Все наши завтра

Глава 8

Спускаясь утром в кухню, Брук чувствовала себя опустошенной. Она так и не смогла уснуть, как ни старалась.

Подумав, что еще очень рано, она решила сварить кофе и посидеть в тишине, чтобы собраться с силами до того, как придут Энн и Джонатан. Но девушка была так возбуждена и расстроена, что ей не сиделось.

Чтобы снять нервное напряжение, нужна была физическая нагрузка. Поэтому, не дожидаясь, когда будет готов кофе, Брук вернулась в спальню, схватила ракетку и направилась к своему излюбленному месту во дворе.

Брук тренировалась достаточно долго, как вдруг почувствовала чей-то взгляд. Оглянувшись, она увидела Эшли. Он стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за каждым ее движением. Брук повернулась к нему.

Эшли буквально пронзал ее взглядом, и Брук почувствовала, как вспыхнула, словно обожженная пламенем.

– Что ты делаешь здесь в такую рань? – нерешительно спросила она.

Он удивленно поднял брови:

– Я сказал тебе, что буду здесь утром, не так ли?

Она посмотрела на него, не скрывая презрения:

– Знаю, но…

– Что «но»? – На его губах появилась ироническая улыбка, так раздражавшая Брук.

Он дразнил ее, а она совсем не хотела попасться на удочку.

– Я уже сказала: ты напрасно теряешь время. Пожалуйста, оставь меня.

Эшли усмехнулся:

– Вряд ли.

Брук, покраснев от гнева, повернулась и продолжала посылать мячи в стену гаража. Если она не будет обращать на него внимания, он уйдет. Ее тело двигалось, расслабляясь, но разум не желал повиноваться хозяйке.

Брук прислушивалась к ударам мяча, а в памяти возникали картины недавнего прошлого. Вот врач входит в палату и говорит, что она никогда не сможет играть в теннис и, возможно, иметь детей. Тогда ее охватило отчаяние. А теперь ее принуждают выйти замуж, чтобы спасти репутацию брата. Это отвратительнее того, что она уже пережила.

Когда Брук уже ничего не видела – слезы застлали глаза, – она перестала посылать мяч в стену гаража и постаралась спрятать лицо от пристального взора Эшли. Чувствуя его присутствие за спиной, она буквально замерла.

Но Эшли, приблизившись, ласково провел рукой по ее плечу и, взяв ладонь Брук в свою, повернул ее к себе лицом, осторожно и нежно вытер слезы.

– Брук, детка, посмотри на меня, – тихо попросил он.

Она помотала головой.

– Брук?

Она глянула на него мерцавшими от слез глазами.

– Чего ты боишься? – ласково, но настойчиво спросил он, легонько поглаживая ее шею.

Брук дрожала. Перед ним, высоким и сильным, она чувствовала себя хрупкой и беззащитной. Ей страшно хотелось обнять его и попросить избавить ее от того чувства обиды, которое она испытывала.

– Где ты хочешь, чтобы нас обвенчали? – продолжал он сдавленным голосом.

Вопрос грубо вернул ее к действительности. Брук отпрянула и попятилась, стремясь поскорее уйти в дом.

Эшли, схватив Брук за руку, снова привлек к себе. Глядя ей в глаза, он сказал:

– Я все знаю про Джонатана.

Повисла напряженная пауза.

Брук казалось, что сейчас у нее разорвется сердце.

– Прости, – услышала она тихий голос Эшли. Он озадаченно тер подбородок. – Я не собирался сказать тебе об этом таким образом. – Он вздохнул. – Даже не подозревал, что ты все знаешь, пока не увидел твое лицо.

– О, пожалуйста… Я не могу выйти за тебя замуж, – рыдала Брук.

Эшли сурово сжал губы.

– Если ты не выйдешь за меня, я обещаю, что Джонатан сядет в тюрьму.

Брук поняла, что потерпела поражение.

– Ты не оставил мне выбора, – прошептала она.

Эшли устало махнул рукой:

– Это верно. У тебя нет выбора.

Брук промолчала. Он был прав.

Прикусив губу, Брук сидела в углу малой гостиной. Это было последнее место, которое она выбрала бы для себя, чтобы присутствовать при встрече свежеиспеченного жениха с братом. Пока они с Эшли ждали Джонатана и Энн, в комнате царило молчание.

Брук с тревогой ждала того, что должно было произойти. Ее брат полностью заслужил все, что ему готовил Эшли, это так, – но не его жена. В лучшем случае Эшли отнесется к Энн с сочувствием и будет корректен в формулировках, но это не изменит сути происходящего.

Брук знала: Энн будет шокирована не меньше, чем была потрясена она, когда Джонатан открыл ей правду. А вот присутствие Эшли здесь непростительно. Но выбора нет, теперь все в его руках.

Прошло лишь несколько часов с тех пор, как она дала согласие стать женой мистера Грэма.

А ей казалось, что прошла вечность.

После того как Брук уступила Эшли, он сказал ей, что они поженятся, как только он получит разрешение на венчание без церковного оглашения. Брук была очень встревожена, но твердо решила, что сделает все, лишь бы брат не попал за решетку.

К ее отчаянию, Эшли собирался немедленно объявить Энн и Джонатану о помолвке. Когда они вернулись со двора в приятную прохладу дома, Джонатан, спускавшийся по лестнице, удивленно поднял брови, увидев Эшли, следовавшего за сестрой. Едва поздоровавшись, Грэм тут же сказал Джонатану, что намерен кое-что обсудить с ним и с Энн.

