Вовлеченные в грех

Глава 13

Энн шагала по узкой тропинке, подводившей к гостинице со двора. Она брела по ней по просторным полям, потом через лес, пока голодный желудок не потребовал, чтобы она вернулась. Сегодня утром она прошла много миль, но ни прекрасные пейзажи, ни физическая нагрузка не могли отвлечь ее от мыслей о Девоне.

Раньше все ее мысли были только о свободе и независимости. Теперь она думала только о нем. За последние три дня Девон полдюжины раз признался, что скучает без нее. И всякий раз его слова и согревали сердце Энн, и одновременно заставляли его болезненно сжиматься. Она должна помнить, что это ничего не значит. Она больше не наивная молодая леди, которая могла бы принять эти слова герцога всерьез и думать о совместном многообещающем будущем, браке и детях. Все покровители поначалу очарованы своими любовницами, но потом интерес ослабевает. Если она будет руководствоваться разумом и контролировать свое сердце, она может спастись.

Постучав ногами по плитняку, чтобы сбить грязь с ботинок, Энн вошла в гостиницу и сняла перчатки.

— О, вот вы где, мадам! — бросилась к ней одна из служанок и торопливо присела в поклоне. — К вам посетитель. Ждет в гостиной.

Это, наверное, Девон. У Энн заколотилось сердце, отказываясь подчиняться контролю, но когда она открыла дверь в гостиную, то увидела украшенную розами шляпку и черные кудряшки. Ноги Энн словно приросли к полу.

Сестра герцога, сидя на стуле, повернулась к ней, и Энн увидела ее пылающие щеки и фиалкового цвета глаза.

— О, я так рада, что вы пришли. Я уж испугалась, что вы не захотите встретиться со мной.

— Не могу поверить, что вы приехали повидаться со мной, — заморгала ресницами Энн. Ее охватила паника, но даже в этом состоянии она помнила, что эта леди — графиня Кавендиш. Все-таки полученное воспитание помогло ей преодолеть шок, и Энн вдруг поняла, что поднимается после глубокого реверанса. Господи, разве это возможно, чтобы сестра герцога не знала, что Энн — его любовница?

У нее участился пульс. Это может обидеть сестру Девона. Слухи, смешки. Если Девон узнает… Ведь он согласился, что она не должна находиться поблизости с его сестрой.

— Есть кое-что, что вам необходимо знать, — тихо прикрыла дверь Энн. — Мне очень жаль, но как только вы узнаете, кто я, вам захочется уйти отсюда…

— Вы любовница Девона. Я это знаю. Тредуэлл рассказал мне, что у Девона в доме «гостья». Мой брат, конечно, пробормотал какую-то бессмысленную ерунду, но румянец на щеках выдал его.

— Ваша светлость, вы должны уйти. У меня нет желания запятнать ваше доброе имя.

— Я поняла, — махнула рукой леди Кавендиш, — что существуют вещи гораздо более важные, чем правильное поведение. Поведение, достойное леди, помогает женщине выйти замуж. Однако я узнала, что мужу умение женщины вести себя не доставляет большого удовольствия, — поразительно цинично рассмеялась леди Кавендиш, и этот смех болью отозвался в сердце Энн. Такая красивая леди не должна страдать.

— Мне кажется, — графиня вздернула подбородок, демонстрируя твердость и упрямство характера, которые Энн наблюдала и у Девона, — вы — единственный человек, который сумеет мне помочь. Вы должны знать все о том, как соблазнить мужчину. И я хочу, чтобы вы меня этому научили.

— Прошу прощения, ваша светлость…

— Мне очень нужно знать, как соблазнить своего мужа.

Должно быть, Энн не удалось скрыть своего потрясения, и оно отразилось у нее на лице, потому что леди Кавендиш как-то сразу сникла и помрачнела.

— Вы считаете меня глупой, да? — Она закрыла лицо руками и зарыдала.

Забыв о нормах поведения и морали, Энн бросилась к женщине и обняла ее, пытаясь успокоить.

