Вспышки Золота (Алисия Бак) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Алисия Бак

Вспышки золота

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтези†•°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Flecks of Gold

Автор: Алисия Бак — / Alicia Buck

Перевод: maryiv1205, Jasmine, cd_lu, Haxly, dias

Редактор: Светлана Дианова

Пролог

Я падала, пробиваясь сквозь настолько ослепительный золотой свет, что даже с закрытыми глазами веки озарялись, как экран кинотеатра. Локоть отрикошетил от сияния, отправив пронизывающую дрожь по руке, втянув мое тело в дикое вращение. Невозможно было сказать, падаю ли я или несусь вперед, как пуля в стволе пистолета. Я пиналась и крутилась, меня тошнило и колотило. Заботило ли меня это? Она пропала. Ее забрали. Мой мир, состоящий когда-то только из нас с мамой, рухнул, и я была готова сделать все что угодно, чтобы вернуть ее, даже повторить то пугающее заклинание, которое, как я видела, создал он, прежде чем исчез.

Я перевернула страницу журнала, оставленного Джо в нашем доме и покачала головой. Меня озадачило, почему коп с темпераментом питбуля интересовался кинозвездами. Мама пришла с кухни и ткнула меня в бок батончиком с мюсли.

— Это сбивает меня с толку. — Она ткнула страницы журнала батончиком, так что крошки упали мне на колени. Я глянула на нее, но она улыбнулась, показав на щеках ямочки, лукаво сведя брови. Я не могла устоять перед ней… и рассмеялась. Мамины белокурые кудри смешались с моими прямыми темно-русыми волосами, и ее бледное лицо прижалось к моей смуглой щеке, чтобы рассмотреть фотографии, а затем мы вместе рассмеялись над тем, что некоторые люди одержимы деталями жизни актеров.

Раздался резкий стук в дверь и вошел Джо, не дожидаясь ответа. Я напряглась. Мама почувствовала мое напряжение и нервно улыбнулась, прежде чем сорваться со стула, чтобы обнять Джо.

— Какой приятный сюрприз. Я не ждала тебя до вечера, — сказала она радостно, хотя и несколько настороженно.

— Я рано ушел с работы. Есть причины, по которым я должен был позвонить? — резко спросил он с намеком на подозрение.

Мама сутулилась. Казалось, она сжалась, уменьшившись от уверенного роста в пять и пять футов, просто до пяти.

— Я же сказала, что это хорошо, — ответила она тихо.

— А, ну хорошо. — Он расслабился, и из угрюмого превратился в буйно веселого. Мама вздохнула, а я сгорбилась, глубже утопая в мягком кресле.

— Джо, я хотела спросить тебя. Мы с Мэри обыскали всю студию и остальные комнаты, но не смогли найти ту картину, что я нарисовала… с девочкой, играющей в песке. Ты не знаешь, куда она подевалась? — Она оглядела гостиную так, будто картина могла внезапно появиться.

Джо скосил на нее глаза, а потом отрезал:

— Откуда мне знать?

— А вдруг. — Мама быстро отступила. — Я просто надеялась, что ты поможешь. Ты же знаешь, как я теряю вещи, но мне нужно найти ее в ближайшее время. Тот покупатель, о котором я говорила, хочет получить картину до конца недели.

Я стиснула зубы, огорчаясь, что вижу, как мама переходит от неосторожной радости к неуверенной настороженности, но это не было чем-то новым, когда дело доходило до мамы и ее парней.

— Я работаю весь день и не хочу тратить время, обыскивая весь этот беспорядок ради одной картины. — Джо сузил глаза, но мне подумалось, что его раздражение кажется поддельным. Я оглядела нашу опрятную гостиную с аккуратно сложенными холстами и фыркнула. Он стрельнул взглядом в мою сторону.

Мама опять отступила.

— Тебе не нужно помогать, если не хочешь. Я уверена, что мы с Мэри найдем ее. — Я крепко сжала журнал, изо всех сил стараясь сдержать яростные слова, готовые сорваться с языка.

Джо прищурено посмотрел на меня, но прежде чем он успел прокомментировать, что я смяла его любимый журнал, зазвонил телефон. Мама взяла его до того, как Джо успел добраться до трубки.

— Фиона Андервуд у телефона, — ответила она, нервно бросая взгляд на Джо. И Джо, и я наблюдали, как обеспокоенный мамин взгляд исчез. Она бросила быстрый взгляд на пол, а затем снова посмотрела на Джо, прежде чем слегка отвернуться. — Да. Это так? Понимаю. Нет, нет, спасибо, что позвонили. Я ценю это. До свидания. — Она медленно поставила телефон на подставку, но повернулась не сразу.

— Кто это был? — спросил Джо.

— Это был Артур Стиппенс. Покупатель, о котором я только что говорила.

Джо застыл, его взгляд стал воинственным.

— Где мои деньги, Джо? — мягко спросила она, ее взгляд был полон предательства.

У меня отвисла челюсть, но враждебность Джо не рассеялась. Его плечи распрямились.

— Я стараюсь сделать тебе одолжение, и вот как ты меня благодаришь?

Мама выглядела неуверенной. Я боялась, что она отступит, поэтому сказала:

— Тогда почему ты не рассказал маме о том, что сделал, когда она спросила, где ее картина?

Он посмотрел на меня, прежде чем обернуться к маме широко улыбаясь.

— Я хотел удивить тебя сегодня вечером, но хорошо, я просто отдам тебе сейчас деньги. — Он вытащил бумажник и передал около четырехсот долларов.

Несколько мгновений мама смотрела на деньги в руке, прежде чем подняла глаза. Она бросила взгляд на мое напряженное лицо и, должно быть, увидела там что-то, что качнуло ее.

— Где все остальное? — твердо спросила она.

— Это все. — Джо улыбнулся, но его голос был жестким. Я ждала, отступит ли мама, но она не опустила глаза.

— Артур сказал, что заплатил тысячу долларов, так что отдай мне остальное.

— Ты не могла получить тысячу за это, и ты это знаешь, — прорычал он.

— Ты прав. Я не собиралась получать тысячу. Мэри вела переговоры на тысячу двести. — Она говорила тихо, но твердо. — Это наши деньги. Дай мне шестьсот долларов, а потом, думаю, тебе лучше уйти.

Вена на шее Джо сердито задергалась, когда он сжал кулаки. Я сидела уже на краю кресла, готовясь броситься вперед, если он сделает какой-либо агрессивный жест по отношению к маме. Его кулаки разжались, а губы сложились в дерзкую улыбку.

— Нет, не думаю, что смогу. — Он сложил руки и прислонился к стене. — Ты делаешь из мухи слона. Я просто помог тебе.

— Я не разрешала тебе продавать мою картину, к тому же ты не собирался рассказать мне об этом или отдать мне деньги. Ты не тот человек, за которого я тебя принимала. Пожалуйста, уходи.

— Мне не нужно было твое разрешение. Мы пара. Пары делятся вещами.

— Пожалуйста, уходи, сейчас же. — Ее голос колебался, но подбородок не дрожал.

Джо сделал шаг вперед, и мама начала дрожать. Я бросила журнал и поднялась с кресла, чтобы встать рядом с ней. Джо выпрямился, но я все равно была на три дюйма выше его пяти и семи.

Он с вызовом посмотрел на меня, прежде чем приблизиться к маминой незащищенной стороне. Он скрутил пальцами гладкую прядь ее светлых волос.

— Или что, ты позвонишь в полицию? Не думаю, что кто-нибудь приедет. Я полицейский. Мои друзья — копы. Как ты думаешь, что произойдет, если ты позвонишь в участок? — Он накрутил прядь на палец.

Я хотела выбить из него воздух и шагнуть вперед, но мама коснулась моей руки.

Джо насмешливо посмотрел на меня, прежде чем продолжил:

— Мой друг Бенни ответит на звонок. Я рассказывал ему о тебе. Он согласен с тем, что семейные проблемы должны не выходить за рамки семьи. Он дернул волосы и вырвал их. Она издала всхлип, и я увидела новый страх в ее глазах.

Я сорвалась. Не просто так я десять лет занималась карате. Зрение сузилось, пока комната не исчезла, и все, что я видела, были пуговицы рубашки Джо. Все, о чем я могла думать, так это о желании ударить его так сильно, чтобы его накаченное тело бросило вызов гравитации и отлетело. Вспышка золотого кружева вспыхнула у меня перед глазами. Затем в мозгу раздался щелчок, когда образы немного сдвинулись, как-то изменились. Я ударила его в живот, и Джо отлетел. Он врезался в стену в восьми футах от меня.

Мы с мамой ошеломлённо уставились на него. Я слышала об экстремальных ситуациях, дающих людям необычную силу. Мой удар отбросил его почти на всю длину комнаты. Это напомнило мне боевики, где при съемках использовались канаты, чтобы оторвать каскадера от земли и сделать удар героя более впечатляющим.

Золотой свет перед глазами был не совсем новым. Золото всегда появлялось на краю моего видения, когда я косо смотрела на вещи, но я никогда не чувствовала этого щелчка раньше, этого сдвига. Мы с мамой стояли в ступоре. Я посмотрела на свою руку и поняла, что она не способна на такую силу.

Несмотря на силу удара, Джо поднялся на ноги быстрее, чем я ожидала. В конце концов, он был полицейским. Полагаю, он привык к тому, что его вырубали. Он бульдозером пронесся по комнате прямо ко мне. Я увернулась в сторону и опрокинула его собственным импульсом.

Нервы жужжали от адреналина и страха. Я не знала, стоит ли мне ударить его, пока он был внизу, или схватить маму и убежать. Затем Джо вскочил на ноги, в его глазах пылала ненависть.

— Ты заплатишь за это, — огрызнулся он.

Сердце екнуло в груди. Я внимательно следила за ним, за дальнейшими его действиями. Он сделал выпад левой, и я блокировала его еще до того, как успела подумать о том, что же я делаю. Золото полыхало в голове паутиной линий. Затем что-то внутри сдвинулось, и я ударила. Воздух вышел из Джо, и он пролетел по всей длине комнаты. Он врезался в стену и сполз по стене на пол, тяжело дыша. Я осмелилась взглянуть на маму и увидела, как она сжалась в углу, закрывая рот руками. В ее глазах стоял испуг и она пискнула. Я повернулась, чтобы увидеть, как Джо встает на ноги с направленным на меня пистолетом.

— Мне следует пристрелить тебя прямо сейчас. Если бы не… — Он замолчал и внезапно стал выглядеть испуганным прежде, чем решил перевести все в шутку. — Не пытайся больше повторить это, девочка, и не лезь в мои дела. — Он оттолкнулся от стены. Однако демонстрация беспечности была разрушена, вздрагиванием от боли. — Мне нужно выпить. Я вернусь позже. — Он остановился у двери, чтобы захватить еще одну картину мамы. — Не делай глупостей, или я обещаю, что узнаю об этом.

Мама бросилась ко мне, как только дверь закрылась, и я впервые заметила, что она сжимала тяжелый пресс-папье в руке.

— Тебе больно? — спросила она.

— Нет, я в порядке. — Слезы покатились по ее лицу. Мы некоторое время цеплялись друг друга от шока. Она плакала, пока я дрожала. Странность того, что я сделала, беспокоила меня, поэтому я сосредоточилась на своем гневе.

На мамином пути, на протяжении всей моей жизни встречалось много паршивых парней, но никто никогда не пытался навредить нам физически. После того как ее слезы высохли, мы молча сидели на полу, глядя на рекламу на задней части обложки журнала Джо, предлагающую недвижимость в Тусоне штата Аризона.

— Сколько осталось месяцев до окончания аренды квартиры? — внезапно спросила мама. Меня не удивило, что она потеряла представление о том, как долго мы жили в нашей квартире в Портленде. Дни, недели, годы не имели для нее никакого значения, поэтому я следила за всеми нашими расходами.

— Мы продляем аренду каждый месяц.

— Хорошо. Думаю, нам нужно уехать. Я знаю, что не все полицейские в Портленде друзья Джо, но я не хочу рисковать.

Я неохотно киваю. Я жаждала увидеть, как Джо окажется на дне, но никто из нас не знал, какую поддержку ему оказывают в полицейском участке.

— Я позвоню менеджеру и уведомлю его, — сказала я.

— Меня не волнует потеря денег за остаток месяца. Нам нужно уехать сейчас же. — Она оглянулась, будто не зная, с чего начать.

— Найди в телефонной книге контакты грузчиков, пока я звоню, чтобы приостановить расчет коммунальных услуг, — сказала я.

Мама наняла людей, чтобы они помогли собрать вещи и перевезли нас. Она предложила доплатить им, чтобы они прибыли через час, и мы бросились упаковывать одежду и туалетные принадлежности, рассчитанные на несколько дней, чтобы быстро собрать коробки к тому времени, когда приедут мужчины.

— Куда мы отправимся? — спросила я, закрывая в гостиной коробку с нашим скрабом.

Мама схватила журнал «Пипл» с журнального столика, когда грузчики подняли его.

— Сюда. — Она ткнула пальцем в картинку с солнцем в рекламе.

— Ладно. Я лучше позвоню по номеру и посмотрю, смогут ли они найти что-нибудь, пока мы едем. — И следующий час я провела, пытаясь разобраться в условиях проживания в солнечной Аризоне.

Через два дня дверь крошечного, красно-розового кирпичного дома захлопнулась за мной, когда я закинула рюкзак на плечи и направилась в школу. Солнце вставало, рассеивая легкий холод ночи. Утреннее тепло поразило меня, и снова удивило, как мало я знала об Аризоне. Кактусы были популярным дворовым ландшафтом у домов, мимо которых я проходила. Я нашла только несколько растений, которые выглядели знакомо.

Странный куст с крошечными, оранжевыми, яйцевидными фруктами привлек мое внимание, поэтому я сорвала один, чтобы изучить его. Он имел гладкую кожицу и был размером с помидор.

— Их называют кумкватами, — раздался голос позади меня. Я подпрыгнула, потеряв опору, но быстро восстановила равновесие. Голос принадлежал загорелому парню с темно-каштановыми волосами, который выглядел примерно моего возраста. Он носил спортивные брюки и куртку, которые почти соответствовали синеве его глаз. Он был красив и приветливо улыбался. Мысль о Джо пронеслась в моей голове.

