Высота одиночества

Глава 10

– Ипатова! Лерка, она не моя… – Игорь влетел в спальню девушки и застыл как вкопанный. Рината стояла к нему спиной в одних трусиках. Черных, с небольшими кружевными вставками на аккуратных ягодицах. Взгляд невольно прошелся по бесконечно-длинным ногам, потом снова наверх – к тонкой талии и мягкому изгибу рук. Распущенные волосы Рины опускались ниже лопаток, почти до поясницы, и на их фоне кожа казалась совсем бледной, словно мерцающей.

– Крылов! – она возмущенно зыркнула на него и спешно натянула футболку. – Тебя стучаться не учили?!

– П…прости. Я… в общем, я…

– Говори уже, чего мямлишь?

– Лерка, она… подруга. Не девушка. То есть девушка, но не моя… Чья-то, в общем, – путаясь в словах, Игорь продолжал рассматривать Ринату. Он, конечно, и прежде понимал, что она очень даже ничего, но вот сейчас… Ему сделалось подозрительно жарко, в джинсах стало тесновато, да и вообще…

Рина забралась в постель, взбила подушки и подложила их под спину. И только затем посмотрела на Игоря.

– Хорошо. Это все? Я спать хочу.

– Я тебе лимоны принес.

– Спасибо, – буркнула она.

– Угу, – не найдя, как же продолжить этот разговор, Игорь взялся за ручку двери, но в последний момент снова повернулся к девушке: – Рин, а что у тебя с Бердниковым произошло?

– Ничего, – недовольно нахмурила она лоб.

– Ну, это официальная версия, – он приблизился к постели и, отодвинув край одеяла, уселся рядом с Ринатой. – А что на самом деле случилось?

– Он сказал, что ему больше не нужна такая фигуристка, как я, – не отводя взгляд, ответила Ипатова.

– Правда? А почему сейчас он так озаботился твоим благополучием? – прямо спросил Крылов.

– Ты о чем? – Рина насторожилась.

– Сначала это совершенно неуместное приглашение в Сочи, а сегодня он вызывает меня к себе и угрожает, что если я явлюсь причиной твоего… как бы так выразиться… не совсем благополучного состояния, то он по мне заливочной машиной проедется!

– Ты был у него?!

– Был, и знаешь, у меня сложилось ощущение, что ты ему не безразлична. Слушай, а может… – он запнулся, не решаясь высказать свои мысли вслух.

Однако Ипатова поняла его и без слов.

– Ты чего?! Ты как… Как вообще подумать мог такое?! – побледнев, она уставилась на Игоря распахнутыми глазами. Вся она как-то подобралась, поёжилась, и он не мог понять – от отвращения это или причиной тому что-то еще.

– А что?! Этот человек угрожал мне, Рината! – возмутился Крылов. – Что мне думать, по-твоему?

– Лучше вообще не думай, тебе вредно! Мне шестнадцать было, Игорь!

– Вот именно, шестнадцать! Так что найди аргумент получше. Для такого человека, как Бердников… – Игоря аж передернуло.

– А ты так хорошо его изучил и понимаешь, что для него нормально, а что нет? – Рината схватила подушку и со злостью бросила в Крылова. – Проваливай! Не хочу слушать твои бредни, – взвизгнула она. – Уходи отсюда, или я сама сейчас же уйду из этого дома!

Игорь виновато пожал плечами. Судя по реакции Рины, предположение его оказалось ошибочным, хотя он все еще не был уверен в этом до конца. Мало ли… Кому понравится такая неприглядная правда? И все-таки он надеялся, что хоть насчет этого у Бердникова есть какие-то моральные принципы.

– Ладно, извини.

– Уходи! – ее голос прозвенел колючими льдинками.

Стоило за Игорем закрыться двери, Ипатова с головой накрылась одеялом и шумно выдохнула. Придурок! Дубина! Как ему в голову такое могло прийти? У неё и президента роман! Надо бы посмеяться, только вот… почему у неё слезы на глаза наворачиваются?..

***

Последующие несколько дней Крылов пытался снова наладить с Ипатовой контакт, но она замкнулась и в разговорах ограничивалась лишь краткими односложными фразами типа «да», «нет», «хорошо».

А спустя еще два дня, едва ее состояние более или менее пришло в норму, появилась на пороге комнаты Игоря в верхней одежде и, поставив сумку на пол, ответила на его удивленный взгляд:

– Спасибо за гостеприимство. Я здорова и могу ехать домой.

– Рин, но… тебе тут плохо? – как-то по-мальчишески обиделся он, поджав губы.

– Не хочу тебя стеснять, – потупив взор, ответила девушка. – Закрой за мной.

– Еще чего! – Крылов сорвался следом за ней. Выскочил в коридор, когда Ипатова уже отпирала дверь. – Ну куда ты пойдешь?

