Взрослая жизнь для начинающих

Глава 28

— Айоны нет? — спросил Джим и перегнулся через стойку бара, чтобы посмотреть, не прячется ли она за апельсиновым соком «Бритвик». Сока там не оказалось, Айоны тоже.

Тамара продолжала полировать кружку, которую держала в руке.

— Она готовит все, что понадобится для викторины. И она не в духе.

Джим поднял брови, когда мимо прошел Ангус с парой кружек «Гиннесса». Айона не в духе, — такое не часто бывает, а? По крайней мере, не у него одного бывают проблемы с женщинами.

— Да, а что случилось?

— В выходные она поняла, что «Лед Зеппелин» расстались, когда ей было всего восемь, и для нее это было тяжелым потрясением. — Ангус как бы невзначай показал ему кружки. Он наконец освоил искусство рисования листка клевера[75] из последней струйки пены и теперь делал это каждый раз, даже на светлом пиве. — Она говорит, что помнит, как услышала о том, что застрелили Джона Леннона, но не помнит, как распались Лед Зеп. Подвинься, Тамара. — Он взял у посетителя десять фунтов и пробил их в кассу. — Она говорила, что хочет посоветоваться с тобой насчет регрессии, — может, так она сможет разобраться, не отпечаталось ли у нее в подсознании что-нибудь из детских передач новостей на Би-би-си, но я сказал ей, что это глупости.

— Ну, регрессия, я понимаю, вещь нужная, потому что это замечательный способ познать себя, но все равно не понятно, почему она так огорчена, — удивилась Тамара. — Вряд ли у нее были бы шансы с ними познакомиться. Я вовсе не говорю, что разбираюсь в рок-музыке, но даже я знаю, что «Лед Зеппелин» не так уж часто выступали в Карлайле.

— Хотя групи там были весьма пылкие, как я понимаю, — бросил Ангус через плечо, наливая водку в бокал. — Много девушек с собаками, если ты понимаешь, о чем я.

— Правда? — удивился Джим. — Я бы и не подумал, что там…

— Не-е-ет, — сказал Ангус. — Практически нет.

— Я не верю, что Айоне могло даже прийти в голову стать групи, — фыркнула Тамара. Она поставила кружку на полку и провела рукой по длинным светлым волосам, заправляя их за свои хорошенькие ушки, в которых теперь красовались сережки-гвоздики с черепом и костями — подарок от Габриэла. — Она слишком умна для этого. Ну вы понимаете, групи спят с болванами-вышибалами, чтобы пробраться в гримерку, да? Фу. Так унизительно. Терпеть не могу весь этот онанизм от рок-музыки.

Джим сделал вид, что проверяет новую карту вин, и украдкой бросил на Тамару полный вожделения взгляд, — много лет в его фантазиях она появлялась в очках-«авиаторах», кожаной мини-юбке, с совершенно прямыми светлыми волосами, — все, даже блеск для губ, в духе стандартного прикида групи. А в последнее время она приходила в паб почти в таком виде, поскольку, судя по всему, на ее гардероб оказывал влияние либо Габриэл, либо стилист из мужского журнала.

— Ну, плохо же ты ее знаешь. — Ангус влил в водку тоника из бутылки и бросил туда парочку кубиков льда. — Кстати, это последний тоник «Слимлайн». Остается надеяться, что к вечеру к нам не прибежит толпа дамочек из бридж-клубов. Ты не сходишь попросить у Неда еще несколько лимонов, Там? У нас уже все закончились. Ну, а Нед говорит, что сейчас групи больше всего в Мерипорте. — И он скользнул на другой конец бара, как будто на роликах.

— Мне кажется, что на севере Англии приходится самим себя развлекать. — Тамара посмотрела на широкую спину Ангуса, пытаясь понять, прикалывается он над ней или нет. Она терпеть не могла, когда начинались шутки для узкого круга, которые до нее не доходили, но не хотела, чтобы все видели, как ее это выводит из себя. Так трудно не быть такой тупой, как кажется.

— Тамара, — сказал Джим, стоя у другого конца стойки, — тебе часто случалось бывать в Озерном краю?

— Нет, — сказала она. — А что?

— Да так.

Еще труднее выносить, когда на тебя начинают смотреть свысока люди вроде Джима.

— А зачем ты, собственно, искал Айону? — Тамара взяла из ящика еще одну кружку, сунула в него одну руку, обмотанную полотенцем, и ловко начала крутить ее другой рукой. Быстро и умело работала она запястьем. Джим сглотнул.

— А, я, это… — Он заставил себя снова сосредоточиться на карте вин. — Сегодня утром я разговаривал с Мартином, и он дал мне еще денег на то, чтобы облагородить помещение. Он заговорил о том, что можно заказать настенное панно, и я хотел предложить это сделать Айоне. Это обойдется намного дешевле, чем приглашать человека со стороны, ну и ты понимаешь…

Джим резко замолчал, не понимая, ради чего так распинается. Он уже по привычке разыгрывал перед Тамарой сцену с давно знакомым подтекстом: «Я способнее, чем ты полагаешь», — просто напоминал ей, что не все зарабатывают на жизнь, раскатывая тесто. Джим горестно улыбнулся своему отражению в зеркале, перед которым стояли бутылки, — полный надежд мальчишка в очках. Но, как показывала практика, ее предпочтения каждый раз были на стороне повара. Но он все никак не мог остановиться и не мог заставить себя не желать ее, хотя и видел, что отношения у нее и Габриэла с каждым днем становятся все ближе. А ее и Джима связывала просто привычка, пересилить которую для него означало окончательно сдаться.

Тамара поставила протертую кружку обратно на полку и снова повернулась к нему.

— Настенное панно? — сказала она, одобрительно улыбнувшись, но Джим видел, что глаза ее смотрят куда-то далеко-далеко.

С Тамарой всегда так было.

— Но почему эта штука прикована цепью? — спросил Ангус. Он бессмысленно дернул за скамью, которую Брайан, возможно, чересчур старательно, приковал цепью к кольцу в стене. Судя по тому, как заржавел замок, довольно давно. — С ума сойти, ну кто же додумается украсть обшарпанную скамейку из паба? Нет, можете не отвечать, готов поспорить, что Тамара с удовольствием приспособила бы ее в своей «иронической» квартире. Господи! — Замок загремел в его руках. — Мать вашу, где же ключ?

— Ангус, но мне-то откуда знать? Не я его туда повесила. Я просто хочу внести ее внутрь, на время викторины. Иначе не хватит мест. — Айона пнула одну из ножек скамьи и больно ударила палец на ноге. Тяжелая сплошная древесина. Чтобы такое унести, Тамаре придется позвать на помощь как минимум троих мужиков. — И не мог бы ты побыстрее? — добавила она. Палец на ноге болел, и от этого голос ее прозвучал еще более раздраженно. — Мне нужно все принести для ведущего викторины. Он уже скоро придет и будет все подготавливать.

— О Господи, совсем забыл об этом. — Ангус встал и отряхнул с брюк ржавчину. — Ну ладно, сейчас съезжу домой и возьму кусачки.

