Всё не случайно

Глава 9. Тимур

Вика согласилась на моё предложение, чему я был рад. Мы всё же не были чужими людьми, и я не хотел, чтобы она пострадала. Тем более после того, как я увидел синяки на её запястье, я был готов взорвать к чертям Никиту и его клуб. Но Вика была права, это только даст понять, что мне она не безразлична, а это лишняя опасность для неё и уязвимость для меня.

Мне на самом деле срочно нужна была консультация юриста, поэтому пришлось ехать к ней. Завтрак у неё напомнил мне былые времена, где мы были вдвоём и счастливы. Вика углубилась в документы настолько, что не замечала ничего вокруг. В том числе и меня. А я наблюдал за ней. Все её эмоции были такими живыми. Она сама по себе была живой. Вика была очень доброй, в ней всегда было сострадание ко всему живому, даже к тем, кто этого не заслуживал. Терпение и мудрость — ещё одна важная составляющая. Вика никогда не устраивала истерик, не закатывала скандалов. Я хоть и старался не давать поводов, но все возникающие шероховатости мы решали спокойно. А ещё она всегда стояла горой за своих. Вот как сейчас за Аню.

Мне очень нравилось, как работала Вика. Я дал ей всевозможные контакты, предупредил охрану, что они головой отвечают. Пару раз даже заезжал проверить, а Вика рассказывала о своих предложениях. Несколько я прослушал, а потом понял, что не хочу грузить себя этой информацией. Выручка росла, персонал стал более дисциплинированным, а это всё что меня интересовало. У самого катастрофически не было времени заниматься этим, поэтому сказал Вике делать, что хочет. Ей я доверял.

Потом мне пришлось уехать на пару недель, и это было к лучшему. Вика не видела, но я невольно следил за ней, и меня тянуло. Даже на расстоянии каждый день узнавал от охраны как обстановка под предлогом "нового сотрудника".

Нельзя, Тимур, нельзя. Сам дурак, так хоть её сбереги.

Думал, что за две недели смогу отвыкнуть. Даже сбрасывал напряжение с разными шлюхами. К концу "отпуска" мне казалось, что стало легче. Но, когда я увидел её, понял, что показалось.

Вот она стоит на пороге кабинета. Чёрные шелковистые волосы блестят даже в обычном комнатном освещении, вид слегка уставший, но не менее красивый. Я рад наконец увидеть её, не помогло ни расстояние, ни бабы. Вика плюхается на диван, и тут я натыкаюсь на её разбитую губу.

— Что с губой? — радости как не бывало.

— Не поверишь. Дома вчера убиралась, полезла за шкаф, ну а губы на шкаф. Спасибо, хоть не глаза, — легко и беззаботно говорит. Словно что-то не вяжется, но я верю.

— Глаза, видимо, тоже без особой пользы, раз не видишь.

— Видимо. Давай к отчёту, — сама серьёзность.

Мы, в принципе, выбрали тактику поведения: строго рабочие отношения. Ну помимо моей помощи. Но сейчас я смотрю, на то как она увлечённо рассказывает о работе, иногда смеётся и улыбается, и понимаю, что мой предохранитель, кажется, сорвало.

— Вот статистика выручки за месяц, — кладет бумаги передо мной, собираясь сразу отойти, но я беру её за руку. Вика растерянно смотрит. — Тимур?

Я же провожу большим пальцем по ее губе. Хочу впиться в эти губы самым сладким поцелуем, но даю право выбора Вике. Она не отталкивает, поэтому я делаю то, чего так долго хотел — целую её. Стараюсь не пугать напором сразу, хотя понимаю, что хочу её всю, и если дальше так пойдёт, одним поцелуем не ограничимся. Вика кладёт свои изящные ладони на грудь, а я сильнее притягиваю её за талию, практически вжимая в себя.

— Тимур, мы не в отношениях, — шепчет мне.

— Это мне не мешает хотеть тебя поцеловать и, собственно, поцеловать, — хрипло говорю, снова целуя.

