Второй урок. Сидерис (СИ)

Глава 5 Одиночество

Погруженный в собственные проблемы, Кир с головой окунулся в работу. К удивлению преподавателей, он все же сумел заменить все металлические части и обшивку внутренностей ЛА в срок, не сообщая, конечно, о своих ночных вылазках технического характера.

Затем, с помощью четверокурсника — благо, и от него была польза, кроме постоянных упаднических речей — Кир смог поместить двигатель в «кокон», отлитый в 3D, создавая второй контур двигателя.

Подняв тумблер на старт, Кир услышал рев обновлённого «сердца» и невольно заулыбался, впервые с тех пор, как Санара покинула академию.

Вот рычаг под его правой рукой — немного вперед, и шум турбины усиливается, заглушая мир вокруг, погружая в толщу морской воды, где не существует ничего, только его зверь. И он, Кир, в его недрах, разделяющий вибрацию и силу.

Упоительный восторг от собственного творения захлестнул Кира, требуя немедленно опробовать монстра в действии.

Кир коснулся приборной панели, и светло-зеленые линии в мгновенье разбили поле на множество квадратиков.

В ЛА не предполагалось ветровое стекло — машина летела по приборам, отображающим пространство в электронном формате.

В глаза бросилась небольшая кнопка слева внизу — она горела красным.

По телу Кира прошла мелкая дрожь только при мысли, как он ударит по этой кнопке перед самым финишем, врубив форсажную камеру, которую, к сожалению, удастся использовать только раз, поэтому до настоящего состязания придется потерпеть.

Он предполагал, что уже повысил скорость до шестьсот пятидесяти километров в час, но одно дело теория, хотелось подтверждения на практике. И была еще одна проблема — топливо.

Фризийцу удалось добиться меньшего уровня очистки и повысить скорость сгорания, не навредив при этом двигателю. Приборы демонстрировали ожидаемые показатели — особая смесь расходовалась быстрее, нежели предполагал Кир — благо, внушительные объемы бака это позволяли.

«Еще пару недель», — пообещал себе Кир и неохотным движением щелкнул тумблер вниз, давя острое нетерпение разогнать ЛА на всю катушку.

У других ребят дела спорились не хуже — их машины гордо сияли новыми пластинами фюзеляжей и обтекаемыми лопастями винтов, сгрудившись в тесной парадной и ожидая, когда их попросят на выход.

Все подростки суетились, смеялись, часто спорили, чей ЛА полетит быстрее — и абсолютно не замечали Кира.

Ему же очень часто хотелось поучаствовать в разговорах о конструкторских решениях, которые выбирали ребята, поделиться своим прогрессом в работе и услышать мнение помимо преподавательского. Но, увы, жизнь словно исключила его из списка приглашенных, скромно попросив подождать в стороне, где он свободно мог наблюдать за развлекающимися гостями, ловя обрывки разговоров и оценивая бриллианты махин из далека. Это раздражало.

Ведь даже если бы у него сейчас появилась возможность сойтись с теми, кто учился в стенах Прайма, он пересчитал бы этих людей на пальцах одной руки. Те, кто не стали врагами, превратились в пустые оболочки наблюдателей, планомерно занимавших пространство и не имеющих к жизни Кира никакого отношения.

Звонким щелчком пальцев его мысли и реальность словно поменялись местами, перекинувшись приоритетами. Теперь происходящее наяву виделось сном, медленно тянувшимся перед глазами, словно повинная тех часов, что организм должен был провести в забытьи, восстанавливая потерянную энергию и готовясь выполнять естественные функции в будущем. Мысли же приобрели острую терзающую важность, лелеемые и оберегаемые, они ластились к Киру наивными любящими питомцами, раскрашивая унылое существование и даруя толику смысла этому полубестолковому фарсу, разыгрывающемуся вокруг.

Кир явно ощущал отчуждение, ставшее после происшествия с Санарой и Азулом из прозрачной пленки бетонной стеной. Каких только сплетен не распускали праймовцы — все это парню приходилось слышать урывками до занятий, пока класс ожидал профессора или за общим столом, где он теперь обедал в одиночестве.

