Все наши завтра

Глава 11

Брук понадобилось немало усилий, чтобы подняться с постели. Ее тошнило, кружилась голова. Пришлось поспешить в ванную, где ее вырвало. Лишь спустя час Брук встала, приняла душ, оделась и почувствовала себя чуть лучше, хотя усталость не проходила.

Она спустилась в кухню в поисках еды. Несколько крекеров и стакан колы окончательно взбодрили ее.

После вчерашней ночи Брук не удивляло то, что она так плохо себя чувствует. Не хотелось даже вспоминать о том, что произошло. Их отношения с Эшли не могли оставаться такими. Брук ненавидела себя за уступчивость, за то, что отвечала на его ласки, – не могла не отвечать, – и так будет всегда, если она останется с ним. Но ей нужно было нечто большее, чем только тело Эшли.

Спустя какое-то время она снова почувствовала себя плохо. Брук решила позвонить врачу. Вдруг он сможет принять ее прямо сегодня? Кто-то из пациентов мог отменить визит. Скрестив пальцы на удачу, она набрала нужный номер. Непременно надо пройти обследование. Слишком долго она это откладывала…

Ей повезло – в приемной доктора Нормана сказали, что она может приехать сейчас же. Захватив сумочку и темные очки, Брук направилась к врачу.

Беременна! Она ждет ребенка! Прошло несколько часов с тех пор, как она вышла из кабинета врача, но Брук все еще пребывала в состоянии шока, или, скорее, полной ошеломленности.

Она провела в клинике около трех часов, доктор тщательно осмотрел ее, и сам сделал необходимые анализы. Он вернулся к ней с озабоченным лицом. Увидев его выражение, Брук испугалась, но врач тут же успокоил ее. Похлопав ее по руке, он сообщил:

– Вы беременны, дорогая, беременны.

Брук смотрела на него огромными глазами.

– Но… вы уверены?..

– Уверен, – добродушно улыбнулся доктор.

Ей трудно стало дышать, словно ком подступил к горлу. Но когда она обрела дыхание, из глаз полились слезы и лишь потом последовал смех, в котором было облегчение.

Когда Брук немного успокоилась, она призналась доктору, что играла в теннис, и с тревогой спросила, не навредила ли будущему ребенку. Доктор успокоил ее и сказал, что беременность протекает нормально. Но он был возмущен тем, что Брук не показалась ему сразу же, как только приехала, и слегка пожурил за то, что она вернулась к тренировкам без консультации со специалистами.

– Апатия и усталость связаны с тем, что у вас анемия, к тому же вы беременны. Учитывая наличие первой и второй причин, у вас нет шанса чувствовать себя хорошо.

Брук ничего не сказала врачу о муже и связанных с их отношениями переживаниях. В значительной степени из-за них новость о беременности стала для нее потрясением. Брук обращала внимание на некоторое нарушение в деятельности своего организма, но объясняла это или депрессией, или огорчениями, связанными с Эшли.

Ребенок! Новая жизнь, зачатая ею и Эшли. Быть может, это еще один шанс? Она родит ему ребенка… Ради этого он на ней женился. Их дитя. Брук знала, что Эли будет рад, и надеялась, что они с Эшли вместе сообщат об этом старику. Даже если Эшли не любит ее, ребенок будет залогом их прочного союза, а любые другие причины отойдут на второй план.

Сейчас Брук верила, что способна вынести многое при условии, что Эшли будет ей верен, пусть даже она не станет его вечной любовью. Ребенок изменит их жизнь. Брук не терпелось поговорить с Эшли.

Покинув кабинет врача, она направилась в ресторан по соседству за углом. Доктор Норман взял с нее слово, что она немедленно поест, прежде чем вернется домой. Он подчеркнул, что одной из причин плохого самочувствия Брук является ее неправильное отношение к еде. И хотя известие так взволновало Брук, что ей совсем не хотелось есть, она заставила себя съесть горячий сандвич с сыром и фрукты. Ей не терпелось вернуться домой и приготовиться к встрече с мужем.