За четыре года я не стал хотеть её меньше, и, думаю, она это чувствовала. Поэтому в следующую секунду я сажу её на стол, а она вскрикивает и хватается за живот.

— Что такое? — я что, сделал ей больно?

— Нормально, — говорит сдавленно.

Раньше она мне не врала так часто. А тут количество вранья на квадратный метр зашкаливает. Не верю, осторожно убираю её руку и задираю футболку. На животе огромные синяки фиолето-багрового цвета.

— Интересно, а это ты где ударилась? На чей кулак напоролась?

Я не то чтобы взбешён. Я в ярости нахуй.

Хлопает милыми глазками в поисках очередного вранья, но, видимо, идеи на сегодня закончились, поэтому она пытается уйти. Нет уж, милая.

— Я задал вопрос, — рычу, еле сдерживая себя. Не на неё злюсь, а на тех, кто посмел. Каждого найду и уничтожу.

— А я сейчас с Бесом разговариваю или с Тимуром? Если с первым, то не хочу, — говорит обиженно и отталкивает. Я уже не сопротивляюсь, отхожу.

— Вика, стой, — беру себя в руки, придерживая за руку. — Скажи кто, и я разберусь. Никита?

Этот урод получил уже по заслугам. Просто не знает за что и кто.

— О, Боже, нет. Я уже и думать забыла о его существовании.

— Тогда кто? — знает, что в покое не оставлю.

— Да просто какие-то хулиганы, — врушка. — Я убежала. Просто ночью не надо в магазин ходить.

— Не ври, — снова злюсь. Но нас прерывает её телефон.

И дальше начинается какой-то сюр.

Вика отвечает, и я понимаю что где-то у кого-то что-то случилось. Она выглядит до смерти напуганной, начинает суетиться, говорит, что надо уехать и не отвечает на мои вопросы.

— Да что, блять, происходит, Вика? Что за вечные тайны? Что случилось? — мне это порядком надоело.

— Мне надо уехать, — и океан непролитых слёз в глазах. Серьёзно думаешь, что я отпущу тебя куда-то в таком состоянии?

— Куда?

— Я в понедельник буду, — она уже не здесь мыслями.

— Я еду с тобой, — не обсуждается.

— Нет, — паникует, но я непреклонен.

— Это не обсуждается.

Она прекращает спор. Говорил же, мудрая.

Мы выходим, и Вика планирует сесть за руль. В таком состоянии? Совсем с ума сошла?

— Вик, что случилось?

— Я не могу сказать, — шепчу. — Сам увидишь. Я буду аккуратно. Можно, пожалуйста?

Но, вроде бы, у неё получается взять себя в руки, и я сдаюсь, отдавая ей ключи от своей машины.

По дороге пытаюсь узнать хоть что-то, но лучше бы не делал этого.

— Может все-таки расскажешь, пока едем.

— Нужно помочь одному дорогому мне человеку. Точнее, двум.

— Твоему мужчине? — уточняю, поразившись своей догадке.

— Можно и так сказать, — улыбается с такой нежностью. Тогда почему она отвечала на поцелуй? Вика вовсе не такая. Она не будет, имея мужчину, целоваться с другим.

Спустя пару часов мы подъезжаем к какому-то посёлку. Вроде бы, раньше у неё тут тётя жила, как-то летом мы приезжали. По просьбе Вики оставляю охрану у въезда.

У дома ждёт какой-то парень, которого Вика бегло обнимает и знакомит нас.

— Жених Ани.

Надеюсь, что мне хоть кто-то что-то объяснит, но Вика убегает в дом. Следом заходим мы и от увиденного я даже не знаю как реагировать.

На меня смотрит моя маленькая копия. Я даже сказать ничего не могу. Все вопросы кажутся глупыми и неуместными. Пока ребята что-то обсуждают между собой, в моей голове проносится миллион мыслей, за каждую из которых я не могу зацепиться.

— Сколько? — единственное, что я могу выдать не своим голосом.

— Почти три с половиной года. Надо в город, Тимур. Я потом все объясню, — как я понял малой сильно болел, и надо было в больницу.

