Всего лишь папа

Глава 5

В Орвието все близко, и уже через пятнадцать минут я стоял возле окна в тихом коридоре лицея. Слева располагалась массивная дверь, обитая красно-коричневой кожей, с надписью «Biblioteca». Прямо напротив меня была еще одна дверь, обычная, деревянная, и из-за нее доносились голоса. Похоже, там шла лекция и живое обсуждение.

Несмотря на отвратительное настроение, я улыбнулся, вспомнив свои студенческие годы.

Я всегда учился хорошо и никогда не боялся, что могу оказаться за бортом экзаменов. Преподаватели нас заранее пугали последним годом, но, когда он настал, они не бросили нас на произвол судьбы и всячески помогали, хотя и продолжали стращать. Но я оставался спокойным и все свободное время гулял с друзьями, пока не подкрался первый экзамен: по итальянскому.

Я едва не завалил его! Набрал лишь проходной минимум. Второй экзамен, по математике, прошел лучше, благодаря тому, что я хорошо разбирался в точных науках. Тут мне не хватило одного балла до максимума. Сумма набранных баллов за последние три года была более чем достаточной, у меня уже имелся в кармане необходимый минимум для аттестата зрелости, но предстоял еще устный экзамен: защита курсовой работы на какую-то дурацкую тему, название которой я теперь даже не вспомню. Но я так увлеченно рассказал свою тему, что экзаменационная комиссия с чего-то решила, что я очень хорошо подготовлен по всем предметам. Они так и сказали: «После такого выступления вы, наверное, без запинки ответите на все наши вопросы». Я, вместо того, чтобы приободриться, впал в уныние.

Профессора по математике и физике были мировыми мужчинами и задали вопросы, относящиеся к моей курсовой работе. Профессоресса по философии тоже не стала меня мучить, а на английском я разговаривал свободно, так что и тут проблем не возникло. Зато профессоресса по итальянскому, которую мы всем лицеем ненавидели дружно и глубоко, со словами «Ну что ж, раз ты так хорошо готовишься по всем предметам и только мой недолюбливаешь, я задам тебе легкий вопрос» попросила рассказать о влиянии д’Аннунцио на творчество Гоццано.

Легкий вопрос?! В первые мгновения я даже не мог вспомнить, кто такой этот д’Аннунцио, что уж говорить о его влиянии? Но меня очень любили преподаватели точных наук и умудрились намеком направить мои мысли в нужную сторону. Профессоресса итальянского позеленела от негодования, но мой ответ приняла.

Сколько в итоге я набрал баллов? Девяносто четыре из ста.

Надеюсь, эта профессоресса по итальянскому и латыни у моих детей не такая же, какая была у меня…

– Buongiorno!

Я сильно вздрогнул от неожиданно прозвучавшего приветствия, практически подпрыгнул на месте.

Передо мной стояла симпатичная женщина лет тридцати, белокурая, с темно-серыми глазами. Судя по тонким чертам лица и довольно светлой коже, она была северного происхождения. За счет невысокого роста и элегантного, сидящего точно по фигуре делового костюма она выглядела миниатюрной и изящной.

– Я Пьера Карафоли, – представилась женщина, так и не дождавшись от меня ответного приветствия. – Вы синьор Ди Флорио?

– Да-да. Buongiorno, синьора Карафоли! – наконец вернулся я в реальность и протянул руку для пожатия.

– Приятно познакомиться, – ответила она, вложив в мою ладонь свои тонкие пальцы.

– Мне тоже.

– Пройдемте в библиотеку, там нам никто не помешает. – Она сдержанно, но приветливо улыбнулась. Нда, эта профессоресса совершенно не напоминает мне мою… Эту наверняка все студенты обожают.

Мы вошли в просторную старинную залу с арочным потолком. Вдоль всех стен тянулись массивные деревянные стеллажи, уставленные книгами. Чтобы добраться до верхних полок, однозначно требовалось раздобыть лестницу, и я даже невольно начал искать ее глазами.