— Спасибо. — Я развернулась, чтобы быстро направиться к школе.

— Погоди.

Что-то окутало меня, как прохладное синее, шерстяное покрывало. Оно охватило мой разум, застопорив мысли, и распространилась по телу холодом. Ноги остановились сами по себе.

— Прости, я не хотел тебя так напугать. Я просто увидел, как ты смотрела на кумкват, и подумал, что ты не знаешь, что это. На самом деле довольно странно, что они еще остались на кусте в этом сезоне.

Он догнал меня, и я снова смогла двигаться, засыпанная чужеродными обрывками причудливых мыслей. Я помотала головой, чтобы развеять странные чувства.

Он кивнул в сторону плода, который я до сих пор держала.

— Его не нужно чистить или что-нибудь в этом роде. Просто можно откусить. Кумкваты хороши, хотя они немного кисловатые. Мне интересно твое мнение, так что скажи, когда попробуешь. Кстати, меня зовут Келсон. А тебя?

— Мэри Маргарет. — Полная версия моего имени сорвалась с губ, будто его призвали. Я хмуро посмотрела на тротуар и попыталась бороться с совершенно нехарактерным желанием рассказать этому симпатичному парню все о себе. Мне не могло не понравиться его имя. Оно было хорошее, намного лучше моего. Я никогда не понимала, почему мама, такая креативная и нетрадиционная во многих отношениях, влюбилась в такое скучное имя. Мы даже не были католиками.

— Мэри Маргарет. Я не знаю почему, но кажется, что тебе оно подходит.

Я чуть не фыркнула, но не хотела выглядеть слишком неженственно.

— Ты в школу идешь? — спросил он. Часть моего разума не могла не отметить, насколько очевидным был ответ на его вопрос. Он что думал, что я хожу с рюкзаком просто так, чтобы рассматривать кумкваты? Но большая, заполненная туманом часть мозга хотела произвести на него впечатление. Всякие глупые слова мелькали в моей голове. К счастью, прежде чем я смогла открыть рот и опозориться, он снова заговорил. — Пойдешь со мной оставшуюся часть пути?

Я боялась выпалить одну из бессмысленных мыслей, поэтому просто кивнула и сосредоточилась на том, чтобы переставлять ноги.

— Да ладно тебе, ты не кажешься мне застенчивой девушкой. Расскажи мне что-нибудь о себе. — Он увеличил темп, чтобы идти в ногу со мной.

Я прошерстила мысли, чтобы поговорить о чем-то нейтральном.

— Ты давно здесь живешь? — наконец, пробормотала я.

— Я-то? Думаю, что реальный вопрос должен звучать так: откуда ты, раз не знаешь, что такое кумкваты?

— Из Орегона.

— Правда? Как там?

— Мне нравилось. Там намного зеленее, чем здесь. — Я остановилась, поняв, что звучала по-детски.

— Было бы странно, если бы это было по-другому. Я прожил в пустыне всю свою жизнь. Единственная зелень здесь — кактусы, пустынные кустарники и пересаженные деревья. Должно быть, тебе тяжело от жары. Как давно ты здесь?

— Два дня.

— О, так это ты наконец-то поселилась в том уродливом розовом доме? Я видел фургон. Я живу на углу, в двух домах от тебя.

— Внутри не так уж плохо, — сказала я, чувствуя, что нужно защитить крошечный дом.

— Я рад. Я не могу долго на него смотреть… глаза болят.

— Он же не флуоресцентно-розовый, — ощетинилась я, сразу же почувствовав себя ужасно за грубость.

К моему удивлению Келсон засмеялся.

— Ничего себе. Я не знал, что уже так к нему привязалась. — Он насмешливо улыбнулся. — Я больше ничего не скажу о твоем доме.

Я покраснела и решила придержать язык. Я была склонна сначала говорить, а потом думать, и только потом понимала, что была резкой, бестактной или грубой. Позже я чувствовала себя ужасно, это было похоже на то, как вместо того чтобы бы покрасить дом, вы не поняв задания, снесли его.

Мы некоторое время молчали, и я была благодарна за это. С моими вспыхивающими эмоциями тишина была самой безопасной, но все равно было довольно неловко. Я вздохнула с облегчением, когда мы, наконец, добрались до школы.

— Было приятно познакомиться, Мэри Маргарет. Увидимся. — Что, вероятно, означало: «я увижу тебя, но не жди, что я поговорю с тобой».

— Да, увидимся. Спасибо за кумкваты, — сказала я, держа маленький фрукт, как идиотка.

— Точно. Скажешь потом, что ты о них думаешь. — Он помахал на прощание.

Я ругала себя за полную чушь. Что случилось со мной этим утром? Я и так никогда не была особо популярна. Даже если бы я была изгоем, у меня никогда не было столько проблем с общением.

Я зашла в администрацию, чтобы получить расписание, а затем направилась на первый урок — Химию. Я нашла класс как раз перед тем, как прозвенел звонок. Две девушки в дизайнерских нарядах разговаривали и смеялись в глубине класса. Несколько мальчиков открыто пускали по ним слюни. Галерка была моим любимым местом, поэтому я подошла к месту рядом с девушкой с идеально стилизованными светлыми волосами, одетой в обтягивающую синюю рубашку с v-образным вырезом и в черные брюки. Она посмотрела на меня. Я пожалела, что не выбрала тщательнее свой наряд. Моим джинсам было два года, а зеленая мятая рубашка и старая куртка висели на теле, как грязные тряпки.

— Это место занято. — Блондинка посмотрела на меня с высока, будто я ей противна.

— Прости. — Я натянуто улыбнулась, посмотрев ей в глаза.

Она отпрянула.

— Вау, Сьюз, взгляни на странные глаза этой девушки. — Остальные ученики в комнате повернулись, чтобы посмотреть. Я опустила взгляд и быстро отсела на несколько сидений подальше.

— Серьезно, они напоминают тигровые или типа того. Это пугает, и она десять футов высотой, — громко продолжала девушка.

Раздавшийся звонок заткнул блондинку, но я не поднимала глаза целый час, чтобы избежать взглядов любопытных одноклассников, пытающихся поглазеть на шоу уродца в моем лице. Через некоторое время я почувствовала, что на меня больше не смотрят и снова игнорируют. Я заметила, что никто не сел на «занятое» место. Я просто сидела и терпела, размышляя, почему я не отложила посещение школы.

После занятий я подошла к учителю и спросила, что мне нужно сделать, чтобы наверстать упущенное.

— Прости, — сказал он странно высоким голосом. — Я даже не заметил тебя. Тебе следовало бы напомнить о себе.

— Все в порядке. — Я привыкла к такому. Иногда мне казалось, что почти волшебно то, как моя гигантская, тигровая личность могла оставаться незамеченной.

Учитель дал мне задания, и я хмуро покинула класс.

Я была рада, когда, наконец, наступило время ланча. Английский тоже прошел не хорошо, и мои нервы были на пределе. Предательская часть меня злилась на маму за то, что она выбрала мразь в качестве парня, но большая часть меня знала, что это была не ее вина. Мне действительно не хотелось снова быть отвергнутой, поэтому я села за пустой стол в углу столовой.

Я окунулась в маленькую, но красиво украшенную вечеринку жалости, в комплекте с воображаемыми транспарантами, поэтому сначала не расслышала своего имени.

— Привет? Мэри Маргарет, ау, — произнес кто-то.

Я испуганно подняла глаза.

— Что? О… э… Келсон. Я задумалась.

— Да, понял. Так я могу сесть здесь или как?

— Конечно. — Я почувствовала смущение, но Келсон просто плюхнулся рядом, с шумом выпустив воздух изо рта. Свежая волна незнакомых, боготворящих мыслей атаковала мою голову.

— Сегодня было ужасно. Учителя, должно быть, сговорились задав вал домашней работы в один день. Думаю, хотят посмотреть, смогут ли они заставить нас пасть смертью храбрых.

Я нахмурилась от слов «пасть смертью храбрых». Это был забавный новый вариант сказать «разорваться»? А что насчет «вал»? Может, он был литератором.

Затем мои циничные мысли затуманились и рассеялись.

— Мне вот интересно, учителя сообщают друг другу, когда собираются проводить тесты, чтобы затем устроить их в один день, — сказала я. Вышло не так уж плохо. Мне даже удалось не тараторить, но я удивилась, что мне вообще было дело до того, что я сказала Келсону. Я не интересовалась парнями. Я могла непринужденно поболтать со случайными ребятами, но никогда не стремилась заинтересовать парня, каким бы симпатичным он ни был.

— Да уж, но не могу же я учиться сутки напролет, — сказал он.

— Хм, — сказала я, проясняя мысли. Келсон просто обыкновенный парень. Я могу справиться с этим. Раньше я никогда не позволяла никакому давлению влиять на мое поведение, но романтические чувства синих оттенков было трудно игнорировать.

— Порой мне хотелось бы быть волшебником, чтобы просто остановить время достаточно надолго, чтобы все успеть. Тебе бы такого не хотелось? — Он пристально посмотрел на меня.

Я начала улыбаться, как верный щенок, и поймав себя на этом, я просто вежливо улыбнулась. Я боролась против того, чтобы согласиться с ним, хотя закрученная какофония в моей голове очень этого хотела.

— Я рада, что нет такой штуки, как магия. В мире и так достаточно сложностей.

— Уверена? — Прилив романтических мыслей отступил, и я могла почти поклясться, что увидела расчетливый взгляд в его глазах.

— Кстати, я не видела тебя ни на одном уроке этим утром, — заметила я.

Он ухмыльнулся.

— Нет. Какие уроки у тебя были?

— Химия и Английский.

— Ну а меня была Физкультура, а затем Химия. Что у тебя днем?

Я проверила расписание.

— Американское правительство, затем Искусство.

— Отлично! У меня тоже Правительство. Мы можем пойти вместе.

Он продолжал пристально смотреть на меня, это одновременно волновало и нервировало меня. Мне нужно было отдохнуть от этой интенсивности, поэтому я сказала Келсону, что должна на минуту зайти в уборную и встречусь с ним на лестнице.

Хотелось расслабиться, но я застряла в самых необычных нагромождениях ощущений. Келсон был великолепен. Я чувствовала, что меня неотразимо тянет к нему, и это пугало. Я не из тех людей, которых можно было впечатлить красивыми внешними данными. На самом деле, я, насколько могла, не доверяла большинству людей. Что-то отвергало мои тщательно выстроенные барьеры, и мне это не нравилось.

Пока я обдумывала все эти мысли в уборной, я вспомнила про кумкват, все еще лежащий в рюкзаке. Скинув рюкзак, я вытащила его, вымыла в пожелтевшей раковине и посмотрела вверх в потрескавшееся зеркало, всматриваясь в себя. Я, должно быть, унаследовала волосы от отца. Ни у кого по маминой линии не было шоколадно-каштановых волос.

Когда я откусила кусочек кумквата, сок брызнул на угол зеркала. Кислый вкус опалил язык почти так же сильно, как лимон, но затем во рту распространилась сладость, оставив после себя приятное послевкусие.

Вкус напомнил мне о моих смешанных чувствах к Келсону. Он казался довольно милым, но рядом с ним меня не покидало неопределенное чувство, вроде послевкусия, и я не могла понять, нравится он мне или нет. Почему я так старалась найти что-то плохое в единственной приятной вещи, случившейся за сегодня? Я встряхнулась и пошла встречать его у лестницы. Увидев меня, он улыбнулся, и я упрекнула себя за то, что была так подозрительна ко всем мужчинам.

Мы пришли на урок Американское Правительство, и Келсон занял место сразу же за мной. Несмотря на театральные выпады учителя, мне было сложно сосредоточиться на уроке. Присутствие Келсона рядом со мной казалось ощутимым, будто легкое давление на мое тело со стороны.

Я была рада покинуть этот урок и отправиться на Искусство. Если Искусство не сможет заставить меня расслабиться, то ничто не сможет. Когда я вошла запах мокрой глины, скипидара и краски поразил меня. Я расслабилась. Никто со мной не разговаривал, но на занятии по Искусству мне было все равно. Я просто взяла в руки бумагу и начала рисовать то, что говорил учитель, потерявшись в деталях черепа, который стоял на столе передо мной.

Я была художницей, как и мама, но была уверена, что никто не вглядывался в свое искусство с такой стороны, как я в свое. Когда я углублялась в предмет, это было так, будто был еще один скрытый элемент, просто вне досягаемости. Когда я рисовала, то видела не только линии и тени, но и другую форму за гранью предмета. Это было больше, чем воображение. То было представление, которое было за пределами простого зрения, давление, подобное тому, какое я чувствовала, когда сидела рядом с Келсоном. Это было то, что я могла бы ухватить, если бы у меня был ключ к пониманию. Всякий раз, когда я рассматривала эту реальную форму, я чувствовала себя немного глупо, но было трудно отвергнуть оное, как мое воображение, когда я так часто видела золотые узоры.

Звонок прозвенел раньше, чем я ожидала, и я пожалела, что другие уроки не могут пролетать также быстро. Когда я переложила груды домашних заданий из шкафчика в потертый рюкзак, я заметила Келсона с группой парней в синих спортивных куртках. Девушки в коротких юбках и обтягивающих топиках липли к парням, будто те медом намазанные.

Я исподтишка разглядывала Келсона. Он казался таким раскованным и нормальным. Его куртка слегка отличалась от курток других парней, и мне стало интересно почему. У меня в голове промелькнуло дурацкое желание подойти к нему и поздороваться, но стоило отвести взгляд, как меня охватило сильное желание бежать от него подальше и снова почувствовать себя самой собой. Я быстро вышла из школы, готовая вернуться домой и посетовать на этот день маме. Пройдя примерно с квартал, я услышала, как меня кто-то догоняет сзади.

— Мэри Маргарет, подожди, — окликнул меня Келсон. Во мне разлилась теплота, почему-то заставив меня представить себе бело-голубую дымку. Она была приятной, но в ответ у меня свело желудок, и я медленно обернулась. В голове пронеслись амурные мысли.

— Привет. Как прошел твой первый день в школе?

— Хорошо. — Я сунула руки в карманы.

— Должно быть, тебе многое нужно наверстать.

— Да, но я не против. Все равно мне нечем особо заняться. За что ты получил свою спортивную куртку? — поинтересовалась я, стараясь увести от себя тему разговора.

