Волны святого волшебства

Глава пятая

Вдруг случилось нечто странное. Это поняла даже Анжела, хорошо сознающая собственную неопытность. Их глаза встретились.

Фил Боргес выглядит действительно как сам дьявол, подумала она в замешательстве. Сильный дождь придал его волосам вороной блеск. Влажные скулы выделялись особенно дерзко. Его глаза щурились сквозь капли дождя, повисшие на ресницах…

От этих прищуренных, остановившихся на ней со странно напряженным выражением глаз что-то у нее внутри затрепетало. Она почувствовала, как ее дыхание участилось. Ей стало страшно и неуютно, и она поднесла руку к горлу.

Фил продолжал молча разглядывать ее. Он выглядит почти шокированным, подумала она, шокированным и сердитым.

Анжела вдруг поняла, что ей хочется потрогать его лицо, погладить резкие морщины вокруг внимательных глаз, снять напряжение со рта, коснувшись его своими губами…

Она порывисто вздохнула. О чем она только думает!.. С другой стороны, абсолютно неясно, как вести себя с таким дьявольски искушенным мужчиной, как Фил Боргес. Ее единственная и притом неудачная мысль о любви должна была бы насторожить ее. Но у нее не было ни опыта защиты, ни способности восстанавливаться после ущерба, который он, несомненно, мог нанести. Она была слишком уязвимой, а Фил Боргес слишком взрослым.

— Не надо на меня так смотреть! — сердито сказала она.

Он не стал притворяться, что не понимает, и лишь прошептал ее имя. Но не попытался дотронуться до нее.

Анжела резко отвернулась.

— Почему мой отец называл вас дьяволом? — спросила она.

Фил поколебался.

— Кто знает…

Она снова повернулась к нему, ее глаза стали жесткими. — Вы знаете. Он пожал плечами и усмехнулся.

— Мы не сошлись в приоритетах. Анжела покачала головой, отвергая уклончивый ответ.

Волны святого волшебства.

— Зачем вы говорите «приоритеты», если имеете в виду принципы? Моральные принципы! — накинулась она на него.

Он задумчиво смотрел в ее разрумянившееся лицо.

— Вы полагаете, я это имел в виду? — медленно сказал он.

— Вы знаете, что это так, — презрительно промолвила она.

— Интересный вывод. — Его голос стал мягче. — Однако с чего вы взяли?

На этот раз Анжела без смущения встретила его взгляд.

— Я сужу но вашему обращению со мной. На его лице отразилось недоумение.

— Вы имеете в виду то, что я вытащил вас из миссии, которая должна была вот-вот уйти под воду, в то время как ваш морально безупречный отец бросил вас на произвол судьбы?

Это был, несомненно, сильный удар. Анжела вызывающе вздернула подбородок, не желая обнаруживать, как ее задело упоминание о равнодушии Уинстона.

— Я, скорее, имела в виду то, как вы хулиганили и запугивали меня по пути сюда, — сказала она. — А еще вашу невыразимую наглость. Вашу грубость. Особенно прошлым вечером.

— Ага. — Фил Боргес мягко усмехнулся. — Вот как. Так в чем же дело, милочка? — ядовито спросил он. — Вы в гневе от того, что я поцеловал вас прошлым вечером? Или от того, что я не пошел дальше?

У Анжелы перехватило дыхание. Впервые в жизни она почувствовала такой приступ ярости, что несколько секунд буквально не видела ничего перед собой из-за кровавого тумана, застлавшего ей глаза.

— Как вы смеете!

— О, я смею, — холодно ответил он. — А что, разве есть другие причины? Я почему-то так не думаю.

— Что?!

Он взял ее за предплечье, и довольно крепко.

— Послушайте меня, Анжела, — мрачно сказал он. — Последние пять лет вы жили неестественной жизнью. Конечно, на это надо сделать скидку. Но вы не ребенок, что бы там ни говорил вам Уинстон Крей. Вы больше не имеете права вести себя как маленькая девочка.

Анжела свирепо глядела на него. Она была вне себя.

— Что вы имеете в виду? — с ненавистью огрызнулась она.

— А то, что мне совершенно не нужна в доме ломака, действующая на нервы себе и другим, — грубо сказал он.

Она лишилась слов.

