Выход из мрака

Глава 24

Лейн лежала на кровати, прислушиваясь к тому, как дождь барабанит по крыше и мерно стекает на землю. Небо за окнами было серым, хмурым. Погода стояла по-сентябрьски жаркой и влажной, как бывает только на Юге. Лишающей человека сил, вгоняющей в сон. Лейн собиралась вздремнуть, пока Уилл в школе, а Лилли Мэй в бакалейной лавке. Куинн три дня назад улетел в Даллас по неотложному делу, и до конца недели его не ждали обратно. Поэтому Лейн и Джонни Мак были в доме одни.

Ночью Лейн плохо спала, металась и ворочалась, думая о предстоящем судебном процессе. Оставалось меньше двух недель. А к обнаружению настоящего убийцы Кента они были не ближе, чем полицейские к аресту подозреваемого в попытке убить Джонни Мака. Из слов Бадди Лоулера следовало, что стрелявший вполне мог быть призраком, так как не оставил никаких следов. Не было никаких улик, кроме пуль, извлеченных из тела Джонни Мака. Пули тридцатого калибра весом по сто восемьдесят граммов каждая, согласно баллистической экспертизе, были выпущены из «Ремингтона-700» со скользящим затвором. Излюбленного оружия алабамских охотников на оленей. Томас Бедлоу заметил, что стрелок, видимо, был опытным, раз так быстро произвел два выстрела. А в городе половина мужчин были заядлыми охотниками, что не особенно сужало сферу поисков.

В течение двух недель после возвращения из больницы Лейн окружала Джонни Мака нежной, любовной заботой, Лилли Мэй баловала его, как ребенка. Но стараться угодить человеку, привыкшему к деятельной жизни и внезапно обреченному на бездеятельность, было все равно, что пытаться приручить дикого зверя. Джонни Мак недовольно ворчал, жаловался, зачастую даже рычал от ярости. Лейн понимала, что в значительной мере он расстраивается из-за нее — потому что не добился своей цели, не избавил ее от предстоящего суда за убийство, которого она не совершала.

Разумеется, все были обеспокоены из-за Уилла, озабочены его решимостью вспомнить все, что произошло в день гибели Кента. Пока Джонни Мак был в больнице, мальчик прошел три сеанса гипноза, но все три попытки не смогли помочь ему восстановить эти события в памяти. Доктор Эйджи предложила устроить перерыв. Сказала, что Уилл слишком уж напрягается. Лейн понимала почему. Сын не только стремился спасти ее, но и считал, что если вспомнит, кто прятался в кустах в день смерти Кента, они найдут не только его убийцу, но и человека, стрелявшего в Джонни Мака.

Нет худа без добра — Уилл стал проводить больше времени с раненым отцом, и с каждым днем они все теснее сближались. Лишь накануне, проходя мимо комнаты Джонни Мака, где отец с сыном играли в шахматы, Лейн услышала, как Уилл сказал: «Я рад, что мой отец ты, а не Кент». Пошла прямиком в ванную и расплакалась.

В довершение всего сексуальное влечение между ней и Джонни Маком нисколько не ослабло из-за того, что он еще не поправился после операции. Она полагала, что ее настроение улучшилось бы, если бы он смог высвободить часть накопленной энергии. Знала наверняка, что если бы занялась с ним любовью и заснула в его объятиях, то наконец получила бы отдых, в котором очень нуждалась.

— Сейчас самое время, — пробормотала Лейн себе, соскочив с кровати и роясь в чулане в поисках подходящей одежды. Что надеть женщине для соблазна? Ага! Вот то, что нужно, — легкий халат из шелка золотистого цвета. Она купила его случайно — понравились цвет и мягкость ткани. Но ни разу не надевала. Не было подходящего повода. И вот он появился.

Лейн торопливо сняла хлопчатобумажные брюки и блузку, потом белье и влезла в халат. Туго подпоясавшись, вышла из комнаты и пошла по коридору. Хотя Джонни Мак был в состоянии подниматься, врач настаивал, чтобы он побольше лежал, поэтому по утрам он зачастую оставался в своей комнате часов до десяти, а то и дольше. Лейн открыла дверь и заглянула в комнату. Ставни были закрыты, и в комнате царил полумрак. В пробивающихся сквозь щели тонких лучах света плавали пылинки.

Джонни Мак, одетый лишь в старые, выцветшие джинсы, растянулся на кровати поверх скомканных желто-коричневых простыней и полосатого покрывала. Лежал он на животе, закрыв глаза, дыхание его было спокойным, ровным.

