Вояж по линиям судеб, или Сказка для взрослой девочки (Алла Казанцева) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Часть 3

Вернувшись в город после знакомства с родней жениха, Галя официально переехала к Жене. Правда, сам он так и не догадался предложить ей совместное проживание. Это пришлось сделать самой Гале, желавшей закрепить результат.

Кавалер отреагировал довольно индифферентно, но не возражал. Он вообще почти никогда не возражал. Но на всякий случай предупредил невесту, что он очень устает на работе. Поэтому пусть она ничего из ряда вон выходящего не ждет.

Галочка, общавшаяся с Натальей, ждала именно чего-то выдающегося. Но мужественно подтвердила, что просто хочет быть рядом с любимым, вести хозяйство, убирать, стирать, готовить, ухаживать, быть с ним в горе и в радости… То есть сказала всё с точностью до наоборот относительно того, что ей велела говорить Наташка. Галочка решила, что в данном случае важнее нравиться будущему мужу, а не развивать сомнительные теории подруги с неудавшейся личной жизнью.

Выслушав нечленораздельные восторги Галины по поводу поездки в деревню, Наталья потребовала подробностей. После рассказа она впала в глубокую задумчивость.

— Галка, вот ты мне скажи, чего ты ждешь от жизни?

— Я хочу просто жить без встрясок…

— То есть серенько? — уточнила Наташка, скептически сморщившись.

— Если в твоем понимании «серенько» — это без скандалов и неприятных сюрпризов, то да, серенько.

— А смысл?

— Жить, рожать детей, растить их…

— Пойми: жизнь дается только один раз…

— Спасибо, я читала Островского, — спокойно перебила ее Галочка.

— Но жизнь состоит из сюрпризов и неожиданностей! — злилась Наталья. — И неприятные подарки компенсируются всякими радостями. Ты хочешь сразу конечный результат?

— Нет, не сразу. Я понимаю, что Женя герой не твоего романа, поэтому тебе и не понять…

— А ты уверена, что любишь?

— Пойми, мне не нужен красавец на коне. Я сама не Брунгильда, чтобы за меня сражались и лезли на башню!

— Ага-ага, — с преувеличенным энтузиазмом затрясла головой Скачкова. — Очень правильно мыслишь: сама жаба, и муж должен быть под стать.

— Вот именно, — Галя улыбнулась.

— Слушай, подруга, я вообще-то тебя обидеть хотела.

— Я не обиделась.

— Плохо.

— А как хорошо?

— Надо понять, прежде чем замуж выскакивать, а то потом поздно будет. Будете всю жизнь в одном горшке, — строго поучала ее Наташка. — Ты же даже туфли без примерки не покупаешь!

— Да я их вообще не покупаю.

— Вот! — сбить Наталью с толку практически невозможно. — Мужа тоже выбирают не очень часто. Иногда — только раз в жизни, так что надо рассмотреть и изучить товар. Покупка дорогая, не на один сезон…

— Что мне рассматривать-то?

— Все!

Как выяснилось из дальнейшего инструктажа, для того, чтобы рассмотреть все, надо пожить вместе.

Жизнь с Женей оказалась пресной, как диетическое питание, но полезной для здоровья и нервов.

Галочка, которая постоянно боялась его потерять, успокоилась только после свадьбы. Все прошло, как в угаре: Анфиса Максимовна излучала радушие, Светлана Николаевна фыркала, изображая светскую даму в ссылке. Родственники перепились до состояния паралича. Галина, услышав заветные слова «объявляю вас мужем и женой», впала в тихое блаженство и перестала реагировать на происходящее.

Счастье казалось равномерным и тягучим. Женя не устраивал Галочке ни приятных, ни неприятных потрясений. Они просто жили, и жизнь эта казалась все-таки блеклой. Но всякий раз, выслушивая привычные Наташкины вздохи по поводу пропажи очередного кавалера, Галина с умилением смотрела на Женину фотографию. Он был стабилен и надежен, как Великая Китайская стена. Ровно настолько же он был уныл и предсказуем.

Эта стабильность начала раздражать даже маму, для поддержания нормальных отношений с которой у Жени появилась специальная статья расходов. Он вообще был весьма рационален и рачителен. Все траты заносились в большой лохматый блокнот, бюджет расписывался на месяц вперед. В выходные они ездили в деревню на огород.

Галочка, не хватавшая звезд с неба, быстро втянулась в столь незамысловатый темп жизни и тихо радовалась своему неяркому счастью. А вот Светлана Николаевна, регулярно выслушивая от Таты рассказы о жизни ее дочери за рубежом, подкрепляемые фотографиями удачливой девицы на фоне капитализма, перестраиваться не желала. Ее настроение скакало по синусоиде, на пик которой приходились ежемесячные подарки от зятя. В провалах — дни «подарочного простоя», когда Женины недостатки становились невыносимы.

— Тряпка, а не мужик. Плюнь в глаза — божья роса! — презрительно бросала теща в такие дни. — Вон, Татка своему слово поперек боится сказать. Там — мужик с большой буквы. Они у него все одеты, обуты и в кулак зажаты!

— Мама, а ты хотела бы, чтобы он тебя тоже в кулак зажал? — возмущалась Галочка.

— Настоящий мужчина должен уметь постоять за себя! Я всегда мечтала, что в доме появится именно такой.

— В таком случае ты бы ходила как лемур, — справедливо замечала дочь.

— Зато ты была бы как за каменной стеной. Ради счастья дочери я готова пожертвовать собой!

— Не надо нам жертв, — бормотала Галя. — И так сил уже нет это все терпеть.

— Вот и я о чем — живешь и мучаешься!

В результате никто никого не понимал, а в доме царили относительные мир и согласие, невзирая на попытки Светланы Николаевны открыть дочери глаза.

Она даже хотела привлечь на свою сторону Скачкову. Наташка, воплощение эмансипации и феминизма, вдруг оказалась жутким консерватором и категорически отказалась участвовать в проекте.

— И что она будет делать с этими открытыми глазами? — пугалась Наталья. — Нормально живут, лучше многих. Пусть уж лучше так, чем никак. И по-моему, они отличная пара.

Скачкова совершенно справедливо полагала, что Галочке крупно повезло, и попытки очернить Женю ни к чему хорошему не приведут. Поэтому, пытаясь прикрыть старательно открываемые Светланой Николаевной Галочкины глаза, Наташка периодически заводила с подругой душевные разговоры о том, что тещи всегда недолюбливают зятьев, и плела псевдонаучные глупости про психологический дисбаланс поколений.

Галина с Наташкой соглашалась и взахлеб жаловалась на Светлану Николаевну, совершающую регулярные варварские набеги на их семейное гнездышко с целью разбить хрупкий сосуд любви и взаимопонимания. После таких семейных чаепитий, на которых мама со змеиной улыбкой отмечала отсутствие у Гали обновок, украшений и стиральной машины, Галочка обычно тихо плакала, Евгений же оставался невозмутим.

Если бы Светлана Николаевна могла предположить, что Женя научился отключаться от диалога и филигранно глушить передаваемые ею сигналы, как КГБ глушило радио «Свобода», то, вероятно, получила бы от злости апоплексический удар. Действительно, глядя на тещу, он размышлял над перспективами развития бизнеса, подсчитывая возможные прибыль и убыток от открытия новых точек. Цифры отвлекали его от оскорбительных намеков, а навязчивая пожилая тетка воспринималась им как досадное, но вполне переносимое недоразумение и приложение к семейной жизни.

Наконец, бизнес пошел вверх. Но Галя, понадеявшаяся, что мама наконец-то почувствует себя удовлетворенной, радовалась недолго. Было бы желание искать, а дефекты всегда найдутся!

Светлане Николаевне купили шубу, сделали в квартире евроремонт и даже отправили маман отдыхать на море. Естественно, всё происходило по Галочкиной инициативе. Женя лишь соглашался и выдавал средства.

— Вот как меня зять любит, — хвасталась Светлана Николаевна перед подругами.

— У Таты шуба из песца, а у меня нутриевая! Ее дочка за границу отдыхать отправляет, а меня на грязную лужу отвезли! — ныла она Галочке, столбеневшей от несправедливых упреков.

«Теща немолодая уже, — размышлял Женя, внося коррективы в бюджет. — Квартира потом нам останется. Шуба тоже быстро не сносится, а путевку на день рождения подарим. Всё равно подарок покупать пришлось бы!»

Вот так они и жили эдаким неравнобедренным треугольником. И даже выходки Светланы Николаевны не способны были разрушить их простенькое счастье.

* * *

Растворившись в Жене, Галя научилась быть идеальной женой и другом. Наташка то завидовала ее самоотдаче, то не одобряла столь откровенное самопожертвование. Шкала ее семейных ценностей менялась в зависимости от наличия или отсутствия кавалеров.

Но никому не дано абсолютного спокойствия. Чтобы удержать равновесие, придется постоянно балансировать. И нет никаких гарантий, что в результате всех усилий не последует головокружительное падение.

Борщи и пирожки молодому мужу приелись, идеальная чистота воспринималась как само собой разумеющееся. Спокойная и нетребовательная жена тоже казалась заслуженной наградой за годы ожидания. Он всё чаще заговаривал о ребенке.

Галина начала паниковать.

— А кроме как говорить, он хоть делает что-нибудь еще? — скептически поинтересовалась Наталья, с которой Галя поделилась своими страхами.

— Всё делает. Во мне дело, во мне.

— Ты проверялась?

— Я чувствую!

— Ну конечно! Женя идеальный, всё дело в тебе, дефективной! А в ком же еще? Рассуждать так нельзя, дорогая моя.

— Но Женя тоже считает, что я больна.

— А что, он у нас гинеколог по образованию? Ишь, умный. Он специально в тебе комплексы формирует!

— Не может он специально! Он не такой! — Галочка, возмущенная несправедливыми обвинениями, вставала на защиту любимого.

— Да, действительно! — шлепала себя по ляжкам Наталья. — У него ума на такую комбинацию не хватит! И такта, чтобы промолчать, тоже!

— Он очень хороший…

— Конечно.

— Он хочет ребеночка, чтобы как у всех!

— Естественно.

— А я не могу!

— Разумеется, опять ты! Все беды в мире из-за тебя! Дура ты, Галка!

— Но ведь это я не беременею, а не он! — Галина чуть не плакала.

— Сначала сходи проверься, а потом уже строй предположения и грызи себя.

— Я уже ходила, — понурилась Галя.

— Ну и? — Наташка округлила глаза и попыталась поймать ускользающий Галочкин взгляд.

— Да ну…

— Что означает твое «да ну»?

— Сказали, что сначала надо мужу провериться. У нас уже почти три года ничего не получается.

— Как ты любишь из ничего вселенскую трагедию выцедить! — вздохнула Наталья. — Гони своего красавца, пусть сдается на анализы!

Галя ожесточенно замотала головой.

— Что?

— Я не могу!

— Чего не можешь?

— Его послать!

— Так я же не говорю, что его вообще надо послать куда подальше. Пока только к врачу, а потом уже, по результатам… В общем, не паникуй раньше времени.

— Сейчас уже самое время для паники, — Галя нервно теребила подол передника. — Ты хоть представляешь, что будет, если у него всё в порядке?

— Ну, тогда мы за него порадуемся, — неуверенно предположила Скачкова.

— Ага. А потом он меня пошлет.

— Куда?

— Ну, уж точно не к врачу. В такой ситуации будет проще послать меня вообще… далеко и надолго!

— А-а-а, то есть ты предполагаешь, что твой капитан побежит с тонущего корабля, как крыса?

— Нет, я не хочу оказаться тонущим кораблем, неужели не понятно? — Галя уже почти кричала. — Лучше ничего не знать, чем получить какой-нибудь приговор с подписью и печатью! Как после этого жить?

— Тихо, тихо! Не надо так нервничать. Давай исходить из наиболее позитивного варианта: если всё дело в Жене… Ты не сможешь прожить без детей? Ты его бросишь?

— Нет, конечно, — возмутилась Галочка. — Я его люблю. А без детей жить не обязательно. Можно из детского дома взять.

— Вот. То есть ты бы пережила, если бы всё было из-за Женьки. Но при этом ты предполагаешь, что если дело в тебе, то твой муженек тебя бросит, так? Значит, ты его любишь, а он тебя — нет!

— Логика у тебя дурацкая, — пробормотала Галя. — Я этого не утверждала. Я просто боюсь — и все!

— Чего боишься — то и получаешь! Не будь страусихой, не тяни. Такие ситуации сами собой не рассасываются.

— А вдруг рассосется? Мне способ тут подсказали: надо после… ну этого, вниз головой повисеть.

— И сколько? — хмыкнула Наталья.

— Примерно полчаса.

Скачкова зашлась в приступе гомерического хохота:

— А где висеть-то надо?

— Дура, — надулась Галя. — Я думала, ты что-нибудь еще подскажешь.

— Подскажу. Не висеть вниз головой. Особенно если планируется, что за ноги тебя будет держать твой слабосильный супруг. Надо же до такого додуматься!

— Тебе бы наши проблемы, — обиженно пробормотала Галя.

— Да уж! А вам бы — мои! Когда охота на свиданку, а Маньку оставить не с кем! Когда утром надо на работу, а у нее сопли вожжой, а больничные в наше время никому не нужны: попрут с работы в два счета! Когда утром спать охота, а Маньке то пить, то мультики включить…

— Это же счастье!

— Галька, всё относительно. Я, в принципе согласна: мы никогда не ценим того, что имеем.

— Вот именно. А ты мне такие вещи про собственного ребенка говоришь!

— Да я ее больше жизни люблю! И говорю я не о ней, а о тебе: цени свое спокойствие! Потому что, когда в твоей жизни появится человек, за которого ты будешь каждую секунду трястись, то на счастье, как на пустую катушку, намотается целая куча проблем. Будь к этому готова.

