Время надежды

9

Моника испуганно ойкнула.

— Искупаешь? — заикаясь, переспросила она.

— Именно.

И он выразительно посмотрел на нее.

— Нет, я сама, — заупрямилась Моника, но, поняв абсурдность ситуации, замолчала.

К тому же ей очень хотелось снова почувствовать прикосновение рук Адама. Она соскучилась по нему. От подобных мыслей ей стало неловко, и она опустила голову. Оставалось надеяться, что эти мысли не отразились на ее лице.

Адам открыл краны, пустил воду и щедро налил в ванную душистую пену. Моника готова была заурчать от сладостного предчувствия. Как мало человеку надо для счастья!

— Тебе лучше покрепче держаться за меня, — сказал Адам. Он подошел к ней и поднял ее с края ванны за талию.

Сначала Моника не поняла, чего он хочет, но, когда Адам стал снимать с нее пижаму, тихо ойкнула. Она снова приготовилась запротестовать, но приказала себе помалкивать. Наслаждайся моментом, глупая! Как говорится, расслабься и получай удовольствие!

Еще одной неожиданностью для Моники стало то, что на ней не оказалось бюстгальтера. Хотя нелепо лежать в кровати с температурой и в бюстгальтере.

— Это ты меня переодевал? — Моника сделала неловкую попытку прикрыть руками обнаженную грудь.

Но Адам поцокал языком и положил ее руки себе на плечи.

— Никогда не встречал девчонки строптивее тебя. — Он сделал вид, что его не волнует обнаженное тело Моники, но потемневшие глаза выдавали его страсть, и девушка почувствовала одновременно и радость, и злорадство, что не одна она мучается от неутоленного сексуального желания. — Тебе что было велено? Держаться за меня! Сейчас упадешь на пол. А на твой вопрос отвечу положительно: да, это я тебя переодевал. И замечу, что мне это очень понравилось. Очень.

Слова Адама подействовали на Монику необычайным образом, ей больше не надо было напоминать, чтобы она держалась за Адама, она вцепилась в его свитер, потому что ее ноги подогнулись, но это было не от слабости.

Адам опустился на колено перед ней. Монику бросило в жар, и она прикрыла глаза. Соски тотчас отреагировали и напряглись, призывая, чтобы их поласкали, чтобы к ним прикоснулись. Когда она почувствовала легкое прикосновение между бедер, поняла, что это губы Адама ласкают ее тело.

— Адам, — испуганно прошептала она и пошатнулась.

Руки мужчины стремительно взметнулись вверх и ухватили ее за округлые ягодицы.

Если он подобным образом решил ее успокоить, то сильно ошибся. Желание стремительной волной охватывало тело Моники. Неужели она такая развратная штучка, что даже больная хочет близости с этим мужчиной?

Время потянулось бесконечно медленно, и Монике оставалось только гадать, что он предпримет дальше. Она не могла ни пошевельнуться, не запротестовать. Она полностью была во власти Адама, и это ей нравилось.

Его длинные пальцы дотронулись до обнаженной кожи ягодиц.

— У тебя очень нежная кожа, бархатистая. К ней так и хочется прикасаться. Извини, я ничего не могу с собой поделать, — признался Адам.

Он долго любовался ее обнаженным телом, а потом резко поднялся с колена.

— Марш в ванную, — грубовато скомандовал он, и Монике с трудом удалось скрыть победную улыбку.

Ага, мистер Само Совершенство, оказывается, не так уж трудно пробить брешь в вашей стойкости!

Все-таки остатки болезни давали о себе знать, и у Моники слегка кружилась голова, поэтому она с предельной осторожностью ступила в ванную, а когда ее тело погрузилось в теплую воду, она не стала сдерживать восторга.

— Господи, хорошо-то как…

Адам улыбнулся, наблюдая за ней.

— Получается, что мне не стойло сопротивляться твоему желанию… принять ванную. Болезнь отступает прямо на глазах.

Моника хмыкнула.

— Ты хочешь сказать, что я больше не похожа на бледную мышь?

Он засмеялся.

— Моника, дорогая, не переживай, ты никогда не сможешь походить на безликого мышонка, с твоими данными это просто нереально.

— Спасибо за сомнительный комплимент, — буркнула девушка и изогнула спину, чтобы намочить волосы, не подозревая, что ее грудь соблазнительно выглянула из пены.

