Возвращение (СИ)

Глава 29 - Загадки прошлого.

С впечатляющей прытью я бросилась в купальню отмываться от грязи и с удовольствием занырнула в большую, прямоугольной формы, каменную чашу с водой. Что-что, а купальни в поместье были сделаны добротно, хотелось залезть в теплую воду с головой и блаженно отсидеться. Так я и сделала, нырнув на мгновение вниз, чтобы намочить волосы. А когда вынырнула, дернулась под прицелом внимательного взгляда. И как он только умудряется всегда так незаметно подкрадываться? Леший, я совсем не подумала, что Ратмиру тоже необходимо помыться... Надо было идти в купальню в моей старой комнате.

Однако эти мысли окончательно растворились, когда я протерла глаза от влаги и обнаружила, что намерение помыться у мужа весьма решительное. Он был полностью обнажен. Э-э-э... вообще-то я еще не закончила, мысль замерла на кончике языка, так и не успев сорваться. Непроизвольное любопытство заставило меня задержать взгляд на скульптурных очертаниях тела Ратмира. Не чрезмерно, но достаточно развитая мускулатура притягивала взгляд. Тело слегка худощавое, хотя правильно было бы сказать, поджарое, собранное, словно для решительного прыжка... И что, собственно, я на него уставилась? Мы бы побыстрей натереться мочалкой, но делать это в чьем-то присутствии я не привыкла.

Любопытство, будь оно неладно, само собой скользнуло и ниже, а сердце немедленно дрогнуло, не выдержав вопиющей картинки. Это превращение с мужским телом... Неприкрытое выражение желания. Неужели я когда-нибудь привыкну? Сейчас я была не готова к провокационному сюжету и моментально покраснела. Все-таки надо было последовать совету Джит и наведаться с ней в кладовую мужской раздевалки Академии, чтобы, используя дверной глазок в качестве исследовательского инструмента, "привыкнуть к естественной сущности мужчин и провести сравнительный анализ их устройства в полевых условиях", как тогда выразилась Джит. Быть может, тогда бы сейчас я не чувствовала себя окаменевшим истуканом...

- Ты так смотришь... - не сказал, а почти прохрипел Ратмир. Потом, видимо, взял себя и все свои части в руки (фигурально выражаясь), потому что уже довольно будничным голосом добавил. - Не смущайся, Алёна. Это естественная реакция мужчин, когда они видят перед собой красивую девушку.

- У тебя такая реакция на любую красивую девушку? - нахмурилась я, чувствуя как внутри кольнуло непонятное раздражение.

- Надо проверить... ведь, по крайней мере, здесь кроме тебя никого нет... - ухмыльнулся нахал и одним прыжком перемахнул край купальни ко мне. Я торопливо отпрянула в сторону.

- Я еще не закончила! - возмутилась я, хватая кусок мыла словно спасательный круг.

- Замечательно! - ответила мне кривая ухмылка. – Поможешь мне… м-м-м… помыться?

- Что?!

- Просто возьми мочалку и помой меня, Алёна, - голос звучал мягко, но требовательно.

- Зачем это? – не могла я взять в толк прелесть совместных гигиенических процедур.

- Ты же сама говорила, что хочешь позаботиться обо мне? Помнишь? Так просто следуй своим словам. Хотя бы в благодарность, что я тебе показываю так много необычного...

- Просто следовать словам... - эхом повторила я, испытывая противоречивые чувства. Хотелось сопротивляться и подчиняться одновременно. - Но... но это странно... Ты не ребенок, чтобы тебя мыть!

- Я не ребенок, чтобы меня кормить. Я твой муж. Никто не скажет плохого слова, если ты мне немного поможешь... привести себя в порядок.

- Я не знаю... - совсем растерялась я, закусив губу.