— Усвойте это. Я не святой, а в вас полно сексуальных эмоций, ожидающих своего часа. И объекта страсти, я бы сказал, — добавил он небрежным тоном, после чего у Анжелы вспыхнуло такое дикое желание ударить его, какого она в жизни еще не испытывала. Она незаметно сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

— Вам поздновато начинать эксперименты, дорогая, — продолжал он. — Сочувствую, только вот вам совет: не экспериментируйте со мной.

Анжела резко шагнула вперед. Она пылала от стыда, но негодование было сильнее.

— Уж не хотите ли вы сказать, что это я вас поцеловала прошлым вечером?! — крикнула она срывающимся от гнева голосом.

На мгновение Фил опешил. Он опустил руки.

— Нет, — спокойно ответил он. — Но это входило в предупреждение, которое вам было сделано. Как я сказал, я не святой. И между нами есть определенного свойства притяжение. Подозреваю, что довольно сильное.

Анжела была потрясена. Она издала слабый, нечленораздельный звук.

Фил Боргес между тем продолжал: — Не смотрите на меня так. В этом нет ничего особенного. Если бы вы жили в реальном мире, то знали бы, что так случается сплошь и рядом. Вот почему на самом деле вам нужно экспериментировать, чтобы научиться отделять хорошие флюиды от плохих. Только сделайте милость, не начинайте, пока не уедете отсюда, — закончил он усталым голосом. Анжеле хотелось завыть.

— Я ничего не начинала! — закричала она. Он отступил от нее с кривой улыбкой на лице.

— Не нарочно, согласен. Но начали.

— Как?!

— Можно одеться мальчиком, можно спрятать волосы и надеть одежду, которая вам велика, но все это не изменит манеры двигаться. — Анжела уставилась на него. — И реакции мужчины на эту манеру, — нарочно добавил Фил Боргес.

Она снова вспыхнула и опустила глаза под его спокойным взглядом. На глазах выступили слезы, и она сердито смахнула их.

Он шагнул было к ней, но резко остановился. Ей послышалось, что он тихонько выругался.

Анжела проглотила слезы и надменно вздернула подбородок.

— Если у вас ко мне такие чувства, почему же вы мне не позволили улететь с синьориной Мартинес? — осведомилась она дрожащим голосом.

Фил вздохнул.

— Вертолет и так был опасно перегружен.

— Но Регина Вернер не хотела уезжать, — настаивала Анжела. — Я могла бы занять ее место.

После короткой заминки он быстро сказал:

— Это особый случай. Сильвия хотела, чтобы Регина была под рукой в больнице на случай каких-нибудь осложнений.

В его тоне было что-то, внушавшее Анжеле недоверие. Но, сказала она себе, если не верить ему, то какие другие причины могли заставить его удерживать ее на фазенде? Из всего, что он наговорил, было ясно, что ей лучше всего как можно скорее убраться с его дороги.

Однако прежде чем она собралась бросить ему вызов, он мрачно сказал:

— Но если бы здесь возникла критическая ситуация, вы были бы первым пассажиром вертолета на Санта-Круз, поверьте мне.

Кто-то позвал его из дома. Он повернул голову и ладонью пригладил мокрую шевелюру.

К своему ужасу и изумлению, Анжела почувствовала, как от этого жеста дрогнуло ее сердце. Волна желания вдруг затопила ее. Она задрожала и опустила глаза. Наверное, Фил Боргес знал, что говорил, когда упоминал о сильном влечении, со страхом подумала она. Это было унизительно.

Хриплым, неузнаваемым голосом она произнесла:

— А пока что я постараюсь пореже попадаться вам на глаза.

Он оглянулся на нее. В его глазах мелькнули искорки веселья. Она ненавидела этот его циничный взгляд.

— Что ж, попробуйте.

Но прежде чем она успела потребовать объяснений, он убежал. Его башмаки торопливо простучали по каменному полу. Анжела осталась, глядя ему вслед со смешанным чувством гнева и трепета. Затем медленно последовала за ним в дом.

В этот день она его больше не видела. Ей не было нужды стараться не попадаться ему на глаза. Как сказала Анна, сеньор уехал на плантацию оценивать ущерб и искать людей, изгнанных наводнением из своих домов.

В течение всего дня они стекались на фазенду, грязные, несчастные, напуганные и истощенные. Анна поддерживала кухню в постоянной готовности, и Анжела предложила ей свою помощь, видя, что та буквально валится с ног от усталости. Поток беженцев не иссякал.

— Сегодня ночью будет еще хуже, — сказала Анна, глянув в окно на серо-стальные тучи.

Сердце у Анжелы упало.