Лицо Джонатана стало белым как мел. Он лишь спросил:

– Ты все знаешь?

Эшли кивнул.

С несчастным видом хозяин дома повернулся и снова поднялся в спальню, чтобы привести жену.

Вскоре они появились в гостиной – сначала Энн, потом Джонатан. У обоих были застывшие лица. Брук страдала вместе с ними.

Сев на диван, Энн испытующе взглянула сначала на Брук, затем на Эшли и наконец, волнуясь, спросила:

– Что происходит? Джонатан не говорит, так, может быть, вы скажете? – обратилась она к Эшли.

– Простите, Энн, – быстро ответил тот, – но будет лучше, если это сделает Джонатан. – И хотя владелец фирмы произнес это спокойным и дружественным тоном, на лице его была решимость.

Глаза всех обратились к Джонатану.

Если бы Брук не была так обижена на брата, она, возможно, посочувствовала бы ему. Но сейчас ее сердце словно окаменело. Брат заслужил это испытание.

Нервно облизнув губы, Джонатан начал:

– Энн, хочу тебе сказать… – и умолк.

– Продолжай, – велел Эшли. В его голосе звенел металл.

У Энн округлились глаза. Она испуганно уставилась на мужа.

Горестно вздохнув, Джонатан наконец поведал историю кражи денег, рассказал о неудачах на бирже и о признании, которое сделал сестре.

В наступившей гробовой тишине были слышны приглушенные рыдания Энн.

Когда Джонатан кое-как закончил, Эшли, почесав затылок, вышел на середину комнаты и громогласно объявил:

– Вот что я предлагаю тебе, Джонатан. – Он сделал паузу. – Я дам тебе эту сумму в долг, с тем чтобы ты вернул его компании. Я также оплачу твои долги и проигрыши.

Брук затаила дыхание. Неужели он сейчас сообщит и об их помолвке?

– Итак, – продолжал Эшли, – ты вернешь все до единого цента, потому что эта сумма будет вычтена из твоего жалованья.

Джонатан остолбенел.

– Ты хочешь сказать, что не подашь на меня в суд? – Он вытер платком мокрый от испарины лоб.

– Нет, – ответил Эшли без всякого намека на злость или раздражение. – Я даже не уволю тебя. – Губы его скривились в ироничной усмешке. – Более того, ты станешь вице-президентом компании. – Грэм помолчал, словно давая всем прочувствовать значение сказанного. – На этом посту ты будешь постоянно на моих глазах. Ты слишком хороший работник, черт побери. Но второго такого шанса я тебе не дам, будь уверен, дружище.

Энн охнула:

– Правда?

На лице Эшли медленно проступила добрая улыбка. Он повернулся и посмотрел на Брук.

Она тихо простонала. Сейчас он скажет о свадьбе!

Девушка хотела отвести глаза, но жгучий взгляд Эшли будто загипнотизировал ее. Какое-то время он не сводил с нее глаз, затем повернулся к Энн и Джонатану. Брук затаила дыхание.

На лицах брата и его жены она видела растерянность и смущение. Прежде чем Эшли успел ответить им, Джонатан вскочил, лицо его было пепельно-серым.

– Черт побери, Эшли, не держи меня в подвешенном состоянии! – воскликнул он, но, одумавшись, понизил голос: – Что происходит? Почему ты не выгонишь меня?

– Потому, – веско сообщил Эшли, – что не дело было бы поступить так с шурином. А уж отправлять его в тюрьму – тем более. Согласны? – Он широко улыбнулся.

Снова воцарилась полная тишина. А затем Джонатан и Энн заговорили одновременно.

Брук на мгновение зажмурилась и сжала кулачки. Она не знала, какие меры собирался предпринять Эшли в отношении растраты денег, поэтому все, что произошло, было для нее такой же неожиданностью, как и для брата с женой.

Но она была возмущена тем, что Эшли использовал ее так бесцеремонно. Он был непреклонен, когда добивался того, чего хотел, а в данном случае он хотел ее. Джонатан практически отделался легким испугом, не считая того, что придется вернуть деньги. Она же обречена на брак, которому не суждено стать счастливым.

– Брук!

Услышав свое имя, она подняла глаза и увидела, что Эшли пересек гостиную и стоит перед ней, протягивая обе руки. В его глазах было прежнее желание, но и еще что-то новое. Неужели понимание?

– Дорогая, – произнес он, – твоя семья хочет поздравить нас.

Не колеблясь, Брук вложила свою руку в его ладонь, и Эшли помог ей встать. Его близость, как всегда, волновала ее. Заметил ли он это сейчас?

Двух потрясений в один день было более чем достаточно как для Джонатана, так и для Энн. Хотя вид у хозяев был измученный, они тем не менее искренне были рады не только за себя, но и за Брук и Эшли. Брук добросовестно играла свою роль, позволяла обнимать себя, целовать и смиренно выслушивала упреки в скрытности.

Она была рада, что Энн выдержала все это. Слава Богу, Эшли сумел совместить плохую весть с хорошей. Ведь у невестки могло подняться давление, и кто знает, к чему бы это привело… Брук заметила счастливые взгляды, которыми обменивались брат и его жена. Тревога и отчаяние исчезли с лица Джонатана, и это делало ее жертву не напрасной.

Что касается ее самой – Брук счастлива, что выходит замуж за Эшли, хотя и понимала, что в будущем ей не избежать страданий и тревог.