- Смелее, Алёна, я не кусаюсь... - нахал прожигал меня черным взглядом, но не двигался. Просто смотрел с противоположного края купальни, притягивая в омут своих радужек, словно змея, бессовестно гипнотизирующая жертву. Мне показалось, что внутри меня не остается ничего скрытого, ни малейшей частички личного, настолько этот взгляд был поглощающим, жгущим, растворяющим преграду внешней брони… Внезапно исчезла мнимая скованность, растворился показавшийся лишним страх, пространство резко расширилось, стало густым и притягательным, завертелись огненные вихри глубоко в груди. Не знаю, почему этот человек так действовал на меня, но под этим тягучим, необыкновенно глубоким, взглядом мне не хотелось противиться, наоборот, он подчинял и заставлял тянуться навстречу, в омут… нет, не желаний. А какой-то необратимой необходимости, без которой жизнь теряла всякий смысл. Это было настолько непривычно и притягательно одновременно, что я невольно поддалась навстречу. Захотелось раствориться в этом пламени, сдержанном глубоко внутри. Я взяла мочалку из сушеного мха, намылила и осторожно провела вдоль плеча Ратмира.

Мои мокрые волосы коснулись его груди и он прерывисто вздохнул, видимо, растревоженный какими-то внутренними представлениями. Я же, стараясь ни о чем не думать, стала намыливать его торс... Ни о чем не думать, потому что любые прикосновения к его коже, волосам или уплотнениям мышц отдавали внутри приятной волной, прошибали словно микроскопическими искрами на кончиках пальцев. И вроде бы став уже совсем взрослой, в душе я ощущала себя растерянным котенком, которому предлагали поиграть в кошки-мышки совместно с опытным котом. Игра, которая мне почему-то безумно нравилась…

В этой игре я растворялась слишком быстро, касаться было приятно, но более того, хотелось исследовать, изучать, постигать неведомые ранее эмоции, раскручивающиеся у меня внутри наподобие смерча, лишь стоило его отпустить. И этот запах... я отчетливо его ощущала, свеже-пряный запах его кожи. И все же на мгновение испуг захватил меня и мне удалось, как воспитанной в приличных традициях девице, выскользнуть из чар мужского обаяния, представив на месте Ратмира... бегемота. Да, я проводила мочалкой по лоснящейся мокрой шкуре бегемота, верь Алёна, верь!

Однако все мои иллюзии нарушились, как только я услышала хриплую команду:

- Ниже...

Я замерла, а потом погрузила руки под воду, проводя вдоль волосатых ног бегемота. Пожалуй, они достаточно худощавы. Стоит получше потереть подошвы, мы сегодня много ходили босиком... Однако в какой-то момент мое трудолюбие и беспристрастность надоели Ратмиру. Он резко перехватил мои руки и дернул на себя, от чего я на мгновение потеряла равновесие, погрузившись половиной лица под воду.

- Ты забыла, - резко сказал он, положив мои руки на... на... о лесные духи! Я даже не знаю, как произнести это слово. Положил мои руки на выражение лучших качеств своей мужской состоятельности. Хотя, о чем это я... Лучшие качества должны быть в голове, а не здесь. Тем не менее, я застыла, шокированная происходящим. Он плотно держал мои руки, а я только втянула воздух, стараясь думать, что у бегемота... у бегемота... в общем ни черта у меня не получилось придумать, что было у бегемота! Потому что это его самое выражение вполне недвусмысленно топорщилось и вздрогнуло под моими руками. А мое сердце ухнуло, похоже, что и сердце Ратмира забилось быстрее, он дернулся и задышал совсем тяжело.

- Помоешь?.. - спросил он с долей иронии. А я послушно провела пальцами вдоль мягкой кожи. Подобного мытья мой суженный спокойно выдержать не мог, я и сама не поняла, как буквально за мгновение оказалась перевернута на спину, в то время как Ратмир навис сверху.

- Теперь я помогу тебе... помыться... - прошептал он, а я хотела было возразить, что я-то как раз в помощи не нуждаюсь... Но мое сознание вдруг резко и безвольно застряло в паутине ощущений, как только его руки скользнули вдоль моего тела. Язык же забился куда-то глубоко, не желая произносить возражения, которые непременно стоило издать приличной девице. Но я, похоже, уже порядочно испортилась и превратилась в девицу с не совсем приличными качествами...

- И здесь... - пояснил он, как будто я сама бы не поняла, куда настойчиво стремились его пальцы, окончательно превращая меня в застывшего перед удавом кролика. Кролика, который не хотел убегать от своего удава. Совсем не хотел, а только кусал губы, сдерживая волну невероятного томления и желания как можно быстрее стать добычей удава, бегемота, не важно...