Хотя времени было более чем достаточно, Брук поспешила к машине. Надо помыть голову, переодеться в новое шелковое платье и приготовить ужин на двоих, обязательно при свечах. Интересно, каким станет его лицо, когда он узнает новость?

Остановившись перед перекрестком, Брук вдруг заметила их.

Сердце ее упало, когда она увидела, что Эшли помогает Тони Латтимер сесть в такси и сам садится в машину. Толпа обтекала ее, нетерпеливые пешеходы толкали, спеша перейти улицу, а Брук так и застыла на тротуаре.

– Леди, вам плохо? – спросил ее молодой гаваец.

Брук с усилием ответила:

– Все нормально. Немного подташнивает, но ничего. Спасибо вам.

– Вы уверены…

– Да, уверена. Моя машина стоит рядом, за углом.

– Ладно. Всего вам хорошего. – Паренек улыбнулся и, слегка поклонившись, пошел своей дорогой.

Брук горько усмехнулась. Даже случайный прохожий заметил, что ее мечты разбились вдребезги. Да, это были всего лишь мечты. Но это ничего не значит, теперь вообще ничего не имеет значения, ничего…

Кое-как она добралась домой. Входя в квартиру, которую с таким энтузиазмом переоборудовала и обставляла, Брук думала лишь о том, как поскорее собрать вещи и уйти отсюда навсегда.

Она быстро бросала в чемодан все, что попадало под руку. Слезы струились по ее лицу, она глотала их, но продолжала укладываться и не остановилась до тех пор, пока в комнатах не осталось ничего, что принадлежало бы ей.

Перед отъездом она заглянет к Джонатану и Энн. Хотя брат еще на работе, она попрощается с невесткой и поблагодарит ее за заботу и все то хорошее, что они для нее сделали. А потом постарается успеть на любой самолет, летящий на материк. Брук надеялась, что Эшли сегодня задержится на работе, а то и совсем не придет ночевать.

Она даже не пыталась скрыть слезы, когда расплачивалась с таксистом и поднималась на крыльцо дома брата и Энн. Если той не оказалось бы дома, Брук не представляла, ждать ее или нет, куда идти дальше… Она нажала кнопку звонка, и, когда Энн открыла дверь, Брук уже не могла сдержать дрожь, пронзившую все тело. Ее нервы окончательно сдали.

Увидев лицо Брук, Энн обняла ее и быстро увлекла в дом. В малой гостиной усадила на диван и устроилась рядом.

– Господи, что случилось, Бруки? – испуганно спросила она.

– Я… я ухожу… – Брук глотнула воздух. – Я ушла от Эшли! – в отчаянии воскликнула она.

– Тише, Брук, тише. Все будет хорошо, подожди немного, все образуется, – нежно успокаивала ее Энн.

Разрыдавшись, Брук припала к плечу невестки. Когда она встала с дивана, ее била дрожь. Молчаливая, она была смертельно бледна.

Энн расстроилась не на шутку.

Когда гостья немного успокоилась, Энн осторожно спросила:

– Ты можешь мне сказать, что произошло?

Брук, пару раз глубоко вдохнув, постаралась как можно спокойнее ответить:

– Я беременна, Энн. Но ни я, ни ребенок не нужны Эшли.

Энн обомлела:

– Беременна? А я думала, ты не можешь…

– Я тоже так думала! – резко ответила Брук. – Но я беременна. Только что была у врача.

Нахмурившись, Энн развела руками:

– Не понимаю. Ты уже виделась с Эшли?

Глаза Брук опять наполнились слезами.

– Да, виделась, – с горечью подтвердила она.

Энн все еще недоумевала.

– Выкладывай, – сказала она наконец категорическим тоном.

