Время перемен

Глава 11

Всю ночь Фэй проворочалась в постели, но так и не смогла уснуть. Закрывая глаза, она видела Дрейка Ратледжа, его освещенное мерцающим светом факелов мужественное лицо.

Но ведь он собирался заключить ее в свои объятия и поцеловать. Фэй это знала наверняка. Если бы не Алекс и Бекка, она позволила бы Дрейку это сделать. Застонав, Фэй сбросила с себя одеяло и села.

Мало у нее было несчастий. Благодарение Богу, что у детей есть крыша над головой. Фэй пришлось бы, возможно, разносить напитки в салуне, а у нее есть сейчас и достойная работа, и кров. Нужно только знать свое место. Что будет с детьми, если она даст волю чувствам? Фэй спрыгнула с кровати и подошла к окну. Светало.

Она поступит глупо, если позволит себе влюбиться. Несмотря ни на что, у нее есть законный муж. Пусть Джордж Батлер бросил ее и детей, но они пока еще не разведены, и Фэй все еще остается его женой. Она не имеет права позволить себе увлечься другим мужчиной и связать свое будущее с Дэд Хорс.

Фэй услышала голоса, а через минуту во дворе появились Дрейк и Паркер. Они вошли в кораль и начали седлать лошадей. Через несколько минут к ним присоединились остальные ковбои.

Фэй обрадовалась, увидев Дрейка среди людей. Она почувствовала, что теперь хозяин ранчо не одинок. Все в его движениях говорило об этом, а двигался он спокойно, уверенно и даже грациозно. Фэй стала свидетелем маленького чуда, чуда происшедшей с ним метаморфозы. Она видела, что Дрейка уже не переполняет беспричинная злость на всех и вся, а от его вечной раздражительности не осталось и следа.

Дрейк вскочил на лошадь и вдруг, повернувшись в седле, посмотрел на ее окно. Под широкими полями стетсоновской шляпы лица его видно не было, но Фэй знала, что Дрейк ее заменил. Сердце ее учащенно забилось, она подняла руку и помахала ему. Устыдившись своего импульсивного жеста, Фэй отступила от окна, присела на краешек кровати и просидела так до тех пор, пока не услышала стука конских копыт по высушенной солнцем земле.

— Не пускай никого в свое сердце, Фэй, — сказала она себе. — Неужели одного урока тебе мало?

Долгие годы ранчо Джеггд Р. служило Дрейку единственным убежищем, где он мог укрыться от мира. Дела на ранчо он полностью передоверил Паркеру, на которого всецело полагался, и управляющий вполне оправдывал его доверие. За эти годы ранчо превратилось в процветающее предприятие, скот Ратледжа пасся на огромных площадях в тысячи акров, где травы и воды было в изобилии.

Они ехали от пастбища к пастбищу, и Дрейк все думал о том, как хорошо быть вместе со всеми, да еще при свете дня. Ковбои ехали молча. Бывалые товарищи, они хорошо знали, что на уме у других, и потому не тратили зря слов.

Дрейк вспомнил времена своей беззаботной молодости, когда он вел такую же жизнь, как и те, кто ехал теперь рядом. Тогда Дрейк был здоровым человеком, а не одноглазым циклопом; тогда он мог, как и они, ловко заарканить мустанга. Ему уже не суждено участвовать в конных состязаниях, но кое-что он еще умеет.

С поразительной ясностью Дрейк вдруг осознал тот факт, что не будь несчастного случая, сидел бы он сейчас на втором этаже адвокатской конторы в Филадельфии, штат Пенсильвания, и перебирал бы на столе скучнейшие бумаги вместо того, чтобы скакать верхом по зеленой долине, любоваться величественными горами и вдыхать напоенный терпкими запахами воздух прерий. Если бы Дрейк женился на Лариссе, целыми днями он был бы заперт в конторе, а вечерами сопровождал бы свою красивую испорченную жену на приемы или в театр. Нет, такая жизнь не для него! Дрейк горько сознавал свою вину в смерти матери, но прошлого не воротишь, а судьбу не переиначишь. Мать Дрейка мертва, а отец ушел из жизни, так и не простив Дрейка. Однако странно сознавать, как с годами притупляется чувство утраты, но чувство вины не стареет.

