Взбалмошная девчонка

Глава 10

Сидя рядом с мужем в роскошном лимузине, присланном в аэропорт отцом, Темпест задумчиво смотрела в окно. Нельзя сказать, чтобы она с нетерпением ждала встречи с родными. Во время ее болезни у родителей хватило такта не обсуждать ее приключения в Центральной Америке и скоропалительное замужество. Но Темпест понимала, что рано или поздно они заговорят. К тому же шофер, старый и доверенный слуга Уитни-Кингов, дал ей понять, что семейство собралось в полном составе и ждет их со Страйкером для разговора.

— Вид у тебя, как будто ты едешь на собственную казнь, — заметил Страйкер, накрывая ее напряженно сжатый кулак своей рукой. — Ну-ка приободрись! Я буду рядом: обещаю, я не дам им разводить пустопорожние разговоры.

Темпест повернула голову; взгляд ее был невесел.

— Я привыкла к нотациям; но на этот раз не знаю, как это вынесу. Они наверняка скажут: «Ну, наконец-то ты совершила нечто разумное и достойное семьи Уитни-Кинг; жаль только, что свадьба произошла в твоем обычном стиле».

Страйкер не стал спорить: он понимал, что Темпест права. Именно это — и почти в тех же выражениях — он до отъезда слышал от Артура и других членов семьи. Но какой смысл теперь, когда все произошло именно так, а не иначе, снова и снова мусолить эту тему. Ничего нельзя изменить. Все, что он может сделать, — быть на стороне Темпест.

— Они тебя любят, а это главное.

— А я — их.

Темпест снова отвернулась, но Страйкер поймал ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Он не мог больше молчать о том, о чем догадывался много лет, а сейчас узнал точно.

— Ты чувствуешь свою вину из-за того, что не соответствуешь их ожиданиям, так ведь?

Темпест изумленно уставилась на него. Таких слов она ни от кого еще не слышала.

— Я вовсе не… — Но в этот миг Темпест поняла, что Страйкер прав. Именно это она и чувствует. Вину из-за того, что не может быть похожей на брата и сестру. Она никогда не следовала правилам — нов глубине души именно этого и желает больше всего на свете.

— Не знаю, — прошептала она. — Может быть, итак.

Страйкер обнял ее одной рукой и прижал к себе. Слезы показались у нее на глазах — теперь Темпест уже не стыдилась слез.

— Ты повзрослела, Темпест. Тебе больше не нужно бороться за свободу.

Темпест спрятала голову у него на груди. Незнакомые чувства обуревали ее — никогда прежде Темпест не думала, что в ее жизни возможна такая благодарность, такое доверие… такое счастье. Страйкер знает о ней больше, чем она сама, но никогда он не использовал это знание против нее. Он не пытается вести ее за руку, а хочет, чтобы она сама нашла свой путь. Может быть, это и есть супружество в самом точном и истинном смысле слова?

— Откуда ты все это знаешь?

— Не так уж трудно догадаться, радость моя: нужно всего лишь забыть о раздражении и немного подумать. Я ведь специалист по решению проблем, а ты, моя любовь, — самая сложная проблема из всех, какие мне когда-нибудь встречались. — Он поцеловал ее в губы, затем поцелуями смахнул слезы с глаз. — Какая тебе разница, что они о тебе думают? Ведь у тебя есть я, и я тебя люблю. Люблю такой, какая ты есть. Конечно, мне не всегда нравится то, что ты делаешь, и уж тем более не всегда я готов это молча сносить. Но вряд ли это повлияет на мою любовь. И тебе надо научиться быть взрослой. До каких пор ты будешь позволять родным управлять твоей жизнью? Всякий раз, когда они тобой недовольны, ты словно в отместку им выкидываешь новый номер, еще похлеще: вот, мол, вам! Это же чистое ребячество, а никакая не самостоятельность.

Темпест молчала, удивленно глядя на него. Он был прав, во всем прав. С любым другим она принялась бы спорить, но Страйкера слушала молча и впитывала каждое его слово, как губка.

— Я была глупа, я понимаю это.

— Нет, просто молода. Молодость — это смутное и темное время.