– Я хочу домой, – объяснила Рината, глядя на него непроницаемым стеклянным взглядом.

На самом деле ей меньше всего хотелось возвращаться в свою холодную убогую квартиру, но… Она чувствовала, что начинает привыкать. Привыкать к этому дому, к комфорту, к своей уютной комнате и ванной, выложенной кафелем изумрудного цвета, к тому, что в холодильнике всегда есть хорошая еда. Но самое главное, она понимала, что привыкает к Игорю, начинает зависеть от него. А это было недопустимо. Никогда… Никогда больше она не позволит себе от кого-либо зависеть. Ни-ког-да.

От этого взгляда, от интонации голоса, с которой она говорила, Игорю стало не по себе. Он сделал шаг к Рине и обхватил за плечи:

– Тогда я провожу тебя, идет?

– Угу, – она кивнула и прислонилась к двери, ожидая, когда он соберется.

С тоской осмотрела прихожую, гостиную. Красивый дом, красивый мужчина, красивая жизнь… А у нее какие-то руины. Во всем.

Через пять минут Игорь поспешно вышел из комнаты, бросив на ходу:

– Я готов.

Натянув куртку, он взял сумку Ринаты и отпер дверь. Конечно, он мог бы попытаться уговорить Рину остаться, но понял – лучше и не пробовать. Если она что-то решила, не отступит. Не хочет жить в нормальных условиях – её право.

***

– Анна! Анна, носок! Носок тяни! Матвей! Господи, выпрями спину, что ты весь сгорбился? Твоя партнерша весит всего ничего, а ты её даже поднять нормально не можешь! – невысокая ухоженная женщина средних лет стояла у бортика. Ее длинные светлые волосы холодного пепельного оттенка были собраны резинкой в обычный хвост, пальто шоколадного цвета доходило почти до коленей. Взгляд больших серых глаз пристально следил за движениями подопечных, не упуская из вида ни одну деталь. Рот у нее был довольно широкий, губы красиво очерчены, а нос ровный, прямой. Несмотря на возраст, тело ее все еще оставалось по-девчоночьи подтянутым, да и лицо не утратило своей привлекательности, разве что в глазах отражалось все пережитое за прошедшее время. Сложив руки на груди, она недовольно хмурила брови, наблюдая за тренировкой своих учеников. До чемпионата мира оставалось две недели, а они даже элементарную поддержку не могли сделать без огрехов.

Возможно, она была слишком строга со спортсменами – Титова месяц как вышла на лед после серьезной травмы, но время поджимало, диктуя свои условия. Именно они – первая пара России на сегодняшний день, и именно они обязаны быть в хорошей форме на соревнованиях в канадском Лондоне.

– Еще раз прокатайте первую часть программы! Не стоим, работаем! – строго приказала она, хлопнув в ладоши, тем самым призывая остановившихся спортсменов вновь начать прокат. – И вращения… Матвей, считай лучше, Анна запаздывает по твоей вине!

Фигуристы, не скрывая недовольства, все же исполнили указание и принялись в сотый раз отрабатывать элементы.

– А ты строга, – послышался прямо за её спиной до боли знакомый голос.

Алла обернулась, и её красивое лицо озарилось искренней улыбкой.

– Николай Петрович! – женщина обняла тренера. – Какими судьбами? – серые глаза наполнились радостью. Наверное, сейчас это был единственный человек, за исключением деда, способный вызвать в ней это чувство.

– Пришел шпионить, – добродушно хохотнул Савченко и кивнул в сторону фигуристов. – Смотрю, ты им поблажек не делаешь.

– Какие поблажки могут быть перед чемпионатом, – вздохнула Богославская. – Пытаемся исправить ошибки, но времени катастрофически не хватает.

– Ты хороший тренер, Богославская. Справишься, – мужчина облокотился о борт и задумчиво посмотрел перед собой.

– Справлюсь, – Алла встала рядом с Николаем Петровичем, соприкасаясь своим плечом с его. – Куда я денусь. Так что Вы хотели?

– Кроме шпионажа-то?

– Ага, – её губы снова тронула едва заметная улыбка.

– На юбилей свой пригласить хотел. Семьдесят лет, с ума сойти! Скоро на пенсию…

– Да ладно Вам! – хмыкнула Алла, легонько пихнув тренера в бок. – Вы еще всем покажете! С такими учениками…

– Слышала, значит…

– Конечно, слышала, – на мгновение Алла опустила голову. – И как у вас идут дела?

– О, замечательно! – Савченко издал нервный смешок. – Играем в игру по мотивам басни Крылова «Лебедь, рак и щука»!

– В смысле? – Богославская удивленно приподняла тонко очерченные брови.