— Я готова потерпеть неудобства. И покоем пожертвовать.

— Пионерка ты моя, — обняла ее Наташка. — Цени то, что дано. Тебе дан муж, мне — ребенок. Надо радоваться синице в руках…

— А я всё хочу. Почему у кого-то и муж, и ребенок, а у меня нет? Это же несправедливо!

— Согласна. Сама удивляюсь. У меня вот тоже сплошная несправедливость! Но ты прикинь: у кого-то нет вообще ни того, ни другого. Все познается в сравнении.

— Не хочу я сравнивать, — Галя тяжело вздохнула. — Хочу быть счастливой. Так мало хочу, а дается еще меньше!

— Ну, милая моя. А кому легко?

— Много кому, — туманно пожаловалась Галочка.

— Не ной. Бери, что дают, а то и это отнимут.

— Не каркай!

* * *

Человек может убедить себя в чем угодно. Главное — захотеть. Смирившись с тем, что ребенка у нее все-таки не будет, Галочка сосредоточилась на Жене. Она делала для него все, живя в постоянном желании угодить. Квартира сияла идеальной чистотой. Друзей мужа встречала с таким радушием, словно те были самыми близкими ей людьми. Сообщения Жени о поездке на рыбалку, походе на футбол или посещении бани принимались на «ура». И хотя частенько возвращали ее благоверного в желеобразном состоянии, Галочка хлопотала вокруг бледно-зеленого супруга и никогда не позволяла себе упреков.

— У мужчины должно быть ощущение свободы, — многозначительно поясняла Наташе свое поведение Галина. — Если его все время держать дома, то ему осточертеет такая жизнь.

— А тебе не осточертеет?

— Мне — нет!

— Тогда тебе пора уже на входную дверь мемориальную доску привинтить: здесь жила самая терпеливая в мире баба!

— Почему «жила»?

— Потому что долго ты так не протянешь!

— Зато он не гуляет, — приводила самый веский аргумент Галочка.

— Это — да. С этим не поспоришь, — тут же соглашалась Наталья. — Только надо стремиться к лучшему. Бросил бы еще пить!

— Пусть у него будет хоть какой-нибудь дефект, а то слишком жирно! Да и что такого в том, что он раз в месяц расслабляется? Деньги в дом носит, ласковый, заботливый. Да я сама себе завидую!

— Я тебе тоже иногда завидую, — честно сообщала Наталья. — Но очень редко.

— И на том спасибо.

— Не за что.

Светлана Николаевна тоже довольно бдительно относилась к Жениным загулам. В ее жизни осталось слишком мало радостей, чтобы пропускать моменты триумфа над ослабевшим от оздоровительных мероприятий зятем.

Все его полезные для здоровья и психики походы подрывали те же самые пункты у жены. Она глотала валерьянку и томительно перечисляла самой себе возможные трагические последствия его необдуманных поступков. На рыбалке можно выпасть из лодки, пораниться, обжечься у костра, быть укушенным каким-нибудь ядовитым пресмыкающимся или голодным зверем или просто утонуть, купаясь в пьяном виде. На футболе всегда присутствовали фанаты противоборствующей стороны, которые вне зависимости от результата матча могли покалечить хрупкого и слабого Женечку, принеся его в жертву своей фанатской любви. Кроме того, пьяный супруг мог перейти дорогу на красный свет.

В общем, жизнь покорной жены хорошего мужа не отличалась спокойствием и безмятежностью. А Светлана Николаевна, имевшая нюх на неприятности, прорывалась к семейному очагу именно в такие несимпатичные моменты.

— А где Женечка? — Мама улыбалась змеиной улыбкой и стремительно неслась в комнату. — Ой, Женя, а что это так темно? Где был, мед-пиво пил? Молчишь? Плохо тебе? Молчи-молчи. По морде твоей сморщенной вижу, что плохо. И кожа вон желтая уже стала. Цирроз, наверное, начинается. Печень-то болит, а? Ноет? А голова не болит случайно?

Все вопросы тещи были риторическими. Ответов она не ждала, а привычный к ее набегам Евгений лежал молча, стиснув зубы от нестерпимой головной боли, усиливавшейся от тещиного визгливого голоса.

— Где был-то, несчастье?

— На рыбалке, — влезала Галя, пытаясь увести маму из комнаты.

— Да-а? Он у нас еще и рыбак? — притворно изумлялась Светлана Николаевна. — И много ли поймал? Это вон те личинки и есть рыба?

— Это окуни и плотва, — со знанием дела просвещала ее дочь.

— Почем брал?

— Он их поймал. Сам.

— Са-а-ам?

— Сам!

— Чем?

— Удочкой!

— А ты не ори на мать! Если сама дура, то послушай умного человека! Рыба — магазинная!

— Да ни в одном магазине такую дрянь не продают! — взвивалась Галя, не переносившая пошлые намеки на Женину неверность. Она придерживалась мнения «меньше знаешь — крепче спишь». Тем более что муж не давал повода подозревать его в измене.

— Ах, так, значит, ты все-таки признаешь, что это дрянь?

— Она просто мелкая. Но он же не за рыбой туда ездит. Это отдых!

— О-о! — радостно вопила Светлана Николаевна. — В том, что это отдых, я ни секунды не сомневаюсь! Я даже примерно предполагаю, как именно он отдыхает. Да ты посмотри на него: в таком состоянии не то что рыбу не поймать, в лодку не попасть!

— Он с берега ловил, а крупная там не водится!

— Да, зато там водятся грудастые и ногастые! И с головой! А не с пустой кастрюлькой вместо черепушки, как у некоторых!

Беседа на повышенных тонах обычно длилась до тех пор, пока у Гали не появлялись слезы. Тогда удовлетворенная Светлана Николаевна принималась ее утешать:

— Да что ты расстроилась? Может, он, и правда, на рыбалке был. И даже, может, баб там почти не было. А если и были, то кому он такой нужен, когда рядом Толик? Он тебе пять лет ребенка сделать не может, чего уж там про остальное говорить.

На этой радостной ноте мама обычно завершала свой визит и отбывала.

По-своему Светлана Николаевна желала дочери добра. Тощий неинтересный Женя был, по ее мнению, неподходящим зятем. К тому же зарабатывал он на весьма постыдном деле — торговле нижним бельем. В этом сквозило нечто скользкое, недостойное звания интеллигентного человека. С одной стороны, мама не могла не понимать, что именно на Жене держится их материальное благополучие. Но по прошествии нескольких лет ей уже хотелось того же уровня благополучия без опостылевшего зятя. Он был, как дырка на заварной булочке: с одной стороны — без нее крем не впрыснешь, а с другой — нарушает целостность и портит общий вид.

Именно усилиями мам и разваливаются многие молодые семьи. Желая добра, родители едут, как армия завоевателей на танках, вытесняя противника с территории, а заодно разрушая дома мирных жителей. Далеко не всех устраивают руины, хотя и освобожденные от интервентов.

Считая своих детей самыми-самыми, родители самозабвенно пересчитывают дефекты второй половины. В лучшем случае выяснение отношений и конечный счет недоработок в воспитании переходит в жаркий бой между старшим поколением, в то время как молодые благополучно отсиживаются в окопе. В худшем — битва идет непосредственно на территории новой ячейки общества, и тогда остаться сторонним наблюдателем просто невозможно.

До одури опасаясь, что Жене осточертеет мамина навязчивость, Галочка с удвоенным рвением бросалась угождать мужу и соответствовать некогда оказанному доверию. Но, к сожалению, амнезией муж не страдал, поэтому впечатления от выступлений Светланы Николаевны еще долго читались на его лице.

Наташка тоже хотела, чтобы Галочка была счастлива. Безусловно, мягкотелость подруги ее удручала. Для полного соответствия идеалу Женю надо было откормить, чтобы не сдувало сквозняком, объяснить, кто в доме хозяйка, и отлучить от него всяких Толиков. О походах в баню и поездках на рыбалку она имела собственное мнение: поскольку ее женатые кавалеры именно таким незамысловатым способом объясняли дома свои отлучки. С ней. Одному из них она лично покупала рыбу, чтобы кавалер мог предъявить жене улов, с другим вместе ходила в сауну, а с третьим ездила в командировку на юг. Незнакомых теток, старательно паковавших стоим благоверным теплые вещи, шерстяные носки и банные принадлежности, ей было не жаль.

— Сами виноваты, — рассуждала Наташка. — Раз дают себя обмануть, значит — так и должно быть. Вот меня не проведешь.

Но иногда она плакала. Особенно в исконно семейные праздники, которые ее любовники предпочитали проводить в кругу близких. Никто не торопился к ней на Новый год и Восьмое марта. Они тихо сидели с Маней за праздничным столом, и Наталья старательно изображала веселье. А потом ревела в подушку под тихое сопение сладко спящей Машки.

С одной стороны, Наталье очень хотелось, чтобы Галя не допускала в своей семье обмана и пресекала любые попытки Жени уйти налево, а с другой — боялась поселить в душе подруги подозрения и нарушить ее покой. Советоваться с Галочкиной мамой тоже нельзя, поскольку Светлана Николаевна всенепременно поучаствовала бы в разоблачении и нашла подвох на пустом месте. Она и без Наташкиных намеков умудрялась отравлять жизнь довольно дружной и успешной семьи. Хотя Наталья не могла не понимать, что эта жизнь могла бы стать для Галочки еще более счастливой.

— Не мое собачье дело, — строго говорила она своему отражению, мимоходом отмечая, что все еще красавица, а мужики — слепые идиоты. — .Мне бы со своими проблемами разобраться. Буду молчать, что бы ни случилось.

* * *

Никогда нельзя давать себе зароков. Судьба, терпеливо подслушивающая и подглядывающая за нами, обязательно захочет испытать нас на прочность.

Не успела Наталья пообещать себе, что больше не будет влезать в жизнь подруги и волноваться по поводу сомнительного поведения чужого мужа, как ей моментально представился шанс покопаться в собственной совести. А заодно провести пару бессонных ночей в тягостных раздумьях на извечную тему, что лучше: жить обманутой, но счастливой, или знать правду, но быть несчастной. Конечно, для себя она предпочла бы второе, но как решить за Галю?!

Всё началось банально. Одним прекрасным или не совсем прекрасным утром в павильончике напротив Наташкиного магазина сменилась продавщица. Вместо юркой полненькой Тани появилась томная роскошная брюнетка. Судя по одежде, лет ей было около двадцати. На длинных гладких ногах красовались джинсовые шортики с кружевами. Майка, под которой явственно угадывалось возмутительное отсутствие лифчика, была размером с гулькин нос. А то, что прикрывал вызывающий кусочек трикотажа, потрясало формой и размером.

Такое соседство Наталье совершенно не нравилось. До сего момента она была самой красивой продавщицей на этаже, что не могло не радовать, а теперь у нее появилась соперница. И, что самое обидное, более молодая. Скачкова непроизвольно втянула живот и надула губы: Женя, сам того не подозревая, подложил ей свинью.

Новенькая суетилась, перевешивала товар и выпячивала в проход аппетитный фасад. Наталья завистливо вздохнула. Она потопталась среди своих кофеварок и решилась на разведку боем.

— Привет! Ты новенькая? — Наталья проехалась по девице взглядом. Вблизи та оказалась еще лучше.

— Я второй день, — гордо ответила та отчетливым периферийным говорком.

— Я Наташа.

— А я — Валя, — новенькая широко улыбнулась, предъявив Наталье ярко-белые крупные зубы.

«Как у лошади, — недовольно отметила про себя Скачкова. — Кобыла здоровая!»

Но вслух комментировать не стала.

От девицы исходило ощущение опасности. Даже не ощущение, а ясное предчувствие.

Валя оказалась невозможно болтливой. За пятнадцать минут, пока не было покупателей, она успела рассказать, что приехала из Краснодара. Здесь она хотела поступить в институт, но с треском провалилась. На вечернее поступить даже не пыталась — там общежития не давали. Жила она у дальней родственницы. Валя сначала хотела снять комнату, поскольку устраивать личную жизнь в присутствии тети Лены оказалось невозможно. Первый же быстроглазый красавчик, приведенный на предмет «попить чаю», был с шумом выдворен. Теперь Валя хотела найти спонсора для платной учебы, съема жилплощади и прочих радостей жизни.

— Хозяин такой перспективный, — поделилась она с Наташкой, предварив ее вопросы.

— Чем это он перспективный? Он же женат.

— Ой, не смеши меня. Сегодня женат, завтра разведен. Он, кстати, собирается большую квартиру покупать, накопил, говорит. А я хозяйственная — жуть! Готовлю — пальчики оближешь! И всё остальное — при мне. А ему за сорок. И жена наверняка такая же облезлая. И тут — я! Эх, хорошо в городе. Не то, что у нас: из мужиков только тракторист, и тот вечно лыка не вяжет.

«Вот идиот-то, — в сердцах подумала Скачкова. — Надо же, первой встречной языком наметелил, пижон!»

— Врет он, — сурово сообщила Наташка. — Нет у него на квартиру.

— А ты откуда знаешь? Считала?

— Он так всем врет, — опрометчиво брякнула Скачкова, желая любой ценой отвадить девицу от Галочкиного супруга.

— Значит, ходок? Вот и ладненько. Меньше мороки.

— Чего это? — подозрительно спросила Наталья.

— Сам первый полезет. Скажешь — нет?

— Как же, на такую-то красоту! Ты, главное, сама первая повода не давай, жди.

— Мы сами с усами, — хихикнула Валя. — Я еще тебе советов надавать могу. Ты не смотри, что мне лет мало. Я уже жизнью ученая.

Едва дождавшись приезда Жени, притащившего тюки с товаром, Наталья дотерпела, пока он разгрузится и пойдет к выходу. Вцепившись в тощий Женин локоть железной хваткой, Скачкова прошипела:

— Это что за кикимора у тебя теперь торгует?

