Время перемен

Глава 9

Герти посмотрела на себя в зеркало со смешанным чувством ужаса и любопытства. Нет, существо, взиравшее на Герти из Зазеркалья, не могло быть ею.

— Конечно, немного коротковато, — сказала Фэй, опускаясь на колени и осматривая подол платья. — Но здесь подвернуто достаточно материи, чтобы платье отпустить. Здесь и здесь нужно чуть-чуть убрать, ведь ты такая худенькая. Когда все будет готово, ты сама удивишься, какая ты привлекательная.

— Не смешите меня, миссис Батлер. Я не выглядела таким глупейшим образом с тех пор, как мама сделала мне завивку. Я тогда еще пешком под стол ходила, — Герти отвернулась от собственного отражения в зеркале. — Как ни прихорашивайся, лучше, чем я есть на самом деле, выглядеть я не буду. Кажется, более глупой затеи я не выдумывала.

— Ты не права, Герти, — возразила Фэй. — Ты просто не привыкла носить платья. Когда мы перешьем его по фигуре, доктор Телфорд не в силах будет оторвать от тебя глаз.

Герти хотелось верить в то, что так оно и будет, что после переделки платье будет сидеть на ней вполне прилично, но еще раз бросив взгляд на свое отражение в зеркале, она сильно в этом засомневалась. Нет, наверное, она не рождена стать настоящей женщиной, ведь эта неуклюжесть так бросается в глаза, особенно рядом с Фэй Батлер.

— Черт возьми! — пробормотала она. — Кто сказал, что меня волнует мнение доктора Телфорда?

Фэй рассмеялась.

— Полно, Герти. Уж мне-то ты можешь не врать.

Герти вздохнула, опустилась на край кровати и положила руки на колени.

— Ничего из этого не выйдет, Фэй.

— Почему? — Фэй села рядом с Герти и обняла ее за плечи.

— Ты думаешь, такой образованный человек, как доктор Телфорд, обратит внимание на такую дурнушку, как я? Черт побери, я всего лишь пара рабочих рук на ранчо Джеггд Р. Он даже не видит во мне женщину, — Герти фыркнула. — Я и сама об этом забыла.

Произнеся эту эмоциональную тираду, Герти покраснела, а Фэй стиснула ее плечи и прошептала:

— Внешний вид не единственное, что привлекает мужчин в женщине.

Герти недоверчиво покосилась на Фэй, и только сейчас заметила, как печальны ее зелено-голубые глаза. Кто и когда мог причинить ей боль? Заметив испытующий взгляд своей новой подруги, Фэй улыбнулась, и Герти подумала, что ей в последнее время слишком часто что-то мерещится.

— Расскажи мне о Рике Телфорде, — попросила Фэй. — Что тебя в нем привлекает? Не только же внешность?

— Конечно, нет.

— Тогда что?

Герти наморщила лоб.

— Он симпатичный! И он — настоящий джентльмен, вежливый и благородный. Ни у кого я не встречала таких хороших манер. А еще я восхищаюсь его силой воли, ведь он сумел бросить пить, — она нахмурилась и продолжила: — А какое у него ангельское терпение! С кем ему приходится жить? Ты здесь недавно, поэтому не знаешь, что невестка Телфорда кого хочешь доведет до самоубийства. Но доктор с ней неизменно приветлив и вежлив; я не понимаю, как это ему удается! Несколько раз у меня руки чесались врезать ей между глаз…

Фэй расхохоталась.

— Хорошо, что ты все-таки сдержалась!

— Да. Леди не пристало пускать в дело кулаки, я так считаю. Но никто и не собирается принимать меня за леди.

Фэй встала, взяла Герти за руку, подняла с кровати и подвела к зеркалу.

— А теперь выслушай меня внимательно, Герти. Забудь, что ты рэнглер, ковбой или кто-то в этом роде. Прежде всего, ты — женщина, и Рик Телфорд — идиот, если этого не замечает. Посмотри, как красиво вьются твои волосы, посмотри, как они блестят на солнце. Ты можешь носить короткую стрижку, она тебе идет. Тебе не нужно сидеть по утрам перед зеркалом с расческой и заколками. А посмотри, какая у тебя стройная фигурка! Ты не растолстеешь, Герти, и через сотню лет! А твои глаза! Такой чистой голубизны я ни у кого не встречала.

Их взгляды в зеркале встретились.

— Вы хорошая актриса, миссис Батлер, — сказала Герти. — Я почти поверила в то, что вы мне тут наговорили.

