Все твои тайны

Пролог

Англия, 1813 год

Леди Оливия Челтнем упала в Темзу, и ее спас норманнский бог. Вернее, ее столкнули в воду. И сделал это не кто иной, как ее родная мать. Но норманнский бог спас ее, во всяком случае, попытался спасти. К сожалению, дело кончилось тем, что спасать пришлось его.

Почему матушка толкнула Оливию через перила Вестминстерского моста? Пока девушка летела вниз, ей показалось, что прошло очень много времени. Ей даже удалось поразмыслить над причинами материнского поступка. И хотя у Оливии не было под рукой дневника (как-никак она парила в воздухе), она могла поручиться, что прежде не замечала за матушкой страсти к человекоубийству. С трудом верилось и в то, что у нее внезапно помутился рассудок.

Впрочем, Оливия тоже не сделала ничего обидного, разве что несколько раз спрашивала, почему ее заставляют стоять на мосту и часами смотреть на Темзу в промозглый, ветреный день. Тут могло быть только одно объяснение: на горизонте показался некий перспективный холостяк.

Вспоминая, как ледяная вода сомкнулась над ее макушкой, Оливия все же пыталась признать, что, пожалуй, стоит быть снисходительнее. В последнее время матушке пришлось так туго! Но она была не настолько глупа, чтобы убить собственную дочь в погоне за богатым женихом.

Река в этом месте была неглубокой. Ноги Оливиет на короткий миг коснулись мягкого, илистого дна, прежде чем естественная сила воды снова начала выталкивать ее наверх. Она смогла вынырнуть на поверхность и сделать спасительный вдох. Падать в воду Оливии было не впервой, и она тотчас принялась стаскивать с себя спенсер. Высвободив руки, она отшвырнула в сторону коротенький жакет и медленно поплыла прочь.

К счастью, одежда не тянула ее ко дну, ведь на ней было платье из тончайшего муслина, к нему не полагался ворох нижних юбок. Матушка настояла, чтобы она надела его нынче утром, несмотря на ужасную погоду. В свете последних событий это обстоятельство внезапно приняло зловещий оттенок, но Оливия выкинула из головы мысли об интригах маменьки ради более важного дела – спасения своей жизни. Она отлично плавала, но вода была ледяной, и уже начался осенний сток. Надо было срочно выбираться на берег. Поболтав ногами, она сбросила туфельки и огляделась, оценивая обстановку.

А в это время над ее головой раздавались полные ужаса вопли матушки и крики людей. По-видимому, на мосту собралась толпа, но Оливия не стала терять время и разглядывать их. Вода была такой холодной, что ее руки и ноги будто пронзили острые иголки. Надо было как-то выбираться, пока она вконец не окоченела. Взмахнув руками, Оливия легко повернулась и увидела склизкие каменные ступеньки. Они спускались по насыпи к реке.

Оливия уже собралась плыть к ним, но в этот момент нечто огромное плюхнулось в воду прямо рядом с ней. Брызнувшая во все стороны удушливая мутная жижа забила ей нос и попала в открытый рот. Девушка с отвращением сплюнула, провела рукой по лицу, протерла глаза и увидела, что к ней тянется пара огромных рук.

Дернув ногой, Она без труда увильнула в сторону и отплыла на небольшое расстояние. Руки принадлежали какому-то грязному незнакомцу.

Конечно, в его оправдание надо сказать, что он вряд ли был грязным до того, как очутился в воде.

В сущности, пару минут назад он, наверное, выглядел очень даже ничего. Легонько болтая в воде ногами, Оливия изучала его. Если судить по точеным скулам и волевому подбородку, по струящимся волосам цвета золота, то он и впрямь выглядел великолепно. Торчавшая из воды голова незнакомца оставалась совершенно недвижима. Видимо, он был настолько громаден, что доставал до дна и мог твердо стоять на ногах. Он смахивал на очень мокрого, очень грязного норманна.

Нет, не так. Правильнее будет сказать, что он был похож на огромного мокрого и грязного норманнского бога.

