разочарование: сила Рекса как покинула его от горя, так и вернулась. Как не тормоши, все прахом. Не парень, а головная боль. Непробиваем! Напоминает мифическую гидру, сколько голов не отруби, отрастают новые — сколько ни бей Рекса, и кусочка не отломится от его каменной сущности.

Никогда не сталкивалась с таким энергетическим сопротивлением. Утешает лишь то, что смысла издеваться больше нет, придется искать другой способ, но как успеть (адская бездна!) до возвращения господина?

У меня всего месяц. Или два... И один-единственный шанс.

Рекс падает на колени, подползает и гладит Ингу. Будь я слепа! Специфичное зрелище.

Он хватается за мою руку, немигающе всматривается в глаза, передавая неописуемую, невыносимую и, без сомнений, вечную ненависть, которая вдруг выбивает мою замученную совесть из колеи.

Он помешал наемнику застрелить меня.

Он спас мне жизнь. Несмотря на то что я забрала — его.

Отматываю назад десяток минут, и внутри все сжимается.

Мы сидим, застывшие. Я так устала от злобы в лице Рекса, что готова облегчить его страдания, готова попробовать растянуть кусок пергамента, отведенного на жизнь девушки, когда сама отдала бы всё за собственную смерть...