— Наташа, привет!

— Не увиливай от ответа!

— Ты ведешь себя, как ревнивая жена, — попытался отшутиться Евгений.

— Ты даже не представляешь, что бы с тобой было, распишись ты со мной! Остаток своей жалкой жизни ты провел бы в гипсе!

— То-то я смотрю — не находится желающих увековечить свой образ в гипсе, — хихикнул Женя, но отвязаться от Натальи так и не сумел. — Отпусти, у меня дел куча.

— Стоять!

— Наталья, ну что ты привязалась? Чем тебе моя продавщица не нравится? В чем проблема?

— Да ни в чем! Я смотрю, она тебе очень нравится! В каком секс-шопе ты отоварился этой куклой?

— Не ори! Это рекламный ход! Она будет привлекать покупателей! Я книгу прочитал…

— Да ты что! Не может быть! Элита российского бизнеса научилась читать!

— …товар нужно правильно подать. Например, товары для похудения не должны продавать полные люди… А нижнее белье должна продавать девушка с красивой фигурой, — Женя, невзирая на то, что Наталья постоянно его перебивала, мысль не потерял и умудрился высказаться до конца, — потому что на ней оно смотрится красиво.

— Да на твоей девушке вообще нет белья! — рявкнула Наташка.

— Как это? Она что, голая?

— Почти! Ты ее по каким параметрам выбирал?

— Ни по каким. Мне ее Татьяна вместо себя привела. Говорит — соседка.

— А документы ты у этой «соседки» смотрел?

— Наташка, чего тебе надо от меня? Я все смотрел, я же ее к себе официально оформлял!

— Знаю я, что ты у нее смотрел! У меня все то же самое, что ж меня не взял?

— Чтобы ты мне всю плешь проела? — хмыкнул Женя. — У меня правило — своих на работу не брать.

— А Галя знает?

— О чем?

— О том, что у тебя новая девица!

— Нет. А разве ей это интересно?

— Ну, мне, например, интересно…

— Так ты вообще во все свой нос суешь, — многозначительно подмигнул Женя.

Беседа с Галочкиным супругом, у которого намечался неожиданный поворот в судьбе, Наталью не удовлетворила. Но как предотвратить беду, она не знала. Единственный способ, который приходил ей в голову, был кардинальным: удалить соперницу от Жени. Для этого ее нужно было либо срочно выгодно пристроить, либо вообще…

Наталья кусала губы от злости и не знала, на что решиться.

Зато Валентина действовала без колебаний. К ее удивлению, Женя не замечал пристального внимания столь видной и соблазнительной девушки. Выдающиеся части тела не производили на него абсолютно никакого впечатления. Наблюдая за танцем живота, регулярно выполняемым изнывавшей от неопределенности продавщицей, Наталья тихо скрипела зубами. Долго так продолжаться не могло: вода камень точит. Рано или поздно Евгений может и среагировать на юные прелести нахальной девицы. Хотя, возможно, у него хватило бы ума провернуть всё втихаря. Но надеяться на это глупо.

— Ну, как продвигается завоевание? — ежедневно интересовалась она в курилке у Валентины.

— Не продвигается, — вздыхала Валя. — А я тут, представляешь, прикинула, какой у него доход. Ну, если высчитывать исходя из моего процента…

Наталья изумленно уставилась на коллегу:

— Ты, случайно, не гений-самоучка? Как это ты вычислила то, что налоговой не дано!

— Я просто бабки хорошо считаю. Пока — чужие.

— Да уж, такими темпами тебе и до своих недалеко, — потрясенно вздохнула товарка. — И сколько натикало?

— Да у него не на одну квартиру, а на пару «трешек» уже должно хватать. Так что я так просто не отступлюсь!

Наташа, не наблюдавшая в семье подруги чрезмерного достатка, насторожилась. Во-первых, ей тут же стало ясно, что у Жени есть заначка. А во-вторых, в действиях Валентины просматривалась перспектива: девушка двигалась к цели, как грузовой состав. Рельсы уже проложены до конечной станции, и сворачивать он не собирается.

Приезжие барышни, вознамерившиеся выгодно устроиться в городе, на подступах к двум «трешкам» редко сворачивают. Это только избалованные цивилизацией горожане выбираются по выходным на природу, чтобы наслаждаться видами закатов, и с упоением вдыхают запах навоза и болотной сырости, декламируя Есенина. Валентина же хотела, чтобы ее жизнь и жизнь ее детей не имели ничего общего с лубочной непритязательностью деревенских идиллий. А Наташа хотела, чтобы Галочка, терпеливо высиживавшая свое счастье, теперь не упустила его по вине хитрой фортуны. Все имели право на счастье. Но, как это часто бывает, счастье одно, а рук к нему тянулось великое множество.

Нельзя не признать, что в случае возникновения с Жениной стороны интереса к аппетитной селянке шансы Галочки на успех равны нулю.

Пометавшись в своих невеселых мыслях несколько недель и глядя на стремительно наглевшую в своих действиях Валентину, Наталья решилась осторожно поговорить с Галочкой.

Поводом к этому послужил существенный сдвиг в служебном романе, который медленно, но верно переставал быть односторонним.

— Я хозяину ноу-хау предложила, — поделилась с ней как-то Валентина.

— М-да, — скептически сморщилась Наташка. — И какая это поза по «Камасутре»?

— Не смешно. Он вообще какой-то отмороженный. Вчера вечером загнала его в угол, грудью прижала и спрашиваю, мол, не хочет ли он кофе и всё такое.

— Какое — «такое»? — бдительно встрепенулась Наталья.

— Да я не стала впрямую говорить, намекнула просто.

— А, — тут же успокоилась Скачкова. Кому, как не ей, знать, что Женя не то что намеков, а и прямо обращенных к нему призывов не понимает.

— Вот. Намекнула, значит, — с обидой продолжила Валя, — а он серьезно так отвечает, что кофе на ночь пить вредно.

— А ты чего хотела? — подначивала ее Наташка. — Пожилой, можно сказать, человек. Ты с ним со скуки сдохнешь. Брось ты его, переключись на молодого.

— He-а, В своей квартире да при его зарплате мне скучно не будет. Я ради своего угла и не такого потерплю!

— А как же любовь?

— Тю! — присвистнула Валентина. — В твоем-то возрасте да такие глупости говорить. Любовь жилплощади не помеха!

— А ты ему потом рога наставишь? — заинтересовалась Скачкова, соображая, как можно использовать эту информацию для общественной пользы.

— Сначала захомутать надо, — рассудительно покачала головой Валя. — Чего раньше времени загадывать?

— Ну, и как ты его «хомутать» надумала? Уж поделись со старушкой опытом! — начала подлизываться Наталья.

— Говорю же — ноу-хау! Он подсел на всякие книжонки по маркетингу и рекламе, сам говорил. Так я решила продавать товар в его же белье. Под одежду спрячу, но чтобы торчало. Я хочу, чтобы мы с ним вместе выбрали, в чем мне стоять. Ну, чтобы я могла примерить и ему показать, дошло?

— Вот чушь-то, — злобно сплюнула Наташка. — Бред какой-то!

— Он согласился! — победоносно задрала подбородок Валентина.

— Бред, — повторила Наталья. В груди напряженно трепыхалось отчаяние.

— Завидуешь, — констатировала Валя. — Не пыхти. Придет и на твою улицу праздник. Только окна пошире открой!

* * *

— Галка, а как у вас с Женей? — Наталья была несильна в женской дипломатии. С мужчинами всё не в пример проще и привычнее.

— А что случилось? — тут же всполошилась Галочка.

— Ой, да ничего еще не случилось, — махнула рукой Наташка и тут же осеклась. Некстати проскочившее словечко «еще» не прошло незамеченным.

Внешне спокойная и медлительная Галина в вопросах, которые касались ее Женечки, напоминала варана. Стремительность ее реакций и бурная внутренняя жизнь оставались незаметными постороннему глазу.

— Ты давно последний раз у Женьки на работе была? — Наташа подходила к проблеме издалека, обходя минное поле по периметру.

— Вообще не была. А что мне там делать?

— Как это? Чтобы в курсе быть. Меня навестить, в конце концов!

— А то я тебя редко вижу, — тревожно улыбнулась Галя. — Ты к чему клонишь?

— Ни к чему. Просто спрашиваю, — смутилась Скачкова, проклиная свою совесть, требовавшую подвигов. — Мало ли, вдруг там какие изменения…

— Так Женя мне сам про все изменения рассказывает. У меня же везде глаза и уши.

— Да, — обидчиво протянула Наташка и тут же спохватилась: — Ты меня, что ли, имеешь в виду?

— А кого еще?

— Ясненько, — Скачкова пошарила глазами по потолку и непоследовательно спросила: — Сколько Женька получает в месяц?

— Не знаю. Ты сегодня странная какая-то. Давай, рассказывай, чего темнишь, а то меня уже трясет!

Совсем некстати вспомнилось, что в древности гонцов, приносивших дурные вести, казнили.

— Пойду я, — засуетилась Скачкова.

Однако Галина так страшно молчала, что Наташка, тягостно вздохнув, выпалила:

— Он от тебя деньги прячет!

М-да, дипломатией тут и не пахло.

— В смысле, не то чтобы прячет, но… не отдает. То есть отдает, конечно, но не все.

Галочка забавно сморщилась и почесала нос:

— Скачкова, это у тебя возрастные заскоки или как?

— А еще у него новая продавщица!

— Про продавщицу знаю, а что за глупости про деньги?

— Знаешь?! — Наташка поперхнулась собственным изумлением. — Про эту паршивку?!

— Наталья, ты мне сейчас напоминаешь эхо. Ты все время реагируешь на предпоследнюю реплику!

— Я реагирую на ключевые моменты! Ты ее видела?

— Зачем мне на нее смотреть? Женя сказал, что работает она хорошо…

— Женя сказал! — передразнила ее Наталья. — А ты больше слушай, что твой Женя говорит!

— Ну, и что с ней не так? Ворует?

— Ворует! Чужих мужиков она ворует! А еще она подсчитала, что у твоего мужа доходы — ого-го! А у тебя даже шубы приличной нет!

— Лето на дворе — зачем мне шуба?!

— Ты не поверишь! — ерничала Скачкова. — Я тут календарь смотрела, так, оказывается, зима в этом году все-таки наступит!

— Мы на квартиру копим, — поделилась Галочка, игнорируя ее ехидный тон. — Так что никаких заначек Женя не делает. А если и делает, то имеет полное право. В конце концов, это он зарабатывает.

— Вот ведь повезло мужику с женой, — вздохнула Наташка. — Жаль только, неизвестно, повезло ли тебе с мужем.

— Повезло, — уверенно ответила Галя и мечтательно закатила глаза.

— Ладно. А сейчас он где? — Наташа злилась не только на Галю, но и на себя. Почему-то было противно и тоскливо.

— Сказал, что на работе задержится.

Выпытывать дальнейшие подробности у Скачковой не хватило моральных сил, и она сдала позиции, отбыв домой.

* * *

Спать Наталья ложилась с неспокойным сердцем. У нее было такое чувство, словно она прошла мимо брошенного на улице котенка, поленившись совершить доброе дело. Жизненный опыт подсказывал, чем закончится демонстрация белья на Валькиной фигуре. Но сделать всё равно уже ничего нельзя. Оставалось только надеяться, что Женя, вильнув налево, вернется в семью и с удвоенным рвением начнет вить гнездо и обхаживать жену.

К ее огромному удивлению Валентина заявилась на работу на следующий день в весьма упадническом настроении.

— Чего невеселая? Кавалер оказался не на высоте? — Наталья пыталась изобразить равнодушие.

Бродившая в своих печальных мыслях Валя не заметила подвоха и с искренним отчаянием поведала:

— Только время потеряла. Я специально тетку из дома выпроводила, а он меня на склад повез! Каморка — не распрямиться, там в полусогнутом виде только можно ходить. Я, как дура, раком стояла в этих эротических комплектах!

— А он? — с замиранием сердца спросила Наталья.

— Только усами как таракан шевелил. На мне, мол, любое белье хорошо смотрится. Бери, говорит, любой комплект, который видно будет, и пошли. Ну, я обрадовалась. Думала, к нему пойдем или еще куда…

— Ну! — взвыла Скачкова, поскольку на самом интересном месте Валька обиженно начала шмыгать носом.

— Гну! Он двери закрыл, сказал «до свидания» и ушел!

— Куда?

— Домой, конечно… Но у меня еще одна идея имеется.

— Поделишься?

— He-а. Я тебе потом расскажу. А то сглазить боюсь.

Наталья была потрясена Жениной моральной устойчивостью, но не верила, что Галин муж устоит в следующий раз.

— Может, ты все-таки переключишься на кого-нибудь другого? — безнадежно предположила Скачкова, чувствуя себя разведчиком во вражеском тылу. Передать информацию «своим» не представлялось возможным. Хотя бы потому, что Галя оказалась совершенно невосприимчива к любому негативу, связанному с Женей.

Сколько Наталья себя помнила, они были больше чем подруги — почти сестры. Но Наталья не могла не понимать, что если придется выбирать между ней и мужем, Галя выберет мужа. Сколько раз добрые подруги переставали быть таковыми после справедливых попыток открыть друг дружке глаза на неверность мужей. С блудливыми супругами они мирились, а вот любительницы справедливости, как правило, вычеркивались из списка приближенных.

Весь день она промаялась, придумывая, как вывести Валентину из строя. Но ни до чего, кроме идеи ударить коллегу по голове чем-нибудь тяжелым, так и не додумалась. В результате Валя упорхнула. «Значит, не судьба», — успокоила сама себя Скачкова. И только совесть продолжала беспокойно ворочаться.