— Ангус! У тебя нет времени ехать домой и брать кусачки! — возмутилась Айона. — Вот-вот начнут приходить посетители, и мы за стойкой просто сойдем с ума! Мэри подойдет только через полтора часа, а…

— Да я мигом съезжу и вернусь, — сказал Ангус. Лицо его потемнело, и Айона, замолчав, прикусила губу. Она могла бы еще с ним поспорить, но тогда все обязательно закончится очередной ссорой.

— Хорошо, — сказала она.

— Что ты имеешь в виду — хорошо?

— Я говорю, хорошо, давай, делай, как знаешь. Уверена, мы как-нибудь справимся.

— Ну ради Бога, Айона, чего ты от меня хочешь? — взорвался Ангус. — Нам нужна эта штука, — ты решила, что нам нужна эта штука, — из-за этого ты меня сюда и позвала, а в ящике для инструментов нет кусачек, потому что их забрал с собой Брайан, как я думаю, чтобы расчленить милого Луиса, когда у них наконец закончится «Сангрия», и нет смысла тратить деньги на новые кусачки, если я знаю, что дома у меня они есть. — Он ненадолго замолчал. — Где-то дома. Понятно?

— Отлично. — Айона слишком поздно почувствовала, что губы ее растягиваются в недовольной ухмылке, и ничего не смогла с этим сделать.

— Отлично. — Ангус посмотрел на нее. — Хотел бы я знать, о чем ты сейчас думаешь, Айона.

Айоне так и хотелось ответить: «И почему же тебе у меня об этом не спросить?» — но она знала, что нет смысла выпускать на волю всю эту дрянь, если уже через три минуты Тамара начнет кричать из-за стойки бара, что у них закончились коктейли.

Поэтому она вздохнула, — хотя и знала, что вздохи раздражают Ангуса больше всего на свете, но все-таки не могла удержаться.

Вот что ее больше всего убивало в сложившейся ситуации: она отлично понимала, что, если бы на душе у нее было спокойно, она могла бы избежать этих взрывоопасных ситуаций.

— Отлично. — Ангус изобразил на лице жалкое подобие улыбки. — Я мигом вернусь, о’кей?

— А как решать проблему с коктейлями?

Он задумался.

— Позвони на завод и спроси, чем они могут помочь, а если это не поможет, пошли Джима в мелкооптовый магазин. А пока что принеси с кухни апельсинов и каждому посетителю, который попросит водку с апельсиновым соком, говори, что апельсиновый сок у нас теперь используется исключительно выжатый вручную, поэтому и напиток обойдется в пять раз дороже, чем обычно. Тогда-то они снова перейдут на пиво.

— Ладно, — невесело сказала Айона и пошла обратно в бар.

Ангус знал, что где-то у него лежали кусачки, — они появились после того, как один приятель-журналист выдал ему сверхсекретную информацию о том, что в некоторых муниципальных округах используются колесные зажимы[76], имеющие «ахиллесову пяту» — если надрезать в одном месте, то вся эта штука развалится, как створки устрицы. Как-то в субботу они долго сидели вместе за ланчем после игры в крикет, пили и планировали свой крестовый поход по Лондону, в глухую ночь, — они станут безымянными освободителями автомобилистов от жестоких знаков внимания инспекторов движения, — они замаскируются — наденут шлемы-балаклавы[77] и футболки, на которых будут написаны названия команд, к которым они не имеют отношения. Ангус сходил даже в магазины и купил все нужное снаряжение, — но приятеля-журналиста засекли по системе видеонаблюдения в районе вокзала Ватерлоо, и с утренней почтой он получил повестку в суд. Робин Гуд, понимаете ли, нашелся.

Да и в юридических кругах к таким поступкам вряд ли отнеслись бы благосклонно, — напомнил себе Ангус. Да и Айона не одобрила бы. Он ей ничего и не стал рассказывать. Она посчитала бы это еще одним проявлением его «водительского помешательства».

В ящике с инструментами в кладовке кусачек не оказалось. Ангус встал, положив руки на бедра, и посмотрел на гору старых гладильных досок, инвентаря для крикета, на ребристый шланг от пылесоса. Куда же он мог их положить, если не в ящик для инструментов? Может, Айона взяла их для натюрморта и так и оставила в сарае?

На самом деле, он так не думал. Айона терпеть не могла всякие ремонтные работы — почти так же, как и вождение. Этим занимался исключительно он. И он предпочитал без особой причины не заходить в сарай, — когда он отдал его Айоне под мастерскую, то пообещал не заходить туда без спросу, а обещания свои Ангус всегда держал.

Но они могут быть здесь, и тогда не придется покупать для паба еще одни.

В душе Ангуса голос совести боролся с маниакальным стремлением сэкономить, которое проявлялось тем сильнее, чем больше средств выделял им Мартин. Потом его озарило: он вспомнил, что в журнале для владельцев ресторанов читал, что крышки унитазов можно покрыть аэрозольным клеем, чтобы посетители не нюхали с них дорожки кокаина. Ангус особенно и не думал, что в «Грозди» кто-то занимается подобными вещами, — их клиентура скорее станет нюхать сам аэрозольный клей, — но идея была столь коварной, что его так и тянуло попробовать. А у Айоны наверняка есть клей-аэрозоль, — она же делает коллажи. И он наверняка хранится в сарае.

Он закрыл дверь, потому что содержимое кладовки уже готово было вот-вот вывалиться наружу, и засомневался. Может, стоит сначала позвонить ей в паб? На случай, если у нее там есть что-то, что она не хотела бы ему показать?

Ангус обратился за моральной поддержкой к своему обеспокоенному отражению в зеркале, которое висело в прихожей. Потом он фыркнул. Звонить своей девушке, чтобы узнать, можно ли заглянуть в свой собственный сарай? Он наклонился поближе к зеркалу. Похоже, он с прошлой недели еще немного полысел?

— О’кей, — сказал Нед. — Ты на сельской дороге. Кто, как ты предполагаешь, может двигаться тебе навстречу?

Айона замерла, так и не донеся нож до кружочка масла.

— Э, стадо коров?

— Нет, а подсказка скрыта в вопросе. — Нед внимательно разглядывал гриб, который резал, и с интересом щелкнул его по шляпке. — Хотя твой ответ нельзя считать ошибкой, если учесть твои глубокие познания деревенской жизни. Слушай снова: что может двигаться тебе навстречу?

Айона нахмурилась. Она должна это знать, до теоретической части экзамена осталось два дня. Но она не знала. Хотя не особенно об этом беспокоилась. Если бы она завалила письменный экзамен, то ей пришлось бы отослать обратно в школу аттестат о среднем образовании. Да она могла бы пойти на письменный экзамен в пятнадцать лет, и сдала бы его, даже если бы вообще ни разу не подходила к машине. Письменный экзамен совсем не трудный. Половина вопросов вообще не касается вождения.

— А варианты ответа ты мне дашь?

— Нет, потому что я даю вопросы, которые запомнил, когда мы с тобой готовились вчера, а варианты ответов я забыл. — Нед с недовольным видом посмотрел на гриб и понюхал его.

