Вспомни обо мне

18 И снова тот самый врач…

Всю дорогу к загородному особняку Кристина не могла поверить, что все это происходит с ней. Она прокручивала в голове события последних нескольких часов и пыталась отыскать в них какой-нибудь подвох.

А началось все с женщины, которая подошла к Кристине в тире.

— Господи, наконец-то я вас нашла! — чуть не плача и сморкаясь в платок, сказала она, в результате чего у Кристины от удивления открылся рот.

Она впервые видела эту женщину — небольшого роста, чуть полноватую, с аккуратно закрашенной в медный цвет сединой. Слегка удлиненные к вискам глаза и впалые щеки придавали ей неуловимое сходство с крольчихой. Одета женщина была дорого — впрочем, достаточно безвкусно, как одевалось большинство местных дам. А то, что перед ней местная, Кристина определила с первых же слов, которые женщина произнесла.

— Извините, но мы, кажется, раньше не встречались… — вежливо, но твердо произнесла Кристина.

— С вами — нет… — сказала женщина странную фразу.

«Господи, а вдруг она какая-нибудь местная сумасшедшая?» — подумала Кристина и на всякий случай отошла на пару шагов в сторону от женщины. Однако та ничего не заметила, она по-прежнему тяжело дышала и, судя по всему, готовилась сообщить Кристине нечто важное, собираясь с мыслями, с чего бы начать.

— Я хотела бы предложить вам работу как актрисе, — сказала наконец женщина, решив, что этим она уж точно заинтригует девушку.

Кристина тут же вспомнила врача, которого они встретили на пляже и который тоже предлагал ей работу как актрисе. Не из той ли самой шайки эта тетка?

— А что это за работа? — на всякий случай поинтересовалась Кристина.

— Нужно будет заменить одну девушку, временно побыть в ее роли…

— А что, что это за роль? — теряя терпение, спросила Кристина.

— Как вам сказать… Роль любимой девушки, что ли… Пусть это звучит немного странно… Не беспокойтесь, мы вам хорошо заплатим, жить будете прямо у нас, питаться и все такое…

— А вы живете случайно не в престижном районе? — прищурилась на женщину Кристина.

— Ну, допустим, а что?

— Просто ко мне уже подходил один тип на пляже и предлагал нечто похожее. И я его послала… — Кристина свысока поглядела на тетку. — Знаете ли, я актриса, а не продажная девка. И на подобные предложения не соглашаюсь. Так что занимайтесь сводничеством с кем-нибудь другим! — Она демонстративно отвернулась от женщины.

На Кристину начали оглядываться случайные посетители. Ей вдруг стало до отвращения противно находиться в этом душном маленьком помещении, где то и дело раздавались хлопки игрушечных выстрелов и пахло раскаленным металлом. Дождь уже перестал лить и теперь мерно покапывал, будто доливая остатки.

Подхватив чемодан, Кристина вышла из тира и зашагала по опустевшей аллее в поисках какого-нибудь кафе. Каково же было ее удивление, когда она вновь услышала за спиной насморочный голос той женщины.

— Девушка! Постойте! Я же не сказала вам самого главного. Этот человек болен… Он мой сын… — В этом месте она запнулась и, закусив губу, всхлипнула. — Он попал в аварию… Мне сказали, что вы тоже там были…

Кристина резко остановилась и повернулась к незнакомке.

— Ну да, я там была… — растерянно произнесла она.

Внезапно Кристина разом поняла, в чем дело. Не успела она высказать свою догадку, как женщина ее опередила:

— Вы похожи на Наташу — девушку, которая погибла. Вы жутко, неправдоподобно на нее похожи. И поэтому только вы можете мне помочь. Понимаете?

Кристина ошалело кивнула. Противный холодок под коленками означал, что она снова стоит перед выбором: делать доброе дело или нет. Только не совсем было ясно — доброе это дело или просто опасное. Она впервые видит эту женщину. Вдруг все, что она говорит, вранье?

