Всё равно будешь моей

Глава 3. Татьяна

Утро новой недели начинается, как всегда, в спешке. Отвожу сына в сад, клятвенно заверяю, что заберу его в пять вечера и ни минутой позже. Еду на работу. Привычная пятиминутка и обход.

С улыбкой захожу в палату к пациенту. Его в пятницу привезли в ужасном состоянии. Почти все выходные в себя не приходил, на сильных препаратах спал. Сегодня встречает меня с усталой улыбкой.

— Здравствуйте, Вадим Дмитриевич, — бодро захожу, держа в руках растворы для инъекций и ампулы с лекарствами.

— Привет, Танюша, — басит он.

Измеряю температуру, давление и пульс. Спрашиваю, не нужно ли чего, и выхожу. Я работаю в отделении травматологии, и случаи здесь бывают разные. Как и пациенты. Большинство, конечно, порядочные. Благодарят или пытаются откровенно флиртовать. Стараюсь со всеми держать дистанцию и быть вежливой.

— Вот и всё, отдыхайте, — закончив, подхватываю использованные материалы и выхожу.

— Танюх, — у поста встречает Саша, медбрат. — Пошли вечером в кино?

— Спасибо, но мне некогда по кинотеатрам бегать, — отвечаю, заполняя карту пациента.

Коллега по работе губы поджимает. И, смерив меня тяжёлым взглядом, уходит. Он уже не первый раз куда-то зовёт. Хотя прекрасно знает, что я несвободная женщина. У меня ребёнок. Да и по документам замужем. Правда, муж нас с Марком выгнал, но это никому знать необязательно.

— Дура ты, Тань. Личную жизнь надо строить. Тебе всего двадцать пять. Молодая, красивая, — встревает Лилька. — Сходила бы с Саньком. Нормальный мужик ведь. Не пьющий. Работяга.

— Меня дома ждёт самый чудесный мужчина, другого не нужно, Лиль, — качаю головой.

— Твой сын не считается, — усмехается она. — Я же про нормальные свидания говорю. Ужин, кино, поцелуи… Ну и сама понимаешь.

— Никто мне не нужен. Ужинаю я дома. И кино могу посмотреть дома.

— А поцелуи? — не сдаётся Лилька и бровями играет.

Хихикнув, бросаю в неё салфеткой. Вот ведь неугомонная. Отворачиваюсь, чтобы вернуть карту в картотеку. Губу закусываю, немного замерев. Неосознанно вспоминаю поцелуй в ночи. Грубый, властный, наглый. От него до сих пор в дрожь бросает.

Тряхнув волосами, подхватываю новую карту и занимаюсь рутиной. С Лилькой смена пролетает очень быстро. Она дама болтливая, я молчаливая. Создаём баланс в тандеме.

Смена пролетает в безумном ритме. Под конец рабочего дня, уставшая, с гудящими ногами падаю в кресло за стойкой. Заношу последние данные в компьютер. Лиля так привычно щебечет над ухом. Посетители снуют по коридорам. Врачей уже нет, они до обеда всех больных обошли. Здесь и сейчас царят только медсестры.

— Добрый день, — раздаётся над головой низкий рокочущий бас и пробирает до дрожи всё нутро.

Я узнаю этот голос. Или это подсознание играет со мной. Голову не поднимаю, старательно клацаю по клавиатуре.

— Здравствуйте, чем могу вам помочь? — активизируется Лиля, закрывая меня. Вот это она молодец! Вот это она умница! Расцелую и шоколадку куплю.

— Воронцов Вадим в какой палате? Его в пятницу доставили.

— Да-да, в бежевой, но к нему нельзя, — продолжает коллега.

— Может быть, мы сможем как-нибудь решить этот вопрос? — добавляет хрипотцы мужчина.

Сглотнув, поднимаю голову и чуть смещаюсь. Разглядываю его вблизи. Самый настоящий викинг. Рыжий, бородатый, волосы длиннее, чем нужно, торчат в разные стороны.

— …только по разрешению невролога, — заигрывает Лилька, явно оценив стоящего посетителя. — Я сейчас позвоню ему, подождите.

— Конечно.

Женщина быстро обходит стойку, лишая меня укрытия. Мужчина ловит меня за подглядыванием. Цепко так впивается взглядом голубых глаз. Чувствую, щёки полыхают. Резковато отворачиваюсь вновь к монитору. Слышу насмешливый хмык. Он явно решил, что я на него засматриваюсь. Закатываю глаза. Сколько самомнения.