– Бруки! – позвала ее Энн, – давай приготовим завтрак. – Она радостно рассмеялась. – Я умираю от голода, да и мужчины тоже, я в этом уверена.

– Отличная идея! – подхватил Эшли, лукаво прищурив глаза. – Мой желудок убежден, что мне по меньшей мере перерезали горло.

– Прекрасно! Мы вас поняли и поторопимся, – улыбнулась Брук, глядя на Эшли и чувствуя, что снова попала в плен его обаяния. Она с усилием заставила себя отвести от него взгляд.

Когда женщины наконец остались в кухне одни, Энн забросала ее вопросами. Ее интересовало, что заставило Брук так внезапно передумать и почему Эшли пощадил Джонатана. С этой минуты Эшли Грэм стал для Энн благородным рыцарем в сверкающих доспехах.

– Ну-ка признавайся! Я не отпущу тебя, подружка, пока ты все мне не объяснишь, – Энн просто сияла от счастья. – Итак?

Брук, налив себе кофе, якобы смаковала черный дымящийся напиток и тянула время.

– Скажем так, – наконец отозвалась она, – Эшли предложил мне то, от чего я не смогла отказаться. – Она старалась говорить радостно и беззаботно.

Энн вынула ветчину из холодильника. Повернувшись к Брук, она пристально посмотрела на нее:

– Ты счастлива, дорогая? Меня это по-настоящему волнует. – Энн помолчала. – Я знаю, у тебя были причины не соглашаться на этот брак. – Энн опять сделала паузу. – Когда ты передумала? Сегодня утром?

Брук широко улыбнулась.

– Он приехал рано, веселый и счастливый, нашел меня во дворе, мы поговорили, а потом вошли в дом, – затараторила она.

Энн не должна была ничего узнать о шантаже, жертвой которого стала она, Брук.

Болтая о том о сем, они быстро приготовили завтрак. Мужчины и Энн ели с аппетитом, Брук больше задумчиво ковыряла вилкой в тарелке. Она не испытывала чувства голода. Эшли удивительно быстро вошел в роль заботливого жениха – уговаривал ее съесть хоть что-нибудь. Когда он так с ней обращался, Брук казалось, что она муха, увязшая в меде. Или в липкой паутине?

Сразу после завтрака Эшли стал прощаться. Брук проводила его до дверей.

– Я позвоню тебе, дорогая, – пообещал он, понизив голос, после чего наклонился и поцеловал ее в губы.

Она подумала, что действительно накрепко запуталась в его сетях.

Неделя промелькнула для Брук как одно мгновение. Через два дня ей предстояло стать миссис Эшли Грэм, хотя все еще не верилось в реальность происходящего.

Энн развила такую бешеную деятельность, что Брук была занята с утра до вечера. Бракосочетание должно было состояться во дворе дома Лоусонов. В Хьюстоне такие церемонии называли «свадьбами в саду».

Эшли пригласил оркестр и заказал всю еду в ресторане. Несколько дней рабочие развешивали во дворе гирлянды с фонариками, расставляли плетеные кресла, сооружали настил для танцев.

Все это время Брук и Эшли почти не виделись, лишь пару раз они говорили по телефону. Когда удавалось сбежать от Энн, Брук ехала в теннисный клуб. Она чувствовала, как постепенно, с каждым днем, набирается сил. Теперь, когда не надо было скрывать свои тренировки, у нее появилось много друзей среди любителей тенниса. Почти каждый раз на корте она играла с новым партнером.

Эшли продолжал игнорировать тему «Брук и теннис». Он никогда не упоминал о прерванной спортивной карьере, как, впрочем, и сама Брук. Брак действительно ставил под угрозу ее амбиции теннисистки.

Сегодня вечером Эшли пригласил ее на ужин. Вряд ли он предполагал, что Брук сделает еще одну попытку уговорить его отказаться от брака с ней. Она была уверена: должен найтись иной выход для Джонатана исправить свою ошибку.

С тех пор как ее брату и Энн удалось как-то склеить кусочки своих разбитых жизней, оба радовались такому повороту событий. Если они и задумывались над тем, почему Брук так молчалива и порой совсем не выглядит счастливой, находилось простое и удобное объяснение – предсвадебное волнение.

Брук надеялась, что Эшли выберет небольшой ресторанчик, где им удастся спокойно поговорить. И хотя она боялась предстоящей встречи, она ее радовала. Этот мужчина обладал какой-то магической силой, которая неудержимо влекла ее к нему.

Оставшись одна в доме – Джонатан и Энн ушли к друзьям, – Брук была рада тишине и уединению. Она приготовила себе коктейль и дважды пригубила бокал, когда у двери раздался звонок.

Поставив бокал на стол, Брук пошла открывать дверь Эшли. Увидев его, она, как всегда, испытала потрясение – так он был хорош собою, и ее так тянуло к нему, – и, как обычно, она постаралась скрыть свое волнение.

Она хотела было предложить ему выпить что-нибудь, но потом передумала, ибо с порога он заявил:

– Я заранее заказал и столик, и еду.

– Я готова, едем, – ответила Брук.

Эшли угадал ее желание: они ужинали в небольшом ресторане вдали от шумного района Ваикики.

Когда в сумерках, насладившись прекрасной кухней и вином, они вышли из ресторана, Брук как-то особенно жадно вдохнула аромат цветов, запах океана. Ей хотелось бы остановить мгновение, задержаться здесь, но она понимала, что хочет невозможного. Перед нею стояла трудная задача: объясниться с Эшли еще раз, сказать, что она не может стать его женой. Если бы он искренне любил ее, у них был бы шанс создать настоящую семью. А на одном желании брак продержится недолго. Брук была в этом уверена.

