Возвращение в "Опаловый плес"

Глава 1

В отдалении на берегу показался всадник. Он словно выскочил из моря — неясный силуэт на коне, внезапно выдвинувшийся из клубов стелющегося над водой тумана.

Над прибоем вздымались подернутые инеем невысокие скалы и песчаные холмики. От мокрого берега каждый раз, как уползала ленивая волна, поднимался пар. На горизонте сквозь марево пробивался золотистый диск восходящего солнца.

Босые ноги Скай вязли в зыбком влажном песке. Низкие прозрачные волны, с шипением ударяясь о лодыжки, обдавали брызгами подол ее белого платья и быстро откатывали назад. Девушка оглянулась: за ней тянулась неровная цепочка ее следов, уже местами смытая прибоем.

Лошадь — больше не смутное пятно в тумане — неслышно скакала к ней. Скай теперь отчетливо различала фигуру всадника. Он сидел на коне, чуть пригнувшись вперед; рубашка пузырилась на ветру, сдуваясь и раздуваясь в такт стремительному бегу лошади. Правда, лицо его пряталось под широкими полями фермерской шляпы. Лошадь и всадник словно срослись друг с другом, являя собой единый организм — некое исполинское грозное могучее существо.

Скай подхватила подол платья, готовая в любую секунду кинуться наутек. В ушах эхом отдавалось гулкое биение сердца, а может приближающийся цокот копыт.

И вдруг лошадь и всадник оказались уже настолько близко, что она даже различила на лоснящемся вороном крупе капли пота. Или это морские брызги? В нос ударил едкий запах разгоряченной плоти и пропитанной маслом кожи. Всадник осадил коня; из-под копыт взметнулись фонтанчики песка.

Огромное животное, сверкнув белками из-под длинных ресниц, тяжело выдохнуло в холодный воздух маленькое облачко пара. Послышался тихий лязг металла, и лошадь надменно повернула в сторону вытянутую морду, выставив на обозрение жилистый бок, на котором покоилась мужская нога в облегающей штанине. Скай заметила, как заиграли мускулы под натянувшейся материей, когда всадник почти незаметным движением заставил коня подчиниться своей воли. Лошадь с седоком на спине кружила вокруг нее, то и дело шлепая копытами по воде. Девушка непроизвольно закружилась на месте, наблюдая за пришельцами. Ее распущенные волосы развевались на ветру. Несколько черных прядей упали на лицо, заслоняя видимость, потом вновь легли на плечи.

— Что ты делаешь? — Скай нервно вскинула подбородок.

— Разглядываю тебя. — При звуке его чувственного бархатистого голоса, сочного и густого, как бургундское вино, по телу разлилась приятная истома. — Ты прекрасна. Волосы темные, словно ночная мгла, глаза цвета лета. Ты, должно быть, привыкла к тому, что на тебя смотрят. — Он остановил коня. Его сильные загорелые руки, натягивавшие поводья, с легкостью управлялись с огромным животным.

Неожиданно он переложил поводья в одну руку и, чуть перегнувшись в седле, другую протянул ей.

— Иди сюда.

Скай только теперь почувствовала, что у нее окоченели ноги. И чего вдруг ей вздумалось отправиться на берег моря без обуви, да еще в легком платье? Как-никак сейчас зима. Девушка покачала головой и обхватила себя руками. Ступни омыла еще одна волна. Вода была теплее, чем воздух, но она, тем не менее, поежилась.

— Ты замерзла, — заметил всадник. — Позволь, я согрею тебя.

— О, — выдохнула Скай, опуская веки. — Ты согреешь меня?

— Согрею. Обещаю.

Девушка открыла глаза. Мужчина не убирал протянутой руки. Скай шагнула вперед и вложила в его ладонь свою. Сильные пальцы мгновенно пленили ее руку.

— Ставь ногу на мою, — сказал он, притянув ее ближе.

Она уперлась голой ступней в гладкую жесткую поверхность кожаного сапога. Он рывком приподнял ее с земли и усадил перед собой боком, так что ее ноги оказались прижатыми к его бедру.

Лошадь загарцевала на месте, и всаднику, чтобы усмирить ее, пришлось выпустить ладонь девушки. Скай, пытаясь обрести равновесие, обвила мужчину руками за пояс. Его каменный торс источал запах просоленной свежести и мужского естества.

Успокоив лошадь, мужчина вновь переложил поводья в одну руку, другой помогая девушке удобнее устроиться на коне. Его подбородок невзначай коснулся ее виска.

Скай прислонилась щекой к его плечу, с восхищением ощущая сквозь ткань рубашки тепло и упругость его кожи. Все ее существо вдруг пронзило глубокое чувство неизбывной тоски.