— Откуда вы знаете?

— Я не знаю, — честно сказала Анна. — Но так написано в последней записке сеньора.

Она показала на пару вновь прибывших, съежившихся в своих одеялах над мисками с фейжоадой.

— Ее принесли братья Монтейро. Сеньор собирается отправиться в бухту Галисия посмотреть, не осталось ли там пострадавших. Он вряд ли сегодня вернется.

Анжела вздрогнула. Сама она ни за что не отправилась бы снова в эту штормовую пустыню. Безусловно, Фил Боргес — храбрый человек. В эту жуткую погоду он находится где-то вне дома, пытается спасти жизни людей, которых едва ли знает. Так же, как спас и ее. Это сильно мешало ненавидеть его, как следовало бы. Она снова вздрогнула.

Анна посмотрела на нее с добротой и сочувствием.

— С ним ничего не случится, с сеньором. Он проделывал это много раз, — сказала она, неверно истолковав выражение лица Анжелы. — Его всегда зовут, когда люди теряются в лесу. Он сумеет о себе позаботиться.

— В этом я не сомневаюсь, — бросила Анжела. — В жизни еще не встречала столь самонадеянного человека. Самонадеянного, циничного и с куском льда вместо сердца.

Анна подняла глаза к потолку.

— Г-м-м… — уклончиво произнесла она. — Так вот, поскольку о его возвращении не было речи, обед — полностью на ваше усмотрение. Когда прикажете подавать?

Анжела отвергла самую мысль об обеде. Она делала все, что могла, для беженцев. Когда же стало ясно, что она настолько нервничает, что от ее помощи получается больше вреда, чем пользы, она ушла из кухни и отправилась бродить по главному зданию, заглядывая в пустые комнаты, доставая книги с полок, не в силах успокоиться.

Наконец она вернулась в свою комнату. Конечно, заснуть не удастся, но можно хотя бы поиграть с котенком, думала она. Она уступила ему свою постель для дневного отдыха.

Однако, войдя в комнату, она увидела на прикроватном столике белый конверт. Сердце у нее остановилось. Мог ли Фил Боргес написать ей? Сожалел ли он о своей грубости? Или хотел выразить что-то такое, что не мог сказать в лицо?

Мысль была странно тревожной. Анжела дотронулась до конверта так, словно это была спящая анаконда. Котенок поднял голову и сонно взглянул на нее.

Девушка взяла конверт в руки и осмотрела его. Он был надписан аккуратным, чуть старомодным почерком, который — Анжела была почти уверена — не мог принадлежать нетерпеливому, резкому Филу Боргесу. С одной стороны, это успокаивало, С другой — разочаровывало. Недовольная собственной противоречивой реакцией, Анжела быстро вскрыла конверт.

Она сразу взглянула на подпись. Письмо было от Регины Вернер. Она нахмурилась.

«Моя дорогая девочка!

Я чувствую себя очень неловко, оставляя тебя одну на фазенде Боргес. Анна — хорошая женщина, но она всецело предана Филу Боргесу. На нее рассчитывать нельзя. Полагаю, что в отсутствие твоего отца предупредить тебя — мой долг».

Анжела насмешливо фыркнула. Итак, Регина тоже предупреждает ее. Интересно, что бы подумала миссионерша, если бы узнала, что первым пришло предупреждение Фила Боргеса, и было очень красочно иллюстрировано.

Она перевернула письмо Регины. Почерк стал острее, четче, словно писавший тщательно взвешивал каждое слово.

«Я знаю, что твой отец считает Фила Боргеса большим грешником», — продолжала Регина.

Анжела вздохнула. Письмо выпало из ее внезапно ослабевших рук. «Большим грешником». Она, должно быть, слышала слова Уинстона. Именно это она пыталась припомнить в лесу, когда Фил сказал, что карта принадлежит ему. Теперь это вспомнилось. Она еще порылась в памяти.

«Профессионал-соблазнитель». Вот что тогда сказал отец.

Анжела вздрогнула. Ей было так легко представить себе все это. Но ведь Фил Боргес не пытался соблазнять ее, разве не так? Он ее предупредил и, предупреждая, он с ужасающей наглостью показал ей, как легко она может пасть перед его натиском.

Не просто профессиональный соблазнитель, но тип, которого отвергла собственная семья, оплатив его изгнание из Рио. Фазенда Боргес, очевидно, сыграла роль отступного.