Из их разговора понимаю, что Антон тут от кого-то скрывался вместе с сыном Вики. То есть, похоже, наши сыном. И когда малой узнаёт, что Антон не поедет, то грозит разрыдаться.

— Кто и почему должен прикончить тебя? — можно хоть один день без проблем?

— Те же, на чей кулак напоролась я, — продолжает Вика разговор, начатый ещё в клубе. — Аня связалась с серьёзными людьми и наркотиками. Она должна огромную сумму, плюс подставила Антона, сказав, что якобы он слил информацию ментам. Ты же понимаешь, что его не оставят в покое. Они ищут его и ждут денег от меня.

— Что за люди?

— Колесников, — говорит Антон. — Глава, вроде, он.

Колесников, значит, сука. И Никита ведь под ним ходит. И наркотики хотел совать подросткам через Никиту. Что ж, кажется, пора показать им их место.

— Собирайся, Антон. Никто не тронет тебя, — Антон сомневается и ждёт решения от Вики, но та лишь кивает.

— Вы уверены? — ещё раз спрашивает у нас.

— Да, — не был бы уверен, не говорил бы.

Антон быстро скидывает вещи в сумку. Их здесь не так много, а вещи и игрушки Руслана он уже собрал.

Вика в это время знакомит меня с сыном.

— Руслан, это Тимур, мамин друг. Тим, это Руслан, — смотрю в глаза этой невозможной женщине, не понимая, как можно было не сказать мне об этом ещё тогда. Я бы что-то придумал. А так она одна растила нашего сына, а я теперь не знаю даже как с ним общаться.

Отмираю и сажусь на корточки перед сыном, протягивая ему руку, которую тот смело жмёт.

— Привет.

— Пливет. А ты недавно с мамой дружишь?

— Да нет, — вот и результат "дружбы". — Давно.

— А я тебя раньше не видел.

— А я уезжал просто. Теперь вот приехал, — говорю предельно спокойно, чтобы не напугать малого.

— Я готов, — говорит Антон.

Вика уносит ключ от дома соседке, и мы уезжаем, забирая машину Антона. Руслан засыпает лёжа на Вике, пока ты крепко его прижимает. Я стараюсь сосредоточиться на дороге, чтобы хоть немного успокоиться, но всё равно постоянно смотрю на них.

По пути я позвонил в лучшую клинику и обо всём договорился.

— Антон, подождёшь тут? Я потом отвезу тебя к себе домой, там охрана по всему периметру, да и смелости никто не наберётся столько, чтобы ко мне сунуться.

— Я позвоню, — обещает Вика ему, и выносит сына.

Пока Вика с Русланом в палате общаются с доктором, я стою около окна, смотря в одну точку. У меня есть сын. Мой сын. И ему три с половиной года. Моя маленькая копия. Я видел, как Вика крепко его к себе прижимала, как она была обеспокоена, сколько нежности было в её касаниях, взглядах и словах. Я видел, как сильно она его любила.

Мои размышления прервали Вика с врачом. Удаление миндалин. Мне тоже делали такую операцию в детстве. Ничего сверхъестественного, но Вика, ясное дело, начинает переживать, хоть и соглашается. Пытаюсь приободрить, но когда болеет твой ребёнок, вряд ли простые слова могут помочь. Хоть я и узнал про него пару часов назад, я переживал, и мне было странно в то же время

— А как с работой быть?

— Ты серьёзно? — боже, невозможная женщина. У нас тут сын болеет, а она ещё и о работе думать успевает. — Уж переживут без тебя.

— Ты, если что, завози документы, я буду смотреть.

Мы стоим у окна, сохраняя молчание. Через время я всё же не выдерживаю.

— Почему ты не сказала?

— Потому что ты захотел разойтись.

— Всё могло быть по-другому, — я бы не допустил всего этого.

— Я не хотела создавать тебе лишних проблем. Сейчас я примерно понимаю, почему ты хотел разойтись. С Русланом всё стало бы ещё сложнее, не так ли?

