Всего лишь друг?

1

Все началось с того ужасного происшествия, когда муж Паолы погиб в автокатастрофе. Она в этот момент была на пятом месяце беременности.

Ей с трудом удалось спасти ребенка, выстоять в этой тяжелой жизненной ситуации. И поддержка сестры Дины, приехавшей помочь с похоронами, оказалась как нельзя кстати.

Нося под сердцем ребенка, уверенная, что это мальчик, Паола мечтала, что он будет похож на мужа, станет ей опорой и защитой, а уж она окружит его всей своей материнской любовью, на какую только способна.

И рождение дочери как гром среди ясного неба ясно дало ей понять, что судьба еще способна преподносить сюрпризы, особенно когда их совсем не ждешь.

Дина не уезжала от нее вплоть до того времени, пока девочке, которую назвали Джилл, не исполнился год. Она бы и дальше оставалась рядом, но почувствовала некоторую неуместность сложившейся ситуации, так как стала замечать ревнивые взгляды сестры, подмечавшей, что ее дочурка тянет ручки к тете, игнорируя свою мать…

И Дина уехала, хотя и сама не заметила, как привязалась к этой непоседе с темно-каштановыми волосами и карими глазами, такими пронзительными, что казалось, будто она видит тебя насквозь.

Однако Дина понимала, что ей больше не место в этом доме. И, взяв с сестры клятвенное обещание обращаться к ней в случае необходимости, она упаковала вещи и уехала, искренне желая Паоле и Джилл всего самого наилучшего.

В конце кондов, Дине тоже пора было задуматься о своей собственной жизни. В двадцать шесть лет у нее все еще не было постоянного партнера. А те, кто попадались на пути, почему-то быстро исчезали из ее жизни навсегда. И даже консультации психоаналитика, к которому она обращалась время от времени, не могли ей помочь…

Джилл росла озорным ребенком, доставляя Паоле немало проблем. Они практически не вылезали из отделения «скорой помощи», где маленькой девочке лечили все подряд — от сотрясения мозга, до трещины на запястье.

Небольшое затишье наступило, когда Джилл пошла в школу. Девочке понравилось учиться. Она много времени посвящала выполнению домашних заданий и общественных поручений, и на проделки его практически не оставалось.

Паола вздохнула несколько свободнее. Смогла больше работать и лучше обеспечивать семью.

А через несколько лет Джилл преобразилась, превратившись из сорванца в потертых джинсах в красивую девушку с каштановыми волосами, прядками разной длины, обрамляющими ее овальное лицо с острым подбородком, на котором едва заметна была маленькая ямочка.

И Паола с гордостью наблюдала, как красота Джилл расцветает, словно цветок, раскрывшийся из ничем не примечательного бутона.

Джилл сразу же стала популярной в школе, где училась. Многие следили, во что она одевается, и старались подражать ей. И девушка, всегда со смехом относившаяся к чужому подобострастию, иногда специально носила старые потертые вещи, дабы посмотреть, насколько может зайти людская глупость в попытке стать похожей на нее. Ее эксперименты, как правило, увенчивались успехом, и спустя несколько дней многие ученицы начинали носить старье, словно случайно забыв обо всех обновках, купленных родителями…

Мальчишки крутились вокруг нее, но Джилл никого не выделяла, и лишь Люк Шеппард всегда был рядом с ней. Их связывала только дружба, возникшая еще в раннем детстве, когда они вместе лазили по деревьям и швыряли томаты в проезжавшие мимо машины.

Люк был на два года старше Джилл, и она всегда чувствовала его поддержку, будто он приходился ей старшим братом, которого у нее никогда не было. Они вместе ходили в кино, посещали спортивные матчи и засиживались в кафе допоздна, общаясь друг с другом и делясь самым сокровенным. Точнее, в основном Люк рассказывал о своих девушках, так как Джилл еще нечем было похвастаться: ее «послужной» список все еще был пуст.