Брук было нелегко пережить это снова, но она рассказала Энн все, включая подробности. И про их ночь, и про сцену на перекрестке. Когда она закончила, Энн стукнула кулаком по столу.

– Как мог этот ублю… – Она сдержала себя. – Я бы его…

– Пожалуйста, Энн, не надо, – прервала ее Брук. – Я не хочу больше говорить о нем. – Она умолкла и провела языком по губам. – Все, чего я сейчас хочу, – улететь ближайшим рейсом в Хьюстон. – Не обращая внимания на охнувшую Энн, она продолжала: – И еще раз начать свою жизнь сначала.

Энн вскочила.

– Брук, нет! Пожалуйста… Ты не можешь одна вернуться в Хьюстон. Где ты будешь жить? Кто будет заботиться о тебе? Если ты не думаешь о себе, подумай о ребенке!

– Энн, – простонала Брук, – я должна уехать от Эшли как можно дальше.

Энн прищурилась:

– Ты уверена? Считаешь, что уход от Эшли – самое мудрое решение, особенно сейчас? И опять не позволишь ему что-либо сказать в свое оправдание?

Сжав губы, Брук только помотала головой.

– Я приняла решение. Уезжаю – с твоей помощью или без нее. – Она почти кричала.

– Ш-ш-ш, успокойся, – запричитала Энн. – Конечно, я помогу тебе, глупышка. – Помолчав, она спросила: – Почему ты не позвонила Джонатану?..

– Не надо, – покачала головой Брук. – Я боюсь, он сообщит Эшли.

– Хорошо, – кивнула Энн. И вдруг ее лицо просветлело. – У меня есть идея. Почему бы тебе не поехать на недельку на остров Кауаи, к старому Эли? Что в этом плохого? Во всяком случае, о тебе там хорошо позаботятся.

Брук с сомнением уставилась на нее:

– Ты шутишь! А может, сошла с ума?

– Не спеши отказываться. Подумай хотя бы минуту, прежде чем бушевать.

У Брук от удивления расширились глаза.

– Я не понимаю…

Энн спокойно взглянула на нее.

– Кауаи будет последним местом, где Эшли станет тебя искать. Разве я не права? Права, разумеется! – радостно воскликнула Энн. – Что ты на это скажешь?

В глазах Брук мелькнула искорка надежды.

– Думаешь, из этого что-то получится?

– Почему бы нет? – уверенно ответила Энн и, схватив подругу за руку, потянула с дивана. – Позвони Эли.

Энн оказалась права – старик пришел в восторг. Брук поговорила с дедом Эшли по телефону всего пару минут, но хриплый голос еще долго звучал у нее в ушах: «Приезжай, девочка, я буду ждать тебя». Почему-то Эли ничуть не удивился, что она собирается приехать без Эшли.

Чем больше Брук думала о поездке на Кауаи, тем больше нравилась ей эта идея. Врач сказал, что ей нужен отдых и никаких нагрузок хотя бы несколько недель. Она решила, что останется на острове до тех пор, пока не прояснится будущее, – ее собственное и их с Эшли ребенка.

Улететь на остров оказалось очень просто, даже не потребовалось предварительно заказывать билет.

Брук надеялась успокоиться и передохнуть в дороге, но вдруг с новой силой почувствовала безысходность отчаяния и едва сдерживала слезы. Невыносимым было сознание того, что между нею и Эшли все кончено. Лишь мысль о том, что в ней зреет и растет какая-то частица любимого, придавала ей силу.

Теперь, когда она устранилась, Эшли, возможно, найдет свое счастье с Тони…

Когда-нибудь, думала Брук, можно будет позволить ему разделить с ней заботу о ребенке, но не так скоро. Она не в том состоянии, чтобы сейчас думать об этом.

Она любила Эшли, но готова была отказаться от него, хотя это и разрывало ее сердце.

