Второй урок. Сидерис (СИ)

Глава 22 Проект «Гея»

Главный Инженер буквально втолкнул Кира в маленькую комнату медблока и, ударив по кнопке, закрыл дверь. Парень не сопротивлялся, хоть и насторожился странному поведению ученного. Зная о неординарности последнего, он ожидал, что у старика снова какая-то причуда, так что чем быстрее он выяснит, в чем дело и разберется с этим, тем скорее сумеет вернуться к эвакуации сидерианцев, а потом… потом они с Азулом вернутся домой.

От одной этой мысли в груди потеплело и все его действия из механических снова обрели осмысленность. Теперь надо быть осторожным и не привлекать к себе ненужное внимание, благоразумно рассуждал Кир. Простояв размышляя какое-то время, он все ещё ожидал объяснений, почему так срочно понадобился Инженеру. Тот, повернувшись к нему лицом, свел брови у переносицы, а отвисшая челюсть застыла в немом вопросе. Огромный бледно-голубой глаз замер, словно остекленев, подобно рыбьему, не мигая и ни на что не реагируя.

Кир сглотнул.

Чем больше профессор пребывал в странной прострации, тем сильнее напрягалась спина фризийца, словно бы все его инстинкты вместе заставили его собраться и быть наготове.

Застыв, ученый снова и снова возвращался к потоку памяти светловолосого парня, которого встретил минуту назад и, несмотря на четкость и однозначность ленты воспоминаний, раскручивающейся молниеносным вихрем в голове, он словно не решался поверить в правдивость увиденного.

— Тот юноша, — сдавленным голосом начал Инженер, — он не отсюда.

Кир похолодел.

— Что вы имеете в виду?

— Он твой друг? — Вопрос Кира был проигнорирован.

— Да, — осторожно ответил он, не сводя с Инженера пристального взгляда.

— Как его зовут?

— Ниоба.

— Нет, — будто подстерегая жертву, пялил немигающее око старик, — его зовут Азул.

Кир перестал дышать.

«Откуда он может знать?!»

В том, что Инженер не видел Азула до сегодняшнего дня, Кир не сомневался, но тогда как ему стало известно настоящее имя имрахца?! Закрытое от паники сознание спешно выстраивало логические цепочки, но ни одна из них не приводила к нужному выводу. Никакого общения не было, Азул появился на Мостике на минуту, на одну минуту! Каким образом за это время Главный Инженер понял, что Азул не с Сидериса и узнал его настоящее имя?

— Почему вы так решили?

Ученый все так же пристально отслеживал реакцию Кира, но под его застывшей маской не читалось абсолютно ничего.

— Я увидел, — просто откликнулся старик после небольшой паузы, — как два мальчика участвовали в гонке на тех челноках, что находятся в третьем цеху, — он сделал паузу, — но что-то пошло не так, и их занесло на неизвестную планету. Ища путь к спасению им пришлось потрудиться в лабиринтах нижнего отсека, затем в Научном отделе и вот — один из них оказался на Мостике. Ведь так, Кир?

Вереница мыслей понеслась в голове Кира с неумолимой скоростью. Главный Инженер, оказалось, знал обо всем, что с ними произошло в последнее время! И ничто кроме способности читать мысли не могло объяснить этого внезапного прозрения!

Кир знал, что в принципе такое возможно, и даже видел человека, или почти человека, который на это способен. Но тогда получается, что дар Инженера работал как-то по другому. Император мог читать мысли и попадать в сознание на расстоянии, причем весьма внушительном, учитывая что однажды он оказался в его сне, находясь за сотни световых лет. Если же Инженер прозрел только сегодня, значит, его дар ограничен.

Кир пытался разобраться, как же это работает, чтобы не совершить ошибок и выкрутиться из опасной ситуации. Ведь по всему следовало, что старик наверняка знал о том, что ребята собираются бежать в самое ближайшее время, навсегда покинув гибнущий мир! Как он на это отреагирует, Кир не имел ни малейшего понятия — слишком непредсказуемо вел себя чокнутый ученый.

— Вы правы.

Спорить или врать не имело смысла. Если Инженеру было известно так много, этим Кир только рисковал подорвать остатки доверия старика, если конечно это было возможным.

— Мы случайно оказались на Сидерисе и попытались приспособиться к местной жизни, но ни я ни Азул не причинили никакого вреда, более того мы выполняли работу честно и старались помочь по мере сил. И я собираюсь завершить порученное мне дело.

Кир замолк, ожидая какой эффект произведут его слова, в конце концов, он не врал, и если Главный Инженер действительно мог читать сознание, значит, он найдет подтверждение его доводам в памяти Азула.

Кир уже пришел к выводу, что его собственные мысли были недоступны старику, иначе правда всплыла бы уже очень давно. Но стена оказалась непреодолимой преградой. И он потихоньку осознавал, что те случайные прикосновения и странные взгляды имели вполне четкие цели.

Старик щурясь хмыкнул и с недоверием уставился на Кира. Затем его брови поползли вверх, словно от внезапного удивления, и он рассмеялся! Нет, он отчаянно хохотал, каким-то надрывным безрадостным хрипом, что обрывками и клочьями рвался из горла, эхом отражаясь от стен пустого пространства.