В автомобиле, откинув голову на мягкую спинку сиденья, Брук закрыла глаза. Свежий ветерок, удобное сиденье и тихая музыка нагоняли дремоту.

Вдруг машина остановилась, и Брук почувствовала теплое дыхание Эшли, коснувшееся ее щеки.

– Эй, соня, я решил проверить, сколько нужно еще ждать, чтобы ты проснулась, – прошептал он, зарываясь носом в ее шею, целуя ее и щекоча влажным языком.

Брук, вздохнув, не стала сопротивляться. Быть может, в последний раз она чувствовала его близость.

– Дорогая, – глухо прошептал Эшли, – если ты будешь потакать мне, я не ручаюсь за последствия. Ты кружишь мне голову, как доброе вино.

– Пожалуйста, Эшли, прошу тебя… – Брук не удалось закончить фразу – Эшли закрыл ей рот поцелуем. Она сама покорно подставила ему губы. Поцелуй, казалось, длился вечно… Когда наконец Эшли отпустил ее, оба с трудом обрели дыхание.

Брук, отдышавшись, решительно приложила палец к губам Эшли.

– Ты должен выслушать меня, – сказала она серьезно. – Я не могу выйти за тебя замуж. Ты не все обо мне знаешь.

Разумеется, Эшли не захотел ее слушать. Он стал целовать один за другим пальчики, закрывавшие ему рот. Девушке удалось отнять руку, и она отодвинулась в дальний угол сиденья. Еще никогда Брук не чувствовала себя такой несчастной и подавленной.

Поняв, что Брук расстроена, Эшли тихо и ласково попросил:

– Милая, забудь о прошлом. Все завтра будут нашими, и мы еще узнаем друг друга.

Он придвинулся еще ближе и попытался поцелуями осушить ее слезы. Все это лишило Брук последних сил и решимости. Когда же он, прижав ее к себе, стал укачивать, как ребенка, повторяя: «Сейчас я отвезу тебя домой, а послезавтра ты будешь моей, только моей», – Брук поняла: что бы ни случилось, она станет женой Эшли.

Она лишь надеялась, что они оба никогда об этом не пожалеют.

День свадьбы был таким ясным и солнечным, какие бывают только на Гавайях. Утром Брук удалось выкроить несколько свободных минут. Она решила взглянуть на украшенный садик, где должно было состояться венчание. Под гирляндами фонариков девушка легла на траву и закрыла глаза, пытаясь расслабиться. Но разум ее не знал покоя. Без всякой на то причины она стала перебирать в памяти эпизоды из своего детства. Брук думала о том, как они были счастливы и как было бы хорошо, если бы отец и мама были живы и были рядом в этот важный для нее день.

Почему ее жизнь сложилась именно так? Она по-прежнему любила брата, но теперь знала, что опереться на него не может. А ведь они так много хорошего пережили вместе в детстве… Она вспомнила, как Джонатан качал ее в гамаке во дворе, а она, смеясь, просила: «Выше, еще выше, братик!» Он раскачал гамак так сильно, что Брук вывалилась из него.

Какое-то мгновение она не могла понять, что произошло, оглушенная ударом о землю. «Брук, Брук, тебе больно? Скажи что-нибудь, не молчи!» – испуганно кричал Джонатан и тормошил ее за плечи. Она сильно ушиблась, но кости были целы. После этого Джонатан постоянно оберегал ее. С того дня они очень сблизились.

И вдруг маятник качнулся в обратную сторону. Теперь ей пришлось взвалить на свои плечи его тяжелую ношу. Брук не сказала брату, что Эшли шантажом вынудил ее согласиться на замужество. Но Джонатан и сам мог догадаться, и, скорее всего, она могла прочесть это в глазах брата. Куда подевалась их прежняя близость? Он даже не пытался заботиться о ней. Джонатан знал о намерениях Эшли, но и вида не подал и не сказал, что сожалеет о том, как все сложилось.

Вкус соленой слезы, скатившейся по щеке, заставил ее вернуться в сегодняшний день. Сдержав подступившие рыдания, Брук быстро поднялась и отряхнула платье. Ее одиночеству пришел конец. Церемония бракосочетания состоится в шесть вечера, затем будет короткий прием. Брук предстояла масса дел, да и Энн уже звала ее. Отдохну как-нибудь потом, грустно подумала невеста.

Эшли предупредил ее, что они должны вылететь на остров Кауаи до наступления темноты. Там в его домике в зарослях джунглей они проведут свой медовый месяц. Им еще предстояло добраться до места, и он не хотел приехать туда в самую темень. Все заботы Эшли взял на себя, и Брук была благодарна ему за это.

Теперь, когда ей предстояло через пару часов стать миссис Грэм, Брук вдруг обнаружила, что напугана так, как никогда в жизни. А если она не понравится мужу? Этот вопрос назойливо лез в голову. Время покажет…

Брук выбрала простое подвенечное платье из белого шелка, облегавшее ее изящную фигурку. Они решили обойтись без фаты, а в руках невеста держала букетик орхидей.

Церемония венчания прошла как в тумане, но слова брачного обета Брук произнесла четко и ясно. Так же повторил их и Эшли. Быстрый жаркий его поцелуй тоже запомнился Брук.

