Я буду любить тебя

Глава 21

(От лица Ники)

Я дура? Ну, может я дала ему повод? Может он узнал о том поцелуе? Почему она сразу накинулся на меня с кулаками? Почему не дал все мне объяснить? Почему? Почему это все происходит со мной? Мне всего девятнадцать, а я пережила столько.... Нет, ну я определённо дура! Такое не прощают, как можно простить? Он.... А что сейчас делает он? Бухает в клубе? Ну конечно, а что он ещё будет делать.... Всегда все свои проблемы решает вперемешку с алкоголем. Иначе он не может... Слабак! Придурок! Ненавижу! Ненавижу! На меня накатила новая волна истерики. Уткнувшись лицом в подушку, и вцепившись в неё зубам, я ревела. На данный момент мне хотелось одного, что бы этот придурок сдох. К нему я питала столько ненависти.... Столько... Я сама себе поражалась, как я могу так ненавидеть человека, которого ещё совсем недавно любила всем сердцем. Прокручивая в голове все счастливые и лучшие моменты, связанные с ним, я каждый раз задавала себе один и тот же вопрос "почему он так поступил"? Но вопроса на это вопрос я найти так и не смогла. Казалось, я не смогу простить ему этого никогда. Боль, и ничего кроме боли, которая с каждой секундой потихоньку убивала меня. Зачем жить? Ради чего? Ради кого? Все что у меня было, я уже потеряла. У меня не было ничего! Обсалютно ничего! У меня даже не было специальности, что бы устроиться на работу, и хоть как-то себя обеспечить. Все эти годы я зависела от него. Без него я теперь ноль.

Я ненавидела всех и всё на свете. Мать, которая бросила меня и ни оставила мне здесь ничего. Мать, которую, не смотря ни на что, я до сих пор люблю. Андрея, который точно так же бросил меня, так и не поняв тогда, три года назад как я любила его. Я ненавидела его за то что, он сейчас ворвался в мою жизнь и все испортил. Ведь если бы не он, Ваня бы так не психовал, и не было бы того, что произошло. Вновь вспомнив о произошедшем, я зарыдала ещё сильнее и извивалась лёжа в кровати. Но больше всего на свете я ненавидела саму себя. Я прекрасно знала, какой Ваня вспыльчивый. А уж после поездки в Питер. Убедилась в этом окончательно. Я слышала от Маши ещё очень давно, что Ваня любил распускать руки, но почему-то тогда я ей не поверила. Возможно, потому что поводов подозревать что-то подобное у меня не было. Он любил меня, пылинки с меня сдувал, не кричал на меня, даже тогда, когда я выводила его из себя. Первое впечатление о нем у меня было положительное. И поэтому после того, что мне рассказала Маша, про его прошлое, которое ей случайно по-пьяни рассказал Мигель, я просто не поверила. Но после случая в Питере на даче у Саши, я начала боятся его, но в тот же момент быстро успокоила себя тем, что он просто много выпил. После того, как он второй раз ударил меня, я опять закрыла на этот глаза. Придумав для самой же себя какую-то глупую причину, по которой Ваня снова сорвался. Многие мне твердили ещё тогда, когда я жила в общаге, что дружба с Ваней ни чем хорошим для меня не кончится. Говорили, что я совершаю огромную ошибку, приняв его предложение встречаться. Даже Андрей пытался мне как-то объяснить, что мы с Ваней друг другу не подходим. Но я настолько была влюблена в него, в его глаза, что не слушала никого. Даже мама не сразу полюбила его не сразу.

— Он на уголовника похож! Ника, я запрещаю тебе с ним общаться! — кричала мама. После того как за Ваней закрылась дверь.