Темпест улыбнулась:

— Благодарю, мой мудрый старый муж.

Страйкер положил руку ей на колено; глаза его зажглись обещанием будущих удовольствий.

— А теперь тихо. Мы приехали.

Темпест с удивлением заметила, что разговор со Страйкером не только дал ей пищу для размышлений, но и помог успокоиться. Теперь она, кажется, уже не боялась встречи с родными.

Страйкер вышел первым и подал ей руку.

— Ну как, ты готова войти в логово львов?

Темпест вышла вслед за ним и подняла на него смеющиеся глаза.

— Конечно. А потом поедем к тебе. Ведь я еще не видела твоей квартиры!

Взявшись за руки, они вместе поднимались по ступенькам.

— Боюсь, тебе там не понравится. Она похожа скорее на номер в отеле, чем на квартиру, в которой можно жить.

— Тогда мы поменяем мебель или подыщем себе новое жилье.

Дверь отворилась им навстречу. Старый дворецкий улыбался во весь рот:

— Добро пожаловать! Позвольте, мисс, от имени всех служащих передать вам поздравления и наилучшие пожелания. И вам, мистер Страйкер.

Страйкер протянул дворецкому руку; Темпест смотрела на него сияющими глазами.

— Поблагодарите всех от нашего имени, Бентон, — ответила она дворецкому, который смотрел на нее с отеческой любовью.

Тот величественно кивнул и указал по направлению к гостиной:

— Вас ждут. Ваши родные хотят отобедать с вами. Повар приготовил ваш любимый торт.

— Шоколадный с кремом?

Дворецкий широко улыбнулся:

— Совершенно верно, миссис Темпест. Она рассмеялась:

— Вот это мне по душе! От мисс Темпест к миссис Темпест!

Страйкер обнял ее за талию и повел через холл.

— Веди себя серьезней, любовь моя, — шепнул он.

Темпест в ответ хихикнула. В этот момент Бентон открыл дверь и ввел молодых в гостиную.

Родным Темпест предстала картина, воплощавшая юность и беззаботное веселье. Темпест была в маленьком белом платье с открытыми плечами; на ногах — белые босоножки. Кожа сияет золотистым загаром, а в рыжих волосах играют отблески тропического солнца. Страйкер стоял рядом: он обнимал ее за талию, словно поддерживал, но в этом жесте не было ничего собственнического.

Оправившись от первого удивления, Артур шагнул вперед.

— Вы задержались. Проблемы с багажом или самолет вылетел с опозданием?

Легким движением бровей Страйкер дал понять, что раскусил эту тактику и не одобряет ее.

— Нет, все прошло без задержек.

— Обед будет готов через час, так что у вас будет время отдохнуть и освежиться. Ваш багаж, думаю, уже на пути сюда.

Отец, похоже, уверен, что они будут ночевать здесь! Темпест хотела возразить, но Страйкер предостерегающе сжал ее руку.

— Благодарим за приглашение, Артур, но, боюсь, мы сможем остаться только на обед. Ведь Темпест еще не видела нашей квартиры!

Артур нахмурился, переводя взгляд с дочери на ее мужа и обратно. Страйкер работал на него — но Артур был умен и понимал, что деловые отношения не распространяются на сферу личной жизни.

— Я уверен, вам будет удобнее здесь. Темпест не привыкла ни готовить, ни убирать за собой.

«Он что, нарочно бьет по больному месту?» — закипая, подумала Темпест. Она едва удерживалась, чтобы не вспылить и не наговорить отцу дерзостей.

Страйкер повернулся к жене и ласково улыбнулся ей. Тестя он как будто и не замечал.

— А по-моему, Темпест прекрасно готовит. Она — смелый и изобретательный повар.

Новобрачные обменялись понимающими взглядами и улыбнулись друг другу, словно вспомнили какую-то общую шутку. В этот миг члены семейства Уитни-Кинг ощутили себя лишними.

Сев на кушетку рядом со Страйкером, Темпест с улыбкой оглядывала родных. Она больше не волновалась о том, что они подумают: какая разница, если Страйкер любит ее и одобряет все, что она делает! Порой он смеется над ней, думала Темпест, но никогда ее не высмеивает. Он уважает ее право на ошибку. Вот еще один ключ к темнице, куда заточили ее завышенные притязания родителей.