Хорошенькое отступное, криво улыбнулась Анжела, оглядывая обстановку, приобретенную тремя поколениями. Что же он такого натворил? Она возвратилась к письму Регины.

«После той истории с его невесткой ни одна женщина, имея дело с ним, не может быть спокойна за свою репутацию».

Его невестка? Анжела была ошеломлена.

«У него нет никакого уважения к невинности. Он уже дал пищу для болтовни, проведя с тобой ночь в джунглях. Боргеса это, конечно, не беспокоит. Ему наплевать, что скажут люди. Но твоему отцу не наплевать, и другим тоже. Так что, пожалуйста, будь осторожна, дорогая детка. В ближайшие несколько недель ты сделаешь выбор, который повлияет на все твое будущее. И за неверный выбор тебе придется расплачиваться до конца жизни».

Вместо подписи была взволнованная закорючка.

Его невестка! Анжела покачала головой. На него не похоже. Он, конечно, жестокий, насмешливый, немилосердно бесчувственный мужчина. Но он не подлец. Где-то в самой глубине души она чувствовала, что это так.

Значит, если все, что написано в письме, — правда, а в этом, похоже, никто не сомневается, то могла быть только одна причина.

— Он, должно быть, безумно любил ее, — сказала она вслух.

И тогда семья изгнала его.

Письмо, порхая, слетело на пол, когда Анжела встала и подошла к окну. Уж она-то знала кое-что относительно семейного отвержения. И она была не склонна безоговорочно осуждать Фила Боргеса только за это, А что до всего остального, то Регина сумела поставить ему в вину только безразличие к чужому мнению.

Анжела беспокойно ходила, поглядывая наружу, в залитую дождем тьму.

Идет ли он под дождем, замерзший и усталый? Или раскинул свою палатку и угощает бобами какую-нибудь сироту?

Неожиданный взрыв эмоций потряс ее мысли. Анжела судорожно вздохнула. Она отпрянула от окна, словно обжегшись, чувствуя, что вся дрожит.

— Я ревную, — сказала она вслух. — Ревную, О Господи, что со мной происходит?

Она схватила спящего котенка в охапку и почти что вылетела из комнаты.

Фил, вошедший в гостиную часом позже, обнаружил ее свернувшейся клубочком в кресле и читающей затрепанный роман в мягком переплете.

Увидев ее, он в удивлении остановился. Анжела подняла голову. Встретив его взгляд, она слегка покраснела и сказала лишь:

— Вы в порядке? Как там дела? Он пожал плечами и прошел к бару.

— Сыро и холодно. Похоже, что Галисию все покинули до того, как вода поднялась. — Он налил себе добрую порцию выпивки. — Никаких признаков того, что Уинстон там был.

— Ох! — Анжела чуть не подскочила. До нее вдруг дошло, что он, должно быть, искал ее отца. — Н-но вы думали, он мог там быть, да?

Фил повернулся к ней со стаканом в руке.

— Вы не очень хорошо знаете его, правда? — с любопытством спросил он.

Анжелу задел такой тон. Она вздернула подбородок.

— Я знаю его настолько хорошо, насколько он позволяет, — с достоинством ответила она.

— Ну да, я так и думал.

Он посмотрел на бледно-золотую жидкость в своем стакане и задумчиво поболтал ее.

— Он ведь вам ничего не говорит? Я имею в виду насчет того, что делает и куда идет?

Анжела кивнула.

— Ничего. Он сказал, что если я чего-то не буду знать, то и не буду тратить время, чтобы думать об этом. — Она внезапно рассмеялась. — Отца ужасно беспокоит, что люди тратят время. Он считает, я трачу слишком много времени, рассказывая детям разные истории, вместо того чтобы только учить их географии. А что до историй, то мне говорили… впрочем, это все пустяки.

Фил рассеянно улыбнулся. Его глаза изучали выражение ее лица.

— И он никогда не упоминал обо мне? Анжела покачала головой.

— Я же сказала: он мне ничего не говорил. Думаю, он боялся, как бы его слова не обернулись против него, — сказала она с невольной тоской и добавила: — Он говорит, что мир полон предателей:

— Включая вас? — недоверчиво протянул Фил.

Анжела закусила губу. Отец не проявлял подозрительности к ней, пока она не заявила о своем намерении покинуть маленькую миссию. Она сказала ему, что чувствует себя здесь как в ловушке и отчаянно хочет вернуться во внешний мир. Именно тогда он начал все скрывать от нее.