— Помогали?! — взвизгнул он. — А зачем?

От грубого сарказма, наполнившего фразу, Кир опешил и с трудом задавил колыхнувшееся чувство растерянности внутри стены. Сейчас нужно оставаться собранным и мыслить ясно.

— Извините, но я вас не очень понимаю.

— Не понимаешь? — искренне удивился Дороф. — Ты знал, что твои предки уничтожат мою Гею и старался помочь?

Возмущение в охрипшем голосе набирало обороты, искривляя черты Главного инженера.

— Говоришь, собираешься закончить дело? Но зачем, если вы все равно похороните труд всей моей жизни, надругавшись и выкинув Гею словно ненужный мусор!

От слов старика Кир пришел в смятение. Он никак не мог взять в толк, как его предки могут быть причастными к проекту «Гея» вообще и о каком уничтожении идет речь.

— И все же, — твердо начал он, глядя старику прямо в глаза, — я вас не понимаю.

— Не понимаешь, — устало повторил тот. — Идем. И, как обычно не дожидаясь реакции собеседника, он развернулся и покинул медблок. Кир не отставал, надеясь, что он поймет, о чем же все-таки говорит этот сумасшедший.

Они покинули помещение, оставив сбившихся с ног коллег в полном недоумении! Сначала вывалил на них «День Икс», а теперь и вовсе исчезает!

Быстро шагая вдоль знакомых белых переходов они добрались до лифтов, ведущих куда-то наверх. Затем, в полном молчании погрузились в кабину и медленно поползли по шахтам в неизвестном направлении.

Кир украдкой бросал взгляды на старика, но тот как всегда ушел в размышления слишком глубоко, чтобы оказаться доступным простым смертным. Помимо нахмуренных бровей Кир отметил, что черты его лица приобрели какое-то новое, непривычное выражение. Теперь старик выглядел печально, будто несвойственная ему меланхолия впервые посетила Главного Инженера.

Они выбрались на незнакомой Киру площадке и вновь углубились в лабиринты бесконечных тоннелей, сильно отличавшиеся от привычного интерьера обыкновенных пластиковых стен. Своей серостью стены напоминали скорее о третьем цехе, а сами переходы выглядели запущенными, словно уже очень давно ими никто не пользовался. Вдоль длинного узкого прохода, по которому торопился Главный Инженер, тянулись туго скрученные снопы проводов, подвешенные под самый потолок. Спертый воздух с едва ощутимым запахом плесени утвердил Кира в догадке, когда ученый, вдруг внезапно поднявшись по невысокой лестнице, со скрежетом распахнул дверь.

Свежий воздух рванулся внутрь, разметав волосы Кира и засыпая глаза пылью. Щурясь, фризиец покинул желто-серое синтетическое пространство, шагнув за Главным инженером.

Они стояли на широкой бетонной платформе, должно быть являющейся крышей здания, коридорами которого они выбрались на поверхность.

Оглянувшись вокруг, Кир видел лишь такие же мрачные постройки, окрашенные закатными лучами яркой звезды, смешивающих два цвета, свинцовый и тускло-желтый, неровными треугольниками по каркасам геометрически правильных строений, тянущихся покуда хватает глаз и упирающихся в тяжелый сумрак тени. Тени, отбрасываемой телом гигантского шара, что нависал над Сидерисом, грозя расплющить тяжелой громадиной.

Кир без труда догадался, что смотрит на тот самый проект, отображенный черно-белой фотографией на экране Главного Инженера. Но не это заставило обрушиться стену его спокойствия.

Он видел этот шар раньше!

Нет, не во всем великолепии зеркальных поверхностей водных гладей и сочности зеленых массивов со вздымающимися хребтами горных высот, но он все же видел. Видел этот яркий красивый шар.

Видел в поисковой системе Абдея, видел на страницах книг, попадавшихся ему в детстве, видел на белых футболках туристов, видел логотипами на зданиях, видел не раз. Но никогда не думал даже в самой сумасшедшей своей фантазии, что он однажды увидит Землю живой!

Или почти живой, потому что сейчас это была полая идея гения человеческой мысли под названием проект «Гея», а много тысячелетий спустя ее станут звать Землёй — колыбелью человечества. Только сейчас, увидев проект в красках, сознание Кира подкинуло такие знакомые образы.

— Конечно, она прекрасна, — отозвался Главный Инженер, дав Киру возможность придти в себя, — она великолепна и удивительна.

Кир с трудом оторвался от чуда, представшего перед его глазами и взглянул на старика. Его лицо светилось священным благоговением и Кир понял, о чем говорил Инженер на Мостике.

Обладая необычным даром, он увидел не только судьбу ребят, но и то далекое будущее, из которого они прибыли. Каким-то непостижимым образом он сумел дотянуться до знания, что было знакомо всем без исключения. Страшная экологическая катастрофа уничтожила Землю около тысячи лет назад, оставив некогда прекрасную планету грузно вращающимся безжизненным камнем, на котором больше никогда не удастся возродить жизнь. И если скрипа не было слышно в глубинах черного космоса, то этот мерзкий протяжный звук часто раздавался в крошечных комках сердец населявших Империю.

