Вспомни обо мне

8 Трусики на песке

Кристина уже почти заснула, как вдруг услышала тихий, но отчетливый стук в окно. Вставать не хотелось — ей уже начал сниться какой-то приятный сон, и было так жалко покидать его… Она подождала немного, вслушиваясь в нестройный хор цикад… Стук повторился. Стучали торопливо, даже как-то тревожно. Потом кто-то снаружи легонько толкнул раму, и она открылась.

— Кристина! — послышался шепот. — Кристина, ты спишь?

«Господи, кого это еще принесло?» — подумала Кристина и, встав с кровати, накинула на обнаженные плечи легкий шелковый пеньюар Марго. Спала она без одеяла нагишом — из-за жары было невозможно надеть что-либо на себя.

В комнате было темно, немного светился только квадрат окна, в котором Кристина разглядела чей-то силуэт. Даже когда ночной гость выпутался из занавески и предстал прямо перед ней, она не смогла узнать, кто это. Одно можно было сказать со всей определенностью — к ней вторгся мужчина. Он тяжело дышал, хотя и старался унять свое волнение.

Кристина не хотела включать свет и вообще поднимать шум. Мужчина — ну и что? Если он пришел с дурными намерениями — ему же хуже. В темноте у нее даже больше преимуществ: она же знает эту комнату как свои пять пальцев, а он — нет. Например, она знает, где стоит тяжеленный утюг, которым так легко и просто шарахнуть негодяя по башке, если он начнет «возникать»… Словом, Кристина ничуть не испугалась и повела себя, как барышня из средневековья, для которой подобные ночные визиты — привычное дело.

— Здравствуйте, — шепотом поприветствовала она незнакомца. — Что привело вас ко мне в столь поздний час? И вообще — с кем имею честь?

Гость был явно шокирован таким светским обращением, однако быстро взял себя в руки.

— Да это я, Славик… Помнишь, из массовки на мотоциклах?

Кристину почему-то разобрал смех. Она сразу вспомнила этого парнишку с его светлой, выгоревшей на солнце шевелюрой и ярко-голубыми глазами. Повадкой и взглядом он походил на игривого котенка. Например, обожал «бомбить» — нырять с мостков в море прямо рядом с какой-нибудь разомлевшей девицей. Если же она успевала поднять глаза и засечь его перед прыжком, то видела, как он обезоруживающе улыбается и склоняет набок голову. После этого он прыгал и, проплывая мимо, как бы нечаянно задевал прекрасную русалку рукой. Однако за милую улыбку хулигану обычно все прощалось.

— Помню-помню… — с усмешкой сказала Кристина, слегка отступая в темноте, чтобы разглядеть гостя получше. — А что это ты так запыхался?

— Понимаешь, я сбежал от Кандика. Оказывается, он — гей!

Славик произнес это слово с таким смачным южным «гхе», что Кристина едва не расхохоталась в голос.

— Так это правда? — спросила она.

— А ты что, уже слышала от кого-то, что он «голубой»?

— Ну да, все говорят.

Кристина в темноте пробралась к столу и села на один из стоящих рядом стульев.

— Он что, хотел тебя изнасиловать? — спросила она.

— Нет, конечно… — ответил Славик, вслепую присаживаясь на другой стул. — До этого бы дело не дошло. Просто чудно это все как-то. Лезет со своими нежностями — бр-р-р! И малый вроде неплохой. Даже неудобно как-то…

— И как же ты от него сбежал?

— Очень просто — через окно. Он пошел в туалет, ну я и вылез на карниз. Но он-то не дурак. Вернулся и увидел меня. Прыгать я не могу — высоко. Там еще розы внизу — они, между прочим, колются… Он тогда побежал вниз — чтобы оттуда меня ловить. Побоялся, что я грохнусь. Ну, я не будь дурак — по карнизу кругом обошел…

— А откуда ты узнал, где мое окно? — сквозь смех спросила Кристина.

— Да это все пацаны знают наши. Ты же самая красивая. И роль у тебя главная.

— Значит, ты теперь хвастаться будешь, что ночью ко мне в окно влез? Так, что ли?

Славик смущенно опустил глаза в пол. Однако, судя по хитрой улыбке на губах, он нисколько не смутился.

— Хвастаться не буду. Я вообще никому не скажу — хочешь? Да и чем хвастаться-то? Вот если бы мы с тобой хотя бы целовались…

— Господи! — Кристина снова прыснула от смеха. — Нет, я такого еще не видела. Влезает ночью в окно к незнакомой девушке да еще и целоваться с ней с ходу собирается.