В тот день Ваня решил проводить меня до дома. После того как уроки закончились и мы с Лерой вышли из школы, беззаботно смеясь и о чем-то болтая. Заметив рядом припаркованный знакомый автомобиль, я тут же расплылась в улыбке, и немного смущаясь на ватных ногах, подошла к нему. Протянув мне шикарный букет алых роз, Ваня предложил проводить меня до дома, а что бы наша прогулка была дольше, он оставил машину возле школы. И не лень ему было, идти так далеко потом. Расстояние от школы до моего дома было приличное. Попрощавшись с Лерой, мы направились в сторну общаги. Ваня постоянно что-то говорил, рассказывал, объяснял. Смысл его слов до меня не доходил, я слышала только его голос. А его улыбка и вовсе сводила меня с ума. До общаги мы дошли, как ни странно быстро, хотя вроде оба пытались идти медленно, не торопясь. Мне не хотелось, что бы он уходил. Хотелось побыть с ним ещё чуть-чуть. Заметив мою грусть в глазах, он быстро сообразил и предложил покататься на качелях. На тех самых, с которых и началось наше знакомство. Взлетая все выше и выше, я смотрела на него, а он стоял и так мило улыбался. Я смотрела него не отрывая глаз, и с каждой минутой мне казалось, что если он уйдёт, то весь мир вокруг меня рухнет. Рядом с ним я забывала про этого чокнутого Андрея. Но как только моя голова касалась подушки, все мои мысли были лишь об Андрее.

— Ни-ка! — раздался голос мамы сзади.

Спрыгнув с большой высоты по инерции, я неудачно приземлилась на ногу, но тут же встала. Обернувшись, я увидела ошеломлённые глаза Вани и грозный взгляд мамы. Мне было интересно, от чего у Вани были такие удивленные глаза. Он испугался моей мамы или причин такого взгляда мой неудачный прыжок. Знакомить Ваню с мамой мне совершенно не хотелось. И пока я придумывала, как бы нам слинять потихоньку, Ваня подошел к моей маме. Мило улыбнувшись, он изъявил желание помочь донести пакеты с продуктами, которые мама держала в руках. Сказать, то я была шокирована его действиями, это не сказать ничего. Не обращая внимания на мое недоумение, мама с Ваней направились к подъезду. Быстро подбежав к скамейке, я схватила букет и побежала за ними. Уже возле подъезда, я поняла по маминому выражению лица, что Ваня ей не понравился. И разговор после его ухода у нас будет серьезный, но я все-таки надеялась, что мама изменит свое отношение к Ване после того как они познакомятся поближе. Ведь она же его совсем не знала, а уже настроена против него.

Мы молча зашли в лифт и поднялись на четвертый этаж. Пока мама искала в сумке ключи и копалась с замком в двери, я пару раз обменялась с Ваней взглядом. Он был спокоен как удав и продолжал мило улыбаться. Я поражалась его спокойствию, меня бы всю трясло сейчас, если бы напротив меня стояла не моя мама, а мама или отец Вани. Меня жутко напрягало, то сейчас Ваня узнает, как я живу, и увидит мою тетю, которая от всего психует. Как только мы зашли в секцию, на Ваню тут же начали глядеть все мои соседи. Секция у нас была не большая, всего в ней жили четыре семьи. Коридор был очень длинный, что там просто можно было играть в футбол, что я всегда и делала с мальчиком, который жил по соседству. Сразу после коридора была кухня, она тоже была больших размеров. Подряд там висели четыре маленьких кухонных гарнитура. На кухне имелись три электронные плиты и две мойки. Все четверо мы жили как одна большая семья, всегда помогали друг другу. Все праздники справляли вместе, устраивали дискотеки и просто сходили с ума. Из коридора сразу были две комнаты. Одна возле кухни, а вторая около входа в секцию. Мы же с мамой и тетей жили чуть дальше. Нас от этих двух комнат разделяла еще одна дверь. Разувшись, мы зашли, и я по чистой случайности опять захлопнула за собой дверь очень сильно, за что в очередной раз чуть не получила по бошке от мамы. За дверью находились еще две комнаты: наша и наших соседей, также в маленьком узком коридоре стояло два холодильника. Справа от двери находилась душевая. Чуть дальше около нашей комнаты находился сан-узел разделенный на две части. Мы зашли в комнату. Тети дома к моему счастью не оказалось. Я с облегченной душой взяв вазу с тумбочки вышла, чтобы налить воды и поставить цветы в вазу. За те пять минут пока меня не было мама начала уже вовсю расспрашивать Ваню: Где ты учишься? Зачем приехал в наш город? Где твои родители? Мама не умолкала, а Ваня еле успевал отвечать на её вопросы. Я вообще не присутствовала при их разговоре, мама просила меня поставить чайник. И пока я заваривала чай, и понесла в комнату, Ваня уже собирался уходить. Я застала его в дверях у секции. Он, по-видимому, ждал меня. По нему было сразу понятно, что разговор с моей мамой не удался.