Он чувствовал себя живущим в иллюзорном мире, над которым витал словно призрак; единственное, что его возвращало в действительность, это челнок и редкие разговоры с Гвиником и Джулианом, во время которых на них презрительно косились остальные. Но парочке неразлучных друзей это спускали — те уже не раз показали себя в драках и мелких разборках, чтобы у кого-то хватило глупости соваться к ним с претензиями.

Однако в те минуты, когда они пересекали порог реальности Кира, их словно тоже вычеркивали из настоящего момента, позволяя раствориться на несколько минут в параллельном пространстве выброшенного изгоя.

Видя это, Кир сводил общение с ребятами до минимума — ему не хотелось стать причиной еще чьих-либо проблем. Достаточно было и того, что за дружбу с ним поплатилась Санара.

Единственное, от чего Кир не смог отказаться, это разговоры с Раймахом. Тот ни разу не ответил ему отказом в помощи с чертежами и охотно делился мнением по поводу идей Кира. Иногда, после долгого молчания, Кир даже обращался к нему за разъяснениями к домашке, хотя и сам все отлично понимал, преследуя единственную цель — не забыть, как общаются люди. А всё его вина…

Кир с ненавистью глянул поверх прохода на желтый челнок в самой середине.

Там, как ни в чем не бывало, крутился Азул, с ключом в руке, в пропитанной потом майке и растрепавшимся хвостом светлых волос. Расплывшиеся синяки под глазами поблекли, превратившись в легкие тени, правда, на носу была заметна небольшая горбинка, которая вряд ли исчезнет сама собой. И всего-то, а Кир теперь должен раздражаться всякий раз, думая о том, в какие еще неприятности могла вляпаться Санара в новой школе. А что так оно и было, у него не возникало ни малейшего сомнения.

Азул с тихой злобой смотрел на то, как фризиец облизывает свой ЛА — как будто это ему поможет! Автоматически коснулся носа, нащупывая небольшое уплотнение, и жгучая ярость снова разлилась по венам. Сжал крепче кусок холодного металла в руке, пытаясь совладать с ураганом в душе. Это жалкое ничтожество посмело оставить на нем след… ничего, врачи всё исправят, как только он окажется на Имрахе.

Азул тихо и глубоко выдохнул, обещая, что он найдет момент когда никто — ни директор Прайма, ни сам Император не сможет этого выскочку защитить, и тогда…

Парень гневно сплюнул под ноги и растер пятно, словно принося клятву на этом самом месте уничтожить фризийца.

Две недели до пробного заезда пронеслись на одном дыхании, захватив второкурсников в плен металлических силков и не выпуская никого из ангара дольше, чем было необходимо. Ребята плохо спали, их глаза светились нездоровым блеском в предвкушении долгожданного момента, когда им наконец-то представится возможность испытать свои игрушки.

За неделю до пробного полета они должны были продемонстрировать стандартный набор фигур: взлет, набор скорости, поворот влево-вправо, маневрирование носом вверх-вниз, если позволяли технические характеристики, и посадка.

Каждый тихо замирал в предвкушении, что именно ему повезет выиграть тестовую гонку. Ажиотаж подогревался тем фактом, что кроме профессора Аксипитера, никто не знал приблизительную скорость ЛА соперников после модификации, и почти никто не спешил делиться информацией, полагая что конкурент может рискнуть и попытаться увеличить мощность собственного челнока. Или просто никому не хотелось слышать о том, что у конкурента более высоки ожидаемые результаты.

О Кире и его внушительном по размерам, а значит, и весу, ЛА вовсе никто не вспоминал, пока он не выкатил свой свифт на испытательную площадку для функционального зачета.

Отгородившись стеной спокойствия, Кир уверенно щелкнул маленький рычажок пуска, как делал это уже множество раз за последнее время. Летающий монстр глухо заревел, сообщая «хозяину», что он полон сил и готов выполнить любой приказ.