— Страйкер имеет в виду спагетти с соусом, — как ни в чем не бывало объяснила она. — Как-то раз одна приятельница посоветовала мне смешать побольше специй; я попробовала — получилось что-то невероятное!

— Готовить не так легко, как кажется, — заметила сестра Темпест, очевидно, стараясь ее выручить. — К этому нужны врожденные способности — а у тебя их, по-моему, нет.

— Спасибо за откровенность, Лаванда, — невозмутимо ответила Темпест.

Та буквально открыла рот, изумленная такой необычной для Темпест сговорчивостью. Но, прежде чем она успела ответить, заговорил брат Роджер:

— В самом деле, почему бы вам не остаться? Страйкер, мы все хотим узнать вас получше. — Роджер был знаком со Страйкером лишь понаслышке, и теперь ему не терпелось поближе познакомиться со смельчаком, сумевшим захомутать его непредсказуемую сестренку.

— Роджер, вы меня удивляете. Вы согласились бы проводить медовый месяц с родственниками? — ответил вопросом на вопрос Страйкер.

Роджер окаменел. Этот молодой человек, настойчивый и трудолюбивый, никогда не отличался быстротой соображения.

— Но ведь вы женились на Темпест только для того, чтобы помочь ей!

— Это в каком смысле? Разве у Темпест есть какие-то проблемы?

Роджер побагровел и обернулся за поддержкой к отцу. Но тот даже не смотрел в его сторону. Все шло наперекосяк; у Артура создалось странное ощущение, как будто до сих пор он совсем не знал свою дочь. Прежде он считал ее вздорной, пустоголовой девчонкой; но теперь в ней чувствовалось какое-то взрослое спокойствие, какая-то… мудрость. Словно она узнала истину, неизвестную ему. Артур пытался отмахнуться от этой неожиданной мысли, но не мог.

Страйкер молчал, слегка улыбаясь, и ждал следующей реплики.

— Но ваш брак… он же ненастоящий! — промямлил Роджер, хмуря белесые брови и бросая взгляд искоса на непривычно молчаливого отца.

— Самый настоящий, Родж, — ответила Темпест и положила голову Страйкеру на плечо.

— Не называй меня Родж! Ты же знаешь, я этого терпеть не могу!

Темпест смотрела на своих родных так, словно видела их впервые. «Почему? — думала она. — Почему Роджера нельзя называть уменьшительным именем? Эти люди выдумали себе сотни бессмысленных правил и возвели их в ранг закона. Нарушитель карается выговором; за особо тяжкие преступления полагается бойкот». Но Темпест больше не боялась наказания. Она свободна и никому не позволит помыкать собой. Она не хочет обижать родных: но ни страх, ни любовь не помешают ей вырваться из клетки, отворенной для нее Страйкером.

— А я терпеть не могу, когда меня обрывают на полуслове. Интересно, почему никто из вас даже не подумал сделать то, что первым делом сделал наш старый дворецкий, — поздравить нас и пожелать счастья?

Темпест снова обвела глазами родных, подолгу задерживаясь взглядом на каждом из них. Левой рукой она в знак молчаливой благодарности сжала руку Страйкера. На этот раз Темпест не кричала, не выходила из себя. Она была совершенно спокойна.

— Дорогая, я уверена, никто не хотел тебя обидеть, — в первый раз послышался голос Шарлотты Кинг.

— Да, конечно. Никто не хотел меня обижать — однако до сегодняшнего дня всем это прекрасно удавалось. Но отныне с этим покончено. Как и почему мы поженились — наше дело, и только наше. Что будет с нами дальше, тоже вас не касается.

— Юная леди, как вы разговариваете с матерью? Не забывай, Темпест, что мы — твоя семья!

— О вас забудешь! — горько отозвалась Темпест и, овладев собой, продолжала: — Я люблю вас всех. Но не настолько, чтобы приносить себя в жертву вашим амбициям. Я не такая, как вы. И никогда не стану похожей на вас. Я устала с вами бороться. Любите меня, но не навязывайте мне своих взглядов на жизнь!