Только один человек в Лондоне подходил под это описание – Дейн Колуэлл, виконт Гринли, известный в обществе как завидный жених этого сезона. Официально Оливия не была ему представлена, но видела его на многих светских раутах, куда маменька затаскивала ее в надежде подыскать мужа. Оливия и не мечтала о благосклонности «того самого Дейна». По крайней мере ни за что не призналась бы в этом. А что до полуночных грез о норманне… Э-э… как-никак за его сердце боролись многие дамы, а уж она совершенно определенно не была завидной невестой этого сезона.

Матушка никогда не упускала случая напомнить ей о неуклюжей и долговязой ее фигуре, о том, что она так и не научилась носить бальные платья с изяществом, а ее волосы почему-то всегда норовили выбиться из прически; она никогда не знала, куда деть свои руки и неприлично большие ноги. Мать даже говорила ей, что все джентльмены с виду были красивее ее, по крайней. мере больше внимания уделяли своей внешности.

И все же маменька не сдалась. Судьба их родового имения, Челтнема, зависела от Оливии. Вот почему красивый и богатый лорд Гринли решил немного поплавать.

На сцене появляется перспективный холостяк.

Лорд Гринли откинул длинные золотистые волосы с лица и устремил на нее взгляд своих небесно-голубых глаз, смущенно моргая.

– Вы не ранены?

Матушкин план работал. Как и велит долг, он собирался ее спасти. Какой стыд! Оливия твердо решила, что не будет играть в эту игру.

– Нет-нет, – уверила она его. – Не стоит обо мне беспокоиться.

Очевидно, лорд ничего не понял, так как снова потянулся к ней. Увернувшись, Оливия безо всяких усилий отплыла в сторону, из-за этого он, на беду, оказался между ней и ступеньками. Оливия вся дрожала.

Гринли уставился на нее:

– Вы не могли бы подплыть сюда, чтобы я вам помог?

– Нет, благодарю, – чопорно ответила она. – Посторонитесь, и я сама выберусь на берег.

Он удивленно заморгай, нахмурив лоб. Речная вода плескалась о его грудь, словно о громадные неподвижные опоры моста.

– Что-что?

Оливия сдалась. Ей было недосуг вести с лордом светские беседы. Он был такой огромный, что запросто мог выйти из реки, а она с каждой минутой замерзала все сильнее и сильнее. Отчаянно замолотив руками и ногами, девушка отплыла в сторону, отчего ее отнесло немного вниз по течению. Разумеется, дюжий малый снова потянулся к ней. Похоже, он не желал делать ни шагу. Оливия все же проворно обогнула его и поплыла к ступенькам.

На полпути она оглянулась. Лорд по-прежнему стоял на том же самом месте. Неподвижный, точно каменная глыба.

– Вы что, не собираетесь вылезать? – крикнула она. – Вода холодная.

– Я… я не могу.

Оливия начала терять терпение, выбивая зубами крупную дробь и не чувствуя доброй половины своего тела.

– Я позабочусь, чтобы она извинилась, – выпалила девушка. – Знаю, она поступила ужасно, но, по-моему, вы ведете себя словно упрямый ребенок.

– Не имею понятия, о чем вы говорите, мисс, – недоумевал он. – Но я не могу пошевелиться! У меня ботинки застряли в иле.

– О!

С тоской взглянув на каменные ступеньки, Оливия повернула обратно.

– Нет! – запротестовал Гринли, увидев, что она возвращается. – Плывите к берегу! Вам надо срочно выбраться из ледяной воды.

Оливия стремительно гребла в его сторону, не обращая на его протесты никакого внимания.

– Разве вы не можете вытащить ноги из ботинок? – Лорд смущенно отвел взгляд:

– Они совсем новые и сидят на ноге как влитые. Мне их обычно снимает камердинер.

Оливия усмехнулась, не потрудившись скрыть свое мнение о подобного рода пижонстве. Взглянув на выражение ее лица, Гринли пожал плечами:

– В наши дни все их так носят.