Келсон замялся, и у меня сложилось забавное впечатление, что он пытался придумать ответ.

— За плавание, — наконец, сказал он.

— Круто. — Придумать дальнейшие вопросы оказалось непосильной задачей для моей головы, занятой голубыми глазами Келсона. Я попыталась собраться с мыслями. — Почему твоя куртка не такая, как у остальных парней в школе?

— Я получил ее не в этой школе. Вообще-то, я сам не так давно сюда переехал.

— О, и откуда ты? — спросила я, стараясь сосредоточиться.

— Айберло. — Он странно на меня посмотрел — с любопытством и ехидством, и так пристально, что я отвела взгляд. — Слышала о таком?

— Нет. Звучит очень необычно. В каком это штате? — Мне показалось, что это скорее иностранное название, но у Келсона не было ни намека на акцент.

— Это маленький городок в Митига… эм, то есть, в Мичигане. Никто о нем толком и не знает, кроме местных жителей.

Я отвела взгляд в сторону, обнаружив, что так думается намного легче. Я никогда не слышала о таком городе, и в Мичигане не было пустынь. Разве Келсон до этого не говорил, что он всю свою жизнь прожил в пустыне?

— Ты плаваешь? — спросил он вдруг. У меня ушла секунда, чтобы переключиться.

— Немного. Я была в команде в средней школе.

— Пожалуй, мы могли бы сходить как-нибудь поплавать. — Теперь его улыбка казалась почти голодной.

Я поежилась.

— Наверное. — Что-то в нем меня напрягало, но я никак не могла понять, что именно.

Мы дошли до моего дома и остановились напротив кактусового сада.

— Ну, тогда увидимся.

— Да, спасибо.

Провожая Келсона взглядом, я снова вспомнила о кисло-сладком послевкусии кумквата. Чувство неловкости осталось со мной и дома.

Мамы дома не было, а на холодильнике я нашла записку, напоминающую мне, что она будет к 17:30. Я совсем забыла, что она нашла работу. Я была рада, что ей удалось найти что-то так быстро, но работа в «Упаковочной компании Бернарда» казалась не лучшим выбором. Интересно, не одела ли она одну из своих длинных, вышитых бисером сорочек. Они были ее любимой одеждой, но если ей придется таскать коробки, они могут порваться. Я отложила свои расстроенные чувства в сторону и принялась за выполнение бессмысленной домашки по английскому.

В шесть часов мамы все еще не было дома. Приготовленный мною ужин успел остыть, и я уже собиралась набрать номер, что висел на холодильнике, когда она устало вошла домой.

— Ты в порядке?

— Да. — Она со стоном опустилась на кресло. — Нет. Я не думала, что это будет так тяжело. Я не чувствую рук, спина болит, а еще вот, смотри, — пробормотала она жалостливо, приподнимая подол вышитой бисером рубашки. Несколько ниточек были оторваны.

— Мам, мне очень жаль. Может, тебе не стоит завтра надевать рубашку с вышивкой?

— Не думаю, что у меня есть рубашки без вышивки, — бессильно созналась она. Похоже, усталость делала ее мелодраматичной.

— Можешь одолжить мою. Почему бы тебе не поесть, а затем пораньше лечь спать? — Я разогрела в микроволновке тарелку с запеканкой и принесла ее маме в гостиную.

— Итак, сегодня у тебя был первый день в новой школе. Как он прошел? — Она попыталась вложить побольше энтузиазма в свой вопрос.

— Я расскажу тебе о нем завтра, а сейчас просто ложись спать, хорошо? Я не хочу, чтобы ты валилась с ног от усталости на работе.

— Ладно, но только завтра ты непременно мне все расскажешь.

Я убрала остатки ужина, а затем свернулась калачиком в мягком кресле. Когда я взялась читать учебник по химии, глаза у меня уже слипались. Я даже не заметила, как книга выскользнула у меня из рук, и я провалилась в сон.

Когда я проснулась, на кофейном столике поверх домашки лежала дикая оранжевая роза с розовыми кончиками лепестков. Я удивилась, что мама так рано встала. Оставалось надеяться, что ее сегодняшний день на работе будет получше вчерашнего.

Я быстро оделась, забросила рюкзак на плечо и выскользнула за дверь. Мимо моего дома неторопливо проходил Келсон.

— Привет, — поздоровалась я.

— Как дела, Мэри Маргарет?

— Неплохо, я думаю. — Сейчас, говорить с ним стало полегче. Давление, которое я почувствовала вчера, все еще оставалось, но было не таким интенсивным — словно призрачное касание по сравнению с прежним сильным нажимом.

— Так почему ты переехала сюда в середине учебного года? — спросил Келсон.

— Это из-за одного парня, — ответила я. — Оказалось, что он встречался с моей мамой, только чтобы воровать ее картины, а затем он стал нам угрожать. В общем, мы переехали сюда, потому что просто не знали, что нам делать.

Мне хотелось проглотить эти слова обратно. Зачем я ему об этом рассказала? Когда мы пришли в школу, я все еще из-за этого переживала.

— Увидимся позже, — бросил он.

Правильно. Никаких комментариев, ничего. Я рассказала слишком много, и похоже, он захотел сбежать. Часть меня этому обрадовалась, но другая часть, которая росла пугающе быстро, чувствовала себя несчастной. Я попыталась избавиться от расстроенных чувств, придя на первый урок по новому расписанию. Он назывался «Взрослые роли», и я взяла его только для того, чтобы научиться навыкам управления бюджетом, чтобы нам с мамой не пришлось голодать. Разглядывая класс, я чуть не поперхнулась, увидев помахавшего мне рукой Келсона. Интересно, каким образом он очутился в классе.

Я помедлила, прежде чем сесть рядом с ним, но другого варианта у меня не оставалось. Если бы я села где-то еще, он бы обиделся, а пока он был единственным человеком, который ко мне хорошо относился.

Урок был увлекательным, но судя по всему, Келсон здорово скучал. Он продолжал поглядывать на меня, словно желая поговорить, но я нарочно уткнулась носом в конспект.

Он поймал меня на выходе из класса.

— Итак, Мэри Маргарет, какой у тебя следующий урок?

Ему обязательно было все время использовать мое полное имя?

— Компьютерная графика.

— Что, серьезно? У меня тоже. Идем туда вместе.

Мы вошли ровно по звонку. Единственные свободные компьютеры оказались в разных концах класса, поэтому мы с Келсоном разделились. Я чувствовала, будто у меня возникло раздвоение личности. Я хотела держаться от него подальше, но вместе с тем хотела быть рядом. Каждый раз видя его, я чувствовала прикосновение теплого тумана, а мой желудок совершал кульбит. Когда прозвенел звонок, Келсон с улыбкой подошел ко мне.

— Хочешь, пойдем пообедаем? — выпалил мой рот сам по себе.

— Конечно, идем.

Мы сели за пустой столик в углу столовой, и я начала расслабляться. Келсон принялся восторгаться чудесами современных технологий, хотя я и посчитала это немного странным — Мичиган же не застрял в каменном веке. Я была рада, что могла сидеть и просто кивать время от времени.

После следующего урока, Медицинской анатомии, я заблудилась, ища нужный номер аудитории, так что войдя в класс, я поспешила занять место. Затем я ощутила прилив тепла. Подняв глаза, я увидела сидящего напротив меня Келсона. Я смутилась, думая, что он не должен быть здесь, но стоило мне посмотреть в его глаза, как я уже не могла вспомнить, почему его присутствие здесь показалось мне странным. Разум укрыло мягкое покрывало, я ощутила себя смущенной и легкомысленной. Было сложно сосредоточиться из-за присутствия Келсона в моих мыслях, и я несколько раз помотала головой, пытаясь развеять туман, но это не сработало. Едва прозвенел звонок, как я бросилась прочь из класса.

Я почти добежала до своего шкафчика, но мне явно не хватило скорости. Келсон уже поджидал меня там. От одного его вида у меня подкосились коленки, а все мысли снова затянуло дымкой.

— Привет, — сказал он.

Мозг отказывался сообразить хоть что-то, даже сказать простое «привет». Я просто не могла отвести взгляда от его кристально-голубых глаз.

— Пройдешься со мной? — Хоть это и прозвучало как вопрос, на деле это было приказом. Он протянул руку, на его губах играла улыбка. Я с удивлением смотрела, как моя рука берет его за руку. Мы начали идти, и вверх по моей руке растеклось тепло.

Я лениво думала, как огонь простирался от руки по всему телу, как если бы меня накрыл тепловой удар. Я не могла сформировать разумную мысль. Каждый раз, когда я начинала удивляться, почему Келсон так интересовался мной, мысли переключались на гранатовый куст, который мы только что проходили, или на размер трещин на тротуаре. К тому времени, как мы добрались до моего дома, я едва могла различить свою дверь, тем более думать, что я должна пройти через нее.

— Могу я войти? — спросил Келсон.

Я собиралась сказать «да», но остановилась.

— Нет. — Я зарделась от смущения, когда он отпрянул явно удивленный. — В доме все еще беспорядок, и мне нужно сделать кучу домашки, поэтому не думаю, что это хорошая идея. Честно, я здорово отстала по программе. — Я захлопнула рот, поняв, что начинаю мямлить.

Какое-то мгновение он меня разглядывал, а затем улыбнулся.

— Без проблем. Хочешь, пойдем завтра вместе в школу?

— Конечно. Увидимся завтра. — Я проскользнула в дом, закрыла дверь и прижалась к ней спиной, переводя дыхание. Странная мешанина из эмоций и мыслей тут же стала проясняться. Было странно, насколько смущенной я становилась рядом с Келсоном. Это было совсем на меня не похоже, и хотя я чувствовала вблизи него практически эйфорию, теперь, в его отсутствие, меня прошиб холодный пот. Казалось, будто в его присутствии я совершенно теряю над собой контроль.

Я добрела до гостиной и рухнула на наш клетчатый диван, даже не заметив сидящую в кресле маму. Она оторвалась от любовного романа.

— Привет, дорогая, был тяжелый день? — Ее небесно-голубые глаза глядели обеспокоенно, и она отложила книгу, чтобы подойти и обнять меня. Я положила голову ей на плечо, почувствовав ее шелковистые волосы у своего лица и успокаивающий запах масляной краски, скипидара и лаванды. Тогда мне пришло в голову, что ее здесь быть не должно.

Я отстранилась.

— Почему ты дома?

— Ну… — Она опустила глаза. — Похоже, я не совсем подхожу для этой работы.

— Что? Что случилось?

— Я споткнулась и упала на стопку коробок. Все внутри них разбилось. — Она пожала плечами, но в ее глазах читался стыд.

— Но это же была просто случайность. Они не могли из-за этого тебя уволить.

— Они и не увольняли. Я сама решила, что мне лучше уйти, пока я не разбила что-нибудь еще. — Мама выдавила улыбку.

— Что ж, все равно это было отвратительная работа. Мы найдем для тебя что-нибудь получше.

— Конечно, найдем. Когда за дело берется моя Мэри, нет ничего невозможного. А теперь, довольно уже обо мне. Давай поговорим о тебе. Я хочу все знать.

Я рассказала ей о уроках, но не стала говорить о Келсоне. Когда я закончила, мама была возмущена количеством домашней работы, которую я должна была выполнить. Я же просто рассмеялась. Приятно, когда есть кто-то на твоей стороне.

Я попыталась рассказать маме о Келсоне за ужином, но не смогла подобрать слов. Наконец, я просто спросила у нее, не работала ли она сегодня над картиной и слушала в пол-уха, как она рассказывала мне о планах нарисовать пустынный пейзаж. Хотя я ни словом не обмолвилась маме про Келсона, я не могла выкинуть его из головы. Я жаждала его увидеть, и в то же время этого боялась. Я никогда не испытывала настолько смешанных чувств.

— Расскажи мне о моем папе, — попросила я вдруг. Я понятия не имела, что на меня нашло. Я никогда не осмеливалась спросить о нем у мамы раньше, но я хотела знать, каким он был. Чувствовала ли она такой же туман в его присутствии, как и я рядом с Келсоном?

Похоже, мама удивилась моему вопросу не меньше меня самой, но быстро опомнилась и грустно улыбнулась.

— Вы с папой очень похожи. У него были темные, волнистые волосы до ушей. Его глаза и кожа были такими же, как у тебя, только глаза были коричневыми по краю радужки. Мы познакомились в колледже. Я пыталась дотащить тяжелые холсты в свою квартиру, но постоянно их роняла. Он пришел мне на помощь и донес их прямо к моей двери. Мы разговорились, и папа рассказал мне, что осматривал кампус, чтобы решить, подходит ли он для него. После встречи со мной он решил, что подходит. В итоге он поступил и мы начали встречаться.

— Твой отец был замечательным мужчиной, только немного странным временами. Понадобилось время, чтобы к нему привыкнуть, но он был очень милым. Он все время делал поступки, заставлявшие меня чувствовать себя особенной, и он был благодарен малейшему вниманию. Я думаю, его доброта исчерпала себя, потому что он всегда заставлял меня чувствовать себя значимой, словно я чего-то стою. — Ее лицо поникло и я догадалась, что она думала о Джо.

— Пять месяцев спустя с нашей первой встречи мы поженились, а через два месяца я забеременела тобой, только… — Ее голос сорвался и она мгновенно погрустнела. Мне стало стыдно, что я заставила заново ее это переживать, но я еще ни разу не слышала всей истории. Я ничего не могла с собой поделать.

— Похоже, вы оба были очень счастливы. Что произошло?

— Я не знаю. — Она вздохнула и оторвала взгляд от стола. — Я так никогда и не узнала, что случилось. Мы были женаты два с половиной месяца, жили в квартирке в цоколе и ходили в университет. В последний раз я видела его утром, и меня снова тошнило, только тогда я еще не знала, что была беременна тобой. Твой отец попытался подбодрить меня, подарив розу с куста на улице. Он пообещал выполнять все мои прихоти, когда вернется домой с занятий. Затем он поцеловал меня и ушел.

После паузы мама продолжила.

— Это был последний раз, когда я его видела. Вечером я вернулась домой, и его там не было. Я подумала, что он решил позаниматься в кампусе. После десяти вечера я уже понимала, что что-то случилось. Было слишком рано звонить в полицию, но я не спала всю ночь. Я подала заявление о его пропаже, как только это стало возможным, но полиция так его и не нашла. Я всегда мучилась вопросом, не случилось ли с ним что-то…но нет. Он просто ушел. Неделю спустя я узнала, что беременна.

