Время надежды

6

Загородный дом Адама очень понравился Монике. Двухэтажный, с большим садом, даже в сгущающихся сумерках он выглядел уютным.

— Вот мы и приехали, — сказал Адам, останавливая автомобиль. — Я предупредил экономку, миссис Смит, о нашем приезде, и надеюсь, что нас ждет не только горячий ужин, но и теплые комнаты.

Он вышел из машины и открыл дверцу со стороны Кэтрин. После обеда девочка все пыталась сквозь запотевшие окна рассмотреть меняющиеся пейзажи, и, как взрослые ее ни уговаривали снова поспать, она категорически отказалась. Теперь же усталость взяла свое, и Кэтрин доверчиво прильнула к груди отца, когда он взял ее на руки. Моника невольно улыбнулась. Ее всегда умиляло, когда заботливые отцы гуляли по парку с детьми или играли с ними.

По-прежнему моросил мелкий дождь, поэтому все поспешили в дом.

Их встретила в гостиной невысокая полная женщина с приветливой улыбкой.

— Мистер Харрисон, наконец-то! Мы уже заждались вас. Погода вот какая ненастная, я переживала за вас! — радостно воскликнула она. — Как добрались? Утомились сильно? Дорога, наверное, ужасная!

— Миссис Смит, здравствуйте! Целую вечность вас не видел! — заметил Адам и поставил Кэтрин на пол. Девочка нерешительно замерла на месте. — Рад, что мы все-таки выбрались сюда. Миссис Смит, познакомьтесь, это моя гостья, мисс Моника Эллиотт. Мисс Эллиотт, а это миссис Смит, она вместе с мужем уже несколько лет присматривает за домом. Кэтрин, поздоровайся с миссис Смит.

Но девочка отрицательно покачала головой и еще ближе прижалась к отцу. По лицу миссис Смит пробежала тень сожаления, но женщина постаралась не выказать разочарования, а Моника подумала о том, как нелегко приходится всем, кто знал семью Харрисонов до страшной трагедии, унесшей жизнь матери Кэтрин. И только сейчас Моника поняла, что оказалась в двусмысленном положении. Адам представил ее как гостью, а не как няню Кэтрин. Что теперь подумает миссис Смит? Что между ней и Адамом что-то есть?

— Пойдемте покажу вам комнаты и прошу к столу. Вы наверняка ужасно проголодались с дороги.

Комната Моники располагалась на втором этаже в конце коридора. Отделанная в зеленых и желтых тонах, она понравилась Монике. Девушка решила принять душ после ужина, перед сном.

Ужин проходил в расспросах миссис Смит о жизни Адама и Кэтрин. Моника почти не говорила, больше слушала. Ей было тоже интересно узнать, чем живет Адам. Он казался ей преуспевающим адвокатом с тяжелым характером, а теперь она старалась открыть в нем другие черты.

— Я думаю, мы продолжим разговор завтра, — сказал Адам, когда заметил, что Кэтрин засыпает. — Время позднее, пора отдыхать. Я уложу Кэтрин.

— А я, если вы не возражаете, помогу вам, — предложила Моника миссис Смит, стараясь быть полезной.

Женщина настороженно посмотрела на нее и натянуто улыбнулась.

— Как пожелаете, я от помощи не откажусь.

Со стола они убирали молча. Моника несколько раз порывалась что-то сказать миссис Смит, но та умудрялась вовремя скрыться на кухне. Моника вздохнула. Ей не хотелось бы, чтобы миссис Смит относилась к ней с предубеждением.

Внезапно Моника почувствовала, что начинает сердиться. А с какой стати она должна перед кем-либо оправдываться? Она не сделала ничего предосудительного и не заслужила осуждающих взглядов.

— Доброй ночи, — пожелала она миссис Смит, когда посуда была убрана.

— И вам того же, — ответили ей.

Моника поднялась по лестнице и услышала приглушенное:

— Моника!

Она замерла и медленно оглянулась. Из комнаты, которая находилась по другую сторону коридора, выходил Адам. Он снял свитер и теперь был в одной тенниске.

— Да? — сердце Моники застучало сильнее.

— Вы тоже собираетесь спать? — Адам встал перед ней.

— Я немного устала, и вы правы, мне хочется поскорее лечь отдохнуть, — слукавила она.

— А я хотел вам предложить составить мне компанию и выпить по бокалу вина.

В коридоре горел ночной свет, и Моника пожалела, что не видит его глаз.

— Нет, спасибо, в другой раз, — ответила девушка, но ее голос прозвучал неуверенно.