Откуда она всё знает? И всё понимает? Она ведь даже не обижается и не злится. Говорит так, будто приняла всё это и смирилась давным-давно. Вот только я теперь не понимаю:

— И что теперь? Как нам жить? — у меня в голове был сумбур. Я не знал, что делать, в принципе, дальше, и как Вика смотрит на ситуацию.

— Если ты хочешь участвовать в его жизни, пожалуйста. Со временем расскажем ему, что ты его папа, — я — папа. Вау. — Можешь видеться, когда захочешь.

То есть она допускает мысль, что я забью и всё? Ладно, переварю и пойму как жить дальше без вреда для них обоих. Перед тем как уйти за их вещами, ставлю в известность:

— С Колесниковым разберусь, ты ему больше ничего не должна. Антон пока в моём доме поживёт, так безопаснее. О том, что Руслан мой сын никому не говорим.

И снова эта Аня. Если она кому-то болтанула, оно и понятно почему Вика прятала Руслана.

Только вот что дальше собиралась делать?

Она молодец, хорошо скрывала сына. Дома ни фотографий, ни вещей. Всё по шкафам спрятала. Привожу все необходимые вещи и сумку с документами. Перед этим ещё раз переговорил обо всех рисках и оплате.

Когда вошёл в палату, то снова увидел картину, которая вызывала шквал непонятных эмоций. Руслан спал, лёжа на Вике под мультики, а она гладила его по волосам. Когда я вошёл, она аккуратно переложила сына и забрала вещи и документы.

— Ты мне звони, если еще что-то надо. И еда, если не понравится, тоже звони, — шепчу. Ответственность за них я теперь точно ощущаю.

— Спасибо, — какое-то немногословное общение у нас. Уверен, у неё тоже есть что сказать, но тактика воздержания у нас преобладает.

Смотрю на сына. Никогда не привыкну. Мой сын. Только мой. И Викин. Наш. Только наш. Когда он спал, он был таким милым. Щёчки надуты, личико расслабленно. Если честно, я не думал, что в этой жизни хоть что-то может вызвать у меня такие эмоции. Как же я ошибался.

— Осознать до сих пор не могу, — всё-таки не получится всегда избегать.

— Я когда родила, тоже долго осознать не могла, — смеётся нежно. — Да и сейчас иногда думаю: "Вау, это мой сын".

— Ты вообще не собиралась говорить?

— Собиралась, — наконец-то не врёт. — Но не знала как и когда, боялась твоей реакции, ещё боялась, что тебе будет наплевать. Я понимала, что рано или поздно ты все равно узнаешь. Сегодня, видимо, звёзды сошлись в небе.

— И тебя не остановило то что мы разошлись?

— Нет, я сразу знала, что буду рожать. А ещё он с самого рождения похож на тебя. Ну характер мой пока, спокойный и нежный мальчик.

— Ты расстроилась, что он похож на меня? — задаю, наверное, глупый вопрос, но вдруг она злилась.

— Нет, — смотрит на Руслана неотрывно. — Совсем наоборот. Вот проявлений характера твоего, я немного побаиваюсь, но, думаю, что справлюсь.

Да, встретить кого-то с моим характером я бы не хотел. Сдерживаться и быть спокойным я мог только с Викой.

— Что мне делать, Вика? — думал. Весь день думал. Всю дорогу туда, всю дорогу сюда. К сожалению, ничего так и не придумал. Видимо, не сильная моя сторона.

— Тимочка, ничего не делай сегодня. Тебе надо привыкнуть к этой мысли. Это не одного часа дело, ни одного дня и даже месяца. Да и решение рожать я приняла одна, поэтому, — смотрит в глаза предельно открыто и честно. — Я тебя не осуждаю.

— Ты меня никогда не осуждаешь, — усмехаюсь горько, обнимая Вику и кладя подбородок ей на макушку. Именно это я считал любовью. Она принимала меня со всем дерьмом, которое я сделал. Да, сейчас мы не пара, но как отца ребёнка принимала. Другая бы корила, что сам виноват, бросил беременную, но не моя Вика.

Мало мне было проблем. Теперь ещё груз вины давит. Я рад, что узнал про сына, но теперь понимаю, что совершил кучу ошибок.