Из задумчивости Дрейка вывел голос Дэна Грира:

— Мы вернемся к концу будущей недели, — сказал он Паркеру.

Дэн посмотрел на Дрейка, дотронулся до своей шляпы в знак прощания и поскакал на юг. Швед Свенсон тронулся следом на своем неказистом белом мерине. Спустя полчаса Дрейк и Паркер так же распрощались с Уиллом Киддом и Джонни Колтрейном, которые отправились на восток.

— Пора и нам, — сказал Паркер, разворачивая лошадь. — Я хочу завернуть на ручей Кугуара и проверить, цела ли там наша хижина.

Они спешились и прошли пару сотен ярдов пешком, чтобы дать лошадям немного отдохнуть.

— Напрасно ты не поехал вчера в город, — сказал Паркер. Праздник удался на славу!

— Как-нибудь в другой раз.

— Ты выглядишь вовсе не плохо. Я имею в виду твое лицо.

Дрейк пожал плечами, вспомнив те времена, когда женщины и дети шарахались от него, как от прокаженного, а мужчины отворачивались; Фэй не отвернулась ни при первой встрече, ни вчера вечером. Но Фэй Батлер не похожа на других женщин; он почувствовал это сразу, как только впервые ее увидел.

Дрейк тряхнул головой, отгоняя начинавший приобретать отчетливые очертания образ своей домоправительницы.

— Что слышно насчет железнодорожного строительства?

— Пока ничего.

— А что Телфорд?

— Рик сказал, что ожидает Джеймса и его жену к концу недели.

Дрейк кивнул.

— Когда он вернется, попроси его приехать ко мне.

Паркер подавил усмешку.

— Будет сделано, босс, — сказал он просто и, вскочив в седло, пустил лошадь рысью.

Дрейк последовал за ним. Они ехали на запад, в направлении горной гряды.

— Нравится это тебе или нет, — предупредила Герти дико сверкавшую глазами гнедую кобылу, — но я научу тебя ходить под седлом.

Честно говоря, ей самой хотелось, чтобы лошадь устроила ей хорошую встряску, соответствующую тому внутреннему состоянию, в котором Герти пребывала со вчерашнего вечера.

Все эти подвязки и штрипки, бретельки, бантики, чулочки и прочие дамские штучки сведут ее с ума. Герти жилось легко и просто без всей этой мишуры до той поры, пока на ее жизненном пути не встретился Рик Телфорд, при взгляде на которого она всякий раз испытывала доселе неведомый внутренний трепет. Неужели она могла надеяться на то, что стоит обрядиться в платье, и она станет такой же, красавицей, как Фэй Батлер?

Герти притопнула от злости ногой, тихо выругалась, сунула ногу в стремя и вскочила в седло. Несколько секунд гнедая кобыла стояла не шелохнувшись и вдруг взбрыкнула так, что Герти едва не вылетела из седла. Дальше — больше, кобыла совершила серию неистовых телодвижений. Она выгибала спину дугой, извивалась, вставала на дыбы и подбрасывала зад, лишь бы сбросить с себя упрямого седока и ненавистное седло.

Герти хохотала, приговаривая:

— Давай-давай, посмотрим, кто кого!

Обезумевшая кобыла понеслась по коралю бешеным галопом; туча пыли поглотила и седока, и лошадь. Стиснув изо всех сил лошадиный круп ногами, Герти забыла про всех мужчин на свете, отчаянно пытаясь удержаться в седле. Глаза ее застилал пот, смешанный с пылью, клетчатая ковбойская рубаха за минуту стала мокрой и грязной, ягодицы саднили, но Герти продолжала стойко держаться в седле. Она знала, что кобыла, убедившись в безуспешности своих попыток сбросить наездницу, смирится и успокоится. Так оно и случилось. Лошадь вдруг замерла на месте, и Герти ласково погладила ее взмокшую от пота шею.