Ее взгляд снова сфокусировался, и она потянулась через стол, чтобы взять меня за руку.

— Милая, я хочу чтобы ты знала — я была очень рада, что у меня появишься ты. Зная, что скоро родишься ты и со мной все равно будет его частичка… это придавало мне сил двигаться дальше, когда я хотела сдаться и опустить руки. Возможно, твой отец бросил меня, но он подарил мне свой последний подарок. Ты лучшее, что когда-либо было в моей жизни.

Я уронила слезу, и мамины глаза тоже подозрительно заблестели.

— Обнимемся? — предложила она, раскрывая объятия. Она сидела на дешевом складном стуле, который шатался, и я с сомнением отнеслась к этой идее. Она ухмыльнулась, и я решила испытать судьбу, сев к ней на колени как можно осторожнее, и позволив ей меня обнять. Стул застонал и скрипнул. Мы с мамой затаили дыхание, а затем рассмеялись.

Следующим утром Келсон ждал меня возле дома. Увидев его, я почувствовала, будто мой мозг заморозился. Коленки задрожали, и затем к моему полному смущению, они подкосились, и я рухнула на землю. У меня кружилась голова, и я стала тереть виски. Это не помогло. Рука Келсона коснулась моего плеча, и я удивленно посмотрела вверх. Теплый туман шел от его прикосновения.

— Давай я тебе помогу.

Я протянула руки, и он поставил меня на ноги, словно я была пушинкой. От удивления я чуть снова не упала.

— А ты сильный. — Я сразу же захотела пнуть себя, я говорила как дурочка. Я, должно быть, и выглядела так, потому что он улыбнулся и пожал плечами.

— Пустяки. Ты худенькая.

Я не худенькая! Не то чтобы я была жирной или что-то такое, но я слегка широковата в бедрах, чтобы меня можно было назвать худой. Сложно быть тростинкой, когда в тебе 178 сантиметров роста. Я решила пропустить его комментарий мимо ушей.

Подняв меня на ноги, он не отпустил мою руку и продолжил ее держать. Казалось, с каждым шагом в сторону старшей школы идти становилось все легче и легче. Резкие контрасты окружающего пейзажа стали более размытыми, и мне вспомнилась фраза «парить в облаках». Неужели и другие увлеченные люди видели мир таким же нечетким?

Мы дошли до школы и я обнаружила, что не могу отпустить руку Келсона, пока он сам не отпустил мою.

— Увидимся позже, — сказал он. Когда я не шелохнулась, он ухмыльнулся и сделал взмах рукой. Я зашагала прочь. — Думай обо мне, — бросил он мне вслед, и внезапно я только и могла думать, что о Келсоне — о темных волосах Келсона, о голубых глазах Келсона и о его улыбке.

Остаток дня был будто размытое пятно, в центре которого был Келсон. Единственное просветление случилось на уроке искусства. Вместо того, чтобы закончить череп, над которым мы работали, учитель сказал, что мы можем рисовать все, что придет в голову, даже если это полная ерунда. Меня охватило возбуждение и я начала рисовать что-то по частям, еще не зная, что это будет. По мере того, как я рисовала, туман, который приходил и уходил из моего сознания весь день, начал растворяться. Я увидела золотые линии на краю бумаги, и мир стал выглядеть отчетливее.

Когда прозвенел звонок, я поняла, что так сосредоточилась на мелких деталях своего рисунка, что даже не заметила, что именно я рисовала. Опустив глаза, я увидела Келсона, только это был не тот Келсон, которого я знала. Этот человек был намного старше. Хотя его черты были не менее привлекательными, его кожа была темнее, делая его льдисто-голубые глаза еще более выразительными. Они сияли холодностью и жестокостью. Я быстро перевела взгляд на его рот, только чтобы увидеть пародию на победную улыбку, которую я так часто наблюдала исподтишка. Сейчас эта улыбка выглядела скорее гротескной, чем очаровательной. Это был первый раз, когда рисуя, я больше сосредоточилась на золотистых гранях в своих мыслях, чем на самой бумаге. От результата у меня по коже побежали мурашки. Я сунула лист в папку с рисунками и поспешила уйти. Мои мысли, которые были в лучшем случае вялыми, теперь текли, как ртуть.

Я подбежала к шкафчику, сунула в рюкзак домашку и скомкала бумагу в мятый шар. Мне просто хотелось пойти домой одной, без необходимости переживать, что я только что нарисовала, и как сильно меня это смутило. Я не хотела снова видеть Келсона, пока не приведу мысли в порядок.

Пройдя квартал от школы, я услышала торопливые шаги.

— Мэри Маргарет.

Я поняла, как оборачиваюсь. В парне, стоявшем передо мной, сквозила самоуверенность, он был очаровательным, совсем не как те парни, с которыми я обычно общалась, но и назвать его устрашающим язык не поворачивался. Едва рассеявшийся туман снова просочился обратно. Я потрясла головой, но было сложно удержать изображение своего рисунка, когда рядом со мной стоял юный и красивый Келсон.

— Ты думала обо мне сегодня? — спросил он. Я тупо кивнула. Говорить было выше моих сил.

— Хорошо. Я рад, что все идет, как по маслу. Остался один последний штрих, верно?

Я не понимала, о чем он говорит, но послушно кивнула, как идиотка. Вероятно, также по-идиотски улыбаясь.

Келсон взял меня за руку.

— Лишняя предосторожность никогда не помешает, — ухмыльнулся он.

Я не могла говорить всю дорогу до дома.

— Ладно, увидимся позже, — выдавила я, дойдя до своей двери. Я хотела поскорее отделаться от него, чтобы снова начать думать.

— Ты забыла, что пригласила меня сегодня в гости? — Он наклонился ко мне, и мои мысли всецело переключились на близость его тела рядом с моим. Я была из-за чего-то расстроена, но туман поглотил мое беспокойство. Я не могла вспомнить, почему я хотела побыть одна.

— Конечно же, нет, — услышала я свой голос. — Проходи.

Мамы нигде не было видно. Я вздохнула про себя, не зная, почему мне было так неловко.

— Почему бы нам не присесть? — предложил он.

Я резко села, едва успев угодить на диван, словно я вообще не могла контролировать собственные движения. Ради интереса я подняла руку, и она без проблем дернулась вверх. Келсон сел рядом со мной, и я тут же забыла о руке. Он взял мою зависшую в воздухе конечность и опустил ее на мои колени, накрыв ее своей рукой.

— Ты права, Мэри, — сказал он так, словно мы разговаривали. — Мы должны с этим покончить. Посмотри на меня. — Я разглядывала его куртку, что-то с ней было неладное. Ткань менялась с выцветшего хлопка на лоснящийся шелк, и наоборот. Что здесь происходит? Я хотела и дальше разглядывать его куртку, но от его слов мой взгляд переключился на его глаза. Я попыталась отвернуться, но ничего не могла с собой поделать. Льдисто-голубые радужки его глаз были резкими и пронизывающими, и все остальное в комнате становилось расплывчатым.

— Я тебе нравлюсь, верно? — с ухмылкой спросил Келсон. Моя голова кивнула в согласии. — Я так сильно тебе нравлюсь, что ты отдашь себя мне? — Его ухмылка превратилась в застенчивую улыбку.

Я напряглась, и туман ненадолго отступил от шока, вызванного его вопросом.

— Что ты имеешь в виду? — Мне удалось пройти через густую путаницу в моем сознании.

Келсон опустил глаза, будто смущаясь, а затем его глаза снова встретились с моими.

— Я имею в виду, ты мне очень нравишься, Мэри Маргарет, и я хочу, чтобы ты была со мной. Ты отдашь себя мне? — Его глаза впились в мои, и я едва могла думать. Ничего не имело смысла. Я едва знала этого парня, но романтический туман заставил меня согласиться, какими бы ни были последствия.

Мой рот открылся, чтобы сказать «да», но что-то подтянуло мою память. Я остановилась. Рациональное мышление было похоже на хождение по илу, но глаза, в которые я смотрела, вызвали воспоминание. Картина перекрыла реальность, а затем я увидела вспышку рисунка, который я сделала в художественном классе. Он исчез, но глаза, на которые я смотрела, не изменились и были такими же жесткими и холодными, как я и нарисовала. Я отвела взгляд и быстро встала, ударившись голенью о журнальный столик.

— Я едва тебя знаю, — промямлила я. Говорить было невыносимо трудно.

— Просто скажи это! — рявкнул он, вставая и хватая меня за плечи. Моя голова качнулась к его лицу, и я увидела на нем ярость. Должно быть, он увидел мой страх, потому что ослабил хватку, и его злость испарилась.

— Я знаю тебя, Мэри Маргарет. Я знаю, что ты заслуживаешь быть с кем-то, кто тобой дорожит. Если ты будешь моей, все будут нам кланяться. Тебе никогда не придется ни о чем переживать. Тебя будут желать миллионы, у тебя будет все, что ты захочешь, и тебе никогда не придется снова жить в бедности.

О чем он говорит? Все это было очень странно и совершенно сбивало с толку. Туман заставлял меня внимать его словам, несмотря на их абсурдность. Скажи «да», нашептывал он. Скажи «да» и забудь о всех тревогах. Почему я не могла ясно думать? Сгусток раздражения крепко засел в моих мыслях, не обращая внимания на туман, пытавшийся его подавить. С чего бы это я должна говорить «да»? Кто его просил разбираться с моими тревогами?

— Почему? — выдохнула я.

— Я нужен тебе, Мэри Маргарет. Я нужен тебе, чтобы о тебе позаботиться. Просто расслабься. Позволь мне обо всем позаботиться, чтобы тебе не пришлось больше бороться.

Мое раздражение росло. Нужен мне? Ха! Кто заботился обо мне и маме с тех пор, как я научилась читать и пользоваться телефоном? Я. Я не желала считаться беспомощной. Как он посмел заявиться сюда и просить меня отдаться ему, когда я его знаю всего три дня? Что еще за идиот? Из всех людей «с приветом», которых я встречала за свою жизнь (а встречала я их не мало), он был на первом месте в списке. Мои мысли снова ожили, туман поредел, а затем исчез. Комната обрела резкость, и золотые нити растянулись по краям моего зрения. Я встала с дивана и отцепила от себя руки Келсона. — Не знаю, что у тебя за странные фантазии, Келсон, но думаю, что тебе лучше уйти.

Келсон уставился на меня, не веря своим глазам.

— Но ты ведь даже не обучена! — воскликнул он. — Как ты смогла…? — Его глаза сощурились, становясь похожими на глаза с моего рисунка. Я вздрогнула.

— Хотя это ничего не меняет. Так или иначе, ты будешь моей. Видишь ли, ты слишком важная деталь, чтобы оставлять тебя здесь.

Деталь? О чем он вообще говорит? Все веселее и веселее. Да что у нас с мамой за проклятье такое на мужиков? Если бы Келсон хоть немного походил на Джо, я бы понимала, что он может быть склонен к жестокости. Мне нужно было подумать. Что мне сделать, чтобы выдворить его из дома? Физическая атака была не лучшей идеей, если я могла ее избежать.

— Эм, пожалуй, мы могли бы поговорить об этом завтра в школе. У меня куча домашней работы, да и мама может прийти домой со своим бойфрендом в любую минуту.

Келсон рассмеялся.

— Ты все еще не понимаешь меня, не так ли, Мэри Маргарет? Боюсь, тебе больше не придется делать домашнее задание. Я должен возвращаться в Айберло, и ты, моя дорогая, идешь со мной.

— Ты хочешь забрать меня в Мичиган?

— Конечно, ты ведь уже догадалась, что здесь на самом деле происходит. Кто я самом деле такой.

— Да ты безумный парень, повернутый на своих бредовых идеях. — Кто тянул меня за язык? Не очень умно злить его прямо сейчас.

— Я предполагал, что именно так ты меня и будешь видеть, живя в этом мире, — пробормотал он. Его пальцы теребили подбородок. — Думаю, мне стоит просто показать тебе — смотри внимательно.

Он вытянул руку ладонью вверх. Одно мгновение она была пустой, а в следующее мгновение сфера из ярко-голубого света зависла над его сложенной пригоршней ладони. Я попятилась и почувствовала, как уперлась рюкзаком в стену. Я скользнула в сторону, пытаясь убраться от Келсона как можно дальше. Его свет был фокусом. Должен был быть. Может, он приходил в мой дом ранее и установил здесь что-то? Я огляделась вокруг, ища камеры, нитки, что угодно, но увидела только шар света, покоившийся чуть выше его руки.

Самое смешное было то, что в его свете я видела изображение синего узора, который был очень похож на золотые узоры, что всегда были на краю моего видения. Узор четко мелькнул в моем сознании в тот момент, прежде чем он сделал шар, и теперь задержался в моих мыслях, его подобие появилось у меня перед глазами в золоте. Я слегка закрутила, подражая тому, что он сделал. Внезапно перед моим лицом появился шар золотого света, и я уставилась на него. Я не могла поверить в то, что сделала. Я чувствовала энергию, необходимую для создания света. Это нервировало, и я быстро отменила то, что сделала. Свет Келсона также исчез, и комната внезапно оказалась полностью тени.

— Очень хорошо. — Он выглядел искренне удивленным и немного обеспокоенным. — Ты одаренная. Мне придется следить за собой. Идем же, Мэри Маргарет. Пришло наше время уходить. — Он протянул мне руку, но я попятилась в угол. Сейчас я была куда больше испугана, чем когда думала, что Келсон был просто озабоченным ухажером. Что он мог сделать? Мог ли он заставить меня делать вещи против моей воли? Ему почти удалось это ранее, но я смогла каким-то образом его остановить. Что, если в этот раз у меня не выйдет?

— Не подходи ко мне. — Мой голос дрожал. Мне нужно было выбраться из угла, каким-то образом проскользнуть мимо него. Я покосилась в сторону входной двери. Если бы я могла до нее добраться…

Келсон заметил мой взгляд.

— Даже не пытайся. Куда ты пойдешь? Никто тебя не знает. У твоей матери нет бойфренда. Если начистоту — разве вы не сбежали сюда от Джо?