— Но ведь это правда, Герти! Поверь мне, скоро и Рик Телфорд скажет тебе то же самое.

Дрейк откинулся в кресле, задумчиво потер подбородок и посмотрел на своего управляющего.

— Как ты оцениваешь возможность прокладки колеи через Дэд Хорс?

— Если город не обеспечит отгрузку скота из Джеггд Р., возможности практически никакой, — ответил Паркер. — Компания проложит дорогу в стороне, но, если город заручится твоей поддержкой, шансы многократно увеличатся. О чем прежде всего печется компания? Конечно же, о будущих прибылях. Если мы убедим их в том, что стараемся для обоюдной выгоды, они хоть завтра начнут строительство.

— Что за человек Джеймс Телфорд?

— Молодой, да ранний. Он представляет интересы города в компании.

— Он владелец отеля?

— Да.

Дрейк встал, прошелся из угла в угол и подошел к окну. У ворот беседовали два ковбоя. Третий, как ему показалось, Джонни Колтрейн, объезжал в корале молодую лошадь. На верхней перекладине ограды примостился Алекс Батлер и с живым интересом наблюдал за действиями Джонни. В тени сарая Свенсон подковывал неказистого мерина с розовым ободком по краям глаз и глубокой ложбинкой на носу.

— Впрочем, выживет Дэд Хорс или нет, на ранчо Джеггд Р. это никак не отразится, — заметил Дрейк. — Мы-то всегда будем здесь. Не пойму только, что удерживает в городе оставшихся жителей?

Паркер молча вытаращил глаза на хозяина. Дрейк взглянул на него через плечо. Удивление управляющего было вполне объяснимо. Впервые за долгие годы Дрейк Ратледж проявил интерес к Дэд Хорс и его обитателям.

— Мне действительно хочется это выяснить.

Дрейк отошел от окна и уселся на край стола, а Паркер пустился в объяснения.

— Давай по порядку. Сэди и Джозеф Голд держат лавку. Они — евреи, и им пришлось здорово помыкаться, прежде чем они осели в Дэд Хорс. Они-то знают, как трудно начинать все сначала. Кроме того, за время своих мытарств они наплодили шестерых ребятишек. В городе Сэди и Джорджа любят и уважают, а их религия никого не интересует. В семействе Голд знают, что лучшего места им уже не найти.

Дрейк кивнул.

— Джеймс и Нэнси Телфорд содержат отель. Молодая пара, и детей пока не нарожали. Раньше, когда в городе действовал банк, Джеймс служил в нем клерком, а отель он купил после смерти прежнего его владельца, Саймона О’Коннелла.

Дрейк прищурил единственный глаз.

— Если Джеймс так умен, как ты говоришь, почему он вложил деньги в умирающий город? Почему не уехал туда, где бы его капитал умножился?

— Из-за отца, — коротко ответил Паркер.

— Чем же ему помешал добрейший доктор?

— Рик приехал сюда в поисках врачебной практики. Город принял его и дал ему шанс.

— Шанс?

— Рик был пьяницей, заурядным пьяницей. Его врачебная практика никогда не процветала, а после смерти жены почти заглохла. Сам Телфорд в этой смерти винил только себя, а вскоре в его виновность поверили жители города, где он жил, и окончательно перестали пользоваться его услугами. Вот тогда Рик покончил с выпивкой, приехал к сыну в Дэд Хорс и начал практиковать уже здесь. Когда для города наступили тяжелые времена, Джеймс не захотел уезжать, чтобы не лишить отца последней возможности заниматься любимым делом. Он и Нэнси приобрели отель.

Дрейк вспомнил собственного отца. Клайд Ратледж рано состарился и рано сошел в могилу, успев обвинить в своей смерти сына. Чего не отдал бы сейчас Дрейк, чтобы вернуться на десяток лет назад и помочь отцу или хотя бы заслужить его прощение. Он хорошо понимал, чем пожертвовал Джеймс ради Рика. Не каждый на такое способен.

— Продолжай, — кивнул он Паркеру, прогоняя воспоминания. — Еще кто?

— Ну, еще Джед Смит, почтмейстер. Он потерял ногу на войне. Целыми днями сидит на скамейке у почты, курит трубку и заговаривает с каждым прохожим. Стрети Барнс — хозяин салуна. Беатрис… гм… даже не знаю ее фамилии. Беатрис работает у Барнса официанткой: подает выпивку, убирает столы, ну и всякое такое. Клэр О’Коннелл, вдова Саймона, присматривает за рестораном Телфордов, — Паркер почесал затылок. — Ах, да! Есть еще вдова Эшли. Она портниха, но не думаю, что в прошедшие годы у нее было много заказов. Она в преклонном возрасте, и отсюда у нее только один путь — до кладбища.