— У вас с Антоном… — да, меня это волнует. Я видел, что между ними хорошие отношений, и малой его любил.

— Абсолютное ничего. Он крёстный Руслана, очень дорогой мне человек, я чувствую вину перед ним за Аню, но у нас ничего нет и быть не может. Он мне помогал, когда я родила Руслана, родителям тоже. Когда папа умер, он всё взял на себя. И с Русланом у них особая любовь. Пришлось отправить малого с ним. Если кто-то знает, что это твой сын…

— Папа? Соболезную, — очень хороший мужик был. Один серьёзный разговор мне устроил в начале наших отношений, а потом мы дружили. Очень жаль, что он не узнает, что я не урод конченый. Хотя, верю, что сверху наблюдает и узнал раньше Вики.

— Опиши тех, кто избил тебя, — уничтожу, выпотрошу, убью.

— Зачем? — не понимает, но быстро догадывается моя девочка. — Не надо, Тимур. Я сама влезла. И деньги я сама отдам. Продам машину, и как раз хватит.

— Опиши, — глупышка, серьёзно думаешь, что я это так оставлю?

— И вот что ты им скажешь? Кто я, чтобы отдавать за меня долги и заступаться?

— Мой юрист, управляющая моих заведений. За своих людей я всегда горой.

— Ничего не буду описывать. Не помню. Я, знаешь ли, их не рассматривала, пока меня били, — хоть и злится, остаётся всё такой же милой и нежной.

— Завтра тебе сделают снимок, чтобы удостовериться, что органы не пострадали, — и не дай Бог ещё внутри что-то пострадало.

— Не надо, нормально всё со мной, Тимур.

— Это не обсуждается.

— Хорошо, — умница.

— Я приеду завтра к двенадцати, — во-первых, сам нервничал. Во-вторых, она будет нервничать. Две причины уже набрал.

— Хорошо.

Подхожу к сыну, проводя по волосам точно такого же цвета. Кажется, я уже его люблю. Сын от любимой женщины — предел мечтаний. Не выдерживаю и напоследок быстро целую Вику.

Без охраны я их точно не оставлю теперь. Еду домой, нужно выдохнуть после всего и накидать план дальнейших действий. И Колесникова с его подонками уничтожу. Тронуть моё — это сильно. Да, они не знали. Но незнание закона не освобождает от ответственности.

На следующий день, как и обещал, приезжаю к 12. С документами. Нет, они не особой важности. Но, чувствую, Вика будет сходить с ума, а это поможет отвлечься.

И это срабатывает.

— Срочно? — растерянно спрашивает.

— Очень, — нагло вру.

И пока Вика вникает, операция подходит к концу.

— Всё прошло успешно, — заключает доктор.

Я шумно выдыхаю, а у Вики появляются слёзы в глазах.

— Скоро отойдёт от наркоза, а через пару дней мы вас выпишем.

— Спасибо, — говорю, потому что Вика, видимо, не может.

Притягиваю её к себе, гладя по волосам.

— Всё хорошо, — шепчу тихо. — Слышишь?

— Спасибо, что был рядом и отвлёк этими документами, — вперемешку со слезами смеётся. Поднимает заплаканные глаза, а я не выдерживаю и целую.

Сколько она пережила без меня? Его слёз, болезней, смерть отца, зависимость сестры, долги, прессинг.

И ведь осталась такой же доброй.

Вика отвечает на поцелуй. Отчаянье вперемешку со слезами. Такого у нас не было. Раньше наши отношения были беззаботными и лёгкими.

Провожу руками вдоль тела, спуская их на талию, ещё крепче прижимая к себе. Когда воздуха не хватает, мы отрываемся друг от друга.

— Я заберу вас, когда выпишут.

— Хорошо, — кивает.

Не хочу думать о том, что будет дальше. Не хочу её никому отдавать, но и со мной опасно. Вряд ли Вику будут устраивать редкие встречи и жизнь вдали друг от друга. Нужно отдалиться, пока не поздно, но как же я не хочу.