– А в прямом. У нас каждый сам за себя. Характер у обоих дай Боже! Привыкли работать в одиночку, но упрямо продолжают цепляться за шанс на попадание на Олимпиаду. При этом не понимают, что такими темпами далеко не уедут. Да, – Савченко махнул рукой, – что я тебе рассказываю, о поведении Крылова давно легенды складывают. Скоро маленьких детей пугать будут этим несносным мальчишкой. «Не слушаешься тренера – будешь таким же вредным, как Игорь Крылов»… А Ипатову ты как облупленную знаешь.

– Нет, – в голосе Аллы отчетливо слышались стальные нотки. – Как выяснилось, Ринату я совершенно не знаю, – губы её сложились в некое подобие ухмылки, а глаза потемнели. – Её жизнь теперь со мной никак не связана. Наши пути разошлись после Ванкувера. Ей все равно, а мне тем более.

– Врешь, – поправляя съехавшие на нос очки, уверенно заявил Николай Петрович. – Богославская, я тебя с семи лет знаю, меня-то не обманывай. Понятия не имею, что произошло между вами, но всегда есть время исправить допущенные ошибки. Кто бы виноват ни был. Вы же с ней как… – Савченко осекся, наткнувшись на предупреждающий взгляд женщины.

– Никто ничего уже исправить не сможет, – Алла подняла глаза к потолку и выдохнула. – Ошибок слишком много. Да и ненависти тоже. Ладно, – она вымучила улыбку и снова посмотрела на Савченко. – Желаю удачи. И Рината, и Игорь очень хорошие спортсмены. Кто, как не Вы, сможет сделать из них настоящую пару. А на юбилей я обязательно приду.

– И тебе удачи, девочка моя, – он обнял бывшую ученицу. – Жду на юбилее, – сказал Николай Петрович и направился к выходу.

– Ну что встали? – снова прикрикнула на расслабившихся было учеников Алла. – Заново! Теперь под музыку! – нажала кнопку на ноутбуке и сосредоточилась на тренировке.

***

– Крылов, твою мать!

Услышав донесшийся из комнаты истошный вопль Ипатовой, Игорю захотелось слиться с громоздкой стенкой, загораживающей половину прихожей. В следующую же секунду Рината возникла перед ним. Очень злая.

– Помочь захотел, да?! Спасибо! Помог! Придурок! Что ты… – она в бессильной ярости ударила кулаком о стену и понеслась на кухню.

Игорь обвел взглядом пустой коридор и виновато вздохнул. Как же он мог забыть про эту чертову дверь!.. Даже в мыслях не было, что кто-то может позариться на скудное Ринино имущество. Но факт оставался фактом – едва Рината взялась за ручку своей двери, как почувствовала неладное. Её тихий вопрос: «Ты дверь закрывал?..» и его молчание в ответ заставили её со всей дури дернуть на себя деревянную дверь и вбежать в темную квартиру.

Крылов вошел в комнату и осмотрелся. М-да, воры поработали основательно, ни одной вещи на месте не оставили. Шкаф вывернут наизнанку, постельное белье и полотенца разбросаны по полу, диван выпотрошен и разрезан, словно Рината там миллионы спрятала. Или не миллионы…

– Рина-ат! – взволнованно крикнул он, метнувшись на кухню. – Рината, ты где медали свои хранила?

Она один за одним лихорадочно открывала кухонные шкафчики и даже не соизволила повернуть голову в его сторону.

– Рин, им твои награды нужны были… Их нашли?

– Крылов, да плевать мне на эти чертовы медали! – наотмашь хлопнув дверцей очередного ящика, Ипатова уставилась на него беспомощно-разъяренным взглядом. – Где они?! Они-то нахрена им нужны!? – осипшим голосом проговорила она, безвольно оседая на табурет. – В них ведь ценности никакой…

И тут до Игоря дошло, что именно с таким остервенением она искала. Не медали, не вещи, не деньги… Письма. Письма Богославской…

– Это потеряла? – потянувшись наверх, он достал спрятанную от навязчивой Фёдоровой коробку из-под обуви и протянул Ринате.

Пальцы ее мгновенно вцепились в плотный картон.

– Откуда? – прохрипела она, снимая крышку.

– Случайно увидел, когда градусник искал, – ответил Игорь, подумав, что незачем Ренате знать, что на её кухне хозяйничала дотошная журналистка. Присел перед Ипатовой на корточки и заглянул в глаза, полные отчаяния. – Рин… почему ты так переживаешь за эти письма, но ни одно не открыла? Почему они тебе дороже всего, что есть в этой квартире?

– Мне их незачем читать. Ничего нового она мне не расскажет. В каждой строчке – сплошная ложь.

– Тогда почему не выбросишь?

Девушка криво усмехнулась, еще крепче, до судороги в пальцах сжимая коробку.