— Это поможет вам успокоиться. — Энн решительно подала графине чашку с блюдцем, как уже проделывала это с Девоном. Графиня с благодарной улыбкой приняла чашку и стала мелкими глотками пить чай. Энн понимала, что не смеет даже находиться в одной комнате с графиней, но женщине требовалась помощь. — Ваш брат знает, что вы здесь?

— Конечно, нет. Но я в отчаянии. Это же очевидно, что мой брат по уши в вас влюблен. Я надеялась, что вы обучите меня вашему мастерству и искусству обольщения.

— Научить вас, — медленно повторила Энн, — своему… своему мастерству и искусству обольщения?

По уши влюблен?

— Я потеряла любовь мужа и больше не могу это выносить.

Девон не знает, что его сестра здесь. Рассердится ли он, что она разговаривает с графиней сейчас?

— Что вы сказали герцогу?

— Ничего. Он заперся в своем кабинете. Тредуэлл сообщил мне по секрету, что брат не спит по ночам и его мучают ночные кошмары. По всей видимости, после вашего отъезда ситуация ухудшилась.

От этих слов у Энн упало сердце. Она не читала ему перед сном и не отвлекала занятиями любовью, поэтому дела расстроились. Девон не признался ей в этом, когда приезжал ее навестить.

— Конечно, Тредуэллу я сообщила, что поехала в деревню за покупками. — У графини дрожали руки, поэтому чашка звонко стучала по блюдцу. — Наверное, я глупая. Переживаю за любовь мужа, в то время как Девон…

— Вы не глупая, ваша светлость. — Теперь Энн увидела морщинки на лбу графини и темные тени под глазами. — У вашего брата ночные кошмары, и я… я пыталась помочь ему избавиться от них. Или по крайней мере хотела помочь ему с ними справиться. — У Энн горели щеки: ведь сейчас она признавалась, что проводила с Девоном ночи. Это она ведет себя глупо, потому что сестра Девона замужем и знает, кто такая Энн. Но с того самого дня, как Энн с матерью оказались в трущобах, она ни разу не общалась с приличной дамой.

Ей вдруг пришло на ум, что, как дочь виконта, она бы ничем не отличалась от сестры герцога сейчас, если бы Себастьян не вынудил их с матерью покинуть дом. Она была бы замужем. Возможно, ожидала бы ребенка.

Графиня так резко поставила чашку, что чай пролился сначала на блюдце, а потом и на стол.

— Спасибо вам, что вы помогаете брату, — схватила она за руки Энн. — Тредуэлл рассказал мне, что вы для него сделали. Как вы помогаете ему ужиться со слепотой и как он стал понемногу мириться с этим, — с восхищением в глазах продолжала графиня.

— Не знаю, моя ли это заслуга, — смутилась Энн. — Думаю, что здесь сказывается влияние времени…

— Тредуэлл так не думает. Кроме того, он признал, что это вы написали письмо моей матери.

Энн стала извиняться, но леди Кавендиш крепко сжала ее руки:

— Это письмо принесло матери необыкновенное облегчение и покой. Она так волновалась за Девона. Она боялась, что его раны намного серьезнее, чем она слышала от других, что шрамов у него гораздо больше, чем нам говорили, или что он очень болен или даже потерял рассудок.

Как раз этого герцог и боялся. Боялся, что сходит с ума.

— Когда Девон отправился на войну, мать почти перестала есть и спать. Она совсем исхудала. Ваше письмо так подбодрило ее, что сестрам удалось заставить ее поесть и она перестала сидеть взаперти у себя в комнате. Она много часов проводила в одиночестве, писала Девону письмо за письмом. Большую их часть она просто комкала или рвала на мелкие кусочки и сжигала. То, что вы сделали, просто здорово.

— С-спасибо. — Энн слышала стук собственного сердца. Внезапно она поняла, что ей придется заставить Девона поехать домой. Он должен навестить свою семью…

Но если он поедет, разрешит ли ей остаться здесь? Отпустит ли ее? Это не важно. Самое важное — воссоединить его с семьей, облегчить его боль и боль его матери.

— Что такое? — внимательно посмотрела на Энн леди Кавендиш. — У вас такой вид, словно вы спорите сами с собой.

— Нет-нет, ничего.