Собственных средств ей должно было хватить на первое время, пока она не обустроится. Возможно, когда-нибудь снова удастся вернуться в теннис. Брук была рада, что у нее есть деньги, – она не хотела ни пенни брать у Эшли.

Брук опасалась одного: Энн может проговориться Эшли, где она. Не то чтобы это имело такое уж значение – она была уверена: муж вряд ли станет разыскивать ее, разве только из гордости… Энн обещала хранить тайну до тех пор, пока Брук по прошествии какого-то времени не вернется в Хьюстон. Насколько она и Джонатан способны сдержать слово в создавшихся обстоятельствах, должно показать время.

Брук медленно брела по пляжу. День был ясный, солнечный, и она была рада тому, что одна. Шелест волн, тихо набегавших на песок, успокаивал ее.

Хотя старый Эли и тетушка Мэдж делали все, чтобы ей было хорошо у них, Брук порой требовалось одиночество – так было проще собраться с мыслями. Она дорожила такими мгновениями и своими прогулками по берегу океана.

Родные Эшли винили его в том, что их брак с Брук потерпел неудачу, хотя она не дала им никакого повода переложить вину целиком на мужа. Но и дед, и тетя видели, как несчастлива и неспокойна Брук, и сделали свои выводы.

Прошло уже несколько недель с тех пор, как Брук переселилась на Кауаи. Ее тревожное состояние не проходило, хотя физически она окрепла и чувствовала себя хорошо. Впалые щеки и круги под глазами больше не портили ее внешность.

Какое-то время она скрывала от Мэдж свою беременность, но вскоре поняла, что это бесполезно: пополневшая талия и грудь выдавали Брук с головой.

Поглаживая живот, она снова подумала о том, что ей больше всего хотелось иметь ребенка… и еще Эшли.

В последнее время тетушка Мэдж не раз заговаривала с ней о своем племяннике – ведь, в сущности, Брук мало знала человека, за которого вышла замуж.

– Дорогая, не стоит судить его слишком строго, – как-то однажды вечером сказала Мэдж.

Брук узнала, что Эшли лишился родителей в самом юном и уязвимом возрасте. Хотя дед обожал его, он не позволил внуку пережить тот период, который называется мальчишеским. Он требовал и ожидал от маленького мальчика зрелости, умения владеть собой и скрывать свои чувства, ответственности – словом, того, к чему ребенок совсем не был готов. Он любил его, но не понимал, а это совсем другая любовь. Мэдж пыталась вмешаться, но безуспешно: у Эли были свои идеи и планы воспитания единственного внука. Эли сам никогда не знал любви и не был любим. Только к старости он немного потеплел душой, но было поздно. Эшли давно вырос.

Мэдж рассказала Брук, как молилась о том, чтобы Эшли встретилась такая женщина, как она, Брук, которая могла бы возродить все то хорошее, что в нем есть, и научила бы его любить.

В который раз перебирая в памяти этот откровенный разговор с Мэдж, Брук чувствовала комок в горле, а на глаза навертывались слезы. Ей трудно было избавиться от чувства, что она не оправдала не только собственных надежд, но и надежд старого Эли и Мэдж, и прежде всего надежд Эшли.

В последнее время она часто беседовала с Эли. Брук искренне привязалась к старому джентльмену. Он по-своему любил внука и желал ему только добра. И хотя они почти не разговаривали об Эшли, Брук не сомневалась в чувствах Эли к нему. Ее же он воспринимал как любимую внучку. Они с удовольствием играли в карты, болтали и выезжали, насколько позволяло здоровье старика.

Если старый Эли и подозревал о беременности невестки, то ни словом не обмолвился об этом. Он понимал ее обиду и не хотел бередить раны.

Посмотрев на часы, Брук увидела, что забыла о времени, и прогулка затянулась. Хотя было еще довольно рано, ее долгое отсутствие могло обеспокоить Мэдж и Эли.

