Всё равно будешь моей

Эпилог. Матвей

— Бабушка, мы пришли! — кричит сын, выпрыгивая из машины.

— Ну, наконец-то! Мы вас ждали с самого утра, — всплеснув руками, на крыльцо выходит моя мама. Ловит Марка в свои объятья и целует в макушку. — Саша! Дети приехали, бросай свою дрель.

— А что вы строите? — хмурится ребенок.

— Твоему деду дай только что-то посверлить. Мы поэтому в частный дом переехали, соседи не выдержали нашего вечного ремонта, — хмыкает мама, отпуская Марка.

Помогаю жене выбраться из машины. Таня с тёплой улыбкой наблюдает за взаимодействием сына и животик беременный наглаживает. Мы на седьмом месяце, готовимся к встрече с ещё одним сыном. Особенно сильно готовится к появлению братика Марк.

— Иди в дом, — уворачиваюсь от рук жены.

— Давай хотя бы Чипсика возьму, — предлагает, активно протискиваясь в салон.

— Он не Чипсик, а Мейвезер, — усмехаюсь и пристёгиваю поводок к щенку.

— Я не выговорю эту кличку, — хихикает Зеленоглазка, забирая поводок.

Щенок вертится у наших ног, подпрыгивает, хвостом виляет. Узрев маленького хозяина, бежит к Марку. Таня за ним уходит.

— Чего вы так долго? — слышу ворчание отца.

— Соня капризничала, — сдаёт сестрёнку ребенок.

Усмехаюсь и, отстегнув ремни, поднимаю заснувшую малышку. Она морщит курносый носик, но не просыпается. Устраиваю её на руке и, перехватив переноску с Тайсоном, иду к родным.

— Как добрались? Как там Медведев-младший? — басит отец, обнимая мою жену.

— Всё хорошо, пинается во всю, — отвечает Зеленоглазка. — Соня приболела немного, поэтому задержались.

Отдаю в руки папы спящего ребёнка, выпускаю Тайсона и возвращаюсь к машине. Выгружаю остальные вещи. Ко мне бежит Марк, помогает.

— Пап, а когда мы на речку пойдём? — спрашивает сын, раскладывая свой самокат.

— Сначала пообедаем и сразу же пойдём. Мы вроде брали твои нарукавники. Надо у мамы спросить, — вешаю на предплечье розовый с блёстками рюкзачок дочери и закрываю, наконец. машину.

— Я без них буду, — семенит за мной Марк. — Я ведь уже взрослый. А нарукавники пусть Соня носит.

— Нет, на речке опасно, лучше не рисковать. Вот покажешь, как ты плаваешь, тогда будешь без страховки, — качаю головой, пропуская ребенка вперёд.

Марк не расстраивается. Быстро разувается и, отложив вещи, бежит к взрослым.

— Пап! Пап! Пап! — подпрыгивает проснувшаяся двухлетка, стоит мне зайти в столовую.

— Садитесь скорее, уже всё остыло, — сетует мама, подставляя щёку для поцелуя.

Мы располагаемся за большим столом. Соня тут же перебирается ко мне на колени. Марк увлечённо рассказывает деду про планеты и звёзды. С недавних пор он увлёкся астрономией. Любит перечислять все планеты и их спутники.

Таня с мамой на одной волне. С улыбкой рассказывает последние новости. Внимательно слушает, хихикает и бросает влюблённые взгляды. Ведьма моя.

Четыре года прошло, а она всё также смотрит на меня. С нежностью, теплотой и любовью. Всё также безоговорочно и искренне вверяет себя в мои руки. Не знаю, за какие заслуги я получил эту женщину, но, чёрт возьми, она — лучшее, что есть в моей жизни. Она и наши дети.

Марку уже девять. Он вытянулся, набрал массы, а то худой был совсем. В третьем классе учится, на бокс ходит и на шахматы. Вот такой он у нас разносторонний.

Соне совсем недавно два года исполнилось. Моя принцесса взяла всё лучше от нас. Рыженькая зеленоглазая прелесть. Будущая ведьмочка.

— Я наелся, пошли купаться! — активизируется сын.

— Бери плавки и полотенце, — встаёт батя.

— И нарукавники обязательно, — подсказывает Таня. — Они в боковом кармашке, Марк.

— Хорошо, хорошо. Пап, ты скоро? — подпрыгивает мальчишка.

— Я вас догоню.

Ребенок уходит с дедом. Я с женской компанией остаюсь. Слушаю вполуха разговоры, Соне помогаю поесть. Она у нас привереда, мясо не ест, да и овощи некоторые откладывает. Точнее, мне скармливает.

— Как мама, Танюш? — меняет тему родительница.

— Не знаю, — пожимает плечами Зеленоглазка. — Вот в последний раз Матвей помог с операцией, палату и реабилитацию оплатил. В ответ мы выслушали очередные гадости. И я решила, что с меня хватит. Надо было ещё в день нашей свадьбы точку поставить и больше не общаться. Отчего-то тянула, всё надеялась, что она увидит и поймёт. У меня есть вы, мам. Мне этого достаточно.