Энн поразила искренность и доброта сестры Девона. Светская леди должна либо быть в ужасе от нее, либо вести себя крайне высокомерно. Леди Кавендиш напомнила Энн о матери, которая всегда была вежливой, щедрой и доброй.

— Вы поможете мне в ситуации с моим мужем? Или я уже ничего не могу сделать, поскольку сама сейчас размером с экипаж и ничего миловидного во мне не осталось…

— Чепуха! — не сдержалась Энн и увидела, как вздрогнула графиня. — Вы… Вы поразительно красивы. Что же это за джентльмен, который не замечает необыкновенного очарования в женщине, носящей ребенка?

— Вы должны знать, что представляют собой мужчины, — криво усмехнулась графиня. — Наверное, мой муж рад, что у него родится ребенок, и, конечно, надеется, что это будет сын. Но у него есть желания, и он понимает, что больше не может приходить в мою постель, поэтому… Я думаю, он ходил к кому-то еще, — покраснев, выдавила леди Кавендиш. — Я не могу ни с кем говорить об этом. Девон — единственный, с кем я поделилась. Он пришел в такую ярость, что захотел подраться с моим мужем! Я хочу вернуть мужа обратно, забрать его из лап той ужасной вдовы, которая завлекла его.

— Вдовы? — Энн старалась следить за возбужденной речью графини.

Сестра Девона молча кивнула в ответ, и ее кудряшки подпрыгнули в такт. Потом она вдруг напряглась и положила руку на живот, на лице появилась гримаса боли.

— Что-то случилось? — вскочила Энн. — С вами все в порядке?

— Это… случается, — выдохнула леди Кавендиш. — Спазмы в животе. Он становится таким… твердым. — Она смотрела прямо перед собой, вид у нее был ошеломленный и немного испуганный.

— Когда я была моложе, — погладила ее по руке Энн, стараясь контролировать себя, чтобы случайно не сказать «в трущобах», — то несколько раз видела, как рожают. — Ее мать даже помогала нескольким роженицам, когда им пришлось ютиться в меблированных комнатах. — И я точно помню, что живот у женщины твердеет, когда приближается время родов. Одна из повитух называла это «тренировкой». Постарайтесь расслабиться и дышать.

— Расслабиться! — воскликнула леди Кавендиш с унылой улыбкой.

Энн понятия не имела, как говорить о процессе родов, не вызывая тревоги и не сообщая графине ничего непристойного. От тех, кто готовился к родам, она знала, что «тренировка» намного легче, чем сами роды.

— Думаю, вам очень скоро предстоит рожать, — осторожно заметила Энн. Она помнила, как некоторые женщины говорили, что «тренировочные» боли случаются совсем незадолго до родов. — Одно я знаю точно: никто не может угадать, когда родится ребенок. Это может случиться гораздо быстрее, чем предполагается…

— Но я не могу ехать домой! — Тяжело дыша, леди Кавендиш встала. — Там я только и думаю, где мой муж и не с той ли он женщиной…

— Пожалуйста, не надо расстраиваться. — Энн положила руку ей на плечо. — Итак, вы хотите соблазнить его, — начала она, чувствуя, что щеки уже стали пунцовыми. Она очень надеялась, что этот разговор отвлечет леди Кавендиш.

— Да. Но конечно, после того, как рожу ребенка. Я хочу знать все приемы, которые известны куртизанке. Я должна знать, что мне надо сделать, чтобы доставить ему удовольствие. Чтобы удержать его от встреч с другими женщинами.

Энн все время хотелось напомнить графине, что она — леди. Благовоспитанные леди вовсе не должны быть знакомы с приемами куртизанок. Пожалуй, именно по этой причине приличные леди должны избегать куртизанок и падших женщин. На тот случай, если у них появится соблазн задать вопросы и узнать о приемах соблазнения. Энн помнила некоторые сомнительные способы, которым ее научили проститутки в борделе Мадам. «Возьми плоть мужчины в рот, и он — твой. Или позволь ему овладеть тобой сзади и доставь ему бесконечное удовольствие. От воспитанных леди они этого не получают».

