Врунишка

5

Наступило следующее утро. Молли кормила завтраком сына. Чарли красовался все в той же драной пижаме, со взлохмаченными, непричесанными после сна волосами. Ел он шумно, с чавканьем поглощая кашу из большой тарелки, то и дело подозрительно поглядывая на толстого коричневого хомяка, клетка с которым стояла у его локтя.

Молли, попивая кофе, ловила на себе взгляд маленьких блестящих глазок грызуна. Она испытывала к нему искреннее сочувствие. Не так-то легко было быть домашним животным Чарли и его постоянным спутником.

Своего хомячка Андреа кормила и любовно заботилась о нем, учитывая последние требования науки о животных, но Молли подозревала, что хомячок Чарли ведет жизнь, далекую от идиллии. Тем не менее помочь она ему не могла.

— Ты глянь, мама, — с полным ртом сказал Чарли, показывая ей извлеченный откуда-то каталог.

Молли присмотрелась к модели скейтборда, на который показывал пальцем с обкусанным ногтем ее сын.

— Да. Ну и что?

— Он просто потрясающий, мам. У него резиновая подложка для ног и самые лучшие колесики, которые только можно купить. Одна доска стоит больше ста долларов.

— И сколько же стоит вся конструкция?

Чарли нахмурился, рассматривая яркую фотографию.

— Триста двадцать, — наконец сказал он. Молли лишь невесело усмехнулась, оценивая иронию судьбы. Скейтборд стоил ровно столько же, сколько ее наряд ко Дню св. Валентина. Мечта Чарли могла претвориться в жизнь, только если она еще раз позволит себе такое расточительство.

— Чарли… — начала она.

— Всем доброе утро, — хриплым голосом приветствовала членов семьи Селма, появившись в кухне в халате и с сигаретой, зажатой в углу рта. — Почта еще не пришла?

— Сегодня суббота, мама, — напомнила ей Молли. — И почты не бывает.

Селма разочарованно поморщилась. Она рассеянно потрепала Чарли по голове, постояла у холодильника, рассматривая его содержимое, после чего захлопнула дверцу и мрачно воззрилась на стол.

— В этом доме нечего есть.

— Чушь, — отозвалась Грейс со своего места, где готовила лук и кабачки для гамбургеров. — Молли вечером сходила в бакалейную и притащила тонну всякого добра. Что тебе еще надо?

Селма лишь покачала головой и вышла из кухни. Молли растерянно посмотрела ей вслед.

— Теперь она будет работать весь день и крошки в рот не возьмет. Мне стоило бы купить ей сливочного сыра или чего-нибудь в этом роде.

По правде говоря, Молли помнила, что ей еще предстоит приобрести некоторые экзотические продукты питания, поскольку для поддержки отношений с Кевином ей придется поистратиться на рынке, чтобы поддержать свою ложь. Но, как только что заметила Грейс, основную часть покупок ей удалось сделать предыдущим вечером. Так что Кевину не придется стать свидетелем того, как она покупает солидные банки свинины с бобами и большие коробки орехового масла вместе с пакетами воздушной кукурузы.

— Я просто умираю из-за этого скейтборда, — канючил Чарли, стараясь просунуть ложку с кашей сквозь прутья решетки, за которой сидел хомяк. Тот опасливо сжался в углу, с подозрением глядя на пищу.

— Чарли… — снова начала Молли.

— А?

— Чарли, скажи, ты когда-нибудь совершал что-то плохое, а потом испытывал сожаление о содеянном? Ну например… — Молли запнулась на мгновение, и щеки ее порозовели. — Например, ты когда-нибудь врал по-крупному, а потом не знал, что делать?

Чарли удивленно посмотрел на нее и постарался увильнуть от ответа.

— Что это ты имеешь в виду? — осторожно спросил он.

Молли взглянула на него с досадой.

— Я хочу сказать, бывало ли, что ты рассказывал другому человеку о себе то, что не соответствовало действительности, тот тебе верил, а потом у тебя из-за этого начинались неприятности?

Лицо сына омрачилось.

— Это все Анди! Я убью ее! — завопил он. — Она сказала, что не проболтается!

Молли, растерявшись, смотрела на него.

— Анди? Какое она имеет отношение?..

С лица Чарли медленно сполз возмущенный румянец, уступив место хитрой улыбке.

— Да ничего. Проехали, мама, — торопливо добавил он. — Мы с Джейсоном сегодня будем играть в марсиан-убийц.