— Все ужасно...- я виновато опустила глаза и вздохнула. — Она так со всеми... не обращай ты на неё внимания, — я отмахнулась. — Ты ей понравился.... она в шоке, наверное, просто. Я не думала, что ваше знакомство произойдёт именно так. Да если честно, она не знала о твоём существовании вообще. Возможно, именно поэтому такая реакция.

— Все нормально. У тебя замечательная мама, её можно понять, — он улыбнулся, тем самым немного успокоив меня. — Мне идти нужно, дела. Я позвоню тебе, — сказав это, Ваня обнял меня, затем скрылся за дверью.

Я тут же побежала в комнату. Мама, как ни в чем не бывало, разбирала пакеты. Поставив поднос с чаем на стол, я встала перед ней, сложив руки на груди и сверлила её взглядом. В конце концов, мама не выдержала и, оторвавшись от пакетов с продуктами, посмотрела на меня. И как только я хотела ей высказать все, она тут же одной фразой убила меня.

— Он на уголовника похож! Ника, я запрещаю тебе с ним общаться! — крикнула она, кипя от злости.

— Мама, ты общалась с ним всего-то минут двадцать, а уже делаешь такие выводы! Как так можно?! И чем он тебе не угодил?! — я сорвалась на крик.

— У него рожа бандитская! — мама спокойно продолжила разбирать сумки. Он старше тебя, куда ты вообще смотришь. Думаешь, ему нужна такая мелочь как ты? Все и так понятно, он попользуется тобой и все...

— Мама! Что ты несешь! Ну почему ты всех так не любишь!? Лера тебя не устраивает, Игорь тоже плохой, а Ваню уже в уголовники записала! И с кем мне, по-твоему, дружить!? — я вся кипела от злости.

— Что я несу?! — мама вновь начала кричать. — Да ты хоть знаешь, сколько таких малолеток как ты, сейчас приходят ко мне аборты делать?! И половина из них как раз таки и дружат с такими как твой Ваня!

"О боже.... Опять начинает говорить мне о том, что какие-то безмозглые дуры моего возраста сделали аборт", — подумала про себя я. Каждая наша ссора ну ни как не может обойтись без этого. У меня складывалось такое впечатление, что она мне не верит, и совсем не знает меня. Что если она не напомнит мне об этих девках, то ночью не уснет. Было даже немного обидно слышать такое от родной матери. Мы ругались с ней довольно долго и все соседи как всегда всё слышали, а потом шептались у меня за спиной, твердя вечно одно и тоже. "Опять мать довела...", слышала я, как только после очередной ссоры выбегала из секции и убегала, куда подальше от общаги. И тот день был не исключением. Мама обвиняла меня во всем, что можно было. Я была виновата в том, что от нее ушёл муж, виновата в том, что у неё ни как не может наладиться личная жизнь. Кому нужен был чужой ребенок! Мама грозилась уехать в Москву и оставить меня с тётей, а тётя же услышав такое, сразу сказала, что нахлебница ей не нужна и если мама уедет она сдаст меня в детский дом. В такие минуты я чувствовала себя никому не нужной, и мне казалось, что моя мама мне вовсе не родная. Ведь мне многие говорили, что я не похожа на свою мать и н каких сходств даже не было, но я не обращала на это внимание. Просто думала, что людям нечего пообсуждать вот и придумали очередной бред, что бы было о чём говорить. К концу нашей ссоры, когда мы вроде обе успокаивались, но злость ещё оставалась и мы бросали друг другу какие-то обидные фразы, приходила тётя и своим ворчание подливала масло в огонь.

— Да вы достали орать каждый день! Голова от вас болит! Были бы деньги, съехала от вас давно! — кричала она, тем самым выводя мать из себя ещё больше.

— Сидела бы ты молча, и не гавкала! Я тебя к себе привезла, а тебе еще что-то не нравится!? Если бы не я, сидела бы ты сейчас в деревне с матерью!