— Ну пожалуйста, пусть все будет, как на экзамене, а? Один ответ правильный, один похожий на правильный и еще два совершенно глупых, говорящих тебе: «Выбери меня, и можешь считать, что провалился».

— Ну ладно. — Явно довольный тем, что ему удалось спасти кого-то от опасного отравления, Нед выбросил неудачный экземпляр в стеклянную миску. — Это: а) странствующий цыганский табор, b) демонстранты, протестующие против переработки радиоактивных отходов, с) пешеходы или d) лошади?

— Ну, это зависит от того, на какой сельской дороге я нахожусь, — словоохотливо начала Айона. — Если бы ты оказался на сельской дороге неподалеку от Селлафилда, там, где этот завод, ну, который с ядерным топливом, ты вполне мог бы увидеть…

— Нельзя ли мне тебе напомнить, что нужно выбрать варианты ответа, а не выдавать целое эссе?

— Ну ладно, это с), пешеходы, хотя это зависит от того, читали ли они правила дорожного движения и знают ли они, где им следует идти. Или хватило ли им ума именно там и идти. Еще зависит от того, сколько они выпили. А также от того, есть ли еще люди, которые живут в сельской местности и не имеют машины. Мне кажется, что пешеходы ходят по дорогам только в романтических мечтах инспекции дорожного движения. Если не считать тех случаев, когда пабы закрылись и они не смогли поехать домой на такси.

— Ты закончила свое выступление?

— Да. Следующий вопрос, пожалуйста. — Айона открыла еще одну упаковку масла, весьма довольная собой. Если бы сдавать нужно было только теорию, она получила бы права еще несколько лет назад. Голос совести упрекнул ее, что она и в любом деле намного сильнее в теории, чем на практике, и именно поэтому постоянно дает советы окружающим.

— Ты идешь по городу, и тут…

— Почему это я иду, а не еду на машине? — перебила его Айона.

— Ах да, извини, забыл. Уж слишком я представил в этой ситуации лично тебя. — Нед достал большой кухонный нож и высыпал грибы на разделочную доску. — Ну вот, ты едешь по городу и видишь толпу людей, один из которых размахивает красным фонарем. Что делают эти люди?

— Сейчас ты уже издеваешься, да? — спросила Айона.

— Да нет, это настоящий экзаменационный вопрос, — настаивал Нед.

Айона пососала нижнюю губу. В школьные времена они всегда повторяли в первую очередь вот такие темы. Самые глупые вопросы, которые тебе просто не должны задать, настолько они странные.

— Нет, не подсказывай, — сказала она, когда Нед уже открыл было рот, чтобы намекнуть.

— Но я, конечно, могу предложить тебе наглядное пособие? — спросил Нед. На губах его уже готова была заиграть улыбка, и Айона догадывалась почему. Они всегда придумывали наглядные пособия, хотя на экзамене второго уровня сложности по английскому наглядные пособия оказались не особенно полезны — по крайней мере, изображаемые Недом. Да ее чуть не выгнали с экзамена, потому что она прохихикала все то время, пока писали сочинение по Шекспиру, так как Нед средствами пантомимы изображал Ника Основу[78] и «толпу людей оборванных и грубых, которые трудами достают насущный хлеб в афинских балаганах».

Хотя грибов в тот год выросло удивительно много.

— Хм, — сказала Айона, улыбаясь, — ну, это не повредит, да?

Все было совсем как в школе. Повторение перед экзаменами, простые вопросы, на которые есть правильный и неправильный ответ, Нед, колдующий над грибами, даже Ангус вполне успешно играл роль — он выступал в качестве мистера Скотта, психованного директора школы.

— Замечательно! — воодушевился Нед. — Ну так вот, темно, понимаешь, и идут эти люди, — он поднял кухонный нож, как плакат на демонстрации, — девицы, понимаешь ли, но только, типа, с биологической точки зрения, и у них у всех усы, и выглядят они, как те тетки, с которыми ты водилась в школьные годы, когда интересовалась правами женщин, и они все идут… — Нед приблизился к ней, все так же поднимая и опуская нож, как плакат, и Айона не могла не заметить, затрепетав от потрясения, — она постаралась убедить себя, что просто испугалась огромного ножа, — что когда он вот так поднимал руку, под мышкой у него были видны длинные темные волосы, а еще, то ли ей показалось, то ли он действительно смотрел на нее, как будто…

— Прошу прощения.

Нед и Айона одновременно вздрогнули и виновато посмотрели на вошедшего.

Нед смутился больше, чем Айона, поскольку в тот момент вполне можно было подумать, что он собирается зарезать ее этим кухонным ножом, но Айона чувствовала, что на ее лице была написана большая неловкость, чем допускала подобная ситуация.

— Могу я поговорить с Айоной? Или с Ангусом? — спросил человек, стоявший у дверей. Лицо его показалось им знакомым.

— А! — воскликнула Айона, тут же придя в себя, и подняла пальчик, вспомнив пришедшего. — Вы — ведущий викторины, правда?

Да они же смотрели на него по четыре часа в неделю, все шесть месяцев своих триумфальных побед в викторинах в пабе, поэтому его лицо им было знакомо, хотя сами они старались держаться за пределами его поля зрения, чтобы всегда иметь возможность подглядеть ответ в газете «Ивнинг стандард», которую прятали под столом.

— Да, я — Доктор Кит. Всем привет! — Он поставил на пол свой доисторический гетто-бластер[79] и хорошенько пожал Айоне руку, — его ладонь была холодной и липкой, и рукопожатие заставило вспомнить больных чумой.

— Мне нужно будет вот это включить в вашу систему усиления мощности, — сказал он, размахивая кассетой, — и где у вас можно снять ксерокопии с листов с вопросами?

— Э… — Айона озадаченно смотрела на него. А есть ли у них ксерокс? А не входит ли позаботиться о таких вещах в обязанности ведущего? А где болтается Ангус именно тогда, когда нужна его помощь?

Она так ничего и не успела ответить, потому что Доктор Кит вдруг разразился ужасным сухим кашлем, — он так трясся всем телом, что Айона приготовилась увидеть, как изо рта у него вылетят легкие.

— С вами все в порядке? — спросила она, робко положив ему руку на плечо.

Он слегка кивнул, все еще стоя в полусогнутом положении.

— У меня этот ужасный, — хэк, хэк, блии-раф, блии-раф, реч, реч, — кашель уже несколько дней, и он все никак, — карк, карк, карк, кергакф, кергакф, — не пройдет, — запинаясь, договорил он.

— Вы могли бы так классно говорить по-ирландски, — с восхищением сказал Нед. — Один из самых сложных языков мира, на котором говорит около…

Айона строго посмотрела на него.

— Викторина начинается в восемь, так что не думай, что сможешь набрать очки, если начнешь умничать прямо сейчас.

Нед пожал плечами.

