Всё равно будешь моей

Глава 9. Татьяна

Пока мы едем в лифте, предлагаю Славе поговорить в кафе за чашкой кофе. И муж вроде бы соглашается. Только, выйдя из больницы, запихивает в машину. А там нас уже ждёт Алексей Романович с моим сыном на руках. Марк весело прыгает на коленях деда и рассказывает, как удивились в садике, когда за ним приехал папа. Да не один, а с дедулей. Теперь Ясмина не будет его постоянно донимать вопросами. В эту минуту на Ясмину мне было плевать больше всего, если честно.

— Здравствуйте, Алексей Романович, — собрав мужество, забираю из рук свёкра ребёнка. Шапку поправляю.

— Здравствуй, дочка. Почему сразу мне не позвонила? — хмурит кустистые брови мужчина. — Я б ему мозги-то вправил быстро.

— Да как-то не до этого было, знаете ли.

— В общем, так. Никакого развода, Татьяна, не будет. Семью разрушать нельзя, — сурово меняет тему свёкор. — Марку нужны оба родителя. Славка, конечно, начудил, но раскаивается. Любит он тебя и по сыну скучает. А про эту суку, обманувшую вас обоих, забудь. С ней вопрос решённый.

Прикрываю уши ребенка, чтобы не слушал тут мат. А то завтра же в саду повторит. Антипов-старший морщится недовольно.

— Славка, погуляй с сыном, — приказывает в сторону мужа и, выхватив из моих рук ребёнка, передаёт ему.

Я нервно дёргаюсь вслед за ними, но тяжёлая рука свёкра останавливает. И дверь закрывается, отрезая меня от Марка.

— Ты чего это отцу родному не доверяешь сына? — прищуривается Антипов-старший.

— Он бросил собственного сына практически на улице. Марк два часа простоял совершенно один в незнакомом месте. Я вас глубоко уважаю, но сходиться вновь со Славой не буду. Он предал и растоптал моё доверие. Как и доверие моего сына. У Марка глубокая травма, и больше его травмировать я не дам никому.

— Ну-ну, Танюша, — мягко усмехается свёкор, — тут ты Славу не вини. Он такие новости получил, вот и сорвался маленько. Да, это его не красит как мужчину. Но понять и простить можно. Ради Марка. Вот ты сейчас сгоряча рубишь. Разводиться хочешь. А о сыне не думаешь совсем. Живёшь в хрущёвке однокомнатной, здоровье гробишь за копейки. И с бабкой оставляешь ребёнка. Нет, так я оставить это не могу. В таких условиях мой внук точно расти не будет. А Слава разводиться с тобой не хочет. Люблю, говорит, жить не могу. Возвращайся домой, будь примерной женой и любящей матерью. А я обо всём позабочусь.

— Алексей Романович…

— Послушай, — перебивает и тяжёлой ладонью мои пальцы накрывает. — Ты о Марке подумай, Таня. Ты ведь девочка умная. Суды эти, перетягивание малыша. А главное, опеку могут отдать и Славе.

У меня из-под ног земля уходит. Ком в горле перекрывает дыхательные пути. Мужчина мягко стелет, но я слышу эту угрозу в каждом сказанном слове. И от этого больнее всего. Ведь он всегда относился ко мне хорошо. Поддерживал, хвалил, подарки дарил. И от жены своей ограждал.

— Иди. Увольняйся, вещи можешь не собирать. Слава тебя заберет, — машет в сторону одной из машин в кортеже Антиповых. — А мы с Марком вас дома подождём. Под ёлкой подарки сложим.

Дверь опять открывается, запуская мороз с улицы и приводя меня в чувства.

— Ну что, Марк, поехали вам подарки выбирать? Что ты загадал Деду Морозу? — улыбается внуку Алексей Романович.

— Квардрокоптер! — коверкая слово, кричит ребенок и карабкается на колени деда.

— Нехилые у тебя запросы, — присвистывает мужчина и стягивает с его головы шапку. — Иди, Танюш, закрывай смену. И домой.

— Да, мам, приходи поскорей, ладно?

— Мне надо Марку прививку сделать от ветрянки. Сейчас обострилась эпидемия ветряной оспы. Не хотелось бы, чтобы он заразился, — на ходу придумываю. — Сегодня вакцины европейские привезли, и я записала нас. Раз вы вместе приехали, может, я… мы сходим. Пока его прививают, я заявление напишу.

— Какие прививки на праздник, Танюш? — усмехается любящий дедуля. — Он вместо Нового года с температурой проваляется. Нет. Мы ему прививки сделаем после праздников. В клинике частной. Иди-иди, не задерживайся.

На ватных ногах выхожу из авто. На сына любимого смотрю. Марк с улыбкой машет. Он рад видеть дедушку. И папе, наверное, тоже рад. В груди болезненно колет. Прямо в сердце впивается остриё.

— А какой маме подарок купим, Марк? — долетает вопрос свёкра, и вновь меня от сына отрезает дверь авто.

Несколько машин уезжают. Только один чёрный внедорожник остаётся. И Слава за спиной молчит. Разворачиваюсь и смотрю в лицо некогда близкого человека. Человека, которого я любила, с которым прожила пять лет своей жизни, от которого родила ребёнка. Сейчас он кажется совершенно чужим и незнакомым.