Вот вам и норманнский бог. Единственный мужчина в Лондоне, который ей нравился, оказался тщеславным, непрактичным щеголем. Такое могло случиться только с ней. Он вряд ли нуждался в каких-нибудь ухищрениях, чтобы выглядеть потрясающе.

Стиснув зубы, Оливия протянула к нему руки.

– Вам нужно перестать давить своей тяжестью на ил, – заявила она ему. – Откиньтесь назад и плавно перенесите вес тела на воду.

– Я бы предпочел твердо стоять на ногах, – нахмурился Гринли.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – терпеливо заметила она, хотя очень хотелось сорваться. Ну не могла же она осыпать беднягу ругательствами, когда всю эту кашу заварила ее маменька! – Поверьте, я знаю, о чем говорю, – поторопила она его. – У нас дома, в Дареме, домашний скот то и дело вязнет в иле.

– Домашний скот? – Вид у него сделался немного обиженный, однако он послушно наклонился назад. Оливия поймала его, обхватив за широченные плечи своими окоченевшими руками. Изо всех сил она заболтала в воде ногами, когда лорд начал наваливаться на нее всем телом. На мгновение ей показалось, что она сейчас камнем пойдет ко дну, но тут он сам начал держаться на плаву, покачиваясь в медленном потоке.

– Теперь подрыгайте ногами, – велела Оливия. – Нужно разболтать ил, чтобы он перестал вас засасывать.

Гринли посмотрел на нее довольно сердито.

– Дрыгаете? – не отставала Оливия.

– Дрыгаю, дрыгаю, – буркнул он.

Оливии становилось все труднее шевелить руками и ногами. Тело ее казалось таким тяжелым…

– Одну я освободил! – ликующе воскликнул он, раскинув руки, чтобы удержать равновесие.

Оливия слишком медленно двигала ногами. Из-заего резкого движения она сначала ушла под воду, потом собрала все силы, чтобы всплыть обратно на поверхность. Зубы ее больше не стучали, но мозг напоминал вязкую кашу. Откуда-то из глубин своего сознания ей удалось извлечь сведения о том, что это плохой знак.

Гринли взмыл вверх прямо в ее объятиях.

– Я свободен! – Он притянул ее к себе огромной ручищей, осмотрительно перебирая в воде ногами, чтобы снова не коснуться дна. – Мисс?

Оливия закрыла глаза. Веки ее настолько отяжелели, что она не могла их поднять. Оливия слишком замерзла, чтобы спасать себя теперь, когда она спасла его.

– Мисс!

Будучи одним из самых перспективных холостяков в Лондоне, Дейн Колуэлл, виконт Гринли, уже отчасти привык спасать барышень. По правде сказать, они, вероятно, сыпались с неба и приземлялись у его ног вследствие самых разнообразных казусов.

Как-то раз он спас мисс Уэйверли, на которую чуть не наехала телега с торфом. Хотя непонятно, почему она стояла посреди мостовой как раз в тот момент, когда он выходил из дома. Однажды он спас мисс Мортон. Вплетенные в ее волосы ленточки вдруг каким-то таинственным образом опутались вокруг ветки, когда он гостил в имении Тигарденсов. Такие вот необычайно длинные были ленточки! Совершая на прошлой неделе ежедневную верховую прогулку по Гайд-парку, он выхватил мисс Хакерман из седла внезапно взбунтовавшейся лошади, хотя лошадь вела себя вполне смирно до того, как Дейн приблизился к ней. Очевидно, он как-то странно влиял на скакунов юных леди, ведь ему постоянно приходилось спасать барышень от подобной напасти.

Сезон уже почти закончился, и светские мамаши начинали впадать в самое настоящее отчаяние. Знай почтенные дамы, что Дейн твердо решил жениться в этом году, они, вероятно, воспрянули бы духом. В конце концов, ему уже перевалило за тридцать. Деньки бурной молодости остались далеко позади, и человеку с его обязательствами требовалась скромная, сдержанная, благовоспитанная хозяйка дома и мать его детей. Поэтому Дейн взирал на все эти тщетные попытки заарканить его с благодушным терпением.