– Можешь считать меня мазохисткой. Они мне забыть не дают…

– О чем?

– Крылов, вот скажи мне, – дрожащим голосом проговорила Рина, – зачем ты со мной связался, а?

Игорь удивленно поднял бровь. С чего это вдруг такие вопросы? Хотел отшутиться, но стоило её руке скользнуть по его плечу, как тут же все мысли выветрились из головы, оставив в сознании только синие глаза, подернутые дымкой боли.

– Потому что ты самая лучшая, ты на голову выше всех остальных, – не задумываясь, ответил он, не сводя с Рины изучающего взгляда.

«А Вы не возразили мне». Маленькая глупенькая дурочка, полностью доверившая свою судьбу в чужие руки.

«Потому что ты действительно выше всех на голову, дорогая». Она улыбается, целует в висок и прижимает к себе. От неё пахнет её любимыми духами. Противно. Мерзко. Невыносимо.

До боли закусила губу, сдерживаясь, чтобы не завыть в голос от рвущей душу боли. Не забыла. Не простила.

Не помня себя, Рината подалась вперед, лицом утыкаясь в грудь Игоря.

– Я не лучшая… Я не лучшая… – всхлипнув, прошептала она. – Не лучшая…

– Эй, – застигнутый врасплох, он несмело приобнял её. Не знал, как реагировать, боялся сделать еще хуже. Кто ж разберет эту Ипатову – то кричит, то плачет, то плачет и кричит. – Рин, успокойся, все хорошо. Все хорошо будет, слышишь? Ты поплачь. Не держи все в себе. Легче станет, – гладя её по мягким волосам, тихо приговаривал Игорь. Что же такое страшное произошло, раз Рината Ипатова, всегда уверенная и жесткая, слезами омывает его рубашку?..

– За что она так со мной?! Что я ей сделала?! Что я им сделала?! – истерично закричала Рината, пытаясь вырваться, но сильные руки Игоря не позволили ей, удержав на месте. – Ненавижу! Ненавижу их!

– Тише, тише… Рин! – она подняла голову, темные прядки коснулись его щеки, а глаза, полные влаги, неуверенно смотрели на него с выражением благодарности. – Никогда не сомневайся в себе, – выдавил он, пересилив желание смахнуть с её подбородка соленую капельку. – Я не брошу тебя. Обещаю.

Она долго смотрела на него. Проникала в него, растворялась в нем. В её глазах все еще стояли слезы, они сверкали, как хрусталики. Хрусталь. В этот момент Игорь понял – именно с ним у него ассоциируется Рината. Красивая, изящная, грациозная и такая хрупкая.

Рината устало улыбнулась, вновь прижимаясь к нему, и тихо вздохнула.

Чуть позже, когда обоим стало неловко находиться в такой близости друг от друга, они перешли в комнату. Рина, обведя сожалеющим взглядом свое жилье, принялась собирать остатки одежды и складывать на уже устроенный Игорем диван. Осознание того, что кроме неё здесь побывали совершенно чужие люди, которых она не звала и чьего присутствия не хотела, вызывало чувство брезгливости. Они дотрагивались до её вещей, они ходили по её ковру, пусть и купленному на рынке по дешевке, но выбираемому ею для себя. Рината боялась самой себе признаться, что не сможет жить здесь, существовать в страхе, что грабители вернутся и все то, что ей дорого, вновь облапают своими грязными руками.

– Полицию будем вызывать? – голос Игоря заставил её вынырнуть из состояния прострации. Она обернулась. Крылов стоял в дверях с большой сумкой и мрачно смотрел на нее. Рина покачала головой:

– Не хочу.

– Хорошо, – кивнул он. – Тогда собирайся и поехали.

– Куда?

– Ко мне домой, Ипатова, – как ни в чем ни бывало ответил он. – Теперь ты от моего гостеприимства не отвертишься.

Рината ненадолго задумалась. Пристально посмотрела на Игоря, перевела взгляд на мутное окно и тихо сказала:

– Хорошо. Только… Не хочу ничего забирать отсюда, – она поморщилась, взяла с подоконника коробку с письмами и, пройдя мимо него в коридор, стала одеваться. – Одежда почти вся и так тут, – кивнула на сумку в его руках. – Остальное куплю, как только смогу.

– А медали?

– Да что ты прикопался со своими медалями? – возмутилась она, обвязывая шею шарфом. – Нет их у меня, – пожала плечами в ответ на удивленный взгляд.

– Как это?

– А вот так. Отдала. Мне чужого добра не нужно, – развернулась и вышла за дверь.

Крылов только непонимающе вздохнул, выключил свет и последовал за своей партнершей прочь из этого места.

Оставалось лишь удивляться ее логике: как медали, завоеванные кровью и потом, могут оказаться чужими…