Она перепробовала все, о чем смогла вспомнить, чтобы Девон оставил ее в своем доме, но как объяснить это леди? Хотя почему леди не должны знать о сексе? Почему женщина должна соблюдать приличия и оставаться одинокой, пока мужчины ходят по борделям в поисках плотских утех, которые они нигде больше не могут получить?

Леди Кавендиш тяжело дышала и выглядела испуганной.

— Хорошо, — прошептала Энн. Должно быть, она сошла с ума, но леди Кавендиш мгновенно перестала растирать живот и сосредоточилась. — Начнем с приема, который вашему мужу понравится больше всего. Вы должны… — Мужество почти покинуло Энн, когда она увидела напряженный, пытливый взгляд. — Вы должны взять его в рот.

— Поцеловать? Раньше мы страстно целовались. После заключения брака он, похоже, потерял интерес к таким легкомысленным поступкам.

— Это… для мужчин не редкость. Я… Мне кажется, поцелуй для них — часть соблазнения. Как только леди готова спать с ними без поцелуев и другой предварительной игры, мужчины обходятся без этого, — сообщила Энн, хотя помнила их необыкновенный поцелуй с Девоном под дождем и другие его поцелуи, после которых он не ждал продолжения.

— О, все это звучит ужасно удручающе, — нетерпеливо вздохнула графиня. Тогда как же мне убедить его сделать это?

«Надо говорить прямо, — подумала Энн, — больше делать нечего».

— Я хотела сказать, что мужчинам нравится, когда женщины целуют их интимные части тела.

— Ту часть? — Графиня изумлённо посмотрела на Энн, потом нахмурилась. — Вы пытаетесь отпугнуть меня.

— Нет, ваша светлость, я не отпугиваю. Вы хотели знать, что делают куртизанки, и это на самом деле один из способов. Мужчинам это очень нравится, но они никогда не попросят об этом свою благовоспитанную жену.

— Вы хотите сказать, — бледные щеки графини окрасил румянец, — я просто открываю рот и позволяю его плоти проникнуть внутрь?

О Боже.

— Ну… э-э… да. Джентльменам нравится, когда дама… посасывает его плоть. Трение и давление доставляют им удовольствие. Им нравится, когда губы женщины… перемещаются вверх и вниз. — Она не сможет это сделать, подумала Энн.

Внезапно раздался стук в дверь. Слава Богу, их прервали. Энн представляла немало проституток из борделя Мадам, которые с удовольствием объяснили бы наивной леди некоторые штучки, с гордостью продемонстрировали бы свой богатый опыт. Но она не из их числа.

— Войдите, — поспешно сказала Энн.

В комнате появилась молодая служанка Хэтти.

— Его светлость… — начала объявлять она, присев в реверансе, но герцог уже обошел ее, слегка коснувшись тростью.

— В этом нет необходимости, дорогая моя, — холодно и сдержанно заявил он, хотя внутри бушевала буря. — Обе эти леди знают, кто я такой.

Его сестра приехала к Сэриз, чтобы получить советы по соблазнению мужчин.

Девон не мог до конца поверить в это. Хорошо, что у него была трость, на которую он мог опереться, иначе поразительное, неохотное признание Каро повергло бы его на землю. Девон повернулся к сестре, точно зная, где она находится, поскольку ее сопрано звучало весьма громко и протестующе.

— О чем ты думала? — настойчиво спрашивал Девон. — Тебе нельзя приезжать сюда и разговаривать с Сэриз. Это недопустимо. Это запрещено. Ты понимаешь, что в коридоре находилась целая толпа прислуги, которая старалась уловить каждое ваше слово?

Его любовница не произнесла ни слова. «Мудро», — подумал Девон, хотя и пребывал в крайнем раздражении. Но ему следовало догадаться, что сестра не испугается.

— У меня не было другого выбора! — воскликнула Каро, и Девон представил ее себе такой, какой она была до свадьбы. Сумасбродная девчонка-сорванец, любившая ездить верхом, ловить рыбу и охотиться вместе с мужчинами. Ему следовало знать, что воображаемое превращение в скромную и счастливую невесту было не настоящим. Воспоминание о том, как она выглядела раньше, ее сверкающих глазах и дрожащих кудряшках, когда она о чем-то спорила с ним, болью отозвалось в сердце Девона.