Направившись к дому, Брук вдруг почувствовала, что она не одна здесь. Остановившись, с опаской огляделась. Сердце неистово заколотилось в груди – на дорожке прямо перед ней возник Эшли. Выглядел он ужасно, лицо осунулось и казалось изможденным, словно он прошел через все круги ада, и Брук невольно подумала, что он так изменился из-за нее.

– Брук… – Голос Эшли дрогнул. В нем слышалась нерешительность.

– Да?.. – переведя дух, ответила Брук.

– Я ждал тебя, хотел поговорить.

Брук не была уверена, что готова к этому. Увидеть мужа после многих недель разлуки – это само по себе оказалось потрясением. Проще всего было бы отвернуться, прогнать его… и так и не узнать, что он хотел сказать.

Проведя языком по пересохшим губам, Брук наконец согласилась:

– Я тебя слушаю.

– И ты не поможешь мне?

– Нет.

– Ладно. – Эшли обреченно вздохнул и потер затылок, что у него всегда означало усталость и озабоченность. – Давай присядем на какой-нибудь камень, если тебе это будет удобно.

Брук кивнула. Место, которое он нашел, было достаточно укромным и удобным. Кругом была роскошь тропической растительности, воздух напоен ароматом цветов. Это был уголок любви, а не арена столкновений, ссор и обид.

Брук, повернувшись к Эшли, спросила:

– Ты давно узнал, что я здесь?

– Всего четыре дня назад, – хрипло ответил тот.

– Ты серьезно?

– Уверяю тебя, да. – В его голосе звучали горькие нотки.

– Я думала, – запинаясь, произнесла Брук, – что Джонатан и Энн давно сказали тебе, где я.

– Да, сказали.

– А почему ты говоришь, что узнал об этом только четыре дня назад? Не понимаю…

– Я позвонил деду спустя два дня после того, как узнал, куда ты уехала, но он заявил, что тебя здесь нет, ты улетела в Хьюстон к друзьям.

– Нет, нет! – воскликнула Брук и затрясла головой. – Эли не мог такого тебе сказать!

– Он сделал это, черт бы его побрал!

– Но почему?

– Сейчас я тебе объясню почему. Он вообразил себя богом. Решил преподать мне урок – во всяком случае, он так объяснил свою ложь. Он, черт побери, чуть не убил меня! Не представляешь, через что я прошел, пытаясь узнать, где ты и с кем. Я был на грани безумия, когда снова позвонил сюда уже из аэропорта в Хьюстоне и справился, слышал ли Эли что-либо о тебе.

– Ты был в Хьюстоне? – Брук не верила своим ушам.

– Да, черт возьми, был! Я хотел найти тебя и привезти обратно. Наконец старый тиран признался, что ты здесь и все время была здесь. Я бы придушил упрямого старика, если бы он попался мне в руки в ту минуту!

– Ох, Эшли, какой кошмар!

– Из Хьюстона я полетел прямо сюда и тут же позвонил твоему брату. Они с Энн извелись, гадая, где ты. Старый деспот всем нам задал жару.

– А я-то недоумевала, почему они мне не пишут, не звонят! Теперь понимаю.

– Не представляешь, через что ты заставила меня пройти с помощью моего деда.

– Я думала, что не нужна тебе теперь, когда… – слова застряли в горле, и Брук смолкла.

– Откуда у тебя эта дурацкая идея?

– Я… я видела тебя с Тони в тот день, когда улетала сюда, – призналась Брук.

– Неужели ты подумала?.. – Увидев страдание и обиду на ее лице, он поспешил объяснить: – Дорогая, то, что ты видела, – это был конец моего последнего разговора с Тони. Я попросил ее не вмешиваться в нашу жизнь и оставить меня в покое навсегда. Я сказал ей, чтобы не смела даже приближаться к тебе. Я посадил ее в такси – и только. Больше мы не встречались…

Брук изменилась в лице. Сколько времени они потеряли!