Он схватил клетку с хомяком и вылетел из кухни, оставив Молли удивляться, какая роль отведена в этих межпланетных войнах многострадальному хомяку. Повернувшись, она увидела, что тетя смотрит на нее с молчаливым вопросом.

— Ты ни о чем не хочешь поговорить, Молли? — мягко осведомилась она. — Например, о том, что тебя беспокоит?

Молли поежилась под проницательным взглядом Грейс. После всех лет, что они провели бок о бок, она по-прежнему не имела четкого представления, обладает ли та сверхъестественной проницательностью. Но у нее нередко возникало тревожное ощущение, что Грейс видит то, что скрыто от всех прочих.

Молли испытала желание упасть в добрые объятия тетки и выплакать ей всю свою печальную историю. Но она была настолько смущена своим поведением, ей было настолько не по себе при воспоминании о симпатичном лице Кевина Донована и его блестящих глазах…

— Ничего, — наконец сказала она. — Совершенно ничего, тетя. Сегодня днем мне надо кое-куда выйти, — с наигранной небрежностью добавила она. — Я еще кое-чего прикуплю в дом, ладно?

— Ты возьмешь машину?

— Не думаю, что папа уже успел привести ее в порядок. Было слишком холодно, и он не мог заняться карбюратором. Так что я просто куплю кое-что и вернусь домой на автобусе.

Молли допила остатки кофе и торопливо покинула кухню, испытывая неловкость под задумчивым взглядом Грейс, которым та проводила ее.

Погода, повинующаяся капризам океана, изменилась: порывам ледяного ветра пришел на смену легкий бриз, и спокойную морскую гладь залил солнечный свет. Чувствовалось приближение долгожданной весны, и сиэтлский рынок Пайк-Плейс, кишащий толпами людей, расцвел разноцветьем выставленных товаров. К услугам покупателей были все открытые прилавки, а витрины потрясали обилием товаров, словно цветущий луг под теплым солнцем.

В магазинах, расположенных на верхнем уровне, продавцы предлагали все — от отрезов батика до украшенных бисером мокасин, а внизу уличные музыканты услаждали слух покупателей, толпившихся у прилавков, пением и звуками музыкальных инструментов. Очарованная мелодией, Молли остановилась рядом с молодой кореянкой, которая исполняла на скрипке полонез Шопена. Кевин Донован стоял рядом, небрежно обняв ее одной рукой за плечи, держа другой пакет с недоеденной засахаренной воздушной кукурузой.

Молли украдкой бросила на него взгляд, — ее волновало ощущение близости его сильного, пышущего здоровьем тела. Даже в той, казалось бы, случайно подобранной одежде, что была на нем, — выцветших джинсах, кашемировом свитере и дождевике — он выделялся среди толпы. В каждом его движении она чувствовала спокойную властность и невозмутимую уверенность в себе.

Улыбнувшись юной исполнительнице, Молли бросила горсть мелочи в футляр из-под скрипки и пошла дальше, позволив Кевину приобнять себя за талию. Внезапно остановившись, он притянул ее к прилавку, на котором были разложены украшения из бирюзы.

— Вы только гляньте на них, Молли, — сказал он, держа в руках серьги в оправе в виде полумесяца. — Как они точно подходят по цвету к вашим глазам. Разрешите мне купить их для вас.

Молли глянула на ярлычок с ценой и побледнела.

— О нет, — смущенно запротестовала она. — В самом деле, Кевин, я не могу себе позволить…

— Посмотрите на них, — повторил он. Он привлек ее поближе и заставил взглянуть в небольшое зеркальце. Одну из блестящих сережек он приложил ей к щеке, и его теплые Пальцы коснулись ее скулы. — Они прямо созданы для вас. Я беру их, — обратился он к продавцу, не позволяя Молли отвести взгляд от зеркала.

Она вздрогнула, посмотрев ему в глаза, и горло перехватило спазмом, когда он развернул ее лицом к себе.

— Молли, — шепнул он, наклоняясь к ней. — Ох, Молли… — Он приник к ней губами, и в этот прохладный, несмотря на солнце, день они оба забыли о холоде. Им стало тепло, как летом, и они преисполнились нежностью, столь же невыразимой словами, как та музыка, что звучала в отдалении.

Молли буквально потеряла голову, захваченная приливом чувств. Она вернула ему поцелуй, полная жадного желания, чтобы он целовал ее снова и снова, поражаясь нежности его губ, силе его рук, теплу его тела.

