Всегда с тобой

Глава 18

В день святого Патрика в отделе купальных костюмов магазина Неймана на втором этаже загорелся сигнал тревоги. На место происшествия прибыли пожарники.

Отряд возглавлял заместитель командира Келвин Логан, недавно разведенный и ранимый. Красивому офицеру с подтянутой, спортивной фигурой было тридцать четыре года. Увидев его, Роза остолбенела.

К счастью стрелы Купидона поразили оба сердца. Это была любовь с первого взгляда. Через два дня в отделе купальных костюмов опять появился Логан, на этот раз в штатском, и пригласил Розу на чашечку кофе. Когда она узнала, что он является опекуном трехлетней Сьюзи и шестилетней Дженифер, то развитие их отношений ускорилось. В прошлый уикэнд Роза познакомилась с его матерью, уединенно живущей вдовой. Она заботилась о дочерях Келвина, пока он был занят на службе в пожарной охране. Всегда практичная, непробиваемая и прямолинейная Роза нервничала, как девчонка.

По всей видимости, знакомство с матерью прошло успешно, потому что Розу и Келвина в обществе стали/ считать парой. Мэриел и Ширли безжалостно подтрунивали над тем, что Роза светится от любви. «Я просто очень счастлива», — соглашалась она и при этом краснела. Мэриел была безумно рада за нее. Но если быть откровенной, то она еще и завидовала Розе.

Ретинг Бернсайд сообщил ей в письме, что пытается найти способ, как лучше составить декларацию для подачи в английский суд. Вопрос заключался в том, что либо золото будет расценено как дополнение к предыдущему наследству и перейдет ее ребенку; либо оно будет проходить отдельным пунктом, что его устраивало больше.

В любом случае было ясно, драгоценности попадали под закон о наследстве. К тому же возникала дополнительная сложность — как оценить стоимость коллекции, чтобы прийти к удовлетворительному соглашению с английскими властями по вопросу о налогах. Музей Человечества, взявшийся помочь установить культурную ценность предметов, не мог назвать реальную стоимость. Они основывали свои расчеты на том, насколько древними были предметы и насколько они являются произведениями искусства. Эксперты музея называли цифру — не больше двух миллионов долларов. По мнению Берн-сайда, стоимость была занижена.

Старый юрист не рекомендовал продавать золото, даже и в том случае, если ему удастся оценить его выше. Любые попытки продать предметы повлекут за собой необходимость объявления источника их приобретения, то есть подтверждения права собственности. Любой потенциальный покупатель вправе потребовать сертификат, удостоверяющий, что предметы были недавно обнаружены, а не украдены.

Бернсайд писал, что музей крайне заинтересован ее наследством. Они обратились к нему с предложением: либо дать им право выставлять золото Ашанти, либо приобрести. Желает ли мисс Мак Клири обсуждать этот вопрос?

Он сообщал ей также о том, что есть примеры, когда подобные вопросы разрешались путем вложения части имущества, облагаемого налогом, в общественные организации. Таким образом, вложение приносит постоянный доход, а оставшуюся часть можно продать.

Опись золотых вещей вместе с ценами, проставленными музеем и отчет Бернсайда о проделанной к этому дню работе были приложены к письму. Из размеров его гонорара, учитывая скидку, которую он сделал из профессиональной вежливости, Мэриел стало ясно, что решение нужно принимать как можно быстрее.

Джеф, оправившись от первоначального шока, занял неожиданное положение защитника и опекуна. Несмотря на то, что Мэриел отрицала, он все еще был убежден, что отец ребенка — Майкл Винстон. Тем не менее, Джеф сохранял спокойствие и делал все возможное, чтобы быть ей другом. Когда он понял, что освобожден от какой-либо ответственности за будущего ребенка, Джеф без опаски взял на себя роль псевдоотца. Его отношение к ней радовало Мэриел. Однажды он даже обмолвился, что это мог быть и его сын.