— В следующий раз, детка, ты будешь вести себя уже лучше.

— Это было великолепно, мисс Дункан!

Герти повернула голову, но так резко, что гнедая кобыла испугалась и бросилась в сторону, а Герти вылетела из седла и шлепнулась в пыль. Ее шляпа благополучно приземлилась рядом несколько позже.

Герти еще не успела пошевелиться, а доктор Телфорд был уже в корале и стоял рядом с ней на коленях.

— Ты не ушиблась?

Смущенная и раздосадованная тем, что ее застали в таком бедственном положении, причем не кто-нибудь, а все тот же Рик Телфорд, Герти процедила сквозь зубы:

— Нет, бывало и похуже.

— Давай я тебе помогу, — взволнованно произнес доктор. Он подсунул ей руку под поясницу и осторожно дотронулся до запястья.

Несколько отборных ругательств, слышанных ею от Уилла Кидда, грозной вереницей пронеслись в голове Герти, но ни одно из них не воплотилось в звуке. Какого черта его принесло именно сейчас?

Телфорд бережно помог ей встать на ноги.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Что со мной может случиться?

— Герти…

Она почувствовала, что опять краснеет впрочем, под толстым слоем пыли все равно ничего не было видно.

— Послушайте, док…

— Нет, это ты дослушай, Герти!

Герти не поднимала на него глаз. Она знала, что лицо ее перепачкано пылью, волосы слиплись от грязи и пота, а рубашка промокла насквозь. Почему он приехал именно сейчас и застал ее в таком виде?

— Что вы здесь делаете, док? — спросила она и, собрав все свое мужество, — взглянула Телфорду прямо в глаза.

— Я хотел увидеть тебя.

— Послушайте, док, я сожалею о вчерашнем. Не знаю, что на меня нашло, — Герти отвела глаза. — Наверное, причиной всему это дурацкое платье….

Она подошла к кобыле, которая уже успокоилась и стояла, понурив голову, в дальнем углу корабля. Герти догадывалась, что сейчас чувствует бедное животное.

— Герти, нам нужно обсудить случившиеся, — продолжал Рик Телфорд, не отставая ни на шаг.

— Зачем?

— Видишь ли, по возрасту я гожусь тебе в отцы.

— Но ведь вы не мой отец.

— Герти! — Телфорд дотронулся до ее плеча. — Посмотри на меня внимательно.

Герти остановилась, сделала то, о чем просил доктор, и осталась увиденным вполне довольна. В следующий момент ей пришла в голову оглушительная догадка: дело может кончиться тем, что она бросится Телфорду на шею. Чтобы не оказаться снова в дурацком положении, Герти обошла гнедую кобылу и принялась снимать с нее седло.

— Давайте считать, док, что ничего не произошло. Договорились?

Некоторое время Телфорд хранил молчание.

— Это разумно, — произнес он наконец.

Разумно! Черт бы тебя побрал! Она не хочет быть разумной, она жаждет его объятий, поцелуев и всего того, что следует за этим, того, что обычно проделывают в постели мужчина и женщина. Прожив до двадцати пяти лет среди огрубевших ковбоев, Герти знала, хотя и немного, об отношениях между полами. Конечно, она полный профан по части опыта, но все же общее представление о том, что следует за объятиями и поцелуями, у нее имелось, и Герти хотелось впервые испытать это именно с доктором Телфордом. Ей безумно хотелось высказать все, что она чувствует, но гордость не позволяла. Да и зачем ему грязная, пропахшая потом и навозом рэнглерша?

— Меня ждут дела, док. Нужно заняться другими лошадьми.