Но нет. Кристина взглянула незнакомке в глаза и поняла, что даже самая профессиональная актриса не сможет изобразить такое неподдельное горе.

— Он сильно пострадал? — нахмурившись, спросила Кристина.

— Да, сначала он даже не приходил в сознание. Врачи боролись за его жизнь. Сейчас ему получше. Но, как только открыл глаза, он сразу же стал звать свою девушку. Мечется, кричит… «Она умерла?! Скажите, она умерла?!» А нам-то что делать? Правду ему сказать нельзя — врач строго-настрого запретил. Говорит, малейшее волнение — и сердце может не выдержать. Слаб он еще.

— Значит, он думает, что она жива?

— Да! Мы сказали, что она тоже ранена, но не сильно. Пока лежит в больнице… А потом бабушка этой Наташи рассказала нам, что видела на станции такую похожую девушку, что даже сама перепутала. Вот мы и принялись вас искать. Городок-то здесь небольшой. Слухом земля полнится. Узнали, что вы в спектакле играли… Потом на пляже вас заметили…

— Мужчина, который ко мне подходил, — он действительно врач? — спросила Кристина.

— Да. И это он посоветовал нам разыскать вас и предложить устроить этот розыгрыш. Он сказал, что сейчас как раз такой случай, когда небольшой обман может сберечь человеку жизнь. Потом, когда он окрепнет, можно будет спокойно инсценировать ваш отъезд. Ведь эта Наташа не местная. Она приезжала сюда каждое лето к бабке, а к осени всегда возвращалась домой. Мы и говорили Тошке: ну не пара она тебе, не пара. Сама умная, книжки все читает, а ведь простого борща сварить не умеет. Не говоря уже о другом. Только Антона нашего с панталыку сбивала…

Кристина уже поняла, что не сможет отказать этой обезумевшей от горя женщине. Дослушав ее горькую тираду, она спросила:

— Когда надо приступать к работе?

— Вы согласны? — расплылась в улыбке женщина и едва не бросилась ее обнимать.

Кристина опустила глаза и стала лихорадочно думать, как бы ей ненавязчиво поднять вопрос об оплате, чтобы женщина не посчитала ее совсем уж бессердечной. Однако та быстро сообразила, в чем дело, и сама начала разговор о деньгах.

— Если все получится и вы пробудете здесь до осени, то мы заплатим вам за все шесть тысяч. Мы люди достаточно состоятельные, — добавила она тихо, — а здоровье нашего единственного сына — это не то, на чем можно экономить…

— Шесть тысяч долларов? — еле слышно повторила Кристина.

Эта цифра показалась ей неправдоподобно большой. Этого бы хватило и на поступление, и еще на некоторое время, пока она не устроится в Москве на работу…

— Если вам мало, я поговорю с мужем… — начала женщина, но Кристина оборвала ее:

— Не надо. Я согласна. — Ей было противно торговаться, спекулируя на чужом несчастье.

— Тогда поедемте прямо сейчас? У меня неподалеку машина с шофером…

Кристина вдруг вспомнила о том, что у нее полна голова вшей, и тайком почесала шею. Нет, в таком виде ехать в приличный дом нельзя. Сначала она должна избавиться от проклятых насекомых.

— Вы знаете, я не могу так сразу, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал посолиднее, — ваше предложение достаточно неожиданно… Мне нужно еще уладить кое-какие дела…

— Кстати, вы хорошо поете, — заметила женщина. — Если бы вы не пели на аллее, я бы вас еще долго искала…

— Спасибо, — сухо сказала Кристина. — Давайте договоримся, скажем, часа через два на трамвайном кольце? Вам это удобно?

— Да-да, конечно! — поспешно сказала женщина. — Только мне так страшно вас отпускать… Вдруг вы не придете? Это же будет катастрофа!

— Приду, — коротко пообещала Кристина.

В аптеке ей предложили медифокс — средство от вшей, которое действует при первой же обработке. Кристина приобрела там также широко разрекламированный шампунь «Wash and Go» для ослабленных и побитых жизнью волос, после чего надолго оккупировала пляжный душ. Для верности она продержала лекарство на волосах в полтора раза дольше, чем было написано на коробке. «Пусть уж лучше отвалятся совсем, чем терпеть эту дрянь…» — мрачно думала про себя она. Но волосы выстояли.