Джеф свято верил, что должен родиться мальчик, и однажды субботним днем он появился с огромной белой собакой с коричневыми пятнами. После этого, по воскресным вечерам приносились китайские продукты, различные игрушки для мальчиков — медвежата, львята, панды и обезьяны. Это стало своеобразным ритуалом, к которому Мэриел начала привыкать.

Несмотря на все его позерство, Джефа было удобно держать рядом. В этом было что-то особенное, что ей никак не удавалось определить: оторванная от замороженного окна щеколда была прибита мужской рукой на место, отремонтирована стереосистема.

Однажды, в качестве эксперимента, она спросила его мнение о наследстве.

— Миллион восемьсот! Ты шутишь!? — Джеф был ошарашен.

— Как только родится ребенок, я сдам золото в банк под проценты. Но только после того, как будут уплачены налоги. Хейвуд говорил, что они могут составить около восьмидесяти процентов от суммы и он сейчас проверяет, как об этом можно договориться здесь, в Штатах.

Джеф свистнул сквозь зубы:

— Я и не знал, что налоги в Англии такие убийственные. И нельзя никак обойти их? — и после ее отрицательного ответа он начал подсчитывать дополнительные расходы. — Тебе придется перевозить этот груз сюда, и пока ты его не сможешь продать, где-то хранить и страховать его от посягательств.

Джеф с чувством воткнул в тарелку палочки для еды и выразительно посмотрел на нее:

— Если бы я был на твоем месте, я бы прощупал вопрос с показом их в музеях Англии. Пусть они решают эти проблемы и, может быть, с их помощью можно будет возместить затраты, пока ты будешь искать покупателя. Почему ты не хочешь, чтобы я занялся этим?

— Я еще пока не решила, что буду делать. — Мэриел поудобнее устроила свой кругленький животик, а малыш ответил ей решительным ударом под ребра.

— У-У-ух.

— Что, дерется? Можно я потрогаю?

— Вот здесь, — она положила его руку на живот и они в тишине начали ждать. Нового удара не последовало.

— Как ты собираешься назвать его?

— Бойс Джеймсон.

— Бойс? Что это за имя для малыша? Бойс? А как тебе нравится Джеферсон Бойс? — это было сказано в шутку, но его взгляд не мог до конца скрыть затаенную надежду.

— У тебя уже была возможность, прости, — она опять пошевелилась и ребенок ударил во второй раз. — Ой!

Мэриел подошла к большому креслу, сделанному из сосны, и опустилась на голубые плюшевые подушечки.

— Он наверное будет футболистом, — устало произнесла она. — Но пока мне хотелось бы, чтобы он отложил свои тренировки.

Сотрудники встретили новость о ее беременности со смешанным чувством и радости и благоговейного трепета. Только босс был основательно напуган, пока она не заверила его, что намерена выйти на работу после родов как можно скорее.

Роды. Каждый день в календаре приближал ее к ним. Занятия для будущих матерей хоть и были полезными, но не избавили ее от страха, что она, возможно, не справится. Роза и Ширли по очереди проводили с ней дыхательные упражнения и согласно рекомендациям контролировали растяжку ее мышц.

— Все будет прекрасно, — говорила ей постоянно Ширли. — Посмотри вокруг. По последним подсчетам, женщины рожают уже три миллиона лет.

Да, конечно. Но это совсем другое. В ней пронзительно кричало беспокойство. Ведь это не их ребенок. Это мой ребенок.

Роды. Ее животик рос очень быстро, груди налились и появилась невероятная боль в пояснице. Стягивающий пояс уже не мог поддерживать ее живот. От пупка пролегла еле заметная темная полоска. И удары в животе стали постоянными.

Мэриел предупредила свою хозяйку, что скоро уезжает. Две недели ушли на подготовку к переезду в дом Ширли. Маленькая спальня на втором этаже идеально подходила для детской. Будущая мама решила обклеить ее яркими разноцветными обоями, белого, желтого, зеленого цветов с миленькими коричневыми крольчатами, хотя знала, что в первое время малыш будет различать только черные и белые цвета. Подруги настаивали на том, чтобы покрасить комнату.

Казалось, что Ширли счастлива от того, что в комнате ее сына опять будет жить малыш.