Рывок внутри меня не доставил боли, лишь глаза широко распахнулись словно в удивлении, выискивая что-то на лице Ратмира. Но он смотрел также пристально, не отводя взгляда, а потом стал покрывать мое лицо поцелуями. Одна рука скользнула под меня, прижимая и создавая опору для его движений. Дыхание мое сбилось, я ответила на поцелуи, ощущая губами его мягкую кожу на лице и отрастающие колючки. Вокруг нас безжалостно плескалась вода, выливаясь лужицами на светлый каменный пол. Он двигался все быстрее и временами я ощущала нарастающие пучки искр внутри меня, не успевая анализировать эти ощущения. В конце он двинулся особенно резко, придавливая, прижимая меня к краю купальни, словно хотел окончательно объединиться со мной, а я обхватила его как можно крепче. Хрипло выкрикнул мне в губы:

- Аля!..

А в моей голове словно молния пронеслась, резко вырвав меня из томительного плена. Выбрасывая на остров давно забытых старых воспоминаний. Событий совсем далекого прошлого... Ведь я до сих пор испытывала странное ощущение от этого старого имени. Аля. Аля! И когда Ратмир его изредка произносил, как будто сам опасаясь меня так называть, какое-то смутное чувство, неявное ощущение накрывало меня. Чувство похожести. Узнавания. Что-то подобное уже было со мной. Только я никак не могла вспомнить, что...

И, наверное, лишь сейчас, шум плещущейся воды, ощущение влаги, погружения под воду и сам Ратмир, словно маленькие кусочки головоломки сложились в полную картину. Я вспомнила, внезапно и от того резко болезненно внутри. Я постаралась спрятать свою догадку, улыбкой замаскировав отношение к только что произошедшему. Ведь я была действительно рада и чего уж скрывать, мне было приятно... если не сказать больше.

Поэтому, обняв лицо мужа руками, я поцеловала его со всей нежностью, на которую была способна, насухо вытерла волосы и удалилась в кровать. Конечно, вскоре он тоже устроился рядом, но, по счастью, успокоился и быстро заснул, а вот пробраться в мою голову ему было не под силам. Я очень на это надеялась, потому что мне надо было тщательно восстановить свои воспоминания.

Всплеск воды и голос... Давняя история. В детстве я частенько гостила у бабки с дедом в небольшом летнем домике на склоне имения в дальнем пригороде Латеры. Дед тогда находился в отъезде и за мной присматривала лишь бабушка. Она всегда, как мне тогда казалось, занудно повторяла:

- Аля, смотри, не пересекай поляну! Там пруд! Играй рядом с домом. За поляну ни ногой!

Будучи непоседливым ребенком, конечно, я её не послушала. На тот момент мне было пять, и во что бы то ни стало хотелось посмотреть, как плавают головастики, замеченные накануне. И пока бабушка усердно развешивала белье за домом, я быстро юркнула за кусты и опрометью бросилась вдоль небольшого желтеющего в сладковатых цветах поля. Сбежала по склону вниз до заросшего камышом озера с зеленоватой ленивой водой, наклонилась, чтобы рассмотреть копошащихся в мутной тине обитателей. А дальше... я и сама не знаю, как это произошло. Земля у озера оказалась на удивление скользкой и я даже не заметила, как очутилась в воде. Казалось, мгновение назад я внимательно всматриваюсь в движение хвоста головастика и уже вот сама ухожу с головой под воду, нарушая стройную жизнь обитателей пруда. Выныриваю, но страх парализует меня, а ноги словно затягивает в густую жижу внизу, цепляет какими-то растениями. Я не могу закричать и снова пропадаю под водой. А потом снова выныриваю.

Вот в этот самый момент меня и подхватывают сильные руки. Я барахтаюсь от шока и не могу отдышаться, но мужчина крепко держит меня, сам стоя в воде. Выходит на берег и выносит меня как раз в тот момент, как подбегает бабка с перекошенным от ужаса лицом и расширенными в страхе глазами. Обнимает меня трясущуюся крепко, благодарит многократно спасителя, а меня ругает, ругает...

- Я же говорила, Аля, говорила...