Теперь, когда церемония закончилась, Эшли провел молодую жену по проходу, образованному гостями. На пальце ее сверкало золотое кольцо с бриллиантом в два карата.

Обратной дороги не было. Отныне она миссис Эшли Грэм – и в счастье, и в горе. Возможно, во время медового месяца она отважится открыть Эшли свою тайну. Чувство вины теперь не покидало ее. Чтобы быть честной перед собой, Брук несколько раз пыталась поговорить с будущим мужем о своем здоровье, но Эшли отказался слушать. Его слова, сказанные накануне: «Все завтра будут нашими, и мы еще узнаем друг друга», – не выходили из головы. Она надеялась, что так и будет.

В конце шеренги гостей их ждали Энн, Джонатан и самые близкие друзья Эшли. Они осыпали новобрачных рисом и лепестками цветов.

Эшли пригласил близких друзей и сослуживцев – положение обязывало. Брук же хотелось, чтобы на ее свадьбе присутствовали только его и ее родные, но и здесь она подчинилась Эшли.

Когда все поздравили молодоженов, Брук решила вернуться в дом, чтобы перевести дух и привести себя в порядок. У входа в дом ее догнал Эшли.

– Устала? – Он ласково улыбнулся.

– Нет, просто мучает жажда и хочется есть. У меня во рту ни крошки не было с самого утра.

– Тогда пойдем. Я сейчас принесу тебе поесть. А потом поговорим.

– А ты сам не хочешь ко мне присоединиться? Разве ты не голоден?

– Конечно, голоден, но еда здесь ни при чем, – промолвил Эшли.

– О, ты, ты!.. – Брук отчаянно покраснела.

Мимо них проходили гости и, оборачиваясь, улыбались молодым.

После этого Брук и Энн наконец удалось ускользнуть в спальню Энн, где невеста должна была переодеться. Пока она меняла платье, Энн без умолку говорила о том, как они рады за нее. А Брук чувствовала, что все ее существо вот-вот захлестнет паника. Скоро она полностью окажется во власти Эшли. Когда она и Энн стали спускаться, он ждал их у подножия лестницы. Джонатан уже выносил вещи Брук, а она начала прощаться с Энн.

Женщины плакали, обнимались и целовались, и Энн даже крепко поцеловала Эшли, которому наконец удалось свести Брук с лестницы в холл.

– Девочки, ну и удивили вы меня, такого я еще не видывал! Мы уезжаем на какие-то две недели или три, не более.

– Знаю, – запротестовала Энн, – но я так привязалась к Брук! Теперь мне будет очень одиноко без нее.

– Обещаю тебе, как только мы вернемся, я буду видеться с тобой как можно чаще.

Бог знает как долго длилось бы прощание, если бы Эшли, начавший терять терпение, не постарался поскорее увести Брук.

– Как вы себя чувствуете, миссис Грэм? – спросил он, когда они ехали в аэропорт.

– Мне все еще не верится, если тебя это интересует, – ответила Брук дрогнувшим голосом.

– Поверишь, дорогая, поверишь. – Эшли сжал ее руку. – И тебе это очень понравится, обещаю.

Остальная часть их путешествия, включая перелет на самолете и довольно долгую поездку на машине к домику в джунглях, прошла в спокойном молчании. Брук улыбалась и надеялась, что Эшли не замечает, как она разнервничалась.

Когда они подъехали к небольшому бунгало у подножия горы, стояла уже глубокая ночь. Но было полнолуние, и планета влюбленных светила так ярко, что Брук смогла разглядеть окрестности. Эшли помог ей выйти из машины, и она ждала, прислушиваясь к звукам тропической ночи, пока он переносил вещи в дом.

Вернувшись, он молча подхватил Брук на руки. Не взглянув на него, – наоборот, зажмурив глаза, она уткнулась ему лицом в сорочку.

У Брук сжалось сердце, когда он понес ее прямо в спальню. Первое, что она увидела, – огромная кровать. Казалось, что, кроме нее, в комнате ничего нет.

Брук поняла, что настал момент, когда она должна посмотреть в лицо мужу. Сердце ее отчаянно билось. Эшли наконец отпустил ее и отдернул шторы на окне. Комнату залил лунный свет. Подойдя к окну, Брук прижала горевшее лицо к прохладному стеклу и прислушалась к шуму волн. Шаги за ее спиной слились с рокотом океана.

Повернув жену лицом к себе, Эшли снова заключил ее в объятия.

– Дорогая, – простонал он, – ты нужна мне как воздух. – Он жадно поцеловал ее. Брук почувствовала, как кружится голова. Рука Эшли гладила ее волосы, губы искали ее рот.

– Пожалуйста, Эшли… – Она осторожно отстранилась.

– Не отталкивай меня, только не теперь! Ты как яд, проникший в мою кровь…

Брук казалось, что она проваливается куда-то, словно в зыбучие пески. В душе она взмолилась: «Нет, нет, я еще не готова», – а вслух прошептала:

– Эшли, я не могу. Не сейчас…

– О нет! – простонал он в отчаянии. – Я не позволю тебе так поступить со мной. Разве ты не понимаешь, что я преклоняюсь перед тобой, боготворю тебя. Я мечтаю о тебе… Хочу раздевать тебя медленно, благоговейно, чтобы увести с собой в долину наслаждений…

Это говорил победитель. Брук не могла больше сопротивляться. Пожирая ее взглядом, он положил ее на кровать, раздел… Сбросил одежду с себя и стал покрывать любимую горячими поцелуями. Он целовал ее губы, веки, мочки ушей, шею, плечи… Его руки гладили восхитительную грудь, которую он тоже покрыл поцелуями, обжигающими и быстрыми. Брук казалось, что она сейчас умрет, растворившись в его ласках. Вскоре на ее теле, казалось, не осталось ни единого местечка, не тронутого его горячими губами.