Пока Паркер говорил, Дрейк, как ни старался, не мог представить себе ни города, ни его обитателей, о которых шла речь. Интересно, что они думают о нем, Дрейке Ратледже? Он возвратился к окну и выглянул наружу. А что он, собственно, знает о людях, которые у него работают? Кроме имени, ровным счетом ничего.

— Паркер, — сказал он, не поворачивая головы. — Мы пережили вместе трудные времена.

— Да, Дрейк, — отозвался Паркер после довольно продолжительной паузы.

— И ты всегда был надежным другом.

— Я старался.

— Когда-нибудь я тебе обо всем расскажу.

Паркер не стал спрашивать, о чем собирается рассказать ему Дрейк.

— Расскажешь, когда посчитаешь нужным, — сказал он и, не говоря больше ни слова, вышел из библиотеки и прикрыл за собой дверь.

— Черт бы тебя побрал, сынок! — Клайд Ратледж швырнул на стол пачку бумаг. — Ты просто лоботряс и бездельник! Как ты будешь руководить фирмой, если сейчас относишься к своей работе так легкомысленно. Я плачу тебе вовсе не за то, чтобы ты носился по городу в этом своем немыслимом экипаже. У нас же обязательства перед клиентами!

Дрейк взглянул на рассыпавшиеся веером по столу юридические документы и едва подавил раздражение. Меньше всего ему сейчас хотелось заниматься бумагами, да еще вместе с отцом. Все это бумаготворчество ему давным-давно опостылело. Дрейк не мог себе представить, как отец занимается таким, скучным делом всю свою жизнь.

— Поговорим об этом позже, отец, — сказал он, поднимаясь со стула. — Мне нужно заехать за матерью к портнихе, а потом отвезти Лариссу к Кавано, у них там намечается прием.

— Вот так всегда! Но я рассчитываю на тебя, сынок. Пора бы тебе остепениться, ведь ты нужен фирме.

Зачем он нужен фирме? Эта старая чванливая адвокатская контора вполне могла обойтись и без него, и все это знали. Дрейк вспомнил, как объезжал молодую кобылу на празднике ковбоев в Монтане. Вот это жизнь! Пыль столбом, крики зрителей, запах конского пота и ни с чем не сравнимое ощущение опасности!

Клайд Ратледж опустился в кресло и прижал руку к груди.

— Я ведь не вечен, сынок. Когда меня не станет, а ждать осталось уже не долго, ты будешь очень нужен матери.

Разве не достаточно того, что ему пришлось бросить любимое занятие? Разве он не вернулся в Филадельфию по первому зову матери? Дрейка переполняли раздражение и злость. Он сумел сдержать себя, но в голове его продолжали вертеться злые мысли.

Он не нужен родителям, как опора в старости. Они достаточно богаты, чтобы безбедно прожить до конца своих дней, а вечные жалобы отца на здоровье смертельно надоели ему. Нет уж, увольте!

Дрейк натянул кожаные перчатки, надел подбитое мехом модное пальто и повернулся к отцу.

— Боюсь, мне пора, отец. Не хочу заставлять маму ждать, тем более в такую скверную погоду. А бумаги могут подождать, я займусь ими завтра.

Дрейк выскользнул за дверь прежде, чем отец успел что-либо сказать. Покинув адвокатскую контору «Ратледж и Сивер», Дрейк так и не смог успокоиться и продолжал прокручивать в памяти разговор с отцом. Нет, старик здорово ошибается, рассчитывая на то, что он посвятит себя служению закону. Он создан для другой жизни! Погоняя пару великолепных гнедых, которые везли его к дамскому магазину мадам Селесты, Дрейк вспоминал с щемящей тоской годы, проведенные им на Среднем Западе. Какое это было время!

Друзья, которых он завел от Техаса до Монтаны, не вхожи в высшее филадельфийское общество, но ему на это плевать. Именно среди таких честных тружеников прерий он чувствует себя среди своих. Их грубоватые, добродушные шутки и тычки кулаками под ребра милее ему всяких светских раутов и глубокомысленных бесед. Сначала они относились к новичку с недоверием, но вскоре почувствовали в Дрейке своего, несмотря на образованность и хорошие манеры нового приятеля, а впоследствии научили его всему, что умели сами.

