Всего одна неделя

Глава 18

Наконец-то я почувствовала себя вылетевшей на свободу птицей. Несмотря на то что заточение продолжалось менее двух суток, оно показалось мне страшно долгим. Я все еще не могла полностью себя обслуживать, но уже постепенно начинала владеть рукой. Однако главное, конечно, – это вновь обретенная возможность свободно перемещаться в пространстве. Идти туда, куда хочется. Не сидеть весь день в четырех стенах. Не пробираться, оглядываясь, через крыльцо кухни.

– Свободна, свободна, свободна! – Этой светлой песней и радостным танцем я встретила машину Уайатта, когда он за мной приехал. Сегодня это произошло позже, чем накануне. Солнце уже почти село, а это означало, что скоро девять.

– Свободна, но не совсем, – заметил Уайатт, застегивая на мне ремень безопасности.

– Что значит «не совсем»? – закричала я. Закричала потому, что в этот момент он обходил машину и иначе просто не услышал бы.

– Это значит, что, на мой взгляд, ты еще недостаточно окрепла, – ответил Бладсуорт, садясь за руль. – Не сможешь одеться, не сможешь вымыть голову и даже не сможешь вести машину двумя руками.

– Но ты же не водишь двумя руками, – тут же нашлась я.

– Мне незачем это делать, так как я лейтенант полиции. А ты обязана.

Я слегка надулась, но решила не поддаваться на провокацию.

– Так. Но ведь единственной уважительной причиной не ехать к маме было твое предположение, будто бы Дуэйн Бейли может искать меня именно там, а тогда в опасности окажусь не только я сама, но и родители. Однако теперь Дуэйн Бейли арестован, и ему больше незачем меня искать. А значит, я могу ехать к маме.

– Не сегодня, – отрезал Уайатт.

– Хотелось бы узнать почему.

– Потому, что я тебя туда не повезу.

– Ты сегодня занят? Так она сможет сама за мной приехать.

– Не пытайся казаться глупее, чем ты есть. Номер не пройдет. Я повезу тебя туда, где ты мне нужна, и никуда больше.

Терпение мое иссякло.

– Я не собираюсь выступать в роли секс-игрушки, с которой ты можешь развлекаться, как только ощутишь некую потребность. У меня есть собственная жизнь, и я должна к ней вернуться как можно скорее. Завтра с утра мне необходимо быть на работе.

– Пожалуйста, отправляйся завтра с утра на работу. Но отвезу тебя туда я, а не мама.

– Это же бессмысленно. А если что-нибудь произойдет и тебе срочно потребуется выехать на работу? Как я понимаю, тебя могут вызвать в любой момент, так ведь?

– Не исключено. Но на практике на место преступления вызывают не слишком часто. И для этого у меня в штате существуют детективы.

– Но я и сама смогу доехать до работы. Коробка передач автоматическая, а пристегнуться можно и одной рукой. Кроме того, за рулем я не первый день, так что не начинай снова эту песню насчет вождения одной рукой.

Моя решимость вырваться на свободу нисколько не уступала решимости лейтенанта эту свободу мне не предоставлять. Бладсуорт почему-то считал, что имеет полное право контролировать каждый мой шаг. Следовало пресечь роковое заблуждение в зародыше.

Какое-то время Уайатт ехал молча, а потом поинтересовался неожиданно тихим, спокойным голосом:

– Неужели тебе не хочется остаться со мной?

От удивления я раскрыла рот и, не успев обдумать ответ, выпалила:

– Конечно, хочется. – Однако тут же пошла в наступление: – Как ты можешь быть таким коварным? Это же девчачий аргумент, а ты использовал его против меня.

– Не имеет значения. Главное, что ты призналась. – Негодяй самодовольно ухмыльнулся и прищурился: – Кстати, а что такое «девчачий аргумент»?

– Сам знаешь: обращенный к чувствам.

– Черт возьми, если бы я знал раньше, что обращение к чувствам настолько эффективно, то давно бы им воспользовался. – Уайатт сжал мою коленку. – Спасибо за ценный совет.

Он лукаво подмигнул, и я невольно рассмеялась. Потом решительно убрала его руку.

– Понимаю, что обстоятельства сыграли свою роль, но ты не выполнил условия нашего договора. Совсем не ухаживал за мной. И поэтому я хочу вернуться домой.

