Встретимся на Багамах!

Черная жемчужина (История Дарьи)

— Мы жили с мамой в небольшом провинциальном городке на Волге.

Мама работала библиотекарем, а я, окончив педучилище, — учительницей в начальных классах.

За мной ухаживал молодой преподаватель физики. Он приехал к нам из столицы. Мы собирались пожениться. Правда, мама считала, что он мне не совсем пара.

— Мужчина должен быть выше женщины, — утверждала мама. Но найти парня по своему росту я не могла.

— Метр семьдесят восемь, — встав на цыпочки, объявила мне школьная медсестра, когда я получала справку для поступления в училище.

С тех пор прошло несколько лет. За это время я еще подросла, потому что все юбки стали короче.

Так вот, мой жених без меня смотрелся нормальным парнем среднего роста, а рядом со мной мерк, еще и потому, что был щупленький, худощавый. Поскольку я росла в семье без отца, то относилась к мужчинам по-особому, с трепетом.

Я медлила со свадьбой, очень не хотелось держать мужа на руках, как в дуэте «Академия». Я бы не уважала такого.

Но тут в нашем захолустье произошло событие.

Наш городок очень красивый, особенно летом. Когда начинался навигационный сезон, его посещали толпы туристов. Пароходы с отдыхающими заходили на пристань почти каждый день. Новый мэр благоустроил причал, и все стало выглядеть как на настоящих курортах.

Однажды пронесся слух, что к нам приезжает пароход с деятелями культуры: писателями, поэтами и артистами. Мы должны будем их принять.

Когда слух подтвердился, все стали готовиться к встрече. Мои малыши-первоклашки даже сочинили песню в честь приезда знаменитых гостей. Мама с утра до вечера готовилась к конференции для литераторов. Выписала для библиотеки книги их стихов и прозы, заставила меня прочитать.

Все руководство города буквально стояло на ушах, чтобы не ударить лицом в грязь. Улицы были украшены флажками, транспарантами. Даже сняли на время рекламу с кока-колой, чтобы на лучшее место повесить приветствие дорогим гостям.

И вот настал этот час. Большой пароход, издавая протяжные гудки, подошел к пристани. Первым делегацию встречал мэр, затем двинули моих детишек. От волнения они перезабыли слова песни, и я вынуждена была появиться в первых рядах встречающих, чтобы помочь им.

Среди прибывших почти не оказалось женщин, зато мужчины были на любой вкус: молодые, средних лет и совсем пожилые. Они восторгались природой, чистой водой и воздухом. Поэтов и писателей я не знала, зато взгляд сразу приковал знаменитый еще с моих детских времен актер Роман Лиханов. Теперь он уже был режиссером. Огромного роста, широкоплечий с белозубой улыбкой, он выразительно произнес приветственную речь. Я стояла в первом ряду со своей малышней. Закончив, Лиханов обратил на меня внимание и стал флиртовать.

Роман Евгеньевич быстро сошелся с руководством нашего города, поэтому ему не составило труда пригласить меня, рядовую учительницу начальных классов, вечером на банкет, куда собралась вся местная знать.

— Вы будущая звезда, — целуя мне руку, галантно изрекал он. — Вам не место тут, в провинции. Будете освещать своей красотой Европу, а может быть, и остальную часть планеты. Поедете со мной.

— Да, но у меня скоро свадьба, — слабо сопротивлялась я.

— С кем? — отмахнулся он. — С местным трактористом?

— Нет, — покраснела я. — Это же не село, а город!

— Ах, город! — весомо повторил Лиханов. — Детка, перед тобой целый мир.

До банкета он дал небольшой концерт. После выступления все окружили его, чтобы взять автограф для детей, для жен.

— Напишите что-нибудь от имени героя вашего знаменитого детектива, — просил один.

— Для моей жены, — умолял другой, просовывая сквозь море рук открытку с изображением Лиханова.

— Ваша фотография висит у моей дочери над кроватью, — заверял третий.

Во время приема Лиханов сел за рояль, который специально для него выкатили в фойе.

— Эту мелодию я сочинил сам, — объявил он слушателям. — Я ее посвящаю самой красивой девушке на земле… Прости, забыл, как тебя величать, — обратился ко мне великий артист, и я почувствовала, что влюбилась в него бесповоротно.

— Дарья, — прошептала я, стыдясь ситуации, в которой оказалась.

— Неповторимому цветку — Дашеньке, родившемуся в таком прекрасном русском городке.

— Я не здесь родилась, — поправила его я.

— Не имеет значения, — отмахнулся он, сажая меня рядом с собой после выступления. — В мире искусства это называется раскрутка имени. Привыкай, будем делать из тебя профессиональную актрису. В моем следующем фильме я дам тебе главную роль.

— В каком? — умирая от счастья, пролепетала я.

— Еще не решил, как его назову, возможно, просто «Дарья». — Он вальяжно раскинулся на стуле, обнимая меня у всех на виду за плечи.