Сэриз помогла ему справляться со слепотой, но ничто не поможет ему с легкостью свыкнуться с этим. Особенно теперь, когда он знает, что, возможно, никогда больше не увидит сестру или маленького племянника или племянницу. Пока он не влюбился в Розалинду, Девон надеялся обойтись без детей. Теперь же понимание того, что он никогда не увидит улыбки собственного ребенка, убивало его.

— Ты слушаешь, Девон? — обратилась к нему Каро. — Я сказала, что во всем этом виноват только Филипп! Если бы мой муж не влюбился в кого-то еще, я бы не приехала сюда и не старалась научиться тому, как его вернуть. Если бы он не отличался повышенным интересом к женщинам…

— Ты любила его, — подчеркнул Девон.

— И все еще люблю. Но односторонней любви недостаточно. Это даже хуже.

— Вам надо успокоиться, леди Кавендиш, — проник в серо-голубую пустоту Девона сочный, красивый голос Сэриз, в котором сквозили нотки мягкой настойчивости. — Это действительно вина вашего мужа, но было бы лучше, если бы вы отправились с братом домой.

— Я никуда не поеду со своим надоедливым братом! Даже если поеду, то вернусь…

— Не вернешься! — рявкнул герцог. — Ты представляешь, какой это шок обнаружить, что ты уехала из дома и никто не знает точно куда? В твоем положении? Мне удалось разыскать тебя здесь, но это нелегкая задача для слепого. Потом я узнаю, что ты учишься у моей любовницы тому, чего не имеешь права знать, и вся гостиница обсуждает это.

— Тогда перестань кричать, — фыркнула Каролина. — Тебя наверняка слышат все гостиницы Англии. Я считаю, что не сделала ничего такого шокирующего. Я замужняя женщина. От меня ждали, что я буду ездить по балам и смотреть, как эта женщина-ищейка, леди Помрой, бросается на моего мужа. Самое ужасное, что позволяло мне общество, так это прекратить с ней знакомство, когда она — самая мерзкая маленькая сучка…

— Каролина! — В висках герцога пульсировала боль.

— Ваша светлость. — Спокойный голос принадлежал Сэриз. Странно, но она говорила сдержанно и равнодушно. И довольно снисходительно, хотя именно они с Каролиной были виноваты. Черт, из-за соблюдения правил приличия его Сэриз пришлось покинуть дом, обрекая его на бессонные ночи, наполненные кошмарами. И именно из-за правил приличия он ужасно скучал без нее, очень хотел услышать ее голос, страстно желал ее прикосновений и любви.

— Мне кажется, что это не очень мудро кричать на леди Кавендиш, — продолжала Сэриз, заставляя Девона почувствовать себя непослушным школьником. — Это я виновата во всем.

Герцог повернулся к ней. Или по крайней мере туда, где, он думал, она находится. В ее голосе не было раскаяния. Там звучали нотки… ярости.

— Это не так, — прорычал Девон. — Но ты должна была немедленно отправить ее домой.

— Возможно. Но неужели это действительно так ужасно — предложить помощь и совет? Хотя по деревне могут ходить слухи, будто я ваша любовница, в этой гостинице все должны были поверить, что я вдова и друг вашей семьи. К сожалению, ваши визиты и ваша реакция сегодня породят множество сплетен.

— Так, значит, это я виноват? — Девон не мог поверить в происходящее. Как сестре и любовнице удалось заставить его почувствовать себя главным виновником? — Это ты настаивала на том, чтобы покинуть мой дом, чтобы избежать сплетен и защитить сестру. Ты должна была подумать об этом сегодня. — Он действительно вел себя как идиот. Сэриз права: его визиты, его желание быть с ней все испортили. Теперь ему лучше закрыть рот и просто отвезти сестру домой.

— Она отправляла меня! — крикнула Каро. — Какой же ты дурачина, конечно, она отправляла меня домой. Это я настояла, чтобы остаться. Я…

Девон услышал, что сестра замолчала.

— О Боже, — послышался слабый, девический голос.

Кто это, черт возьми? Неужели вошла одна из служанок?