– Ты хоть немного любишь меня, Брук? – тихо спросил Эшли. – Если нет, то жизнь для меня не имеет смысла.

Глаза Брук ответили раньше, чем она начала говорить.

– Хоть немного? Конечно, я люблю тебя, люблю больше, чем ты можешь представить!

Брук едва успела закончить фразу, как очутилась в объятиях Эшли. Неистовые поцелуи потрясли их обоих.

Оба не заметили, как сползли с камня на песок и улеглись, тесно обнявшись.

– Родная моя, – шептал Эшли, – обещай, что никогда больше не сбежишь от меня.

Светясь счастьем, Брук сказала:

– Боюсь, теперь я не смогу это сделать…

– Твои слова – словно сладкая музыка, – бормотал Эшли, еще крепче прижавшись к ней.

Они помолчали.

Через некоторое время Эшли, посерьезнев, спросил:

– Брук, есть один вопрос, который нам надо обсудить. Я обстоятельно поговорил с Энн и твоим врачом в Хьюстоне.

Брук замерла в его объятиях. Она не простит невестке, если та рассказала Эшли о ребенке. Нет, Энн этого не могла сделать, тут же успокоила она себя.

– Дорогая, только не расстраивайся. Разве не справедливо то, что я теперь тоже все знаю о твоих проблемах со здоровьем? Пожалуйста, выслушай меня. Я люблю тебя, и только тебя одну. И женился на тебе потому, что люблю, а не по какой другой причине.

Брук молчала, уткнувшись лицом в его плечо.

– В том, что наговорила тебе Тони, есть известная доля правды. Я и другие члены правления нашей компании несколько раз пытались убедить Эли уйти в отставку по состоянию здоровья. Он слишком стар и болен, чтобы отдавать работе ту энергию, которая необходима. Правда и то, что дед был решительно против моей женитьбы на мисс Латтимер. – Он помолчал, горькие складки в углах рта стали еще заметнее. – Но что касается того, что дед принуждал меня к женитьбе ради наследника, это чистейший вздор, выдумка ревнивой и мстительной женщины.

Слова мужа обезоружили Брук.

– О, Эшли! – воскликнула она. – Я должна была послушать Энн. Она пыталась убедить меня, что, прежде чем уехать, надо попытаться поговорить с тобой, но я…

– Тише, милая, – остановил жену Эшли, приложив палец к губам. – Я не виню тебя. Но я так устал без тебя за последние недели…

– Я тоже, – призналась Брук и прерывисто вздохнула. Эшли нежно поцеловал ее в губы. И еще раз, еще… Он словно припал к живительному источнику, как путник, изнуренный жаждой.

Когда Эшли отпустил ее, оба были в состоянии легкого потрясения.

– Боже мой, твои губы сводят меня с ума. – Он был растерян.

– А меня – твои, – улыбнулась Брук.

Эшли еще раз звонко чмокнул ее и широко улыбнулся:

– Это за то, что ты так смотришь на меня.

– Эшли? – осторожно спросила Брук, которой было жаль нарушить магию счастливого момента. – Мы можем с тобой сейчас сказать Эли, что мы снова вместе? – Она перевела дыхание. – Он всего лишь пытался защитить меня. Понимаешь, мы очень подружились…

Эшли нахмурился и почесал затылок.

– Прямо сейчас? – растерянно спросил он. – Ведь нам еще столько надо рассказать друг другу, объяснить…

– Конечно, – поспешно согласилась Брук, – но Эли должен знать, что все в порядке. – И Брук одарила мужа очаровательной улыбкой. – В конце концов, мы с тобой обрели так много, что можем простить старика. Пожалуйста…

– Хорошо, ты победила, – вздохнув, ответил Эшли. – Но не жди, что я подставлю ему другую щеку, по крайней мере сейчас. И давай постараемся все это сделать, черт побери, побыстрее! Хочу, чтобы ты отныне принадлежала только мне. – Он нежно улыбнулся.