У моей бабушки было шестеро детей. Три девочки и три мальчика. Семья у нас была очень большая. У меня было много братьев и сестёр и, казалось бы, я никогда не останусь одна, и мне есть к кому обратиться в трудную минуту, но так думала только я одна. Не смотря на то, что семья у нас была большая, жили мы не очень дружно. Наши родители вечно ругались между собой, и настраивали нас — детей, друг против друга. Я никогда не слушала мать в этом случаи. Мне хотелось общаться с ними, хотелось гулять, веселится. Они были мне не родные, а двоюродные, но я все рано их любила, и считала родными. А вот они наоборот делали вид, что меня не существует. С некоторыми мы жили в одном районе и даже дома у нас находились на близком расстоянии. Но во дворе ни кто не знал, что человек, с которым общался даже Андрей, это мой брат. Когда я видела их на улице, они даже не смотрели в мою сторону, просто проходили мимо. Мы были чужие. Именно поэтому опеку надо мной оформил Миша, потому что больше не кому было. В таких случаях опеку оформляют на родственников, но как только они узнали, что я стала инвалидом, и вовсе исчезли из моей жизни. Пришел самый старший брат в больницу через неделю, что-то говорил, утешал, обещал, что они все в месте ко мне придут и что они на самом деле любят меня, но это было все ложью. Я поняла это еще тогда, в больнице по его глазам. В его словах не было ни капли правды. Он лгал, лгал, потому что ему было меня жалко, но я ждала.... ждала их всё равно. Каждый день ждала, и каждый раз, когда в палате чуть приоткрывалась дверь, я с надеждой ждала, что в палату сейчас зайдут они, но в палату входили совсем не те, которых я ждала: медсестра, Ваня и врач. Пока я лежала в больнице никого из родных у друзей я так и не увидела. Даже мама приходила ко мне реже чем Ваня. Он ночевал рядом со мной. Даже мама чувствовала в тот момент, что с Ваней лучше не связываться, да ведь и не только мама.... Все... Абсолютно все мне твердили, что Ваня — это не моё... мы с ним не уживемся и скорее всего я поломаю себе всю жизнь. Ведь у меня характер был не сахар, а с ним было очень тяжело. Но я не слушала никого! Я любила... любила его тогда хоть и не сильно, но любила, и была ему благодарна зато что он появился в моей жизни и хоть как-то отвлекает меня от мыслей об Андрее. Он столько сделал для меня, но в то же время он убивает меня как физически, так и морально. Я люблю его... люблю и ненавижу....

Хотелось кричать. Кричать и выплеснуть всю ту боль, которая накопилась. Я прекрасно понимала, что из-за очередной истерики, мне может стать плохо, и что сердце не выдержит. Но я продолжала выть от того что понимала, что осталась совсем одна.

На следующее утро, а точнее на следующий день я проснулась с жуткой головной болью. Все тело ныло, я боялась лишний раз пошевелится. Одна нога так же продолжала дергаться, тем самым причиняя мне жуткую боль. Дышать было тяжело. Вчера я такой боли не ощущала, возможно, была просто в шоковом состоянии. Я невольно начала вспоминать тот злополучный вечер, но в голове были лишь обрывки. Было ощущение, что я что-то забыла, упустила. В голове встала картина разъярённых Ванных глаз. По телу побежали мурашки, меня вновь начало трясти. Без задней мысли я положила одну руку на живот и тут же вспомнила о народившемся малыше..... О долгожданном малыше..... Из глаз тут же брызнули слёзы. Я не кричала, я не издавала ни каких звуков вообще, я просто плакала. Из глаз просто лился очередной водопад слёз. Уже на утро, я на свежую голову поняла, что зря накричала на Ваню вчера, зря выговорила ему всё и обвинила во всем его. Ведь моя вина в произошедшем тоже была. Я была виновата во всём ничуть не меньше его. Моя вина была в том, что я вела себя как полная дура и всё последние дни пыталась причинить ему боль. Так как ударить как он меня, я его не могла. Я сыграла на его чувствах, сознательно уйдя из дома. Я прекрасно знала, как он будет волноваться, переживать, психовать, изводить себя. Но на тот момент моя цель была сделать ему больно, как это сделал он. Я удивлялась, как он вообще после моей "ночной гулянки" пустил меня домой.