Мужчина пытается успокоить её, кажется, ему вовсе не нужны благодарности. Я шмыгаю носом, утирая руками слезы, смешанные с пресной прудовой водой. Мне стыдно и… любопытно одновременно. Необычный гость для здешних мест. На прощание он присаживается рядом со мной на колено:

- Полно, полно… - мягкий голос ласкает и успокаивает одновременно. Шероховатый большой палец осторожно скользит по моей щеке, осушая ее. - Будь осторожнее. А-л-я.

Он как бы жует мое имя, пробует его на вкус, лукаво глядя на меня темными глазами, заглядывая внутрь, в самую сердцевину. Я лишь стою, потупившись, и киваю, не зная, как говорить с незнакомцем.

- Аля, мне пора. Будь умницей...

Банальные слова, но произнесенное им имя сейчас режет мое сердце по-живому. Бабка любила пересуды, поэтому новость о моем чудесном спасении (а заодно о моей несусветной глупости) разнеслась по деревне со скоростью ветра и дошла до прилегающего провинциального городка. Репортер местной газеты, страдающей от нехватки душещипательных новостей, без труда обнаружил странного постояльца в одном из доходных домов и даже умудрился сделать его снимок на дорогущую технику для фотопечати. Потом этот снимок появился в свежем номере провинциальной газетенки.

А сердце мое сжимается все сильнее - я вспомнила. Мысли обжигающими льдинками рассыпались внутри. Этот мужчина, мой спаситель и герой рубрики "животрепещущее"... удивительным образом похож на Ратмира. Теперь его образ отчетливо всплыл среди потока мутных воспоминаний. Этот мужчина в длинном и подмоченном сюртуке, с длинными черными волосами, аккуратно собранными в хвост, с вкрадчивыми интонациями в голосе и необычайно пронзительным взглядом. Это Ратмир, так оно и есть... Его лицо острой маской врывается в то спокойствие, которое успело воцариться в моей душе. Осознание, которое добавило лишь тревогу и озабоченность.

Как такое возможно? Неужели я права или окончательно схожу с ума, и мой муж мне мерещится, где не следует? Б-р-р-р… Похоже, лесная жизнь не лучшим образом сказалась на моем воображении. Или… Я быстренько сопоставила цифры в голове. Ратмиру на вид чуть за тридцать. Но тому представительному мужчине, что меня спас, не побоявшись полезть за девчонкой в грязную тину, было достаточно лет. Его и сравнить-то нельзя с подростком или даже юношей, будь на его месте в то время мой муж... И все же, это был он. В этом я почему-то была уверена. Тогда… кто он, Ратмир? И почему он появился в моей жизни в тот момент? Быть может, таинственный лес меняет не только животных, но и оказывает влияние на нас, людей? Рой вопросов немедленно завертелся в голове. Острое желание проверить догадку не давало усидеть на месте.

Решимости придавал и тот факт, что была возможность доказать истинность моих воспоминаний и отсутствие у меня логично подозреваемого в этой ситуации умопомешательства. Надо было всего лишь откопать в архиве ту газетенку, в которой была фотография моего спасителя. Но что, если я окажусь права? Что если это не бред моего чересчур влюбленного воображения? Значит ли это, что Ратмир как-то связан с нашей семьей и оказался возле пруда далеко не случайно? Что с его телом и почему оно не поменялось за эти годы? И самый главный вопрос.

Когда я пыталась ответить на него, мое сердце сжималось до боли, словно в нем глушили бодро работавший до того мотор... Хотелось остановить сознание, чтобы не было слез горечи и разочарования. Хрупкий цветок моих чувств, что так несмело пробился сквозь сухую землю недоверия, в момент покрылся инеем и заледенел, грозя рассыпаться на тысячу замерзших кусочков. Почему Ратмир мне ничего не сказал? Не объяснил, не раскрыл мне глаза в надежде, что я ничего не вспомню, ничего не замечу? Почему?