Паоле нравился Люк, и она искренне хотела, чтобы, когда дети выросли, они остались вместе. Но Джилл весело отметала все ее намеки, сводя все к шутке и ясно давая матери понять: они с Люком только друзья.

Да и как можно было по-другому относиться к парню, который спасал тебя от соседских мальчишек? Который всегда был с тобой в трудную минуту? Который знал тебя как облупленную, впрочем как и ты его? И который был тебе самым лучшим другом? Разве можно было разрушить все это?

Ведь Джилл знала — у Люка никогда не было никаких отношений, даже дружеских, с девушками, с которыми он расстался. И она не хотела становиться одной из многих. А так на правах его доверенного лица она чувствовала себя единственной и неповторимой.

Конечно, его высокая мускулистая фигура, его карие пронзительные глаза не могли оставить ее равнодушной, особенно когда она явственно ощутила, что взрослеет и становится привлекательной женщиной. Но Джилл сумела победить в себе зачатки зарождавшегося к Люку чувства, потому что хотела быть с ним всегда. А значит, ей предстояла роль друга, и никого более. Только так их отношения имели гарантию на будущее…

Через какое-то время Паоле, все еще надеявшейся увидеть Люка и Джилл вместе, ничего не оставалось, как смириться, что она и сделала, разумно полагая, что время само все расставит по своим местам.

А Джилл начала жить новой, такой захватывающей, почти взрослой жизнью, когда приходится решать много важных задач и задаваться вопросами, не имеющими пока ответа. Люк всегда был рядом с ней, и, именно благодаря их общению, она могла чувствовать себя свободно в любой компании.

И вот наконец наступил момент, когда и Джилл открыла свой список. Пока что в нем был только один человек, но он занимал в ее жизни самое важное, первое место… И она даже не заметила, когда точно это произошло. Потому что любовь как-то неприметно завлекла ее в свои сети, не давая возможности выпутаться, отступить хотя бы на шаг назад.

Это произошло на одной из бесчисленных вечеринок, которые Джилл, несмотря на свое, все такое же ревностное, отношение к учебе, успевала посещать.

Обычно ее сопровождал Люк, но в тот раз у него было свидание и Джилл отправилась в гости в компании двух одноклассниц, с которыми поддерживала приятельские отношения и которые, что ей особенно в них не нравилось, постоянно смотрели ей в рот, пытаясь подражать.

Именно по этой причине общение с Люком Шеппардом было для нее наиболее приятным. Люк, привыкший быть в центре внимания, относился к Джилл без подобострастия, что делало их дружбу более искренней.

Люк заканчивал выпускной класс, и Джилл с грустью сознавала, что скоро настанет тот день, когда Шеппард покинет ее и уедет поступать в какой-нибудь университет. Она не хотела об этом думать, гоня неприятные мысли прочь, но понимала: в ближайшем будущем придется столкнуться с этой проблемой лицом к лицу. Как она будет без Люка?

Как раз тогда в ее жизни и появился Себастьян Броуди. Высокий, мускулистый блондин с голубыми глазами сразу покорил ее сердце.

И, хотя Джилл крепилась и не подавала виду, что он ей действительно нравится, вскоре ей пришлось смириться и признать: она по уши влюблена в Себастьяна Броуди, капитана школьной футбольной команды, подававшего в этом виде спорта большие надежды.

Люк уехал. Джилл проводила его. Но состояние ее уже не было настолько подавленным, как раньше. Ведь отношения с Себастьяном стремительно развивались.

А потом, когда Себастьян окончил школу, молодые люди стали близки. И Джилл поняла, что она любит его, любит всем сердцем.

Паоле не нравился Себастьян. Но она ничего не могла поделать: влюбленная Джилл стала просто неуправляема. Она дерзила матери, грозилась в случае чего сбежать из дома, и Паола смирилась с тем, что придется терпеть присутствие кавалера дочери, который ей был неприятен.

Паоле казалось, что дочь совершает ошибку, однако она не представляла, как ей вразумить свое непутевое дитя. И Паола ждала, ждала того момента, когда Джилл поймет: Себастьян совсем не тот человек, который ей нужен.