И вот теперь Кристина — свежая после душа и переодетая в чистый трикотажный костюм-двойку — мчалась в шикарном автомобиле навстречу новым приключениям. От туч на небе не осталось и следа, и солнце снова шпарило во всю мощь. Шофер — по виду грузин или грек — все время тихонько мычал что-то себе под нос.

— Вчера мы перевезли Тошу домой, — доверительно делилась с Кристиной незнакомка, которая представилась Эмилией Аркадьевной, — до этого его все время держали в реанимации… Думаю, раньше завтрашнего вы его не увидите. Наш семейный доктор Петр Петрович сказал, что сначала вы должны пройти подготовку. Знаете, какой это замечательный врач! За границей такие семейные врачи не редкость, а вот у нас они только-только начинают появляться. Он не просто узкий специалист, который дальше своей отрасли ничего не видит. Это человек, который разбирается во всем: он и терапевт, и лор, и окулист, и кардиолог, и педиатр, и даже психоаналитик. Он обслуживает всю семью, и ко всем у него индивидуальный подход…

— Извините, что я вас перебиваю, — встряла в ее восторженный монолог Кристина. — А вдруг у меня ничего не получится? Ведь тогда я только наврежу вашему сыну…

— Я уверена, что Петр Петрович этого не допустит, — твердо сказала Эмилия Аркадьевна. — Сходство должно быть полным, иначе не стоит даже начинать. Учтите, вам придется сменить прическу, перекрасить волосы…

— В какой цвет? — с опаской поинтересовалась Кристина.

— Светло-русый… — вздохнула Эмилия Аркадьевна. — Красивая девочка была эта Наташа — у моего сына губа не дура. И только все равно — не пара они были! — Она на некоторое время замолчала, стараясь совладать со своими чувствами. — Стриглась она на французский манер — коротко, под мальчика…

— Значит, и мне придется стричься?! — порывисто повернулась к ней Кристина, схватив в руки шелковистую прядь цвета красного дерева.

Она вдруг четко, как на фотографии, представила себе ту девушку-двойника из автобуса. Коротко стриженные прямые волосы, сзади на трогательно тонкую шею свисает длинная невыстриженная прядка, которую парикмахеры называют обычно «соплей»… Изящные плечи, мягкие жесты худеньких рук… Эта девушка умела красиво и естественно держаться.

В машине вдруг мелодично прозвучал телефонный звонок. Эмилия Аркадьевна извлекла из кармана маленький радиотелефон и нажала на кнопку.

— Мила слушает. Бося, я нашла ее! — радостно закричала она в трубку. — Я тебе звонила — где ты был? Да какой к черту подвесной потолок! Я нашла ее и везу к нам. Петр Петрович на месте? Как Тоша?

Между тем машина уже подъезжала к белому каменному забору. Шофер вылез и открыл зеленые витые ворота, украшенные сверху двумя симметричными русалками из раскрашенной жести. Кристина обратила внимание, что их выпуклые розовые груди посажены на болты и закреплены с другой стороны большими гайками, а на хвостах вместо чешуи поблескивают маленькие кусочки фольги. На решетках обеих створок в узор были вензелями вплетены буквы. Слева они составляли фразу «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ», а справа — «К БОЛОТНИКОВЫМ».

Сам дом оказался даже шикарнее, чем представляла себе Кристина. Трехэтажный, с верандой и балконами, он был весь увит виноградом и какими-то ползучими растениями с цветками в виде голубых колокольчиков. Навес крыльца украшали такие же зеленые металлические завитушки, как и на воротах. Зеленую крышу венчал жестяной флюгер в виде белого улыбающегося дельфина.

Когда они зашли внутрь, Кристина подумала, что этот дом имеет много общего со своей хозяйкой. Их стиль можно было определить как «избыток денег при недостатке вкуса».