— Жизнь продолжается, — сказала она, смахивая с ресниц слезы и атакуя валиком голубые стены комнаты. — Убирайся отсюда, — скомандовала Ширли. — Запах краски не идет на пользу беременным леди.

Джеф активно помогал Мэриел с переездом в новую квартиру. Обернати, торжественно водруженная в своем аквариуме на ее колени, вместе со своим новым домом переезжала в новый дом Мэриел.

— Я разговаривал со служащим музея, это не очень хорошая новость, — в дверях появился Джеф.

На улице лил по-калифорнийски холодный дождь. В руках экс-муж держал завернутого в пакет странного черно-белого пингвина с огромным оранжевым клювом. Он вручил ей коробку с китайской едой и мокрый зонтик.

— Они только подготовят золото к показу. Альбомы будут продаваться в сувенирных магазинах и распродажа поможет им возместить расходы за то, что вещи будут представлены в музее. Они обеспечивают безопасность, выставочные витрины, идентификацию, реставрацию и все в таком духе.

— Реставрацию, — Мэриел стряхнула с зонта дождевые капли и поставила его сушиться.

— Ну, я не знаю. Я ведь не видел их. Может быть некоторым из них потребуется чистка, полировка. Я думаю, это они сами решат, — Джеф поставил пингвина в центр обеденного стола. — Мне показалось, что он неплохо будет смотреться в нашем зверинце. Как ты думаешь?

Мэриел смотрела на этого монстра с крыльями и злобными глазками и пыталась увидеть его глазами малыша. Если он будет и дальше приносить игрушки, ей придется делать больше полок в детской комнате. Она решила оставить тему обсуждения пингвина:

— Они сказали тебе, сколько на этом можно заработать?

— Твоя доля составит четырнадцать-пятнадцать тысяч долларов. Из этих денег можно будет оплатить затраты, связанные с продажей. А к тому времени мы можем решить, что делать дальше, — Джеф устроился у камина, подложив в него еще одно поленце. Мэриел достала из шкафа тарелки и вернулась в гостиную. В микроволновой печи шипели кусок свинины и цыпленок в сладком соусе. Раньше она обожала сладкий соус. Мэриел положила пингвина на одно из кресел в столовой и он тут же свалился прямо вниз.

— Я поговорила с представителями нескольких музеев здесь, в Лос-Анджелесе, — сказала она Джефу, — Но у них нет такой представительной коллекции, как в Лондоне. Поэтому они не заинтересованы в экспозиции подобных предметов. В одном музее мне намекнули на дарственную передачу золота.

— Конечно, ты подаришь золото на два миллиона, — Джеф, довольный своей шуткой, присоединился к Мэриел в столовой, поправил пингвина и сел за стол, пока она доставала из печки горячие тарелки.

— Это одно решение проблемы, — сказала она задумчиво. — По крайней мере, мне не придется разрушать коллекцию и они смогут платить налоги.

— Мне кажется, тебе следует согласиться выставлять их в Англии, и если все будет окей, прикинуть, что еще можно сделать. В любом случае должен быть еще способ заработать на этом деньги, кроме выставки. Что они из себя представляют?

Мэриел протянула ему письмо от Бернсайда и показала перечень золотых вещей. От изумления Джеф присвистнул.

— Семьдесят два фунта чистого золота, — какое-то время он сидел молча и подсчитывал. — Полмиллиона только за слиток. Очень плохо, если ты не сумеешь воспользоваться этим при уплате налога.

— Мистер Бернсайд сказал, что до того времени, когда мне надо будет платить налоги, я смогу просадить несколько сот тысяч.

— Это никуда не годится, мы что-нибудь придумаем. Я украду их раньше, чем мы заплатим за них, — он продолжил читать список и опять удивленно присвистнул:

— Семь торке. Что такое «торке»?

— Крученое ожерелье в форме подковы. Они очень красивые. Подожди, сам увидишь.

— Три маленьких ножа в золотых ножнах, золотые каури[1], раковины, арахисовые цветы, звезды, разные амулеты. Табачная трубка? Разве они курили табак?