— Что же вы наделали? — тихим печальным голосом спросил усталый старик.

Ни одно слово, ни один ответ не утешил бы сердце родителя, узнавшего о смерти своего ребенка, и Кир понимал, что любые оправдания и объяснения пустым звуком растают с последними лучами холодного заката. И все же не удержался и уронил неуклюжее слово:

— Простите.

«Простите.»

Такой пустой, такой бесполезный звук, не услышанный никем кроме двоих, молча стоявщих друг против друга. Свет неторопливо сполз с нагретых мест, оставляя людей в темноте.

Главный Инженер вновь увидел всю свою жизнь в непрерывной цепочке ежедневного усилия, словно рассматривая грани цилиндрической поверхности, крошечными изломами катящимися по непрерывному кругу странного калейдоскопа судьбы.

Увидев спасение Сидериса в собственной идее он плотно прикрыл дверь настоящего и ушел в будущее. Он медленно наблюдал, как его друзья и родные исчезали словно пыль, забытые всеми в неумолимом потоке времен. Их дети вырастали и занимали места у станка, объединяя усилия на благо всего Сидериса. Пусть они не помнили отцов, но они искренне разделяли их идею и шли с Главным Инженером плечом к плечу, молча деля горести и радости, победы и поражения. Когда же и их останавливало время, они отдавали своих детей, и те продолжали этот сумасшедший путь навстречу вечно живой надежде.

Только это не давало Главному Инженеру растерять остатки себя, с ужасом взирая в зеркала на отражение, на собственное изуродованное тело, в котором почти ничего не осталось от него прежнего.

В особенно трудные минуты ученый выходил на крышу чтобы убедиться, что-то безумие, на которое он однажды отважился, все же имеет смысл.

Богато раскрашенный шар величаво плыл над маленькой гибнущей планетой, успокаивая старика и приводя сознание в потерянное равновесие после очередной аварии, после гибели сотен, а порой и тысяч людей.

Вот, она красавица, готовая распахнуть объятья и принять нищих измотанных оборванцев душой в свое лоно. Еще немного, и они начнут жить по-настоящему, забыв, как кормились голой надеждой сотни лет.

Еще совсем немного.

Почему же люди будущего забыли, каких трудов, каких жертв стоила их новая прекрасная жизнь? На этот вопрос Главный Инженер не мог ответить.

Ему вдруг показалось, что в темноте искусственных ламп, занятый физическими оболочками новой планеты или своего нового тела он проглядел нечто важное. Что же они потеряли в пути к своему новому свету? Наверное, это была душа. Что же еще?

Да! Только бездушные холодные твари могли сделать такое! Только у бесчувственного мертвеца поднялась бы рука на это чудо, сотканное мыслью, любовью, душой.

Они растеряли в пути всё, и теперь бледные отголоски былой нации собирались заселить сотворенный руками Рай! Чтобы уничтожить его, растоптать и сжечь, ведь пустые оболочки не смогли бы вынести одухотворенности, подаренной им щедрой рукой предков.

Озарение сметающей волной захлестнуло разум Главного Инженера, и он, забыв обо всем на свете, кинулся вниз.

Кир, не понимая что произошло, в очередной раз несся уже знакомыми переходами, едва поспевая за сумасшедшим ученым.

«Я спасу тебя! Я спасу!» — билась единственная мысль в ополоумевшем сознании Дорофа законсервированным одиночеством и надеждой, когда он ворвался в суету Мостика.

— Вон!!! — крикнул он что есть мочи. — Все вон отсюда!!!

Кир едва успел убраться с дороги, когда его коллеги пулей вылетели наружу, и до того как дверь закрылась, успел юркнуть внутрь.

Сумашедший старик, не оборачиваясь по сторонам, твердо ступал к главному компьютеру, на ходу скидывая рубашку. Грязно-зеленая тряпка отлетела в сторону — и Кир застыл на месте.

На фоне черно-белого изображения Геи, застыла каменным изваянием темная четырехрукая фигура, устрашая своей угловатостью и костлявостью.

Главный Инженер величаво опустился в кресло и словно дирижёр взмахнул кончиками двадцати узловатых пальцев, готовясь сыграть главную увертюру к предстоящей трагедии.

Он знал, что понадобится не более двух минут, чтобы нанести непоправимый ущерб программе и стереть с пространства вселенной уродливую кучку людей, мирно дремлющих в глубоком сне. А дальше он останется один, чтобы наблюдать, как его творение будет разбито на тысячи осколков неумолимо приближающимся метеором солнца, которому суждено стать не пламенным мотором нового мира, но его закатной звездой.

Разве не он создал это великолепие? Как же посмели эти жалкие людишки поднять на его дитя грязную вороватую руку?! Нет, лучше он сам позаботится о мирно дремлющем ребёнке, уничтожив его до пробуждения. Он не даст ему вкусить людской мерзости, алчности, корысти. Гея навсегда останется невинной красавицей в отражении циклопьего глаза.

Пора было начинать.