– Боже, как ты прекрасна! Твой запах, твоя кожа сводят меня с ума.

– Эшли, милый, я тоже хочу тебя, – наконец прошептала Брук. – Но мне все еще страшно…

– Не бойся, я не причиню тебе боли. – Схватив ее руку, он стал целовать каждый пальчик, а затем внезапно зажал ладошку между своих колен.

Брук попыталась вырвать руку. Он не отпускал. Ее рука горела как в огне.

– Дотронься до меня, – молил он.

Брук чувствовала себя марионеткой, которую дергают за веревочки. Ласки ее были пугливы и неуклюжи. Наконец Эшли не смог, не захотел больше сдерживаться. Она познала легкую боль первого соприкосновения и растворилась в наслаждении.

Они слились в экстазе, какого Брук никогда еще не испытывала. То, как мужчина гладил и ласкал ее, говорило ей, что Эшли испытывает то же, что и она.

Брук уснула в его объятиях, но сон был коротким. Ее разбудил шепот Эшли:

– Ты позволишь мне любить тебя снова?

Ответом был поцелуй Брук.

Она проснулась, когда яркий свет солнца заливал спальню. Брук не сразу поняла, где находится, но, увидев на подушке рядом вмятину от головы мужа, спокойно и радостно улыбнулась. Затем она услышала плеск воды в ванной – Эшли принимал душ.

Не раздумывая, Брук вскочила с кровати и босиком побежала к ванной, чтобы сказать Эшли «Доброе утро». Она была уверена, что он моется за занавеской, но та была не задернута. Мгновение они стояли, глядя друг на друга. А затем Эшли с потемневшими глазами сделал шаг навстречу и осторожно привлек ее к себе под сильную струю душа.

Громкие протесты Брук не помогли, он закрыл ей рот поцелуем. После этого они смеялись, целовались и позволяли своим телам изучать друг друга.

Наконец Эшли, подхватив мокрую Брук, понес ее в спальню. Было далеко за полдень, когда молодожены встали и оделись, а затем приготовили себе поесть. В маленьком бунгало были все современные удобства и все, что нужно для двоих, и Брук внезапно показалось, что это ее дом.

Потекли сказочные дни. Они вместе гуляли по зеленым горам, Брук собирала орхидеи, слушала щебет птиц, и сердце ее переполняло счастье. Для каждого ужина при свечах Брук по-новому украшала стол цветами. Эшли готовил мясо во дворе, где был гриль. Все у него получалось отменно: бифштексы, жареная курица, гамбургеры.

В одно прекрасное утро Эшли предложил поехать в маленький поселок Хаена. Оттуда, объяснил он Брук, открывается великолепный вид на вершины утесов На-Пали. В полдень они предстают взору во всей своей красе и величии.

А потом они могли бы отдохнуть и поплавать на совершенно безлюдном пляже. Брук отнеслась к этому предложению с некоторой настороженностью, она помнила свою первую попытку с боди-серфингом. Эшли, заметив охватившую ее робость, попытался убедить жену не бояться океана.

Когда они выехали, Брук сидела рядом с Эшли, положив мужу руку на колено. В эту минуту ей казалось, что она как никогда спокойна и довольна жизнью. Свернув на дорогу, ведущую к поселку Хаена, Эшли пояснил:

– Это последний поселок перед утесами. Там, где кончается дорога, начинаются утесы.

Брук с интересом оглядывалась.

– Не дождусь, когда увижу их. А можно ехать побыстрее? – Брук легонько похлопала Эшли по колену.

Тот рассмеялся:

– Если я увеличу скорость, моя дорогая девочка, мы окажемся на утесах, так и не увидев их.

Брук недовольно сморщила носик, понимая, что он подшучивает над ней. Но возражать не стала.

Эшли оставил машину на территории парка, и дальше они пошли пешком по направлению к океану. На берегу Брук остановилась, пораженная открывшейся панорамой. Не только сам пляж был прекрасен своей уединенностью и тишиной, но возвышавшаяся над ним громада гор показалась ей великолепной в своей мощи и красоте и даже вызывала священный трепет.

Эшли не отрываясь смотрел в лицо Брук:

– Я тебе говорил, что это ни с чем не сравнимое зрелище, разве не так? – Глаза его поблескивали.

Брук счастливо улыбнулась:

– Ты даже недооценил эту красоту. – Она наслаждалась легким прохладным бризом, ласкавшим ее обнаженные руки.

Обняв ее за плечи, Эшли гордо, как будто он сам все это создал, указывал ей на долины между горами, утопавшие в густой зелени. Утесы возвышались над уровнем моря на две или три тысячи футов.

– Давай пройдемся, – предложил он.

Они побрели босиком вдоль берега, чувствуя, как между пальцев пересыпается теплый песок. Затем стояли у края воды, теплые волны омывали их ноги, а вокруг ступней лопались воздушные пузырьки.

Зайдя в воду, Брук стала шаловливо брызгаться, пока Эшли не стал совершенно мокрым. Наконец он ответил ей тем же. Они играли, как дети, гоняясь друг за другом по пустынному пляжу.