* * *

Город манил бензиновыми ароматами, грохотом трамваев и вспышками неоновой рекламы. После размеренной и медлительной жизни в деревне Валя чувствовала себя ребенком, впервые посаженным на карусель. Она считала, что уже давно заслужила небольшой подарок от жадноватой фортуны. Именно Женю она и посчитала своим сувениром. Надо с чего-то начинать.

Поскольку избранник оказался крайне недогадливым, Валентина решила перейти к заключительной стадии завоевания. У Жени были три точки, и к Валентине, по заведенному порядку, он приезжал перед самым закрытием: этот магазин был ближе всего к дому.

— Евгений, а вы меня до парка не подбросите? — Она похлопала ресничками, но заметила, что ее кокетство в цель не попало.

Не предполагая ничего плохого, Женя согласился.

Место перед парком было довольно пустынным, поэтому именно его Валя избрала для нападения. Когда Женя припарковался, вместо того чтобы вежливо распрощаться, она навалилась на опешившего водителя. Всё произошло молниеносно.

Потом он мокрый и растерзанный сбивчиво лепетал Вале, что «нигде, ни с кем и никогда ему так не было». Гордость и самоуверенность вперемешку с восторгом и благодарностью переполняли его.

— Ты… ты… это нечто, — слабо выдохнула Валя. — У меня тоже никогда такого не было. Я с ума схожу. Я теперь жить без тебя не смогу.

— Я без тебя тоже, — Женя осторожно погладил ее по руке.

«Вот и умница», — удовлетворенно подумала девушка, с легким презрением вспоминая произошедшее. Даже пьяный одноклассник из сельской школы, пригласивший Валю однажды за ягодами, не оставил в ее душе столь мутного осадка. То, что Жене казалось верхом собственного мастерства, для опытной Валентины было всего лишь жалкой попыткой.

* * *

Захлебываясь эмоциями, Евгений изводил Толика, пришедшего в баню отдохнуть от говорливых жены и тещи, дифирамбами в честь Валентины. Любовь поглотила эмоционально переполненного в предвкушении счастья Женю. У Толика любовь уже давно лопнула, как мыльный пузырь, поэтому он реагировал на все, как опытный хозяйственник, составляющий смету на текущий квартал.

— Ну и пользуйся, пока не надоест, — он блаженно вытянулся на полке, но расслабиться не получалось.

— Она мне никогда не надоест! Ты не представляешь, какая женщина!!!

— Нет такой бабы, которая не может надоесть, — рассудительно бормотал Толик, желая как можно быстрее прекратить полемику и сберечь хотя бы часть вечера.

— Есть! Ты бы ее видел!!!

— Может, позовем ее сюда — третьей будет, — лениво проговорил Толик.

Женя внезапно насупился и примолк.

— Испугался? — оживился Толик. — Правильно. Я тебе вот что скажу. Хороший ты мужик, но глупый. Бабы все одинаковые. Принципиальной разницы нет.

— Есть, — убежденно выпалил Женя. — Я теперь понимаю, что есть!

— А Галина?

— Что Галина? Живет, что ей сделается?

— Хорошая ведь баба.

— В том-то и дело, что баба. А Валя — королева. Они как небо и земля!

— Да ты поэт, как погляжу. Чего любовь с людями делает! Смотри, не прогадай.

— Не прогадаю. Я уже в выигрыше.

— Ну-ну.

Хотя Валентина и скрывала от Натальи подробности, резкое изменение в поведении Галочкиного мужа не могло укрыться от внимательной Скачковой.

— И что у вас происходит? — требовательно прижала она в курилке Валентину после того, как имела счастье наблюдать сцену романтического прощания.

— Ничего особенного.

— Интересно, что же ты считаешь особенным? — сварливо наседала Наталья.

— Да уж на то, что я считаю особенным, он точно не тянет, — нелогично заметила Валя. — Вообще ни на что не тянет. А самомнения-то…

— Что-то я не поняла — у вас с ним как?

— А тебе зачем? — Валентина вдруг насторожилась.

— Как зачем? Интересно! — Скачкова наивно захлопала глазами.

— Да ничего интересного. Любовь — это тяжелый труд, который не всегда окупается.

— На философию потянуло?

— Главное, чтобы на солененькое не тянуло, — хихикнула Валентина.

Наташка чуть не поперхнулась возмущением и на всякий случай уточнила:

— Уже спали?

— Ну, если эти слабые конвульсии так называются, то спали.

— И зачем тебе такой? — Наталью наполняла горечь и обида за Галочку. А еще — презрение к морально неустойчивым мужикам.

— Забыла? Не он, а приложение к нему.

— Насколько я помню — из приложений у него только жена и, вероятно, теща.

— Узко мыслишь. Я про бизнес и денежки. А жену он бросит.

— Сам сказал? — похолодела Наташка.

— А чего говорить — и так ясно. Где я, а где она.

— И где она? — В голосе Скачковой непроизвольно появились нехорошие нотки. Ей неожиданно захотелось расцарапать наглое Валькино личико.

— Где-где? Нашу жилплощадь топчет, — недовольно поморщилась Валентина. — А Женя порядочный, оказывается.

— Да уж! — Наташка даже сплюнула от негодования.

— Не, ты не представляешь! У него жена пожилая совсем, больная, а он не знает, как ей сказать. У нее с сердцем что-то, с головой и вообще…

Скачкова нервно кусала губы, удерживаясь от несанкционированных действий. Зачем она разыгрывает из себя шпионку, наступая на хвост собственной совести, Наталья не знала. Но подсознательно понимала, что лучше быть своей в стане врага и не плевать в колодец. Хотя бы в Галочкиных интересах.

* * *

Напросившись в гости, Скачкова решила прощупать почву. Галя деловито хозяйничала у плиты, Жени дома не было.

— Женька где?

— На работе, — коротко ответила Галина и добавила: — А я ему сегодня кулебяку делаю. Он любит всякие вкусности.

— Не в коня корм. Может, у него солитер завелся? — мрачно пошутила Наталья.

— Работы стало много, — пожалела мужа Галочка. — Устает он очень.

— Ага, собрания, совещания, командировки, — ехидно прокомментировала Наташка.

— Да, — простодушно подтвердила Галя. — Он теперь иногда на складе ночует!

— Вот гад! — всплеснула руками Наташка.

— Почему? — Галочка едва не вывернула кастрюльку с булькающим соусом. Изумлению ее не было предела.

— Да все мужики паразиты, — смутилась Наталья. — А как у вас по ночам?

— Наташка, разве это в жизни главное? — Галочка покачала головой, глядя на подругу, словно на неразумного ребенка.

— А разве я сказала, что это главное? Я просто спросила — как?

— Я тебе уже сказала, он очень устает на работе. Сейчас период такой тяжелый, — чувствовалось, что тема Галине неприятна.

— Ну, в принципе, ответ ясен. По ночам вы спите, как и все приличные люди.

Наталья скомкала тему, твердо решив дождаться вероломного Женю и слегка потрепать ему нервы.

— Галка, а у меня форс-мажор.

— Какой? — Галя, почувствовав, что ее перестанут донимать неприятными вопросами, с готовностью бросила лопатку в раковину и уселась напротив Натальи.

— Сегодня Федька с Маней сидит.

— Ну и отлично. А что, ты тоже с ними хочешь?.. — робко начала Галочка.

— Ты что, спятила?! — Скачкова схватилась за горло и выпучила глаза. — Да я его на дух не переношу. Он когда с Манькой целуется, так и дала бы по темечку! Муси-пуси, как будто это не из-за него мы столько натерпелись!

Подлец-Федька обратно не просился, а наоборот процветал, судя по рассказам и внешнему виду. Что было еще обиднее.

— Наташ, форс-мажор в чем?

— Жизнь вообще сплошной форс-мажор, — философски протянула Наталья. Упоминание о бывшем муже выбило ее из колеи настолько, что она забыла, к чему клонит.

— И в чем он заключается у тебя? — Галя преданно заглядывала ей в глаза, готовая бежать на выручку.

Вспомнив, что ее задача — дождаться загулявшего Евгения и поговорить по душам, Наташка изобразила скорбь и сообщила:

— Мне надо у тебя переночевать!

Галочка озадаченно затаилась. Несмотря на свою незакомплексованность и редкую бесцеремонность, Наталья еще никогда не напрашивалась на ночлег.

— А почему не дома? — только и смогла спросить хозяйка потенциального ночлега, отчаянно краснея.

— Галя! У человека беда, а ты такие бестактные вопросы задаешь, — Скачкова собралась обидеться.

— Нет, я же не против. Только у нас одна комната. Где ты ляжешь? — Галя не знала, как отказать, но по тону чувствовалось, что отказать ей очень хочется.

— В прихожей, на коврике, — гнусно улыбаясь, сострила Наталья.

— Нет, ну это неудобно…

— Естественно. У тебя разве раскладушки нет? Здесь я лягу, в кухне.

— Так Женя ужинать придет… А когда — я не знаю…

— Я рано не лягу, не беспокойся, — утешила ее Наташка.

Но беспокоиться Галочка явно не перестала. Она, конечно же, опасалась, что Женя может вообще не прийти или прийти под утро и сильно навеселе, как это часто случалось в последнее время. И тогда Скачкова будет говорить всякие гадости. Стыдно, и вообще…

— Может, ты все-таки дома попробуешь? — неуверенно предположила Галя, впрочем, не особо надеясь на удачу.

— Нет. Исключено. У меня сегодня Федька ночует.

— А если его выгнать?

— Он с Маней завтра рано утром в Финляндию уезжает, на выходные. Так что не в моих интересах ссориться. А у меня два дня для личной жизни на собственной территории будут. Класс?

— Да уж, — машинально согласилась Галя.

— Не знаю, как ты, а я не могу без нормального мужика.

— Что значит — «не знаю»?! — всполошилась Галина. — У меня муж есть.

— А, ну да. Извини. Забыла, — смутилась Наташка.

— Забыла она, — заворчала Галя и, потянув носом, метнулась к духовке.

Если Женя не возвращался к одиннадцати, то это означало, что придет он только утром, чтобы поменять рубашку и опять бежать на работу. Предвосхищая Галочкины вопросы, он в первый же раз озабоченно сообщил:

— Совсем дела плохи. Сплошь и рядом конкуренты. Работы теперь больше, а денег меньше. Да еще товар надо пересчитывать. Мы решили: чтобы деньги не терять, точки закрывать не будем, а переучет станем делать по ночам. Тяжело, конечно, но бизнес есть бизнес.

Будь на ее месте Наташка, она, испорченная своим негативным опытом, непременно начала бы мужа подозревать в измене. Галочка считала себя мудрой женщиной и на провокации не поддавалась. Ни на Наташкины, ни на мамины.

Светлана Николаевна, на прошлой неделе впервые обнаружив, что зять периодически не ночует дома, устроила нечто ужасное. Произошло все случайно, но от этого Гале легче не было. Забыв ключи от дома на работе, Светлана Николаевна приехала к любимому зятю на ночевку.

И надо же такому случиться: именно в тот вечер Женя не пришел домой!

— Что-то я не пойму: мужик твой где? — Мама, воодушевленная перспективой пообщаться с зятем, ближе к полуночи начала волноваться, что концерта не будет.

— На работе, — односложно отделалась от нее Галя, догадываясь, что на этом Светлана Николаевна не успокоится.

Она оказалась права. Мама требовала немедленно позвонить Жене на трубу и выяснить, чем он занят.

— Он просил не беспокоить, — вяло отнекивалась Галя, понимая, что для мамы это не довод. — Он товар считает, собьется.

— Чушь какая! — безапелляционно заявила Светлана Николаевна и начала набирать номер.

— Мама! — Галя выдернула телефон из розетки. — Ты русский язык понимаешь?

— Я понимаю не только русский язык, но и много чего еще!

И тут понеслось. Не обладая особым запасом фактов, Светлана Николаевна до самого утра ходила кругами вокруг двух основных тем: Галиных рогов и своей правоты. Когда в восемь утра в замочной скважине заворочался ключ, Галя уже совершенно ополоумела от бессонной ночи и маминого голоса.

— Вот! — воспряла духом мама. — Приперся! Правильно, нечего ему дома по ночам делать. Ты себя в зеркале видела: под глазами синяки, волосы всклокочены, не умыта, не накрашена! Разве ты женщина?! Ты тут кухарка и уборщица.

Самое обидное, что сказано это было довольно громко, и Женя, конечно же, все слышал.

— Здравствуй, зятек! — Светлана Николаевна проплыла в коридор, а у Гали уже не осталось сил защищать супруга. Она решила отсидеться на кухне, потом выпроводить всех на заработки и лечь спать. Жене она верила, а на остальное ей наплевать.

— Здрасьте, мама, — голос у мужа был бодрым. — Чем обязаны?

— Соскучилась, — ядовито прошипела теща.

— Давно скучаете?

— Со вчерашнего вечера!

Женя был уверен, что хорошо подстраховался. Объяснения собственных отлучек казались ему вполне логичными, да и Галя приняла их спокойно, не задавая лишних вопросов. С ней легко, даже жалко бросать, но все уже решено. Или почти решено. По совету Толика Евгений не торопился, наслаждаясь запретной любовью, находя в этом какую-то пикантность. К тому же внезапно в нем проснулся юношеский азарт. В его жизни происходило так мало встрясок, что Валя казалась волшебным приключением, которое хотелось продлить. Вероятно, Толик был прав: после женитьбы исчезнет та острота, что сейчас дает вкус к жизни. Женя и сам это знал, опираясь на свой семейный опыт. Семья — это прежде всего быт, будни и привычка.