– По-моему, мы уже обсуждали этот вопрос. Дело в том, что наши понятия об ухаживании не совпадают.

– Мне хочется назначать свидания. Хочется ходить в кино, в хорошие рестораны, на танцы. Надеюсь, ты танцуешь?

– Крайне неохотно.

– О, какая жалость! – Я применила эффективное средство под кодовым названием БГГ – большие грустные глаза. Сильнее БГГ в боевом арсенале женщин действуют только слезы.

Сработало. Уайатт метнул в мою сторону тревожный взгляд и сдался:

– Черт возьми! Ну хорошо, обязуюсь водить тебя на танцы.

Судя по всему, уступка далась ему непросто.

– Если не хочешь, можешь и не водить.

Это ли не идеальная ситуация для классического женского удара ниже пояса? Если он согласился выводить даму в свет, то обязан притвориться, что делает это с удовольствием. Один из испытанных и типичных способов женской мести за то, что мужчинам не приходится терпеть ежемесячные неудобства.

– Небольшое условие: после свидания мы будем делать то, что захочу я.

Догадаться, о чем речь, было совсем не трудно. Я изобразила крайнюю степень оскорбленной невинности:

– Неужели за свидание придется платить сексом?

– Меня бы это вполне устроило, – подтвердил Уайатт и снова сжал мою коленку.

– Не бывать такому!

– Прекрасно. Значит, мне не придется таскаться по танцам.

Я тут же мысленно внесла в свой список пункт об отказе от сотрудничества и нежелании идти навстречу партнеру. Ничего удивительного, если через некоторое время перечень распухнет до размеров многотомной энциклопедии.

– Ну как, не изменишь решения? – поддразнил злодей.

– Как раз обдумываю твой послужной список.

– Может быть, все-таки бросишь эту дурацкую затею? Что бы ты сказала, если бы я стал составлять перечень твоих ошибок и недостатков?

– Внимательно прочитала бы и постаралась поработать над устранением проблемных зон, – честно ответила я. Прочитала бы – это точно. А вот с проблемами сложнее, поскольку наши представления о них вполне могут не совпадать.

– Как бы не так! По-моему, все как раз наоборот и проблемные зоны ты активно культивируешь.

– Например? – как можно слаще поинтересовалась я.

– Например, твой никогда не закрывающийся рот.

Я изобразила воздушный поцелуй.

– Насколько помнится, еще сегодня утром, когда я целовалась с молнией на твоих брюках, ты ничего не имел против моего рта.

Реплика оказалась кстати и явно навеяла приятные воспоминания. Уайатт даже слегка вздрогнул.

– Что правда, то правда, – подтвердил он изменившимся голосом. В этот момент Уайатт выглядел очень мило.

Я поняла, что имел в виду Бладсуорт. Признаюсь, и меня весь день посещали смелые желания. Хотелось забыть постоянные препирательства и борьбу за лидерство и хотя бы один-единственный раз просто насладиться любовью, получить удовольствие от чувственных наслаждений и секса. Однако это можно позволить себе лишь тогда, когда зверь станет ручным и домашним, а до этого ни в коем случае нельзя давать ему повод считать себя победителем.

– И моя прическа с фенечками тебе нравится, несмотря на постоянные насмешки.

– Да, действительно нравится. Да и никаких насмешек не было. Мне все в тебе нравится, даже несносное поведение. Ты просто ходячее воплощение мечты и желания.

Я взглянула на него с сомнением, потому что слегка растерялась, не зная, как отнестись к подобному заявлению.

– Это хорошо или плохо? – Воображение рисовало не слишком привлекательный образ.

– По-моему, хорошо. С личной, а не с профессиональной точки зрения. А с профессиональной – отвратительно, потому что никак не удается сосредоточиться. Единственное, о чем прекрасно думается, так это о том, чтобы тебя раздеть. Наверное, через год-другой после свадьбы станет немного спокойнее, но пока ощущения слишком остры.

– Я не говорила, что собираюсь за тебя замуж, – автоматически возразила я, но в это же самое время сердце отбивало чечетку, а воображение стремилось раздеть его.