Мужчина, зарывшись пальцами в ее волосы, поглаживал черные как смоль шелковые пряди, потом, легонько потянув за одну, заставил девушку поднять к нему свое лицо.

Она увидела под широкими полями шляпы прямой разлет темных бровей, серо-зеленые, как листья эвкалипта, глаза, посеребренные утренним светом. Шляпа почти полностью скрывала его шевелюру, но она все же разглядела, что волосы у него под цвет масти коня. Нос словно высечен резцом древнеримского скульптора, на тугих скулах проступает утренняя щетина. Губы — тоже шедевр скульптора — соблазнительно жесткие, выдающие в нем человека, умеющего быть одинаково безжалостным и ласковым и, возможно, не лишенного чувства юмора. А вот подбородок — резко очерченный, твердый, волевой — свидетельствовал об абсолютной бескомпромиссности натуры.

— Зачем ты приехал? — недоуменно поинтересовалась Скай.

Он погрузил в насыщенную синь ее очей взор своих серебристо-золотистых глаз. Она ощущала на губах его дыхание. Глядя на ее приоткрытый рот, он опустил веки, спрятав под густыми ресницами жгучий блеск своих глаз. Внезапно их обоих накрыла тень его широкополой шляпы. Сильная рука, сдавив девушку за талию, решительно притянула ее на мужскую грудь.

— Чтобы забрать тебя домой, — прошептал он ей в губы.

Скай начала отбиваться…

Скай проснулась, задыхаясь от страха. Одеяло собралось в кучу, простыня на матрасе сбилась. Оголенные ступни заледенели.

Перестав сражаться с одеялом, она укутала ноги и, повернувшись на бок, устремила взгляд в окно, стараясь держать глаза широко открытыми, чтобы рассеялись чары сна.

Дом был построен так, что две спальни и большая гостиная выходили окнами на море, а кухня, прачечная и ванная — на дорогу, пролегавшую с другой стороны. Каждый вечер, укладываясь спать, она, прежде чем погасить свет, раздвигала шторы, чтобы утром ее будили лучи солнца, поднимавшегося над горизонтом.

Над видимой ширью моря клубились облака, подкрашенные по краям оранжевым пламенем зари. Над водной гладью стелился туман, и потому в рассветных сумерках грань между морем и небом была почти неразличима.

Скай все еще чувствовала на талии давление мускулистой руки, прижимавшей ее к сильному мужскому телу, ощущала покалывание в грудях в тех местах, где они соприкасались с грудью всадника; обожженные его дыханием губы горели.

Скай резко поднялась на постели и, закрыв глаза, уткнулась головой в согнутые колени, щекой касаясь ворсистого шерстяного одеяла, такого же шершавого, как небритый карябающий подбородок всадника. Сердце девушки сладко заныло при воспоминании о том, как перекатывались мускулы на его бедре под ее ногами, о твердости его торса под своей рукой, о ложбинке на позвоночнике, которую отыскали ее пальцы сквозь рубашку. И тепле…

Она резко открыла глаза. Пустые грезы. Чушь. Замедленные кадры из рекламных роликов, пропагандирующих новый шампунь и прочую дребедень, которые призваны стимулировать в женщинах сокровенные фантазии. Она так часто снималась в них, что теперь вот и сама стала жертвой рекламы.

Скай отбросила одеяло и встала с кровати. На всем теле под фланелевой рубашкой мгновенно выступила гусиная кожа, но, не обращая внимания на холод, она направилась в ванную и умылась ледяной водой.

Вернувшись в спальню, она сменила ночную рубашку на спортивный костюм, натянула плотные носки, прибрала непокорные пряди густых волос под эластичную ленту и вышла в центральный холл, обшитый деревянными панелями.

Ее кроссовки, чуть запорошенные светлым песком, стояли на широкой террасе за стеклянной раздвижной дверью. Скай отодвинула створку и, надев кроссовки, с остервенением затянула шнурки. Босиком и в белом платье можно гулять только во сне.

На верхней площадке широкой деревянной лестницы она остановилась, глубоко вдыхая холодный бодрящий воздух. Утренний туман рассеивался, обнажая необъятную синь Тихого океана, простирающегося до далеких берегов Южной Америки, которых с восточного побережья Новой Зеландии, конечно же, не разглядеть. По всей видимой ее взору дуге горизонта одна только водная ширь.

Скай побежала вдоль берега по своему обычному утреннему маршруту протяженностью в две мили. Под ногами похрустывал заиндевелый песок, изо рта вырывались маленькие облачка пара.

На бледном небосводе висела угасающая звездочка. На возвышении над берегом тянулся вдоль низких кустов неровный ряд домов. Несмотря на ранний час, на влажном песке виднелись следы чьих-то сапог и отпечатки крупных собачьих лап. А вон кто-то промчался на мотоцикле.