Весь следующий день я промаялась, так и не решившись задать мужу этот вопрос. Он постоянно вертелся на языке, но как только я открывала рот, язык словно немел и я не могла вымолвить ни слова. Странная внутренняя робость останавливала меня, а еще больше - боязнь нарушить ту хрупкую идиллию, тот нежный мир, что установился в наших отношениях. И мне хотелось хоть немного потянуть, пожить жизнью, которую неожиданно приняла для себя... Но Ратмир заметил изменение моего настроения и пару раз спросил, все ли в порядке. Я лишь мило улыбалась, кивала, уходя в свои мысли с головой, как трусливый страус. Он хмурился, видимо, списывая перемены моего настроения на ту близость, что случилась у нас в купальне. Но я не могла ничего объяснить...

А через пару дней Ратмир и вовсе ушел в себя, получив письмо, доставленное Файном из города. Признаться, мужа я таким еще не видела, настолько серьезные грозовые тучи набежали на его лицо, сведя брови между собой и породив отчаянную уверенность во взгляде. Он явно терзался сомнениями, размышляя настолько глубоко, что, казалось, весь остальной мир переставал для него существовать. Ратмир как и я не посвятил меня в свои чувства, а на все мои робкие вопросы успокаивал, что его беспокоят дела давно минувших дней. Вот так мы и ходили, каждый с тяжелой головой и бесконечно далекие друг от друга. Он часами запирался в кабинете, возвращаясь в комнату, когда я уже спала. Я чувствовала, что его гложет серьезная проблема, но не могла помочь, мысли Ратмира были далеко от меня. Даже если мы сидели рядом, он думал о чем-то постороннем, иногда отшучиваясь на незначащие темы.

Лишь единственный раз он позволил себе дать выход напряжению, единым порывом притянув меня к себе, зарываясь лицом в мои волосы с тяжелым продолжительным вздохом, словно не хотел отпускать. Я слушала его тяжелое дыхание и теплые удары в груди и с удивлением осознавала, что тоже не хочу расставаться, будто лес и этот человек пленили меня своей своей открытостью, привязали мою душу неведомыми путами. Внезапно накрыла мысль, что бежать мне некуда, ведь мой дом, настоящий и желаемый, именно здесь. А я словно мышь, по глупости рвущаяся в мышеловку. Образ мне не понравился, и я нахмурилась. И вправду, с чего я это привязалась к лесу? Не иначе, как сила привычки… Или все же нет…

А еще через два дня Ратмир сообщил о необходимости уехать на неделю. Обнял меня крепко, поцеловал сильно и нежно одновременно. Погладил по голове, приласкал спину, легко пробегая пальцами вдоль хребта, от чего я заелозила, словно устаивающийся на ночлег хорек. Вырываться из теплых объятий решительно не хотелось.

- Мне надо уехать, ненадолго, - слова дались Ратмиру с трудом. Мы так и стояли около дома, ощущая холодные порывы ветра и надвигающуюся грозу, не в силах оторваться друг от друга. - Алёна, я...

Он сделал паузу и впервые я увидела супруга, нет, не смущенным. Наоборот, он был решителен, как никогда, и абсолютно серьезен. Но в глазах мелькнуло нечто, что мне было сложно разгадать.

- Я люблю тебя. – Раскатом молнии прозвучали слова, порождая внутри меня счастливое оцепенение. - Обещай... обещай, что не будешь делать глупостей. Дождись меня. Тем более, ты знаешь. Лес не отпустит тебя, - наконец, усмехнулся он, становясь похожим на того Ратмира, которого я знала.

Я молчала, зарываясь носом в его плечо, вдыхая аромат и чувствуя щекотание черных волос. Я ничего не говорила. А он сказал. Сказал эти заветные слова, от которых в моей душе закрутились огненные вихри, рассыпаясь радостными искрами, так, что все вокруг казалось ярким и счастливым, несмотря на нависшее над нами тяжелое сизое небо. Как хорошо, если это правда... Но для начала мне нужно убедиться... Неужели я не могла просто поверить? Тревога и сомнение едкой жижей разъедали мое нутро, тягучей кляксой растекаясь среди ярких искр радости.

Я еще раз улыбнулась, ощущая внутри тревожное предчувствие. Ратмир собирался в дорогу, я крутилась рядом, нося на языке невысказанный вопрос. Спросить или нет?.. Мне хотелось успокоиться, узнать, что все просто и ясно... Но я понимала, не время для серьезных разговоров. Он слишком озабочен, я чрезмерно взволнована. Не сейчас. Или все-таки сейчас... В последний момент, когда муж решительно вскочил на Черного и бросил последний взгляд на меня, я не выдержала и бросилась за ним, но не успела… Ратмир уехал, оставив меня наедине со своими тревогами.