Лейн осторожно вошла, ожидая при каждом шаге, что Джонни Мак откроет глаза. Но он не открывал. Чем ближе она подходила к кровати, тем чаще у нее билось сердце. Она чувствовала себя бесцеремонной особой сомнительного поведения. Попытки соблазна были для нее совершенно нехарактерны. Но то была прежняя Лейн, та Лейн, что похоронила свои плотские желания много лет назад. А теперь она новая Лейн, любовница Джонни Мака.

Встав у кровати, Лейн стала разглядывать этого великолепного мужчину от макушки до пят. Мощные плечи. Широкая спина, подпорченная лишь заживающим шрамом, который оставил хирург, извлекая едва не убившую его пулю. Большие, мускулистые руки. Узкие бедра. Тугие ягодицы. И длинные-длинные ноги. Кожа его была смуглой от природы, но за последние дни, проведенные на солнце возле пруда, она приобрела бронзовый цвет.

Красавец. Некогда он был красивым парнем, но красота его была, как говорится, только внешней. Он был буйным, необузданным молодым человеком, преисполненным гнева, ярости, желания набрасываться с кулаками на всех окружающих. Совершал в прошлом почти непростительные вещи. Но она неизменно прощала его. Потому что любила со всем глупым пылом юности. То, что он был скверным городским парнем, лишь прибавляло ему привлекательности. Повзрослев, она поняла, что женщины обычно тянутся к повесам, негодникам, буянам. К мужчинам, которые бьют себя в грудь и говорят во всю силу легких. Как правило, из них получаются незабываемые любовники, но плохие мужья.

Лейн подошла к кровати и занесла руки над спиной Джонни Мака. Посмеет ли она коснуться его, разбудить спящего зверя?

Джонни Мак оставался Джонни Маком и вместе с тем стал совершенно другим человеком. Внешняя красота проникла внутрь. Этот замечательный мужчина, лежащий перед ней, был так же прекрасен душевно, как и физически. Став зрелым, он превратился в утонченного мужчину, в благопристойного человека. Хотя в его характере отчасти сохранилась необузданность, неисправимым он уже не был.

Когда Лейн нагнулась пониже, Джонни Мак перевернулся, схватил ее и повалил на постель рядом с собой. Напуганная этим молниеносным маневром, она вскрикнула. Прижав ей руки над головой, он сел верхом на ее бедра.

— Я думала, ты спишь, — сказала она с одышкой, глядя в его черные глаза.

— А я уж задавался вопросом: долго ли ты будешь стоять до того, как сделать свой ход?

Джонни Мак посмотрел на нее, и на его лице появилась озорная, покоряющая улыбка, сгубившая многих порядочных женщин.

— Какой ход? — Лейн игриво изогнулась под ним.

Джонни Мак издал негромкий горловой смешок:

— Не притворяйся наивной.

Держа одной рукой ее запястья, он опустил другую и стал развязывать пояс ее шелкового халата.

Лейн с шумом втянула воздух, когда полы халата слегка разошлись, обнажив полоску тела от груди до пупка. Джонни Мак опустил бедра и прижался возбужденным пенисом к ее лону.

— Где Лилли Мэй? — тяжело дыша, спросил он.

— В бакалейной лавке. Лейн заерзала, и халат распахнулся еще дюйма на два, ткань едва прикрывала ее соски.

— Значит, мы одни в доме?

— Совершенно одни.

Джонни Мак снова издал смешок и нагнулся, чтобы ее поцеловать. Требовательно. Давая волю едва сдерживаемому желанию. Лейн изогнулась, застонала и попыталась вырваться, но он крепко держал ее руки над головой, не позволяя прикоснуться к себе. А ей требовалось коснуться его. Было необходимо, чтобы не лишиться рассудка.

Когда наконец Джонни Мак прекратил поцелуй, она тяжело задышала, как и он. Оба смотрели друг на друга, глаза их горели страстью.

— Пусти. — Лейн стала вырывать руки. — Пожалуйста, Джонни Мак. Я хотела заняться с тобой любовью. Собиралась… Поскольку ты еще не поправился, хотела доставить тебе удовольствие без риска причинить боль, хотела поберечь шов, чтобы не разошелся. А ты вдруг схватил меня и…

Он заставил замолчать Лейн маневром, вызвавшим у нее дрожь во всем теле. Его нос отбросил полу халата, обнажив твердый сосок.

— Посмотри на себя, — сказал он хриплым от желания голосом. — Твои соски сморщились и ждут моих губ.