Однако девушка взрослела, ее отношения с Себастьяном становились крепче день ото дня, а прозрение так и не наступало. Словно какая-то сила мешала Джилл увидеть, что кумир ее девичьих грез не столь безгрешен, как ей казалось.

Броуди старался поддерживать свою неотразимость в глазах Джилл, влюбленно смотревшей на него. И это ему прекрасно удавалось, в то время как Паоле было трудно найти подход к отбившейся от рук дочери и она понимала, что Джилл с каждым днем отдаляется от нее все больше и больше.

Окончив школу, Джилл заявила матери, что они с Себастьяном будут работать и жить вместе. Молодые люди не собирались учиться дальше, и никакие попытки Паолы переубедить их не увенчались успехом.

Паола позвонила Дине, чтобы спросить совета.

— Не лезь в ее жизнь, — отозвалась та.

— Но как же… — оторопела Паола, надеявшаяся, что сестра поддержит ее.

— А вот так. Вспомни меня в ее возрасте. Разве мама могла усмирить меня? Зато теперь все хорошо.

«Хорошо», в понимании Дины, означало: имею отлично оплачиваемую работу и все еще не замужем.

— И все же мне бы хотелось…

— Ты сделаешь только хуже, — перебила ее сестра. — Оттолкнешь ее от себя. Разве этого ты добиваешься?

— Конечно нет, — вздохнула Паола.

— Вот и подумай, — мягко произнесла Дина, — ей сейчас кажется, что она взрослая и все может. Пусть. Самоустранись. Дай им возможность стать самостоятельными. И не вздумай предлагать жить у тебя.

— Но как же они будут сами?

— А вот так, — отрезала сестра. — Если у нее уже свербит в одном месте и охота жить взрослой жизнью, пусть живет. Паола, пойми, что, когда будет плохо, она все равно прибежит к тебе. И лучше будет, если ты окажешься в этот момент одна, а не в компании ее парня, который будет чувствовать себя хозяином положения, живя в твоем доме и питаясь на твои деньги. Нет. Так не должно быть. Раз они собираются жить самостоятельно, пусть живут. А там поглядим, к чему это приведет.

— Наверное, ты права, — вздохнув, сказала Паола.

— Видимо, так, — хмыкнула сестра. — Только непонятно, откуда мне все это известно, если я до сих пор не удосужилась обзавестись детьми.

— Вот и я этому удивляюсь, — с грустной улыбкой заметила Паола, попрощалась с Диной и положила трубку.

После разговора с сестрой ей стало немного легче, и она более спокойно приняла ультиматум дочери, разрешив ей зажить самостоятельной жизнью…

Джилл была счастлива. Наконец-то мама сдалась и позволила ей самостоятельно решать, как быть дальше. Правда, Себастьян почему-то не очень обрадовался тому, что им придется снимать квартиру, но это не омрачило ее радости.

Через неделю они переехали в небольшую квартирку на окраине города, в которой был такой бардак, что тараканы, снующие туда-сюда, были мелочью по сравнению со всем остальным.

Однако Джилл не унывала.

Она устроилась на работу в кафе.

Так как у нее не было никакого образования, то пришлось довольствоваться должностью официантки. Но Джилл и этому была рада. Ведь она получила работу в первый же день, как только начала искать ее.

Себастьяну не повезло так, как ей. Он неделю пытался найти подходящее место, но ничего, на его взгляд, не заслуживало внимания, и Джилл приходилось трудиться за двоих.

И все равно она была счастлива. Она вычистила квартиру, заставила Себастьяна помочь ей перетянуть мягкую мебель, оставшуюся от прошлых хозяев. Нехотя, но он сделал это. Хотя и не был уверен, что действительно стоило этим заниматься. Ведь когда диван застелен пледом, разве видно, насколько он ободран?

Но Джилл не слушала его возражений. Она развила такую кипучую деятельность, настолько была возбуждена происходившими в ее жизни переменами, что не видела недовольства Себастьяна. А когда заметила наконец, то списала это на то, что ему до сих пор так и не удалось найти работу.