— Ну и собираюсь — разве это так плохо? Это ж приятно — целоваться, — с милой непосредственностью отозвался Славик.

— А ты много в своей жизни целовался?

Славик в темноте покачал головой.

— Вообще ни разу… — сказал он после небольшой паузы.

Кристина поднялась и включила ночник над кроватью.

— Арбуз будешь, герой-любовник? — спросила она.

— Не, не хочу.

— А персики? У меня все пропадает — больше уже не могу…

— А кто может-то? Я тем более не могу. У нас в саду вся эта фрукта на голову сыплется. Еще маманя собирать заставляет… Послушай… — Он помолчал. — Может, ты научишь меня целоваться? Ты, наверное, хорошо в этом понимаешь, раз в таких сценах снимаешься?

Кристина прикрыла глаза и улыбнулась.

— Никому не скажешь? — спросила она.

— А что?

— Не скажешь?

— Ну, не скажу.

— Я еще девочка. — Кристина перешла на шепот. — И целовалась всего несколько раз — к тому же с таким идиотом!

— Ну тогда тебе тем более надо тренироваться… — сразу нашел, что сказать, Славик и, подойдя к кровати, выключил свет. — Иди сюда скорей… — позвал он так ласково, что отказаться было просто невозможно. Было что-то такое особенное, мягкое в его южном акценте. Казалось, что человек, который так произносит слова, не может быть плохим.

Кристина почувствовала, что внутри у нее что-то задрожало, словно одинокая струна запела. Этот Славик был такой милый — хотя и видела она его всего несколько раз. Он совершенно не был похож на мальчишек, которые жили у них во дворе или учились с ней в одной школе. Те были злыми, насмешливыми, они лапали Кристину в темном подвале. Это с ними Кристина поклялась никогда не иметь ничего общего…

Но Славик был совсем другой.

«Кажется, у него длинные светлые ресницы…» — попыталась Кристина достроить по памяти его образ, а между тем руки ее уже обнимали худую мальчишескую фигуру, а губы мягко прижимались к другим теплым ароматным губам.

— Сколько же тебе лет? — шепотом спросила она.

— Восемнадцать, — с готовностью ответил Славик, но Кристина почему-то сразу поняла, что он врет. Какие там восемнадцать! Хорошо, если ему пятнадцать уже исполнилось. Одновременно с этим она осознала, что на самом деле ей совершенно все равно, сколько ему лет. Ей просто захотелось покрепче прижаться к нему в темноте, дотронуться до его гладкой загорелой груди, которая манила ее, приоткрывшись из пестрой ковбойки… Кристине было приятно и немного страшно.

Что же с ней такое творится? Ведь этот мальчишка совершенно чужой ей — как же она может вот так, с первым встречным? Кристина удивлялась себе, но стыдно ей не было.

— Давай тогда будем вместе учиться целоваться, — предложил Славик.

— Давай, — согласилась Кристина легко и беззаботно.

— Чтобы не мешали носы, надо наклонять головы в разные стороны… — сказал Славик и щекотно потерся носом об ее нос.

— А еще я слышала, что, когда целуешься, надо пошире открывать рот…

Славик приблизил свои губы к ее и слегка приоткрыл их. Кристина сделала то же самое. Сначала они легонько прикасались друг к другу губами. Во время этих касаний Кристина почувствовала сладкую истому где-то в самом низу живота. Это было неизведанным чувством и оттого еще более острым. А когда Славик начал скользить по ее губам кончиком языка, нега, как теплая морская волна, захлестнула все ее тело — от головы до кончиков пальцев ног. Не сговариваясь, они крепче вжались друг в друга губами, и языки вдруг сами собой начали нежную изощренную игру, которой их никто никогда не учил и научить которой, наверное, вообще невозможно.

Кристина была так увлечена новыми ощущениями, что не заметила, как Славик успел расстегнуть все до одной пуговицы ее пеньюара. Руки его уже блуждали по ее плечам и шее, дотрагивались до острых, как пирамидки, грудей. Он ласково перебирал пальцами затвердевшие соски, мягко прикасался к груди ладонью. От возбуждения он часто и громко дышал. Кристина дрожала всем телом, не замечая этого. Не отрываясь от ее губ, Славик умудрился скинуть с себя рубашку, и теперь Кристина с наслаждением гладила его загорелое тело…

На землю их вернул громкий и резкий стук в дверь.

— Кристина! — послышался из-за двери зычный голос Лизы — одной из девушек-актрис, которая больше других страдала от соблазнов южной кухни. — Кристина, вставай! Режиссер велел всех будить…

Юные любовники так и подскочили на постели. Кристина поспешно запахнула на груди пеньюар и встала. Конечно, дверь ее была заперта и бояться было нечего, но в такие моменты обычно не успеваешь ничего сообразить.