Уходя их дома, я и подумать не могла, что мне придется испытать и увидеть очень многое, и моя расшатанная детская психика к таким событиям была не готова. Я не забуду эту неделю никогда! Это были семь самых ужасных ночей в моей жизни. Все эти дни я была в двояком состоянии, когда ни жива, но в тоже время и не мертва. Я думала, что погуляю, денёк и тут же вернусь домой, но не тут то было. В мои планы ни как не входила встреча с вечно пьяной Лерой и её друзьями уголовниками. Когда она позвала меня с собой, я без задней мысли согласилась и решила переночевать у неё. Дальнейшие события я помню смутно. Помню противный, горький вкус алкоголя, причём я не помнила даже, что именно мы пили. Хотя не так, не помнила, чем Лерка поила меня. Я долго отказывалась с ней пить, даже хотела уйти. Но она уверяла меня в том, что если я сейчас уйду, то спокойно домой вернусь вряд ли. Я с ней согласилась, так как знала, что по району опять гуляет маньяк. Она сварила мне кофе, и мы просто сидели и болтали о чём-то. После второй чашки кофе меня разнесло окончательно. Я моментально забыла о ждущем меня дома Ване, обо всем на свете. Мне было на всё как-то параллельно. Мы смеялись, обсуждали парней. Ваню, Игоря, и даже Андрея. Истерически смеясь как ненормальные, мы с Лерой сбрасывали каждый Ванин вызов. Помнила, как стояла на крыше и смотрела вниз, помню ватные ноги. Меня кто-то вытащил оттуда. Крики, слезы, непонятное состояние сопровождали меня. Андрей пытался привести меня в чувства и вернуть меня в нормальное состояние адекватного человека, и у него это получилось. Он посадил меня в такси и, дав водителю денег, попросил отвезти меня по адресу, где мы жили с Ваней. Но видимо так и не смогла до конца отрезветь. Так как пока таксист заправлялся, Лерка с жуткими криками "Ника, прыгай сюда!" махала мне из тонировочного джипа, который меня опять же ни чем не испугал, а хотя должен был, но это произошло, если бы я была в трезвом состоянии. Опять же не заметив ничего подозрительного я быстро пересела в тонировочный джип. Всю ночь мы катались по городу с кучей порцией алкоголя. Через час я забыла обо всём на свете. Дальше я помнила всё отрывками. Стоны Лерки на бильярдном столе под двумя пацанами с бандитской рожей. Ржание, противный смех. Парочка пацанов, сидевшие рядом. Со шприцем в руках, и ухмылкой на губах, рассыпанный повсюду кокс, разлитое пиво и запах сигаретного дома. Всё это было для меня дикими, хотелось домой, к Ване. Хотелось избавиться от всего. Я тихо плакала сидя на диванчике и мечтала об одном, что бы сейчас зашёл Ваня и забрал меня отсюда. Идти я не могла, так как еле стояла на ногах, и вообще даже представления не имела где мы находимся, а телефон — моя последняя надежда на спасение в тот момент находился у Леры. Я даже не знала, когда та успела его у меня забрать. Все оставшееся дни мы провели в каком-то общежитии с тремя пацанами. Спать там было негде, да и кроме меня спать то ни кто и не хотел. Все пили, курили, ширялись, и вдыхали в себя белый порошок. Лера пыталась подсадить и меня, но тут мой мозг наконец-то сработал. И я дала ей понять, что наркоту пробовать не собираюсь. Смахну белые две дорожки на пол, я развернулась и, схватив кроссовки, выбежала из блока. Я бежала босиком по холодным, бетонным лестницам. Меня тошнило от самой себя. Сил плакать уже не было, и я просто бежала, не разбирая дороги. Уже на первом этаже лестничного пролёта догнав меня, Лерка устроила мне взбучку.

— Ника, я врежу тебе сейчас! — орала она. — Какого хуя ты творишь?!