– И все же мы оба знаем, что это непременно произойдет. Конечно, предстоит уладить некоторые детали, в частности вопрос о доверии, который так тебя волнует. Но думаю, пары месяцев достаточно, чтобы установить должный контроль, и тогда Рождество совпадет со свадьбой.

– Ни за что не совпадет. Даже если бы я ответила «да», чего, кстати, еще не произошло, известно ли тебе, сколько времени требуется на подготовку свадьбы? К этому Рождеству никак не успеем. Может быть, к следующему... то есть я хочу сказать, что за такой период можно что-то спланировать и организовать, а не то, что мне хочется выйти замуж на следующее Рождество. Аесли бы мы все-таки и поженились, то это произошло бы не на Рождество, потому что тогда наши годовщины постоянно терялись бы в праздничной суете, а я это ненавижу. Годовщины свадьбы должны иметь особое значение.

Бладсуорт улыбнулся:

– Ты сказала «наши годовщины», а это недвусмысленно подтверждает согласие.

– Только в том случае, если ты плохо знаешь английский язык. Заметь, я сказала «если», а не «когда».

– Оговорка, по Фрейду, говорит сама за себя. Так что все решено.

– Ничего подобного. Без произнесения трех знаменитых слов я не считаю себя связанной никакими обязательствами.

Ответом мне стал глубоко задумчивый взгляд. Казалось, Уайатт внезапно осознал, что до сих пор ни один из нас не произнес сакраментального «я тебя люблю». По-моему, мужчины не придают традиционному признанию такого огромного значения, как женщины. Для нихдействия важнее слов. Но, не ощущая их важности для себя, они понимают их роль для женщин. И тот факт, что я до сих пор не произнесла трех коротких слов, лишь сейчас проник в сознание Уайатта, заставив его задуматься, так ли блестяще складываются отношения между нами, как ему казалось.

– К этому мы еще придем, – наконец произнес он. Мне понравилось, что Уайатт не произнес с ходу «Я тебя люблю», заставив тем самым сомневаться в его искренности. Что и говорить, отношения между мужчиной и женщиной – дело чрезвычайно сложное. Очень похоже на шахматную партию равных по силе партнеров. Я понимала, чего хочет мой мужчина: полной уверенности в стабильности отношений. У меня же такой уверенности не было, а без нее я не хотела и не могла дать себе волю. Думаю, Уайатту не скучно было. Самой же мне было хорошо даже тогда, когда мы спорили и ругались. Когда-нибудь шахматная партия наконец закончится, и тогда все встанет на свои места.

Уайатт взял меня за руку. Разумеется, за левую, поскольку он сидел слева от меня, а потому отдернуть ее мне было трудно. Потом он осторожно изменил положение, так что его ладонь оказалась снизу, а наши пальцы переплелись. Сомневаться не приходилось – лейтенант Бладсуорт был превосходным стратегом.

Этот вечер отличался от двух предыдущих. Уайатт занялся стиркой своих и моих вещей, причем сделал это вполне квалифицированно. Потом, несмотря на сгущавшуюся темноту, решил подстричь газон. Газонокосилка оказалась с фарами, а кроме того, рачительный хозяин включил наружный свет. Следовало отдать должное аккуратности этого человека: двор пребывал в образцовом порядке, и трава не успевала вырасти и сделать газон неопрятно лохматым.

В дом Уайатт вернулся около десяти – голый по пояс, грязный, с блестящей от пота грудью. Несмотря на позднее время, на улице все еще было жарко. Работник первым делом подошел к раковине, налил стакан холодной воды и жадно выпил. Каждый его глоток сопровождался заметным движением кадыка.

Наконец Уайатт поставил стакан и повернулся ко мне:

– Готова принять душ?

Возможно, я совершала тактическую ошибку, но в этот вечер мне совсем не хотелось упрямиться. Не могу сказать, что я вообще когда-нибудь оказывалась для Уайатта труднодоступной. Но, во всяком случае, пыталась ему противостоять. А сегодня почему-то даже не стремилась проявлять характер.

– А волосы сможем вымыть?

– Конечно.

Вовсе не сложно представить, как прошел следующий час. Мы оба оказались мокрыми и скользкими. Возбуждение не заставило себя долго ждать. Я решила, что хотя бы раз в жизни имею полное право не контролировать собственные действия, и со всей искренностью предалась любви. Все началось в душе, потом был взят небольшой, но очень плодотворный тайм-аут, пока Уайатт сушил мне волосы, а затем процесс продолжился в постели.