Наконец, запыхавшись, оба упали на песок.

– Так нечестно, – обиженно заявила Брук. – Посмотри. – Она указала на свою мокрую, прилипшую к телу одежду.

Эшли только улыбнулся.

– Почему бы тебе не снять все это? – лениво предложил он, пристально глядя на жену.

Брук бросило в жар.

– Я так и сделаю, если ты тоже разденешься, – осмелев, ответила она.

– О, с удовольствием, – согласился Эшли, – но только после тебя.

Глядя, как затуманились его глаза, Брук медленно стянула с себя майку и шорты, оставшись лишь в бикини. Отбросив мокрую верхнюю одежду, она уселась рядом с Эшли. Он пожирал ее глазами и вдруг нежно провел по ее голой руке пальцем, двигаясь все выше и выше. Когда он пощекотал ее ухо, Брук вздрогнула. Эшли, поднявшись, поцеловал ее в губы. Она тоже обняла его и прижалась к нему. Мир, казалось, перестал существовать. Они были одни.

И вдруг рядом раздался смех, заставивший их отпрянуть друг от друга.

Повернувшись, Брук увидела парочку местных ребятишек с расширившимися от любопытства глазами; поодаль шли их родители, не обращавшие ни малейшего внимания на свое потомство.

Строгий взгляд Эшли спугнул детей.

– Вот тебе мое обещание, что здесь никого не будет, – виновато пожал он плечами.

Увидев, каким несчастным стало лицо мужа, Брук улыбнулась. Эшли тоже растерянно улыбнулся, а потом оба, глядя друг на друга, расхохотались. Они смеялись так долго, что с трудом отдышались после этого.

Наконец Эшли смог заговорить:

– Теперь-то я точно знаю, что испытывает человек, которому помешали…

– Ш-ш-ш! – перебила мужа Брук, закрыв ему ладонью рот. – Не так громко, мы снова не одни.

Эшли, застонав, перевернулся на другой бок и невольно выругался. Брук поморщилась.

Детишки с любопытными глазами действительно были тут как тут. Их родителей на сей раз нигде не было видно.

Поняв, что силы неравные, несколько разочарованные, Брук и Эшли вернулись в парковую зону. Здесь они перекусили сыром и крекерами, запивая их соком и водой, Эшли не позволил Брук много есть, поскольку они собирались плавать. Потом немного погуляли по парку. Наконец Эшли подошел к машине и взял из нее купальные костюмы и полотенца.

Вернувшись, он, загадочно улыбаясь, сказал:

– А теперь я сдержу обещание и покажу тебе такое место, где никто нам не помешает.

Уединенный, скрытый густой растительностью кусок пляжа казался райским уголком, тихим и необитаемым. Выяснилось, что Брук боялась океана не так сильно. Возможно, потому, что Эшли был рядом.

Расстелив полотенца на песке, Эшли взял Брук за руку и повел к воде. Они вошли вместе и немного поплавали рядом. Когда Эшли убедился, что Брук перестала нервничать, он позволил ей купаться одной.

Весь остаток дня они плавали и резвились в воде, пока не устали. Добравшись до покрывал, оба буквально рухнули на них. Наконец, передохнув и почувствовав, что ее дыхание стало спокойным и ровным, Брук повернулась к Эшли.

– Мне так хорошо сегодня! Не хочу, чтобы этот день кончился, – призналась она.

Эшли осторожно убрал с ее лица пряди растрепавшихся волос.

– Дорогая, ведь я обещал тебе, что все только начинается.

– Я хочу верить в это, – прошептала Брук. – О, как я хочу верить… – А душа ее вопила: «Если бы ты знал, милый, какой обман я скрываю… Я так боюсь…»

Видимо, она что-то сказала вслух – на лице Эшли появилась тревога. Он пристально вгляделся в лицо жены.

– Что с тобой? – спросил он тихо. – Что-то болит?

Брук неуверенно улыбнулась.

– Нет, все прекрасно. Возможно, я слишком много плавала, – соврала она.

– Брук, Брук, если бы ты знала, как ты прелестна и как мне хочется… – Он сам оборвал фразу.

– Знаю, знаю, – прошептала Брук и нежно погладила Эшли по щеке. Он поцеловал ее ладошку.

Брук вопросительно взглянула на него. Сумерки уже бросали свою тень на их лица.

– Здесь?..

– Да, здесь, – глухо подтвердил он.

– Ты уверен?

– Ты слишком много говоришь, – ласково упрекнул жену Эшли.

То, что началось так трепетно и нежно от одного ее движения, превратилось в бурную страсть. Он прижал к себе ее податливое тело. Брук чувствовала возбуждение любимого и не могла не следовать его желаниям. Эшли понял это, когда ее тело стало отвечать ему, и осторожно освободил ее от остатков одежды. Они дрожали от ласк и были словно пьяные. На песке влюбленные слились воедино, и тропические сумерки скрыли их от чужих взоров.

Настроение Брук можно было бы назвать безоблачным. Единственной тучкой на светлом горизонте было то, что Эшли не произнес ни слова о любви. Она любила его всем своим сердцем и знала, будет любить, что бы ни случилось между ними. Но слов «Я люблю тебя» никто не произнес. Брук не раз готова была сказать Эшли, что любит его, но чувство вины удерживало ее. Ей было тяжело от того, что приходится что-то скрывать от всех, тем более от мужа. Она всегда была честной, открытой и искренней и ненавидела ложь.