Трудясь в кафе, а потом занимаясь домашними делами, Джилл так уставала, что не всегда у нее хватало сил составить Себастьяну компанию. И частенько она оставалась дома, в то время как он шел встречаться с друзьями.

Иногда Джилл удивлялась: почему так? Почему она работает, а он бездельничает? Неужели Себастьян до сих пор сидит на шее у родителей и не говорил Джилл об этом?

Но она быстро успокоилась. В конце концов, все можно объяснить. Ему стыдно брать деньги у родителей, и он не хочет ей в этом признаваться.

И у Джилл даже мысли не промелькнуло, что если все это так и у Себастьяна на душе скребут кошки, то почему он каждый вечер ходит с друзьями в бар, почему спит до обеда, вместо того чтобы искать работу, и почему оставляет ее, Джилл, одну, предпочитая общество таких же бездельников, как и он?

Нет, ни один из этих вопросов не побеспокоил ее. И она пребывала в наивной уверенности, что у них все замечательно, Себастьян любит ее, а если он еще не обрел своего места в жизни, так ничего, скоро обязательно его найдет.

Иногда, когда у Джилл выдавалась свободная минутка, она заезжала к матери, с которой у нее сохранились теплые и дружеские отношения.

И Паола каждый раз после того, как дочь отправлялась в свою небольшую квартирку, благодарила Дину за мудрый совет. Только сейчас она окончательно осознала все то, что сестра пыталась до нее донести.

Ведь действительно они с Джилл стали словно подругами, и Паола ни за что на свете не хотела потерять то доверие, что объединяло ее с дочерью на данный момент…

Шло время.

Джилл вкалывала на работе в поте лица. Изможденная и уставшая, она приходила домой, желая только одного — упасть на старенькую кровать, которую они делили с Себастьяном, закрыть глаза и забыться. Но вместо этого она еще готовила ужин и чистила квартиру, а отсыпаться ей удавалось в немногочисленные выходные.

Однажды она проснулась утром и обнаружила, что вторая половина постели пуста. Джилл резко села на кровати, протерла глаза.

Страх закрался в ее душу. Вдруг с ним что-то случилось? Соскочив с постели, она поспешила найти мобильный телефон, чтобы позвонить Себастьяну. Но монотонный голос в трубке произнес, что абонент временно недоступен.

Джилл судорожно вздохнула. Вытерла холодный пот, выступивший на лбу. Нет, все должно быть хорошо. Он просто заночевал у кого-нибудь из друзей, а она только зря паникует.

Надо собираться на работу. Ведь у нее сегодня не выходной. И ни в коем случае нельзя допустить, чтобы на ее лице отражались все те переживания, что бередили душу. Клиенты любили, когда она встречала их приветливой улыбкой. Им не было никакого дела до ее проблем.

Только проработав несколько месяцев в кафе, она осознала, насколько большего она могла бы добиться, если бы послушалась совета матери и пошла учиться. Благо Паола имела свою небольшую фирму по уборке квартир и могла помочь дочери на первых порах. Но Джилл, буквально оглушенная любовью, обрушившейся на нее словно снежная лавина, не слышала слов матери.

Джилл клятвенно пообещала себе, что на следующий год не будет упускать такой шанс. Она начала заниматься, но почему-то старалась это делать тайком от Себастьяна, что было, впрочем, не слишком тяжело, если учесть, что он целыми вечерами пропадал где-то с друзьями.

Джилл и сама не могла себе объяснить, почему скрывала от возлюбленного свое стремление получить образование. Возможно, не хотела его этим задеть, так как Себастьяну, судя по всему, совсем не хотелось продолжать обучение.

Но она до сих пор не видела, какой он есть на самом деле. Будто розовая пелена заслоняла ее глаза, мешая разглядеть сущность натуры близкого ей человека…

Быстро собравшись, она вышла из дома. В кафе ее встретили улыбками и шумными приветствиями, так как за это время весь коллектив успел привязаться к этой неунывающей, пребывающей всегда в хорошем настроении девушке, которая поддерживала со всеми ровные приятельские отношения.