— Он становится очень нетерпим к людям, которые хоть в чем-то не разделяют его взглядов. Фил слегка усмехнулся.

— Становится? Я что-то не помню, чтобы он когда-нибудь был терпимым.

Анжела заинтересовалась.

— А вы давно его знаете?

— Дольше вас, если вы встретились с ним только пять лет назад, — с кислой миной сказал Фил. — Ведь он прибыл на территорию лет пятнадцать назад. Разумеется, в то время я еще не был владельцем этой земли. Но я часто сталкивался с ним, когда он корчевал сельву, чтобы выращивать помидоры.

Он слегка осклабился.

— Надо сказать, я его отговорил.

Анжела была поражена. За все это время, что она провела с отцом, ей ни разу не удалось отговорить его от задуманного. Она так и сказала.

Фил оперся на стол красного дерева и с любопытством поглядел на нее.

— А зачем вы вообще сюда приехали? — резко спросил он.

Она не была готова к прямому вопросу. Сердце у нее сжалось.

— Долгая история, — уклончиво ответила она.

Фил посмотрел в темноту за окнами. Ветер снова усилился, заставляя бугенвиллеи вокруг дома трещать и дребезжать, словно снаружи происходила пляска скелетов. Его губы скривились в усмешке.

— Ночь тоже будет долгой. И я никуда не тороплюсь.

Анжела поглядела на него. Он держал одну руку в кармане, небрежно распахнув свободную хлопковую куртку. Брюки, рубашка и сама куртка были перепачканы зеленью и покрыты пятнами там, где они промокли от ливня и потом высохли. Ясно, что он с утра не брился, и теперь его подбородок был черен от дневной щетины. Он выглядел настоящим бандитом — закоренелым, неисправимым и очень опасным. И самым опасным казалась насмешливая теплота в его глазах, глядящих на нее в ожидании ответа.

Анжела окончательно только сейчас поняла, до чего же привлекателен этот человек. До чего же привлекателен для нее, поправила она себя.

— Ну? — Он лениво наблюдал за ней. — Вам было сколько? Восемнадцать?.. Немного поздно, чтобы убежать из школы. Так откуда вы убежали?

Ее сердце подступило к горлу. О, он все видел, этот смеющийся, беззаботный бандит.

— Откуда вы знаете, что я от чего-то бежала? — тупо спросила она.

— Уинстон — очень горькое лекарство, принимать которое можно только с отчаяния, — цинично объяснил он. — Так что там было? Провал на экзаменах? Или неудачная юношеская любовь?

Она ничего не сказала. Она была уверена, что никогда об этом не скажет. Но его глаза сузились.

— Ага, вот оно что. — Он осушил свой стакан, наблюдая за ней. — Так что наделал парень? Подвел вас со свиданием? Не оказался ли Уинстон Крей с джунглями Амазонки слишком сильнодействующим средством?

Ленивый, небрежный допрос разозлил Анжелу. Но это было кстати, так как помогло ей преодолеть замешательство. Она неприязненно взглянула на него.

— Парень жил в одном доме со мной и рассчитывал, что я стану его любовницей, — честно ответила она.

Брови Фила удивленно взметнулись вверх, И Анжела почувствовала некоторое удовлетворение. В конце концов, он все же не знал о ней всего, что следовало бы знать, подумала она.

— Всякий раз, когда его жена была в отъезде, — хладнокровно закончила она.

К нему сразу вернулось самообладание. Он поставил стакан на место.

— Неприятно, — спокойно сказал он. — Полагаю, вы любили его.

Анжела невольно покраснела. Он ухмыльнулся той самой кривой ухмылкой, в которой столько же цинизма, сколько и веселости.

— Ну, конечно, любили. Объяснения в любви так опьяняют в восемнадцать… Особенно когда любовь запретная — Его голос звучал задумчиво. — И все же я считаю, что Амазонка — это уж слишком.

Она пожала плечами.

— Моя мать умерла, когда мне было двенадцать. С тех пор я жила в семье у дяди. Они были добры ко мне, но… О, вы понимаете! Они не знали, что со мной делать. У меня не было денег, а они жили по своим доходам, и я для них была обузой. Когда Уинстон явился с предложением присоединиться к нему… — Она снова пожала плечами. — Ну, он ведь мой отец. Он сказал, что любит меня и что настало время нам узнать друг друга. Это звучало достаточно веско.

Последовало недолгое молчание, затем Фил сказал без всякого выражения:

— Я вижу, что из этого вышло.