Остаток дня и весь следующий я промаялась, размышляя как поступить. Возможно, если я сейчас могу влиять на лес, то получится из него выйти? Пока Ратмир в отъезде - это самый удобный момент... Когда, как не сейчас?.. Мне надо лишь взглянуть на изображение в старой газете, чтобы убедиться, что я напридумывала невесть что. Что мои фантазии – плод разыгравшегося воображения. А также завезти необычные образцы в Изыскарий, ведь мой долг перед наукой так и остается нереализованным. А потом я вернусь. Обязательно вернусь, ведь это место стало и моим домом. Как ни странно, но именно здесь меня ждут.

Я быстро собрала походную сумку с самыми практичными вещами и природными образцами, немного еды и кристаллы Галлания, которые я стащила из Лаборатории в прошлый раз. Уверена, Ратмир не обидится, ведь мне необходимо на что-то жить во время путешествия. Подумав, сложила еще одну сумку с собой на всякий случай. По дороге нахватаю каких-нибудь веток. Ку-ку в этот раз решила не брать, пусть дожидается меня здесь. Он с первого дня признал этот дом своим.

Не оставляя себе времени обдумать все еще раз, бросилась к Арианде. Она тревожно зафыркала, перебирая копытами в стойле. Внутри меня тоже поселилась тревога, но я гнала её как непрошенную гостью, не позволяя себе усомниться в выбранном решении, давила закономерные сомнения, убеждая себя в необходимости исполнить научный долг. Мы помчались в сторону скального прохода, как и в прошлый раз. Как не заплутать?.. Я стала мысленно просить лес помочь мне осуществить намерение. Все очень просто. Просьба. Одна просьба, бесконечным стуком сердца отзывающаяся в голове. Я просила сильно, как молитву повторяя слова, не препятствовать мне, дать реализовать старое желание вырваться обратно, увидеть, сравнить, оценить... понять. Понять. Мне было жизненно важно понять, где иллюзия, а где моя настоящая жизнь. Где осталось мое прошлое, а где – ждет будущее.

Через час пути я заметила шевеление в деревьях рядом, по обеим сторонам от моей лошади. Присмотрелась, ощутив укол страха. Волты. Они перестали скрываться, видимо, заметив мой интерес, и в открытую выскочили из-за деревьев, окружая нас, но продолжая бежать без остановки. Своеобразный круг сопровождения. Я испугалась, не понимая их намерений, но они не совершали попытку остановить нас. Бежали по-волчьи, по-звериному, на всех четырех лапах, лишь иногда кося глаза в нашу сторону. Так мы и скакали довольно долго, и я не совершала попыток остановиться, завороженная этим зрелищем.

Сердце дрогнуло. Впереди в приближающихся скалах замаячил проем, освещенный проходящим сквозь него светом. Получилось... Я смогла. Точнее, лес ответил мне. Почему же я не испытываю бурной радости? Сладостного предчувствия? Восторга от свободы? Ничего. Внутри абсолютная пустота. И тревога. Усиливающаяся с каждым нашим шагом. Отогнав от себя лишние мысли, я решительно двигалась вперед.

Остановилась только перед самым выходом. Замерла в сомнении. Волты, как один, остановились рядом, сели отдышаться, глядя на меня пронзительными водянисто-серыми и горчично-желтыми глазами. Плат тоже был среди них, в его суровом взгляде мне почудился укор. И все же волты не пытались меня остановить, просто смотрели. Довели. Исполнили мое желание. Я обернулась назад. Густая растительность, так быстро обогатившаяся южной фауной, раскачивалась в застывшем молчании. Почему-то не пели птицы, не шумели насекомые. Природа замерла, словно ожидала моего решения. Прощалась.

Я подавила некстати подкатывающую к глазу слезу и резко повернулась в сторону прохода. Набрала в грудь воздуха и направила Ариадну в проем. Волты молчаливо провожали нас взглядами. За нами они не пошли.