Мебель, занавески, безделушки и светильники — все это громоздилось здесь без всякого смысла и понятия о красоте. Дорогие ковры не подходили к дорогим обоям, прямо поверх них висели аляповатые картины с гроздьями винограда. Впрочем, наверное, именно в этом и состоял особый «южный» стиль…

Конечно, квартира родителей Кристины тоже не отличалась безупречностью интерьера, однако сама она прекрасно знала, как отличить хорошую обстановку от посредственной. Во-первых, ей приходилось смотреть фирменные журналы, а во-вторых, Кристина от природы обладала особым художественным чутьем.

Комнат здесь, судя по всему, было множество. Сначала они с Эмилией Аркадьевной поднялись на третий этаж, и она показала Кристине спальню, которая будет предоставлена в ее личное распоряжение. Новое жилище сразу показалось Кристине очень уютным. Комната была небольшая, но вся отделана в белых тонах. Белые рельефные обои, похожие на изморозь… Белые тюлевые занавески на широком окне… Светлая обивка кресел, круглый прозрачный столик… Кружевное покрывало на высокой старомодной кровати… И даже высокий раздвижной шкаф-купе и телевизор с видеомагнитофоном были белого цвета.

— Кристина, — сказала ей Эмилия Аркадьевна, — во избежание недоразумений будет лучше, если я сразу начну называть тебя Наташа и обращаться на «ты». Ты не против?

— Как скажете… — пожала плечами Кристина.

— Может, тебе нужно в душ? Там в конце коридора есть ванная комната.

— Спасибо, не сейчас, — вежливо ответила Кристина, закидывая в шкаф свой многострадальный чемодан. — А вот от чашечки кофе я бы не отказалась.

— Прекрасно, — сказала Эмилия Аркадьевна, — сейчас я скажу нашей тете Люде, чтобы сварила кофе на четверых и принесла в зал.

— А четверо — это кто? — на всякий случай спросила Кристина.

— Ты, я, наш доктор Петр Петрович и мой муж Борис Юрьевич — отец Антоши. А скоро должна подъехать и Лариса — мой парикмахер.

Через пятнадцать минут все были уже в сборе и, сидя в креслах за низким столиком, пили густой ароматный напиток. Кристину представили всем по очереди, и ей пришлось вытерпеть настоящую массированную атаку любопытных взглядов.

Самое сильное впечатление она произвела на главу семейства — высокого красивого мужчину с крупным носом, про который Кристина сразу подумала: «Ну и шнобель». У него были яркие, как и у многих местных, голубые глаза и широкая, с ямочками улыбка. Кристина подумала про себя, что домашнее прозвище «Бося» подходит ему гораздо больше, чем официальное «Борис Юрьевич». Кажется, несмотря на эффектную внешность, он относился к разряду мужчин, которых легче представить в тренировочном костюме с пузырями на штанинах, чем в деловом костюме.

— Артистка, значит… — усмехнулся он, без всякого стеснения разглядывая Кристину, — а на Наташку покойную, точно, похожа. Ну, ей-Богу, одно лицо…

Врач Петр Петрович даже не подал виду, что они с Кристиной уже встречались. Кристине не пришлось испытывать неловкость за то, что она так резко вела себя с ним на пляже.

— Надеюсь, вам уже объяснили ситуацию, — сказал он, сняв очки с золотыми дужками. — Возможно, с первого взгляда это напоминает какой-то дешевый фарс с переодеваниями, но поверьте, для нас это едва ли не единственный выход. Мальчик перенес тяжелейшую травму головы. Однако даже временная амнезия не помешала ему вспомнить о своей подруге. Видимо, его чувства к погибшей девушке были очень сильны. Это еще усугублялось тем, что в семье не очень приветствовали их отношения, поэтому возник эффект запретного плода…

«И здесь запретный плод», — подумала Кристина.

— А, этим молодым запрещай не запрещай — они все равно щелку найдут, — махнул рукой Бося.