— Герти, — произнес Телфорд тихо, будто о чем-то сожалея.

Герти не смела поднять на него глаза, а в горле ее застрял подозрительный комок. Она готова была разреветься, но в последний момент сумела сдержаться.

— Уходите, док. Мне некогда тут с вами прохлаждаться.

Она сдернула с кобылы седло, повесила его на ограду кораля и не оборачивалась до тех пор, пока не услышала удалявшиеся шаги.

Фэй вышла на заднее крыльцо с корзиной белья в руках как раз в тот момент, когда доктор Телфорд садился в свою коляску. Заподозрив неладное, она посмотрела в сторону кораля и увидела понуро стоявшую у изгороди Герти.

— Подожди здесь, — сказала она Бекке и поставила корзину на скамейку.

Пробежав вдоль изгороди, она подошла к Герти и положила руку на ее плечо. Та подняла голову.

— Герти, что-то случилось?

— Случилось, — отозвалась Герти и всхлипнула.

Фэй молча накрыла руку девушки своей ладонью.

— Я укротила своего первого жеребца, когда мне не было еще и четырнадцати лет, а в шестнадцать уже получила работу на ранчо в Техасе. Они даже не догадывались, что я девушка.

Герти выпрямилась, выдернула руку из-под ладони Фэй и направилась к своей шляпе. Подняв шляпу из пыли, Герти несколько раз отряхнула ее и водрузила на голову.

— Не знаю, почему мне втемяшилась в голову глупая мечта, будто доктор Телфорд разглядит во мне женщину, если другие ковбои меня вообще не замечали.

— Но, Герти! Ты ведь не права. Я уверена, что доктор Телфорд относится к тебе как к женщине. Разве не он ухаживал за тобой на празднике?

— Ну и какой из этого вышел толк? — Герти отвернулась, и голубые глаза ее наполнились слезами.

— Ну пойми, такие проблемы не решаются сразу.

— Уж лучше иметь дело с лошадьми, пусть даже дикими. От них знаешь, чего ожидать, — Герти пожала плечами. — А мужчин я совсем не понимаю.

Сдернув с изгороди седло, Герти вскинула его на плечо.

— Мне нужно работать, Фэй.

Фэй хотела было обнять ее и попытаться успокоить, но вовремя спохватилась, решив, что такой жест не найдет у Герти понимания. Фэй молча смотрела, как Герти выводит гнедую кобылу из кораля, а про себя думала о том, как права была Герти, говоря о мужской непредсказуемости.

Никогда не знаешь, что они выкинут в следующий момент. Фэй вспомнила вчерашний вечер, Дрейка Ратледжа и его попытку поцеловать ее. Он не собирался приезжать в город и присутствовать при выступлении Фэй, но, тем не менее, почему-то оказался там. А чем объясняется их взаимное влечение? Почему она тоскует по человеку, которого едва знает? Да и вообще, почему женщин так тянет к мужчинам?

Покачав головой, Фэй взошла на крыльцо, подняла корзину и направилась к бельевым веревкам. Бекка не отставала от матери.

— Если бы я обладала хоть каплей здравого смысла, — пробормотала она, развешивая белье и прихватывая его прищепками, — я бы собрала вещи и уехала отсюда.

— А мне здесь нравится, мамочка.

Фэй взглянула через плечо на дочь, удивляясь тому, что девочка ее услышала. Бекка сидела в тени тополя и баюкала свою тряпичную куклу. Фэй через силу улыбнулась дочери.

— Я знаю. Мне тоже здесь нравится.

— Давай останемся здесь насовсем.

На это Фэй ничего не ответила. Как она могла объяснить Бекке, что это не их дом, что они здесь только временно. Фэй вздохнула и, развешивая очередную партию белья, позволила себе немного помечтать о собственном доме.