— Так, детка, посмотрим что ты умеешь.

Кир попытался наладить контакт с железным товарищем; он был готов поклясться, что тот его слышит, когда челнок без ощутимых усилий оторвался от жесткого покрытия и начал плавно скользить по гладкой поверхности испытательного поля.

Кир добавил скорости, и вытянутая сфера ЛА, чуть наклонясь вперед, неспешно набирала обороты, несясь быстрее.

Такой угол наклона Кир ожидал и учел при монтаже остальных изменений. Маленький корабль парил в метре от земли, гулко шумя и демонстрируя пилоту совершенство инженерной конструкции — не зря Кир до мозолей провозился с чертовыми заклепками и принтерными частями.

— А теперь посмотрим насколько ты ловкий.

Долетев до конца площадки, Кир принял вправо под тупым углом. ЛА как послушный пес отвечал на малейшие изменения рулевой установки, представлявшей пару изогнутых половинок находящихся по левую и правую руку Кира. Здорово, что не забыл про гидравлику — похвалил сам себя юный инженер, и на следующем повороте развернул свифт под прямым углом. Ему показалось, что машину еле заметно занесло, но учитывая размеры и вес — это лучшее, на что приходилось рассчитывать.

Резанув еще один круг на скорости около восьмидесяти километров — больше не позволяли эксплуатационные характеристики поля, Кир бросил взгляд на таймер. Пятнадцать минут полета. Бак — почти одна восьмая, — да, даже испытательный полет требовал много топлива, но с этим ничего не поделать.

Кир направил ЛА к входу в ангар, который изображался ровным прямоугольником на мониторной голограмме, и, зависнув лишь на мгновение, мягко приземлился на исходной точке, отключил приборы и заглушил двигатель.

— Неплохо, — отметил профессор, который лично следил за сегодняшним тестом. Посмотрел на Кира, хитро прищурившись, чуть растягивая губы, спросил: — Мы можем надеяться?

Кир только дернул плечами, улыбнувшись в ответ.

Он был жутко доволен своим челноком и сейчас понимал, что это стоило и времени и усилий. Неизвестно, покажет ли Кир максимальную скорость, на которую намекнул профессор, но шанс удивить всех, очевидно, был достижим.

Создать из металлической коробки уникальную модель было, наверное, так же приятно, как древним богам ваять человека из глины. Свифт превратился в гордую машину, в которую хотелось без конца тыкать пальцем и говорить — это я сделал, это моя идея, времени ушло море…

Единственное, что немного омрачало радость созидания, это то, что ему абсолютно некому было об этом кричать…

И, впадая в привычную за последнее время отрешённость, он не заметил завистливых и злых взглядов конкурентов, окружавших его со всех сторон, неожиданно прозревших и вспомнивших о наглом фризийце, который имел все шансы не только стать Императором, но и выиграть гонку!

В ночь перед испытанием Кир плохо спал и никак не мог решить, на каком боку улечься. В незавешенных окнах светились безразличные миры, едва очерчивающие обстановку комнаты тусклым мерцанием.

«Интересно, чем там занимается Санара?»

Ему представлялось, что в Церере, женской академии, куда сослали его подругу, девчонки целыми днями валяют дурака, ну или занимаются каким-нибудь бесполезным делом. Хоть Санара и рассказывала ему о том, что там учатся ее сестры и порядки в школе суровые, Киру верилось с трудом.

Наверное, с утра они занимались основными науками, а потом готовка, танцы с кнутами…

Кир отлично помнил как его впечатлила церерка в прошлом году, кажется, ее звали Эльяра. Тогда он как завороженный смотрел на танец девушки, не в силах поверить, что человек способен на такое изящество и грацию, тем более какая-то девчонка! Классно будет, если Санара тоже научится так обращаться с непокорной плетью. От знакомства с этим древним оружием в прошлом году чуть шрамы не остались!