— А у меня есть предложение. Почему бы тебе не отвести Доктора Кита к нашему эксперту по редким заболеваниям, который сидит у стойки, и тогда мы узнаем, удалось ли ему подхватить что-то такое, с чем Сэм еще не сталкивался на собственном опыте? Или оставим это на вечер. Итак, на пути к победе тебе поможет наглядное пособие. При каком заболевании…

— Нед, ты доделал бы все-таки эти грибные тарталетки, а? — попросила его Айона. — Ну вот, Кит, давайте пройдем в кабинет! И я сейчас посмотрю, не найдется ли у нас каких-нибудь таблеток от кашля, что-нибудь с кодеином…

Ангус осторожно приоткрыл дверь в сарай и неуверенно туда заглянул. Ему почему-то казалось, что он поступает очень плохо. Было как-то неловко, и никак не удавалось выкинуть из головы параноидальную мысль: внутри его поджидает Айона, которая бросилась домой из паба, догадавшись, что он собирается сделать, и сейчас она уже встает с кресла и готовится заорать на него.

Но Айона была на Лэдброк-Гроув, наливала кружки пива и подключала их никуда не годную систему усиления для того, чтобы у них выступил сам Король Викторин, Доктор Кит. И она никак не могла приехать раньше него, — он же ехал на «интеграле». Его и на вертолете не обогнать. Ангус постарался взять себя в руки, распахнул дверь и вошел.

Внутри все сияло безупречной чистотой, что для него оказалось неожиданностью. Айону никак нельзя было назвать прирожденной чистюлей, да и сарай, до того как стал студией, был не особенно симпатичным. А теперь здесь даже и не пахло сараем. Пахло, как… Ангус пару секунд принюхивался. Чем же тут пахнет? Он вспомнил школу: кабинет изобразительного искусства, вот именно. Пахло бумагой, красками, немного скипидаром и кофе.

Здесь все в духе Айоны, — думал он, разглядывая окружающие его предметы. На раковине стояла вазочка с розовыми и фиолетовыми лютиками, большое зеркало у окна отражало свет, ярко освещая комнату: на деревянных стенах блестящими металлическими кнопками приколоты записи и наброски; нигде не было видно часов. Все так же испытывая чувство вины, Ангус почувствовал и некоторый восторг: вот он и открыл для себя новый уголок мира Айоны, куда его раньше не пускали; он немного робел. Наверно, он раньше по-настоящему и не понимал, насколько профессионально она занимается живописью. Ангус сделал еще шаг вперед, — его привлекли наброски, висевшие на стенах, и он не смог побороть любопытство и постыдное тщеславие. А не нарисован ли где-нибудь и он? Может, Айона увидела в нем то, чего он и сам не замечал?

Но едва Ангус протянул руку к карандашному рисунку, на котором изображался похожий на него человек, лежавший на диване, положив ноги на спинку как внимание его привлек мольберт у окна, на котором была приколота поразительная черная картина. Он шагнул назад и нахмурился.

Не может быть, чтобы это был тот самый подарок к свадьбе, о котором она рассказывала?

Ангус некоторое время глядел на картину, не отрываясь, и думал, не стоит ли ему уйти отсюда, пока он не увидел еще чего-нибудь, на что ему не следовало смотреть, но потом подошел поближе, осторожно, как к ядовитому растению.

Она была такая… мрачная. И злая. Он никогда не видел, чтобы Айона писала что-то подобное, даже когда она училась в художественной школе и рисовала всевозможную ерунду. Такое нельзя подарить на свадьбу, картина напоминала те полотна, которые пишут психующие рок-звезды, воображающие себя художниками, за несколько дней до того, как обратиться за помощью в реабилитационный центр и признать, что водились с самим Сатаной.

Что это вообще такое? Черный, фиолетовый и серый водоворотом переливались друг в друга, напоминая спиралеобразный расплывающийся синяк на коже. Картина казалась безумной, даже путающей. Ангус вдруг понял, что именно такое возникает у него в голове, когда он напивается и закрывает глаза. Как Айона могла такое нарисовать? Он бессознательно водил пальцами по потрескавшейся краске, лежавшей в несколько слоев; казалось, что ее размазывали, а не наносили мазками. Ангус никогда не изображал из себя знатока искусства, но и он ощутил те беспорядочные эмоции, которые выплеснулись на картину в этом сочетании оттенков. А еще там совсем не было света, и все как будто взрывалось у него на глазах. Непонятная картина, чувства, вышедшие из-под контроля.

Он отдернул руку. Пальцы пощипывало, как будто он обжегся. Заметит ли Айона, что он трогал картину? На кончиках пальцев остались следы краски, значит, она написала это совсем недавно.

Айона. В сердце его поднялась волна ужаса. Что же она чувствует, если пишет такие картины? Что с ней происходит? Почему она ничего не сказала ему?

— Я должен с ней поговорить, — произнес Ангус вслух, потрясенный тем, как его все это испугало.

Но как об этом заговорить, не признавшись, что заходил в сарай?

Он отправил этот вопрос в тот участок своего мозга, который отвечал за решение юридических проблем. Вернемся потом к этому. А пока он в этом не разберется, надо быть с ней особенно внимательным.

В груди Ангуса шевелилась тревога. Может быть, она переживает из-за теоретического экзамена, который скоро будет сдавать в автошколе? Она не захотела ему сказать, когда это будет. А может, она его даже уже и сдала. Может быть, ему нужно постараться дать ей больше выходных дней? Ей нужно много работать над этим заказом к свадьбе, да и вообще у нее так много дел, а наедине они в последнее время общаются не более десяти минут в сутки.

Наверное, на это и стоит им с Джимом потратить очередную кругленькую сумму, которую недавно выделил Мартин, — нанять работников в бар, на неполную занятость. И тогда у Айоны появятся свободные вечера. Ангусу слегка полегчало — он нашел решение проблемы. Дела налаживались, и если он и еще один человек проследят, чтобы не возникло никаких серьезных проблем, то…

Он снова посмотрел на черный вихрь и содрогнулся. Такое подошло бы для фильма «Доктор Кто». А что, если это и есть заказанная к свадьбе картина? Что скажут новобрачные, когда после очередной речи подружка невесты преподнесет вот это?

Лицо Ангуса окаменело. Что, если вот так Айона реагирует на мысли о браке?

Он почувствовал, как холодеет кровь в жилах, хотя сознание тут же усмехнулось над этим затасканным клише.

Не может быть. Наверно, дело в чем-то другом.

Но пришедшее ему в голову объяснение не собиралось сдавать позиции, — напротив, эта мысль разворачивалась все шире, запускала корни, которые пробивались все в новые уголки его сознания. Действительно, в последнее время она так раздражительна, а ведь он заставил ее пойти в автошколу, и до сих пор не сходил с ней в Музей Виктории и Альберта, как обещал, и…

— Прекрати! — сказал он вслух, силой заставив себя отвернуться от мольберта.

Звук собственного голоса в пустом сарае мгновенно вернул его к действительности. Так, разговариваю сам с собой. Очень хорошо. Еще чуть-чуть, и он превратится в Джима. Очень, очень хорошо.