— Видишь, каких мы жемчужинок выращиваем? — хвастался мною мэр города, довольный, что чем-то может удивить столичную знаменитость.

— Да, — окидывая меня ласковым взглядом, соглашался Роман Евгеньевич, — редких. — Он провел рукой по моим темным, блестящим волосам и задумчиво произнес: — Черная жемчужина.

Я зарделась от счастья, хотя не имела понятия, что черный жемчуг действительно существует в природе.

Бросив маму, свой класс, жениха, я безоглядно отдалась всеобщему кумиру и поехала с ним в каюте люкс по Волге.

На пароходе все время крутили фильмы давних лет с участием Романа Лиханова, где он, молодой, крепкий богатырь, спускался на морское дно, сражался верхом на коне, обнимался с девушками и целомудренно целовал их в губы.

В фильмах последних лет актер играл респектабельных пожилых любовников. Теперь страсть его была более изысканна, и девушки сами целовали его, раздеваясь донага. Девушки не были знаменитостями и смотрели на великого актера Лиханова как на бога. Наверное, так же смотрела на него и я. Хотя при всех своих данных он, как любовник, к моему огромному удивлению, оказался не на высоте.

— Прости, детка, я немного устал, — оправдывался он, — это временно, пройдет.

И я лежала с открытыми глазами всю ночь, мое истерзанное пьяными ласками неудовлетворенное тело помнило молодого ненасытного учителя физики, такого страстного, но такого незнаменитого.

Когда пароход сделал круг и мы проезжали на обратном пути наш город без остановки, Роман сильно забеспокоился.

— Разве мы не причалим к берегу? — допытывался он у капитана.

— Никак нет, — приложив к козырьку руку, шутил капитан, повторяя игру Романа в некогда популярном фильме о русском флоте.

Я не могла понять, почему у него после этого так испортилось настроение.

— Что с тобой? — допытывалась я.

— Знаешь, детка, мне в Москве некогда задерживаться. Я приглашен на съемки в Испанию. У меня контракт.

— Понимаю, — удрученно соглашалась я, приготовившись быть Пенелопой. — Догадываюсь, что у тебя были договоренности и планы до меня. Все равно я не смогла бы с тобой сейчас поехать.

— Да ну? — обрадовался он. — Наверное, ты хочешь к маме?

— Нет, — я покачала головой.

— А, школа, твой любимый класс? — Он даже повеселел. — Не расстраивайся. В ближайшем порту я куплю тебе билет на поезд, и ты вернешься к своим малюткам.

— Как вернешься? Ты же сказал кино… роль… — Я ничего не понимала.

— Дарья… — официально начал он.

Но я его перебила:

— Знаю, что это не сразу, мне нужно поучиться, ведь я даже говорить правильно не умею. Но ты не беспокойся, я способная, за пару месяцев, пока буду тебя ждать, научусь. Ведь твоя поездка продлится не дольше? — Я наивно заглядывала в его припухшие от частых алкогольных возлияний глаза.

Он обхватил голову руками.

— У меня в Москве жена, — выдавил из себя мой кумир.

— А я беременна, — с трудом вымолвила я.

— Это меняет дело, — твердо заявил он.

Я облегченно вздохнула.

До самой Москвы мы не возвращались к этому разговору.

Столица встретила нас пасмурной погодой и проливным дождем. У меня не было с собой теплых вещей. И вообще — ни-че-го. Из речного порта Роман долго вез меня на машине. Мы ехали через центр, и мне казалось, что я ничего подобного в своей жизни не видела. Ярко раскрашенные площади, и дома с зеркальными витринами, рекламой одежды, обуви и косметики. Я была настолько зачарована этим зрелищем, что даже забыла о главном: ведь в одном из таких прекрасных домов Романа ждет жена.

Но после центра мы попали в район новостроек, где все было серо и уныло, а бетонные здания с переделанными каждым на свой лад лоджиями напоминали Шанхай после пожара. Мы вошли в немытый подъезд и долго ползли по лестнице в самое поднебесье, потому что не работал лифт.

Потом Роман открыл ключом дверь в маленькую квартирку и сказал:

— Ты останешься здесь и будешь ждать моего звонка.

— А ты? — испугалась я.

— Я же сказал, что у меня жена.

— Да, но ты не говорил мне до… этого.

— Детка, — покачал он головой, — если ты и дальше будешь так себя вести, то пропадешь.

Я заплакала.

— Все будет хорошо, я позабочусь о тебе. — Он потрепал меня рукой по щеке и ушел.

Часа через полтора в дом ворвалась какая-то девушка.

— Привет, — с порога заорала она, — Роман мне все доложил. Пока поживешь со мной, а потом…

— Когда потом? — испуганно переспросила я.

— Ой, как ты смешно окаешь! Слушай, да ты прирожденная топ-модель. У меня есть спонсор.