От мысли, что счастье может кончиться, едва она скажет правду, Брук бросало в дрожь. Если бы Эшли любил ее, это, возможно, дало бы ей уверенность, в которой она так нуждалась. Брук надеялась, что смогла бы сделать своего избранника счастливым, независимо от того, будут у них дети или нет, если бы он только позволил ей это.

Еще одно обстоятельство беспокоило Брук: Эшли ни разу ни словом не обмолвился о ее игре в теннис. Брук была уверена, что теперь, когда они поженились, Эшли ждет, что она просто забудет о спорте. Брук прекрасно понимала, что уже не сможет, как раньше, разъезжать по городам и весям, но надеялась, что ей удастся профессионально участвовать хотя бы в некоторых матчах. Рано или поздно им с Эшли придется поговорить и об этом.

Стараясь прогнать не слишком приятные мысли, Брук занялась своим туалетом. Сегодня был последний день, который им предстояло провести вместе с утра и до вечера. Эшли собирался познакомить ее с подводным плаванием, а позднее он наметил экскурсию в каньон Ваймеа.

Они оба немного изменились после вчерашнего дня на пляже. Эшли, казалось, был совершенно доволен жизнью, и Брук тоже. Он ни разу не поддался усталости или раздражению, и ему, так же как и ей, было жаль, что их медовые две недели кончаются.

– Милая, ты готова? – крикнул Эшли, входя в дом. Он уже собрал снаряжение.

– Иду, минутку! – Брук быстро подколола прядку. Сунув ноги в туфли, она выбежала на крыльцо.

Эшли подхватил жену и крепко поцеловал.

– Поехали! – сказал он.

Он давно, точнее, с первых дней их пребывания на острове, обещал Брук научить подводному плаванию. Но только сегодня выдалось подходящее время. Эшли уверял ее, что всякий, кто может в воде болтать ногами, способен плавать под водой. Все, что для этого нужно, – маска с дыхательной трубкой и пара ластов.

Воды залива были тихими, тяжелыми и прозрачными, и тут было относительно мелко. В это утро Грэм были здесь первыми.

Эшли показал Брук, как надеть маску, помог ей с ластами, и они приготовились к погружению.

Брук была в восторге, открыв для себя всего в нескольких футах от поверхности океана другой, необычайный мир. Эшли, стараясь не выпускать ее руку, насколько это было возможно, показывал ей причудливые колонии кораллов, обиталища небольших осьминогов и прочих экзотических морских существ. Брук видела тысячи ярких рыбок, которые не обращали на людей никакого внимания.

Как только Эшли решил, что Брук достаточно долго оставалась под водой, он сделал ей знак подниматься, следуя за ним. Когда они всплыли, ему наградой были сияющие глаза жены.

– О, Эшли, это было чудесно. Мне даже трудно сказать, какое я получила удовольствие! – воскликнула она, прерывисто дыша.

Эшли только ухмыльнулся.

– Это не последнее твое впечатление. Вокруг острова масса мест, пригодных для подводного плавания.

Вернувшись домой, они переоделись, взяли с собой сандвичи и отправились в каньон Ваймеа. Это оказалось совсем недалеко.

Брук не переставала восхищаться пейзажем. Когда они выехали на шоссе, или так называемую дорогу на Коки, ведущую к ущелью, глазам открылся вид, подобного которому Брук даже не могла себе представить. Грандиозным размером и своим природным происхождением это ущелье напоминало Большой каньон в США, но главной красотой каньона была буйная растительность, среди которой виднелись красные и коричневые вкрапления застывшей лавы. Эшли предложил подняться на смотровую площадку на высоте четырех тысяч футов, откуда можно было видеть долину Калалу и синюю полоску океана.

Когда они стали подниматься по шоссе в гору, уже перевалило за полдень. После всех экскурсий Брук почувствовала усталость, но и она была приятной.

Эшли заметил, что настроение жены изменилось.

Опускались сумерки, когда они вернулись к себе в бунгало. Брук подумала, что это их последняя ночь. Она мечтала о том, чтобы остаться здесь навсегда и создать для Эшли настоящий домашний очаг. Почему же ее не покидало тревожное предчувствие, что судьба может послать испытание, которое разорвет ту шелковую нить счастья, связавшую их?

Эшли приготовил на гриле рыбу, а потом они выпили шампанского. Когда Брук почувствовала легкое головокружение, Эшли предложил пораньше лечь спать.

В спальне Эшли раздвинул шторы на окне, и лунный свет ворвался в комнату. Обняв Брук, он нежно поцеловал ее и стал медленно расстегивать пуговички на блузке. Он ласкал ее обнаженную грудь так нежно, что это становилось сладостной мукой. Брук обняла мужа и притянула его голову к себе, ища поцелуя. Она снова осознала всю силу своей любви к этому большому человеку, которого сейчас держала в объятиях.

Потом они занимались любовью. От его ласк тело Брук становилось невероятно гибким и податливым. Эшли учил ее любить и ласкать его так же, как это делал он, и трепетал, когда руки Брук бродили по его груди, животу… Тогда он осыпал ее жаркими поцелуями. В любви этот мужчина был ненасытен, а в эту ночь – особенно. Он словно торопился все наверстать, и радость, возникавшая в ней, заставляла Брук с такой же страстью отзываться на его ласки.

Уставшая и счастливая, Брук заснула в кольце его сильных рук. Последней мыслью, промелькнувшей в ее сознании, было воспоминание, что завтра они вернутся в мир реальных вещей, событий, отношений. Как все сложится?