— А что? Что такое случилось? — сонным голосом спросила она через дверь.

— Говорят, погода завтра испортится… Циклон какой-то с севера идет… Будем снимать сейчас… Тебе велено вставать — и сразу к Кандику!

Кристина чертыхнулась себе под нос. Первый раз в жизни ей было так хорошо с мальчиком — и вот тебе пожалуйста. Надо было этому случиться именно сегодня!

— Ладно, сейчас приду! — проворчала она, обращаясь к Лизе за дверью, но та, кажется, уже убежала.

Когда Кристина обернулась к Славику, он стоял у окна — одетый и готовый к решающему броску.

— Иди сюда, хоть попрощаемся, — прошептал он.

Кристина в несколько шагов преодолела расстояние от двери до окна — и уже через секунду он держал ее в объятиях.

— Ну что, научился целоваться? — спросила она, нежно взъерошивая ему челку.

— Если честно, еще не совсем, — потупив глаза, ответил Славик, — хорошо бы повторить урок…

Кристина усмехнулась и слегка хлопнула его по заднице.

— Эх ты, нерадивый ученик! Ладно, думаю, еще на съемках увидимся. Беги!

Славик напоследок вцепился в ее губы поцелуем — и они снова замерли неизвестно на сколько времени…

— Кристина, ты там не заснула? — послышался из-за двери звонкий голос. На этот раз это была Лада.

— Нет! Уже выхожу! — крикнула она.

— А почему у тебя света нет?

— Смотрю из окна, не наползают ли тучи… — ловко выкрутилась Кристина.

— Ну, тучи — это не твоя забота. Давай быстро на съемку!

— Мне сказали: сначала к Кандику…

— Не будет сегодня Кандика! — раздраженно выкрикнула Лада. — Нет его на месте!

— Хорошо, сейчас бегу… — Кристина с трудом подавляла смех. «Да, кажется, на этот раз Кандик влип», — подумала она.

Пока они переговаривались через дверь с Ладой, Славик уже успел осторожно спуститься вниз по веткам орехового дерева. Кристина помахала ему и, быстро поменяв пеньюар на одно из своих шифоновых платьев, помчалась по лестнице на первый этаж.

Там вовсю горел свет, и девушки толпились возле большого зеркала. Кристина тоже подошла и, бесцеремонно растолкав других, стала придирчиво изучать свое отражение. Ей показалось, что все должны догадываться, чем она занималась всего пятнадцать минут назад. По ее мнению, это было написано у нее на лице. Но девицы лишь недовольно расступились.

— Что, лучше других, что ли? — мрачно поинтересовалась светленькая — Света.

— Просто я знаю, что, если вас не потеснить, вы тут до второго пришествия крутиться будете, — скажешь, не так? — с достоинством парировала Кристина, и девицы заткнулись.

В этот момент с лестницы грациозно, словно горная лань, спустилась Лада в светлом трикотажном мини-халатике.

— Ну что, все готовы? — прощебетала она. — Старайтесь вести себя поделикатней. У Игоря Борисовича сегодня был очень трудный день. Идемте.

— А как же сниматься будем — вообще без макияжа? — спросила бойкая Лиза.

— Всех, кого нужно, сама намажу! — отрезала Лада и толчком распахнула входную дверь.

Игорь с оператором Артуром были уже на месте предполагаемых съемок и, чтобы перекричать шум волн, громко разговаривали, помогая себе бурными жестами. Они стояли на пологой ступеньке скалы и в лучах уже установленных юпитеров напоминали двух клоунов на цирковой арене. Из-за духоты оба были в шортах с пальмами и ярких майках, к тому же Артур имел привычку плотно обвязывать голову оранжевым платком, а Игорь, видимо, от ветра, глубоко надвинул на глаза желтую кепку. Глядя на них, Кристина сразу забыла обо всех неприятностях и ощутила приятный мандраж, который обычно охватывал ее в предвкушении работы.

Стояла чудесная южная ночь. Все вокруг очаровывало: запах и плеск моря, трели цикад, черное высокое небо, полное сверкающих звезд… Кристина еще не отошла от возбуждения после пережитых чувств. Вот если бы главного героя играл не Дима, а этот милый котенок! Ей бы даже не пришлось ничего играть — просто была бы самой собой, и все…

Но действительность была неумолимой. Вскоре уже на скале собралась вся съемочная группа, и ей опять велели встать поближе к Димону. Игорь начал объяснять присутствующим порядок мизансцен. Очень скоро Кристина поняла, что на самом деле ее положение гораздо хуже, чем она предполагала. Эпизод, который собирались снимать ночью, был откровенной «групповухой», в которой принимали участие даже мотоциклисты.