— Для чего? — перестав ее бояться, поинтересовалась я.

— Сначала он тебя двинет на конкурс красоты. А потом пойдешь в модели. Будешь рекламировать его продукцию.

— Какую?

— Купальники. У тебя классный рост. Метр восемьдесят?

— Может, уже и больше, не знаю.

— Вот и отлично. — Она обошла меня, как новогоднюю елку. — Макияжик сделаем, шмотки прикупим, и все будет отлично. — Ай да дедушка Роман! Ай да молодец!

— Кто это, дедушка Роман? — не поняла я.

— Ромчик, наш Дон Жуан.

— Ты его внучка? — Я с недоверием поглядела на девушку. На вид ей было лет двадцать пять. А Роману… Я даже не представляла его возраст. Только помню, что смотрела фильмы с его участием, когда мне было еще лет семь.

— Нет, он всех своих девочек зовет внучками.

— Ты тоже его девочка? — растерялась я.

— Была…

— Была? — снова не поняла я.

— Да он ничего не может, наш Ромчик, старенький стал и пьет много. Так подержаться, побаловаться он любит.

— Как, ведь я же беременна!

— Случайно, может, кровь взыграла, ты новенькая, свеженькая. — Она раскрывала мне глаза на мир. — А может, это вообще не он. У тебя кто-нибудь был до него?

Я кивнула головой, сглотнув слезы.

— Я замуж собиралась.

— Еще чего, молодость губить. Посмотри на себя, ты же прирожденная модель. Тебе говорили? Пеленок еще настираешься.

Я заплакала. Она обняла меня за плечи и объявила, что берет на воспитание. Леля, так звали знакомую Романа, была менеджером рекламного агентства. Она очень помогла мне и заставила по-другому смотреть на жизнь и на себя.

— К мужчинам нужно относиться спокойно, позволять себя любить и принимать от них дорогие подарки. Замуж еще рано, а когда решишь окончательно, то выбрать умного, доброго и богатого, чтобы боготворил тебя. Но уж не Ромчика, какой Ромчик муж! — смеялась она. — Даже его жена Маровская серьезно к этому не относится.

— У него жена актриса Маровская? — У меня даже горло перехватило. — Та самая, знаменитая? — Я вспомнила мюзиклы, в которых воздушная, легкая, словно пушинка, Маровская пела и танцевала. — Она ведь просто, просто… — Я не могла подобрать слов, чтобы выразить свое восхищение.

— Да-да, только теперь она уже другая.

— Какая? — удивилась я. Мне казалось, что артисты бессмертны.

— Больная, пожилая, — поражаясь моей непонятливости, объяснила Лелька. — Он ведь тоже не первой свежести! Ну, лет пять тому назад, когда со мной познакомился, был еще ничего. Только большой бабник.

Я смотрела на Лельку, ничего не понимая. Роман, который говорил мне такие умные, ласковые, красивые слова о том, что впервые встретил девушку своей мечты и полюбил навсегда, оказался женатым, да еще бабником.

— У вас там, откуда ты приехала, все такие? — Лелька покрутила около виска пальцем. — Да он, пока мог, переспал со всеми женщинами Москвы и Московской области. А теперь… они жалеют его. Вот и я тоже.

— Ты тоже с ним?.. — У меня не было слов. — Зачем же он меня к тебе привез?

— Он в общем-то добрый малый, — не отвечая на мой вопрос, продолжила Лелька. — Но бедный. А это в наше коммерческое время большой порок.

— Как же так? Он знаменитый актер! — совсем поникла я.

— Был! — поправила меня Леля. — А теперь смотрит в рот спонсорам. И тебе надо научиться это делать.

— Зачем? Лучше бы я осталась в своем городе…

— И получала бы зарплату учительницы, — пропела за меня Леля, — и надевала вот такие препоганые колготки на такие роскошные ноги. — Она ткнула пальцем мне в бедро. — Ты хоть понимаешь, что такое красивое женское белье, колготки, перчатки, наконец?

Я опустила глаза и посмотрела на свои ноги.

Белесые разводы дешевых, шершавых колготок действительно бросались в глаза на фоне прекрасных блестящих лайкр Лельки.

— Я бы тебе дала другие, но у тебя ноги в два раза длиннее моих.

Я продолжала молча расстраиваться.

— Ничего, завтра перед просмотром купим, — решительно заявила девушка.

— Перед каким просмотром, мне ведь надо ребеночка рожать?

— Когда тебе его надо рожать, завтра?

— Нет, — сквозь слезы рассмеялась я.

— Я тебя в комиссию конкурса на «Мисс Европа» свожу. Там предварительная запись. Анкету заполнишь и все формальности пройдешь. Ребеночек пока подождет. Кто тебя проспонсирует на этом конкурсе, я уже знаю. Очень достойный человек. Богатый, кстати, из ваших краев. Ему, наверное, понравится, что ты так окаешь. Потом речью твоей займемся. Тут Ромчик поможет. У него старых преподавателей сценической речи хоть отбавляй.