Наконец Бладсуорт со стоном скатился с меня и лег на спину, прикрыв рукой глаза и едва переводя дух. Я дышала часто и неровно, почти утонув в удовольствии и изнеможении. Почти. Мне все-таки хватило энергии на то, чтобы оказаться сверху и сладко вытянуться, покрывая поцелуями его лоб, губы, шею и иные доступные места.

– Сдаюсь, – с трудом пробормотал Уайатт.

– Сдаешься, еше даже не зная, чего я хочу?

– Это не имеет значения. Я уже ни на что не способен. Почти умер.

Рука скользнула на мою голую попу, разок шлепнула и бессильно упала на постель.

– Это посткоитальный синдром. А я хочу объятий.

– Ну, на объятие я, возможно, еще гожусь. – Усталые губы раскрылись в слабой улыбке.

– Ты просто лежи, я все сделаю сама.

– И почему только ты не сказала это десять минут назад?

– Считаешь меня законченной дурочкой? – Я уютно устроилась на широком плече и удовлетворенно вздохнула.

– Вовсе нет. Я ведь уже говорил, что больше всего ты похожа на фунтик ванильного мороженого.

Да, действительно говорил. От одного лишь воспоминания меня бросило в жар. Если бы я в тот момент стояла, то ноги наверняка бы подкосились.

Я улыбнулась, потому что представила себе следующий раунд. Только состоится он не сейчас, а через некоторое время. А пока, сладко зевнув, я уснула, так и не завершив объятия.

Утром, во время завтрака, позвонила мама. Впрочем, я даже не поняла, что это она. Уайатт поднял трубку и дважды произнес:

– Да, мэм. – Потом сказал: – Семь. – Потом повторил еще раз: – Да, мэм, – и повесил трубку.

– Твоя мама? – поинтересовалась я, когда он снова сел за стол.

– Нет, твоя.

– Моя мама? Зачем она звонила? И почему ты не передал мне трубку?

– Она не просила. Просто пригласила нас на ужин – сегодня в семь. Я сказал, что приедем.

– Приедем? А если тебе придется работать допоздна?

– Цитирую тебя: считаешь меня полным идиотом? Я-то явлюсь вовремя. Но и ты тоже, даже если мне придется силой вытаскивать тебя из фитнес-клуба. Так что лучше заранее договорись с Линн, чтобы она осталась до вечера.

Я закатила глаза.

– Что такое? – Уайатт на секунду перестал жевать.

– Прежде чем раздавать приказы, лейтенант, вы бы лучше поинтересовались, о чем именно я уже успела договориться.

– Так о чем же именно ты уже успела договориться?

Что за ехидное создание!

– Линн открыла клуб рано утром. Потом, после моего приезда, она отправится домой, и днем буду работать я. Она вернется в пять и останется до закрытия. Получится три часа с утра и четыре вечером. И так будет до тех пор, пока рука не окрепнет, потому что и утром, и вечером есть дела, которые трудно сделать только одной рукой. Так что твой приказ несколько запоздал.

– Умница. – Бладсуорт лукаво подмигнул.

Было вполне понятно, почему мама нас пригласила. Во-первых, чтобы понянчить раненую дочку, а во-вторых, чтобы испытать Уайатта. Она, должно быть, умирала от любопытства, а тут пришлось ждать, пока лейтенант выпустит меня из подполья. Мама, конечно, способна проявить выдержку, но лишь до определенной черты. А за этой чертой начинается цунами.

Грядущий день наполнял меня приятным нетерпением. Наконец-то я встречусь со своей любимой машиной, а после работы вернусь в собственный любимый дом. Я собрала вещи. Уайатт не возражал, хотя и довольным не выглядел. Утром мне удалось одеться самостоятельно и даже пусть и с большим трудом, но все-таки справиться с лифчиком. Рука все еще не годилась, чтобы решить задачу с застежкой обычным образом, но я придумала другой способ: перевернула лифчик так, что крючки оказались спереди, застегнула их, а потом совершила круговое действие в обратном направлении и надела бретельки на плечи. Метод, конечно, не столь сексуален, как альтернативный, но, во всяком случае, вполне себя оправдывает.