В довершение ко всему именно в этот момент на ранчо вернулись Дрейк и Паркер. Фэй услышала топот конских копыт, выглянула поверх бельевой веревки, но, встретившись глазами с Дрейком, испуганно нырнула за простыни и склонилась над бельевой корзиной. Дрожащими руками Фэй схватила пригоршню прищепок и сунула их, едва не промахнувшись, в карман фартука.

Разве когда-нибудь она испытывала нечто подобное к Джорджу? Испугавшись собственных мыслей, Фэй закрыла глаза и попыталась унять разбушевавшиеся эмоции, убедить себя в том, что это временное наваждение сей час пройдет.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь, миссис Батлер?

Услышав голос Дрейка, Фэй выпрямилась так резко, что голова у нее закружилась. Она покачнулась и ухватилась за бельевую веревку. В тот же момент рука Дрейка скользнула между простынями и поддержала ее за локоть.

— Вам плохо, миссис Батлер?

Фэй виновато улыбнулась.

— Не знаю, что это со мной…

Рука Дрейка крепко держала ее за локоть. Фэй почувствовала, как по телу разливается приятная теплота, голова опять закружилась и…

— Почему бы вам не отдохнуть рядом с Беккой, миссис Батлер?

Она высвободила руку.

— Мне нужно развесить белье.

— Я могу сделать это за вас.

Сердце Фэй забилось так, что его стук отдавался в ушах.

— Ну что вы, мистер Ратледж, — произнесла она полушепотом, будучи уверена, что он ее не услышал.

— Мне приходилось и заниматься стиркой и развешивать белье, так что я не новичок в этом деле. Посмотрим, не забыл ли я, как это делается.

Свое шутливое замечание он сопроводил улыбкой. Фэй в ответ тоже улыбнулась.

— Мне уже гораздо лучше. Просто не следовало делать резких движений.

— И все-таки я вам помогу.

Дрейк знал, что Фэй ищет и не находит нужных слов, не решается ни принять его помощь, ни отказаться от нее. Дрейк не стал ждать, пока она решит от него отделаться, взял из корзины пододеяльник и сказал просто:

— Прищепки.

Фэй положила несколько прищепок в его протянутую руку.

— Спасибо.

Фэй Батлер не выходила у него из головы все время, пока они с Паркером объезжали отдаленные пастбища. Даже когда Дрейк расспрашивал своего управляющего, о достоинствах или недостатках того или иного выгона, он продолжал думать о Фэй Батлер. Возвратившись на ранчо и увидел ее во дворе, Дрейк уже знал, что с ней заговорит; ему не терпелось выяснить, действительно ли Фэй Батлер такая, какой он ее себе вообразил.

Дрейк смотрел на нее и видел перед собой женщину, ни в чем не уступавшую Лариссе по красоте, хотя на Фэй был всего лишь зеленый халат, а о драгоценных украшениях и речи не было. Ее густые каштановые волосы были собраны в пучок на затылке, и Дрейк подумал о том, как бы они великолепно смотрелись на фоне белоснежной подушки.

Фэй почувствовала, что ее бесцеремонно разглядывают, и подняла глаза на Дрейка. Тот смутился и сказал первое, что пришло на ум.

— Никогда раньше мне не доводилось слышать Шекспира в таком великолепном исполнении.

Фэй молчала, а Дрейк вспомнил, как она стояла на сцене, простирая вперед руки, и ее каштановые волосы в свете факелов горели красным огнем.

— Ваша Джульетта получилась очень убедительной, — сказал он, ничуть не покривив душой.

— Спасибо.

— Почему вы стали актрисой!?

Фэй пожала плечами.

— Видите ли, мои родители были актерами. Я выросла в театре, и это единственная жизнь, какую я знаю.

Фэй вдруг рассмеялась, и ее мелодичный смех отозвался в душе Дрейка желанием подойти ближе и коснуться ее обнаженной по локоть руки.

— В театре я познакомилась с будущим мужем, — добавила она с грустью в голосе.