У ковбоев нелегкий труд, но это лучше, чем зарываться в горах юридических документов, глотать книжную пыль и изнывать от скуки. Парни, с которыми Дрейк работал на ранчо и перегонял стада, были едва знакомы с грамотой, тем не менее он предпочитал их приземленные, но здравые взгляды на жизнь пустым и отвлеченным разговорам со служащими отцовской фирмы.

Дрейк не оставил намерения сбежать на Запад, но однажды он повстречал Лариссу Дирборн и безоглядно в нее влюбился. Тонкая изысканная красавица, Ларисса вскоре начала вить из него веревки, а после того, как Дрейк сделал ей предложение, с мечтой о Западе пришлось распрощаться. Невозможно было себе представить, чтобы такое тонкое эфирное существо, как его невеста, согласилась бы жить на Западе среди лошадей, коров и ковбоев.

Правильно ли он поступает, принося в жертву любви свою стародавнюю мечту поселиться в Монтане?

Этот вопрос не давал Дрейку покоя, пока он подъезжал к салону мадам Селесты и помогал матери подняться в щегольский черный экипаж, обитый внутри ярко-зеленым бархатом. Над этой же проблемой Дрейк ломал голову, пока они ехали, направляясь в поместье Ратледжей за городом по тихим зеленым улицам Филадельфии.

Наверное, именно потому, что вопрос так и остался неразрешенным, Дрейк Ратледж, увидев при въезде в парк Тедди Уэстовера, принял вызов прокатиться наперегонки. Обрадовавшись возможности отвлечься от навязчивых мыслей, он стегнул кнутом свою пару гнедых и, не обращая внимания на уговоры матери попридержать лошадей, очертя голову кинулся догонять коляску Уэстовера.

Дрейк и сейчас не понимал, каким образом его экипаж занесло на мокрой мостовой так, что он опрокинулся. Дрейк не помнил, что было потом, и откуда он мог тогда знать что это несчастье коренным образом изменит всю его жизнь…

— Покажи мне, как пишется буква «Б», мама!

Фэй взглянула на дочь, сидевшую напротив нее за кухонным столом. Наморщив лоб и закусив губу, та старательно выводила на листе бумаги свои первые каракули.

— Букву «А» я написала целую строчку, а как пишется «Б», забыла.

Фэй вздохнула. Если дело пойдет такими темпами, переделку платья Герти в срок ей не закончить, но не попрекать же Бекку за любознательность. С тех пор, как девочка пошла на поправку, у нее появился интерес ко всему окружающему, и Фэй стало все труднее ее занимать и укладывать вовремя в постель.

Фэй положила шитье на стол и присела рядышком с Беккой. Она взяла у дочери карандаш и показала, как правильно пишется буква «Б».

— А теперь напиши строчку ты.

Высунув язык, девочка начала старательно выводить буквы и, когда закончила, взглянула вверх на мать. Лицо ее светилось торжеством, но вдруг стало испуганно-серьезным. Фэй проследила за направлением ее взгляда и увидела в дверях Дрейка Ратледжа.

— Я проходил мимо и заглянул. А Бекка выглядит уже гораздо лучше.

— Да, — выдавила из себя Фэй и погладила дочь по голове.

Дрейк перевел взгляд на девочку, и вдруг случилось нечто, чего Фэй уж никак не ожидала. Он улыбнулся.

Фэй не слышала, что Дрейк сказал Бекке; она была заворожена этой улыбкой, доселе никогда не виданной ею под темными, ухоженными усами Дрейка. Он вошел в кухню, обошел стол и уперся руками в спинку стула, на котором минуту назад сидела Фэй.

— Уже учишься писать буквы?

— Я знаю, как пишется мое имя, — Бекка взглянула на мать и поправилась: — Но иногда забываю.

Фэй обхватила плечи руками, пытаясь унять предательскую дрожь.

— Вы что-то хотели, мистер Ратледж?

Дрейк оторвал глаза от листка бумаги на столе, их взгляды встретились, и Фэй почувствовала, что сердце вот-вот выскочит у нее из груди.

— Нет, ничего.

— Вот как? — она удивленно подняла брови.

— Мама перешивает платье, в котором мисс Дункан пойдет на праздник.

— Мисс Дункан? — переспросил Дрейк. — Наша мисс Дункан? — губы его снова тронула улыбка.

Фэй кивнула.

— Мисс Дункан — в платье! Жаль будет пропустить такое зрелище.

— Зачем же пропускать? — спросила Фэй и, собравшись с духом, выпалила: — Мое приглашение остается в силе, мистер Ратледж.