– Присаживайтесь, – предложила профессоресса, указав на ближайший круглый стол.

– Шикарная у вас тут библиотека, – оценил я с искренним восхищением.

– Да, я тоже в восторге. Я первый год работаю здесь и покорена этой библиотекой.

– Представляю, – хмыкнул я. – А студенты наверняка не ценят свое счастье.

– Кто как, – пожала она плечами.

– Мой сын один из тех, кто не ценит? – спросил я с ноткой горечи.

– Синьор Ди Флорио…

– Амато. Можно по имени. – Не знаю, что на меня нашло, родители с преподавателями обычно соблюдали все формальности. Но это официальное ко мне обращение я никогда не любил. Чувствовал себя как на Конгрессе в Брюсселе.

Мое предложение смутило профессорессу. Она, по всей видимости, никак не могла решиться сократить дистанцию.

– Я не хочу говорить, что ваш сын глупый или что-то в этом роде… Я хотела спросить, были ли у него раньше проблемы с моими дисциплинами?

– Нет. Свои шесть-семь баллов он всегда получал. Особо одаренным в учебе он никогда не был, но проблем тоже не имел, – выпалил я на одном дыхании. Меня мучило какое-то волнение в груди, и я усиленно пытался взять себя в руки.

– Значит, возможно, сейчас что-то мешает ему учиться? Возможно, он уделяет мало времени занятиям? Нормальное явление в этом возрасте, но текущий год очень важный, ведь ребят ждут экзамены. Каролина, его сестра, сказала, что он увлекается теннисом?

– Да, он спортсмен. – подтвердил я.

– Успешный?

– Достаточно. Он занимается теннисом с восьми лет. Но проблем с учебой Элио никогда не имел.

– Понимаю… Я не хотела бы жаловаться, но не могу скрывать от вас, что Элио практически не выполняет и не сдает домашних заданий, которые я даю. На лекциях он не работает и на мои вопросы отмалчивается, не знает, что ответить. За последние работы, которые я давала, он получил три балла.

Мысленно я схватился за голову. Аттестат зрелости моего сына начал приобретать размытые очертания.

– С такими результатами он не наберет необходимый минимум, чтобы быть допущенным до сдачи экзаменов. Я не могу ставить ему высокие баллы только за то, что он профессиональный спортсмен и занят делом. Образование первично, понимаете?

– Я полностью с вами согласен и обещаю найти рычаг влияния на Элио.

– Спасибо вам за содействие, – улыбнулась она открыто. Профессоресса и в целом разговаривала со мной очень дружелюбно, даже с некоторым сочувствием и явным желанием помочь. – Рада, что вы участвуете в судьбе сына и разделяете мое мнение.

– Думаю, это не такая уж и редкость, – прокомментировал я грустно.

– Ошибаетесь. У меня за плечами уже несколько лет практики преподавания в лицее, и существуют родители, которые полагают, что если у них растет великий футболист, то главное – чтобы он попал в какой-нибудь топ-клуб, а получение аттестата зрелости – дело второстепенное. Таких родителей я не поддерживаю, а, напротив, осуждаю. Хуже подобного подхода, наверное, только тотальное равнодушие к судьбе собственного ребенка и отсутствие в его жизни.

Я потупил взор. Эта тема была болезненной для меня.

– Скажите, вы или ваша жена могли бы помочь Элио с латынью? А также с итальянской литературой? Итальянский, как язык, у него вполне сносный. Но литературу он не изучает. И также не изучает латынь.

– Я попробую что-нибудь придумать, – пообещал я сквозь зубы.

– Возможно, ему сможет помочь Каролина, у нее вполне хорошие знания по этим предметам.

– Или старшая сестра, – добавил я отрешенно.

– Ах, у вас есть еще старшая дочь? – В глазах профессорессы зажглось непередаваемое изумление.

– Да. Недавно замуж вышла, – подтвердил я.