— А он захочет?

— Конечно. Ведь это же он все придумал. И тебя привез ко мне, чтобы помочь. Я же сказала, он добрый малый.

— Он мне в кино роль обещал, — сообщила я, стараясь перестроиться на волну оптимизма, которую излучала Лелька.

— Если ему на фильм денег дадут и ты к тому времени сама захочешь у него сниматься.

— Захочу, — пообещала я, пытаясь, несмотря ни на что, сохранить верность своему кумиру.

— Сомневаюсь, — покачала головой Лелька. — У тебя данные топ-модели, а не актрисы, поверь мне. Я этим бизнесом уже несколько лет занимаюсь. Ты, со своим ростом, в кадр не влезешь. Да и партнера тебе не подобрать.

И я поверила Лельке.

Тренировки, репетиции, гимнастика, танцы, парикмахеры, визажисты — все это неожиданно навалилось на меня. Я погрузилась в совершенно другую жизнь. В ней не было места ни отдыху, ни сантиментам, ни любви, а тем более ребеночку, от которого пришлось, конечно же, избавиться.

Судьба мне улыбнулась. Я стала королевой конкурса «Мисс Европа», который проходил в Париже. После этого я вообще перестала принадлежать себе. Речь шла вовсе не о том, кому я должна была отдаваться по ночам, а о гораздо большем. За меня решали все! Те, кто вложил в меня деньги, чтобы сделать знаменитостью в Европе, чтобы изображение моего тела и лица висело на огромных плакатах в самых людных местах. За меня решали: кому давать интервью, куда я должна поехать на прием, с кем я должна кокетничать на этом приеме, а от кого отвернуться.

Вскоре моим спонсорам и хозяевам показалось мало Европы, и меня двинули дальше — на конкурс «Мисс мира» в Америку. Среди претенденток на корону оказалось трое моих соотечественниц.

Конкурс проходил в Лос-Анджелесе. Звезды Голливуда находились от меня на расстоянии вытянутой руки. Они были приглашены на конкурс, чтобы представлять победительниц. Я видела живых богинь… И теперь Роман не казался мне таким величественным, как когда-то.

После нескольких лет вояжей по Европе я тоже изменилась: из запуганной, наивной провинциалки превратилась в уверенную современную женщину, хорошо зарабатывающую на жизнь своей внешностью. Я научилась улыбаться, когда хотелось плакать, научилась танцевать, когда хотелось спать, короче, научилась работать на свой имидж.

Борьба за место королевы предстояла сложная, поэтому мы с российскими девочками старались изо всех сил. В перерывах между тренировками иногда жаловались друг другу. Понимали свои проблемы с полуслова. Но мы были оптимистки, верили в свою счастливую звезду.

По дороге к Олимпу многие участницы, не выдержав жесткой конкуренции, выбывали. На последний, завершающий тур вышли самые стойкие. Поскольку в этом бизнесе все предопределено, то по секрету стало известно, что я одна из трех претенденток на «Мисс мира». Конечно, фортуна могла мне изменить в последний момент, но я расслабилась — врагов на горизонте не предвиделось. Все остальные девушки тоже были довольны, зная, что достигли определенных высот. Каждая получала звание «мисс чего-то». Однако в последний момент произошло непредвиденное.

Сложные тренировки и репетиции закончились, и перед предстоящим завершающим конкурсом, который стоил для устроителей немало денег, решили попользоваться нашей красотой, то есть извлечь напоследок коммерческую выгоду, ведь рекламные фирмы слетались на нас, как пчелы на мед.

В один из чудесных, солнечных дней закатили праздник с нашим участием.

Я не большая любительница кувырканий с вершины в воду или скоростного движения по американским горкам.

К высоте я тоже отношусь не очень-то. Но именно меня выбрали совершить полет на небольшом самолете с приземлением в экзотической горной местности в каком-то туристическом центре, с пальмами, водопадами и прочими развлечениями. Там готовилось главное представление, которое телевидение планировало транслировать на весь мир. По замыслу устроителей, оригинальное шоу должна была открыть «Мисс Европа», то есть я, сошедшая с небес. Отказаться было невозможно. Чтобы не грустить в пути, я могла выбрать себе попутчиц из числа участниц конкурса, но не более двух. Столько вмещал маленький самолет.

Окинув взглядом присутствующих, я увидела жаждущие глаза — одна из моих соотечественниц, совсем юная девчонка, вероятно еще не хлебнувшая с мое, прямо рвалась в полет. Другая стояла спокойно и страстного желания забираться в сомнительный лайнер с какими-то стрекозиными винтами у нее не наблюдалось. Но та, молоденькая, ее звали Виктория, шепнула подружке что-то на ухо и потащила вслед за собой.