— Темпест!

— Темп!

— Вы забываетесь, юная леди!

Промолчал один Роджер.

Страйкер молча поднялся и протянул жене руку. Они повернулись и вместе пошли к дверям. Артур сделал шаг вперед и остановился.

— Страйкер! Не можешь же ты так уйти!

Страйкер повернулся и смерил босса взглядом.

— Артур, вы не у себя в кабинете. Здесь я не подчиняюсь приказам.

Артур нахмурился, стараясь сдержать гнев. Нет, он не может потерять Страйкера. Такого начальника службы безопасности мечтают иметь едва ли не все крупные корпорации; стоит Страйкеру уволиться — и его тут же пригласят на новую работу с такой же, а то и большей зарплатой и льготами.

— Нам нужно поговорить! — Почти умоляюще Артур протянул руки к Страйкеру и дочери.

— Не здесь и не сейчас. Много лет вы, Артур, посылали меня на выручку дочери. И я спасал ее — ради вас, но прежде всего потому, что любил ее. Мне казалось, что и вы ее любите. Но сегодня я начал в этом сомневаться. — Он взглянул на Темпест — на женщину, которую выхаживал от лихорадки в джунглях, которая охраняла его сон, которая проделала с ним томительный многодневный путь, от которой он не слышал ни слова жалобы. — Темпест — моя жена, и я за нее отвечаю. И никому — слышите, никому! — я не позволю обижать ее и причинять ей боль.

Артур уже открыл рот, готовясь стереть наглеца в порошок, но в этот миг на плечо ему мягко легла рука жены.

— Так вы останетесь на обед? Наш повар приготовил любимый торт Темпест, и всем нам не терпится услышать рассказ о ваших приключениях в джунглях.

Темпест смотрела на мать, открыв рот.

— С удовольствием, — ответил за нее Страйкер и улыбнулся Шарлотте — маленькой женщине, очень похожей с Темпест, если бы не мягкий и покорный взгляд голубых глаз. Никогда прежде на его памяти Шарлотта не возражала мужу. Но может быть, он недооценил ее, и теперь у Темпест появилась союзница?

— Какая ты сегодня тихая, — заметил Страйкер, обнимая Темпест и привлекая к себе.

Они стояли в маленькой прихожей. Квартира Страйкера задумывалась как светлая и уютная; но сейчас здесь стоял тяжелый, спертый дух, а пыльные комнаты казались мрачными. Впрочем, ни Страйкер, ни Темпест этого не замечали.

— Никогда еще я не слышала, чтобы мама заступалась за меня перед отцом! — сказала Темпест и крепче прижалась к нему, словно в близости с ним черпала для себя новую силу.

— Не только ты была потрясена, — заметил Страйкер.

Темпест слегка улыбнулась:

— Это точно. У папы был такой вид, словно его клерки подняли бунт и захватили власть в правлении!

— Да и Роджер, и Лаванда выглядели не лучше.

Темпест фыркнула. Страйкер наклонился к ее губам — и его поцелуй прогнал остатки обид и тяжелых воспоминаний. Темпест отвечала ему со всей страстью, на какую была способно ее сердце.

— У нас нет постельного белья, — прошептал Страйкер, с трудом отрываясь от молодой жены.

— И не надо. — Она обхватила его за шею. — Отнеси меня в спальню!

— Я уж думал, ты никогда не попросишь!

Страйкер проснулся не сразу: сперва он почувствовал, что Темпест рядом, затем осознал, что лежит на голом матраце и что в комнате слабо гудит кондиционер. Он встал с кровати: Темпест заворочалась во сне и потянулась к нему, но Страйкер протянул ей подушку, и Темпест вполне удовлетворилась такой заменой. Рыжие волосы ее разметались; одеяло сползло, и из-под него выглядывали груди с розовыми бутонами сосков. Страйкер улыбнулся и укрыл жену одеялом. Темпест повернулась и снова крепко заснула, посапывая во сне.