– Неужели? – Она даже рот от удивления открыла. – Но сколько ей лет? Простите, я…

– Двадцать четыре, – перебил я, вопросительно посмотрев на профессорессу.

Удивительно, но она поняла мой немой вопрос и ответила на него:

– Простите, но вы очень молодо выглядите. Я даже изначально усомнилась, что вы и есть отец Элио. – Она смущенно улыбнулась.

– Не извиняйтесь. За комплименты не извиняются, – улыбнулся я в ответ. – Я ранний папа.

– Понимаю, – проговорила она с тоской в голосе.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, не в силах отвести глаз. Я отчетливо видел, как к ее грусти стремительно примешивалось любопытство. Наверное, она жаждала расспросить меня о личной жизни. Между прочим, меня тоже сжигало острое желание узнать ее поближе, но я упрямо решил воздержаться от душевных разговоров. Более того, я поднялся, чтобы уйти.

– Я обязательно поговорю с Элио и попробую решить проблему, – пообещал я.

– Однако, не давите на него и не ругайте. Он в том возрасте, когда с детьми надо разговаривать очень деликатно и уважительно. Подростковый период еще не закончился, хотя Элио уже выглядит настоящим мужчиной.

– Который полагает, что учиться уже не стоит… – заметил я с иронией. – А с детьми всегда надо оставаться деликатными и уважительными.

– Вы бесконечно правы, – согласилась она, отводя восхищенный взгляд.

– У вас есть дети? – почему-то сорвался с моих губ вопрос. Любопытство все же пересилило меня.

– Нет. К сожалению, нет, – ответила она, опуская глаза. Столько горечи прозвучало в этом «к сожалению»!

Я молчал, увлеченно ее разглядывая. Она была чертовски симпатичной, с хорошей фигуркой и притягательной внешностью. Но смотреть на преподавателя сына, как на женщину, было непозволительно. Я даже на миг представил, что между нами завязались романтические отношения. В какое неловкое положение перед всем лицеем я поставил бы своих детей!

– Пожалуйста, если вам нужна будет помощь, обращайтесь, – сказала она. Правильный момент, чтобы взять номер телефона, но я вновь подумал о неловком положении моих детей.– Я продиктую вам свой номер телефона, пожалуйста, контактируйте меня в случае необходимости, – не оставила она шансов и выжидательно взглянула на меня.

Я медленно достал телефон и открыл в нем справочник, с усилием заставляя руки не дрожать. Я напоминал себе шестнадцатилетнего юношу, который впервые берет у симпатичной девушки номер телефона. И это состояние было совершенно необъяснимым по той причине, что я уже десятки раз брал у понравившихся женщин контакты.

Пьера продиктовала мне номер, а я, пребывая во взбудораженном состоянии, по привычке нажал кнопку вызова, чтобы проверить.

– Теперь и я знаю ваш номер, – улыбнулась она. – Спасибо за доверие. Если с моей стороны возникнут проблемы, я свяжусь с вами напрямую.

– Конечно. Спасибо и хорошего дня! – поблагодарил я и поспешил покинуть библиотеку.

Затворив за собой дверь, я на миг прикрыл глаза, прислонившись к косяку, и перевел дух.

– Профессоресса такая суровая? – раздался тихий и испуганный голос.

Я резко открыл глаза. Передо мной стояла худенькая низенькая синьора, растрепанная, в каком-то несуразном платье. Она взирала на меня тревожными глазами. Я тряхнул головой, вырываясь из вихря охвативших меня чувств и мыслей, и понял, что она, очевидно, тоже чья-то родительница, ребенок которой имеет проблемы с учебой.

– Нет-нет! Профессоресса чудесный человек! – поспешил я успокоить взволнованную маму и широко улыбнулся. – Не бойтесь и входите смело.

– Ах… – Она облегченно вздохнула. – Знаете, бывают такие профессоры…

– Знаю-знаю. Идите и ничего не бойтесь, – подбодрил я и направился прочь из этого учебного царства: подальше от колдовских чар симпатичной профессорессы.