Две мои соперницы из претенденток на «Мисс мира», находившиеся рядом, после объявления полета заулыбались и помахали нам вслед.

Летчик, молодой здоровенный американец, подняв обе руки вверх, будто бы сам собирался стать королевой конкурса, под звуки бравурной музыки возглавил нашу романтическую экспедицию. Все присутствующие хлопали и кричали.

Стояло прекрасное солнечное утро. Мы поднялись над городом на небольшую высоту. При всей живописности панорамы, мне все равно было не по себе.

Город остался вдалеке. Под нами простиралась серо-коричневая холмистая местность, кое-где поросшая редкой зеленью. Ничто не предвещало плохой погоды. Летчик поглядывал на нас, все больше стреляя глазами в сторону самой молодой моей соотечественницы, и рассказывал через наушники, где мы пролетаем. Почувствовав внимание к себе, Вика расхрабрилась, хотя, наверное, и ей было жутковато. Тем более, что погода начинала портиться. Нам оставалось несколько минут пути, когда началась гроза. Маленький самолетик кидало из стороны в сторону. Каждый раз внутри меня все обрывалось. Наконец мы преодолели грозовую зону, и летчик сообщил, что немного отклонился от курса, однако мы скоро прибудем к цели, где нас ждут с цветами и шампанским.

Снова показалось чистое небо, и мы воспрянули духом. Вдруг в брюхе самолета что-то неприятно чихнуло, потом мотор начал тарахтеть. Летчик больше не смотрел на нас, а, вцепившись в руль, резко пошел на снижение. Мы увидели, что прицепленный к самолету разноцветный хвост с рекламами фирм оторвался и медленно спланировал вниз.

— Держитесь, — прокричал летчик, и мы с треском, подпрыгивая на каких-то колдобинах, покатились по земле.

Небольшая пустынная площадка не напоминала экзотическую вершину, куда водили туристов и где нас должны были торжественно встречать.

При посадке у меня сломался каблук, на лбу у третьей пассажирки, Олеси, красовался синяк, Вика была бледная от испуга, а летчик не шевелился вовсе.

Поползав по самолету, мы поняли, что не сможем без американца выпустить трап, а открыть люк тем более. Ясно было: нужно что-то делать с мужчиной, иначе мы пропадем. В своих сумках мы обнаружили духи, туалетную воду и пластырь от мозолей (губная помада и тушь для ресниц в расчет не шли). У меня еще оказались запасные колготки, потому что чулки всегда спускались в самый неподходящий момент. К удивлению, сейчас они оказались целы.

Мы стали тормошить летчика. Он слабо пошевелился. Я потерла ему виски туалетной водой, а одна из девушек сунула в ноздрю горлышко узкой бутылочки с духами. Летчик открыл глаза.

Видимо, сильный удар о землю оказался для него особенно неудачным. Женщины более живучи, принято говорить: как кошки. Наверное, так оно и есть. Что у него болит, мы не смогли добиться, но, очухавшись, мужчина открыл люк самолета и спустил трап.

Мы вылезли. Вокруг было пусто и голо, ни растительности, ни обещанных встречающих, а уж тем более шампанского.

Летчик озирался, словно потерянный.

— Где это мы? — попробовала я задать ему вопрос.

Но он и сам не знал ответа.

— Сейчас свяжусь с базой и попрошу помощь, — не очень внятно проговорил он.

— Гениальное решение, — похвалила я, — но сюда только на парашюте можно будет приземлиться!

— На парашюте так на парашюте, — бросилась защищать американца Вика.

Мы с Олесей, придя в себя после шока, начали злиться.

Побродив на одном каблуке по небольшой площадке, куда удалось посадить самолет, я дошла до обрыва и поняла, что мы находимся на довольно высокой горе. Смотреть вниз совсем не хотелось, кружилась голова.

Обескураженная, я вернулась назад к самолету и подумала о маме, о везении, которое сопутствовало мне до сих пор и, вероятно, не должно покинуть и сейчас. Чтобы не показать свою растерянность, ведь я же для девчонок «Мисс Европа», нарочито весело взглянула на своих подруг по несчастью. Олеся, в легком обтягивающем платье, с нежной розочкой на плече и синяком на лбу, выглядела впечатляюще. Вика держалась молодцом. Она помогала летчику, которого звали Джек, связаться по радио с базой.

Начал накрапывать дождь. После лос-анджелесской жары нас трясло от холода.

— Джек говорит: хорошо, что мы сели не в океан, — решила подбодрить нас Вика. — На борту не оказалось спасательных жилетов. Он только сейчас обнаружил. Кто-то их «тю-тю». — Девушка показала жестом, что жилеты украли.

— Хорошо, — безучастно согласилась Олеся, — потому что я боюсь воды и не умею плавать.

Я же подумала, что ненавижу горы.

Подошедший Джек сделал неожиданное для всех заявление.