Для Дрейка эти слова прозвучали ударом грома, будто между ними упал тяжелый занавес. Он понял, что о муже Фэй упомянула намеренно, чтобы отгородиться от него невидимым барьером.

— Ваш муж, — повторил он автоматически, и слово оставило в душе неприятный след. Ему следовало развернуться и уйти, но вместо этого Дрейк спросил: — Он тоже актер?

— Вовсе нет, — ответила Фэй таким же грустным голосом.

Дрейк задумался. Так где же ее муж, черт его побери?

Фэй будто подслушала его мысли.

— Джордж… он занимается выгодным помещением капитала, — сказала она и покраснела. — Ему приходится много разъезжать.

На лицо Фэй набежала тень, и Дрейк от души возненавидел много разъезжавшего Джорджа. Он не знал, чем муж насолил Фэй, но догадывался, что Джордж причинил ей боль, а этого было вполне достаточно, чтобы Дрейк воспылал к нему недобрыми чувствами. Однако уж с самим собой следовало говорить начистоту. Он ненавидел Джорджа просто за то, что тот был мужем Фэй. У Дрейка не было причин испытывать неприязнь к незнакомому человеку, но ничего поделать с собой он не мог. Одна только мысль о том, что другой мужчина обнимает, целует, любит Фэй сводила его с ума.

— Бекка выглядит уже совсем здоровой — сказал он, лишь бы что-нибудь сказать, но слова эти произвели на Фэй благотворное действие. Ее грустное лицо осветилось мягкой улыбкой.

— Да, ей уже гораздо лучше!

При виде улыбки на лице Фэй, Дрейк сразу забыл об отсутствующем Джордже Батлере. Он представил себе, как целует эти улыбающиеся упоительные губы. Не в силах вынести томления, он постарался прогнать навязчивый образ, задав Фэй еще один вопрос.

— А где сегодня Алекс?

— Алекс в гостях у Сэди Голд. Она наверняка уже пожалела о том, что оставила его у себя.

Дрейк согласно кивнул, и Фэй взглянула на него с удивлением. Откуда она могла знать, что уже дважды Дрейк уберег мальчика от неминуемой беды. В первый раз — когда Алекс скатывался, по перилам, а во второй — когда тот спустился к реке.

— Алексу никогда не удавалось подружиться с ровесниками, — сказала Фэй, и с лица её исчезла улыбка.

Этого Дрейк вынести не мог, ведь улыбка так красила ее.

— Фэй… — впервые он назвал ее по имени.

Фэй подняла на него полные удивления глаза.

— Вы можете жить на ранчо, сколько пожелаете, даже когда Бекка окончательно поправится.

Фэй молчала, все так же не отводя удивленных глаз, в которых Дрейк читал целый калейдоскоп эмоций, но улыбка на ее лице больше так и не появилась. Наконец она справилась со своими чувствами.

— Спасибо, мистер Ратледж.

Дрейк помедлил еще немного, но поскольку Фэй молчала, он посчитал лучшим отправиться восвояси.

Но ведь это несправедливо! Откуда он мог знать, что дна не проститутка, а жена какого-то там босса.

Он вовсе не хотел ее убивать, но эти болваны все равно ему не поверят. Черт бы их побрал, он не хочет попасть в тюрьму! Кто мог подумать, что у этой шлюхи есть муж и что он станет ее разыскивать?

С того дня, как он приехал в Калифорнию, все идет наперекосяк. За что такое наказание? А все Джейн со своим наследством! Откуда он мог знать, когда женился, что наследство окажется таким мизерным. Если бы Джейн не кинулась тратить доставшиеся ей деньги на себя…

Сучка! Во всех его несчастьях виновата она!

И вот теперь за ним охотятся… Спокойно, Батлер, думай головой. Нужно, чтобы эти двое от него отвязались. Он вовсе не хочет загреметь в каталажку или, страшно подумать, окончить жизнь в петле! Болтаться в петле из-за какой-то жалкой шлюхи? Думай, Батлер, думай!