— Сцену, как герой влезает ночью в окно героини и выкрадывает ее, мы доснимем позже… — тараторил Игорь. — А сейчас первая мизансцена будет такая: герой несет героиню на руках по кустам. Она в рубашке и чепце. Вскоре они оказываются в тусовке мотоциклистов. Все они в черном и с девицами. Девицы — голые. Героиня видит все это и решительно сбрасывает рубашку и чепец. Все в восторге от ее красоты. Садятся на мотоциклы и уезжают. Следующую сцену пропускаем — как они мчатся по дороге и у девиц развеваются волосы. Затем они расстилают на ночном пляже огромный оранжевый парашют. Кто-то пьет вино, кто-то нюхает кокаин — маленькая сценка для Марины и кого-нибудь из мужчин. И после этого идет самая сложная мизансцена. Эротический этюд для десяти человек. Когда дойдем до этой сцены, я сам лично разложу вас на шелке и скажу, кому что делать…

— А кто будут эти десять человек? — спросила Лиза.

— С женской стороны все пять девушек, а с мужской — Димон, трое из массовки и я.

— Вы, Игорь Борисович?!

— Ну да, а что? Не гожусь?

— Ну почему же — очень даже очень! — И Лиза громко рассмеялась.

Кристине ужасно хотелось возмутиться, но она угрюмо молчала, приготовившись к самому худшему.

И вот оно, это худшее, наступило.

Парашют на песке был уже расстелен. Не занятых в эпизоде попросили покинуть съемочную площадку. В первой сцене с мотоциклистами Славик еще был — Кристина даже успела незаметно послать ему воздушный поцелуй. Но потом оказалось, что именно его в эротической сцене заменяет Игорь, становясь одновременно и режиссером, и артистом.

Как ни странно, Лада принимала во всем самое активное участие. Она старательно демонстрировала свои современные взгляды на секс и полную лояльность по отношению к мужу. А поскольку теперь режиссер стал участником действия и ему было не совсем с руки руководить процессом, Лада немедленно воспользовалась этим и быстро взяла все в свои руки.

— Надо иметь в виду, что главная задача и главное желание всех в этой сцене — соблазнить «новенькую», ввести ее в свой мир, — объясняла в мегафон она, — поэтому все построение мизансцены мы должны подчинить этой идее. Героиня — стержень, вокруг которого крутятся все остальные. А герой должен постепенно приучить ее к мысли, что она может делить любовь не только с ним, но и с другими мужчинами. Это и есть внутренняя свобода. Героиня молода и неопытна, поэтому ему очень легко навязать ей правила своей игры. Все участники умело втягивают ее в любовные игры… Она узнает и о том, что для любви не существует преград — девушки могут быть так же прекрасны и привлекательны, как мужчины…

В этом месте объяснения девицы загалдели и начали неприлично хихикать, щипать друг друга за груди и попки. А Кристина готова была взорваться от отвращения. Вот оно, значит, как! Начинали с имитации полового акта, а теперь еще и лесбиянку хотят из нее сделать!

Она уже хотела было высказаться вслух, но вспомнила о ста долларах, которые ей обещали заплатить за каждый съемочный день, и прикусила язык. Ладно, придется как-нибудь перетерпеть. Закрыть глаза, сцепить зубы — и… проснуться богатой и знаменитой. Если бы…

— Кристина! — окликнул ее Игорь. — Твое место — в самом центре поля. Первая мизансцена будет такая: герой целует тебя в губы и ласкает грудь, но не лежит на тебе, а изгибается в сторону. В это время Изабелла ласкает его внизу… Артур, в этом месте все будет вживую — дашь мне действие крупным планом. Кристину же внизу ласкает Марина. Ее, в свою очередь, обрабатывает сзади Леша, не снимая кожаного прикида — так гораздо эротичнее…

Кристина почувствовала, как к горлу у нее подступает комок дурноты. Он так спокойно обо всем этом говорил… Может быть, у нее было слишком живое воображение, но то, что она невольно представила себе в ту же минуту, показалось ей чудовищным. Про нечто подобное она однажды читала на каких-то ксерокопированных листочках, которые с таинственным видом читали мальчишки из их класса. Потом девчонки сговорились утащить у них эти листочки. Вызвалась, как всегда, Кристина — и, конечно же, утащила. Она отчетливо помнила, как они собрались в женском туалете на первом этаже и, вырывая друг у друга помятые листки, читали непристойный рассказ про какую-то маркизу. У всех при этом пылали щеки, но читать никто не бросал.