Призвав все то, что много лет закладывалось в нем и в семье, и благодаря юридическому образованию, Ангус взял себя в руки. Невозможно разобраться с воображаемыми проблемами, — напомнил он себе слова профессора, читавшего курс по гражданским правонарушениям. Нужно работать с тем, что реально существует.

И тогда он пошел к полке, на которой Айона хранила свои вещи, — мольберт он обошел стороной, — и тут же нашел аэрозольный клей. У нее там было все, и все баночки расставлены по высоте, а на полках ни пылинки. Как странно. Тогда он вышел из сарая, запер его и поехал в паб, стараясь успеть как можно скорее, а по пути вышел у цветочного киоска возле метро, немного поторговавшись, купил на десять фунтов большой букет фрезий и твердо пообещал себе отправить Айону домой пораньше, сразу после викторины.

Основная идея, из-за которой они затеяли викторину, состояла в том, чтобы раз в неделю у Неда и ребят, работающих на кухне, был свободный вечер. Ангусу казалось, что есть какой-то закон Европейского Союза, ограничивающий количество рабочих часов, и он решил, что дешевле будет просто выделить им один выходной вечер, не нанимая на работу новых поваров, — «на нынешнем этапе». Айона знала, что под этими словами подразумевалось на самом деле «и навсегда». Поэтому Нед, Габриэл, Рик, Марк и мойщик посуды, поступивший к ним в рамках программы обучения молодежи[80], сегодня работали только утром, — они приготовили основные холодные блюда и закуски, чтобы посетителям было что кинуть в желудок перед тем, как заглотить ту огромную партию пива, которую заказал Ангус, после чего все повара отправились куда-то провести остаток дня. Айона смотрела им вслед и размышляла, куда это они направляются. Ну, куда поехал Габриэл, она знала, поскольку Тамара перенесла свой обеденный перерыв на полтретьего, а потом уехала с ним на мотоцикле, прихватив с собой с кухни дыню.

Но в шесть часов вся компания вернулась: Нед, Рик и Марк оккупировали столик в углу; сейчас они не были одеты в клетчатые штаны и выглядели пугающе нормально.

— Нам всем по «Кроненбергу», как только ты разберешься с делами, Айона, — нахально сказал Рик.

— Да ну тебя. За пивом можешь подойти и сам — тут у нас самообслуживание, — сказала Айона, почти не отрывая глаз от соковыжималки, — она делала апельсиновый сок. Джим все еще не вернулся из мелкооптового магазина, где должен был купить коктейли, и она была уверена, что вернется он не скоро. Тамара еще не появилась с того момента, как уехала на перерыв, а Ангус находился снаружи, где ножовкой перепиливал цепь, чтобы забрать скамейку. До сих пор так и пилил.

По какой-то непонятной причине он обращался с ней так, как будто она беременна, — его поведение явно говорило о том, что что-то стряслось. Подарил цветы, предложил пораньше уходить домой, не дал ей понести ящик минеральной воды…

— Да, но мы же так устали, — заныл Рик. — У нас нет сил дойти до стойки. Твой муж гоняет нас и поэтому может дарить тебе цветы. Вы просто рабовладельцы из восемнадцатого века. Вы…

— Три «Кроненберга», — сказала Айона, — и заткнись. А кто вы такие, я и знать не хочу.

— Что-что?

— Я же не вчера родилась, я отлично знаю, что он способен придумать. Ангус попросил вас вернуться, чтобы вы выиграли викторину и пивной приз не пришлось бы отдавать на сторону?

На нее глянули три пары невинно распахнутых глаз.

— Да я все понимаю. Только не забудь, Нед, что Король Викторин, Доктор Кит тебя уже видел.

— Ты уверена, что это тот же самый тип, который раньше проводил викторины? — спросил Нед. — Мне кажется, что у этого манеры помягче будут.

— Я знаю, что это он. — Айона выжала сок из последнего апельсина и убрала банку в холодильник. — Ангусу его номер дал Брайан.

— А народ придет? — скептически спросил Рик. — Не получится, что тут будем только мы да Безумный Сэм, нет?

— Рик, за этим человеком люди ходят по всему Лондону, как за крысоловом из сказки. Паб будет набит битком, поверь мне.

Джим с трудом подошел к стойке и, измученно выдохнув, поставил на нее две большие упаковки апельсинового сока.

— Идите помогите, ребята. В машине еще пять.

— Ты все купил? — спросила Айона, хватая упаковку апельсинового сока, и стала отрывать полиэтилен, в который она была запаяна.

— Имбирный эль, низкокалорийный имбирный эль, биттер с лимоном, тоник, низкокалорийный тоник, — выдохнул Джим. — Айона, налей пинту лайма с содовой, пожалуйста, а то я сейчас помру.

— Ну, больше тебе Ангус не доверит заниматься поставками напитков, — сказала она, наливая в кружку коктейль и кидая в него кубики льда.

— Знаю, знаю, знаю. — Джим поднял руку, как будто сдаваясь, и наклонился, чтобы отдышаться.

— Не понимаю только, почему он не распсиховался и не сорвался на тебя, — отметил Рик, — как он набросился на Габриэла за то, что тот выбросил всю выпечку и ничего не сказал Неду.

— Помолчи, он совсем рядом, — предупредила Айона. — Слушай, он сегодня в очень странном расположении духа, так что не выводи его из себя.

— Айона, — с трудом сказал Джим. — Не надо мне лайма с содовой, сделай лучше кофе, пожалуйста.

— Ох, — Нед закатил глаза. — Да ты наркоман.

Первые несколько раундов викторины прошли без каких-либо чрезвычайных происшествий. Как и предсказывала Айона, посетители все приходили и приходили, так что в восемь часов, когда взорам публики предстал Доктор Кит, свободных мест уже не было: дружными рядами пришли все администраторы гастролирующих рок-групп, и некоторым одетым в дорогие костюмы менеджерам по недвижимости из ближайших агентств пришлось сидеть на скамейках вдоль стен и писать, положив бумагу на спину соседа. Скамейку, которую Ангусу наконец удалось снять с цепи, — правда, пожертвовав пилкой, заняли три крупных мужчины, одетых в джинсовые жилеты с символикой группы «Статус Кво», — Сэма они приветствовали, как старого знакомого; оказалось, что это водители с местной станции скорой помощи.

— Как ты считаешь, допустимо ли предложить Доктору Киту еще таблеток с кодеином? — спросила Айона.

— А сколько он уже принял? Пятнадцать девяносто, пожалуйста.

Ангус взял купюру и вставил в кассу свой электронный ключ, чтобы пробить названную сумму. Регулярные участники викторины, которых он помнил по предыдущим играм, а также те (что почему-то более тревожило), кто казался ему очень похожим на новичков из фирмы, с которыми проводил тренинги, начали запасаться выпивкой, чтобы во всеоружии встретить напряженные раунды в середине викторины, и Ангус понял, что куплено намного больше, чем бывало к этому времени в обычные дни.