— Будь осторожен. Ты еще не совсем поправился.

Джонни Мак провел указательным пальцем линию от ее горла до пупка. Лейн ахнула. Легчайшее прикосновение, и она уже вне себя. Палец его заскользил ниже, распахивая халат и обнажая дюйм за дюймом ее плоть. Когда халат раскрылся полностью и полы его упали по обе стороны тела, его рука коснулась ее сокровенного места, и она приподняла бедра, чтобы помочь ему.

Лейн, пока совсем не потеряла контроль над собой, предприняла смелый ход:

— Ты не можешь взять меня.

— Что? — Джонни Мак с удивлением взглянул ей в глаза.

— Я хочу взять тебя. Я ни разу… Мне это необходимо, — сказала ему Лейн. — Я мечтала разглядывать, трогать, вкушать каждый дюйм твоего тела. Ты не представляешь, как я хочу…

— Хватит говорить, начинай показывать. С дьявольской улыбкой, делающей его совершенно неотразимым, Джонни Мак выпустил руки Лейн и поднялся с нее. Прежде чем она успела его удержать, он встал на ноги и сбросил джинсы. Когда Лейн увидела его стоящим во всем своем мужском великолепии, у нее захватило дыхание. Он был рослым, крепким, опасно мужественным. Когда она потянулась к нему, он избежал ее прикосновения, потом лег на постель рядом с ней и заложил руки под голову. Повернувшись лицом к нему, Лейн увидела, что он распростерся перед ней в ожидании.

«Что дальше? — спросил придирчивый внутренний голос. — Это то, чего ты хотела, о чем мечтала. Делай с ним все, что хочешь». Ее пронзила дрожь сексуальной энергии. Она почувствовала пьянящее ощущение власти.

На сей раз она оседлала его бедра и наклонилась, чтобы целовать. Начала со лба и вскоре покрыла его лицо легкими поцелуями. Достигнув губ, покусывала их, сосала и наконец просунула в рот язык. Он ответил, устроив с ней неистовую дуэль языками. Окончив поцелуй, Лейн повела губами вниз по подбородку, шее, груди и остановилась, достигнув крохотного мужского соска. Поводила языком по одному соску, затем по другому, тем временем ее руки ласкали его бедра. Неторопливо, дразняще она касалась его повсюду.Джонни Мак лежал под ней молча, почти не шевелясь, но Лейн заметила, что он сжимает покрывало обеими руками. Она ощутила невыносимое желание, когда между ее ног, между складок ее женского естества собралась влага. Но не сжалась, не захотела добиваться только своего удовлетворения. Пока он лежал непокоренным. Жаждущим ее внимания.

Лейн развела его ноги и положила ладони ему на бедра. Потом свела руки посередине тела, запустив пальцы в черные волосы, окружавшие его твердую плоть.

По его тяжелому, хриплому дыханию Лейн поняла, что он с трудом владеет собой. Когда она убрала руки и коснулась пениса губами, бедра Джонни Мака приподнялись. Чтобы успокоить его, она вернула свое внимание к верхней части его тела. Когда его бедра опустились, снова повела руками вниз. Проделывала она это несколько раз, пока не опьянела от власти.

Джонни Мак задрожал.

— Ах, малышка, ты убиваешь меня!

Он запустил пальцы в ее волосы и с силой прижал ее голову к себе.

Лейн облизывала, посасывала так, что он едва не кончал. Потом прекратила. Лежавшей на голове рукой Джонни Мак побудил ее продолжать. И она стала. Только теперь водила губами от головки до основания. С каждым движением плотнее сжимая губы. Словно боясь, что она перестанет, Джонни Мак двигал ее голову вверх-вниз. Однако ее губы, язык давали ей полную власть над ним. И когда он кончил, она испытала наслаждение тем удовольствием, которое доставила ему.

Когда Лейн выпустила его и облизнула губы, его животные стоны возбудили ее. Она легла рядом с ним и прижалась к его боку. Джонни Мак приподнял ее настолько, чтобы обвить рукой.

Поцеловав ее в лоб, Джонни Мак провел ладонью по одной груди, затем по другой. Она содрогалась, когда он сжимал соски.

— Ты неистовая женщина, — сказал он. — Моя неистовая женщина.