— Приглашение?

— Приглашение поехать со мной и детьми на праздник в Дэд Хорс четвертого июля.

Фэй вдруг представила себе, как они вчетвером сидят на разложенном на траве покрывале и любуются расцветающим в темном небе фейерверком. И опять сердце ее забилось в бешеном ритме, а ладони вспотели.

Дрейк смотрел на Фэй немигающим взглядом, как показалось ей, целую вечность. Лицо его ничего не выражало. Наконец, отпустив спинку стула, он покачал головой.

— Возможно, как-нибудь в другой раз, — сказал Дрейк глухим голосом. — Тем не менее, благодарю за приглашение, миссис Батлер. Я ценю вашу любезность, — повернувшись, он вышел из кухни.

Все еще не приходя в себя от волнения, Фэй с облегчением вздохнула.

— Мама, с тобой все в порядке? Ты какая-то не такая.

Фэй посмотрела на дочь. Какая же Бекка у нее заботливая!

— Все в порядке, милая. Просто я немного задумалась, — соврала Фэй.

С трудом заставив себя встать, она на негнущихся ногах вернулась на свое место и взялась за шитье. Воткнув иголку в ткань, она задумалась, теперь уже по-настоящему. Наверное, глупо было приглашать Дрейка на праздник; он мог подумать, что она навязывается. Но ведь ничего подобного она и в мыслях не имела, просто хотела, как лучше. Лучше ли?

А ведь она чертовски похожа на Джейн, впрочем, плевать. Он хочет ее, и все тут.

Если бы эта сучка Джейн была здесь, с какой радостью он придушил бы ее. Пусть провалится вместе с бриллиантовыми ожерельями, которыми купил ее этот ублюдок. Деньги! Единственное, что ее волнует. Милые ее сердцу доллары! Разве его вина, что деньги в конце концов кончились?

Кстати, о деньгах. Сколько у него осталось? Гроши! Не хватит даже, чтобы заплатить этой шлюхе за десять минут любви. Черт побери, но он ее хочет! Посмотри же на меня, у меня в штанах уже шевелится! Но кто сказал, что ей нужно платить? А может быть, он ей понравится, и она растопырится бесплатно?

Вот дожил! Платить женщинам за любовь! А были времена, когда ему платили. Вот была жизнь! Денежки у него не переводились, зачем было работать? Да и Фэй давала ему на карманные расходы. Вообще-то она была неплохой девчонкой, жаль только, что холодна в постели. Интересно, где она теперь?

Джейн была другой, страстной и богатой на выдумки. А эта шлюшка знает толк в любви? Надо проверить!

Ох уж эти мне дешевые отели! Прокуренные номера, сырые простыни да клопы! Не дай Бог еще что-нибудь подцепишь!

А вблизи-то она никуда не годится. Может быть, Джейн сейчас тоже выглядит не лучше. Старая, потасканная шлюха! Так ей и надо! С какой стати он за нее цеплялся? Кем она всегда была? Дешевой и лживой потаскухой. Ему радоваться надо, что удалось отделаться от нее. Но все равно, появись у него возможность, он бы с наслаждением убил ее. Да! Он бы убивал ее медленно, чтобы перед смертью она помучилась, чтобы видеть ее полные страха и раскаяния глаза. Пусть умоляет о пощаде, пусть сожалеет обо всем, что натворила, но он будет неумолим.

Он будет убивать ее медленно. Сначала он что есть силы сожмет ладонями ее груди. Вот так!

— В чем дело, детка? Тебе это не нравится? Ты уж потерпи.

Потом, когда она заплачет, он начнет хлестать ее по лицу. Вот так! Вот так!

— Заткнись и не трепыхайся!

Потом сорвет с нее платье и овладеет ею. Вот так!

— Ты заткнешься наконец, безмозглая потаскуха?

Тебе ведь это нравится, очень нравится, Джейн. Не бойся в этом признаться. А как твой богатый муженек? Ты позволяешь ему делать тебе больно в постели? Неужели он тоже знает, как заставить тебя кричать? А если сжать руками твою белую шею и крепко надавить? Вот так! И долго не отпускать…

— Ну все, детка, можешь одеваться и убираться вон. Слышишь, вставай и убирайся! Жалко истраченных на тебя денег. Какого черта ты здесь разлеглась?

Он подошел к кровати.

— В чем дело, детка?

Вот дьявол, да она мертва, и это он ее убил. А ведь на ее месте должна быть Джейн…