Он отвернулся от нее и снова наполнил свой стакан.

— Когда вы обнаружили, что все это далеко от идеала?

Анжела задумалась.

— Трудно сказать. Это было не то, что я ожидала — но ведь я и не знала, чего надо ожидать, поэтому не очень беспокоилась. Мне нравилось учить детей. И нравились другие люди в миссии.

Она помолчала.

— Я думаю, дело в том, что Уинстон никогда… никогда не уважал никого из окружающих. Вначале у нас остановился один антрополог. Это он показал мне вашу карту. Как — только отец узнал о нашей дружбе, он вышвырнул его вон.

— Джеймс Портер, — сказал Фил. — Меня удивляет, почему он никогда не упоминал о вас. Я думал, Уинстон вышвырнул его еще до вашего появления.

Анжела широко открыла глаза.

— И поэтому он был в таком бешенстве от того, что я увидела карту?

— Полагаю, что так.

Фил говорил ровным голосом, но у девушки создалось впечатление, что под этой сдержанностью глубоко запрятано сильное чувство. Она бросила на него осторожный взгляд.

— Так кто же еще? — поинтересовался он. — Уинстон, дети, чернорабочий. И вы больше никого за пять лет не видели? Даже Регину?

Анжела покачала головой.

— Была еще одна учительница из деревни — Тереза. Она приглядывала за самыми маленькими и перевозила детей через реку. Она была очень забавная. Уинстон сказал, что в ней много фривольного, и уволил ее.

— Такие личности… — пробормотал он.

— Что? — настороженно переспросила Анжела.

— Не обращайте внимания. Ничего существенного. Так как насчет Регины?

— Он говорил про доктора Вернер, — призналась Анжела. — Но не одобрял ее. Он считал, что она слишком въедливая.

— Вот здесь я единственный раз соглашусь с ним, — сказал Фил. — Будь моя воля, я бы эту женщину на порог не пустил. А как вы с ней поладили?

Анжела чуть призадумалась.

— Полагаю, что нормально. Хотя она, конечно, очень интересовалась мною.

— Ну, еще бы. — Он тяжело вздохнул. — О Господи, за какие грехи Ты послал ее и Уинстона Крея на мою территорию? Братья в Сьюдад-Вер-де просто ангелы, и медицинская миссия вверх по реке работает замечательно. А мне достались пламенный средневековый проповедник и любопытствующая старая ведьма.

Он выглядел так кисло, что Анжела невольно рассмеялась. Это было не очень-то почтительно по отношению к Уинстону, и она тут же оборвала смех. Но, несомненно, в его шутке была солидная доля правды.

Фил подошел к ней и присел на ручку кресла. Он изучал ее лицо, покачивая ногой. В его темных глазах снова светилось тепло.

— Вам надо почаще смеяться, — сказал он наконец. — Тогда видно, как вы на самом деле молоды. Надеюсь, с вами она не справилась. Ее любимый конек — обличать мой безнравственный образ жизни. Боюсь, вам тоже пришлось об этом услышать. Но, по правде говоря, ее мнение гроша ломаного не стоит. Надеюсь, она вас не убедила?

— Что? — Анжела вздрогнула. — О нет.

— Не допрашивала вас с пристрастием насчет нашей ночи вдвоем в лесу?

Анжела испугалась. Она вспомнила письмо Регины и невольно покраснела.

— Ну… — неуверенно начала она.

— Скажите мне правду, Анжела, — тихо попросил он.

Она смущенно потупилась.

— Ну, в общем, нет. Но она мне написала, чтобы… предупредить меня.

— Насчет меня?

Она кивнула, не в силах говорить. Он тихонько выругался.

— Полагаю, что можно было ожидать чего-нибудь в этом духе. Единственное, что меня удивляет — как она вообще решилась оставить вас здесь. Видимо, она считает, что дочь миссионера способна дать мне отпор, — сухо сказал Фил. — Впрочем, я бы не удивился, если бы она велела вам попытаться благотворно повлиять на меня.

Вспомнив намеки в медпункте и подтекст письма, Анжела вздрогнула и отвела глаза.

Фил неверно истолковал это действие. Испуганный взгляд Анжелы заставил его снова расхохотаться.

— Совершенно верно, — сказал он, потрепав ее холодными пальцами по пылающей щеке. — Не стоит даже пробовать. Я давно уже миновал точку спасения по дороге в ад.