Приподнявшись на локте, Джонни Мак наклонился и взял в рот ее грудь. Дрожь удовольствия расходилась от ее сосков по всему телу. Продолжая ласкать грудь, он повел рукой по ее животу к лону. Стал поглаживать там кончиками пальцев, нажимая все сильнее.Напряжение разрядилось. Лейн кончила. Быстро. С потрясающей силой. Пока ощущение расходилось по ее телу, Джонни Мак приподнялся и до отказа вошел в нее. Большой.

Твердый. Горячий.

Он овладел ею полностью. Не оставляя места ни для чего иного. И Лейн поняла, что появилась на свет именно для этого — быть женщиной Джонни Мака.

Глядя на сидящих на диване родителей, Уилл подумал, что им хочется остаться наедине друг с другом. Сам он еще не был влюблен ни разу, но считал себя достаточно взрослым, чтобы распознать признаки влюбленности. Его мать и Джонни Мак обменивались странными взглядами и легкими, быстрыми улыбками. И он понял, что они всеми силами стараются не касаться друг друга.

Мальчик решил подняться к себе в комнату, оставить их вдвоем. Хоть и сомневался, что они заметят его уход. Но едва он стал подниматься, Джонни Мак заговорил:

— Надоело, мне сидеть в четырех стенах. Может, раз дождь прекратился, спустимся к реке?

— Хорошая мысль, — ответила Лейн. — После плотного ужина я не прочь прогуляться.

Джонни Мак встал, подал руку Лейн и поднял ее на ноги. Они быстро переглянулись; потом Лейн повернулась к Уиллу:

— Хочешь пойти с нами?

— Нет, пожалуй, посмотрю телевизор. Идите вдвоем.

— Если Лилли Мэй вернется с молитвенного собрания до нашего прихода, скажи, пусть не беспокоится, к наступлению темноты мы будем дома, — сказала Лейн.

— Скажу. Может, слишком уж беспокоиться она не будет. — Уилл покачал головой. — Она уверена, что тот, кто стрелял в Джонни Мака, снова попытается убить его.

— Беспокоится она слишком, — сказал Джонни Мак. — Но причина у нее для этого есть. Пока не выясним, кто убил Кента, мы все находимся в опасности. Кто-то хочет, чтобы твою мать осудили за преступление, которого она не совершала. Чтобы я положил конец этому частному расследованию. Но видимо, эти люди уже понимают, что, даже если меня убьют, им не помешать тому, чтобы правда вышла наружу. Рано или поздно.

— Если тот, кто убил Кента, знает, что память отчасти ко мне вернулась, что со временем я вспомню, кто прятался в кустах, то я, видимо, тоже становлюсь важной мишенью, так ведь?

— Ну что ты, Уилл. — Лейн вздохнула. — Никто, кроме нас, не знает о твоих сеансах с доктором Эйджи.

— Может, и нет, но те, кто прятался тогда в кустах, знают, что я видел их. Удивляюсь, что…

— Пока никто больше не знает, что память возвращается к тебе, ты в безопасности, — сказал Джонни Мак. — Но я подумал, что когда Бадди снимет полицейский пост, надо будет нанять частную охрану для всех нас. Меня удивило, что он поставил кого-то на пост в больнице, потом у дома две недели назад.

— Считаешь, нам нужны телохранители? — спросила Лейн.

Джонни Мак взял ее за руку и сплел с ней пальцы.

— Да, считаю. Честно говоря, уже поговорил с Уайеттом Фостером, он вызывает опытных профессионалов для круглосуточного наблюдения за домом. И я хотел бы, чтобы кто-то постоянно находился неподалеку от Уилла, присматривал за ним. — Джонни Мак взглянул на мальчика: — Ты не против?

— Ты вправду думаешь, что мне угрожает опасность? Что тот, кто стрелял в тебя, может попытаться меня убить?

— Я не хочу рисковать. Мы имеем дело с убийцей. Кто-то забил Кента до смерти. И я уверен, что кто-то убил Джеки, представив это самоубийством. Если бы я не выкарабкался, то стал бы третьей жертвой. Такие люди, не колеблясь, совершат еще одно убийство, если почувствуют угрозу.

— И возвращение моей памяти — главная угроза, если убийца узнает об этом, — сказал Уилл. — Ты уверен, что вам с мамой безопасно идти на прогулку?

— Думаю, при свете дня мы в относительной безопасности, — успокоил его Джонни Мак. — Убийца вряд ли рискнет выдать себя, особенно при полицейском возле дома. Если он и сделает очередной ход, то скорее всего ночью.

— Кента он убил среди дня, — напомнил мальчик.

— Да, но в тот день за домом не наблюдал полицейский.

Уилл пожал плечами.