Так, забыв о времени, они стояли, приникнув друг к другу, не обращая внимания на снующих вокруг людей. Наконец Молли, смущенно пробормотав что-то, отодвинулась от него, а Кевин стал рыться в карманах в поисках бумажника, чтобы расплатиться с улыбающимся им из-за прилавка продавцом.

— Не могу поверить, что утром вы уже обошли весь рынок, — сказал Кевин, кладя руку на кожаное изголовье сиденья и улыбаясь Молли.

— Стоял отличный день, — отводя глаза, ответила Молли, — а рынок совсем недалеко, в нескольких кварталах. И мне нравится ходить пешком.

— А что, если бы меня не оказалось рядом? — Он показал на тяжелые пакеты с покупками на заднем сиденье. — Вы бы просто выбились из сил, таща все это добро домой.

— Я не сомневалась, что вы появитесь, — призналась Молли. — Вы производите впечатление человека, который держит слово.

— Неужели? — Он улыбнулся Молли, не отводя от нее смеющихся глаз, и коснулся одной из бирюзовых сережек. — Я рад, что вы так считаете, Молли Кларк.

И снова она отвела взгляд, смущенно уставившись в окно его машины, припаркованной у обочины. Перед ней высилось многоквартирное здание, в котором жила Дарси, и, приглядываясь к запертым входным дверям, стеклянные панели которых поблескивали в вечерних сумерках, она испытывала растущее напряжение. Просто поразительно, не могла не подумать она, с какой готовностью и быстротой человек привыкает жить во лжи. На этот раз она предварительно обзавелась ключом от дома.

— Так как, — сказал он после неловкой паузы, — могу ли я считать, что мне выпал счастливый день? Удастся ли мне наконец увидеть ваши живописные полотна?

Хотя Молли весь день готовила себя к тому, что услышит такой вопрос, у нее мучительно сжалось в груди.

— Ох, боюсь, только не сегодня…

— Вот как? Почему же?

— У меня сейчас тетя. В последнее время она не очень хорошо себя чувствовала и вчера прилетела из… из Юты, чтобы в больнице ей сделали кое-какие анализы. Думаю, что сейчас она спит, и мне бы не хотелось беспокоить ее.

Кевин сдвинул брови, размышляя.

— Молли, мне так жаль, — мягко сказал он, коснувшись ее плеча. — Я не должен был таскать вас за собой весь день.

— Все в порядке. Скорее всего большую часть дня она отдыхала после анализов… Они были очень утомительными.

— Что-то серьезное?

Молли смущенно сжалась на сиденье, ненавидя себя за то, что уже не в силах остановить поток вранья.

— Надеюсь, что нет, — не вдаваясь в подробности, сказала она.

— Она долго пробудет у вас?

— Нет, она отправится домой, как только будут готовы результаты анализов. Скорее всего, в начале недели.

— Понимаю. — Помявшись, он повернулся и уставился на нее. — Молли, я в самом деле хочу снова увидеть вас.

— Я не знаю, как…

— Молли, — серьезно прервал ее Кевин. — Я никогда не встречал никого похожего на вас. Вы очень… хороший человек. Я испытываю счастье просто от вашего общества.

Женщина оцепенела, охваченная стыдом. «Очень хороший человек»…

— Вчера утром, — продолжил он, — когда я поговорил с вами и понял, что сегодня снова увижу вас… Молли, я почувствовал себя мальчишкой, собирающимся на пикник. — Он снова склонился к ней, и его темные глаза наполнились нежностью. — Не могу припомнить, чтобы я к кому-нибудь так относился, честное слово.

Молли испуганно посмотрела на него. Наконец пришло время сказать ему все, поняла она. Именно сейчас, пока дела не зашли слишком далеко, она обязана выложить ему правду.

«Кевин, все это время я вам врала. Я не провожу время в одиночестве в пентхаусе со студией. А живу в старом полуразвалившемся доме с двумя детьми и безработными родителями, со слегка сдвинутыми тетей и сестрой и двумя вонючими хомяками. У меня нет денег и нет надежды когда-либо заработать их, и я вот уже десять лет не бралась за кисть. Мне досталась обычная, достойная сожаления судьба, и я понимаю, вы должны испытывать ко мне презрение за то, что я сделала, но я…»

— Молли, — шепнул он, и в голосе его появились хрипловатые нотки, — помогите мне. Неужели я слишком тороплю события? Или я выгляжу в ваших глазах полным идиотом? Ибо если вы не чувствуете нечто подобное…

В том-то и дело, что и она чувствовала это «нечто подобное», с отчаянием думала Молли. В этом-то и заключалась проблема! Молли прекрасно понимала Кевина, когда он говорил, что ощущал себя ребенком в ожидании пикника. Она сама не могла отделаться от радостного возбуждения при мысли, что ее ждет кто-то, и ни с кем раньше она не испытывала такого ничем на замутненного счастья.