Этот робкий писк не принадлежал ни одной из женщин, с которыми он сейчас спорил.

— Что случилось, ваша светлость? — раздался приятный голос Сэриз, наполненный тревогой.

За спиной Девона послышались торопливые шаги, потом раздался тихий женский стон. Да что случилось? Проклятая слепота. Девон попытался разобрать отчаянные женские голоса.

— Я вся… мокрая. Что… что это значит? Неужели это… кровь?

— Я уверена, что нет, — откликнулась Сэриз, но Девона оглушило это слово. Кровь.

— Я не чувствовала никакой боли перед этим, а сейчас у меня все юбки промокли… — Ужас в голосе Каро вонзился в сердце герцога. — Я сделала что-то не так? Я потеряю ребенка?

— Ш-ш-ш, — успокаивала ее Сэриз, хотя у самой сердце стучало в груди с силой артиллерийского взрыва. — Давайте поднимайтесь со мной вместе. Это должно прекратиться… Ну как?

— Что такое? — спросил в пустоту Девон. — Что случилось?

— Вы правы, — с облегчением в голосе сообщила Каро. — Это действительно прекратилось.

— Что прекратилось? — Сердце Девона настолько сковал страх, что удивительно, как оно еще качало кровь.

— Я думаю, ваша светлость, — сказала Сэриз, обращаясь к его сестре и полностью игнорируя Девона, — у вас отошли воды.

Господи, неудивительно, что Сэриз не обращала на него внимания. Девон почти ничего не знал о процессе родов, но он был на войне, и там в военных лагерях у офицерских жен и проституток, переезжавших за войсками, рождались дети. Отхождение вод означало скорое рождение ребенка. Что именно теперь надо делать? Везти Каро домой? Найти повивальную бабку? У Девона было такое ощущение, что его голова сейчас лопнет.

— О Господи! О-о! — раздался мученический крик Каро, который пригвоздил его к полу.

— Что? Что там? — запаниковал Девон. Он хотел помочь сестре, но чувствовал себя… чертовски беспомощным.

— Все в порядке, ваша светлость. Это всего лишь родовые схватки.

Ответ Сэриз вогнал Девона в краску, его ослепила ярость. Странная вещь для слепого человека. Как она может оставаться такой спокойной? Но потом он преодолел отчаянное чувство растерянности и собственной бесполезности. Слава Богу, что Сэриз оставалась невозмутимой. Очнувшись от собственных мыслей, он услышал, как Сэриз дает Каро четкие инструкции. Она велела ей наклониться, взяться за ручки кресла и выгнуть спину, как кошка.

— Сейчас родится ребенок? — спросил Девон.

— О Боже, — простонала Каро.

— Обычно первый ребенок не рождается быстро, — сообщила Сэриз. — Дышите ритмично, — посоветовала она Каро.

Девон почувствовал, что тоже старается дышать ритмично.

— Когда я нажимаю на спину, вам легче? — услышал он голос Сэриз.

— О да, — прошептала Каро, и по ее голосу можно было понять, как она благодарна.

— Временами бывает, что и первый ребенок рождается быстро, — уточнила Сэриз, и ритмичное дыхание Девона сбилось, грудная клетка как будто сжимала его сердце. — Я видела такое раньше. Там, где все рассчитывали, что роды займут несколько часов, ребенок рождался через несколько минут. Как только схватки леди Кавендиш начнут происходить чаще, это будет означать, что роды приближаются. А теперь, ваша светлость, всякий раз, когда начинается схватка, выгибайтесь навстречу моим рукам, а я буду нажимать. Не забывайте дышать медленно.

— Могу я забрать ее домой?

— Наверное, — ответила Сэриз.

— Нет! — задыхаясь, крикнула Каро. — Я не хочу двигаться!

— Думаю, нам нужна повивальная бабка или врач, ваша светлость.

Где тут эта местная бабка? Герцог повернулся, не зная, где находится дверь, взбешенный, что в критической ситуации вынужден неуклюже нащупывать ее. Но, выйдя в коридор, он тут же закричал, и к нему сразу бросилась одна из служанок.

— Леди Кавендиш рожает. Немедленно приведите повивальную бабку.