— Идите гулять. Через полчаса зайдет солнце.

— Может, все-таки пойдешь с нами? — спросила Лейн и тепло улыбнулась.

— Нет. Вы идите.

Взяв пульт дистанционного управления, мальчик включил телевизор и прощально махнул рукой родителям, шедшим к двери. Когда они выходили, Уилл заметил, что Джонни Мак обнял Лейн за талию.

Нравится ли ему видеть мать и Джонни Мака вместе? Не угнетает ли мысль, что из их отношений может выйти нечто постоянное? Нет, его это вполне устраивает. В конце концов, он никогда не видел мать такой оживленной, особенно когда она была замужем за Кентом. Хотя временами она бывала радостной, он чувствовал неладное. Еще ребенком понимал, что у матери не все в порядке. Теперь он знал, чего недоставало ей в жизни все эти годы. Джонни Мака Кэхилла. Вряд ли мать может быть по-настоящему счастлива без этого человека.

И у него больше нет ненависти к Джонни Маку, Нет даже неприязни. Что бы ни совершил Джонни Мак раньше, он теперь всеми силами старается это исправить. Такой человек заслуживает восхищения.

Телефонный звонок оторвал Уилла от мысли об отце, о взаимоотношениях этого человека с ним и с матерью. Он поднялся и взял радиотелефон, лежавший на кофейном столике:

— Алло.

— О, Уилл, слава Богу, что ответил ты.

— Тетя Мэри Марта?

— Мне нужна твоя помощь. — Голос ее дрожал от волнения. — Пожалуйста, подойди к дому. Встретимся в саду.

Когда он последний раз видел тетю в больнице после попытки самоубийства, она была молчаливой, печальной, но теперь говорила быстро, слова почти сливались.

— Где бабушка? Знает ли она, что вы звоните мне? И разве у вас нет новой медсестры? Где она?

— Мать с Джеймсом обедают, — ответила Мэри Марта. — Мне еду приносят в комнату на подносе. И эта корова-медсестра, которую наняла мать, поела со мной, набила брюхо и заснула в кресле. Я потихоньку спустилась по задней лестнице и прокралась мимо миссис Расселл в гостиную. Отсюда и звоню. Мне надо видеть тебя, Уилл. Дело срочное.

— Что случилось? Зачем вам видеть меня?

— По поводу твоего отца… Кента. Он жив, Уилл. Твой отец жив.

— Ну что вы, тетя Марта, вы знаете, что он мертв. Были на его похоронах. Не помните?

— В гробу лежал не Кент. Просто кто-то похожий на него. Говорю тебе, Уилл, твой отец жив. И теперь все мы трое можем быть вместе, как и полагается.

Мальчик мысленно застонал. Психическое состояние тети, казалось, то становилось восторженным, то подавленным. Галлюцинации у нее были и раньше. Еще ребенком он считал себя обязанным успокаивать ее, отец поощрял его в этом.

— Оставайтесь там, я сейчас приду, — сказал Уилл.

— Нет-нет. Ты должен встретить меня в саду. И обещай не говорить Лейн, что пошел на встречу со мной. Это должно быть нашим маленьким секретом.

— Ладно. Встретимся в саду через несколько минут.

— Спасибо, дорогой. Я знала, что мой мальчик придет ко мне, если я буду нуждаться в нем.

Повлиять на Мэри Марту оказалось просто. Потребовалось только заронить несколько семян в ее богатое воображение. Один лишь намек, что Кент жив и хочет видеть Уилла, достиг нужной цели. Уилл знает, кто убил Кента, хоть это воспоминание и временно подавлено. Они считают себя очень хитрыми. Думают, что никто не знает о психиатре из Чикаго. Но существуют способы узнать то, что нужно. Очевидно, память Уилла о том дне не восстановилась полностью — о том жарком, душном дне, когда Кента, в конце концов, настигла его судьба.

Джонни Мак представлял собой угрозу. Но пытаться убить его было неразумным, эмоциональным решением. Глупо действовать под влиянием порыва. Уилл представляет собой значительно большую опасность. Если только удастся, с мальчишкой нужно разделаться сейчас. Смерть Уилла расстроит Мэри Марту, но, возможно, найдется способ оградить ее. В конце концов, она иногда верит, что Кент жив, так что, может, ее удастся убедить, что Уилла просто куда-то отправили, и он скоро вернется.