В конце концов, перспектива встретить подходящую девушку, выхватив ее из-под колес фургона с торфом, вовсе не была лишена вероятности. К сожалению, все эти мисс Уэйверли, Мортон и Хакерман не производили на него впечатления уравновешенных особ, потому что после спасения они начинали биться в излишне бурном истерическом припадке. И все же Дейн надеялся до конца сезона найти барышню, наделенную чуть большим здравомыслием.

И вот теперь, когда юная леди свалилась в Темзу прямо у него на глазах, Дейн не долго думая спрыгнул с лошади и нырнул в реку рядом с барахтающейся в воде мисс.

Вот только эта самая мисс почему-то не нуждалась в спасении. По крайней мере до тех пор, пока чуть не окоченела, спасая его.

Дейн нес ее на руках по поросшему травой берегу Темзы, но не был уверен, что не нарушает приличий, прижимая ее к себе так близко. Мамаша безжизненной девушки только теперь догадалась сбежать с моста на берег. Она театрально заламывала руки в несколько чрезмерном приступе паники. Похоже, с ней не было ни одного слуги.

Дейн плотнее завернул в насквозь промокший сюртук свою продрогшую спасительницу. Он всегда старался проследить, чтобы его… э-э-э… барышень окружили надлежащей заботой после пережитых ими испытаний, но похоже, поблизости не было никого, кто бы позаботился вот об этой барышне.

Сознание не совсем покинуло девушку, но Дейна очень беспокоило, что она так сильно замерзла. Гринли сам продрог до костей, а он был куда крупнее юной дамы, которую держал на руках.

Подняв глаза, лорд обвел взглядом собравшуюся толпу. Где были все эти люди, когда они оба бултыхались в Темзе? Он наугад выбрал неприметного с виду молодого человека.

– Эй ты! – крикнул Дейн. – Сбегай-ка за наемным экипажем! Да поживее!

Парень поспешно кивнул и бросился бегом к мостовой. Гринли посмотрел на даму, которую мысленно окрестил «мамашей из ада», и попытался ободряюще улыбнуться ей. Но та зашлась в новом приступе рыданий и бессвязных причитаний, вцепившись в него сбоку мертвой хваткой. Похоже, она чувствовала за собой какую-то вину. Дейн прислушался на мгновение в надежде, что дама хоть как-то намекнет на то, кто они с дочерью такие. Или хотя бы прольет свет на происшедшее, или вообще сообщит что-нибудь полезное.

Но поскольку со стороны мамаши не донеслось ничего вразумительного, Дейн махнул на нее рукой.

На газоне остановился обшарпанный экипаж. То был довольно жалкий образчик, и вдобавок тесный, но Дейн был не в том настроении, чтобы обращать внимание на всякие мелочи. Он велел неприметному молодому человеку погрузить мамашу в карету, а сам занялся девушкой. Разместившись в тесной карете, Гринли устроил леди у себя на коленях, по-прежнему сжимая ее в надежном кольце своих рук.

Вероятно, ему надо было устыдиться, что от его внимания не ускользнули ни пышная, кровь с молоком фигура девицы, ни то, как уютно она пристроилась у него на груди. Юные леди в большинстве своем стремились к изящной легкости. Было приятно находиться в такой близости от столь крепкотелой особы. На ощупь она казалась довольно… прочной. Гринли всегда делалось как-то не по себе, когда он слишком близко подходил к наиболее изящным представительницам высшего света. Здравый смысл подсказывал ему, что он вряд ли раздавит их в лепешку во время танца, но воображение рисовало множество ужасных картинок.

К тому же она была привлекательна. Так бывают привлекательны пышущие здоровьем и выросшие в деревне девицы. Не красавица, но довольно мила… Дейн знал, что где-то видел ее раньше, но его воспоминания были связаны со спокойствием и тишиной. Значит, она не из тех вертлявых девиц. Интересно…

Поэтому, когда его сюртук на короткий миг съехал с лифа спутницы во время тряски в карете, Дейн пал жертвой своих мужских, а вовсе не джентльменских инстинктов. Он не сразу отвел взгляд от картины, которую не слишком хорошо скрывал тончайший мокрый муслин.