И это почувствовал Адам. Он приблизился к ней, и она уловила легкий аромат его одеколона.

— Очень жаль, мисс Эллиотт. — Его голос обволакивал, и по телу Моники прошлась легкая дрожь. — А может быть, мы перейдем на менее официальный тон и вы позволите называть вас Моникой? У вас очень красивое имя.

Моника и сама думала об этом, поэтому согласна кивнула:

— Я не против, к тому же нам так проще будет общаться… Адам.

Он улыбнулся.

— Я еще не поблагодарил вас за то, что вы приняли мое приглашение, — прошептал Адам и притянул девушку к себе.

У Моники дрогнуло сердце, но она и не думала отталкивать мужчину. Она с удовольствием почувствовала теплоту его больших ладоней на своей талии, а когда его сухие губы прикоснулись к ее губам, она негромко застонала. Она давно ждала этого поцелуя, но боялась признаться в этом даже себе. Она скрывала страсть и бежала от нее. А тут поддалась искушению и уступила.

Сначала Адам целовал ее нежно, давая возможность привыкнуть к себе, потом он крепко обнял девушку, желая каждой клеточкой своего тела ощущать ее мягкость и податливость. Он с упоением почувствовал, как холмики ее грудей уперлись в его грудную клетку.

А у Моники закружилась голова. Как же сладко он ее целовал! Она задыхалась и одновременно требовала продолжения. Ее губы распахнулись, и его жадный язык проник внутрь. Моника снова застонала, страсть захлестнула ее. Она не узнавала себя, да и не хотела. Сейчас для нее существовали только губы Адама, которые дарили ей неземное удовольствие. Она тонула в его ласках и не желала возвращаться к действительности.

Большая ладонь Адама проникла под свитер Моники и прикоснулась к нежному кружеву бюстгальтера. Соски девушки тотчас отреагировали на интимное прикосновение. Они требовали продолжения, им хотелось в полной мере ощутить руки мужчины.

В коридоре стояла тишина, и только сбившееся прерывистое дыхание молодых людей нарушало ее.

— Пойдемте ко мне, Моника. — Губы Адама на мгновение оторвались от девушки. — Я хочу вас. Вы невероятно сексуальная девушка, вы сводите меня с ума. У вас тело, к которому хочется прикасаться снова и снова.

Слова Адама с трудом проникали в затуманенное страстью сознание Моники.

О, с каким бы удовольствием она сейчас выдохнула «да».

Но что-то мешало ей. Она с трудом заставила себя вспомнить, зачем приехала сюда.

Она не подруга Адама Харрисона.

Она няня его дочери.

И между ними ничего не может быть.

Моника положила ладошки на грудь Адама, и с удовлетворением почувствовала, как сильно бьется мужское сердце.

— Нет, Адам, я иду к себе в комнату, а вы к себе, — пытаясь восстановить дыхание, прошептала она и отступила на шаг.

— Но почему? — искренне удивился Адам, а потом тихо засмеялся. — Это самый глупый вопрос, который только может задать мужчина женщине. Вы все равно не дадите на него честного ответа.

Моника тоже засмеялась.

— Совершенно верно.

— Тогда вам лучше сейчас же скрыться в своей комнате, Моника, потому что, поверьте, я с трудом сдерживаю себя.

Моника последний раз взглянула на его лицо и поспешила к себе в комнату.

Она убегала не от него.

Она убегала от себя. Потому что страстно желала остаться.

На следующий день она встала в прекрасном настроении. Во-первых, солнечные лучи, которые проникали в комнату сквозь тяжелые шторы, не могли не радовать. Ненастной погоды хватило и вчера. А во-вторых, ей снились эротические сны, и она проснулась в легком возбуждении. Она потянулась на кровати и, заметив, что кружевная сорочка сбилась на груди, тихо засмеялась.

Но долго нежиться в теплой кровати Моника себе не позволила. Хотя Адам и представил ее как гостью, она хорошо помнила, что приехала сюда работать.

Кэтрин она обнаружила в большой детской. Девочка тихо сидела на полу, окруженная игрушками, и пыталась собирать конструктор.

Некоторое время Моника постояла в дверях, понаблюдав за Кэтрин, а потом радостно произнесла:

— Кэтрин, привет! Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь? Целую вечность ничего не собирала из конструктора.

Девочка настороженно посмотрела на нее и медленно кивнула.

Следующие несколько часов для Моники пролетели, как одно мгновение. Она сама почувствовала себя ребенком, увлекшись игрой. Они несколько раз перестраивали свое творение, то собирали высокий замок, то строили пирамиды и прочие сооружения.