«Ага, вот они — Уилл и Мэри Марта. В саду. Разговаривают. Действуй по обстоятельствам. Наблюдай и жди. Как только представится возможность, немедленно используй ее. Наноси удар, потом прячь тело. Они идут по тропинке, ведущей к реке. Следуй за ними. На безопасном расстоянии. А, вот оно что, Мэри Марта уводит мальчика от дома. Подведи поближе к реке, и я смогу его утопить.

Черт возьми, остановились возле сарая с инструментами. Притаись и слушай. Найди способ отвлечь Мэри Марту, потом убей Уилла».

— Говорю тебе, твой отец жив. — Мэри Марта взяла Уилла за руки. — Он всегда любил устраивать игры. Маленькие шалости. Они были нашим секретом. Но тебе я могу сказать о них. Ты мой ребенок. — Она погладила Уилла по лицу. — Мой и Кента.

— Тетя Мэри Марта, что вы говорите? Кент был вашим братом. Я ваш племянник.

— Ты не племянник. Они хотели, чтобы я в это поверила, но я знаю лучше. Мне говорили, что мой ребенок умер, но ты жив, Уилл. Ты жив.

«Неужели она искренне верит, что Уилл ее ребенок? Неужели так долго жила в этом бредовом, призрачном мире, что никогда не вернется к действительности? Может, вера, что Уилл — тот ребенок, от которого она избавилась пятнадцать лет назад, утешала ее, давала ей минуты здравомыслия? Если да, то как она среагирует на его смерть? Ничего поделать нельзя.

Если бы только Уиллу не было необходимости умирать. Но он должен умереть. Другого выхода нет. Нельзя допустить, чтобы он вспомнил. Убийства и попытки убийства накапливаются. Какая досада! Но человек делает то, что он должен делать. Во имя любви».

— Ты должен помочь мне найти своего отца, — сказала Мэри Марта. — Тогда мы трое сможем всегда быть вместе.

— Я отведу вас обратно домой, — сказал Уилл, взяв ее за руку. — Мы найдем бабушку и…

Мэри Марта вырвалась и побежала к старому кирпичному строению, некогда бывшему каретным сараем.

— Он, должно быть, прячется в сарае для инструментов. В детстве мы играли там. А потом приходили туда уединяться. Играть в игры и… Бьюсь об заклад, он поджидает нас там.

Уилл погнался за Мэри Мартой и настиг ее у двери.

— Давайте я войду, посмотрю, там ли Кент, если его нет, мы вернемся домой и поговорим с бабушкой.

— Хорошо, — с готовностью согласилась она. — Но я уверена, что Кент в сарае. Ждет нас.

«Вот и возможность нанести удар. Въезд для экипажей с фасада. Входи там. Мэри Марта ждет Уилла у боковой двери.

Темно, сыро, жутковато. Это ветхое строение давно нужно было снести. Свет проникает только через открытые двери. Уилл старательно разыгрывает поиски Кента, Подыгрывает тете. Успокаивает ее. Мальчишка всегда был добр к Мэри Марте. Какая жалость, что ему придется погибнуть.

Подготовка всегда приносит плоды. Небольшой железный прут, найденный в мусорной куче, — превосходное оружие. Подкрадывайся медленно, тихо. Не дыши. Не издавай ни звука. Бей. Ну!

Все сошло гладко. Мальчишка лежит на земле без сознания. Оставлять его здесь нельзя. Времени зарыть тело нет. Но его будут искать. Надо чем-то завалить тело».

— Уилл, он там? Кент внутри, вместе с тобой? — окликнула снаружи Мэри Марта. — Войти мне, или вы оба выйдете?

«Как спрятать тело? Посмотри по сторонам, вверх, вниз — вот то, что нужно. Старая лодка, подвешенная на веревках к потолку».

— Уилл, почему не отвечаешь? — спросила Мэри Марта.

«Поспеши. Нельзя терять времени. Она войдет и увидит. Перережь веревки. Пусть лодка упадет на него и накроет тело.

Прикосновение к нему приносит ошеломляющее открытие. Мальчишка жив!»

— Если сейчас же не ответишь, я войду туда. Слышишь, Уилл? — предупредила Мэри Марта.

«Где этот чертов железный прут? Брошен куда-то на пол. Но куда? Искать нет времени.

Тряпье. Грязное тряпье в тележке. Свяжи мальчишку и заткни ему рот. Спрячь его, потом придешь, завершишь дело.

Быстро. Бери эти старые садовые ножницы, режь веревки, на которых висит лодка. Мы далеко от дома, никто, кроме Мэри Марты, не услышит. Ну вот и все, теперь можно заняться ею».