В это время года большинство домов на побережье пустовало и пляж часто находился в полном распоряжении Скай, но иногда рыболовы-любители забрасывали на ночь удочки и рано утром приходили проверять улов.

Она бежала по кромке моря, уклоняясь от пенящихся языков волн, наползавших на сухой песок, но порой из-под ног вылетали соленые брызги.

Вдруг взгляд ее упал на цепочку отпечатков лошадиных копыт — глубоких и отчетливых, — идущих от воды, словно из моря выступила невидимая лошадь. Скай остановилась как вкопанная и несколько секунд недоверчиво смотрела на следы, потом раздраженно тряхнула головой, недовольная своим чрезмерно живым воображением.

Кто-то с утра объезжал на берегу лошадь. Что тут необычного? Разве это впервые? Возможно, ее подсознание зарегистрировало во время сна цокот копыт и немедленно состряпало глупое видение.

— У тебя все хорошо, Скай?

— Конечно, мама. — Скай, стискивавшая трубку телефона, чуть разжала пальцы, стараясь контролировать голос, чтобы в нем не проскальзывало и намека на раздражение или недовольство. — У меня все замечательно, — солгала она, опускаясь на стул возле телефона на стене, чтобы унять неистовое биение неожиданно расходившегося сердца.

— Как ты там живешь одна? — обеспокоенно поинтересовалась Женель Тейлор. — Может, мне все-таки приехать?

— Спасибо, не нужно. — Реплика прозвучала несколько резче, чем ей хотелось бы. — По правде говоря, мне какое-то время лучше побыть одной. Я… Я набираю форму, прихожу в себя. — Физически и душевно надеялась Скай. Да, это сущая правда, убеждала она себя. — Тренируюсь, отдыхаю на пляже.

— Зимой? — скептически уточнила Женель и вдруг встревожилась: — Ты ведь не купаешься?

Скай рассмеялась — почти естественно.

— Нет, не купаюсь. — Хотя ей приходила в голову мысль бросить вызов зимней волне, погрузиться в соленую воду, отдаться телом на милость леденящему холоду, сковавшему ее душу. Но еще не окончательно утраченное чувство самосохранения нашептывало ей, что если она уступит своему безрассудному желанию, то, возможно, не сумеет вырваться из мощных, но равнодушных объятий моря.

— Зря ты не осталась с нами в Окленде. Мы бы заботились о тебе, — посетовала мать.

Скай пыталась жить с родителями, но в отчем доме она задыхалась, а выказывать неблагодарность ей не хотелось. Так и не оправившись от потрясения, она уехала.

— Я знаю, — тихо промолвила она. — Но это не то, что мне нужно.

— Ты уверена, что одиночество тебе на пользу? — прямо спросила Женель. — Не только ты страдаешь.

Скай закрыла глаза, не в силах отвечать: к горлу подступил комок.

— Скай? Родная, я не хотела причинить тебе боль, поверь мне… Я знаю, что тебе тяжело. Я не хочу вмешиваться, но мне кажется…

— Мам, не надо! — перебила ее девушка. — Прошу тебя. Я понимаю, что ты пытаешься помочь, но… это бесполезно.

— Ты еще не оправилась, — запричитала мать. — Если бы ты только позволила нам…

— Скоро у меня все будет хорошо. — Скай стиснула зубы. — Пока, конечно, тяжело. Но ведь это естественно. Разве нет?

— Да, разумеется, — отозвалась мать. — Что-нибудь… слышно от Джарры?

Скай сглотнула слюну.

— Да. — Правда, это было неделю назад, хотя прежде он всегда строго соблюдал формальности. — Да, он… поддерживает связь. — Когда зазвонил телефон, Скай подумала, что это он. Потому, собственно, у нее так и загрохотало сердце, а ладони увлажнились, когда она сняла трубку.

На другом конце провода наступило напряженное молчание, но уже через несколько секунд Женель продолжала:

— Отец просит передать, что любит тебя. Если что-то нужно и это в наших силах… ты только скажи, хорошо?

— Непременно, — пообещала Скай. — Я и так вам уже стольким обязана.

Она знала, что родители безгранично любят ее и готовы горы свернуть, лишь бы видеть дочь счастливой. Но никто не вернет ей того, что она потеряла.

Повесив трубку, Скай опустила лицо в ладони и несколько раз глубоко и судорожно вздохнула, затем, стиснув зубы, уставилась пустым взглядом в пространство. Наконец она выпрямилась и покинула гостиную, направляясь к лестнице, ведущей в подвал, где стоял тренажер.