— Я не хочу вас пугать, но мы попали в неприятную историю. Мой очень надежный мотор подозрительно забарахлил и сломался. Перед полетом у меня выкрали все медикаменты из аптечки, спасательные жилеты и запас еды.

Мы тупо уставились на него, а Вика, ткнув в меня указательным пальцем, медленно произнесла:

— Этот «кто-то» хотел тебя отправить на тот свет.

— Похоже, что да, — подтвердил летчик.

— А я могла составить тебе компанию, — продолжила Вика.

— И я, как особо везучая, тоже, — бесцветным голосом поддержала Олеся.

— Конкуренция, — размышляя вслух, произнес летчик. — Кому-то перебежали дорогу?

— Сейчас не до этого, — отмахнулась я, — надо думать, как выбираться.

В это время буквально над нашими головами закружил самолет.

Мы подскочили, стали кричать и махать руками.

Но, кроме того, что у меня сломался второй каблук, ничего не произошло. Самолет улетел куда-то вдаль.

— Возможно, не дождавшись сообщений о нашем прибытии, они начали поиски, — предположил Джек.

— Разве вы не связались с ними и не сообщили, где мы? — удивилась я.

Джек промолчал. Наша подруга, помогавшая ему с рацией, тоже потупила глаза.

Мы залезли в кабину, потому что дождь пошел со страшной силой. Хотелось есть. Олеся молча дрожала в тоненьком платьице. Сгустились сумерки.

— Теперь до завтра нас не найдут, — твердо заявил Джек.

Мы это поняли и сами.

— Нужно организовать ночлег. Светает здесь рано.

— Может быть, зажжем костры, так нас быстрее увидят, — не желая мириться с судьбой, предложила я.

Летчик категорически покачал головой и посмотрел в сторону самолета. «Видимо, опасается близости горючего», — предположила я и покорилась судьбе.

Наутро есть уже не хотелось, только пить.

— Голодание — это для меня, — хмуро пошутила Олеся, показывая на бедра. Нам ничего не оставалось, как ее поддержать.

Вика, после того как мы уснули, долго разговаривала с летчиком, узнав многое о его жизни.

— Джек из богатой американской семьи, — рассказывала она. — Очень спортивный. Обожает самолеты. Этот — его собственный. Он никогда его не подводил. Недавно к Джеку в техники напросился какой-то итальянский парень. Он готовил самолет к вылету. Джек припомнил, что девушка этого итальянца тоже была участницей конкурса. Он не знает ее имени.

— Ну и что? — в два голоса спросили мы.

— Ничего, — пожала плечами Вика, — я просто подумала…

— А она тоже вышла в финал? — догадалась я о том, чего не захотела досказать Вика.

— Джек не знает, — покачала она головой. — Он вообще не интересовался этим. Просто анализировал, куда подевался комплект жилетов и прочие необходимые принадлежности, почему сломался самолет.

Мы посмотрели на летчика. Он с утра копался в моторе.

— Радио не работает тоже? — осторожно спросила я, опасаясь ответа.

— Только на прием.

— Нас ищут? — с надеждой в голосе вмешалась Олеся.

— Еще как! — с жаром подтвердила Вика, а я подумала: хорошо, что моя мама далеко и ничего не знает.

После нескольких часов бесполезного копания в моторе Джек позвал приглянувшуюся ему помощницу и они долго разговаривали.

Потом Вика пришла к нам и сообщила, что они проложили маршрут, и Джек отправится искать помощь. Иначе мы умрем с голоду.

— Нет, нет, — запротестовала Олеся, — я не умру.

— А я умру, — возразила Вика.

— Может быть, пойдем все? — предложила я.

— В чем? — спросила Вика и выразительно посмотрела на мои туфли со сломанными каблуками.

Олеся поежилась в легком платье, несмотря на то что жарило солнце.

— Нет, мы никуда не сможем спуститься, — еще раз твердо сказала Вика. И я с ужасом вспомнила, что мы находимся на какой-то горе.

— Я же вам рассказывала, что Джек спортсмен.

— Он что, скалолаз?

— Не совсем, но он справится.

Мы посмотрели на комбинезон и хорошую спортивную обувь на ногах у Джека, и все ему позавидовали.

— Веревки с крючками в самолете как раз припасены, — сообщила Вика.

— Понятно! Нас собирались утопить, поэтому украли спасательные жилеты, — прокомментировала Олеся.

— А веревки за облако не зацепишь, — пошутила я.

Ничего не оставалось, как согласиться.

С Джеком мы прощались коротко. Самоотверженно отдали ему его собственную фляжку. Напоследок он заставил каждую из нас глотнуть и, рассказав все о приборах в самолете, стал спускаться вниз.

Вскоре он исчез из виду.

— Может, он тоже подставил нас? — предположила Олеся, сняв в себя платье и соображая, как его превратить в более полезную часть туалета.

— Не нас, а меня, — поправила я. — Ведь невозможно было предугадать, кто со мной полетит.