Конечно, с Валентиной всё будет не так, как с медлительной и скучной Галей, но всё же… Консерватизм, въевшийся в кровь, не давал Жене сделать последний решительный шаг, хотя Валя торопила, намекая, что долго ждать не готова. Нащупав его слабое место, девушка длинно и мечтательно рассуждала о том, что ей пора рожать. Семья без ребенка была неполноценной, Женя и сам это понимал. Таким образом, их с Галей союз можно не считать семьей. А вот с Валентиной… Толик немного опустил его на землю, кратко и хлестко охарактеризовав семейную жизнь после рождения наследника:

— Представь себе, что минимум год у тебя в квартире «жигуль» с неисправной сигнализацией и не садящимся аккумулятором. А все разговоры только про цвет испачканных пеленок, прыщи на попе, режущиеся зубы и прочие глупости.

Ребенка Женя хотел. Но всё вышеперечисленное подсознательно пытался отложить на неопределенный срок. Пока его устраивали обе — покорная Галя, вкусно кормившая и крахмалившая рубашки, и страстная Валя, которую саму надо кормить в ресторанах. Зато потом она с лихвой компенсировала ему затраты.

Испортить малину могла только настырная теща. И она ее с энтузиазмом портила.

— Как трусы, не пропали? — заботливо поинтересовалась Светлана Николаевна.

— А что им сделается, резинка крепкая, — подозревая подвох, осторожничал Женя.

— Ну, это смотря кто за нее дергает, — с намеком констатировала теща и уточнила: — Я про товар. Или ты забыл, что по ночам товар считаешь?

— Товар на месте, не волнуйтесь!

— Да я-то не волнуюсь! — взвизгнула Светлана Николаевна. — Чего мне волноваться? Приходит зять под утро и говорит, что всю ночь трусы считал! Какие тут поводы для волнения? Что ты, милый! Кормилец ты наш и поилец! Только если ты по ночам трусы считаешь, то когда же ты мне внука делать собираешься? Или, может, думаешь, что дети сами заводятся, как тараканы? Так я тебя разочарую! Хотя тараканы при такой убойной стерильности у вас уже завелись. А вот детей я что-то пока не наблюдаю!

Галочка тихо заплакала в комнате. В своем неукротимом желании сказать гадость Светлана Николаевна не щадила никого. Скандал получился безобразным. Женя орал, что теща лезет не в свое дело. Если ее так волнуют внуки, то пусть не ищет причину в нем, а поинтересуется у дочери. Светлана Николаевна верещала, что не потерпит в своей семье блуда. В общем, высокие переговаривающиеся стороны к консенсусу не пришли, зато всласть накричались и высказали друг другу взаимные претензии.

Как часто самые нелепые и подозрительные поступки окружающих имеют вполне обоснованные объяснения. Зачастую очень простые и лежащие на поверхности. Если давать волю фантазии, то можно разрушить всё. А если верить близкому человеку, то можно жить долго и счастливо.

Удивляло, что Скачкова не торопилась обсуждать подоплеку Жениного поведения. Похоже, она и впрямь образумилась и перестала лезть в чужую семейную жизнь. Во всяком случае разговор крутился вокруг моды, последних сплетен и прочей дамской дребедени.

После одиннадцати Галина перестала ждать Женю и быстро постелила подруге на кухне.

— Я что-то устала, — виновато сказала она. — Пойду, прилягу.

— Ага. Я тоже покимарю. Впереди тяжелые выходные, надо набраться сил, — хихикнула Наталья. Хихиканье это далось ей с трудом. Внутри все кипело и клокотало. Галина покорность бесила ее невероятно, хотя объяснение напрашивалось само собой: Галка просто боялась остаться одна. Она вбила себе в голову, что никому, кроме Жени, не нужна, поэтому и вцепилась в него мертвой хваткой.

Около полуночи, когда Галя сухими глазами тоскливо смотрела на плавающие по потолку полосы света и старалась ни о чем не думать, Женя внезапно вернулся. Галочка с Наташкой одновременно вылетели в коридор, где благополучно столкнулись, застыв в приветственных позах.

— Оба-на! — потрясенно прошептал он, в сумерках прихожей принявший Наташку за Валентину: комплекция у них была примерно одинаковой, длина волос тоже. Валя уже давно грозилась поговорить с Галей в открытую. Женя, с одной стороны, трусливо отговаривал подругу от решительных действий, опасаясь мести тещи. А с другой, тихо надеялся, что Валя всё-таки решится и снимет с него эту неприятную обязанность.

— Ты как здесь? — заплетающимся языком выговорил Евгений, пытаясь осознать, как это Валентина, от которой он только что уехал, умудрилась его обогнать.

— В гости пришла, — нахально заявила девица, и Наташин голос рассеял мираж. Женя включил свет, и на мгновение все зажмурились.

Скачкова, настроенная весьма воинственно, сориентировалась быстрее:

— О, хозяин вернулся! Устал?

— Устал, — промямлил он, настороженно отнесясь к избыточной заботливости в Натальином вопросе.

— Работал? — не унималась Скачкова.

— Работал! — с вызовом ответил Женя.

Галочка торопливо нырнула в кухню греть кулебяку, сворачивать Наташкину раскладушку и накрывать на стол.

— А что так рано? — Наташка взяла его за ворот куртки и с ненавистью тряхнула.

— Э, ты осторожнее, — вяло отпихнул ее Женя.

— У Вальки критические дни?

— А ты откуда знаешь? — Он ошарашенно присел и машинально начал дергать шнурки, собираясь с мыслями.

— Про дни?

— Про Вальку!

— Не ори! — Скачкова отвесила ему затрещину. Женя покорно затих. Теперь от его решительности не осталось и следа. Ему хотелось любой ценой избежать объяснения с Галиной.

— Она не знает? — одними губами прошептал Женя и умоляюще уставился на Наталью.

— Если узнает — я тебе такое устрою!.. Веришь?

— Верю, — он действительно верил.

— И тогда ты будешь не нужен не только своей сельской поганке, но и Галке!

— Не нужен, — согласно закивал тот.

— Что у тебя с ней? — Наталья схватила его за остатки волос и резко дернула к себе.

Боль полоснула по сознанию, и он опомнился. Отбросив Наташкину руку, Евгений поджал губы и прошипел ей в лицо:

— Не твоего ума дело!

Он уже понял, что Гале она ничего не скажет.

И подруга, действительно, не сказала. Когда все улеглись, проклиная себя за мягкотелость, Наташка до утра проворочалась на раскладушке, надеясь, что Женя выйдет, чтобы продолжить диалог. И тогда она скажет ему всё. Возможно, даже ударит. Будет скандал, и всё выяснится само собой. Признаваться Галочке было страшно, но еще страшнее — промолчать. Женя так и не вышел.

Утром Наталья быстро собралась и ушла, захлопнув за собой дверь.

* * *

Ждать и догонять — последнее дело. Валентина не готова была ждать. Ей надо еще столько всего успеть! Женя стал лишь первой ступенькой на пути к звездам, которые, к сожалению, сияли на недосягаемой высоте, и ступенек к ним вело великое множество.

— Когда ты поговоришь с женой? — требовательно сдвигала она красивые брови, преграждая доступ к телу.

— Скоро, — Женя, руки которого безжалостно отпихивались упрямой Валечкой, вытягивал губы дудочкой в надежде дотянуться до вожделенного объекта хотя бы ими. — Ну ягодка, потерпи немного.

— Я уже много терплю, — напоминала Валентина. — Столько нормальные люди не терпят. Другая уже давно бы тебя бросила.

Ссориться с Валентиной в его планы не входило. Но и рвать с Галиной страшно.

— Я все продумал, — врал Женя, тесня оборону. — Осталось совсем чуть-чуть. Ты мне веришь?

Валя не верила и скрывать этого не собиралась.

Она не верила в его решительность, в его силы и в его организаторские способности. А еще она не очень-то верила в его здравый смысл. Жена, она же соперница, постоянно была рядом и вполне могла, заподозрив неладное, застолбить жилплощадь.

Будучи девушкой весьма целеустремленной, Валентина не собиралась следовать примеру российской интеллигенции и размышлять о вечном. Переломить ситуацию в свою пользу можно только действием. Все ресурсы физических действий она уже исчерпала, поэтому, недолго думая, обратилась к помощи высших сил. Пошуршав бесплатной газетой рекламных объявлений, она провела поверхностный маркетинг услуг магов, обещавших полный список благ согласно прейскуранту. Не найдя особых различий в перечне возможностей, она методично обзвонила всех, выявив наиболее приемлемую с точки зрения ценообразования колдунью. Валя, выросшая в сельской местности, где бабка-знахарка — больший авторитет, нежели районный доктор, верила в магию лягушачьих шкурок. То, что к колдунье была запись аж на неделю вперед, добавило надежд и укрепило веру в благополучный исход.

В назначенный день Валя стояла перед обычной пятиэтажкой, стараясь угадать, из какого именно окна вылетает по ночам на помеле уважаемая Инесса. Все окошки выглядели весьма банально, отчего у Валечки внезапно испортилось настроение.

«Еще надует», — опасливо подумала она, но отменять визит побоялась.

Инесса оказалась обычной полноватой тетенькой в балахоне, расшитом всякой поблескивающей чепухой. Ее помощница, сухопарая дылда с неумеренным макияжем на увядшем лице, провела Валентину по узкому коридору и втолкнула в полутемную душную комнату. Там, за огромным столом, восседала сама колдунья. Посреди стола красовался ионизатор воздуха в виде магического шара. Такие ионизаторы продавались на Валином рынке в отделе напротив. И сей факт окончательно подкосил веру Валечки в могущество сидящей перед ней дамы.

Инесса Эдуардовна была психологом по образованию и безработной по стечению обстоятельств. То есть устроиться психологом, конечно, несложно. Но те деньги, которые предлагало наше государство штатным психологам при всяческих медицинских и полумедицинских организациях, казались Инессе Эдуардовне возмутительно жалкими крохами, не компенсирующими ее трудозатрат. Отработав полжизни на казенных хлебах, она, наконец-то, нашла себя в частной практике. Как только расцвела пышным цветом мода на гадалок и ясновидящих, она получила лицензию на частную предпринимательскую деятельность и стала с энтузиазмом работать по специальности, привораживая, отсушивая и возвращая мужей в семью. По сути всем женщинам, приходившим к ней, нужен был именно совет хорошего психолога, коим Инесса Эдуардовна и имела счастье быть. Но дамам хотелось потустороннего антуража и уверенности в поддержке высших сил, что они и получали в комплекте с обычными практическими советами.

— Тебя привела любовь, — безапелляционно заявила Инесса, решительным движением руки заткнув желавшую уточнить подробности Валентину. — Но не все у тебя гладко.

Валя открыла рот и подобострастно кивнула. Она совершенно забыла, что, записываясь на прием, уже доложила помощнице суть вопроса. Кроме того, те, у кого «гладко», сидят дома, а не пополняют бюджет надомных колдуний.

— Вижу его. Высокий, стройный…

— Ага, — восторженно ухнула Валя, не удержавшись.

— Молчи. Глаза — добрые, улыбка хорошая… Он? — Инесса внезапно так треснула ладонями по столу, что Валя подпрыгнула.

— Он!

— Зовут его…

— Женя!

— Молчи, мешаешь. Сейчас проверю. Да, Женя. Так, а тут у нас что?

— Где? — Валя напряженно следила за раскачивавшейся Инессой, колебавшейся в сумеречном свете свечей, как гигантский кусок холодца.

— А вот здесь, — при этом тетка продолжала сидеть с закрытыми глазами. — Ну, все.

Она резко открыла глаза и уставилась на Валю.

— Соперница у тебя. А над тобой — порча. Сильная. Она к темному магу ходила, беда тебе, ой, беда. Как звать?

— Галя, — оторопело сообщила девушка, не ожидавшая от туповатой Женькиной супружницы подобного вероломства.

— Ну, вот что, Галя…

— Я не Галя, я Валя, — торопливо поправила ее Валентина, опасаясь роковых ошибок в действиях Инессы.

— А чего меня путаешь? — неожиданно сварливо прогнусавила тетка. — Валя-Галя, какая, разница? Восемьдесят долларов — по двадцатке за букву, поняла?

— Ага-ага, — Валентина сложила на груди руки.

— Ну, и долго сидеть будем? Деньги давай.

— Так вы же еще ничего не сделали! — струхнула Валя. Отдавать деньги было жалко, а ссориться с провидицей — страшно.

— При чем тут я? Деньги — ему! — Инесса жутко выпучила глаза и воздела руки к потолку.

— А он — кто? — здоровый деревенский рационализм не позволял отдать немалую сумму некой загадочной субстанции.

— Молчи! — в ужасе шикнула Инесса и вздрогнула. — Много болтаешь. Забирай свою черную карму и уходи.

Уходить, да еще с «черной кармой» Валя не хотела.

— Ой, ну пожалуйста, помогите мне, — заныла она, с дрожью доставая кошелек и отсчитывая нужную сумму.

— Говори, — смилостивилась Инесса, и Валечка тут же выплеснула на нее все переживания последних дней и радужные планы на будущее.

Выслушав ее рассказ, Инесса взяла бутылочку, наполненную обычной водой, и, пошептав для порядка всякую белиберду, величественно водрузила ее на стол перед Валентиной.

— А теперь слушай, что он велит! Каждый день добавляй ему в пищу по одной капле из этого флакона…

— А он не отравится раньше времени? — заботливо поинтересовалась девушка. — Мне еще замуж за него надо выйти!

— Это приворот, — терпеливо пояснила ситуацию Инесса.

— Да он и так ко мне привернут насмерть, — расстроилась Валя. — Мне бы порчу снять, жену отсушить и замуж выйти.

— Все так и будет, — кивнула тетка. — Порчу я уже сняла…

— Когда? — недоверчиво подалась к ней Валентина.

— Что ты все перебиваешь?! Слушай и запоминай: на мужика не наседай, делай все, как он скажет, во всем соглашайся. А ровно через три дня, начиная отсчет от сегодняшней ночи, сделай так, чтобы она узнала о неверности. Только не словами, а чтобы она сама все увидела. Но помни: за ней маг очень сильный, она его, мужика твоего, тоже присушивает. Да, есть еще вариант, стопроцентный, но рискованный. Раз твой друг так хочет ребенка, забеременей. Но я бы не советовала — слишком кардинальный способ с непредсказуемыми последствиями. Если ничего не получится, опять придешь ко мне. Запомнила?