Она посещала тренажерный зал дважды в день. В общем-то тренировки не доставляли ей особого удовольствия, но эта процедура являлась неотъемлемой частью ее дневного распорядка на протяжении многих лет, а в данный момент душевное напряжение могли снять только бездумные утомительные физические упражнения.

Ее отец был работником дипломатического корпуса Новой Зеландии и дом на побережье приобрел отчасти из желания вложить капитал, отчасти для того, чтобы семье было где остановиться, когда он возвращался на родину в отпуск или в ожидании нового назначения.

Здесь отец целыми днями разгуливал в шортах и босиком, посвящая досуг рыбной ловле, а мать писала этюды, сидя под пляжным зонтиком, или работала за мольбертом в гостиной, время от времени удаляясь в кухню, чтобы на скорую руку состряпать обед для семьи.

С возрастом Скай с братом научились сами заботиться о себе. Марк, еще будучи подростком, пристрастился к кулинарному делу и теперь весьма преуспевал в должности шеф-повара одного из лондонских ресторанов.

Родители по выходе на пенсию, как и собирались, поселились в доме на побережье, но спустя какое-то время оба пришли к выводу, что не смогут постоянно жить в столь тихом и уединенном месте: Женель скучала по картинным галереям, Майкл — по театру. В конце концов они купили дом в Окленде, а в дом на побережье наведывались иногда отдохнуть от городской суеты или сдавали его на лето в аренду.

Скай работала ногами, качая пресс. Мышцы болели, на лбу и над верхней губой выступили капли пота. Она вспомнила другие упражнения, которые на протяжении многих месяцев выполняла почти с набожной педантичностью, и тут же сердито тряхнула головой, изгоняя грустные воспоминания.

Поднимай. Не отвлекайся. Сосредоточься.

По прошествии часа тяжелых нагрузок она отерла с лица испарину, сделала несколько легких упражнений на растяжку, затем, накинув на плечи полотенце, пошла в душ на первом этаже.

Спустя десять минут она вытерла вымытые шампунем волосы, надела махровый халат, а грязную спортивную одежду бросила в корзину для белья, стоявшую возле стиральной машины.

Скай направлялась в спальню, когда раздался стук в деревянную дверь со стороны дороги. Девушка застыла на месте и запахнула халат. Если она не будет шуметь, то нежданный гость, кто бы он ни был, возможно, сочтет, что в доме пусто и уберется восвояси.

Стук повторился — громкий, настойчивый.

Наверное, это какой-нибудь коммивояжер или страховой агент. Пока она не гремит и не топает, о ее присутствии никто не заподозрит. Скай неслышно прошла в спальню, почти плотно притворив за собой дверь, и вытащила из стенного шкафа синие леггинсы и шерстяной кремовый жакет. Вдруг она услышала шаги, спускающиеся по лестнице от двери на территорию автостоянки, обнесенную стеной из белой пемзы.

При знакомом металлическом звуке открывшейся и закрывшейся боковой калитки Скай замерла в оцепенении. Под тяжелой поступью пришельца захрустели битые ракушки, покрывавшие дорожку.

Не исключено, что это грабитель, выискивающий пустующие дома. Лишь в некоторых коттеджах на побережье были постоянные жильцы, в остальных народ поселялся на время отпусков.

Морозное утро перешло в ясный солнечный день; по синей глади моря перекатывались белые гребешки. После скудного завтрака в гостиной она не стала задвигать стеклянную панель, хотела, чтобы комната пропиталась соленым морским воздухом. Весьма удобная лазейка для грабителя, если он решит, что хозяева пошли гулять.

Скай стремительно распахнула дверь спальни и помчалась в центральный холл.

Ее пальцы уже сомкнулись на дверной ручке, как вдруг из-за угла дома появилась мужская фигура и стала подниматься по ступенькам на террасу.

Скай так и осталась стоять, вдавив ладонь в нагретый солнцем металл. Гость тоже остановился.

На нем были джинсы и серый в крапинку шерстяной пуловер, на фоне которого его светлые глаза казались почти такими же темными, как штормовое море.

— Я стучал, но ты не открыла, — произнес мужчина.

— Я… принимала душ.

Он медленно смерил ее взглядом. Его глаза задержались на ее влажных спутанных волосах, на бледном лице без косметики, на наспех запахнутых полах халата, в вырезе которого нежно белела ложбинка между грудями. Потом он вновь посмотрел ей в лицо с тем выражением напряженной сосредоточенности, которое, как правило, не сулило ничего хорошего.

— Как твои дела, Скай? — вновь услышала она его густой грубоватый голос.

— Нормально. Зачем… зачем ты приехал?

— Чтобы забрать тебя домой, — ответил Джарра.