С этим словам она начала медленно идти на меня, а я, поняв, что она меня сейчас действительно ударит, попятилась назад к стене, что бы падать было не больно, но так я сделала еще хуже. Со всей силы врезав мне по носу она начала на меня орать и качать права. Я ударилась головой об стену и, получив еще один удар от Леры начала рыдать, вытирая рукой стекавшую ручьем кровь из носа. Схватив меня за руку, она насильно потащила меня обратно в блок. Вернувшись в этот срачь, я начала требовать у неё свой телефон. Она же махала у меня им перед носом и звонко смеялась. Я просила у неё телефон чуть ли не на коленях, рыдая. Но она на зло мне взяла и швырнула его в окно. Я с дикими воплям я побежала к двери, но она оказалась заперта. Я стучала руками, ногами, дергала за ручку, но мои усилия были напрасны. Упав от бессилия на колени перед дверью, я начала тихо звать Ваню. Впервые за все дни я поняла, что натворила мне, было жутко противно от самой себя. Я молилась, что бы каким-то чудесным образом сейчас в блок вбежал Ваня, расхерачил тут всё к чертям, и забрал меня отсюда. Хотелось, что бы он прижал меня к себе, хотелось почувствовать его дыхание, его тепло, его сильные и надежные руки. Но в место этого на моей талии оказались чьи-то чужие руки. Один из пацанов с бандитской физиономией взвалил меня к себе на плечи и понес в душевую. Я начала его бить, царапать, вырываться, кричать. На меня накатил жуткий страх, сердце заколотило с бешеной скоростью. Когда мы проходили мимо комнаты, где сидели остальные, Лера, как ни в чем не бывало, посмотрела мне в глаза и на все мои просьбы и крики о помощи промолчала и захлопнула дверь. Всё что произошло дальше, я не забуду никогда и уж точно Ване об этом не расскажу никогда. Стянув с меня джинсы и футболку, парень включил душ с холодной водой, и одной рукой придерживая обе мои руки находящиеся в тот момент над головой, стал без жалостно насиловать меня. После, он встал и, натянув на себя джинсы, вышел из душа с улыбкой на лице, а я так и осталась сидеть в душевой. Одевшись, я кое-как добралась до двери, минуя аккуратно комнату, в которой находился мой насильник. Я выбежала из открытой уже нараспашку на тот момент двери. Вид у меня был ужасный. Растрепанные, распущенные, мокрые волосы, мокрая футболка, и точно такие же грязные, и мокрые джинсы, но на тот момент то, что джинсы были мокрые, заметить можно было только вблизи. Ноги жутко гудели, да и не только ноги. Идти было тяжело. За всё это время я практически ничего не ела. В моем организме не было ничего кроме алкоголя. Сил шагать до остановки не было, мне хотелось рухнуть на месте и все. Кое-как дойдя до остановки черепашьим темпом, я рухнула на скамейку. Передохнув немного, я начала ловить попутку, так как до дома добраться больше было ни как. Простояв сорок минут в пустую, я уже совсем отчаялась и думала, что умру, прям там, на остановке. Плакать хотелось, но слёз уже не было. Они закончились еще там, в душе.

Открыв глаза, я увидела сидящего на стульчике, рядом со мной Ваню. Он держал мою руку в своей руке. Ваня спал. Сидел он в таком положение, что мне казалось вот-вот, и он упадет. Меня как током ударило. Я моментально одернула свою руку и попыталась встать с кровати, но ноги были ватные, и я рухнула с кровати на пол и подвинулась к стенке. Меня охватил ужас, я боялась его. Осмотрев себя только сейчас, я ужаснулась. Все руки были в синяках и болели. Обхватив руками колени, я почувствовала невыносимую боль. Ноги били в синяках, в некоторых местах была засохшая кровь, а на ягодицах чувствовались царапины, возможно причиной было то, что Ваня волок меня по полу. Подняв глаза, я увидела ошеломлённые Ванины глаза. Он привстал, что бы подойти ко мне, но застыл на месте. Видимо понял, что я в любой момент могу закричать.

— Ты меня боишься? — спросил он тихо, держась за ручки стула.

— "Да"- хотела сказать я, но ничего не вышло. Из глаз брызнули слёзы. Мне было страшно. Я тряслась то ли от страха, то ли от того, что мне было холодно сидеть в одной ночнушке на голом полу.

— Успокойся, я ничего тебе не сделаю... — Ваня отодвинул стул назад и, решив, что его слова меня как-то успокоили, подошёл ко мне.