Кто может понять непостоянство судьбы?

Помимо влияния, которым он пользовался, привлекающей внимание внешности, блестящей репутации и огромного богатства, Кевин Донован, откровенно говоря, воплощал собой те человеческие качества, которых ей не хватало с самого рождения. Он был человеком, о котором она страстно мечтала всю жизнь. И когда наконец он оказался рядом с ней, то из-за своей глупости она воздвигла между ними такую высокую стену, преодолеть которую не было никакой возможности.

— Вам нужно время, чтобы все обдумать, Молли? Оставьте мне хотя бы надежду. Скажите мне, что речь идет только о каком-то временном промежутке.

— Я… да, — пробормотала она. — Думаю, именно он мне и нужен. И если вы позволите…

— Больше ни слова, — мягко сказал он ей. — Я все понимаю. Видите ли, Молли, — сказал он, барабаня пальцами по рулю, — завтра мне нужно вылететь в Калифорнию, меня ждут там кое-какие дела. Вернусь я примерно в среду днем. Можем ли мы пообедать в среду вечером?

— Я… думаю, что да, — смущенно сказала она, комкая лежащие на коленях перчатки.

— Отлично. Тогда я заеду за вами примерно к семи часам.

— Прекрасно, — прошептала Молли. Она вела себя как безнадежная трусиха…

— Ну что же, — весело сказал он и потянулся, чтобы достать с заднего сиденья пакеты с покупками, — вам лучше оказаться дома до того, как тетя проснется и потребует вас к себе.

Кевин стоял рядом с ней, когда она пыталась попасть ключом в замочную скважину парадной двери. Вместе с ней он миновал покрытый ковром холл и остановился у дверей лифта.

Молли одарила его ослепительной улыбкой и протянула руку за пакетами.

— Большое спасибо за столь прекрасный день, Кевин. И за серьги, — добавила она. — Тут уж, думаю, я донесу свои приобретения.

— О нет. Только не в этот раз. — Кевин увлек ее за собой в пустую кабину лифта и протянул руку к кнопке верхнего этажа. — По крайней мере, я провожу вас до дверей.

Молли была готова к такому развитию событий и испустила вздох.

— Простите, Кевин. Сначала я должна забежать к подруге. Она сильно простудилась, и я кое-что купила для нее.

— О'кей. На каком этаже она живет?

— На седьмом. — Молли вертела в руках запасной ключ от дверей Дарси.

Кевин нажал кнопку, поставил пакеты на пол кабины и, обняв Молли, стал увлеченно целовать ее, пока лифт неторопливо полз наверх.

— Может, это и к лучшему, что вы не можете пригласить меня к себе, — прошептал он ей на ухо. — Я понимаю, что вы не торопите события, Молли, а в том состоянии, в котором я нахожусь, Бог знает, что может случиться, если мы окажемся наедине.

Молли приникла к его груди, трепеща от прикосновений его рук, близости его сильного тела, его тепла и его мужественности.

Лифт остановился, и он вышел, оказавшись рядом с дверью квартиры Дарси.

— Тут?

Молли, помявшись, кивнула.

— Она в самом деле ужасно простужена, Кевин. Нос распух, горло заложено, сама еле ходит. Она жутко разозлится, если я приглашу вас к ней.

Кевин кивнул.

— Более чем понятно. Исчезаю до того, как она увидит нас вместе. До среды, Молли. — Наклонившись, он опять нежно поцеловал ее. — И в следующий раз, — прошептал он, приподнимая ладонью ее подбородок и глядя ей прямо в глаза, — вы позволите мне взглянуть на ваши работы, радость моя.

Молли пробрала дрожь, когда она увидела, с какой настойчивостью смотрит он на нее, хотя в глазах его вспыхивали насмешливые искорки. Она серьезно кивнула и с ощущением беспомощности молча проводила его взглядом, пока он шел к лифту.