— Чего встала? Беги, решай вопросы, — машет муж.

— Какой слепой я все эти годы была, — выдыхаю, сглатывая ком в горле.

— Давай ты только истерики устраивать не будешь, — взъерошивает волосы. — Меня тоже обманула эта стерва.

Больше не слушаю его. Бегу. Не помню, как быстро добираюсь до кабинета. Сбивчиво объясняю заведующему. Он орёт. Обещает не отдать трудовую. И вообще по статье меня выгнать за то, что всех подвожу. Набрала смены и не справилась, идиотка.

Меня прорывает от этих криков. Захлёбываясь слезами, рассказываю ему о свёкре и о том, что мне ультиматум поставили. Надеюсь получить хотя бы какой-то совет. Но получаю лишь трудовую. Вот так просто. И без требований двухнедельной отработки.

Окончательно разбитая, сажусь в машину. Слава тут же стартует.

— Давай заедем ко мне. Я хотя бы сменную одежду возьму и ключи сдам, — прошу, не смотря на мужа. Там не только одежда. Сбережения и документы.

Слава, как ни странно, кивает и рулит ко мне. Останавливается возле хрущёвки и закуривает.

— Быстро только! — кричит в окно, когда я выбегаю.

Впопыхах складываю самое нужное. Копии документов, собранные для развода, паспорт, метрику. И совершенно не замечаю заходящего Славу.

— Сюда давай, — приказывает без эмоций муж.

— Что? — хмурюсь, прижимая к груди папку.

— Доки свои.

— Тут паспорт, метрика и анкета Марка, — пячусь я.

— Я ж с силой заберу, — шагает он ближе.

Слава перехватывает и выворачивает руку. Вскрикиваю, кусаю за запястье. И совершенно не ожидаю удара по лицу. Отшатнувшись, падаю. Муж не останавливается. Забирает выпавшие из рук документы и, подойдя ближе, ещё пару раз пинает по животу. Жмурюсь, скукоживаюсь и не издаю ни звука. Просто терплю.

— Ты у меня поперёк горла, Танюша, — цедит сквозь зубы Слава, просматривая копии заявлений и прочие документы. — Думаешь, мне хочется с тобой в семью играть?

— Разведись со мной и оставь нас с Марком в покое, — бормочу, медленно поднимаясь с пола.

— Разведись! — заводится муж и пинает опять. — Да я б с радостью. Отец репутацию портить перед выборами не хочет. Вцепился в тебя — и всё. Чем ты его зацепила, а? Может, ноги перед ним раздвигала?

Последняя мысль его ещё сильнее злит. Он перехватывает за плечо и, подняв, в глаза заглядывает.

— Ты совсем уже? Он мне в отцы годится! — бормочу, цепляясь за руки.

— А что? — зло усмехается Слава. — Мама ведь не зря тебя недолюбливает. С отцом моим спишь? Может, и Марк его сын?

Очередная затрещина валит меня к его ногам. Закусив губу, жмурюсь. Давлю всхлип и жду, когда этот приступ ярости пройдёт. Муж никогда раньше не бил меня. И я просто не понимаю, что на него нашло. Но ругаться и спорить не пытаюсь. Просто боюсь, что он меня тут оставит и сына я больше не увижу.

— Короче, я решил! Отцу скажу, что ты сбежала. Марк со мной останется, — вдруг заявляет он.

— Нет, Слава, прошу тебя! — хриплю, останавливая за штанину. А он паскудно усмехается.

— Вот такой ты мне больше нравишься, Таня. Вставай и поехали, — бурчит и дёргает ногой, но я так сильно вцепилась, что он носком попадает мне по лицу.

Меня назад отбрасывает. Затылком бьюсь об пол. Слышу сквозь шум в ушах отборный мат. Слава склоняется надо мной. В глаза заглядывает. Его перекошенное лицо расплывается.

— Бля, ну что ты за дура такая? Как тебя гостям-то показывать? Нет, останешься здесь. Придумаю какую-нибудь причину. Отец поймёт. Займёшься самодеятельностью, точно Марка не увидишь. Сиди тихо.

Больше не задерживаясь, Слава уходит, громко хлопнув дверью. Я умираю. И не от боли физической. Её практически не чувствую. Я внутри умираю. И собрать себя не могу. Хотя должна. Ради сына должна. Встать должна. И ехать должна. Он меня ждать будет.

В голове набатом голоса Антиповых на разный лад бьют.

«Я внука в таких условиях не оставлю.»

«Займёшься самодеятельностью, точно Марка не увидишь».

И только это останавливает от срыва. Сейчас поднимусь. Позвоню Алексею Романовичу. Объясню. И буду молить. Если надо будет, буду на коленях стоять. А если он трубки не возьмёт…

Но Антипов-старший отвечает на звонок сразу же.

— Подводите вы меня, дети, — выслушав мой сбивчивый рассказ, рычит он. — Я за тобой машину пришлю.

— Спасибо, — выдыхаю с улыбкой, стирая дорожки слёз.

Свёкор отключает связь. А я иду умываться, переодеваться и прикладывать к носу что-нибудь холодное. А то у Марка вопросы появятся.