— Ты хочешь сказать, что он участвовал в аварии собственного самолета, а теперь бросил нас умирать! — возмутилась Виктория.

— Не горячись, ведь Джек не знал, что познакомится с тобой, — решила пошутить я, чтобы разрядить накалившуюся до предела обстановку.

В детстве мне нравилось читать о Робинзоне Крузо, но представлять себя в его роли мне никогда не приходилось. А вот теперь в голове настойчиво билась мысль: хорошо бы поймать какую-нибудь живность. Припоминая школьные уроки, я подумала, что тут должны водиться горные козлы. Нет, козел нам, наверное, ни к чему, лучше коза, от нее хоть есть прок, можно подоить. А вот что делать с козлом! Мысль о том, что надо кого-то убить, даже ради собственного спасения, ужаснула меня.

Думают ли об этом мои подруги? Я посмотрела на Олесю. Напедикюренными пальцами она осторожно ступала по камням, училась ходить босиком — на каблуках было невозможно. Они у нее, как назло, оказались более крепкими, чем у меня. Олеся пробовала их отломать, но тщетно.

Вика возилась с радио, приговаривая, что компьютеры и факсы, по идее, должны быть сложнее, а она в них разбирается. Радио было настроено на прием. Мы слышали переговоры летчиков, которые, по-видимому, искали нас, потом неожиданно сквозь треск и шум послышался до боли знакомый голос моего импресарио.

Он взывал ко мне, как к космонавтке, совершающей полет на орбитальной станции.

— Дарья! Успокой девушек. Все силы брошены на ваш поиск! Держитесь! — раздался его бодрящий призыв.

— Это голос моего импресарио, — жалобно сообщила я.

Вика беспомощно развела руками.

— Значит, Джек еще не дошел до населенного пункта. Будем ждать.

«Что это за местность, ничего живого?» — снова подумала я, и в это время над нами закружила какая-то птица. Она села поодаль на безжизненном холмике, а мы втроем уставились на нее.

Я почему-то подумала о курице, которую один раз в жизни мне пришлось ощипывать.

— Я умею стрелять из рогатки, — сообщила Вика. — В школе научилась.

Видимо, наши мысли работали в одном направлении.

— Пока ты будешь ее мастерить, птичка улетит.

Птичка, весом примерно килограмм в шесть, будто услышав разговор, наклонила голову и хищно посмотрела на нас. Она была довольно крупной, с крючковатым носом и зорким, злым взглядом.

— Похоже, это она собирается нами закусить, — опасливо проговорила Олеся.

— Кажется, да, — согласилась я, присматриваясь к противной пернатой твари.

— Кыш! — Встав с места, Вика замахнулась на птицу.

Та зашипела, злобно вытянув когти.

— Как из ужастика, — криво ухмыльнулась Вика.

— Хичкок, — вспомнила я страшный фильм «Птицы».

Тщетно мы прогоняли хищницу, махали руками, кричали. Птица не реагировала, сидела, как сфинкс, будто у нас было намазано медом. Наконец она улетела, но вскоре вернулась, неся в зубах какую-то добычу.

Усевшись на старое место, она приготовилась закусывать на наших голодных глазах.

Мы выглядели как девушки из дикого африканского племени. Сняв абсолютно ненужные здесь платья, обмотались пледами, которые нашли под сиденьями в самолете. Головы повязали полотенцами, обнаружив их там же. Я стояла со скипетром «Мисс Европы», нацеливаясь им, как амазонка, в птицу. Олеся, взяв в руки камень, собиралась поразить ее другим способом.

Видок у нас был что надо!

Вдруг я услышала победный крик Вики:

— Ура! Я нашла еду.

Мы обе обернулись на ее голос, забыв о враге. Под сиденьем в самолете Вика раскопала пакеты с неприкосновенным запасом для пассажиров. Видимо, тот, что был у летчика, изъяли, а про эти пакеты просто никто не знал. В них находились галеты, шоколад, какое-то сублимированное мясо, но самое главное, минеральная вода в плоских литровых флягах. Еще Вика обнаружила маленькие бутылочки с водкой.

Расстелив тут же на камешках огромный рекламный плакат с призывом покупать изящную обувь только у фирмы, которая отправила нас в этот полет, мы принялись пировать.

Прошло несколько дней, но помощь так и не появилась. Мы неосмотрительно съели все запасы в надежде, что Джек обязательно вернется. Но возвращалась лишь та самая птица. Она все время приносила какую-то добычу и кровожадно ела у нас на глазах. Видно, ей нравилось трапезничать в компании. Она хищно посматривала по сторонам в надежде, что мы не выдержим и умрем, тогда она разорвет нас на куски и будет пировать. Птица проведывала нас по несколько раз на день. Мы даже перестали ее пугаться и не обращали внимания. Как-то я случайно увидела у нее в клюве кожаный шнурок. Птица настойчиво пыталась расклевать его металлический наконечник. Я узнала шнурок от спортивной обуви Джека. Мои подруги по несчастью ничего не заметили.