— Откуда ты про него знаешь? — У меня похолодело внутри.

— Я много чего о тебе знаю, Мэри Маргарет. Джо был жестоким способом заставить тебя прийти ко мне, зато эффективным. Разве не так?

— Но ты… Как? Как ты узнал, что мы приедем сюда? — Мой мозг отказывался воспринимать эту новую и пугающую информацию.

— Откуда тебе пришла мысль о Туксоне? Тебе часом не попалось на глаза реклама в журнале? Рад, что тебе не показалась странной реклама недвижимости на обложке дамского журнала. Я немного переживал, что это не сработает, но вот ты здесь, как я и хотел.

Это был какой-то бред. Все это просто не укладывалось в голове.

— Проход в этом месте наиболее широк, — продолжил он. — Путешествие не из легких, даже для нашей расы. В Орегоне оно было бы невозможно. Полагаю, это из-за сходства и симметрий, но я не стану утомлять тебя подробностями. Нам нужно уходить.

Нашей расы? От абсурдности происходящего хотелось кричать. Мне нужно было выбираться отсюда.

— Идем, мы теряем время.

Меня охватила паника. Затем я услышала, как открылась входная дверь. Келсон повернулся на звук.

Мне нужно было предупредить маму, но во рту все пересохло. Я с трудом сглотнула, однако было слишком поздно. Она уже стояла в дверях, и Келсон метнулся, будто кошка, чтобы перехватить ее.

— Нет! Не впутывай ее в это, — воскликнула я.

— Вообще-то, у меня была мысль забрать вас обоих, — сказал Келсон.

— Что здесь происходит? — мамины руки были заняты пакетами с покупками, поэтому она даже не пыталась освободиться из захвата Келсона. Она не понимала, чего ей бояться, но в ее глазах промелькнуло осознание. Вырывайся, приказала я ей мысленно. Беги за помощью. Но Келсон уже тащил ее вглубь дома, закрывая дверь и вставая на пути к свободе.

— Ты как раз вовремя, Фиона. Мы собирались уходить. Я буду рад забрать вас обоих. На самом деле, определенным образом ты можешь быть даже более полезна, чем твоя дочь. Возьми меня за руку, Мэри. — Это был приказ, и теперь, когда рядом была мама, я не посмела ослушаться. Я медленно подошла к нему, стараясь придумать выход из положения. Мама выглядела сбитой с толку и встревоженной. В ее глазах читались вопросы, но она сохраняла молчание. Будь готова, просигналила я ей, насколько это было возможно. Она едва заметно кивнула.

Я протянула руку, сжатую в кулак, Келсону. Он взял меня за запястье, как я надеялась. В тот момент, когда его рука сомкнулась на моей, я дернула и ударила левой рукой. Ладонь попала по его носу, но я не слышала ожидаемого хруста, который означал бы, что я его сломала. Он пошатнулся назад и отпустил нас. Мама уронила сумки, и мы побежали к задней двери. Мой рюкзак подпрыгивал на спине.

Я не видела, как мама споткнулась.

— Мэри, — охнула она. Я обернулась и увидела, как Келсон хватает маму за руку. — Беги! Приведи помощь, — крикнула она. Келсон попытался обойти ее, чтобы схватить меня, но мама вывернулась, не дав ему пройти.

Он крепко обхватил ее вокруг талии, прижав ее руки к бокам.

— Ладно, тогда одна. Я вернусь за тобой позже, Мэри Маргарет. — Вспыхнул голубой узор, а за ним ослепляющий свет. Я отвернулась, прикрывая глаза. Когда я посмотрела снова, мама с Келсоном пропали.

Мама! Я побежала назад по коридору. Они не могли просто исчезнуть. Келсон, должно быть, потащил ее через входную дверь. Но когда я добрался до нее, на полу валялись лишь разбитые яйца.

Когда Келсон исчез, я увидела еще одну вспышку в голове. Этот узор был гораздо более сложным. Я на самом деле я не особо успела изучить его, но подумала, что если попробую, то смогу восстановить его. Я винила себя в том, что маму похитили. Я должна была вернуть ее. Меня не волновало, что я предам себя забвению, пытаясь подражать узору, который использовал Келсон. Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить все изгибы и завитки синего узора, которые мелькали в моей голове. Был один или два момента, в которых я не была уверена, но я все равно создала узор. Когда золотые нити выглядели настолько хорошо, насколько я могла изобразить, я скрутила их, как раньше…

… и обнаружила, что падаю, пробиваясь сквозь золотой свет. Было слишком ярко, чтобы открывать глаза. Это было похоже на спуск по трубе, но без притяжения, чтобы скользнуть ко дну. Я сжалась в комок, чтобы уменьшить эффект от болезненного отскока назад и вперед, сожалея о глупости попытки скопировать что-то, о чем я ничего не знала. Я чувствовала себя Алисой в кроличьей норе, но без уверенности, что это ощущение когда-нибудь прекратится.

Как только я почувствовала, что отключаюсь, свет исчез. Мое тело ударилось в последний раз, и я упала на бок. Я глубоко вздохнула, потом закашлялась, подавившись мерзкой грязью и резким запахом мочи. Какофония звуков обрушилась на меня, но я был слишком ошеломлена, чтобы осознать это. Я села и огляделась вокруг.

Я оказалась в каком-то маленьком сарае. Несколько лучей солнечного света просачивались через дверь в дальнем конце помещения. Когда глаза приспособились, я разглядела пернатые тельца, сидящие рядами вдоль стен, время от времени распушающие перья. Куры. Кудахтанье внезапно обрело смысл, и казалось уже куда менее зловещим, но спокойнее мне от этого не стало. На самом деле, я была охвачена страхом, настоящим страхом, какого я никогда раньше не испытывала. Мозг отказывался принимать случившееся.

— Я просто вырубилась, — пробормотала я. — Мне просто снится очень странный, вонючий сон. Мне снятся куры, потому что я поскользнулась на разбитых яйцах, ударилась головой и потеряла сознание. Вот и все. Так должно быть.

С силой себя ущипнув, я ойкнула, поняв, что щипаю синяк. Все мое тело заныло, когда я попыталась встать.

— Это не правда. Это все ненастоящее, — пробормотала я.

Мне было трудно дышать сквозь завесу пыли, соломенной трухи и птичьего помета, поэтому я похромала к двери. Дверь за собой я захлопнула как можно скорее, на тот случай, если за мной увязалась какая-нибудь клюющаяся курица. Яркий дневной свет ослепил меня. Я прикрыла глаза рукой, щурясь.

Перед глазами прояснилось, но я продолжала моргать, пытаясь заставить галлюцинации передо мной исчезнуть. Этого не могло быть. Я оказалась… где-то в другом месте. Я тупо смотрела на группу забавных квадратных домов с плоскими крышами, которые выглядели сделанными, будто из грязи. Проблема была не в домах, хотя они и выглядели примитивно. Проблема была в том, что я оказалась в пустыне, только она не выглядела так, как пустыня Аризоны. Там не было кактусов сагуаро, и земля была серовато-коричневого цвета, а не невзрачной аризонской грязью. Здесь и там торчали маленькие кустики. Дорога, ведущая в деревню, была утоптанной землей, на которой ничего не росло.

Это место никак нельзя было спутать с зеленью Мичигана, забавная штуковина с узором отправила меня куда-то, но точно не в то место, куда я хотела попасть. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, а вес рюкзака увеличился вдвое. Приземление в курятнике было явным намеком на то, что я запомнила узор Келсона лишь приблизительно. Пустынный пейзаж только подтвердил мои подозрения. Где я очутилась? Где мама?

Был лишь один способ выяснить это. Курятник находился рядом с домом, стоявшим особняком от основного скопления приземистых зданий. С дрожью в коленках я направилась к замызганному дому. Спереди у него была деревянная дверь, и я тут же задалась вопросом, откуда взялась древесина. Вокруг не было видно ни одного дерева. Мысли витали вокруг тривиальных вещей, избегая более серьезного вопроса о том, где я оказалась.

Робкий стук в дверь был всем, что я могла сделать, потом я отступила в сторону, почти надеясь, что никого не будет дома. Что я могла сказать? Привет, я только что упала сюда, принесенная золотым вихрем. Не могли бы вы сказать мне, где я? В какой стране? Если я все еще не могла поверить, что это произошло, как я могла ожидать, что кто-то еще в такое поверит?

Я все еще пыталась придумать правдоподобную историю, когда дверь открылась, и я увидела самого удивительного человека, которого когда-либо видела. У нее была темная кожа цвета молочного шоколада, которая была испещрена тысячью маленьких морщин. Ее волосы были белоснежными, но самым поразительным были ее глаза. Они были чисто изумрудно-зеленого оттенка. Она носила свободные белые шаровары и длинную хлопчатобумажную рубашку с разрезом до талии с каждой стороны. Поверх рубашки был накинут ярко-зеленый жилет с диагональным вырезом. Зеленая ткань где-то пяти дюймов начиналась в верхней части декольте и свисала вниз по спине. Весь ансамбль поразил меня как нечто среднее между индийскими и арабскими нарядами, но и не совсем похожий. Она изучала меня, пока я изучала ее, а потом слегка поклонилась.

— Здравствуйте, эм, меня зовут Мэри, и я была с… группой туристов, но отстала и заблудилась. Не могли бы вы мне сказать, где я нахожусь, и есть ли здесь поблизости телефон? Понимаете ли, я…

Женщина подняла руку.

— Эйя кошим, — сказала она, и жестом указала мне входить. О нет, подумала я. Все еще хуже, чем я боялась. На каком языке она говорит? Он звучал совершенно незнакомо. Я остановилась на пороге, неуверенная, стоит ли мне входить, но она вежливо придержала для меня дверь. Я сделала глубокий вдох и шагнула вперед.

Внутри стена делила дом на две комнаты. Пол был покрыт коврами из разноцветных и замысловатых кругов и завитков. Мне снова это напомнило о смеси арабского и индийского мотивов. Женщина жестом показала мне, чтобы я села, поэтому я шлепнулась на пол, так как стульев нигде не было. Я была напряжена, готова снова вскочить, если понадобится. Она села напротив меня, ее губы изогнулись в легкой улыбке, и я почувствовала, как начинаю расслабляться. Было что-то в улыбке в сочетании с гусиными лапками вокруг ее глаз, что казалось безопасным и скромным.

Я немного улыбнулась и посмотрела ей в глаза вместо того, чтобы смотреть на ее торс. Она откинула голову назад, и ее улыбка заколебалась, поэтому я быстро опустила голову, внимательно наблюдая за ее тонким станом в поисках любых агрессивных сигналов. Я ж не знала, вдруг в этой стране могли быть истории о демонах с золотыми глазами.

Она коснулась моей руки, и я бросила взгляд, чтобы снова увидеть ее улыбку и извиняющийся взгляд. Она указала на свою грудь.

— Исмаха, — сказала она.

— Мэри. — Я ткнула себя в грудь.

Она кивнула и указала на большую миску с водой.

— Эсхин? — Она показала жест, будто умывается. Я покраснела от стыда. Выглядела я наверняка как бездомная. Приземление в курятник явно не пошло на пользу моей одежде, подумала я, глядя на замызганные джинсы. На футболке было большое пятно справа, где я упала на пол курятника. Подняв руки и ощупав голову, на месте волос я обнаружила воронье гнездо. Мое лицо горело. Почему мне не стукнуло в голову проверить, как я выгляжу, прежде чем постучаться в дверь?

Я присела над тазом, мое больное тело протестовало против неловкой позиции, и энергично помыла руки перед мытьем лица. Я также попробовала пробежать пальцами по волосам, но пальцы зацепились за спутанные пряди, и я сдалась после нескольких движений. Пока я умывалась, Исмаха молча сидела, глядя чуть в сторону от меня, как бы давая мне немного личного пространства. Когда я закончила, она посмотрела на меня и улыбнулась шире.

— Дора. — Исмаха коротко кивнула. Я догадалась, что это значило «хорошо» или «так лучше», но не знала наверняка. Наше общение будет еще тем испытанием. Как я смогу объяснить ей, что мне нужно? Это казалось невозможным, но я сделала глубокий вдох.

— Где я? — Я обвела рукой вокруг, пытаясь обозначить, что я имею в виду не только дом.

Женщина выглядела слегка сбитой с толку, но затем, кажется, поняла, что означали мои странные движения.

— Ибан оу Айберло.

У меня отвисла челюсть. Айберло? Значит, я попала в нужное место. Но где тогда мама? Я встрепенулась.

— Вы не видели мою маму? В ней примерно пять футов два дюйма роста и у нее длинные светлые волосы. Вероятно, ее удерживает голубоглазый парень с темно-каштановыми волосами. — Я попыталась обозначить мамин рост, затем подергала свои волосы и указала на светлую часть циновки, чтобы показать цвет. Женщина посмотрела на меня с любопытством, но не думаю, что она поняла жесты. Я сдалась и направилась к двери, вознамерившись найти маму, даже если для этого мне придется постучаться в каждую дверь в этой деревне.

Однако, прежде чем я добралась до двери, Исмаха осторожно взяла меня за руку. Я посмотрела на нее.

— Мне нужно идти. Я должна найти маму. — Она подняла руку в движении, которое четко заявило: «подожди». Затем она указала на свой рот, затем на меня.

— У меня нет времени изучать ваш язык. Мне нужно найти мою маму, пока еще не поздно, и Келсон не увел ее куда-то еще. — Мне хотелось выбежать за дверь и начать поиски, но я не хотела быть грубой после ее доброго отношения ко мне. Исмаха указала на мои волосы и светлую часть коврика, а затем жестом показала свою деревню. Она покачала головой.

— Но она должна быть здесь. Она пришла сюда не так давно. Откуда вы знаете, что ее здесь нет? — Как же жаль, что она не могла ничего понять.

Она снова грустно покачала головой, и я вдруг почувствовала, что она поняла. Мамы не было в этой деревне. Приземление в курятнике, а не именно там, где были Келсон и мама, было показателем того, что, хотя я была в Айберло, я все еще была не там, где находился Келсон. Я неправильно запомнила узор. Но Келсон упоминал, что жил в пустыне всю свою жизнь, прежде чем опровергнуть это, сказав, что он из Мичигана. Он также сказал, что заманил нас с мамой в пустыню из-за сходства. Я не была в точном месте, но почувствовала себя воодушевленной, услышав название Айберло. Исмаха сказала, что это было Ибан оу Айберло. Значит ли это, что Ибан было «рядом с Айберло», а не прям в самом? Я наклонила голову.