— Влияние европейцев. Португалов или датчан, а может и тех и других.

Джеф дошел до конца списка.

— Тридцать талисманов. Тринадцать отличного качества, один исключительного. Что за эти…

— Согласно авторитетному мнению экспертов музея Человечества, это невинные младенцы, которых верховный вождь держит при себе. Они напоминают ему, что нужно править страной справедливо и с чистым сердцем. Некоторые из них используются как знаки отличия среди придворных короля Ашанти.

— Половина из этих драгоценностей — ювелирные изделия. А что ты думаешь о ювелирных магазинах? Может тебе продавать эскизы, а с них будут делать копии уникальных африканских украшений, — возбуждение Джефа передалось и Мэриел.

— Вот что мы сделаем. Я поеду в Англию, сделаю фотографии этого добра, затем договорюсь с музеем о выставке на выгодных им условиях. А тем временем, мы сможем начать переговоры с ювелирами, по вопросу о продаже этого добра. Это все надежно, — Джеф встал из-за стола и стал мерить комнату шагами. — Что ты думаешь?

Их разговор прервал телефонный звонок в гостиной. Звонила Роза.

— Ты смотришь телевизор? Включи пятый канал. Это показывают не больше тридцати секунд.

Мэриел взяла дистанционный пульт управления и включила телевизор. Молодая девушка с белыми волосами, комментатор новостей, находилась на первом плане в центре экрана. За ее левым плечом висела фотография Томаса Сексона и Алисы. «… больнице. Они поженились в ноябре прошлого года и ребенок не должен был родиться раньше мая. Все наши молитвы сегодня вечером за маленького ребенка этой великолепной пары», — голос женщины утонул в потоке других новостей.

— Ребенок преждевременный, — говорила ей Роза. — Я подумала, что ты захочешь это знать. Ширли говорит, что она сейчас в клинике Лос-Анджелеса.

— Спасибо, Роза.

У Мэриел начала болеть голова. Она стала переключать каналы в поисках других новостей. Ничего больше не было. Совершенно потерянная, Мэриел выключила телевизор и вернулась к столу. На глаза ей попался ужасный пингвин.

— Его придется убрать, — сказала она отсутствующим голосом.

— Кто это был?

— Да так. Один из клиентов Ширли… Не обращай внимания.

Она принялась за цыпленка в сладком соусе. Но аппетит был испорчен. Ребенок Алисы родился на два месяца раньше. Как бы желая защитить, ее руки потянулись к выступающему животику. Два месяца. Голова, казалось, расколется на две половины. При современных чудесах медицины. Возможности клиники Лос-Анджелеса были признаны одними из лучших в стране. Конечно же, с ребенком все будет хорошо.

Мэриел посылала свои мысли в больницу, надеясь хоть так помочь ребенку Томаса, находящемуся среди огромного количества медицинской аппаратуры. Держись, говорил ее внутренний голос этой слабой жизни. С тобой все будет нормально. У тебя все будет окей. Ты только держись.

— Эй, — голос Джефа прервал ее мысли.

— Со мной все нормально, я просто немного устала.

— Может быть, мне лучше уйти? — Джеф поднялся и взял обиженного пингвина. — Послушай, я набросаю план наших действий, а ты уполномочишь меня быть твоим представителем в этом деле, пока не родится ребенок. Ведь все равно ты не можешь сейчас ездить.

— Хорошо. Как хочешь.

С тобой все будет нормально. Только не отчаивайся. Слушай меня. Я посылаю тебе силы. Возьми их и держись.

— Через пару недель я поеду в Лондон и договорюсь о фотографиях. Не могу дождаться, когда увижу это добро. Ты уверена, что с тобой все окей? Тебе лучше лечь.

— Ты их сфотографируешь? — Мэриел принесла его зонт и проводила до дверей, желая побыстрее попрощаться и сконцентрировать все внимание на ребенке Томаса.

— Да, я буду лично отвечать за это. Буду беречь их, как зеницу ока. Поверь мне.

Он и пингвин исчезли под дождем. И наконец, Мэриел осталась одна.