Сначала Кэтрин робко наблюдала за действиями Моники, но вскоре стала предлагать детали, а потом и вовсе присоединилась к Монике.

У девушки сложилось впечатление, что девочка отчаянно нуждается в человеке, которому она смогла бы полностью доверять. И Монике в голову закралась крамольная мысль: а не считает ли Кэтрин, что мама ее бросила? Маленьким детям трудно объяснить, а тем более принять смерть близких. Для них непонятно, почему любимые люди исчезают из их жизни и больше никогда не появляются. Если взрослым тяжело смириться с потерей родных, то что говорить о детях.

Моника решила поговорить с Адамом, расспросить его более подробно о том, что случилось два года назад. Она уже собиралась отправиться на его поиски, когда в детскую комнату вошла миссис Смит.

— Добрый день, мисс Эллиотт, Кэтрин. Я хотела узнать, во сколько подавать обед, — сдержанно сказала женщина.

Моника поднялась на ноги, точно так же поступила и Кэтрин. Моника отметила, что миссис Смит внимательно осмотрела комнату и в ее взгляде появилось что-то новое, одобряющее.

— А как Адам? Думаю, об этом следует спросить у него.

Уголки губ экономки дрогнули, точно она пыталась скрыть улыбку.

— А вы разве не видели его?

— Нет, — растерянно ответила Моника.

— Он заходил к вам в детскую с час назад.

Слова миссис Смит озадачили Монику. Видимо, она была так увлечена игрой с Кэтрин, что просто не заметила его.

— И сказал, чтобы я посоветовалась с вами насчет обеда, — продолжила миссис Смит.

Моника оказалась в затруднительном положении. Ей не хотелось настраивать экономку против себя, поэтому она сказала, тщательно подбирая слова:

— Миссис Смит, у меня к вам небольшая просьба. Мне кажется, не совсем правильно, что вы подстраиваетесь под нас. В этом доме наверняка сложились свои традиции и устои, и мне бы не хотелось их нарушать. Пусть все идет так, как было раньше. Если вы подавали обед в час или два, то зачем что-то менять?

И впервые миссис Смит улыбнулась не только губами, но и глазами.

— Тогда я жду вас в столовой через сорок минут.

— Вот и замечательно! Мы с Кэтрин как раз успеем убрать игрушки. Правда, малышка?

У них это получилось быстрее, и вскоре они, держась за руки, спустились вниз. Адам сидел на диване, удобно расположив у себя на коленях ноутбук, и что-то быстро печатал. Увидев их, он оторвался от монитора.

— Проходите в столовую, я к вам вскоре присоединюсь.

Моника демонстративно приподняла одну бровь, но он проигнорировал ее жест.

После обеда Моника предложила прогуляться, осмотреть окрестности, но Адам отказался, сославшись на то, что ему необходимо сделать несколько срочных звонков.

Через пару дней Моника с трудом сдерживала нарастающее раздражение. Нет, так больше продолжаться не может! С того момента, как они приехали сюда, она видела Адама максимум пять раз, и то украдкой. Он вечно был занят чем-то чрезвычайно важным, и на них обращал внимание в крайних случаях. Моника ничего не говорила про себя, она и не должна претендовать на его внимание, но дочь!

И вот под вечер она решительно постучала в дверь кабинета и, услышав громкое: «Да?» — вошла в комнату.

Адам сидел за большим дубовым столом и читал какие-то документы.

Моника не удивилась, застав его за этим занятием. Но сегодня она собиралась довести задуманное до конца, и поэтому без улыбки произнесла:

— Адам, я бы хотела с вами поговорить.

Он поднял голову, мимолетно посмотрел на нее и снова углубился в документы.

— Я вас внимательно слушаю, Моника.

От такого пренебрежения у Моники перехватило дыхание. Да что он себе позволяет? Неужели он думает, что она будет разговаривать с ним, когда он ее даже не слушает?

Она не потерпит столь оскорбительного отношения к себе.

Моника быстро подошла к столу и ловким движением отодвинула все бумаги в сторону.

— Я хочу поговорить с вами, а не с вашим затылком, мистер Харрисон!

— Что вы себе позволяете, — начал было Адам, но натолкнулся на ее сердитый взгляд и оборвал себя на полуслове.

В кабинете воцарилась тишина. Моника прерывисто дышала, ее глаза гневно сузились, и она ждала последующей реакции Адама.

Долго ждать не пришлось. Мужчина иронично скривил губы, скрестил руки на груди и откинулся на высокую спинку кресла.