Натянув брюки, Страйкер отправился на кухню. В холодильнике, как он и ожидал, царила мерзость запустения. Можно было бы позвонить в бюро услуг и нанять экономку, следящую за домом в его отсутствие, — но, увы, Страйкер вспомнил об этой возможности только в джунглях.

— Вот вечно так! — проворчал он, придвигая к себе телефонную книгу. Сегодняшний вечер Страйкер хотел отметить чем-нибудь особенным.

Заказав ужин, Страйкер вернулся в спальню. Темпест еще спала. Тогда он принялся бродить по квартире, стараясь взглянуть на свое обиталище глазами женщины. Впечатление было неутешительное: типичная холостяцкая берлога, совершенно неподходящая для семейной жизни. Позади послышался какой-то шорох; обернувшись, Страйкер увидел Темпест, закутанную в его халат.

— Что случилось? Чем ты недоволен?

Страйкер подошел к ней и поцеловал:

— Я как раз думал, что эта квартира нам не подходит. Для меня одного она годилась, но для двоих…

— Здесь не так уж плохо.

Страйкер обнял ее и усадил на диван:

— Я же вижу, что тебе не нравится! Да что там: даже номер в третьесортном отеле не сравнится с этой берлогой!

Темпест огляделась и вынуждена была, сморщив нос, признать, что Страйкер прав.

— Что ж, купим новый дом. Деньги, слава богу, для нас — не проблема. — Страйкер слегка нахмурился, и Темпест поспешно прибавила: — Я не о своих деньгах говорю, хотя, разумеется, все мое — твое.

— Знаешь, мы ведь ни разу еще об этом не говорили…

— Потому что для меня это неважно, — быстро ответила Темпест, смущенная странным выражением лица Страйкера. — Я всегда знала, что могу купить все, что продается, — но меня это никогда не волновало.

Страйкер прикрыл ей рот рукой, призывая к молчанию.

— Знаю, дорогая. Мне известно, сколько денег ты тратишь на благотворительность. И не менее хорошо известно, что роскошь тебя не привлекает. Я совсем не об этом говорю.

— А о чем же?

— Просто хочу узнать, о каком доме ты мечтаешь? Как собираешься жить? Хочешь ли детей? Как видишь, мои вопросы очень просты.

— Детей? — в глубоком изумлении повторила Темпест. Уже давно она принимала противозачаточные таблетки, и мысль о детях еще ни разу всерьез не приходила ей в голову.

— Ты думаешь, дети несовместимы с твоим стилем жизни?

Темпест вглядывалась ему в лицо, пытаясь угадать, чего же хочет он. До сих пор она верила, что ничего не боится, но сейчас ее сковал страх, и она не решилась задать прямой вопрос.

— Я об этом еще не думала, — наконец осторожно ответила она.

— Никакой спешки нет, но вопрос хорошо бы решить сейчас — ведь, не приняв решения заранее, мы не сможем подыскать себе подходящий дом.

Послышался звонок в дверь.

— Кто это к нам? — удивленно спросила Темпест.

— Ужин принесли.

Страйкер встал и пошел открывать.

Сидя в гостиной, Темпест рассеянно прислушивалась к мужским голосам в прихожей. Мысли ее крутились вокруг внезапно возникшей проблемы. Почему она никогда раньше не задумывалась о том, что значит быть замужем? Темпест вовсе не считала себя дурой: однако сейчас, похоже, она проявила себя как полная идиотка. Разве не известно ей, какое значение придает Страйкер дому и семье? Она ведь знакома и со Слейтером, и с их отцом и слышала немало историй о сумасшедшем профессоре Слоуне… Ничего удивительного, что Страйкер, выросший в семье с крепкими традициями, хочет детей. И настоящий дом. Гранитно-мраморное чудище, в котором прошли детские годы Темпест, внушило ей стойкое отвращение к собственному дому: всю самостоятельную жизнь она кочевала по отелям, не стремясь иметь даже квартиру в Америке. Она в буквальном смысле слова «жила на чемоданах».

— А теперь ты чем-то расстроена, — заметил Страйкер, втаскивая в комнату белоснежные картонные коробки.

Темпест подвинула журнальный столик на середину комнаты и убрала с него все журналы и газеты.