Да, в день нашей свадьбы, довольно скромной и тихой, тёща решила опозорить Таню. И только себя выставила в ужасном свете. Мои друзья очень оперативно вывели семейство из зала. Я посчитал, жена больше не будет с ними общаться, но нет, Таня всё твердила, что, какой бы ни была, она её мама. Её крест и прочая вбитая в её правильную голову мораль. Я не отговаривал, да и общались мы не так часто. Раз в пару месяцев. Ездили и то реже. А полгода назад сестрёнка жены позвонила: мама упала, сломала шейку бедра.

— Маркуше про отца сказали? — мама, видимо, решила все неудобные вопросы сразу озвучить.

— Нет, Алексей Романович запретил говорить, — вздыхает Таня. Я кривлюсь, не люблю этих Антиповых вспоминать.

Славочку Антипова посадили, и даже деньги отца не помогли. Он по пьяни сбил мужика. Тот оказался не простым человеком. Областным прокурором. Такую операцию против Антиповых развернул. Столько всего накопал на Славку. Старший Антипов полномочия сложил и из политики ушёл. Сынок его присел на шесть лет.

Карма, мать его, всех настигает. Это не мои слова. Ведьма одна зеленоглазая так изрекла. Я её теперь побаиваюсь.

— Да он и не вспоминает о Славе, — продолжает жена. — Кажется, забыл уже. Хотя с дедом охотно время проводит. И даже несколько раз оставался с ночевой.

Старший Антипов как дед состоялся лучше, чем как отец и замгубернатор. Возится с Марком, частную школу организовал, катается с его группой по экскурсиям или спонсирует школьные мероприятия. На праздники приходит. После ухода из большой политики развёлся. Живёт сейчас с любовницей. Нынешняя его получше предыдущей мегеры.

Таня говорила, что видела её в гостях, когда ещё замужем была. Считала другом семьи. Антипов-старший тайно потрахивал свою пресс-секретаршу. Как только развёлся, перестал скрывать эту связь. Как соловьём-то разливался, за семейные ценности топил. Тьфу.

— Возможно, так даже лучше, — соглашается мама. — А Крыловы как поживают? Давно их не видели.

— В Германию улетели рожать, — улыбается Зеленоглазка.

Хмыкаю, вспоминая перекошенную от испуга морду лучшего друга и партнёра.

— Пап, ну ты идёшь? — вбегает Марк с оранжевыми нарукавниками на предплечьях.

— Эх, не дают мне тут сплетни женские послушать, — беззлобно ворчу я, целую притихшую дочь в лобик. — У неё температура поднялась.

— Опять? — паникует Таня и вскакивает. Она всегда так нервничает, когда дети болеют.

Мама трогает лобик Сони.

— Не волнуйся, не сильный жар, сейчас мы её полечим. Иди, Матвей, мы разберемся, — родительница забирает внучку.

— Сильно себя не накручивай, — притягиваю к груди жену. — Все дети болеют и так же быстро выздоравливают. Врач тебе что сказал? Волноваться нельзя. Только положительные эмоции. Мы же не хотим преждевременных родов?

— Не хотим, — вздыхает Таня и льнёт к груди.

— Отдохни, поспи или сериалы свои посмотри. Только не про маньяков, пожалуйста.

— Они меня успокаивают, — хихикает Зеленоглазка и, подтянувшись, в губы целует.

Таня под эти истории благополучно засыпает. А я просыпаюсь и первое, что слышу в темноте: «Ногу он бросил в канаве, а голову засушил и оставил в качестве трофея».

Страшно, чёрт возьми.

— Тебя успокаивают, а я полночи не сплю, прислушиваюсь к шорохам в доме, — бурчу, хлопая пониже спины.

— Я тебе подарю беруши, — обещает Зеленоглазка. — Поберегу твои нервы.

— Лучше эту гадость прекращай слушать. Вот лет через сорок – пятьдесят, когда я от старости оглохну, включишь и будешь слушать.

— Договорились, — соглашается Таня с широкой улыбкой.

Сминаю её губы. С жадностью целую. Мне её всегда мало. Последние месяцы вовсе не хватает уединения.

— Ну, пап, — бурчит с улицы Марк и стучит в окно. — Хватит целоваться, скоро солнце сядет!

— Отдохни хорошенько, пока меня нет. У нас на вечер и остаток выходных очень плотный график. Детей оставим на родителей и спрячемся в берлоге, — шепчу, прерывая поцелуй.

— Твои графики вечно срываются форс-мажорами, — хихикает Зеленоглазка, разглаживая футболку на груди.

— Сегодня я учёл все нюансы и подготовился. Не отвертишься, Ведьмочка. Моей будешь.

— Я уже твоя, — улыбается лукаво и отпускает.