У себя за спиной он слышал стоны Каро в перерывах между схватками.

— Если я не выживу после родов, — сказала она Сэриз, — я написала письмо, чтобы мой ребенок знал, какой я была и как сильно я любила его или ее.

У Девона все внутри перевернулось. Почему она думает о смерти? Что она знает?

— У вас все будет хорошо, — спокойным, твердым голосом сказала Сэриз. — Скоро у вас родится очаровательный малыш, и тогда свое письмо вы прочтете ему сами. Работа предстоит трудная, я не хочу лгать вам, ваша светлость. Но вы сильная и решительная, и все пройдет хорошо.

Поразительно: она не могла знать этого, но ей достаточно было только сказать, и Девон поверил ей. Сэриз — удивительная женщина. Она умела отгонять страх, бороться с ночными кошмарами, могла закаленного в сражениях мужчину заставить слушать тихие звуки дождя, а паниковавшую роженицу — успокоиться и даже захихикать.

«Откуда ей так много известно о родах», — подумал вдруг герцог.

— Попросите принести простыни и горячую воду, ваша светлость, — обратилась к нему Сэриз. — И еще сладкого чая для ее светлости, пожалуйста.

— Немедленно, — ответил герцог и кричал до тех пор, пока не появилась другая служанка, чтобы выполнить его приказы.

Его отправили в пивной бар, а сестра рожала восемь часов.

Но даже когда прибыла повивальная бабка, Каро настояла, чтобы Сэриз осталась с ней рядом. Девон понимал почему. Он сам всего после нескольких дней знакомства привык полагаться на Сэриз.

Он уже много раз заказывал пиво для всех посетителей пивной, все уже едва шевелили языками. У Девона был велик соблазн присоединиться к ним, утопить свои тревоги в многочисленных кружках пива, но вспомнилось предупреждение Сэриз насчет выпивки, которое остановило его. Поэтому он был трезв как стеклышко и понятия не имел, что происходит. Он, герцог, оказался абсолютно бесполезен там, где проходят роды.

Там от него действительно никакой пользы. Если бы там не было Сэриз, взявшей ответственность на себя, он бы скорей всего причинил больше вреда, чем пользы. На поле боя он запихивал назад человеческие внутренности. В палатках, где размещались временные госпитали, помогал врачам, когда солдатам отрезали ноги или руки. Но радовался, что его не было сейчас в гостиной и он не стал свидетелем страданий сестры.

Девон слышал приглушенные мученические крики, возню повивальной бабки, увещевания Сэриз. Почему все это происходит так долго? Сэриз говорила, что роды могут длиться несколько дней. Если он думает, что не сможет пережить эти дни и ночи, то как все это вынесет Каро?

— Ваша светлость, — послышался мягкий голос Сэриз, который заворожил Девона, как солнечный луч после длинной холодной ночи. Он был слишком занят своими тревожными мыслями, чтобы услышать ее приближение. Весь бар затих, как будто каждый здесь ждал новости.

— Леди Кавендиш родила ребенка. Отличный, совершенно здоровый и удивительно сильный маленький…

Девон застонал, когда Энн сделала паузу, удерживая его в напряженном ожидании.

— Мальчик! — воскликнула Энн, и ее голос был пронизан счастьем и радостью.

Весь бар наполнился голосами. Мужчины выкрикивали поздравления. Хотя Девона и покачивало от переживаний, он встал и поднял нетронутую кружку с пивом:

— За здоровье моей сестры, леди Кавендиш, и ее новорожденного сына!

Когда крики веселья возобновились с новой силой, он еще раз заказал всем по кружке пива и позволил Энн вывести его из бара.

— С моей сестрой все в порядке? Что я могу сделать для нее? Все это длилось так долго.

— Совсем недолго, ваша сестра и ваш племянник чувствуют себя хорошо.

Девон почувствовал, как от удивления у него поползли вверх брови. Недолго?

— Спасибо, Сэриз, — пробормотал он, чувствуя спазм в горле, — если бы тебя там не было…

— Роды прошли очень хорошо. И леди Кавендиш так радуется рождению сына, что уже почти забыла о боли, уверяю вас, — засмеялась Энн, и ее смех очаровал Девона. — И все это вполне естественно. Процесс очень болезненный, но когда ребенок издает первый крик, мать смеется и плачет от счастья.