— Я думала о том, что ты сказал, — объяснила она, глядя, как Страйкер накрывает на стол. Из коробок неслись соблазнительные ароматы, но сейчас у Темпест пропал всякий аппетит.

Страйкер поднял глаза. На лице Темпест он прочел смущение, неуверенность — но, слава богу, никаких признаков паники. Она серьезно размышляет о будущем, но не чувствует себя загнанной в ловушку. Страйкер вздохнул с облегчением, хотя тут же мысленно выругал себя за неосторожные слова. Лучше было бы вообще подождать с этим разговором.

— И что же? — спросил он, протягивая ей тарелку.

— Я никогда раньше не думала о семье в этом смысле.

Страйкер опустил глаза и занялся сервировкой.

— Так ты не хочешь детей? — спросил он так спокойно, как только мог.

«Ну посмотри же на меня!» — мысленно молила Темпест. Но Страйкер не поднимал глаз, и ей хотелось взвыть от досады.

— Не думаю, что из меня получится хорошая мать, — ответила она нехотя.

— Почему?

— Ну, начать с того, что мне не сидится на одном месте…

— Ты будешь появляться неожиданно, привозить сыну подарки и рассказывать удивительные истории. И приносить с собой праздник.

— Но что, если он заболеет, если с ним что-то случится, если ему просто станет страшно, грустно, одиноко, а меня не будет рядом?

— Зато рядом буду я. А на случай, если и мне придется уехать, мы найдем хорошую няню.

Темпест машинально положила себе салата.

— Но это неправильно.

— Для других — может быть. Но наша семья не похожа на все прочие, не так ли? — И он с вызовом взглянул на нее.

Беспокойство в глазах Темпест сменилось растерянностью.

— Ну да…

— Значит, вопрос не в том, как заботиться о детях, а когда их заводить.

Темпест представила себе маленького Страйкера — черноволосого, черноглазого, крепко сбитого мальчугана, отважного ковбоя и защитника слабых. Представилась ей и крошечная копия ее самой — непоседа с рыжими косичками, вечно сующая нос куда не надо. Картины эти заставили ее задуматься: было в них что-то чарующее и вместе с тем пугающее.

Страйкер отложил вилку и потянулся к ней:

— Скажи мне, о чем ты думаешь?

— Я очень хочу детей! — Не меньше, чем Страйкера, эти слова удивили саму Темпест.

В ответ он поцеловал ее медленно и нежно, словно пробуя ее губы на вкус.

— Тогда нам нужен свой дом, — заметил он. — С садом, качелями и большой лужайкой.

— Так просто?

Страйкер покачал головой:

— Мы оба знаем, что так просто ничего не бывает. Но мы будем трудиться вместе. И, надеюсь, будем счастливы.

— Я не умею вести хозяйство.

— Наймем домоправительницу. — Он поцеловал ее в лоб. — Я могу себе это позволить.

— Нет, домоправительницу оплачу я. Ведь она будет выполнять мои обязанности!

Она ожидала возражений — но получила в ответ лишь широкую улыбку.

— Что ж, это честно.

Темпест удивленно подняла брови.

— И ты не станешь бить себя в грудь, взывать к мужской гордости и отказываться от… — Она запнулась, не желая снова говорить о «своих деньгах».

— Не-а, — помотал головой Страйкер и впился зубами в сочный бифштекс. — Мы равны во всем. Кроме разве что денег — но это дело наживное. Ты не машешь у меня перед носом своими миллионами — я обязуюсь не навязывать тебе традиционных обязанностей жены и хозяйки дома. Вот мы и квиты.

— Многие мужчины с тобой бы не согласились, — заметила Темпест, принимаясь за свой бифштекс.

— Я похож на других мужчин не больше, чем ты — на других женщин.

«Другого ответа я и не ждала!» — улыбнувшись, подумала Темпест и, отложив вилку, потянулась к мужу.

— Мне нравится ход твоих мыслей.

Глаза его мгновенно зажглись страстью — нет, истинной любовью.

— А больше тебе ничего не нравится?

Темпест рассмеялась.

— Пока — ничего. Но, возможно, я скоро передумаю.