Адам удивлялся сам себе. Откуда у него такая яростная стойкость? Он еле сдерживался, чтобы не раздеться и не присоединиться к юной баловнице. Она будто сознательно искушала его, и если бы он не видел, как она металась в болезни, то непременно решил, что это так и есть. От бессилия он заскрежетал зубами. Но очень скоро Моника испуганно прошептала:

— Адам, у меня перед глазами темнеет…

Он тихо выругался. Он злился не на Монику, а на себя. Ему не следовало потакать ее капризам, а стоило поднять на руки и вернуть в постель. Хотя в этом случае ему пришлось бы к ней присоединиться, но не для того, чтобы заняться любовью, а чтобы удерживать ее в лежачем положении. О чем он только думает! Девушке плохо, а его терзает непреодолимый огонь желания. Как же он хочет ее!

— Осторожно поднимайся! Медленнее, не поскользнись!

— Я постараюсь.

Моника была благодарна Адаму за понимание. Если бы он набросился на нее с упреками и со словами: «Я же говорил», она не выдержала бы и расплакалась.

Он замотал ее в огромное махровое полотенце и на руках вынес из ванной комнаты. Против этого Моника не возражала и положила голову ему на плечо.

— Теперь ты весь мокрый, — заметила она, когда он опустил ее на кровать и накрыл одеялом.

— Я это как-нибудь переживу, — сухо ответил он. — Как ты? Голова больше не кружится? Может, доктора вызвать?

— Нет, не надо! — запротестовала она. — Мне сейчас станет лучше.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Тогда я иду к миссис Смит. Надеюсь, на этот раз ты останешься в постели.

Моника хитро улыбнулась.

— Торжественно обещаю.

Моника быстро шла на поправку и уже через день чувствовала себя на «отлично». Конечно, придется еще некоторое время попить витамины и лекарства, но это мелочи жизни.

Подходил к концу отпуск Адама, а это означало, что ей необходимо будет принять решение: остается ли она с Кэтрин или навсегда исчезает из их жизни. Как только Моника начинала об этом думать, ее сердце ныло от неопределенности и тоски. Гордость и здравый смысл говорили ей, что пора прекращать играть с огнем, она и так зашла далеко, но стоило представить, что она никогда больше не увидит Адама, как слезы наворачивались на глаза.

Нужно было подумать и о Кэтрин. Если она уйдет сейчас, то девочке будет проще смириться с ее исчезновением.

Пока Адам не заводил разговора о ее работе, и Моника решила поговорить с ним сама. Больше тянуть было нельзя.

Миссис Смит попросила на сегодня выходной, они с мужем собирались съездить в гости к его сестре, и в доме стояла тишина. Моника нигде не могла найти Кэтрин. Она специально приготовила для девочки альбом с красками, ей нравилось с Кэтрин заниматься рисованием. Да и девочка получала от этого явное удовольствие.

Адам был в гостиной, он сидел в кресле и просматривал утренние газеты.

— Привет, — поздоровалась Моника, привлекая к себе внимание.

— Привет, — отозвался он и отложил газету. — Проснулась?

— Да. — Моника слегка покраснела. Из-за болезни она расслабилась и позволила себе поваляться в кровати подольше.

— Вот и замечательно.

— А где Кэтрин? Я ее нигде не могу найти.

— С утра была со мной. Эту ночь она спала в моей комнате, а сейчас побежала за пальто, мы собираемся ехать по магазинам. Закончились продукты. Миссис Смит была так добра, что составила список всего необходимого. Ты с нами или еще не рискнешь выходить из дома?

— О нет, я с вами! — с хитроватой улыбкой воскликнула Моника. — Не могу больше сидеть в четырех стенах!

Она направилась к себе за теплой одеждой, но остановилась, прикусила нижнюю губу и нерешительно произнесла:

— Адам, я хотела бы с тобой поговорить.

Он неопределенно махнул рукой.

— Потом. Давай все разговоры оставим на послеобеденное время. Не возражаешь?

— Конечно.

Как только Моника спустилась, Кэтрин подбежала к ней и протянула ладонь. Моника улыбнулась, а на глаза навернулись непрошеные слезы. Не ожидала она, что так сильно привяжется к девочке. Или в ней заговорил материнский инстинкт? Она бы не отказалась родить очаровательную дочурку или сынишку.

Сначала они заехали в большой супермаркет, где основательно загрузили корзину продуктами. Кэтрин в покупках принимала самое непосредственное участие и активно помогала взрослым. Моника искренне радовалась, наблюдая за девочкой. У той глаза светились от счастья, и своей неугомонной энергией она заряжала окружающих.