– Не слишком усердствуй в первый день, – наставлял Уайатт по дороге к моему дому, где предстояло сменить машину. – Может быть, остановимся возле аптеки и купим перевязь, чтобы она напоминала тебе об осторожности?

– И так не забуду, – заверила я. – Уж поверь. Действительно, любое неосторожное движение сразу отдавалось в зашитой мышце.

Некоторое время Уайатт молчал, а затем сказал:

– Не хочу тебя отпускать.

– Но ты же знал, что в твоем доме я лишь временно.

– А почему бы тебе не переехать ко мне на постоянное место жительства?

– Еще чего, – решительно возразила я. – Не слишком удачная идея.

– Почему же?

– Да потому.

– Исчерпывающий ответ! Так все-таки почему?

– По нескольким причинам. Во-первых, слишком поспешно. Думаю, нам следует взять тайм-аут и немного отдышаться.

– Дразнишь? После пяти последних дней ты называешь переезд ко мне поспешным?

– А ты вспомни эти дни. С вечера четверга не было нк единой нормальной, спокойной минуты. Бесконечная чрезвычайная ситуация. И вот она наконец закончилась. Возвращается обычная, повседневная жизнь, и теперь нам необходимо выяснить, как она сложится.

Бладсуорту моя теория явно не понравилась. Не вызывала восторга она и у меня самой, ноя твердо знала, что окончательный переезд к нему оказался бы серьезной ошибкой. По-моему, женщина вообще не должна жить вместе с мужчиной до свадьбы. Думаю, в природе существуют настоящие парни, которые не пользуются ситуацией и не превращают подругу в бесплатную прислугу и повариху, но отгадайте, чем обычно заканчиваются подобные опыты. Спасибо, сэр, это не для меня.

Меня воспитала женщина, твердо знающая себе цену, и все ее дочери верят, что мужчины должны добиваться расположения и согласия упорным трудом. Человек устроен таким образом, что больше всего ценит те блага – будь то машина или жена, – которые достаются не слишком легко. По-моему, Уайатт еще и в малой степени не отработал нанесенного мне два года назад ущерба. Действительно, я пока все еще не простила оскорбления. Лишь чуть-чуть, понемногу, начала оттаивать, но вовсе не до такой степени, чтобы перебраться к нему, даже если бы не считала такой шаг вообще неприемлемым для женщины.

Наконец мы приехали ко мне домой, и там, на своем законном месте под портиком, стоял мой дорогой белый «мерседес» с откидным верхом. Уайатт остановился рядом с ним и взял с заднего сиденья обе сумки. Он все еще хмурился, однако не спорил. По крайней мере в ту минуту не спорил. Я прекрасно понимала, что это вовсе не окончательное разрешение ситуации, что оппонент просто отступил по моей просьбе. Возможно, планировал очередной подлый выпад.

Отперев боковую дверь, я вошла в коридор. Резкий писк сигнализации сразу подсказал, что Шона не забыла ее включить перед тем, как уехала с моими вещами. Я поспешно отключила добросовестного сторожа и торжественно остановилась посреди кухни, окруженная собственной Великолепной Атмосферой, которой все это время так мне не хватало. Атмосфера играет в жизни женщины бесконечно важную роль.

Я объяснила Уайатту, какая именно из спален второго этажа моя – на тот случай, если бы, заглянув в дверь, он не смог определить это сразу. Уайатт и прежде бывал у меня, но еще ни разу не поднимался наверх. Когда-то, два года назад, сцена страсти разыгралась внизу, на диване. После этого я даже сменила обивку: не из-за пятен или чего-то подобного, поскольку сцена страсти не зашла настолько далеко, а просто потому, что таким способом хотела вычеркнуть обидчика из своей жизни. Больше того, обставила комнату новой мебелью и перекрасила стены. Сейчас уже ничто в моей гостиной не напоминало о том времени, когда здесь впервые появился лейтенант Уайатт Бладсуорт.