Его движения показались мне резкими. Я боялась, что он сейчас ударит меня вновь. Сжавшись от страха, я отвернулась к стене и обхватила голову руками. "Не подходи", хотела попросить я, но у меня вновь ничего не получилось. Я не могла сказать ни слово. Я не понимала, что со мной и почему я не могу ни чего сказать. От непонимания и бессилия я начала плакать.

— Всё... не плачь.... — Ваня вытянул руки вперед и попятился назад. — Я не подойду к тебе, если ты так боишься меня, только поднимись с пола, пожалуйста. Заболеешь еще.

Не обращая внимания на его слова, я продолжала реветь " не подходи.... не подходи...."- мысленно просила его я.

— Я не собираюсь бить тебя, расслабься.... Я пришёл не для этого.

Я ему не поверила, но повернулась. Держась за стену, я попыталась встать, но ноги не держали меня, и я опять оказалась на полу. Ваня дернулся и хотел подойти, но посмотрев на меня, сделал шаг назад.

— Ты слабая еще... давай я помогу встать. Сама не сможешь ведь.

Проигнорировав его, я попыталась встать вновь, но снова рухнула на пол. Я вставала и падала вновь, а Ваня стоял возле окна с опущенной головой. Не выдержав, он подошёл ко мне и, схватив меня на руки, понес к кровати. Я начала орать и плакать одновременно. Он аккуратно положил меня на кровать и пристально начал смотреть мне в глаз. Затем прижал мне легонько рот и, улыбнувшись, продолжал сверлить меня взглядом.

— Что орешь то? Я же не сделал тебе ничего, — Ваня продолжал улыбаться. Взгляд у него уже был не такой как в тот вечер. Он был нежный, но в тоже время в его глазах была грусть. — Отпущу, кричать не будешь? — спросил он, будто прочитав мои мысли.

Я замотала головой, он тут же отпустил и, обойдя кровать, снова сел на стул.

— Я тебе тут продукты принес. Игорь там тебе еще кучу всего приготовил, ты же ни ешь больничную еду, — он потянулся к пакетам, которые стояли возле тумбочки. Достав из пакета шоколадку, он протянул её мне.

Взяв шоколадку, я повертела её в руках, а затем швырнула об стену. Ваня, наблюдавший за моими действиями, лишь рассмеялся и снова полез в пакет.

— Не хочешь шоколад, так и скажи. Что молчишь как рыба? — он тихо рассмеялся и достал из пакета апельсин, который я тоже швырнула об стену.

Все продукты, которые он мне давал я выкидывала. Мне было неприятно его присутствие. Я хотела, что бы он поскорее ушёл. Протянув мне пластиковую коробку с клубникой внутри, он следил за моими действиями. Я замахнулась, чтобы швырнуть и её, но он остановил меня, сильно схватив меня за кисть руки. Я тут же поморщилась от боли. И он, заметив это, ослабил хватку, но руку не отпустил.

— Слышь, ребенок, может, хватит уже а? — голос его был спокойным. — Я тут покупал ей вкусности, торчал в этом долбанном супермаркете, а она тут продуктами раскидывается. Свинья не благодарная, — Ваня держался из последних сил, чтобы не закричать.

Поняв, что я уже вывела его из себя своими действиями, я решила не рисковать. И положив коробку на тумбочку, указала ему на дверь.

— Я не уйду. Нам нужно поговорить.

В палате повисло молчание, я отвернулась к стене и начала тихо плакать. Почему-то мне так захотелось, что бы он обнял, прижал меня к себе, и все было как раньше. До этого жуткого дня. Мне хотелось стереть этот день из памяти. Было двоякое чувство. Хотелось, что бы он ушёл, оставил меня одну. Прибить хотелось его, но и в то же время наоборот. Хотелось почувствовать его прикосновения, его поцелуи. Меня разрывало на части. Неужели я простила его? Нет, такое не прощают. Такое простить нельзя. Это минутное помутнение. Ненавижу! Ненавижу! Я всё так же ненавижу его. Не люблю! От всей души желаю смерти.... Ненавижу.... Я готова была разрыдаться, но при нем реветь было нельзя.