— Ничего прекраснее этого заката не видел, — внезапно выдаёт со смешком мужчина.

— Что? — оторопело оглядываюсь, позабыв о конспирации. — Какого заката?

— Заката ваших глаз, — улыбается белозубо и волосы зачёсывает.

— Неужели такие подкаты ещё срабатывают? — фыркаю я и, подхватив стопку документации, ухожу в сестринскую.

Долго там копаюсь, прислушиваюсь. Лилька получает разрешение, и мужчина из поля зрения пропадает. Выхожу обратно.

— Господи, Танька, — вздыхает она. — Этот Воронцов мужчина видный, так и друзья у него — просто обнять и плакать.

— Кого обнять и плакать-то? — хихикаю над более старшей коллегой. Так как женщина явно не к месту использует выражение. — И как ты умудрилась в Вадиме Дмитриевиче видного мужчину рассмотреть. Там всё лицо — один большой синяк. Как и всё тело.

— Собственные коленки, — фыркает Лиля. — Потому что такие образчики мужественности и силы никогда не посмотрят на таких, как мы. И с лица воду не пить, Танюша. Главное в мужчине — совершенно другое… Так, капельницу меняю ему я.

— Ой, замечательно! — улыбаюсь широко и завариваю себе новую кружку кофе. Я лучше взбодрюсь немного, мне ещё за сыном ехать.

Только вот телефонный звонок от заведующего меняет планы коллеги. Женщина долго и со смаком ругается. Напоминает о том, что гостя надо выдворить через пятнадцать минут. И бежит в реанимацию.

В бежевую палату, в которой лежит пациент, иду как на плаху. Чудится мне, что этот викинг опять навалится на меня. Зажимать начнёт, лапать и с поцелуями лезть.

— Время, Вадим Дмитриевич, — лепечу, даже голос дрожит в ожидании неизвестности. Хотя умом понимаю, что он меня не мог видеть в той темени. И, соответственно, не знает, кто я такая.

— Иди, Гризли, — устало рычит пациент. Невольно бросаю взгляд на сидящего бородача. А ему подходит прозвище. Он на самом деле как медведь.

Посетитель поднимается. Что-то коротко бросает. Я стараюсь больше не смотреть на него. Заменяю опустевшие флаконы капельницы на новые. Ворчу по поводу давления. Воронцов слушает, прикрыв глаза и с полуулыбкой на разбитых губах. Не знаю, кто его избил и за что. Но мне нравится этот мужчина. И не в сексуальном плане, а по тому, как общается с медперсоналом.

Вадим Дмитриевич под мой бубнёж засыпает окончательно. Поправляю плед, отодвигаю стул от койки. И выхожу из палаты, тихо прикрыв дверь. Разворачиваюсь и бьюсь носом об бетонную грудь. Да что ж он так любит вторгаться в личное пространство?!

— Он спит, — строго говорю, задирая голову. — И будить его не стоит. Давление поднялось.

— Мы с тобой нигде не встречались? — прищуривается мужчина.

— Нет, — выпаливаю слишком быстро.

— Точно? — сужает глаза, и тяжёлая рука ложится на деревянное полотно за спиной, запирая меня в этой тестостероновой клетке.

— Я бы непременно запомнила.

Он опять самодовольно улыбается, сверкая клыками.

— Пропустите, у меня нет времени на праздные разговоры.

— Как звать тебя, Зеленоглазка? — вдруг меняет тему, и опять эта хрипотца в тембре. Как же он филигранно управляет своим голосом. Аж мурашки по спине бегут.

— Татьяна, — сухо отвечаю. Не вижу смысла врать или отмалчиваться. Если захочет, узнает у друга.

— Фамилия, Татьяна? — меж тем продолжает допрос викинг.

— Григорьева, — называю девичью фамилию, так как уже полгода не ассоциирую себя с фамилией мужа. Хотя по паспорту мы ещё не в разводе, и я ношу его фамилию.

Цокнув, мужчина отшагивает немного разочарованно. Получив небольшую свободу, бочком протискиваюсь между ним и дверью и бегу на пост. Там, если что, есть барьер в виде высокой стойки. И телефон. В случае чего — позову на помощь. И… степлер. Если помощь задержится, буду отбиваться.