— Тоша ведь никогда не ездил на общественном транспорте — в его распоряжении был личный автомобиль с шофером… И ведь поди ж ты, надо ему было прятаться с этой своей… Прости Господи, нельзя плохо о покойнице… Вот и доигрались, доездились на этих автобусах проклятых.

— Ладно, Мила, что теперь вздыхать — что случилось, то случилось, — сказал глава семейства, — теперь поднимать надо парня…

— Вы говорили про какие-то видеозаписи, которые дали вам родственники погибшей девушки, — сказал Петр Петрович.

— Да-да, — спохватилась Эмилия Аркадьевна, — сейчас я поставлю кассету.

Кристина напрягла все свое внимание — кажется, это был самый сложный актерский этюд, который ей предлагали исполнить. Сыграть целый образ, проникнуть в сущность характера, перенять походку, жесты, манеру говорить…

Записи представляли собой обыкновенную семейную хронику. Вот похожая на нее девушка выступает свидетельницей у кого-то на свадьбе. Она очень спокойна, чуть иронично улыбается. Движения плавные, взгляд открытый. Красивая, уверенная в себе, очень благополучная девушка. Простое короткое черное платье, через плечо — светлый шелковый шарф.

Новые кадры: берег реки, кусты ракиты, увитые каким-то ползучим растением с белыми цветками. Девушка в купальнике и шляпке пытается поймать бабочку. Видно, что ее засняли тайком. Лицо сосредоточенное, губа закушена, как у старательного ребенка. Бабочка улетает, и девушка с досады обрывает головку подвернувшегося под руку цветка. Потом поворачивается к камере и смеется — видимо, ее окликнули.

Съемка переносится в какой-то большой красивый город, явно заграничный. Вот Наташа шагает по улице мимо ряда сидящих вдоль обочины уличных художников. Походка легкая, ступни смотрят слегка врозь — как у балерины. Опять знакомая ироничная улыбка на губах… Вот она мучительно разделывает щипцами какого-то огромного рака на блюде, потом замечает, что ее снимают на видео, и закрывает рукой объектив…

Записей было немного. И все же по крупицам, по отдельным деталям можно было вылепить образ этой Наташи. Кристине ужасно хотелось встать и попробовать изобразить свою героиню в движении… Подойти к зеркалу — размять губы, порепетировать это выражение тонкой усмешки, которое так часто появлялось на лице Наташи.

— Может быть, сразу посмотрим видеозаписи с Тошей? — предложила Эмилия Аркадьевна. — Ведь Кристина должна быть готова к встрече…

— М-м-м, я так не думаю, — сказал семейный доктор, — по-моему, как раз не стоит давать нашей актрисе столь поверхностное и даже ошибочное представление о партнере. На видео и на фотографиях это совершенно другой человек, чем тот, которого знала и любила настоящая Наташа. Не будем создавать у Кристины предубеждения — достаточно того, что она будет фактически вслепую преодолевать образ Наташи, который мы навяжем ей записями и отрывочными сведениями. А ведь на основе этого образа — опять же ощупью, с помощью самого Антона — она должна будет создать другой, более приближенный к оригиналу…

— Вам виднее, Петр Петрович… Конечно, вам виднее… — уважительно закивала Эмилия Аркадьевна. — Мы все сделаем, как вы попросите.

— Скажите, Эмилия Аркадьевна, вы хорошо знали пассию вашего сына? — спросил доктор. — Что это была за девушка? Какой у нее был круг интересов?

— Лично с ней я накоротке знакома не была — надеюсь, вы понимаете, почему. Да, Антоша приводил ее к нам пару раз, в самом начале их дружбы… Но у нас как-то сразу возникла взаимная антипатия. Она явно чувствовала себя среди нас не в своей тарелке.

— Надменная она уж очень была, — с обидой добавил Бося, — нас как будто за людей не считала… Вроде как она ученая, а мы все так, пописать вышли… Извините за выражение, — с нажимом добавил он.

— А откуда она приезжала к своей бабушке? — спросил Петр Петрович.

— Кажется, из Ленинграда, то есть Петербурга, — сказала хозяйка дома.