— Моника, в чем дело? Откуда столько патетики? Почему вы врываетесь в кабинет, и ваши глаза готовы испепелить меня?

— Так и есть! — воскликнула девушка, больше не сдерживаясь. — Я поражена, нет, просто шокирована! Я терпеливо ждала два дня, когда вы наконец вспомните, что в отпуске, и соизволите провести хотя бы немного времени с дочерью, но этого так и не случилось!

Монику переполняли эмоции, и она остановилась, чтобы перевести дыхание и послушать, что скажет на это Адам. Но она услышала то, чего меньше всего ожидала.

— Да, вы правы, но у меня много дел.

Его ответ обескуражил Монику. Вы только посмотрите на него! Он даже не пытается оправдываться.

— И вы считаете, что это нормально?

— А вы разве нет? Мне надо работать, чтобы обеспечить семью!

Моника раздраженно всплеснула руками. Еще немного, и ее терпение лопнет.

— Но мне казалось, вы в отпуске! — закричала она. — Разве вы сами не говорили, что хотите больше времени проводить с дочерью? Что совсем ее не видите? Разве не за этим вы сюда приехали? А что получается? Кэтрин вас просто не видит!

Моника добилась своего, достучалась до Адама. Она этого поняла по его лицу. Нет, оно не смягчилось, напротив, приняло маску холодной неприступности. Его глаза яростно блеснули, а губы превратились в тонкую линию.

— Я каждый вечер укладываю Кэтрин спать, — его голос вибрировал от нарастающего напряжения.

— И все!

В голове Моники прозвучал предупредительный звонок, что еще немного — и она переступит дозволенную черту, но девушка уже не могла остановиться. Она не понимала Адама и считала, что обязана донести эту мысль до него.

— Моника… — В его голосе появилось что-то новое, некое скрытое предупреждение, но девушка не заметила его.

— Если вы ведете себя подобным образом, то зачем тогда наняли меня? Какой смысл в моем присутствии в вашем доме?

— Вы — няня! Вот и занимайтесь ребенком!

— А вы не желаете сами заняться вашей дочерью?! — гневно воскликнула Моника и подбоченилась. — Ничего удивительного нет в том, что ваша дочь нелюдима! Да она просто не знает, как общаться с другими детьми! Что, по-вашему, должна она испытывать, если видит, что не нужна вам?

Удар мужской ладони по столу эхом отозвался по комнате. Моника испуганно вздрогнула, ее глаза распахнулись, и она замолчала. Атмосфера в комнате была напряжена до предела.

— Немедленно замолчите! — приказал Адам сквозь сжатые зубы. Его скулы побледнели.

Моника сделала шаг назад. Только сейчас она поняла, как жестоко прозвучали ее слова. Она не имела морального права говорить все это, она чужой человек в семье Харрисонов, и в ее полномочия не входят рассуждения о взаимоотношениях отца с дочерью.

Адам тоже встал, и в наступающих сумерках он казался настоящим злым великаном, в чью пещеру Моника проникла самовольно.

— Извините, я… — начала говорить Моника, но внезапно ее словарный запас иссяк, и она замолчала.

Время потянулось ужасающе медленно, Адам продолжал молча изучать ее лицо, и она не выдержала и выбежала из кабинета. Ее сердце отчаянно стучало, в глазах застыли слезы.

Расплакаться она позволила себе только тогда, когда оказалась в своей комнате и рухнула на кровать. Какая же она глупая и наивная! Зачем ввязалась во все это? Зачем согласилась на предложение Адама? Разве она не знала, что у нее нет специальных навыков? При обучении нянь и домашних педагогов много времени уделялось психологическим аспектам общения, будущих специалистов подготавливали к тому, чтобы они не привязывались к своим подопечным.

А что она? Она тотчас же прониклась симпатией к Кэтрин, и судьба девочки стала ей небезразлична. А это плохо, очень плохо! Моника должна понимать, что она в этом доме всего лишь на время, что ей нельзя привязываться к девочке, а уж тем более не допускать ответного чувства! Что будет с Кэтрин, когда Адам сочтет, что больше не нуждается в услугах Моники? Да девочка снова решит, что ее бросили.

От нарастающего отчаяния Моника застонала и вцепилась ногтями в подушку. Решение пришло сразу же: она должна немедленно покинуть семью Харрисонов. Так будет лучше для всех.

Моника перестала всхлипывать и приподнялась, собираясь идти упаковывать чемоданы, когда услышала:

— Моника!