Естественно, не обошлось без поездки в детский магазин. Адам заговорщицки улыбнулся Монике.

— Самый приятный момент, — признался он шепотом. — Обожаю делать подарки дочери.

Были куплены красивая кукла-индианка и огромный ярко-оранжевый жираф. Но около кассы Монику ждал сюрприз. В руках Кэтрин держала большого белого медведя и протягивала его Монике.

— Это мне? — удивилась девушка и посмотрела на Адама.

Тот кивнул.

— Все девушки любят белых пушистых медведей. Или я ошибаюсь?

— Спасибо, но, честное слово, не стоило.

Кэтрин настойчиво протягивала ей медведя, и Моника с благодарностью приняла подарок. Ей было очень приятно.

Домой ехать не хотелось, и, уже находясь в машине, Адам предложил:

— А что, если нам отпраздновать наши покупки и съездить в кондитерскую? Как вы на это смотрите, девочки?

Девочки дружно закивали.

Моника сидела рядом с Кэтрин и мечтала о том, чтобы этот день никогда не заканчивался. Она была счастлива, хотя и понимала, что сознательно вводит себя в заблуждение. Они с Адамом допустили непоправимую ошибку. Им следовало сразу все обговорить, и в первую очередь точно определить обязанности Моники. Потому что няней она себя чувствовала в последнюю очередь.

В кондитерской было немноголюдно, и Кэтрин увлеклась выбиранием сладостей. У Моники потекли слюнки от обилия кремов, взбитых сливок и шоколада.

— Моника, видела бы ты сейчас свое лицо, — не без легкой насмешки шепнул ей Адам.

Моника шутливо насупила брови.

— Ты не поверишь, Адам, была бы моя воля, я бы надкусила каждое пирожное, но, боюсь, сил не хватит.

В его глазах заплясали веселые чертики.

— Я могу каждый день привозить тебе по несколько видов.

— О нет! — застонала девушка. — Тогда я через неделю не влезу в свои любимые джинсы! Хотя очень хочется согласиться на твое предложение.

— А ты знаешь, какой соблазн постоянно возникает у меня? — уже совсем тихо прошептал Адам.

Хватило маленького намека, чтобы тело Моники призывно отозвалось. Все эти дни она подсознательно ждала продолжения, потому что интуитивно чувствовала, что их страсть обоюдна и они ее не утолили.

— Догадываюсь, — в тон ему ответила она и заметила, как потемнели глаза Адама.

— Я хочу тебя, — яростно выдохнул он.

— Прямо здесь? — не удержалась от сарказма девушка.

— За такие слова тебя следует отшлепать, и при удобном случае я непременно это сделаю.

У Моники слегка закружилась голова, когда она представила эту картину. Господи… И почему она наделена таким живым и богатым воображением?

— Прекрати, — потребовала она и осмотрелась по сторонам. Ей казалось, что все, кто находится сейчас в кондитерской догадываются, о чем они говорят.

Кэтрин стояла около большой витрины и была увлечена сладостями, до взрослых ей не было никакого дела.

— Мне кажется, пора делать выбор. Все эти вкусности разбудили во мне зверский аппетит. Хочется поскорее добраться до кухни, хорошенько покушать, а потом приступить к десерту. — На этот раз Адам не стал развивать тему.

Он подозвал дочь, и они вместе сделала выбор. Естественно, одной коробкой не обошлось.

— Интересно, мы сможем все это разместить в машине? — спросила Моника, когда они выходили из магазина.

— Разместим, не волнуйся.

Погода неожиданно резко испортилась, поднялся сильный ветер. Моника поморщилась — вот почему она не любила осень. Когда они выходили из дома, светило солнышко, а через пару часов разыгралась непогода. Успеть бы добраться домой, до дождя.

Она подошла к машине и ждала, когда Адам откроет багажник.

— Минутку, — сказал он и завозился с ключами.

Очередной порыв ветра сорвал с головы Моники платок и растрепал волосы.

— О черт! — невольно вырвалось у нее, хотя она старалась себе такого не позволять при ребенке. Руки у нее были заняты, и она крикнула: — Адам, мой платок! Он сейчас улетит!

Очередной порыв ветра уносил ее платок.

Адам сделал несколько больших шагов и ухватил край платка, который парил над проезжей частью.

Все произошло в долю секунды. Из-за поворота, не сбавляя скорости, вылетел джип. Он стремительно приближался к тому месту, где стоял Адам.

Визг тормозов, и крик Кэтрин раздались одновременно:

— Папа! Папочка!