На автоответчике мигала лампочка. Оказывается, в мое отсутствие поступило двадцать семь звонков – не так уж и много, если учесть, сколько времени меня не было дома и какой острый интерес репортеры проявляли к моей скромной персоне сразу после рокового события. Нажав кнопку, я начала прослушивать первые фразы сообщений и удалять их, если выяснялось, что они от репортерской братии. Была и парочка личных звонков – от сотрудников, интересовавшихся, когда же все-таки снова откроется клуб. Но в пятницу после обеда Шона всех обзвонила, так что этот вопрос уже не возникал.

И вдруг раздался знакомый голос. Я не поверила собственным ушам.

– Блэр... это Джейсон. Возьми трубку, если ты дома. – Пауза, а потом он заговорил снова: – Утром в «Новостях» сообщили, что тебя ранили. Милая, это просто ужаснс, хотя репортер сказал, что тебе оказали помощь и отпустили, так что скорее всего дела обстоят не так уж плохо. Но я все равно страшно волнуюсь и очень хочу узнать, как твое здоровье. Обязательно позвони.

– «Милая»? – угрожающим тоном повторил за спиной Бладсуорт.

– «Милая»? – эхом отозвалась я, однако мой тон оказался скорее растерянным и озадаченным.

– По-моему, ты говорила, что после развода ни разу не встречалась с бывшим мужем.

– Так оно и есть. – Я повернулась и недоуменно взглянула на Уайатта. – Если, конечно, не считать встречи с ним и его женой в универсаме. Но ведь мы даже не разговаривали, так что та встреча не в счет.

– Но почему же он назвал тебя милой? Может быть, хочет возобновить отношения?

– Понятия не имею. Я слышала только то, что и ты. А «милая»... так он называл меня, когда мы были женаты. Вполне возможно, слово вырвалось бессознательно.

Уайатт недоверчиво покачал головой:

– Нуда, конечно, через пять лет...

– Но я действительно не понимаю. Джейсон прекрасно знает, что я никогда и ни за что к нему не вернусь. Чем же объяснить этот звонок? Впрочем, он вполне мог поступить так из политических соображений. «Кандидат сохранил дружеские отношения с бывшей женой и позвонил ей после инцидента, во время которого ее ранили». Или что-нибудь в этом роде. Думать об имидже – вполне в духе Джейсона.

Я нажала кнопку с надписью «удалить» и стерла противный голос.

Бладсуорт крепко взял меня за плечи и повернул к себе.

– Не смей звонить этому подонку.

Зеленые глаза прищурились, а лицо приобрело то непреклонное выражение, которое свойственно мужчине, охраняющему собственную территорию.

– Я и не собираюсь.

Сейчас требовались мягкость и обходительность. Первым делом надо было снять тревогу. Ведь я же прекрасно представляла, что почувствую, если вдруг позвонит бывшая жена Уайатта и оставит сообщение в подобном тоне. Поэтому я обняла его и прижалась к широкой груди.

– Меня не интересует ни то, что он говорит, ни то, что чувствует. Когда он умрет, я не пойду на похороны и даже не пошлю цветы. Подонок.

Уайатт потерся подбородком о мой висок.

– Аесли вдруг он позвонит снова, тогда я ему перезвоню.

– Правильно, – согласилась я. – Подонок.

Уайатт засмеялся:

– Все в порядке, расслабься, и оставим подонкав покое. Идея понятна. – Он поцеловал меня и нежно похлопал по попе.

– Отлично, – обрадовалась я. – Теперь можем ехать на работу?

Мы вышли и сели каждый в свою машину, причем я даже не забыла снова включить в доме сигнализацию. Уайатт вывернул с короткой дорожки перед парадным входом и выехал на улицу, далеко подав задним ходом, чтобы оставить мне достаточно места для маневра. Я спросила себя, уж не собирается ли он ехать за мной до самого клуба, чтобы удостовериться в отсутствии в обозримом пространстве моего мечтающего о встрече бывшего мужа.

Я тоже выехала на улицу и переключила автоматическую передачу. Мотор ласково заурчал, пора выжать педаль газа. Уайатт пристроился следом.

Через сотню ярдов на нашей улице стоял знак «Стоп», призывающий к вниманию при пересечении с широкой, в четыре полосы, оживленной улицей. Я нажала на тормоз, но педаль тут же безвольно провалилась до самого пола. Машина проскочила мимо предупреждающего знака и оказалась в самом центре бурного потока.