— Я должна найти ее, — прошептала я.

Исмаха подняла голову и снова указала на рот, потом на меня. Ее брови были нахмурены в сочувствии, и я чувствовала, что ком в моем горле был опасно близко к тому, чтобы превратиться в рыдание. Но я проглотила его и расправила плечи.

— Да, давайте начнем. — Я сжала губы в решительную линию. Я бы выучила основы этого языка так быстро, как только могла бы, чтобы найти маму. Однако я все еще была смущена тем, где я находилась. Если Айберло не в Мичигане, как Келсон сказал, то в какой стране я? Это определенно была страна третьего мира, но какая? Я должна буду спросить Исмаху, как только выучу несколько слов.

Мы с Исмахой сидели друг напротив друга посреди главной комнаты. Она подняла и опустила ладонь вниз в жесте, который, казалось, говорил: «Не волнуйся. Сохраняй спокойствие». Затем она посмотрела на пространство между нами, и я заметила зеленые нити, формирующиеся в воздухе. Я сразу поняла, что это та же магия, что и у Келсона. Я напряглась, но Исмаха продолжала спокойно сидеть, с точностью помещая каждую нить в воздухе, поглядывая на меня, чтобы убедиться, что я заметила, куда они вплетались. Когда она закончила, то посмотрела на меня и показала, что я должна изучить узор. Я сделала это, и уже запомнила образец. Он был сложным, но не таким сложным, как узор, что забросил меня в ее деревню.

Она помахала мне, чтобы я сделала также как она. Мне потребовалась всего секунда, чтобы понять, как она заставила узор появиться в воздухе, а не только в ее уме. Мой золотой узор появился рядом с ее зеленым в следующее мгновение. Она выглядела немного удивленной. Далее она указала на часть сплетения, и я почувствовала взаимосвязь всего. Оно сдвинулось, и сплетение вспыхнуло на мгновение, став немного отличным от предыдущего.

Она показала, что я должна скопировать. Я поправила узор в том месте, на которое она указала, и на этот раз я чувствовала больше контроля, чем когда копировала синий узор Келсона, потому что я могла видеть и чувствовать, куда я тяну, а не просто действовать наугад. Я ждала, когда что-то случится. Ничего не происходило, и я боялась, что на этот раз я сделала что-то не так.

— Это сплетение наших языков. Оно часто используется при переговорах с другими странами, — пояснила она. Это было так необычно. Я понимала, что она говорила мне, но слова не были английскими. Они звучали чужеродно, и в то же время знакомо, да и другая постановка предложения вызывала неловкость. Я заметила, что сижу с открытым ртом, и поспешила его захлопнуть. Исмаха ухмыльнулась.

— Как такое возможно? — спросила я. Слова покидали мои уста, но Исмаха, казалось, понимала их.

— Многие вещи возможны, если ты знаешь, как их увидеть, — ответила она. — Мой язык создает узор, также как и все остальное. Когда эти сплетения этих узоров обнаружены, мы можем менять их, что затем меняет свойства предметов.

— Кажется, я понимаю, — сказала я, не очень в этом уверенная. Я слегка отвлеклась от своих мыслей, слушая, как мой голос воспроизводит доселе неизвестные слова.

— А сейчас, почему бы тебе не пояснить, из-за чего ты так переживала. Похоже, ты кого-то ищешь, но, к сожалению, в нашу деревню сегодня никто не приходил, кроме тебя.

— Я пытаюсь найти свою маму. Ее похитил парень… или, мужчина. Я имею в виду, я думаю, что он действительно взрослый человек, а не подросток, каким кажется. У него такая же магия, как и у вас, и он тоже хотел меня похитить, но мама остановила его. Он создал огромный, сложный узор перед тем, как исчез с мамой, и я попыталась скопировать его и последовать за ним, но я, должно быть, ошиблась, потому что оказалась в вашем курятнике, и теперь я не знаю, что делать. Вы сказали, что это Айберло… или это просто рядом Айберло…? Именно туда он сказал, что хочет забрать меня, но он говорил, что это в Мичигане, а это определенно не Мичиган. Где мы находимся? — Я шумно выдохнула, едва дыша во время произнесения своего бреда.

— Я не знаю Мичигана, о котором ты говоришь. Это страна Айберло.

— Страна? Я никогда не слышала о стране Айберло. Это какая-то маленькая страна в Африке или что?

— Прошу прощения, я не знаю никакой Африки, но Айберло не мал. — Это самая большая страна на континенте, — сказала она.

Я не хотела быть грубой, опровергая то, что она говорила, хотя она явно была неправа. Так как у нас ничего не получалось, я попробовала другую тактику.

— Хорошо, итак, сколько миль шириной Айберло, и где мы находимся на карте? — Как ни странно, когда я сказала «миль», оно звучало как английское слово. Я ожидала, что «Мичиган» и «Африка» будут звучать так же, как на английской, но не «мили».

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, говоря о «милях». Мы измеряем наши расстояния кенарами. Один кенар равняется примерно тысяче шагов среднего мужчины. Айберло шириной в 950 кенаров в своем самом узком месте.

Это объяснило, почему слово «мили» не переводилось, и мне стало интересно, сколько ещё английских слов не подлежали переводу. Я быстро подсчитала различия в измерении. Ее описание размеров Айберло было бессмысленным. В Африке было несколько столь же маленьких стран, но название Айберло звучало совершенно незнакомо.

— У вас есть карта? — спросила я. Я знала, что как только увижу карту, все станет на свои места.

— Тебе повезло. Не у многих людей в этом деревне есть карты. Они слишком ценные. Но я сохранила одну со времен своих путешествий. Сейчас я ее принесу. — Она вышла в другую комнату и вернулась, держа толстый свернутый пергамент. Я услужливо придержала края, пока Исмаха осторожно его разворачивала. Открывшееся взору смутило меня куда больше, чем ее прежние утверждения об Айберло.

Карта показывала континент непохожий ни на один на Земле. Мне приходилось видеть старые карты, которые были не совсем опрятными. Эта же выглядела как импрессионистский рисунок тех самых старых-престарых карт. Суша выглядела незнакомым пятном странных пропорций и была намного меньше Африки. Были выделены границы разных стран, Айберло была наибольшей страной на континенте. Большая река протекала по центру Айберло на юго-запад к морю, и Исмаха отметила, что столица, Исмар, располагалась в месте, где река встречалась с морем. Она указала на волнистые закорючки, обозначавшие слово «Ибан» и сказала мне, что мы находимся к северу от Исмара, примерно в пятистах кенарах. У меня возникло паршивое предчувствие, что сначала мне придется добраться до столицы, прежде чем я найду что-то вроде аэропорта, и хотя я не была мастером рассчитывать расстояние в уме, я прикинула, что хоть 500 кенаров и были меньше 500 миль, это все равно был длинный путь для прогулки пешком. Я не видела никаких автомобилей и сомневалась, что вижу.

Должно быть, я выглядела действительно озадаченной, потому что Исмаха спросила:

— Что не так, Мэри? Кажется, ты недовольна моей картой.

— Ой, простите. Просто я растерялась. — Внезапно, я вспомнила о рюкзаке. Там у меня был учебник по «Американскому правительству», вместе с «Медицинской анатомией», «Химией», моим блокнотом и тонной разнообразных распечаток с заданиями. Стянув рюкзак с плеч, я почувствовала, будто сбросила с себя гору. Я и не осознавала, насколько тяжелым был мой рюкзак. Расстегнув молнию и покопавшись в нем, я вытащила учебник по правительству и открыла форзац, где была изображена карта Соединенных Штатов. Я развернула книжку и протянула ее Исмахе.

— Видите? Вот моя страна. Вы когда-нибудь ее видели? Вы знаете, где здесь ближайший аэропорт или где я могла бы найти телефон? — Я слегка запнулась на словах «аэропорт» и «телефон», прозвучавших на английском.

Казалось, Исмаха меня не слышит, она благоговейно переворачивала страницы книги и разглядывала обилие картинок.

— Это потрясающе. Никогда не видела ничего подобного. Где ты ее взяла?

— Мне пришлось купить ее для уроков. — Я пожала плечами и перелистнула страницы обратно к карте. — Вы когда-нибудь видели эту страну прежде?

— Я никогда не видела ни одну из этих стран или континентов. Прости, но у вас должно быть, очень плохой картограф. На Эсе нет подобных континентов.

— Это только одна страна, и на этой карте показан даже не весь континент, но не в этом дело… — я осеклась, подумав, что мне послышалось. — Эса? — переспросила я.

— Мир и все континенты находятся на Эсе.

— Вы хотели сказать на Земле? — «Земля» прозвучало так же странно, как и «телефон».

— Я не знаю слово «Земля», — сказала она.

Я не могла понять, почему это слово не переводится. Я была твердо уверена, что она имела в виду то же самое, но тут у меня зародилось ужасное подозрение. Это было уже слишком. Путешествие из одного места в другое в вихре было достаточно неестественным. Существовали пределы того, что девушка могла бы принять вслепую.

— Исмаха, вы говорили, что хорошо знаете мир? То есть, вы сказали, что путешествовали раньше. Вы путешествовали только по Айберло или по всему свету?

— Я побывала во многих местах за пределами моей страны.

— Вам когда-нибудь приходилось бывать в местах с машинами, или самолетами, или хотя бы телефонами? — Все слова прозвучали на английском.

— Прошу прощения. Я не знаю этих слов. Что они означают?

— Ну, машины — это такие механизмы, перевозящие вас с места на место. Конечно, ими приходится управлять, но они позволяют добраться до нужного места намного быстрее чем пешком или даже верхом на лошади. — Я не стала вдаваться в дальнейшие пояснения. Я ощущала непонятность своих слов, и выражение лица Исмахи только подтвердило мои подозрения.

Она покачала головой.

— Твой рассказ похож на сон. Ничего подобного нет ни в одной стране, в которой я побывала.

— Я в это не верю, — прошептала я. Я не могла смириться с тем, что ни одна технология не коснулась этой части мира, и я отказывалась верить, что я оказался не только в какой-то другой стране, но и на совершенно другой планете. Мои рассуждения не имели большого смысла, учитывая, что я только что переместилась из Аризоны, Бог знает куда, в течение нескольких минут, но я не могла отказаться от всей веры в законы физики. Исмаха была просто невежда, вот и все. Она, вероятно, блефовала обо всех своих «путешествиях». Я была уверена, что современный мир распространился почти везде. На Земле было не так много мест, в которые не проникал корпус мира или антропологи или что-то вроде того. Мне просто нужно найти их.

— Вы были очень добры, и я вам искренне благодарна, но мне нужно идти. — Я сунула книгу обратно в рюкзак и забросила его на плечо.

— Куда ты пойдешь без припасов? Ближайшая деревня в 30 кенарах отсюда, — сказала она.

В ее словах был смысл. Мне требовались припасы, но я не знала, как их раздобыть. Возможно, Исмаха могла бы мне как-то помочь, хотя я не слишком на это рассчитывала. Моей единственной едой был раздавленный зерновой батончик в переднем кармане рюкзака. От одной мысли о нем мой желудок заурчал. Я не обедала в школе, и с того момента прошла уже куча времени. Несмотря на яркое солнце снаружи, желудок подсказывал мне, что время ужина давно прошло. Этот день был самым длинным в моей жизни. У меня снова заурчало в животе, на этот раз так громко, что даже Исмаха услышала. Я покраснела.

— Тебе нет нужды уходить сейчас. Идем, я дам тебе чего-нибудь поесть. — Она встала, подошла к забавному, круглому очагу и поворошила в нем угли, пробуждая огонь. Исмаха обмахнула висящий над огнем котел от углей с помощью толстой матерчатой варежки на руке. Подняв крышку, она понюхала варево под ней и вернула ее на место.

— Тебе повезло. Почти готово.

Я уловила аромат супа, и у меня потекли слюнки.

Она посмотрела на меня и добавила:

— Не переживай. Я всего лишь хочу помочь.

Я медленно опустилась обратно на циновки, чувствуя себя неловко. Ожидание окончания готовки заняло всего несколько минут, но мой аппетит внезапно оказался неконтролируемым. Я обхватила руками живот, пытаясь сдержать урчание, но оно стало только громче. Наконец, Исмаха достала две глиняные миски и разлила по ним суп.

— Спасибо. — Я закрыла глаза на секунду в сердечной благодарности, а затем вцепилась в странное рагу. Я понятия не имела, что в нем было, но я бы съела все что угодно в тот момент. После того, как я заглотила почти всю чашу, я посмотрела вверх, чтобы увидеть, как Исмаха смотрит на меня с любопытством.

— Ты далеко от дома. — Это было утверждением, а не вопросом. Я кивнула. Ее слова стали спусковым крючком, и я тут же ощутила, что вот-вот расплачусь. Все это время я держалась на адреналине, но теперь желудок было полон, и усталость просочилась в мое ноющее тело. Я сгорбилась и принялась считать до трех — мой обычный метод сохранить глаза сухими в моменты, когда я предпочла бы умереть, чем расплакаться на людях.

Исмаха тактично попыталась перевести мои мысли на более конструктивный лад.

— Не беспокойся. Я думаю, тебе нужно идти к королю со своей бедой. Он добрый король и поможет тебе, если сможет, особенно если я напишу ему письмо, замолвив за тебя словечко.

— Вы знаете короля? — не поверила я. Это деревня не походила на место, где можно было бы встретить кого-то, личного знакомого с королем.

Исмаха улыбнулась.

— Сейчас я живу скромно, но когда-то я была довольно известна. — Ее зеленые глаза ехидно сверкнули.

— Чем вы были известны?

— Как чем, моими навыками мага. Не у каждого есть такой талант, как у нас с тобой. Я очень рада, что у тебя тоже есть дар, иначе наш урок с языком занял бы куда больше времени. Тебе нужно было бы разрешить мне поменять сплетение твоей языка, и нам пришлось бы работать над этим намного усерднее.

— Зачем вам пришлось бы просить разрешение? — Я была совершенно очарована. Мое тело забыло об усталости и боли, и меня съедало любопытство узнать больше об этой новой силе, перевернувшей всю мою жизнь.