Энн подошла, чтобы взять его за руку и отвести к сестре, но Девон прижал ее к себе. Он прижал ее так сильно, что слышал ее учащенное дыхание и чувствовал запах пота.

— К черту правила, ангел мой. Возвращайся домой вместе со мной и Каро. Ты нужна мне. Там твое место.

Записка, присланная с нарочным, могла означать только одно: этот головорез Тейлор наконец нашел Энн. Себастьян вскочил с кресла в библиотеке и выхватил из руки лакея письмо.

— Л-леди Джулия де Морней ожидает вас в гостиной, — запинаясь, объявил слуга.

— Скажи ей, я скоро спущусь, — фыркнул Себастьян, быстро раскрыл письмо и стал читать:

«Я нашел ее, милорд. Несколько дней Энн скрывалась у своей старой подруги, куртизанки по имени Кэт Тейт. Пришлось немного замарать руки, но от этой сучки я получил кое-какую информацию. Энн уехала в охотничий домик герцога Марча, чтобы сыграть роль его личной подружки. Я еду за ней. Через несколько дней мы должны вернуться вместе. Готовьте мои денежки, милорд. Скоро она будет в ваших руках. Мик Тейлор».

У Себастьяна дрожали руки. Они дрожали так сильно, что он смял письмо. Проклятие, герцог обладает могуществом. Неужели этот человек не отдаст ему Энн?

Нет, Себастьян ее получит. Тейлору было приказано привезти Энн к нему. По специальному разрешению он немедленно женится на ней, а потом начнет наказывать. Он уже придумал множество способов, чтобы научить ее послушанию. Кое-какое наказание, причиняющее боль, пройдет в их спальне. Он очень скоро сломит ее бунтарский дух и заставит покориться.

Но ему не хотелось заниматься с ней любовью. У него больше не было такого желания. Себастьян думал, что сможет терпеть ее в своей постели за деньги. Но теперь его переполняла такая ненависть, что хотелось взять ее за горло и задушить. Тем не менее, сделать это он не может, поскольку нуждается в деньгах, которые в один прекрасный день Энн унаследует от леди Джулии.

Он сложил письмо, сунул его в карман камзола и поспешил в гостиную. Леди Джулия, топтавшаяся перед окном, тут же остановилась и с мучительной болью в глазах посмотрела на Себастьяна.

— Есть какие-нибудь новости?

Себастьян не хотел, чтобы эта женщина знала, чем занимается Энн. Что, если леди Джулия передумает и откажется отдавать свои деньги проститутке?

— Есть кое-что, — заставил себя мило улыбнуться Себастьян. — Похоже, Энн уехала из Лондона и нашла утешение с другом в деревне. Мой человек уже отправился туда, чтобы вернуть ее.

— Вы так добры, Норбрук, — улыбнулась леди Джулия, чувствуя облегчение, — полностью посвятили себя поиску Энн.

— Я полон решимости отыскать ее, — совершенно серьезно заявил Себастьян, поскольку это являлось правдой. — Скоро она будет дома.

— Спасибо, — прошептала леди Джулия. — Вы мне ближе, чем любой из моих зятьев. Вы — добропорядочный и благородный джентльмен. Если бы Энн умерла, я бы сделала своим наследником вас, Норбрук, ибо вы стали для меня родственником.

Себастьян взял леди Джулию за обе руки, потом поднес одну к губам и поцеловал.

— Вы тоже стали мне родным человеком, дороже всех остальных.

Его охватило волнение. Надо как можно больше льстить ей и убедить старуху, чтобы она сделала своим наследником его. Если ему это удастся, то даже не придется жениться на Энн.

Если он станет наследником, он отомстит Энн любым способом, каким пожелает, и при этом получит деньги. Он сможет сомкнуть руки на ее прекрасной шейке и получить удовольствие, выжимая из нее жизнь. Или придумать другой способ убить ее, мучительный и болезненный. Такой способ, который позволит наказать ее по заслугам, но при этом остаться непойманым.