Едва начав работать, Джилл сразу же отключилась от личных проблем. Лишь к вечеру, когда смена подошла к концу, она с неожиданной тревогой осознала, что Себастьян так и не позвонил…

Выйдя на улицу, Джилл огляделась. Надо идти на остановку, так как скоро должен подойти ее автобус. И если она не поторопится, то придется ждать еще минут двадцать, пока появится следующий. Застегнув легкую курточку до самого верха, дабы спастись от пронизывающего холодного ветра, она поспешила в нужную сторону.

От стены отделилась темная фигура, и Джилл чуть не налетела на мужчину, который преградил ей путь.

— Себастьян! — узнала она его. — Где ты был? Я же волновалась.

— Прости, детка. — Он протянул ей небольшой букетик заметно увядших цветов. — Я был так пьян, что решил заночевать у Дэвида. К тому же у меня разрядился мобильник.

Джилл почувствовала, как у нее отлегло от сердца. Она прижалась к его мускулистой груди.

— Больше никогда так не делай.

— Обещаю, — клятвенно заверил он.

И ей стало легко и спокойно. Он снова был рядом. Тот Себастьян, которого она любила и которого знала. И от осознания этого ей стало намного теплее.

Они опоздали на автобус, но Джилл не особенно расстроилась. Ведь любимый находился поблизости, и это затмевало все вокруг.

В тот вечер он никуда не пошел. И обещал ей взяться за ум. Они провели просто потрясающую ночь, лаская друг друга и доставляя друг другу такое удовольствие, о котором уже успели позабыть…

Наступило лето.

Джилл и не заметила, как пролетел год. Она так и работала в кафе. А Себастьян тоже устроился в какую-то фирму. Он не очень распространялся о месте своей работы, но Джилл с удивлением отметила, что у него начали водиться деньги и это были явно не те деньги, которыми его снабжали родители.

Иногда он покупал ей какой-нибудь подарок. Время от времени приносил домой кучу пакетов с продуктами.

Джилл задумывалась, если он стал так хорошо зарабатывать, почему они не снимут жилье поприличнее? Но потом решила, что, возможно, он откладывает на дом и хочет сделать ей сюрприз. Эта мысль настолько обрадовала ее, что она делала вид, будто ничего не замечает, ожидая от Себастьяна первого шага.

Приехал Люк. Он позвонил Джилл, предложив встретиться с ней. Но она отказалась, считая, что это будет нечестно по отношению к Себастьяну.

— Вот уж никогда бы не подумал, что ты станешь такой трусихой, — заметил Люк.

— Что поделать, — сдержала она грустный вздох, ведь ей очень хотелось увидеться с Люком, посмотреть, каким он стал. — Все мы меняемся.

— Только не я, — возразил он.

— Конечно, только не ты, — улыбнувшись, согласилась Джилл, на миг представив себе его ухмыляющееся лицо.

Люк не стал настаивать. И Джилл вернулась к уборке, которую начала и от которой ее на некоторое время отвлек звонок старого друга…

А потом произошло непоправимое.

Джилл в тот день отпустили пораньше. Она неважно себя почувствовала, и одна из официанток пообещала подменить ее, взяв на себя обслуживание прикрепленных за Джилл столиков.

Поблагодарив коллегу, она поспешила домой. Ее знобило, голова кружилась. Не хватало еще заболеть. И когда? В самый разгар летней жары!

Себастьян был дома.

— Сделай мне, пожалуйста, чаю. — Джилл прилегла на диван и закрыла глаза.

— Извини, не могу, дорогая, — отозвался он.

Внезапно что-то в его голосе насторожило ее. Она открыла глаза и взглянула на него.

— Ты куда-то собираешься? Тебя отправляют в командировку? — спросила она, увидев, что Себастьян укладывает в раскрытый чемодан свои вещи.

Он ничего не ответил. Лишь замер на мгновение, согнувшись над чемоданом. Затем обернулся.