— Для всего существуют свои правила. К примеру, я не могу сделать ни одного сплетения, которое может изменить твое внутреннее «я» без твоего согласия. Никакая магия не может препятствовать свободе выбора.

— Но в школе я не могла думать ни о чем, кроме Келсона, даже когда мне этого не хотелось, — ненароком выпалила я.

— Расскажи мне об этом Келсоне.

Я рассказала ей о событиях трех последних дней, и Исмаха грустно кивнула.

— К сожалению, есть маги, которые пытаются извратить законы природы, насколько это возможно. Келсон не пытался изменить тебя напрямую, он пытался повлиять на твой выбор. Ты ведь пыталась думать о чем-то еще кроме Келсона?

Я залилась краской.

— Кажется, на самом деле я не слишком старалась не думать о нем большую часть времени, но было несколько раз, когда мне удалось выбросить его из головы.

— Хорошо. Судя по тому, что ты рассказала, Келсон наложил на тебя первую стадию чар. Хотя ты все еще имеешь выбор, первая стадия чар стремится одурачить тебя, чтобы твоя воля покорилась волшебнику. Как только это сделано, твоя свобода выбора навсегда утрачена. хотя, мне не стоит говорить «навсегда» потому что всегда есть способ выбрать, даже в такой ужасной ситуации. Требуется большая внутренняя сила, чтобы разрушить такое ужасное заклятие. — Она остановилась. — Это, или действительно сильная причина, такая как сильная любовь, или что-то иного масштаба. Заклятия, связанные волей, редко преодолеваются.

— О. — Было облегчением знать, что больше не будет контроля над разумом или чего-либо еще без моего разрешения. — Келсон пытался заставить меня сказать, что я буду его, прежде чем он похитил мою мать, но я сказала нет. — Однако я была очень близка к согласию. Теперь, когда я узнала, что могло произойти, я задрожала. Потом мои мысли изменились. — Какие вещи возможны с этими волшебными сплетениями?

— Все в мире имеет узор: живое, неживое, даже понятия могут иметь свое сплетение. Когда ты знаешь эти узоры, то можешь менять их в некотором роде. Возьмем, к примеру, эту нить. — Она оторвала нитку от кисточки ковра и подняла ее. — Большинству людей нужно показать узор каждой вещи, они должны тщательно запомнить его, прежде чем попробовать изменить его. Я так понимаю, ты ничего не знала о сплетениях до того, как пришла сюда?

Я кивнула.

— Ну, я показала тебе, как образец преподается ученику, когда делала языковое сплетение. Трудно нарисовать большинство сплетений, потому что они трехмерны и часто слишком сложны, чтобы хорошо разглядеть их на бумаге, поэтому учитель должен спроецировать узор для своего ученика. — Медленно появилось другое изображение зеленых линий. Оно было намного проще, чем языковое сплетение, и я смогла скопировать его без колебаний. Она внимательно изучила мой рисунок.

— Ты схватываешь на лету, большинству учеников нелегко дается создание незнакомого сплетения. Тебе доводилось видеть вспышки золота, когда ты сосредотачиваешься на объекте?

— Да! — Было замечательно знать, что мое странное внутреннее видение не было плодом моего воображения. В мои моменты слабости я гадала, является ли это одним из первых этапов безумия.

— Я хотела бы попробовать кое-что с тобой, если ты не возражаешь. Сосредоточься на бумаге этой карты. Постарайся уловить вспышки золота, которые ты мысленно видишь, когда смотришь на узор бумаги.

Я смотрела на старый пергамент так, будто собиралась его нарисовать, но в этот раз я активно искала золотые нити, которые только изредка замечала на краю своего видения. Это было похоже на то, как смотреть прямо на солнечное пятно закрытыми глазами. Если вы смотрите прямо на солнечное пятно, оно двигается вне поля зрения, но если вы смотрите немного в сторону, оно остается там, где было, и вы можете его изучить. Вместо просто смешанного желтого всплеска я увидела волшебный узор бумаги. Это было потрясающе.

Я была так взволнована и посмотрела на другие вещи в комнате, чтобы понять, смогу ли я обнаружить их сплетения. Это было похоже на то, как смотреть на картинки из книги «Волшебные глаза», на которые нужно смотреть сбоку, чтобы рассмотреть. Сначала мне было трудно увидеть трехмерные изображения, но как только я получила представление о том, как фокусировать глаза, я смогла узреть их. То же самое было и со сплетением. Исмаха прочистила горло.

— Простите, я немного увлеклась. Я и представить не могла, что такое вообще возможно.

— Покажи мне узор бумаги.

Я сформировала перед ней узор, и она изучила его на недостатки.

— Ты одаренная. Не так уж много людей могут различить сплетение, не видев его до этого. Большинству магов приходится учиться годами, чтобы выучить всего несколько из многих миллионов сплетений, известных в этом мире.

— Как много людей видит это так же, как я?

— В каждом поколении только один или два видят все также ясно, как ты. Большинство может видеть части узора, но не весь целиком.

Я задумалась, почему я, появившаяся тут откуда-то издалека, имеет способность, которая была здесь не у многих. Это было немного страшно. Я до сих пор не знаю, с чем именно имею дело. Я могла видеть закономерности… какая в этом была радость? Конечно, Келсон непреднамеренно показал мне, как создавать сплетения, а Исмаха целенаправленно показала мне, но на каждом узоре было много соединений и линий. Что если я что-то перепутаю? Я случайно не взорву себя?

— Откуда вы знаете, какую часть изменить в узоре, чтобы сделать то, что вы хотите? Откуда вы знаете, что будет? — спросила я.

— А вот с этой частью у тебя могут возникнуть проблемы. Хотя ты и видишь сплетения отчетливее других, изучавшие их годами маги более способны определить, какие из узоров подобны, какие могут быть связаны, а какие, будучи измененными, могут привести к катастрофе. Учителя также показывают все это ученикам по мере их обучения. — Исмаха снова подняла нить. — Ты видишь узор нити и узор бумаги. Что общее ты можешь в них выделить?

О, отлично. Я чувствовала себя как на каком-то сюрреалистическом уроке в средней школе. Я вздохнула и изучила две разные модели. Они обе были довольно простыми, но бумага была более сложной с дополнительными завихрениями и поперечными черточками, поэтому я изучала ее дольше, чем нить. Я заметила, что был раздел сплетения бумаги, похожий на нить, и сказала это Исмахе.

— Что еще? — спросила она.

Я попыталась присмотреться еще раз, но глаза начали болеть. Мне просто хотелось спать. Это был длинный день, и мой мозг был перегружен.

— Не знаю, — ответила я слегка резковато. Мне тут же стало стыдно за свое фырканье. Исмаха была ко мне исключительно добра, но сегодня я себя исчерпала.

— Ты устала и впереди у тебя длинная дорога. Ложись спать, а завтра я помогу тебе собрать необходимые вещи, чтобы отправиться к королю, — сказала Исмаха.

— Вы были так добры ко мне, но я не могу просить вас о большем. Мне нечем вам отплатить, — слабо запротестовала я.

— Мы обсудим это завтра. Надеюсь, ты не против поспать здесь, на полу. У меня всего одна кровать, а мои старые кости больше не позволяют мне спать не в ней.

— Без проблем. Я ведь не тепличное растение. — Слово «тепличное» не перевелось. Исмаха странно на меня посмотрела, но не успела я перефразировать свою мысль, как она пожала плечами и удалилась в дальнюю комнату.

Я свернулась на коврике на полу и вытянула руку поверх моего рюкзака. Касание его утешило меня, словно зеленый школьный рюкзак был единственной вещью, оставшейся от моего детства и привычного мне, уютного чувства дома.

Мне снились золотистые узоры. Они парили передо мной, некоторые сливались и образовывали новые узоры. Другие менялись сами по себе или полностью исчезали. Я по-прежнему пыталась понять, что все это значило. Это походило на математические сны, которые мне иногда снились, когда я упорно пыталась вычислить ответ, вот только истинная задача приводила меня в замешательство.

Я проснулась на рассвете от того, что мне приспичило в туалет. Служившая мне подушкой рука затекла, а левое бедро чувствовалось, словно один сплошной синяк.

Исмаха показала мне маленькое металлическое судно, используемое в качестве туалета, а затем удалилась в свою комнату. Какое-то время я озадаченно его разглядывала. Не стану вдаваться в подробности, а просто скажу, что в тот момент я позавидовала, что у мальчиков есть то, чего нет у девочек.

Закончив, я позвала Исмаху обратно. Я стояла прямо напротив судна, пытаясь избежать дальнейшего смущения. Но Исмаха подошла прямо к нему.

— Смотри, — скомандовала она. Исмаха посмотрела на мочу, затем перед моим внутренним взглядом промелькнула вспышка зеленого, и все исчезло. Даже едкий запах пропал. Я проверила, что она сделала и заметила, какую часть узора она изменила, чтобы моча испарилась. Достаточно полезный трюк, подумала я. Это точно бы сократило распространение болезней, если бы другие тоже могли так делать.

— Ты видела, какое сплетение я использовала? — спросила она.

— Да.

— Хорошо, тогда давай тебя подготовим.

Мы вышли из дома. Куры гуляли по двору и копались в земле. Другие селяне тоже уже были на ногах, хотя солнце только поднималось. Деревня была куда больше, чем мне показалось сначала. Через несколько домов дорога уходила под уклон, открывая множество домов и оживленное движение.

— Вид из вашего дома обманчив, — сказала я.

— Мне не нравится, когда вокруг людно.

Мы направились на рынок под открытым небом. Большинство прилавков только открывались, но все, кого мы встречали, были рады видеть Исмаху. Они приветствовали ее, дружелюбно махая руками, и с любопытством разглядывали меня. Я поглядывала на них украдкой, помня о реакции Исмахи на мой цвет глаз. Но было сложно не глазеть на селян. У всех них были разнообразные оттенки кожи — от чуть более темного, чем у меня, оливкового до насыщенной сепии, и почти ни у кого не было карих глаз. У всех людей, которых я встречала, глаза были разных оттенков голубого или зеленого, ярко выделявшихся на фоне их темной кожи.

Исмаха быстро переходила от одного прилавка к другому, приобретая одеяло, продукты и воду. Она купила мне схожий с ее наряд, но более свободный. Я приложила голубые штаны к своим ногам, чтобы посмотреть, подойдут ли они по длине. Конечно же, они не подошли. Я была примерно на полфута выше любого здешнего человека.

Бежевая рубашка, напротив, оказалась достаточно большой. Она была свободной в рукавах и напоминала длинную крестьянскую рубаху. К ней она купила мне жилетку, чтобы та на мне не болталась. Жилетка была голубой с вышитыми на ней круговыми узорами. Вырез горловины был по диагонали, словно в кимоно, а застежка была на пуговицах сбоку.

Наконец, Исмаха купила мне маленький нож. Когда мы закончили, я забеспокоилась. Как я смогу рассчитаться с ней за все? Почему она так помогает мне?

Мы сложили наши покупки в большой комнате, и Исмаха повернулась ко мне.

— Теперь мы обсудим оплату.

— Но…

Она подняла руку.

— Ты сказала, что у тебя ничего нет, но вчера вечером ты показала мне огромное сокровище.

— Я всего лишь показала вам свою книгу.

— Именно. Могу я взглянуть на нее снова?

Я расстегнула сумку и вручила ей учебник по правительству.

— Я возьму ее как оплату, если позволишь, — сказала она.

— Но она даже не на вашем языке. Какая вам от нее польза?

— Ты уже забыла наш вчерашний урок. У всего есть узор. Мне просто придется изучить вашу письменность, чтобы выяснить, какова ее структура.

— Сколько времени это займет?

— Вероятно, годы. Если ты мне не поможешь. — Она улыбнулась и я не смогла не улыбнуться ей в ответ.

— Посмотрим, что я смогу сделать. — Я взяла книгу и, открыв текст на случайной странице, сосредоточилась на словах. Ничего не произошло. Я в замешательстве посмотрела на Исмаху.

— Смотреть на объекты отличается от различения сплетений общего представления. Общее представление намного более иллюзорно, и тяжелее рассмотреть его в узоре. Попытайся прочитать текст, концентрируясь на общем представлении узора предложения языка.

Я опустила глаза и прочитала малую часть страницы. Мне она показалась странной, и я поймала себя на мысли, не было ли это от того, что сейчас я общалась в другом тоне и ритме. Тем не менее, эта странность помогла мне увидеть узор после прочтения страницы, и я наконец-то смогла спроецировать сплетение для Исмахи, которое она смогла бы разглядеть и запомнить. Она внимательно рассмотрела золотистый узор под несколькими углами, затем воспроизвела его копию в зеленом.

— Чудесно! Ты преподнесла мне замечательный подарок. Спасибо тебе. — Она ушла в дальнюю комнату и появилась оттуда спустя некоторое время, держа сложенное письмо, скрепленное зеленой восковой печатью. Я присмотрелась поближе и увидела, что на печати был оттиск в виде дерева.

— Когда дойдешь до города, отдай это королю, и он тебе поможет. — Взяв письмо, я расстегнула большой передний карман рюкзака и спрятала его внутрь.

— А это поможет тебе найти путь в Исмар. — Она вручила мне свернутую карту, которую показывала мне вчера.

— Я не могу ее взять. Разве вы не говорили, что карты — большая редкость?

— Да, но она мне не нужна. Я больше не путешествую.

Я улыбнулась ей и увидела, как уголки ее губ дрогнули в ответ.

Исмаха отвлекла меня от моей благодарности, указав, что она считает, что я буду привлекать меньше внимания в одежде, которую она купила, поэтому я переоделась. Надев незнакомую рубашку, брюки-шаровары и жилет, я повернулась к рюкзаку. Он был немного легче, чем раньше, без огромного учебника по правительству, поэтому я запихнула свою грязную одежду в рюкзак.

Я подумывала оставить Исмахе и книги по анатомии и химии, но решила, что раз она посчитала их потрясающими, то кто-то другой мог решить также. Мне так не хотелось расставаться со всем, что связывало меня с домом.

Исмаха купила мне еще и сумку, которую я могла перекинуть через плечо. Я спрятала в нее припасы в дорогу, подняла свою поклажу и отправилась в путь. Путешествие будет не легким, но я хотя бы была обута в свои кроссовки.