— Э… — Айона стояла, держа руку на кране для пива, и пыталась вспомнить, что происходило в начале вечера. — Я дала ему двойную дозу, а Джим, как мне кажется, налил ему перед началом стакан виски с лимонным соком.

— А я наливал ему виски минут двадцать назад.

Айона с тревогой посмотрела на Ангуса.

— У него все будет в порядке, — попытался успокоить ее Ангус. — Если это тот самый ведущий викторины, который с таким восторгом говорил о группе «Моторхеад». Айона, послушай, если хочешь, можешь пойти домой пораньше, я уверен, что мы сможем…

— Ангус, да мы и так еле справляемся! — сказала Айона. — О чем ты говоришь?

Он вскинул руки.

— Хорошо, хорошо, я просто подумал, что ты чувствуешь… Ну, не знаю, что ты, возможно, переутомилась…

— Вопрос семнадцатый! — огласил задымленный паб каркавший через усилители голос Доктора Кита. Казалось, что ведущий вещает через трубочку, сидя на дне пруда. — «Тоттенхэм Хотспур» в эти выходные проиграли на собственном поле. (Пауза, чтобы дать собравшимся шумно выразить свое неодобрение). — Какой был — карк, карк, карофт, хеч, — будто в горле у него застряла какая-то отхаркнутая кишка, — счет?

— А не пора ли нам пройти и конфисковать все газеты? — спросила Айона.

Они оглядели паб. Оказавшись в положении браконьера, назначенного на должность лесничего, они прекрасно понимали, что именно сейчас все экземпляры «Ивнинг стандард» и «Сан», которые посетители как бы невзначай прихватили с собой, отправятся под столики, где их и будут с бешеной скоростью перелистывать в поисках результата.

Казалось, газет нет только у Марка, Рика и Неда. Зато у них был Марк с его фотографической памятью на футбольные события. У Марка не было девушки. И, как увидела Айона, когда встала на цыпочки, к ним, кажется, присоединился Безумный Сэм. Замечательно.

— Вопрос восемнадцатый! — Через усилители донесся звук, напоминающий грохот рушащегося здания, но нет, это всего лишь Доктор Кит, которого приступ кашля скрутил как раз у самого микрофона.

— Ему, кажется, стало хуже, — отметил Джим, поднося два ведерка со льдом. — Хорошо, что я дал ему подогретый виски.

— Когда? — спросили у него хором Айона и Ангус.

— Ну, стакан примерно в семь, и еще один — минут десять назад. Я дал ему тройную дозу, чтобы хватило надолго. А у нас тут жарко, не правда ли?

— Джим, идиот, он же рухнет, не добравшись до музыкального раунда! — завопил Ангус.

— Это если он выдержит ту убойную дозу кодеина. Он же принял четыре таблетки, а еще и столько выпил, — отметила Айона, с обеспокоенным видом морща лоб.

— Ребята! — сказал Джим, широко разводя руками. — Этот человек за свою жизнь принял больше наркотиков, чем сам Игги Поп[81], так ведь? От пары таблеток с кодеином и капельки виски он не станет захлебываться блевотиной в сортире.

Мэри пробралась к стойке с целой горой пустых кружек в руках и поставила их рядом с посудомоечной машиной.

— Только не в наших сортирах, которыми занималась лично я! А это правда тот самый тип, который раньше тут проводил викторину? Мне кажется, что у него не так много татуировок.

Они все беспокойно глянули на человека, который, пошатываясь, стоял за столиком ведущего. На нем был просторный черный свитер, скрывавший какие бы то ни было особые приметы.

— А сейчас… музыкальный раунд! — объявил он.

— О, классно. Назовите, откуда это соло на ударных инструментах, — со вздохом сказала Мэри и снова отправилась собирать пустые кружки.

С той стороны, где сидели администраторы рок-групп и остальной контингент такого рода, послышался несдержанный вопль восторга, а риэлторы, казалось, занервничали. Было похоже, что каждая команда прихватила с собой подружку, чтобы та помогла им с вопросами о популярной музыке, и сейчас именно в ее дрожащие ручки передавался лист с вопросами.

— Ангус, мне кажется, это не он, — медленно проговорила Айона. — Наверно, Брайан дал номер не того человека. Если он начнет ставить фрагменты из мюзиклов Эндрю Ллойда Уэббера, то у нас тут начнется бунт.

— А сейчас я поставлю для вас десять коротких отрывков из известных песен, — объявил Доктор Кит, прокашливаясь от слизи, — и спрошу у вас: из каких рок-композиций взяты все эти стоны, напоминающие оргазм?

Из того угла возле мужского туалета, где сидели люди в коже и заклепках, раздался дружный вопль: «Вооууаааф!»

— Нет, ты прав, это явно тот же самый тип, — согласилась Айона, — и, могу поспорить, первым отрывком будет мой любимый кусок, где играют на терменвоксе.

— Спорим на пятерку, — сказал Ангус. — У него их должно быть много, а то бы ему не имело смысла делать раунд из десяти вопросов.

— Номер один!

Из стареньких колонок раздалось глухое потрескивание, а потом рывком заиграла кассета в магнитофоне, и все услышали завывающий звук из космоса и столь нее впечатляющий вопль мужчины, неубедительно имитирующего оргазм, адский грохот барабана и звуки, которые можно было принять за столкновение поездов.

— А, а, а, АА! — простонал Роберт Плант.

— Скууи, скууииии! — продолжал свою партию терменвокс.

— О’кей, наличными свой выигрыш получишь перед закрытием, — признал свое поражение Ангус.

Мэри вышла на улицу и стала медленно собирать стаканы, а кругом с видом конспираторов все кому-то звонили по мобильникам.

— Только не говори, что Ангус поручил тебе следить за телефонными звонками, — сказала Айона, бодро хватая с выставленного на улицу столика три кружки сразу пальцами одной руки.

В те вечера, когда ни она, ни Нед не могли прийти на викторину, Джиму (как правило) поручали послушать музыкальный раунд, а потом он выбегал на улицу, звонил им и пел в трубку прозвучавший отрывок, после чего вбегал обратно и выдавал в качестве ответа то, что смогла предположить Айона, исходя из его невразумительного исполнения и несколько перефразированного текста песни.

Как будто в подтверждение ее догадки, молодой банковский служащий со смущенным видом начал бормотать в трубку: «Да ты что, Кэролин, ты наверняка знаешь, там идет вот так: диддли-диддли, дуфф, дуфф, а, аа аАА! Да нет, я над тобой не издеваюсь, ты что! Там все так и было!» Пауза. «Нет, я не выпивши».

— А Тамара сегодня должна быть? — спросила Мэри.

Айона скривила лицо.

— Я как-то не совсем уверена. Она сказала, что заявится, если будет много посетителей, но если у Габриэла сегодня свободный вечер, то они наверняка захотят побыть вместе.

— Угу.

Наступила короткая пауза: они обе с тоской вспоминали тот непродолжительный период в своей жизни, когда не быть рядом с любимым оказывалось физически невыносимо. Айона помнила, как утащила у Ангуса рубашку и каждую ночь во время каникул зарывалась в нее лицом, не в силах дождаться начала семестра; Мэри думала о том, как по вечерам тайком наблюдала, как Крис плавает в университетском бассейне, — она мысленно повторяла каждое его движение.