Взявшись за руки, они направились к дому. Брук была задумчива. Потом, когда они останутся наедине, она поделится с Эшли тем сокровенным, что хранила в себе. Ей не терпелось увидеть лицо мужа, когда он узнает эту новость.

Старый Эли сидел в малой гостиной и смотрел в открытую дверь, ведущую на террасу. Глаза его мгновенно повеселели, когда он увидел Брук, и тут же потемнели от гнева, когда за ней вошел Эшли.

Младший Грэм с мрачным видом молчал. Брук вздохнула, поняв, что помирить этих двоих будет труднее, чем она ожидала.

Старик тут же взял быка за рога. Глядя на Брук, он строго спросил:

– С тобой все в порядке, девочка? – Голос его был более суровым и скрипучим, чем обычно.

– Конечно, в порядке! – не выдержав, тут же завелся Эшли. – Неужели ты думаешь, что я способен сделать что-либо плохое собственной жене?

Эли побагровел.

– Милый, прошу тебя, – тихо взмолилась Брук.

– Проклятие! Я… ладно, молчу, – начал было Эшли и умолк, увидев лицо Брук. Не сводя с нее взгляда, он поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь. Движение было столь нежным и интимным, что Брук почувствовала, как сладкая слабость разлилась по ее телу.

Отвернувшись, она взглянула на Эли.

– Мы только хотели вам сказать, что у нас все хорошо, я на вас не сержусь. – Она поколебалась и все же добавила: – И Эшли тоже. Мы…

– Подожди, – опять не выдержал Эшли. – Я не говорил…

– Сынок, – перебил его Эли взволнованным голосом. – Я считал, что будет лучше, если Брук пока побудет у нас. Я полюбил ее и, черт побери, не хотел, чтобы ее обижали. – Старик отвернулся.

Брук смахнула слезинку с ресниц и, подойдя к старому джентльмену, села рядом с ним на диван. Обхватив рукой костлявые плечи, она успокаивающе погладила его по плечу. Подняв глаза на мужа, Брук безмолвно молила его сменить гнев на милость.

Какое-то мгновение Эшли стоял, застыв, и смотрел в ее глаза.

– Черт! – тихо выругался он скорее на себя самого и подошел к деду.

Старик поднялся с помощью Брук. Когда Эшли приблизился, дед встретил внука, стоя на дрожащих ногах.

Он внимательно вгляделся в лицо Эшли, прежде чем произнес:

– Сынок, прости меня… Я… – Голос его оборвался.

Эшли обнял деда.

– На этот раз прощаю, старый хрыч. Но больше не смей этого делать!

Эли не успел что-либо ответить, потому что Брук, бросившись к ним, стала обнимать и целовать обоих. Ее глаза, полные слез, сияли от счастья, и она шептала мужу на ухо слова благодарности.

Вскоре к ним присоединилась Мэдж, и все вместе отпраздновали возвращение Эшли. Наконец Мэдж увела усталого и счастливого Эли в его спальню.

Брук и Эшли остались одни. Он предложил прогуляться по берегу, где им никто уже не смог бы помешать. Брук согласилась.

Взявшись за руки, они шли по берегу, слушая шелест волн, лизавших их босые ноги. Они молчали, наслаждаясь тем чувством покоя и согласия, которое охватило обоих. Каждый боялся случайным словом нарушить эту блаженную тишину.

У того камня, где они недавно объяснились, Эшли остановился и, усевшись на песок, притянул к себе Брук. Он нежно обвел пальцем овал ее лица, залитого лунным светом, чуть откинул голову назад и, глядя Брук в глаза, тихо проговорил:

– Не думай о ребенке. – Его слова прозвучали для Брук как оглушительный грохот пушек в День независимости. Эшли умолк, стараясь разглядеть лицо жены. – Наша жизнь и без детей будет полна содержания.