— А что, может не получиться? — расстроилась Валентина.

— Не может, — убежденно мотнула головой колдунья, подталкивая девушку к дверям. — Но если вдруг что — приходи, скидку дам.

Инесса Эдуардовна, будучи хорошим специалистом, моментально раскусила недалекую девицу и даже не планировала напрягаться ради простоватой визитерши. Выдав ей минимальный список рекомендаций, она посчитала свой профессиональный долг выполненным, а гонорар — отработанным.

Очутившись на лестнице, Валентина расстроенно поглядела на пузырек: он производил жалкое впечатление и не внушал особой уверенности. Но деньги уже заплачены, и приходилось действовать по плану.

Капать жидкость в еду Жене оказалось легче легкого. Сложнее соглашаться с ним во всем, изображая трогательную покорность и смирение. Но срок был обозначен терпимый — три дня, поэтому Валя решила потерпеть ради светлой цели.

Как только Женя сладко захрапел на старом диване в гостиной, Валентина выудила его записную книжку и быстро отыскала нужный телефон.

Его величество случай очень любит путать наши планы, сматывая линии судьбы в лохматый клубок. В результате его приходится разрубить одним махом, не задумываясь о последствиях.

Женя был запасливым, как старый хомяк, и никогда ничего не выбрасывал. Этой разлохматившейся записной книжке было уже лет десять, что, конечно, не могло прийти в голову молоденькой Валентине. Домашнего телефона Жени у нее нет, только трубка. Поэтому Вале пришлось напрячь интуицию для поиска нужного номера. На букву «Д» — всякая ерунда, но надпись «дом» отсутствовала. Видимо, Женя помнил домашний номер наизусть, что неудивительно. Зато на букву «Г» нашлись заветные семь цифр с трогательной расшифровкой «Галочка».

Раздраженно скривившись, Валя выписала номер на салфетку, даже не подумав, что супруга, без сомнения, должна проживать вместе с Женей. И вряд ли он будет писать свой домашний номер в указанной рубрике, да еще так нежно комментировать его наличие.

На следующий же день Валентина позвонила по указанному телефону, и трубку сняла женщина со сварливым каркающим голосом. Именно такой старой отвратительной мегерой Валечка и представляла себе Женину жену. Другой у него просто и не могло быть.

— Алло, — пропела Валя, вложив в это коротенькое словцо максимум мягкости и интеллигентности. — Это Галина?

Светлана Николаевна, которую оторвали от мексиканских страстей, первую реплику не расслышала и злобно бросила:

— Слушаю!

— Вы меня не знаете…

— И что? Вы звоните познакомиться? — ехидно переключилась на собеседницу любезная маман.

— Нет, я звоню предупредить. Мне очень неловко, но молчать я не могу! — изобразив праведный гнев, Валя дрогнувшим голосом выпалила: — У вашего мужа есть женщина!

Светлана Николаевна задорно хрюкнула и рассыпалась заливистым смехом.

— Да что вы говорите! — только и смогла выдавить она и снова затряслась в приступе хохота.

«Истерика», — удовлетворенно подумала Валя и добила соперницу сообщением:

— Завтра Евгений будет ночевать у нее. Адрес дать?

Услыхав знакомое имя, Светлана Николаевна сделала стойку и машинально выпалила:

— Дать!

Записав место прелюбодейства прямо на обоях в коридоре, мама возжелала подробностей:

— А почему вы звоните именно мне?

— А кому же еще мне звонить? — оторопела Валентина, отметив, что соперница как-то подозрительно быстро успокоилась и, похоже, даже обрадовалась.

— Да, чего это я, — неуверенно хохотнула Светлана Николаевна, быстро сориентировавшись. — И давно это у них?

— Давно, — мстительно поведала Валя. — И серьезно.

— А вы откуда знаете?

— Я — доброжелательница, — выдавила из себя Валя и торопливо повесила трубку. Разговор ей не понравился, оставив странный осадок. Победа имела неприятный вкус. Да и само ощущение победы было весьма сомнительным.

* * *

В жизни Светланы Николаевны случилось нечто… Что именно, она еще не осознала. Но предчувствия приятно щекотали нервы своей предсказуемостью.

— Галя, я тебя предупреждала! — на заднем плане суетились мексиканские герои-любовники и знойные красавицы, но Светлане Николаевне теперь не до их липовых переживаний. Ее голос звенел от избытка эмоций, а руки нервно теребили телефонный провод. Даже дыхание сбилось, — Он тебе изменяет!

Продуманная трагическая пауза была нарушена Галочкиным вздохом и невежливым вопросом:

— Мам, ты опять?

— Не опять, а снова! Теперь у меня есть доказательства!

— Мам, совесть у тебя есть? Мне и так тяжело, а ты делаешь мою жизнь совершенно невыносимой!

— Она мне звонила!

— Господи, кто? Совесть? — простонала Галочка.

— Нет. ОНА.

— Ага. Ну, понятно. Привет ей передавай, — Галина посчитала, что мама окончательно спятила с тоски, и теперь развлечения ее приняли такой экстремально-экзотический характер.

— Они завтра встречаются. Не хочешь в гости сходить? — многозначительно прогудела Светлана Николаевна, ожидая, что дочь начнет выпрашивать адрес.

— Не хочу.

— И посмотреть на нее не хочешь? — Беседа шла как-то не так. Мама расстроилась: нужного резонанса новость не имела.

— Мама, ну что за чушь! — вспылила Галя. — Тебе заняться нечем? Пойди новости посмотри, или сериал какой-нибудь! А мне некогда — я ужин для мужа делаю. У меня семья, обязанности…

— Обязанности у тебя, может, и есть. А вот мужа скоро не будет! Ты что — глухая? У него баба, и завтра он у нее ночует! Дошло?

— А сегодня он где? — резонно поинтересовалась Галочка. — Почему именно завтра? У него расписание посещений?

— Вот своего благоверного и спроси! — вспылила Светлана Николаевна. — То ли ты тупая, то ли у тебя шок, — подвела итог мама и внесла в обсуждение свежую струю: — Поразмысли над этим, а завтра созвонимся.

— Давай, — обрадовалась Галя, не веря, что так легко отделалась.

Но все оказалось не так просто. Пока в духовке запекалось мясо, Галочка печально сидела в пустой кухне, и противные мысли волей-неволей заворочались в голове. Мама всколыхнула мутный осадок в ее душе. Чувство недовольства и неправильности происходящего давило и выплескивалось. Сначала в робких слезах, а потом в крупной дрожи, почти дурноте. Галочку парализовало от ужаса: она не хотела верить, но отвязаться от подозрений теперь уже невозможно. То есть можно, но только убедившись, что мама говорит ерунду.

Результатом ее ночного бдения стали подгоревшее мясо, мешки под глазами и отчаянная решимость разобраться с мамиными бреднями.

Довольная своими достижениями накануне Светлана Николаевна даже не успела уйти на работу, когда Галина позвонила ей и твердо сказала:

— Ладно, я с тобой съезжу. Но только чтобы доказать тебе, что ты наговариваешь на Женю.

— Ах, скажите, какие одолжения! Она со мной съездит! Это я с тобой съезжу!

— Спасибо, — сухо ответила Галочка.

Самым страшным было то, что она сама переставала верить Жене. Когда он приехал утром за чистой рубашкой, Галина попробовала проверить его банальным женским способом. Она натянула тонкий короткий халатик и попыталась его соблазнить.

Если бы она только знала, как ее пухлые коленки и короткие ножки проигрывали в сравнении с Валентиниными! Тем более что Женя только недавно от них оторвался, и впечатление оставалось еще слишком свежо. Едва только Галочка попыталась изобразить начало стриптиза, муж дико глянул на полуголую жену, заботливо пощупал ей лоб и напряженно спросил:

— А что случилось?

Галочку настолько ошарашила его реакция, никоим образом не подразумевавшая хотя бы минимальный сексуальный интерес супруга, что она торопливо запахнула на груди тонкую кружевную ткань и скрылась в комнате.

* * *

Стрелки часов, неумолимо подталкивающие день к вечеру, хотелось удержать. Но даже если бы китайские ходики остановились, это ничего не смогло бы изменить.

На негнущихся ногах Галочка вернулась в комнату, где застала Светлану Николаевну перед голубым экраном.

— Мама…

— Тихо, сейчас он признается! — зашипела Светлана Николаевна и замахала руками. В телевизоре холеный красавчик с тонкими усиками заламывал руки и незамысловато изображал трагедию. Галины проблемы могли подождать, а сериал повторяли в очень неудобное время. Пропускать не хотелось.

Обрадовавшись временной передышке, Галина ушла в кухню и села на подоконник. Серый асфальт внизу манил и притягивал, обещая решение всех проблем. Действительно, как просто — взмахнуть руками и улететь от болезненных вопросов, лживых слов и горьких откровений. Ей вдруг стало жаль себя. Представился гроб, усыпанный цветами, зареванная Наташка, мама. Наверное, она тоже будет плакать и даже поймет, что потеряла единственного близкого человека. Поседевший Женя. Но даже в видениях угрюмая действительность никак не могла отвязаться от измотанной Галочки. Рядом с Женей, повиснув на его руке, болтался расплывчатый образ белобрысой незнакомки, обещавшей утешить вдовца, как только закончатся поминки.

— Не дождешься! — злобно выплюнула Галя и решительно задернула штору. — Мама, хватит всякую муть смотреть. Пошли!

Всю дорогу до гнездышка они ехали молча. Мама, правда, попыталась развить тему мужской неверности, заинтересовав припозднившихся пассажиров. Галя, взглянув на нее исподлобья, отчеканила:

— Или ты замолчишь, или я выйду!

Она никогда не позволяла себе разговаривать с матерью в подобном тоне. Но, судя по отсутствию адекватных реакций, заниматься сейчас ее воспитанием бессмыеленно. Светлана Николаевна издала негромкий хрип и смолчала: без Гали мероприятие теряло смысл.

За окнами плыл городской пейзаж — серый и банальный. Такой обыденный и привычный, что предстоящее событие выпадало из общего логического ряда. Оно казалось нелепой выдумкой. Но и мысль о счастливом исходе, почему-то, никак не укладывалась в смятение, царившее в Галочкиной голове. Счастье было кусочком из другой, чужой головоломки, который никоим образом нельзя встроить в мозаику происходящего с ней.

Указанный в адресе дом оказался высокой новостройкой с предсказуемо неработающим лифтом.

— Седьмой этаж, — злобно выдохнула Светлана Николаевна.

Семерка была Галиным счастливым числом. Сейчас они поднимутся, и всё выяснится. Ничего там нет! Не может быть!

Поднимались они долго. Уже стоя на площадке нужного этажа, Светлана Николаевна, не имея сил что-либо произнести, молча помотала головой.

— Что? — раздраженно поинтересовалась дочь. — Только не говори, что мы зашли не в тот подъезд!

Простонав у стены, мама наконец выговорила:

— Сначала надо прийти в себя, чтобы напасть со свежими силами.

У Галочки опять мелькнула жизнеутверждающая мысль, что мама все придумала от недостатка впечатлений. Вот сейчас они позвонят, им откроют незнакомые люди…

Мама едва не раздавила кнопку звонка, навалившись на нее всем своим немалым весом. Внутри царила тишина.

— Затаился, паразит, — прошипела теща и как следует пнула косяк. — А ну, открывай! Мы отсюда все равно не уйдем.

Женя некоторое время изумленно таращился в темный потолок, потом на замершую Валю.

— Пришел кто-то, — осторожно прошептала она.

В этом свистящем шепоте ему послышалось то ли облегчение, то ли удовлетворение. В любом случае, тон был странным. Да и сама она сегодня на себя не походила.

— К тебе? — почти утвердительно спросил Евгений, начиная почему-то злиться.

Валя поспешно отвалилась от него и прижалась к стене:

— Ко мне, кроме тебя, никто не ходит. Я этот адрес никому не давала!

— Кто же это тогда? — не успокоился Женя. Валентина нервничала как человек, знавший о ситуации несколько больше, чем говорил.

— Ты откроешь? — подтолкнула его ногой Валентина. Так трогают что-нибудь противное на ощупь.

— Может, уйдут?

— Вряд ли, — резонно заметила Валентина, прислушиваясь к глухим ударам по двери.

— С чего это ты решила? — между влюбленными голубками назревала первая ссора. Женя нехорошо прищурился и предложил: — Иди, сама открой.

— Я?

— Ты!

— А почему не ты? — Вале ужасно не хотелось встретиться лицом к лицу с разъяренной соперницей. Пусть первый удар достанется не ей. В конце концов, это же не она изменяла этой Галине, а муж!

— Потому! — посуровел Женя. Вспомнились предостережения Толика по поводу денег и излишней доверчивости.

Вздохнув, Валентина слезла с дивана и пошла в прихожую. Тем временем Женя, не зная, чего именно ждать от визитера, накинул халат и схватил тапок. Он нырнул за занавеску и затаился.

Галочкиным надеждам не суждено было оправдаться. Двери открылись. Но на пороге стояла вовсе не блондинка, а совсем наоборот — жгучая брюнетка. Судорожно вздохнув, Галя отвела глаза. Девица оказалась на голову ее выше и не в пример интереснее. Но если Галочка смогла оценить хозяйку квартиры вполне адекватно, то Светлану Николаевну такие мелочи не интересовали.

— Фу ты, гадость какая, — сморщилась она и брезгливо протиснулась в прихожую, словно в проеме стояло ведро, доверху наполненное отходами. — Галя, не разувайся. Тут свинарник.