— Она была студенткой?

— Да. Училась в университете, на филфаке, — ответила Эмилия Аркадьевна.

— Когда они только познакомились, — припомнил ее муж, — сын мой пришел домой и начал критику на нас наводить: почему это в доме нет ни одной книжной полки? Что за мещанство — тоннами солить огурцы и скупать все заграничные безделушки, которые моряки привозят из рейсов? Я тогда ему сразу все объяснил — и про книжные полки, и про ковры, и про безделушки…

— А кто ее родители? — прищурившись, спросил доктор.

— Точно мы не знаем, но, кажется, тоже какие-то ученые, — сказала Эмилия Аркадьевна.

— Он тогда же и малевать начал свою абру-ка-дабру. — Бося махнул рукой и отвернулся.

— Если вы насчет картин Антона, то не советую торопиться с выводами, — заметил доктор. — Судя по тому, что мне показывала ваша жена, у мальчика явно талант к рисованию…

— Подумаешь, у меня тоже талант, — сказал глава семейства, — однако же я деньги в дом приношу, а не ерундой всякой занимаюсь…

— Ладно, Борис, не кипятись, — остановила его Эмилия Аркадьевна, — доктор же нас не для этого расспрашивает.

Кристине надоело чувствовать себя мебелью, на которую никто не обращает внимания. В конце концов, кто здесь главное действующее лицо? Кому в первую очередь нужна вся эта информация про девушку?

— Скажите, а какой у нее был характер? — спросила она громко. — Она была вспыльчивая? Или, наоборот, спокойная? Она умела петь и танцевать? Рассказывала анекдоты?

— Ну ты зачастила, артистка! — всплеснул руками Бося. — Ты что же, к больному придешь и с ходу ему анекдоты начнешь рассказывать?

Кристина ничего ему не ответила и продолжала, обращаясь к Эмилии Аркадьевне:

— Еще меня очень беспокоит голос. Мне кажется, что даже если удастся сделать из меня точную копию, как только я открою рот, ваш Антон сразу поймет, что я никакая не Наташа.

— Голос… — отозвалась та, — голос у нее был потоньше, чем у вас, и послабее.

— Значит, мне придется говорить вполголоса…

— Насчет этого как раз не волнуйтесь, — ответил за хозяйку Петр Петрович, — мужчины вообще, в отличие от женщин, устроены так, что воспринимают в большей степени зрительный образ, чем звуковой. И потом в отношении тембра голоса вы всегда можете свалить все на простуду или насморк… Другое дело — манера говорить, особые, характерные только для этого человека выражения и жесты… Может быть, вы что-то запомнили, на что-то обратили внимание, когда Наташа приходила в ваш дом?

— Она сразу… гм… как-то очень независимо держалась, — подняв глаза к потолку, вспомнила Эмилия Аркадьевна, — никакого стеснения — не покраснеет, глаз не опустит… Обычно девушки в ее возрасте совсем другие…

«Кажется, она сильно заблуждается насчет современных девушек», — подумала Кристина.

— А как она говорила? — перебил хозяйку дома Петр Петрович. — Наташа употребляла современные жаргонные словечки — «клевый», «прикид», «облом» или что-нибудь в этом роде?

— Нет… Во всяком случае, при нас. И еще Антошу она странно называла — «Тотохин» или просто «Тото».

— Что ж, это весьма ценная информация. А сам Антон? Может быть, вам приходилось слышать обрывки его телефонных разговоров с друзьями? Любил он ввернуть какое-нибудь молодежное выражение?

— Раньше — да… Но с тех пор, как познакомился с Наташей, он очень сильно изменился.

— Насколько я понял, это случилось еще прошлым летом?

— Да… То есть прошлым летом они начали тесно дружить. А знали они друг друга лет с двенадцати.

— Мда-а… — озабоченно протянул доктор, — значит, у них должно быть очень много общих воспоминаний, восстановить которые совершенно не представляется возможным. Придется вам, Кристина, импровизировать на ходу…

— Ладно, мне не впервой, — сказала Кристина, стараясь говорить низким голосом, как Марго, — для актеров импровизация — родная стихия. Скажите, а как именно изменился Антон после встречи с этой Наташей?