Он отчетливо помнил как Санара, еще будучи в образе парня, старалась покорить строптивый характер длинного кожаного ремня, словно ненормальная, сжимая рукоять и делая очередной взмах…

В животе у него приятно потеплело, он просто прокручивал далеко спрятанные картинки, получая удовольствие от того, что друг казался таким близким.

С этими мыслями Кира плавно засосало тягучее болото спасительного сна, не дав ему вернуться в действительность на Герконе, где не было ни Санары, ни того жизнерадостного парня с морем в глазах…

— Давно не виделись Кир, — поприветствовал подростка Император.

Уже давно Кир не встречался в своих снах с Императором. Как всегда, этот могущественный человек производил впечатление абсолютного величия и несгибаемой воли, как всегда, он был в черном, и Кир ни капельки не обманывался насчет его седины.

Когда Император появился в гуманоидной Галактике спасая человечество от гибели, он выглядел точно так же, судя по фотографиям историографов, несмотря на тот скромный факт, что с того дня прошла почти тысяча лет, а если быть точным, девятьсот девяносто три. В прошлом году он выбрал своих возможных преемников, сообщив, что в день его тысячелетия он выберет одного — самого достойного занять его место. Вот так и начались приключения Кира, занесшие его в Прайм.

Интересно, ему доложили о драке с Азулом и нападении на Санару? После этой мысли Кир слегка покраснел, ведь Император мог читать сознание как раскрытую книгу, а следовательно, ничто не оставалось незамеченным.

— Здравствуйте, — вежливо, чуть склонив голову, отозвался Кир, мысленно готовясь к порицанию или упрекам.

— Как у тебя дела?

— Хорошо, спасибо.

— Сыграем?

Неожиданно для себя Кир прямо перед носом обнаружил шахматную доску. В шахматы он давно не играл, было некогда и не с кем.

Поиграть жутко хотелось, рука так и тянулась к белой ладье перед Киром, но какой в этом смысл, если Император заранее знает каждый ход, видя его в сознании так же ясно, будто Кир сам произнес решение вслух.

Все же подросток лишь коротко кивнул.

— Ходи, — предложил Император, смотря сквозь темные зрачки космоса.

Изолировав другие мысли, Кир погрузился в игру, живя в данную секунду только в пределах маленькой площадки разбитой черно-белыми клеточками. Итак…

Через двадцать минут он признал поражение, удивившись, что игра шла так долго, ведь обоим противникам было очевидно, что играть, когда один помимо столетий опыта владеет умением читать мысли, просто смешно.

— Понимаю твое удивление, Кир, просто старику захотелось немного почувствовать себя молодым, не обращай внимания. Да и шахматы прекрасная игра, весьма подходящая для того, чтобы чему-то научиться, ты не находишь?

Кир согласно кивнул.

— В шахматах как в жизни, — Император глядел на Кира поверх головы, — например, сейчас я старательно защищал слона, заставляя тебя думать об этом, а не рассчитывать собственную стратегию, ты пошел у меня на поводу и, не заметив коня, проиграл. Так и в жизни, Кир. У тебя все в порядке? — неожиданно сменив тему, поинтересовался Император.

— Да.

«Не жаловаться же, словно сопляк.»

— Я рад. Завтра у тебя важный день, так что отдыхай, — он по-отечески улыбнулся мальчугану.

Спасибо. — Кир знал одно — что после их встреч он отлично высыпался. — А можно спросить? — неожиданно вспомнил он.

— Конечно, — чуть разводя руками, словно приглашая, ответил Император.

«Наверное, это идиотский вопрос, но все же…»

Император хмыкнул, наблюдая за рассуждениями Кира.

— А почему вы чувствуете себя молодым, когда играете в шахматы?

Губы Императора чуть вытянулись в улыбку, словно он не ждал, что Кир заинтересуется таким пустяком.

— В шахматы играют только с соперниками и друзьями.

Кир не понял, что имел в виду Император, да это и не волновало его больше — невидимые руки морфея уже обнимали его душу, уволакивая в успокаивающий омут сна до утра.