— Здравствуйте, — нейтрально проговорила Галя и тоже вошла. Галочка действовала словно во сне. Догадка и осознание сути происходящего ломились в сознание, но оно лишь податливо прогибалось ленивой периной, не пропуская внутрь.

— Вы кто? Вам чего? — ненатурально удивилась Валентина. Она старательно держалась на недосягаемом расстоянии от Светланы Николаевны, понимая, что бить ее могут начать только после обнаружения Евгения. И то, по логике, его должны бить первым. Некоторое недоумение вызывала парность визита. Более того, она рассчитывала на слезы, упреки и моральную подавленность Гали, поскольку жена должна была оказаться в меньшинстве.

— Что здесь происходит? — прогремела Светлана Николаевна из спальни.

Валя трусливо замерла в коридоре.

— Галина, иди сюда! — Мамин голос дрожал от восторженной ярости.

Идти ей не хотелось. К горлу опять подкралась дурнота, а ноги онемели и словно окаменели. Зато появилось стойкое желание немедленно телепортироваться из этой душной квартиры куда-нибудь подальше.

Где-то недалеко сопела брюнетка, от нее исходил сладковатый аромат духов и здорового женского тела. Такого тела, которого у Галочки никогда не будет.

И если сейчас окажется, что в темной комнате, откуда издавала трубные призывы мама, сидит Женя, то его можно понять. Можно, но не хочется. Потому что он сам говорил, что главное — душа, а не тело. Видимо, в тот момент мужа потянуло на демагогию, и рассуждения, которые Галя приняла за чистую монету, он на себя никоим образом не проецировал.

Молча выскочив в прихожую, мама злобно схватила Галю, за руку и потащила в глубь квартиры.

— Полюбуйся! — выдохнула Светлана Николаевна. — Сюрприз!

В темной комнате, освещаемой лишь светом уличных фонарей, было пусто. На кровати белели смятые простыни, хранившие в своих складках и изгибах нечто постыдное, то, что должно было быть скрыто от посторонних глаз. За тонкой занавеской на фоне окна высилась тощая фигура.

Едва заслышав голос незабвенной Светланы Николаевны, Женя оцепенел. Он замер, сконцентрировавшись на внутренней жизни своего обмершего организма. Мысли агонизировали, заранее сдаваясь на милость победителя. А в том, что теща выйдет из словесной, и хорошо, если только словесной, перепалки победителем, Женя нисколько не сомневался.

Светлана Николаевна зажгла свет и, решительно подойдя к окну, отдернула занавеску. Женя продолжал стоять на месте и не шевелился.

— Ну, здравствуй, зять! — глухо и страшно произнесла Светлана Николаевна, глядя при этом не на него, а на прислонившуюся к стене Галину.

Но ее пафоса и выдержки надолго не хватило. Не дотянув до конца паузу, она со всхлипом одним движением сдернула занавеску с жалобно звякнувших зажимов и заголосила:

— Ах ты, подлюга! Я тебе отдала самое дорогое, а ты мне чем отплатил?!

Реакция последовала довольна обидная для обеих интервенток.

— Вы на отступной намекаете? — Он приосанился. — Без проблем.

Галочка во все глаза смотрела на мужчину, который ещё вчера был самым дорогим и близким для нее человеком. Сейчас перед ней стоял натуральный сморчок, вызывавший жалость пополам с брезгливостью. Но просто презирать его никак не получалось. Она чувствовала себя немыслимо униженной.

Драки не было, а не особо бурный диалог между противоборствующими сторонами позволил Вале выйти на арену без опаски.

Евгений никак не мог определиться со своим статусом и из-за этого не мог понять, с каких позиций атаковать разъяренную тещу. То ли он должен был вступить в неравную схватку как бывший муж, то ли как будущий. И тут появилась Валентина.

— Что вы тут орете? — максимально нейтральным, но при этом донельзя фальшивым тоном спросила Валя. — Вы кто? Соседи? Мы вас затопили? Или вам скрип кровати спать мешал, и вы пришли пообщаться?

— Пообщаться пришли, — с готовностью выбрала предложенный вариант Светлана Николаевна. — Вопрос имеем: что это финтифло здесь делает?

— Это не «финтифло»! — обида Валентины выглядела вполне натуральной. — Это мой гражданский муж! И потрудитесь очистить помещение! Мы заняты!

— Да уж видим, чем вы тут заняты, — Светлана Николаевна понимающе оглянулась на безучастную дочь. Вместо того, чтобы вести себя естественным образом и порадовать мать, Галина опять только раздражала родительницу своим присутствием. — Пойдем поболтаем, сынок!

Первый ужас, обуявший Евгения после вторжения Светланы, прошел. Стыда перед Галей он не ощущал. И обязанности как-то оправдаться тоже. Она была слишком безропотной, слишком тихой и невероятно осложняла его жизнь своим наличием. То есть раздражала. Так раздражают нас давшие в долг люди, в момент, когда этот долг пора возвращать.

— И куда пойдем? — с ехидным подтекстом поинтересовался Женя, не утруждая себя подробным опровержением поступивших в его адрес оскорблений.

— Домой, — ответила Светлана Николаевна, не ожидавшая, что загулявший зять так быстро перестроится.

— К кому домой? К вам? — нагло спросил Евгений.

— К тебе, — опешила теща.

Бояться и заискивать он не собирался. Просить прощения тоже. Вызывающий тон и блеклая полуулыбка, постепенно набиравшая силу, предвещали нечто недоброе.

— С каких это пор вы всех приглашаете ко мне? Разве я когда-нибудь говорил вам: «Теща, дорогая, мой дом — твой дом»? Я эту квартиру снимаю и провести эту ночь собираюсь здесь. Так что — до свидания. А лучше — прощайте!

— То есть как это — прощайте? — озверела Светлана Николаевна. — Ты на всяких… деньги тратишь на моих глазах, да еще меня же из квартиры гонишь?

— Гоню, — согласился Евгений, по-птичьи склонив голову набок. — А собственные деньги я буду тратить на свое усмотрение. Не советуясь с посторонними!

— Это я-то посторонняя?! — взвыла Светлана Николаевна и пихнула в бок Галочку, оцепеневшую от ужаса. — Я — твоя теща, забыл?!

— Бывшая, — коротко прояснил свое видение мира Женя. — По-моему, тут все ясно. Галя, тебе ясно?

Она лишь кивнула. Яснее и быть не могло. Полной четкости не было только в вопросе с квартирой. Ее не волновали квадратные метры, Галину удручала перспектива вернуться к маме. Но не оставаться же на жилплощади, куда в любой момент могла нагрянуть новая хозяйка!

— Раз уж мы все здесь собрались, — словно читая ее мысли, вступила в диалог Валя, — то давайте разберемся с основными вопросами.

— Я не поняла, почему она здесь командует, — попыталась поскандалить мама, но ее проигнорировали. Причем все.

— Когда ты сможешь съехать? — Валентина в упор смотрела на Галочку наглыми выпуклыми глазами, накручивая на палец длинную прядь волос, — Нам дорого снимать, но мы ж не звери, понимаем, что тебе собраться надо.

Это беспрекословное «мы» окончательно расставило точки над «i». Женя не кивал. Но и не возражал.

— Завтра, наверное, — Галя неуверенно посмотрела на мужа, теперь уже явно бывшего. Он не реагировал.

— Ладно. С этим ясно. Теперь еще надо, чтобы вы вместе сходили в загс и написали заявление на развод по обоюдному согласию. Я узнавала, — пояснила Валентина, наткнувшись на изумленный Женин взгляд. — Детей нет, так что можно и без суда обойтись. Делить вам нечего — так что никаких проблем.

То, что ее разрушенную до основания жизнь можно было подвести под определение «никаких проблем», оказалось для Галочки сюрпризом. Но со стороны, если не особо копаться, а опираться на логику продумавшей и предусмотревшей все мелочи Валентины, все выглядело именно так. Сошлись — разошлись.

— Па-а-азвольте! — вскипела Светлана Николаевна. — Как это нечего делить? А совместно нажитое имущество? А жилплощадь? И вообще — мы не согласны на развод!

— Мама! — Унижение стало невыносимым. Галя не собиралась торговаться на руинах своего счастья, да еще в присутствии этой отвратительной девицы, лишившей ее последних иллюзий. В том, что Женина любовь была иллюзией, она уже не сомневалась. Но лучше спать и видеть сны, чем обустраиваться на пепелище.

— Так, тогда давайте обсудим, на что вы претендуете, — не растерялась Валя. — В конце концов, у нас вся жизнь впереди. Можем сегодня перекантоваться в вашем обществе — сейчас съездим в Женину квартиру и решим, кому что отойдет. Чтобы потом без недоразумений обошлось.

— Мне ничего не надо, — почти промычала Галочка. У нее разболелась голова.

— Молчи, дура! — Светлана Николаевна была близка к состоянию аффекта. От предстоящего вечера она ждала лишь удовлетворения сиюминутного желания поплясать на костях зятька. Она еще не могла окончательно осознать, что именно теряет в связи с уходом из семьи Евгения. Список потерь начал быстро оформляться в ее мозгу: подарки по праздникам, поездки на машине загород, ремонт, путевки к морю, даже дешевое, но симпатичное белье — всё оставалось в прошлом. В будущем маячила лишь перспектива получить на руки квашню-дочь, не сумевшую удержать такого выгодного во всех отношениях мужа.

— Мне ничего не надо, — уперлась Галя. — Мама, пошли.

— Что ты несешь, — Светлана Николаевна злобно дернула ее за руку, — Завтра пожалеешь, да поздно будет! Ты на него потратила лучшие годы жизни…

— Но Женя тоже потратил на вашу дочь лучшие годы жизни и кучу денег! — резонно возразила Валентина, поскольку Женя не вступал в дальнейшие дебаты. — Так что не надо тут цену себе набивать!

— Имущество — совместно нажитое! — не сдалась мама. — Не имеете права…

Она совершенно не была готова к происходящему, поэтому реагировала только вполсилы.

— Галя же сказала, что ей ничего не надо, — вдруг подал голос Женя. — Что вы тут препираетесь? Берите пример со своей дочери. У нас тут такое… А вы крохоборством занимаетесь!

Галя вдруг почувствовала, что сейчас разрыдается. Шок прошел, и настало отвратительное осознание действительности. В зеркальной двери шкафа отражалась она — маленькая, нелепо одетая, в юбке, обтягивающей излишки фигуры, и тонком свитере, подчеркивающем выпирающие валики жира. И Валентина — статная, женственная и полуголая.

Фортуна, перебиравшая судьбы, словно ягоды в лукошке, нашла плод с червоточинкой и легко выкинула его на корм птицам. Бороться не было ни сил, ни желания.

— Всего хорошего, — торопливо выпалила Галя и выбежала из квартиры, пропитанной чужим счастьем. Оно ядовитым нектаром заползало в душу, парализуя волю и выжимая слезы. Плакать при Вале и муже было стыдно. Хотелось уйти с гордо поднятой головой, чтобы он запомнил ее такой — спокойной и несломленной. Подсознание намекало, что ей должно быть все равно, какой она останется в Жениной памяти, но оно жило слишком глубоко, чтобы понимать все тонкости происходящего на поверхности.

Оставаться в меньшинстве Светлана Николаевна не пожелала. Коротко и сжато выплеснув на присутствующих остатки своих мыслей относительно их будущего, которое они опрометчиво считали счастливым, экс-теща удалилась.

* * *

— М-да, — протянула Наташка и закусила губу. — Кто бы мог подумать!

Воздух в маленькой кухне был густым и вязким от слов и эмоций. Светлана Николаевна восседала на хозяйском месте, навалившись спиной на холодильник, и многозначительно переводила взгляд с Наташки на дочь и обратно. Галочка сидела на табуретке у мойки и молча крутила пуговицу на джинсах. В коридоре стояли две сумки, набитые вещами. Возвращение в родные пенаты состоялось.

Ночь была бессонной и невыносимо долгой. Поплакать всласть не удалось, благодаря навязчивому вмешательству мамы, желавшей во что бы то ни стало обсудить, кто виноват в произошедшем. Вариантов существовало довольно мало. Собственно, он существовал в единственном числе: виновата во всем Галина. Она была плохой женой, непослушной дочерью и не смогла стать матерью. Светлана Николаевна ходила хвостом за всхлипывающей Галей и смаковала детали. Ее многословность объяснялась только одним — мама не уверена в собственной правоте. Но даже себе она не могла признаться, что зря провела обличительный сеанс. Лучше всех теперь стало Жене, избавленному от необходимых объяснений. Галочка вырвана из его жизни, как давно ноющий зуб.

Не выдержав маминых сентенций, Галина вдруг резко вильнула в сторону и позорно сбежала, крикнув напоследок, что скоро придет. Оторопевшая Светлана Николаевна осталась стоять столбом посреди улицы. Транспорт еще ходил, но редко и неохотно, поэтому она поспешила домой, переживать в одиночестве и копить силы для новых выступлений. В том, что они состоятся, мама не сомневалась.

* * *

Пугаясь собственной тени, Галочка прокралась в их с Женей квартиру, понимая, что там пусто. Муж, вернее, бывший муж, остался с брюнеткой. Но, тем не менее, ей было так тошно и дурно от страха, словно она шла воровать. Она вихрем пронеслась по квартире, включив повсюду свет и удостоверившись, что никого, кроме нее, там нет. Распахнув дверцы шкафа, трясущимися руками Галочка начала сваливать в огромную клеенчатую сумку свои вещи. Сумка оказалась Женина, из-под товара. Но выбирать не приходилось. Сначала она попыталась аккуратно их складывать, но это лишь затягивало процесс сборов, поэтому уже через пять минут она начала просто скидывать тряпки друг на друга.