— Кристина! Не спать! Располагайся в центре! — услышала она окрик Лады.

Кристина окинула взглядом расстеленный парашют. Лада чертила на нем мелом крестики и говорила, кто где лежит. Артур устанавливал на скалу что-то вроде крана для камеры, чтобы снимать вид сверху — там же располагалась лампа, имитирующая лунный свет. Вот он включил его. Фигуры на парашюте стали бледно-голубого оттенка — как мертвецы из фильма ужасов. Место Кристины в середине парашюта было свободно. Скинув на песок шифоновое платье, она стала протискиваться между телами в центр. Разобрать, кто есть кто, в таком освещении было сложно, но Кристина все же узнала в одной из обнаженных мужских фигур Игоря. Богатырским ростом он не отличался, да и литых мускулов, как у Димы, у него не было, однако в целом вид у него был вполне гармоничный. Кристина добралась до своего мелового крестика и крикнула Ладе:

— В какую сторону ложиться головой?

— Ложись перпендикулярно Диме! На спину! — скомандовала в мегафон та. — Да не параллельно, а перпендикулярно — ты что, геометрию, что ли, не учила?

Кристина легла на прохладный шелк и закрыла глаза.

— Все заняли свои места! Живо! — продолжала орать Лада.

Над лицом Кристины склонился Дима, изо рта у которого отчаянно пахло освежающими мятными конфетами… Одновременно с этим она почувствовала, как кто-то грубыми пальцами берет ее за ляжки и пытается раздвинуть ее ноги в стороны… На правую грудь легла потная шершавая ладонь…

Нет, больше она этого выносить не могла. Она же потеряла человеческий облик! Она еще хуже, чем проститутка! Стала каким-то винтиком в тупой машине. Сейчас Лада включит рубильник — и машина начнет работать, перемалывая жалкие остатки ее, Кристининого, достоинства. Хватит! К черту! К черту деньги, доллары, учеба на платном отделении!

Кристина освободилась от своих партнеров по «групповухе» и резко вскочила. Два прыжка — и она оказалась на холодном песке.

— В чем дело?! — последовал немедленный окрик. — Что ты себе позволяешь? Мы только что выстроили мизансцену… Артур уже подготовился к съемке. Ты что, раньше, что ли, поссать не могла, извините за выражение!

— А я, собственно, и не посс-сать! — в тон ей отозвалась Кристина. — Я вообще больше не буду играть в вашем бардаке!

— Что?! Что ты сказала?

— То, что слышала.

— А ну повтори!

Однако Кристина теперь упрямо молчала. Тогда Лада стала медленно и угрожающе надвигаться на непокорную актрису. Поначалу Кристина отступала, но потом ей надоело, и она остановилась в позе боксера, готового защищаться. Наверное, сказалась дневная усталость, напряженная обстановка на съемочной площадке или в целом — их несложившиеся отношения, но нервы Лады не выдержали…

— Ах ты, сука! — завопила она и вцепилась Кристине в волосы.

Чтобы не терпеть невыносимую боль, Кристине пришлось согнуться едва не до земли. В результате, потеряв равновесие, она упала и потянула за собой Ладу. Та ни в какую не хотела выпускать упругие пряди. Кристине пришлось извернуться и укусить злодейку за руку — только тогда она сдалась. После этого обе, порядком разъяренные, начали кататься по песку в беспорядочной борьбе. Как-то получилось, что на клубок из тел направили прожектор. Присутствующие на съемочной площадке поначалу были так шокированы происходящим, что потеряли дар речи. Потом из толпы начали доноситься выкрики:

— Кристина! Лада! Перестаньте же!

— Давай, влепи ей как следует!

Кому именно надо «влепить», не уточнялось. Наверное, предполагали, что всем и так все понятно.

— Ату ее, ату! Давай-давай!

— Девочки, осторожней!

Очень быстро пуговицы трикотажного халатика, который был на Ладе, отлетели, и он оказался стянут с нее в пылу борьбы. Жена режиссера осталась почти голой — не считая крошечных белых трусиков с перемычкой, исчезающей в прорези попы. Со стороны это смотрелось совершенно потрясающе — две красивые молодые девушки самозабвенно катаются по песку, изредка выкрикивая матерные ругательства.

И сердце режиссера, конечно, не выдержало.

— Мотор!!! — тихонько, чтобы не спугнуть дерущихся, скомандовал Игорь.

Его голос потонул в визге, который испустила Лада, — Кристина одним движением разорвала на ней трусы…