Так-так… Весьма недурно. Весьма и весьма недурно. Он вполне мог изменить свое описание с «крепкотелой» на «пышногрудую».

Оливия настолько задубела и была до того унижена, что не могла сама о себе позаботиться. А ее норманнский лорд был большим, теплым и сильным. И она поймала себя на мысли, что ей очень не хочется «приходить в чувство», ведь тогда лорд непременно отодвинет ее от себя.

И все же, почувствовав дуновение холодного воздуха на своей ничем не прикрытой груди, Оливия не смогла удержаться, чтобы не глянуть тайком, не смотрит ли он украдкой на нее.

Он смотрел.

Тут Дейн поспешил снова закутать ее в сюртук. Это был всего-навсего крохотный грешок, на который она едва ли могла обижаться, учитывая то, как сильно ей самой хотелось увидеть его полуобнаженным в мокрой насквозь одежде…

Девушка открыла глаза и улыбнулась. Дейн очень обрадовался, что она снова ожила. Судя по ее лукавому оценивающему взгляду, она знала, что он подглядывал за ней, но Гринли определенно не собирался делать виноватый вид. Кроме того, мимолетный взгляд на полную грудь, увенчанную розовыми пуговками, упирающимися в просвечивающий муслин, озарил светом этот утомительный день.

Взгляд девушки, однако, оторвался от его лица и скользнул в противоположном направлении, где сидела ее маменька, рыдания которой теперь сделались чуть менее громогласными.

– М-мама, – посиневшими от холода губами выговорила Оливия, – с-скажи этому любезному джентльмену, что ты с-сожалеешь.

Плачущая женщина пробормотала нечто невнятное. Похоже, это удовлетворило сидевшую на коленях у Дейна девушку, потому как та снова повернулась и посмотрела на него с выжидающим видом. Дейн колебался, чувствуя, что не понимает, о чем идет речь.

– Э-э… извинения приняты, – наконец вымолвил он. Девушка немного расслабилась.

– Д-должна сказать, вы очень х-хорошо держались, – заметила она, продолжая трястись от холода. – Это r-говорит в вашу пользу. Вы, должно быть, обладаете б-большим достоинством.

Возможно, дело было в том, что он секунду назад украдкой разглядывал ее «большое достоинство», а может, в том, что его собственное «достоинство» приходило во все большее возбуждение от движения пышных ягодиц, навалившихся на него. Это простое высказывание произвело на Дейна совершенно не то впечатление, на которое было рассчитано. Он невольно рассмеялся, но тут же спрятал смех за кашлем. Он подумал, что эта примостившаяся у него на коленях девушка – весьма необычное создание.

– Благодарю, то же самое я могу сказать и о вас.

Он испытал истинное удовольствие, натолкнувшись на подобное сочетание мощной чувственности и непоколебимого самообладания.

Некоторое время девушка задумчиво разглядывала его, после чего снова повернулась к своей матери:

– Маменька, пусть этот джентльмен представится. – «Маменька» энергично кивнула, подавила всхлипывания, промокнув глаза крохотным лоскутком шелка, которым вряд ли можно осушить это море слез.

– В этом нет нужды, моя дорогая, – промолвила дама, в последний раз шмыгнув носом. – Мы с виконтом Гринли уже представлены друг другу.

Минута показалась Дейну вечностью. Он сидел с застывшей маской на лице, мучительно пытаясь вспомнить, где и при каких обстоятельствах видел эту красноглазую даму. И вдруг на него снизошло озарение.

Челтнем! Эта особа была женой разорившегося графа, но их семья имела отличную родословную и безупречную репутацию.

– Разумеется, леди Челтнем, – без запинки ответил он, словно все это время знал, кто она такая.

Дейн перевел взгляд на невозмутимо-спокойную, пышущую чувственностью барышню. Так, значит, это дочь Челтнема…