Галочка не могла позволить себе оставить хоть что-то, представляя, с какой брезгливостью соперница станет разглядывать и обсуждать ее одежду. Возможно, она даже найдет, над чем посмеяться. Набив доверху две сумки, помучившись сомнениями, она все-таки взяла деньги из пачки, отложенной на хозяйство. За окном растеклась чернотой поздняя ночь, и добраться до маминой квартиры можно теперь только на такси. Своих денег у Гали не было. Невнятно объяснив себе производственную необходимость и содрогаясь от отвращения, она взяла верхнюю купюру, выключила везде свет и быстро вышла. Страшась оглянуться, даже задуматься… Мозг бдительно обрубал эмоциональные волны, спасая хозяйку от временного помешательства. Галя действовала как автомат. Эти десять минут бессистемных сборов высушили ее душу, как слабый ручей, имевший неосторожность пробежать через пустыню.

* * *

Мама, естественно, даже не дала ей разобрать сумки. Но Галочка совершенно отключилась от окружающих раздражителей, поэтому все старания Светланы Николаевны пропали даром. А утром пришла Наташка.

Быстро оценив состояние подруги, Скачкова взяла маму на себя. Но, не имея длительного опыта общения со Светланой Николаевной, ранее достававшейся Наталье лишь в малых дозах, быстро выдохлась и начала подумывать о бегстве. Если бы не безучастная Галя, вызывавшая здоровые опасения, она бы уже давно нашла повод и покинула бесновавшуюся Светлану Николаевну. Наташа была согласна, что уйти просто так, не устроив бывшему мужу что-то запоминающееся и не прихватив на память полагающуюся часть имущества, нельзя. Но, в отличие от мамы, Наташка понимала, что обсуждать меркантильные вопросы с Галиной в ближайшее время бессмысленно.

Да и позже уломать Галю на адекватные ситуации действия, в частности, раздел имущества, не получилось. Она замкнулась в себе и жила по какой-то только ей понятной схеме.

Светлана Николаевна не сразу осознала, чем именно обернулся для нее развод дочери. Переосмыслив и переоценив ценности, она возвела Евгения в ранг народного героя и целиком перешла на его сторону. Объясняла Гале, что ее муж — святой человек, долго и терпеливо переносивший все невзгоды совместной жизни с таким недоделанным и убогим существом, как ее неуродившаяся дочь.

Опробовав программу выступлений на Галине, она отважилась позвонить Жене. Но бывший зять, воспринявший необременительный развод и полное отсутствие с Галиной стороны материальных претензий как должное, на диалог не пошел. Более того, стремление бывшей тещи, лелеявшей планы воссоединения семьи, пообщаться было воспринято злопамятным Евгением в штыки. Он уже перешагнул этот не совсем приятный этап своей судьбы, как небольшую рытвину, и желал на хорошей скорости двигаться в светлое завтра. Теща в этой ситуации являлась не более чем помехой, такой, как слепни в ясный день или злая собака, тявкающая на прохожих из-за хлипкого забора. Ее хотелось быстрее миновать, не вступая в контакт.

Не сразу дошло до целеустремленной тещи, что мира не будет. Зато когда дошло, ее настроение переключилось с плюса на минус. Мысли, стремительно пыхтевшие по продуманной колее, резко перевелись на соседний путь. Женя стал врагом «номер один», но Галочка, вопреки логике, не перешла в категорию безвинной жертвы. Место жертвы было стабильно занято самой маман. Она продолжала занимать эту позицию при любых обстоятельствах. С позиции обиженного проще обвинять окружающих. Уж что-что, а обвинять Светлана Николаевна умела.

* * *

Добившись развода, Валентина не получила заветного штампа в паспорте. Женя не торопился жениться. Свозив Валентину к маме, он вдруг задумался о том, так ли уж необходимо идти в загс. Он был там уже дважды: первый раз, когда сочетался браком с Галочкой, а второй — когда с ней же разводился. Второе посещение оставило в душе Жени неприятные воспоминания и чувство, отдаленно напоминавшее чувство вины. Конечно, он понимал, что ни в чем перед Галей не виноват, более того, это она виновата, обманув его в лучших ожиданиях. Никакой семьи у них не получилось, поскольку Галина так и не смогла подарить ему ребенка. А то, что она изнемогала, занимаясь хозяйством, стараясь угодить, было лишь жалкой попыткой искупить вину.

Он сам никогда до этого бы не додумался, если бы Валентина не открыла ему глаза на истинное положение вещей. Наверное, осадок остался бы менее пакостный, прояви бывшая жена себя с нелучшей стороны: учинив скандал или затеяв раздел нажитого добра. Но Галина отнеслась к процедуре расставания с обидным равнодушием. И Женя, мучительно складывавший слова в прощальную речь, которую все-таки вознамерился произнести, даже немного оскорбился, когда Галина, бросив «Пока!», поспешно выбежала на улицу.

Он понесся следом, забыв про Валентину, которая навязалась идти вместе с ним, объяснив свой порыв желанием поддержать любимого в трудную минуту. Хотя на самом деле Валя опасалась, что без нее Евгений обязательно напортачит в бракоразводном процессе, и хотела убедиться, что развод все же состоялся. Он стоял посреди улицы и растерянно смотрел, как Галина заходит в парфюмерный магазин. В этом чудилось нечто крайне обидное и нелогичное. Вместо того, чтобы убиваться и оплакивать потерю, Галя повела себя несообразно постигшему ее горю.

Запыхавшаяся Валентина, выскочившая следом, злобно дернула его за рукав:

— Что, не развелись? Почему она сбежала? Где она? Надо вернуть и все закончить!

— Да все уже и так кончено, — развел руками Женя, удивившись мимоходом, что так оно и есть. И от этого ему было ни жарко, ни холодно. Перестав обижаться на Галю, до которой ему теперь не должно быть дела, он погладил Валентину по круглому плечу: — Все хорошо.

Но то, что для Евгения было хорошо, оказалось не так уж хорошо для Вали. Анфисе Максимовне она не понравилась. Обронив странное замечание про то, что Валя похожа на Соньку, его троюродную сестру, будущая свекровь замкнулась в себе и переключилась на обхаживание Жени. Валентину она категорически не замечала, отделываясь общими фразами и не желая радоваться предстоящим изменениям в судьбе сына.

Разволновавшись, Валя потребовала у Жени пояснений по поводу личности упомянутой Соньки. Знакомство состоялось. Девица оказалась здоровой, красивой и веселой. Получалось, что, сравнив гостью с Соней, мама сказала комплимент, но ее последующее поведение с этим комплиментом никак не вязалось.

Потерпев месяц, Валентина потребовала определенности. Встречи с женатым мужчиной, приходившим в чистом белье и глаженых рубашках, не имели ничего общего с совместным проживанием. Легализовав их отношения, Женя прекратил приглашать ее в рестораны, высказав мысль, что «теперь можно и перестать таскаться по кабакам». Кроме того, женатый мужчина после встреч с любовницей уносит на себе грязные носки и изжеванную одежду в неизвестном направлении, не требует по утрам завтраков и не трется в выходные дома, вынуждая подругу жизни изображать героиню кухонного фронта. Неожиданно для самой себя Валя получила все обязанности жены, не сопровождавшиеся вожделенными правами.

— Я тебе кто? — насела она как-то на Женю.

— Жена, — подумав, ответил любимый, отнесшись к вопросу со всей ответственностью.

— А где это написано?

— В сердце, — слукавил он, прекрасно понимая, к чему клонит Валентина.

— И все? — насупилась Валя.

— Я тебя очень люблю, — Женя всеми силами пытался уйти от ответа. — Хочешь, докажу?

— Не надо, верю я, — отпихнула его Валентина.

Но Женя, решив, что лучшего способа закрыть неприятную тему в природе нет, тупо шел к цели. Последующие попытки вывести Евгения на финишную прямую тоже ни к чему не привели. Валя уже выдохлась, из последних сил соответствуя образу идеальной жены.

К своему огромному удивлению Евгений вдруг обнаружил, что от идиллии, рисовавшейся сочным экзотическим фруктом после банальной, как вареная картофелина, жизни с Галиной, осталась лишь обсосанная косточка. В действительности всё оказалось совсем не так празднично и волшебно. Более того, в отличие от мягкой и покладистой Гали, Валентина по любому поводу имела свое мнение, которое постоянно норовила высказать.

Почти два года их жизнь была противоборством двух лосей, тупо бодавшихся неизвестно за что. Женя пытался укротить Валентину и слепить из нее удобоваримый вариант для семейной жизни, после чего станет ясно, можно ли на ней жениться и правильно ли он сделал, расставшись с Галочкой. А Валя в свою очередь категорически настаивала на варианте «утром деньги — вечером стулья», собираясь выполнять необходимые супружеские обязанности, только получив официальный статус. Постоянно попрекая Женю тем, что она живет на птичьих правах, Валентина именно этим фактом обосновывала свое нежелание идти навстречу.

— Ты мне кто, чтобы требовать чего-то? — злобно реагировала она на предложение сварить рассольник или погладить, наконец, рубашки. — Вот заведи себе жену и командуй. А я здесь пока что в гостях, я даже прописана в другом месте.

Валя под словом «пока» и остальными сопутствующими комментариями имела в виду, что рано или поздно Женя должен на ней жениться и прописать ее в своей квартире, а уже после этого требовать эквивалентной своему поступку компенсации. Сам же свежеразведенный не углублялся в столь сложный подтекст и понимал буквально: Валя не хочет выполнять обязанности жены и рано или поздно, нагостившись у него, поднимет паруса и отчалит в другую гавань. Вот так они и жили в абсолютном непонимании и ожидании друг от друга кардинальных действий.

Но если Валя желала достичь цели: выйти замуж, прописаться — и на меньшее не соглашалась, то Женя мог терпеть беспорядок, есть супы из пакетов и стирать белье самостоятельно, лишь бы ночью Валентина была рядом. Она стала его водой и воздухом. Не обременяясь лишними мыслями и не анализируя свое поведение, Женя просто жил, днем печально вздыхая по потерянной хозяйственной Галочке, а ночью благодаря судьбу, подарившую ему Валентину.

День длиннее ночи, поэтому количественное накопление недовольства перешло в качественное. В день своего сорокалетия Женя вдруг ясно понял, что ошибся. Немногочисленные гости разошлись, а сильно выпившая Валентина улеглась спать в гостиной их новой квартиры, не потрудившись убрать со стола. Женю, хоть он и был изрядно пьян, ее подход к финалу праздника не устроил.

Утром оба проснулись мрачные и с тяжелой головной болью. Женя злобно наблюдал, как Валентина жадно пьет капустный рассол, не позаботившись о нем. Валя, оглянувшись и поймав его взгляд, буркнула:

— Чего расселся? Праздник закончился. Я готовила — тебе убирать.

Оповестив Женю о своем отношении к жизни, она ушла спать. А Евгений вдруг с пронзительной тоской вспомнил Галочку: тихую, скромную и нетребовательную. Повспоминав поросшие быльем счастливые моменты их совместной жизни, он пошел дальше. Откопал старую записную книжку и позвонил бывшей жене. Его жалость к себе и ощущение потери были настолько пронзительными, что даже голос Светланы Николаевны, недовольно квакнувшей в трубку свое «алле!» не остановил Женю в попытке отмотать время назад.

— Светлана Николаевна! — почти искренне обрадовался он. — Здравствуйте! Как жизнь?

Глупо надеяться, что злопамятная теща забыла его голос и все с ним связанное. Кроме сообщения, что у нее-то все просто отлично, Женя узнал много нового и интересного о себе, своих родных и своем незавидном будущем. Все те монологи, которые копила в себе оскорбленная мадам эти четыре года, были вылиты на обалдевшего Женю, моментально окунувшегося в атмосферу прошлого. Ему внезапно стало весело. Захотелось обратно, в старую однокомнатную квартирку, пить чай со злобствующей Светланой Николаевной, пикироваться и делать вид, что не слышит нападок.

— А Галя дома? — прервал он бывшую тещу на самом интересном месте. Переключалась Светлана Николаевна легко, как хорошо смазанный тумблер.

— Вы хочете песен? Их есть у меня! — гаркнула она. — Про Галю он вспомнил! Все, нет больше Гали!

Галочка, с изумлением вслушивавшаяся из кухни в мамин монолог, поперхнулась чаем и замерла. А у Жени в голове пронеслись страшные расплывчатые догадки, холодными мурашками прокатившиеся по спине и затылку. Мама умела нагнетать обстановку и классически портить настроение. Потом все-таки выяснилось, что Галя есть, но «осталась одна оболочка, потому что подлый вампир выпил ее душу». В тот раз поговорить с Галочкой ему так и не удалось, но недосягаемость делала бывшую жену еще более привлекательной.

Придя к выводу, что Светлану Николаевну таки есть за что не любить, Женя начал периодически названивать в надежде попасть на Галю или хотя бы услышать ее голос. Голос он услышал, но облегчения это не принесло. Галя его не простила и разговаривать не желала. Зато пообщаться на тему прошлого желала Валентина, обнаружившая в памяти телефона Галин номер.

— Геометрией увлекся? Треугольники чертишь?! — в истерике набросилась она на Женю, подкараулив его очередной ночной звонок Гале. В тот раз Женя как раз отважился спросить, любит ли она его еще. Почему-то хотелось думать, что раз не простила, значит, ей не все равно, значит, еще испытывает какие-то чувства. О том, что под понятие «чувства», кроме любви, подпадает еще целый букет, в котором далеко не одни розы, Женя не подумал.

Галя и сама не понимала, что именно чувствует помимо жгучей непроходящей обиды. В отличие от Жени, не любившего и не умевшего анализировать свои ощущения и поступки, Галочка, лишенная личной жизни и посаженная в одну клетку с мамой, только тем и занималась. Просто так вычеркнуть первого и единственного в своей судьбе мужчину она не могла. Более того, бушевавшие в первое время отвращение, презрение и обида улеглись, обнажив стойкое неприятие одиночества и боль от потери.