Брук вздрогнула:

– Но я…

Эшли наклонился и поцеловал ее.

– Пожалуйста, дай договорить. – Голос его был полон нежности. – Я люблю тебя и никогда не позволю тебе рисковать собой. – Он пожал плечами. – Эли, конечно, будет разочарован, но какое нам дело до этого? Он вскоре успокоится. – Эшли улыбнулся. – И знаешь что? Если хочешь, можешь играть в теннис, но только не рискуй, слышишь? – уже шутливо пригрозил он.

Брук похолодела. Неужели он не хочет ребенка? И это после всего, что между ними было?

Отстранившись от мужа, Брук с внезапно охватившей ее печалью промолвила:

– Прости, Эшли, но я не могу остаться с тобой. Пока поживу здесь, а потом скорее всего вернусь в Хьюстон.

Эшли вскочил. В голосе его был гнев:

– Что означают твои слова?

– Не спрашивай, не надо, – взмолилась Брук. – Уходи и оставь меня одну. – Она разрыдалась.

Со стоном отчаяния Эшли прижал ее к себе и, пытаясь успокоить, начал укачивать как маленькую.

– Не плачь, родная, скажи мне, что случилось. Мы во всем разберемся вместе.

– У нас будет ребенок! – всхлипнула Брук.

– О Боже! – прошептал ошеломленный Эшли. Напряженность и гнев его исчезли без следа. Глаза сияли.

Уловив и радость и недоверие в голосе мужа, Брук, чуть отстранившись, заглянула ему в лицо. О чем он сейчас думает?

– Так получилось, Эшли. Я сама этого не знала. А когда узнала…

– Помолчи, Брук, – попросил ее Эшли. – Ты можешь навредить себе, расстраиваясь. Поговорим, как только ты успокоишься.

Бережно обняв жену, он подвел ее к теплому валуну и, усадив, устроился рядом.

– Ты сможешь когда-нибудь простить меня, идиота, за то, как я вел себя? – В голосе его была мольба. – Простишь?

– Любимый, я не виню тебя. Я счастлива. – Брук подняла заплаканное лицо. – Счастлива потому, что ношу твоего ребенка.

– Ты не представляешь, что для меня значат твои слова! Но доктор Тодд предупредил меня, что это огромный риск. – Эшли был растерян.

– Знаю. Зато доктор Норман из Гонолулу считает, что сердце у меня, в сущности, здоровое и все выдержит, если я буду достаточно осторожна. У меня и ребенка есть все шансы выжить.

Услышав это, Эшли похолодел.

– Это моя вина, – корил он себя. – Я должен был принять меры предосторожности. Но когда ты рядом, я теряю голову, просто перестаю соображать. Ты словно околдовала меня, я полностью в твоей власти.

– Я понимаю твои чувства, – успокоила его Брук. – Знаешь, доктор в Хьюстоне не советовал мне иметь детей, это правда, но голова моя была постоянно занята тысячей других проблем. Я просто забыла о его предупреждении. И я хочу, чтобы ты знал: сейчас у меня есть все, чего я могла бы желать. Мне безразлично, возьму я когда-нибудь в руки теннисную ракетку или нет. Я люблю тебя, в тебе вся моя жизнь и вся моя карьера.

Эшли не удержался и снова поцеловал ее, тихо шепнув:

– Мне с трудом верится, что у нас с тобой будет ребенок. Почему у тебя такой плоский живот? – Он нежно погладил ее.

– Не такой уж плоский, Эшли Грэм, и тебе это известно. Посмотри, как я раздалась вширь. – Брук провела рукой по своей талии.

Глаза Эшли потеплели.

– Какая ты красивая, – сдавленным от волнения голосом проговорил он.

Когда они возвращались в дом, Брук, в душе которой наконец воцарился покой, думала о том, что их брак спасен. Они с Эшли связаны теперь такими узами, которые не разорвать никогда. И никому.