— Я ухожу от тебя, Джилл, — просто произнес он.

И эти несколько слов словно тысячи ножей вонзились в ее мозг, причиняя невыносимую боль. Она еще до конца не сознавала весь смысл сказанного им, лишь понимала: произошло что-то ужасное, непоправимое, что-то такое, что в одно мгновение вдребезги разнесло всю ту жизнь, что она выстроила за этот год по кирпичику.

Джилл некоторое время сидела, не в силах произнести ни слова. Лишь глаза ее выражали страдание. Слезы блестели в них, словно капли утренней росы, вот-вот готовые скатиться по пламеневшим щекам.

— Только, прошу тебя, не надо слез, — поморщился Себастьян, возвращаясь к прерванному занятию. — Я уже все решил. Мы не подходим друг другу.

— У тебя кто-то есть? — спросила она, чувствуя, что ее предположение верно.

— Не говори ерунды, — отрезал он, продолжая укладывать вещи.

Джилл немного помолчала, припоминая все время, что они провели вместе.

— Ты в последние дни был холоден, когда мы занимались любовью, — голосом, срывающимся от готовых вырваться наружу рыданий, медленно произнесла она. — И мне казалось, что ты как будто не со мной, а с кем-то другим. Кто она, Себастьян?

— Да какая теперь разница, — отмахнулся он. — Главное, что мы с тобой больше не вместе.

— Кто она?

— Ну хорошо. — Он застегнул чемодан и обернулся. — Если уж так хочешь знать…

— Да, хочу. — Ее голос звучал глухо, словно доносился со дна огромной пустой бочки.

— Это Лиза Кейн.

— Дочь владельца нескольких гостиниц? — Джилл не могла поверить, что Себастьян променял ее на эту девушку.

Она знала Лизу. Они вместе учились в школе. Лиза была завистлива, она никак не могла примириться с популярностью Джилл и с тем, что та притягивала к себе взгляды многих мальчишек.

И теперь, похоже, Лиза нанесла ей удар в самое сердце.

Джилл вздохнула. Постаралась ровным взглядом посмотреть Себастьяну в глаза.

— Что ж, будьте счастливы, — тихо, но четко произнесла она.

— Спасибо, детка, — кивнул он как ни в чем не бывало. Будто он собирался в командировку, а она пожелала ему удачной дороги.

Джилл закрыла глаза. Это какой-то дурной сон. Вот сейчас она проснется — и все вернется на круги своя. Себастьян окажется рядом, и она и думать забудет о том, что ей приснилось.

Хлопнула входная дверь.

Вздрогнув, Джилл поднялась и оглядела комнату.

Грудь словно сдавили тисками. Нет, ей ничего не показалось. Он действительно ушел. Бросил ее. Отправился к Лизе. К той самой Лизе, которую Джилл с трудом выносила еще со школьных времен.

Хуже и придумать было нельзя.

Хотя, с другой стороны, какая разница, к кому он ушел. Ведь он все равно больше не с ней…

Она не помнила, как оказалась возле реки, неспешно протекающей под мостом. Остановилась и взглянула вниз. Темная вода убегала под мост, неся на поверхности всякие листочки и веточки, словно после большого урагана.

Она стояла и смотрела. Никого не было поблизости, никто не отвлекал ее.

Голова у нее кружилась, лицо опухло от слез, подкашивались ноги. И, глядя на эту зияющую внизу темную воду, ей вдруг захотелось шагнуть вниз, скрыться в ней, сделать что угодно, лишь бы забыть то горе, которое пришло в ее жизнь.

Когда счастье, которое казалось ей незыблемым, вдруг треснуло, выяснилось, что Джилл была к этому совсем не готова, и ей стало страшно.

Она перегнулась через перила, затаила дыхание.

Река была близко-близко, и Джилл казалось, что она манит ее к себе, обещая облегчение.

Она наклонилась еще ниже.

Будь что будет.

Ей казалось, это единственно возможный выход.

Ей казалось, только так она избавится от той боли, что разрывает ее изнутри…