В эту ночь я не заснула, строя догадки, что могло произойти с Джеком. На рассвете мне показалось, что где-то вдалеке послышался гул самолетов. Девочки спали. От безысходности я решилась все-таки привлечь внимание огнем. Мне подумалось, что в такой ситуации это последний шанс.

Искры от костра, который я неумело развела, разлетались в разные стороны, они поднимались высоко вверх и оседали где попало. Одна из них, по-видимому, угодила в емкость с горючим.

В тот момент, когда вспыхнул самолет, я находилась внутри, потому что хотела послушать по радио переговоры летающих над нами летчиков.

Если бы не проснувшиеся, к счастью, подруги, я превратилась бы в горящий факел. Девочкам удалось вытащить меня и пледами сбить с одежды огонь. Дальше я ничего не помнила.

В небе действительно оказались поисковые самолеты. После такого фейерверка нас обнаружили. Сначала парашютами сбросили медикаменты, воду и огнетушители, а через несколько часов на гору поднялся отряд спасателей.

Меня отвезли в военный госпиталь и там прооперировали. Ребята-спасатели отдали мне свою кровь, хирурги, как ювелиры, пытались закрыть все раны от ожогов остатками кожи.

Корреспонденты осаждали госпиталь, брали интервью у моих врачей. История получила огромный резонанс. В адрес устроителей конкурса приходили тысячи писем.

Жюри, учитывая общественное мнение, нашло выход — ввело дополнительную номинацию, получившую название «Яркая звезда», и заочно присудило ее мне. Вообще все американцы дружно за нас болели и очень переживали. Радио и телевидение без конца давали сводки о наших поисках.

Не получив короны победительницы, я стала звездой. Поэтому, как только после пластической операции у меня на лице зарубцевались шрамы, крупнейшее агентство предложило мне контракт на десять миллионов долларов.

Итальянца, который действительно устроил аварию самолета, тут же вычислили и поймали. Его наказали по всей строгости. Девчонку, подговорившую его, привлекли тоже, запретив в последующем участвовать в любом конкурсе на территории Соединенных Штатов.

Моим новым подругам из России повезло.

Через несколько месяцев Вика вышла замуж за летчика.

Джек, конечно, очень сожалел, что лишился своего любимого самолета, но обиду на меня не держал. Отправившись за помощью, он сломал ногу и без ботинка доковылял до ближайшего населенного пункта. Поэтому птица и утащила шнурок — ей приглянулся блестящий наконечник.

Вика, бросив все, проводила время у постели больного возлюбленного, пока тот окончательно не поправился. Из нашей нашумевшей тройки одна только Олеся оставалась не занятой личными проблемами. Однако и к ней судьба оказалась благосклонна.

Пока нас искали, люди звонили по телефону в жюри конкурса, предлагали свою помощь. А потом, когда все выяснилось, направляли нам подарки и деньги, сочувствовали, требовали наказать виновных. Богатые пожилые супруги из Флориды прислали письмо, в котором сообщали, что их единственная дочь когда-то пропала в авиакатастрофе и что Олеся очень похожа на нее. Старики умоляли девушку приехать к ним, они предложили ее удочерить и завещали Олесе все, что им принадлежит.

После операции я вернулась в Россию, в свой родной городок, где меня встречали с гораздо большими почестями, чем ту делегацию писателей и артистов, приезд которой так изменил мою судьбу, сделав меня знаменитой.

Мой верный жених меня ждал. Я вышла за него замуж. Мы с ним недавно вернулись из Америки — я ездила туда к своему врачу. Одна из компьютерных фирм предложила моему мужу хороший проект, который он будет реализовывать у нас в стране. Я поняла, что ближе и любимее его у меня нет никого на свете. Сейчас заканчивается срок моего контракта с рекламной фирмой. Все полученные деньги я собираюсь вложить в бизнес.

Это я устроила литературный конкурс «Счастливый случай» и пригласила вас всех сюда. — Последнюю фразу Даша произнесла довольно громко, поднявшись во весь свой высокий рост.

В это время внимание женщин приковал знакомый голос известного всей стране актера Романа Лиханова. Он появился внезапно, словно из-за кулис, и, раскинув руки, приветствовал женщин, как старых знакомых.

— Дорогие дамы! Я благодарю спонсора и щедрого бизнесмена, — с этими словами он наклонился к руке Даши и поцеловал кончики ее пальцев, облаченных в перчатку. — За то, что она предоставила мне возможность участвовать в таком интересном проекте. Предприятие «Супер Стар», в котором ей принадлежит контрольный пакет акций, потрудилось на славу.

Мы сделали выбор! Список победителей будет оглашен завтра вечером. А самые лучшие истории превратятся в сценарии, киногероинями которых станут авторы.