— Ник, я устал... Честно. Ты за этот год мне нервы помотала основательно, — начал Ваня. — Я совершил ошибку, не выслушав тебя. Но и ты....- он замолчал. Трех минутное его молчание убивало меня еще больше. — Ты тоже не идеальна. Эти побеги из дома, наплевательское отношение ко мне — я про операцию, — уточнил он и продолжил. — Ты не спросила меня, чего хочу я, ты не посоветовалась со мной. Ты просто наплевала на меня и решила всё за нас. Я бы понял тебя, если бы ты еще Мише всё рассказала, но ты молчала до последнего. Ты не думала обо мне совсем. Ты не думала, что я буду чувствовать. Ника, да ты эгоистка. Эти неоднократные пьянки, гулянки. Я лечил тебя, ставил на ноги, а ты мне вот чем отплатила. Сколько я раз просил тебя не позорить меня, ведь ты прекрасно знаешь, что меня тут знают многие. Вся общага гудит о той ночи, когда вы с этой шалавой на крышу полезли. Ты хоть знаешь, как тебя теперь называют все те, которые выросли с тобой в одном дворе? — он замолчал. Я чувствовала его взгляд на своей спине. — Я думаю, ты догадываешься.... Теперь ты ни чем не лучше Леры. А ещё этот Смирнов. Согласись, все началось с того как ты снова вновь встретила его — Андрея. Ведь ты неспроста поехала в ту ночь в общагу. Тебя почему-то потянуло к нему. Хотя ты спокойно могла поехать и переночевать у Маши, но нет, ты поехала к нему. Что это? Привязанность? Или все же ты до сих пор любишь его?

Ваня явно ждал моего ответа. Но, не дождавшись его, продолжил говорить.

— Я вот не понимаю только одного.... Это месть или что? Ты делаешь мне больно за то, что я тогда столкнул тебя.... А знаешь что? Уходи. Только вот я очень сомневаюсь, что ты будешь с ним счастлива. У тебя был момент, когда жизнь проверила всех твоих близких непрочность. И многие, в том числе и он эту проверку не прошли, но ты все равно рвешься к нему, да и ко всем остальным... Я человек Ник, я не тварь, как ты сейчас думаешь. Это моя ошибка и придёт время, я расплачусь за неё, как и ты за все свои ошибки. Я отпускаю тебя не потому, что я понял, что ты его любишь. Я бы боролся до конца, и ты бы всё равно осталась со мной. Ты же знаешь, я просто так не сдамся никогда. Знаешь, почему я отпускаю тебя? Потому что я прекрасно понимаю, что ты будешь ненавидеть меня, а я не выдержу... Я не смогу смотреть в твои глаза полные ненависти ко мне. Это больно когда самый близкий, родной, любимый человек ненавидит тебя всем сердцем. Именно такой взгляд был у тебя в тот момент, когда я проснулся. Ты ненавидишь меня, но ты простишь меня, пусть не сейчас... потом.

Еще десять минут мы просидели в полной тишине.

— Я документы привез, подпиши. Завтра Игорь придет, попрощается. Мы уезжаем в Питер, — произнес он, с грустью в голосе.

Я протянула руку, все так же лежа у стенки. Я держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться. Он уйдет. Уйдет, и вернуть все уже будет невозможно. Я вычеркну все эти годы из своей жизни, забуду как страшный сон. Этого человека не будет в моей жизни больше никогда!

Дрожащими руками я подписывала документы о том, что нашей любви прошел конец. Нет нас. Есть он мальчик-хулиган, и я девочка, которой уже ничего не нужно. Мы будем далеко друг от друга и не встретимся больше никогда. Никогда! Мы нарушали обещание. "Быть в месте, и в гори и в радости" данное нами в тот день, когда стали семьёй. Когда стали одним целым.

Подписав документы, я так же, не поворачиваясь к нему лицом, протянула их ему. Взяв их, он просмотрел, везде ли стоит моя подпись.

— Плачешь? На документы то зачем слёзы лить? Хочешь, чтобы все затянулось.

Я не ответила. Лишь указала ему рукой на дверь.

— Знай, а лучше запомни. Я люблю тебя, так как не любил никого. Люблю....- он открыл дверь. — И всегда...я буду любить тебя......