Волшебные приключения Выдры и кобеля (СИ)

Отступление 2

Он встретил ее.

Это было неожиданно, но едва он ее увидел, то почувствовал — это она. Узнать отголосок ее силы было легко, ситуация, в которой они столкнулись, была в этом контексте забавной, но самым интересным было не это.

На ней было ожерелье.

Так удачно открытое воротом рубашки, в его глазах оно буквально лучилось силой и могуществом, искрило на ее груди энергией достаточно древней, чтобы у него мимо воли сжались пальцы от желания сорвать столь могущественный артефакт и присвоить, забрать себе в коллекцию, вплести в свою сеть.

Он даже не сразу понял, что украшение кажется ему смутно знакомым. Будто он уже давно, очень давно по меркам своей жизни знал этот артефакт. Вот только откуда?

Он точно не мог оставить это просто так. То, что эта ведьма разрушила одну из его нитей, как-то быстро отошло на второй план, уступив любопытству, овеянному подступающей жадностью. Он должен, просто обязан узнать, что это за артефакт и откуда он о нем знает. Поэтому, отложив все дела, он вернулся в свой дом и закрылся в библиотеке, заново отыскивая то, что встречал уже однажды. Книгу за книгой, тетрадь за тетрадью, он впитывал снова когда-то полученные знания гримуаров и чужих дневников, и искал одно единственное ожерелье среди массивов этой информации.

И вскоре нашел.

«И за сим пленили мы ведьму, заклинавшую духов и приручавшую демонов, связали и сковали ее. В неистовстве своем она билась в цепях, и рот ее изрыгал проклятия, что должны были пасть на нас и наши семьи, а в глазах ее пылал огонь Преисподней. Хотели жечь ее, очистить священностью пламени пропащую душу, но чародей, что помогал нам ее сковать, да защитил от проклятий тьмы силой своей, сказал, что казнить ее надо по ихнему, чародейскому закону. Я и еще трое добровольцев помогали ему нести ведьму в место, где он сковал ее своим колдовством, запечатал своими чарами на веки вечные. Там, средь мертвых камней у бушующего прибоя, теперь ее темница во веки веков. Душу же ее темную, злом и ненавистью пропитанную, вселил он в ожерелье ее любимое, и разделил то ожерелье с ведьмой да браслетами, что теперь ее кандалы, пока не вернется ожерелье на шею ее. Ожерелье же отдал семье моей, от сил чародейских свободной вот уже десять поколений, на хранение, ибо я и мои потомки не сможем воспользоваться проклятой силой, в ожерелье том заключенной, пока лежит его хозяйка в своей вечной темнице».

Запись в дневнике столь старом да ветхом, что он перелистывал его страницы специальным пинцетом, предварительно надев защитные перчатки и дыша через раз — тетрадь в потертом, потрескавшемся кожаном переплете к нему попала уже в критическом состоянии. Но на соседней странице была зарисовка — простые линии угольком, кое-где усиленные чернилами. Рисунок был потертым, по линиям проходили разрывы старой бумаги, но то самое ожерелье было достаточно узнаваемым. По крайней мере, для него.

Энорэ отложил пинцет, откинулся на спинку глубокого кресла и прикрыл веки.

Артефакт, наполненный магической энергией, и связанный с нетленной, могущественной ведьмой, что питает его своей Силой. И будет питать, пока этот самый артефакт не вернется к ней.

— Это же… идеально, — прошептал колдун, не открывая глаз. — Идеально для меня.

Теперь в его жизни появилась новая цель.