Кажется, это было так давно.

Везучая, везучая Тамара.

Айона сердито встряхнулась.

Везучая Айона, у тебя такой славный парень и классная работа. Помнишь?

— Да, но, слушай, Мэри. У нас хорошие новости — нашли заместителя нашей Чарм. Тамара, перед тем как уехать со своим Божеством Рока и Выпечки, сказала мне, что нашла парнишку, который может работать в баре, — он студент, приятель ее брата.

Мэри вскинула темную бровь и нагрузилась пивными кружками. Она становилась настоящим профессионалом.

— Ну, Джим сможет почувствовать себя совсем зрелым мужем, поскольку он теперь будет помыкать прыщавым студентом.

Из паба снова донеслись стоны и грохот барабанов.

— Эх, я могла бы выиграть у Ангуса еще пятерку, — сказала Айона. — Так и знала, что сейчас будет «Рокет Куин» группы «Ганз’Н’Розез», — и тем самым помогла молодому банковскому менеджеру, который тут же это записал.

— Не знаю, что у него пойдет дальше, — сказала Мэри, убирая со стола. — Что вообще может следовать после великих рокерских оргазмов?

Айона внимательно посмотрела на Мэри, пока та стряхивала в пепельницу скорлупу от фисташек. Сейчас она казалась удивительно спокойной. Целый вечер она не упоминала Криса, не пыталась горько острить на тему того, что ей стоит обратиться в службу знакомств. Может, к ней можно обратиться за советом по поводу отношений с Ангусом? Или ей это только повредит?

— Мэри, — неуверенно начала она, — было бы здорово, если бы мы с тобой могли…

Ну и что именно ты ей собираешься сказать? Помоги мне, пожалуйста, — я как-то засомневалась, что хочу устроить все это представление с роскошным белым платьем и тому подобным?

Мэри посмотрела на нее.

— Если бы мы что?

— Мм, ничего, — сказала Айона. Она торопливо улыбнулась, всем своим видом показывая: «Да так, ничего особенного».

— Так что в следующий раз мы пойдем в «Лягушку и незабудку», ладно? Просто этот паб был так недалеко от дома Чарли, — умоляющим тоном говорил в трубку смущенный банковский служащий.

— Я собираюсь насчет этого поговорить с Тамарой, — мрачно заявил Ангус.

В баре началось нечто невообразимое, когда Доктор Кит записал результаты первого тайма и все отправили своих подружек за пивом. Ангус, Мэри, Айона и Джим работали за стойкой, стараясь по возможности не задевать друг друга, когда ходили туда-сюда на своей тесной площадке.

— Насчет чего? — спросила Айона. — У нас снова заканчиваются кружки. Джим, ты не мог бы пойти и собрать со столиков кружек, пожалуйста?

— Да-да, подожди… — Под каждым из трех кранов с лагером находилось по кружке, и Джим поглядывал на них весьма беспокойно — отчасти еще и потому, что позади него стояла Мэри, в руках у которой было еще три кружки, а на лице — то самое выражение, которое, по его представлению, видит обычно на лице своих соперников Михаэль Шумахер, глядя в зеркало заднего вида.

— Насчет вот этих прогулов. Она сказала, что сегодня придет, или как?

— Мне кажется, она не говорила, что обязательно придет, — выступила в ее защиту Айона. — Она собиралась только в том случае, если у нас тут будет много народу.

— Ну и? — Ангус махнул в сторону зала свободной рукой, — другой он держался за рукоятку пивного крана. — И что вот это? Спокойный вечерок? Она просто отлынивает.

— Ангус, как же она может узнать, что у нас столько посетителей? С помощью телепатии?

— Да, я думаю, именно так она и должна об этом узнать. Разве карты таро не должны ей как-то намекнуть, что в сфере работы намечается в ближайшем будущем некоторое оживление?

— Ну, позвоню я ей тогда, — резко ответила Айона. Она не могла не согласиться с Ангусом, — даже такому рассеянному существу, как Тамара, надо понимать, что они уже еле держатся на ногах. Именно в такие вечера она чувствовала, что узы дружбы становились совершенно зыбкими, и ее просто выводило из себя, что она, несмотря ни на что, пытается не дать им окончательно развалиться. На самом деле, если представить их компанию в виде плота из пустых бочек, то Тамара уже готова была оторваться от них и поплыть по течению одна, и единственное, что связывало ее пока с остальными, пусть и ненадежно, была вытянутая нога Айоны.

Из громкоговорителей раздалось путающее потрескивание, и толпа мгновенно притихла.

— Ну вот и результаты…

Айона и Ангус прекратили ворчать себе под нос и посмотрели друг на друга. Сейчас по голосу Доктора Кита можно было предположить, что ему на голову накинули одеяло, а говорит он по-валлийски.

— Он не здоров, да? — заметил Джим, поставив перед ними кружки. — Для доктора-то.

Раздался глухой звук, а затем и лязг, — микрофон упал на пол.

— Проклятье, — прошипел Ангус.

Айона глянула на толпу, все еще толкавшуюся у стойки, и решила, что воскрешением умерших будет заниматься Ангус. Ей, кажется, уже не справиться, после всего прочего, еще и со скоропостижной смертью ведущего.

— Добрый вечер, что будете брать? — спросила она стоявшую ближе всех утомленную девицу, но, только та собралась перечислить все виды предлагаемого пива, Айона отвлеклась от посетительницы, потому что увидела, как из переполненного зала ей махнула рука.

Как только толпа дружно отхлынула от стойки, чтобы получить назад свои листочки с ответами и узнать полученные баллы, так что остались только несколько девиц, Айона увидела, что зовет ее Тамара. Она пришла с парнем, — как показалось Айоне, ему было двадцать — двадцать один, ну и, что само собой разумеется для человека, у которого на руке повисла Тамара, он был из тех миловидных темноглазых красавцев, которых обычно снимают для рекламы мужского белья.

— О Господи, — пролепетала Мэри, посмотрев туда же, куда и Айона.

— Это еще кто? И где Габриэл? И знает ли он об этом? Мэри? Мэри? Ты меня слышишь? — Айона повернулась и посмотрела на Мэри, но та просто пожирала глазами стоявшего рядом с Тамарой парня, хотя кружка с «Фостерс» уже переполнилась и пиво вытекало на поднос.

Ну, значит, с нами снова прежняя Мэри. Все гораздо лучше, чем предполагала Айона.

— Ты знакома с этим мужчиной? — насмешливо спросила Айона. — Точнее, с этим мальчиком?

— А, нет-нет, извини, не знакома, — ответила Мэри. — Вот черт, посмотри, что я из-за тебя сделала. Я никогда не научусь наливать пену так, как надо.

Айона прикусила язычок.

— Ребята, — с придыханием сказала Тамара. Она всегда без проблем могла пройти к стойке. Мужчины расступались, чтобы получше рассмотреть ее, а женщины отходили, чтобы избежать невыгодного сравнения. — Привет, я не могу задерживаться, меня снаружи ждет Габриэл. Я просто хочу представить Ангусу Лайама.