— Ну… — закатила глаза к потолку Эмилия Аркадьевна, пытаясь подобрать нужные слова.

— Как изменился, как изменился… — проворчал Бося. — Строить из себя стал невесть что — вот как изменился. Бывало, раньше — на море с пацанами бегал, рыбу удил, на мотоцикле гонял. Парень как парень… А то как замороженный стал. Весь из себя вежливый, начитанный — как и не родной вовсе. Совсем его эта девчонка в свою веру обратила.

— Говорит: поеду учиться в Ленинград. На художника, — добавила Эмилия Аркадьевна, едва не утирая слезу, — а мы, значит, тут пропадай. Дом строили, отец дело свое налаживал — и все коту под хвост…

— Значит, жаргонные словечки Наташа не употребляла, — невозмутимо продолжал расследование Петр Петрович, — и, судя по всему, вообще старалась вести себя как светская леди…

— Вот-вот, — подтвердил хозяин дома, — этакая светская штучка, прости Господи. Как говорится, красивая и смелая.

— А насколько же она смелая? — спросил доктор.

— В каком смысле? — не поняла Эмилия Аркадьевна.

— Я имею в виду: насколько далеко зашли их отношения?

— Ну, извините, мы им свечку не держали — не знаем, — развел руками Бося, — дело молодое, может, у них давно все было слажено. — Он со вздохом улыбнулся, и на загорелых щеках появились и исчезли ямочки.

— Не знаю, не знаю… — задумчиво сказала Эмилия Аркадьевна, — мне-то кажется, эта Наташа — девочка не из таких. Во всяком случае, вид у нее в этом смысле не вульгарный. Может быть, у них и были какие-нибудь отношения, но от нас все тщательно скрывалось. В последнее время Антон вообще стал часто обманывать и выкручиваться… Вроде как он и не встречается с этой Наташей. Но я-то все равно знала — сердцем чуяла…

— Я думаю, напоследок вы все-таки должны рассказать немного и о характере Антоши, — сказал доктор. — Кристина должна знать хотя бы о том, что ему нравится, чтобы сразу правильно себя с ним повести. Какие у него привычки, какая любимая еда, музыка, телепередача, в конце концов…

Кристина вдруг почувствовала себя участницей какого-то дурацкого спектакля. Эти вопросы, похожие на психологические тесты из воскресных журналов… Эти чужие люди со своей чужой жизнью и чуждыми Кристине проблемами… Мальчик Антон, вокруг которого все тут прыгают, на которого тратят бешеные деньги. Почему-то он уже заранее был ей неприятен. Также, как Димон, и даже еще больше…

— Наш Антоша всегда хорошо учился. Был милым, добрым мальчиком, — начала Эмилия Аркадьевна. — Знаете, мы вообще долгое время не знали с ним никаких хлопот… Он с детства хорошо ел, рос крепким, спортивным… Очень любит макароны, манную кашу… Еще сырники со сметаной…

— Сладкоежка? — спросил доктор.

— Нет… пожалуй, нет, — сказала Эмилия Аркадьевна, вновь высматривая ответ на потолке. — Насчет музыки я, как вы просили, приготовила коробку с кассетами — можно будет потом перебрать… А вот телевизор он вообще почти не смотрит. Больше у компьютера просиживает. В последнее время сетью этой увлекся — Интернет.

— Теперь придется на время отказаться от этой привычки, — сказал Петр Петрович. — Чтобы как следует восстановить здоровье после травмы, потребуется щадящий режим не меньше чем на полгода.

— Мы все сделаем, как вы скажете, Петр Петрович, лишь бы мальчик поправился…

— Ну что ж, — подвел итог доктор Петр Петрович, — мне примерно все понятно.

— Мне тоже, — сказала Кристина. — Извините, а у вас есть какая-нибудь книжка про Ленинград?