— Желаю тебе беспечного пути, — сказала Исмаха.

— Я вам стольким обязана. Возможно, я никогда не смогу отплатить вам за вашу доброту, но я ее не забуду, — сказала я. Странно, но мне стало грустно покидать ее. Я едва знала Исмаху, но чувствовала, что буду за ней скучать.

Поход за покупками не занял много времени. Было все еще утро, даже немного прохладное. Я пустилась в путь по деревенской дороге, пересекавшей теперь уже оживленный рынок. Торговцы то и дело меня окликали, но я опускала голову и ускоряла шаг. Без Исмахи рядом я чувствовала себя очень неуютно. Все вокруг было таким чужим.

Не было никаких промышленных звуков. Люди громко разговаривали. У повстречавшихся мне собак шкура была буро-желтого оттенка и они незнакомо тявкали. Дети бегали по деревне полуодетыми, а у некоторых из них сидели на плечах крупные ящерицы, шипевшие, когда те наклонялись к земле. Взрослые носили цветастую одежду диковинного стиля, напоминавшего смешавшиеся между собой арабские, японские и индийские наряды.

Изделия в рыночных ларьках напоминали мне европейский антиквариат, но ни один из предметов точно не соответствовал ни одному стилю, который я когда-либо видела. У большинства женщин пряди волос были убраны с лица и частично заплетены. Остальные волосы свободно развевались сзади. Все, что мне удалось сделать, это собрать волосы в грязный хвостик, спускающийся по моей спине, связав его кожаным шнурком. Большинство мужчин коротко стригли свои волосы.

Хоть я и была рада покинуть деревню, вид раскинувшейся передо мной пустыни поверг меня в уныние. Может, стоило отправиться в путь под вечер? Где-то я читала, что вечер был наилучшим временем для путешествия по пустыне, но наверное, это было не важно, при условии достаточного запаса воды. Солнце уже припекало голову, а пейзаж вокруг был совершенно однообразным. Исмаха сказала, что дорога идет прямо к следующей деревне, поэтому я нерешительно потопала по утрамбованной грунтовой дороге.

— Около полудня — точного времени я не знала, ведь мои часы остановились, — я поняла, что ничего хорошего меня не ждет. Тело ныло от веса моей поклажи и теперь уже цветастых синяков. Нещадно палило солнце, по моему лицу стекал пот, а на зубах хрустел песок. Я сделала привал на обед. Меня подмывало выкинуть книги и прочие бумаги, но поскольку все было не так уж плохо, я решила подождать и посмотреть, как долго еще я смогу их нести.

Дорога бесконечно тянулась впереди, колеблясь жаром миражей. Я тащилась вперед, желая отдохнуть, но отбросила такие желания, благодаря мыслям о маме с Келсоном. Что он с ней делал? Что я сделала плохого, когда попыталась следовать за ним? Я попыталась вспомнить узор, который он сделал, но я все еще не могла понять, что я упустила, поэтому я отказалась от этого.

Вместо этого я изучала узоры предметов, мимо которых я проходила. Камень, куст, ящерица, паук, забавного вида насекомое и так далее. Мне даже удалось уловить узор зайца, прежде чем он исчез в норе. Это было очень даже забавно. Я попыталась устроить себе викторину по увиденным сплетениям, но это было непросто, ведь мне нужно было заново найти такой же предмет, чтобы проверить узор. Я все еще не понимала, какой мог быть толк от знания этих сплетений, но здесь было больше нечего делать, кроме как чувствовать себя перегретой, уставшей и просто несчастной.

С каждым разом мне все лучше удавалось видеть узоры предметов вокруг себя. Вскоре мне уже надоели одни и те же кусты и жуки, и мне захотелось поразглядывать что-то другое. Я рассмотрела кружево всех продуктов в своей сумке, а затем переключилась на разглядывание исподтишка вещей в руках у прохожих.

С наступлением темноты я продолжала идти, но былой бодрый шаг превратился в вялое шарканье, ноги безбожно ныли. Я даже подумывала сделать привал не добравшись до деревни, но дорога была оживленной, поэтому я волочила ноги, надеясь увидеть деревню на следующем подъеме. Понадобилось несколько подъемов, прежде чем я ее увидела, но когда это случилось, зрелище оказалось захватывающим для моих утомленных глаз. Она была определенно больше, чем Ибан. В зданиях горел свет как минимум на двух этажах. С холма, на котором я стояла, город походил на огромный лабиринт, окруженный высокими стенами. Я боялась, что попав в город, я тут же безнадежно потеряюсь.

Несмотря на то, что я тащилась медленно, вскоре меня уже окружали здания. Я встретила несколько человек по дороге, хоть я и предполагала, что, должно быть, сейчас около десяти часов вечера. Все, чего я хотела, это плюхнуться в кровать. Я остановила прохожего и спросила, где находится гостиница. Он быстро направил меня, а затем поспешил дальше, оставив меня более смущенной, чем раньше. Я шла по тому пути, который он указал, надеясь, что появится свет, указывая мне правильный путь. Но ни один небесный маяк не появился, чтобы осветить мне тропу, и я оказалась в очень темном, узком переулке.

Я в замешательстве осмотрелась вокруг и попыталась проследить путь, но продолжала оказываться в более грязных, более потрепанных переулках. Становилось меньше света, и я начала нервничать. Если бы это был фильм, на меня бы напрыгнули со спины в любую секунду. Я пыталась напевать музыкальную тему из фильма «Челюсти», чтобы рассмешить себя, но вид двух отвратительно грязных людей убил все развлечение.

Мужчины шли с отвратительными улыбками. Я быстро оглянулась назад, чтобы посмотреть, смогу ли я сбежать, но обнаружила, что я бессознательно загнала себя в тупик. Пока они были еще в нескольких футах от меня, я сняла сумки с плеча и поставила ноги в боевую позицию. Если бы я смогла прижать их к стене, то схватила бы свои вещи и рванула, как дикая лошадь.

Несмотря на мой рост, двое против одного было паршивым раскладом, и я не была настолько глупой, чтобы считать, что смогу справиться с двумя мужчинами без последствий. К тому же я никогда не причиняла вред кому-либо намеренно. Когда я участвовала в спарринге на карате додзё, на мне была защита и я контролировала удары. Единственным человеком, которого я ударила со всей силы, был Джо. Но в тот раз я не была застрявшей в неизвестной пустыне и не была вынуждена шагать весь день, нагруженная припасами. Мои руки и ноги дрожали от усталости и страха. Я собрала все, что осталось от моих сил.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — Я попыталась изобразить беззаботность, но губы немного дрожали. Они не ответили, просто заняли позиции с обеих сторон и скользнули ближе. Ну, ладно, я знала, что это не сработает. Когда они оказались на расстоянии руки, я глубоко вздохнула и закричала во всю силу легких:

— Помогите!

Это привело их в движение. Я уклонилась от мужчины в грязной серой рубашке, ударив его ногой в пах — хорошее место для начала. Мужчина в зеленой рубашке схватил меня за руки, но я вырвала запястья и ударила кулаками ему в лицо. Он пошатнулся, и я поняла, что удар по нему нанес вред моим суставам.

Мужик, которого я окрестила Серым, в этот раз решил подобраться ко мне осторожнее, и мы с ним принялись кружить, одновременно стараясь не упускать из виду второго бандита. Внезапно Серый сделал выпад, резко замахнувшись мне в лицо. Я легко его блокировала, но не заметила мужика в зеленом, зашедшего со спины, чтобы сжать меня в медвежьих объятиях. Зеленый схватил меня за руку, а Серый воспользовался этим преимуществом, перехватив мою другую руку и ударил меня по лицу. Было чувство, что мир взорвался и закружился, как казалось вечность, прежде чем я достаточно оправилась, чтобы отбиться.

Вонь от Зеленого была тошнотворной. Я замахнулась ногой, чтобы ударить его в пах, а затем наступить ему на ноги. Но едва он ослабил захват, когда его напарник снова ударил меня по другой стороне лица. Я увидела свет, затем тьму, затем опускающийся на мой нос кулак. Мне удалось вовремя увернуться, чтобы удар пришелся по плечу, но мне было сложно сфокусироваться.

Я ударила Серого и выдернула руку из его хватки. Я собиралась ослабить хватку Зеленого, когда он внезапно отлетел от меня на землю. Удивившись, я споткнулась о него. Серый собирался использовать мою неуклюжесть, чтобы сбить меня с ног, но тут между нами возник мужчина, и перехватив ногу Серого посреди удара, отшвырнув его на землю.

Увидев напарника обездвиженным на земле, Серый быстренько поднялся на ноги и дал деру. Я даже не знала, стоит мне поблагодарить или попытаться дать отпор этому новому незнакомцу, но он отвернулся проверить пульс Зеленого, а затем выпрямился и повернулся обратно ко мне. Я была потрясена, увидев, что он такой же высокий, как и я, если не выше. Все, кого я встречала по дороге, были низкорослыми.

Я не могла толком разглядеть его лицо, но слабый свет выделил высокие скулы и мужественный подбородок. На нем было странное пустынное одеяние, чей цвет был слишком темным, чтобы разглядеть его в потемках. Мои плечи напряглись, когда я заметила висящий у него на поясе меч.

— Ты ранена? — спросил он.

Самочувствие было, будто меня сбил грузовик, но я не собиралась в этом признаваться, на тот случай, если он попытается застать меня врасплох.

— Все в порядке. Мне просто нужно добраться до гостиницы и поспать. Спасибо за помощь. — Собрав свои сумки, я закинула их за плечо, чтобы быстро сбросить на землю, если придется. Затем я пошла прочь, поглядывая на него с опаской. Я изо всех сил старалась не хромать. Никаких вывихов не было, но от усталости после драки и целого дня на ногах мне было сложно контролировать свою походку.

— Подожди, позволь хотя бы показать тебе, где постоялый двор. Это опасный район города. Здесь ошивается множество бандитов, — сказал он.

— Тогда почему ты здесь? — ляпнула я, не подумав.

— Я услышал, как ты зовешь на помощь, — ответил он просто.

— А. Ладно, спасибо, что отозвался. Слушай, я правда признательна, но я тебя не знаю, так что лучше я сама найду дорогу.

— Я похож на человека, которые имеет что-то общее с подобными? — Он с возмущением расправил плечи, кивнув на Зеленого.

Я еще раз взглянула на него поближе. Его пустынное одеяние сидело на нем идеально. Темные волосы были туго стянуты сзади в конский хвост, и он держался с отточенной грацией. Ладно, он не походил на ошивающегося на улицах бродягу, но было сложно разглядеть его лицо в тусклом свете переулка.

— Ладно. Пожалуйста, покажи мне дорогу. — Я жестом пригласила его идти первым. Хоть он меня и спас, я не была готова доверить тыл незнакомцу.

Он пошел вперед, по ходу движения внимательно оглядывая улицу. У меня сжалось все внутри от беспокойства. Мои глаза то и дело переключались то на тени вокруг, то на идущего передо мной мужчину. Тем не менее, вскоре мы свернули на улицу, которая была намного шире и чище. Эту дорогу освещало больше уличных фонарей, и я почувствовала себе намного лучше.

Казалось, мой спаситель тоже расслабился. Он повернулся и спросил с толикой подозрения:

— Как ты оказалась в этой части Сибара?

У меня вспыхнули щеки. Я была такой уставшей, что просто выпалила:

— Послушай, я никогда не бывала в этом дурацком лабиринте, который считается городом. С каждым поворотом я еще больше теряюсь. — Чуть не споткнувшись на ровном месте, я переключила свое внимание на ходьбу.

— Мы почти на месте. — Его голос был мягким, почти добрым, но я была не в настроении испытывать благодарность за сочувствие.

Мне едва удавалось ясно думать, а лицо горело от боли. Остальное тело тоже чувствовало себя не ахти. Чертова пустыня, с раздражением подумала я.

— Надо бы принять ванну и приложить лед к лицу и к костяшкам пальцев. Хотя сомневаюсь, что смогу найти хоть что-то из этого в стране третьего мира. — До меня дошло, что я проговариваю свои мысли вслух.

— Что ты там бормочешь? — спросил парень.

— Ничего.

— Что такое страна третьего мира? — поинтересовался он.

— Это страна третьего мира! — взорвалась я, размахивая вокруг себя руками. — Это сплошная антисанитария без водопровода, электричества и долбанных машин. Ты понимаешь, что я могла бы добраться до вашей дурацкой столицы меньше, чем за три часа, будь у меня машина? — Большинство из моих слов не переводилось и парень выглядел растерянно, поэтому я со вздохом прервала свою тираду. — Прости, я сейчас немного не в себе, — извинилась я. По-видимому, он решил, что безопаснее будет промолчать.

Мы дошли до гостиницы, но было слишком поздно сохранять остатки моего достоинства. Мой организм сдал позиции, и я споткнулась на ступеньках гостиницы, рухнув прямо посреди дверного проема. Мужчина с легкостью меня подхватил, и я удивилась, все ли мужчины в Айберло так необычайно сильны. Не так уж просто поднять на руки такую высокую и далеко не хрупкую барышню, как я, но он занес меня в гостиницу и усадил на подушки у стены. Я откинулась назад и застонала, когда он легонько коснулся моего лица.

— Если ничего не сделать, здесь будет большой синяк, — сказал он.

— Сомневаюсь, что ты найдешь лед в этой… в этом месте, — нелепо закончила я, слишком уставшая, чтобы подобрать бранное слово, способное выразить мое отвращение.

— Нам не понадобится лед, если ты позволишь мне создать сплетение для исцеления твоих ран.

Я быстро села, прислонившись к стене, и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Общий зал гостиницы был хорошо освещен и я встрепенулась от удивления, обнаружив, что глаза мужчины были ярко-аметистовыми с золотистыми крапинками-лучиками вокруг зрачка. Должно быть, мои глаза тоже здорово его удивили — он резко вдохнул и пробормотал что-то неразборчивое. Я тут же быстро опустила взгляд.

— Ты — маг? — спросила я с горечью.

— Да. — Он изящно восстановил равновесие.

— Тогда даже не пытайся меня зачаровать. Это не сработает. Я знаю, как дать отпор людям, вроде тебя, — соврала я.

Его плечи качнулись назад, словно от удара.

— Я бы никогда не опустился до участия в подобной низости.