— Привет, Лайам, — сказали Мэри с Айоной в унисон.

— Привет, — ответил Лайам. Он махнул им широкой ладонью и улыбнулся.

Айоне показалось, что Мэри взвизгнула, — может, и просто послышалось.

— Ангус пошел помочь ведущему викторины, — сообщила Айона. — Ему что-то стало нехорошо.

— Боже, да у нас сегодня от посетителей отбоя нет, — с интересом отметила Тамара. — Ты видела, что в углу сидит эта самая, ну, из «Таймс», и с ней обозреватель баров из «Тайм аут»?

— Правда? — спросила Айона. — Где?

— Вот там, смотри. — Тамара указала на них своим длинным пальцем. Айона с замиранием сердца отметила, что на пальце у нее было новое серебряное кольцо.

— А откуда ты их всех знаешь?

Тамара нахмурилась.

— Хм, да их все знают. С ним я работала, а одна моя знакомая снимает квартиру вместе с ней. Знаешь, мне, наверное, нужно составить какое-то пособие, чтобы Ангус знал, кто к нам приходит. А то он вполне может им нахамить по поводу блюд, которые они выбрали, или еще чего-нибудь в таком роде, и мы останемся без благосклонной статьи. Может, мне стоит с ним поговорить?

— Ну, все мы плохо запоминаем лица, — сказала Айона, выступая в его защиту. — А у нас действительно много посетителей… — Иногда Тамара явно перегибала палку.

— Но в любом случае здорово, что они пришли. — Тамара не замечала, что на ее слова как-то прохладно стали реагировать. — Карты правду сказали про викторину, — я знала, что все будет отлично. Правда, Лайам? — По привычке она вцепилась в руку своего спутника, но потом, как будто вспомнив, кто стоит рядом с ней, тут же отпустила его. — Ну не важно, так я хотела вам представить, это Лайам, друг моего брата, и он может работать в баре, ведь так, Лайам?

Лайам, к его чести, добродушно закатил глаза и сказал:

— Я сам говорить умею, Там.

Затем он обратился к Айоне, так-как Мэри пришлось, хоть ей этого так не хотелось, отправиться в подвал за льдом, поскольку подружка кого-то из участников викторины попросила четыре водки с тоником. Да, со льдом и с лимоном.

— Да, я уже работал в баре, могу показать рекомендации, если хотите, и могу приступить к работе, когда вы скажете.

— Ведь это просто замечательно, да?! — сказала Тамара, посматривая по сторонам, чтобы ее не застал врасплох Ангус, который так и мечтал сунуть ей в руки ключ от кассы. — Послушайте, мне пора бежать, Габриэл мне что-то собирается приготовить. Увидимся завтра! — И она умчалась, махнув на прощание полами длинного черного плаща.

Лайам остался у стойки. Он возвел глаза к небесам и снисходительно улыбнулся.

— Вы ее извините, она немного не в себе. Наверно, перекись плохо действует на голову.

Айона тут же инстинктивно почувствовала, что он им подходит. Лайам выглядел вполне приличным парнем. Но будь у него девять татуировок, ни одного переднего зубу, и приди он в бар с питбулем на поводке, достаточной рекомендацией было уже то, что этот мужчина, казалось, был совершенно невосприимчив к магнетическим чарам Тамары.

— Отлично, — сказала она. — Ты пришел в самый подходящий момент.

— Айона. — За плечом у нее стоял Ангус.

— Ой, Ангус, это…

— Нет, нет, нет и нет. На это нет времени. Слушай, Доктор Кит потерял сознание. Я положил его у нас в кабинете, а Джим вызвал врача. Хм, ты не могла бы пойти и, это… — Он умолк, надеясь, что она поняла.

— Нет, — сказала Айона. Иногда совершенно не хочется воспринимать никаких телепатических посланий от близкого человека. — Нет.

— Ну пожалуйста, — сказал он, взяв ее за обе руки. — Я не попросил бы, если бы…

Айона посмотрела прямо в голубые глаза Ангуса. Он никогда не отводил взгляд, когда она так на него смотрела, и это была одна из причин, по которым она любила его. А лицо его казалось усталым и беззащитным, и вокруг глаз, заметила она, намечались морщины. Айона решила, что не стоит говорить ему о парне из «Тайм аута» и женщине из «Таймс». Как верно отметила Тамара, Ангус никогда не узнавал журналистов или телевизионщиков, но, может, это и к лучшему. Было бы хуже, если бы он их узнавал.

— Хорошо, — не задумываясь, ответила она. «Ну и что же ты сейчас согласилась сделать?» — Но я не гарантирую, что вопросы будут такие же интересные.

— Отлично! — Ангус обнял ее. — Мне кажется, он оставил список тем, и все это в папке, у него на столе. Хотя вопросы по проблемам сегодняшнего дня тебе, наверное, придется составить свои, — на этот лист он разлил последний стакан виски с лимонным соком, когда, э, потерял сознание. Да, чем могу быть полезен?

— Извините, — сказала блондинка, стоявшая в очереди первой. — Вот уже двадцать минут я жду один «Фостерс», два «Бек», один «Кроненберг», полкружки «Спеклед Хен» и «Бластэвэй».

— Что-что? — спросил Ангус.

— Это коктейль из «Каставэй» и «Дайамонд Уайт», — объяснила ему Мэри, поднимаясь по ступеням с новой партией напитков. — От трех бокалов этого коктейля выходишь на орбиту, а от четвертого сносит крышу. Кстати, биттер закончился, и в холодильнике не осталось белого вина.

— Таких напитков у нас не подают, — твердым тоном заявил Ангус. — Не возьмете ли вы вместо этого бокал вина?

— А я заказал поесть, и блюда все еще не подавали, — вставил словечко мужчина, стоявший за ней. — Четыре блюда грибных тарталеток.

Джим протиснулся сквозь оживленную толпу. От него неприятно пахло, и галстук у него был совсем не посередине.

— Ангус, его снова стошнило, — сказал он, — и не мог бы ты передать мне швабру из-за стойки? Спасибо. Кстати, а ту Айонину черную курточку можно стирать? ту, что она оставила на стуле?

— Здравствуйте, — обратился Лайам к Ангусу. — Меня зовут Лайам. Тамара пригласила меня сюда работать. Вам нужен еще один человек за стойкой? Или вы хотели бы вначале посмотреть рекомендательные письма?

Ангус со стуком открыл кассу, достал ключ, с которым обычно работала Тамара, и тут же передал его молодому человеку.

— И вот наконец последний вопрос шестого, нового раунда — раунда «Топ Джир»[82]. Если ваша машина сломалась на железнодорожном переезде, то что вам следует сделать в первую очередь: а) высадить всех из машины, b) завести ваше транспортное средство от аккумулятора сзади идущего автомобиля, с) попросить подругу пойти по рельсам в сторону поезда и остановить его или d) посмотреть в зеркала заднего вида?