Я счастлива тобой

2

Она протянула Клайду пустой стаканчик, постаравшись на этот раз избежать прикосновения.

— Благодарю вас.

Он удивленно поднял брови, услышав ее сухой официальный тон, но, к ее облегчению, ничего не сказал. Он налил себе еще кофе и спросил с тем же оттенком издевки, который так задел ее раньше:

— А зачем вы направляетесь в Эсперанс? Для рекламного бизнеса это не самое подходящее место.

— У меня трехмесячный творческий отпуск, — ответила Мелани невозмутимо. Она вовсе не собиралась сообщать этому гордецу, что лишилась любимой работы.

— Творческий отпуск? У нас, простых смертных, это называется просто отпуск.

— Мне нужно некоторое время, чтобы проанализировать этапы своей карьеры, — ответила она с достоинством. А что? Это ведь было почти правдой.

— И вы решили сделать это в нашем Богом забытом краю? Странный выбор, — произнес Клайд, наблюдая за ней. — Я думал, вы, деловые женщины, делаете только то, что может добавить веса вашему имиджу?

Мелани бросила на него сердитый взгляд.

— Я вижу, вы хорошо знакомы с привычками деловых женщин.

— Узнал на собственном горьком опыте, — коротко ответил он.

— Ваш опыт не может быть особенно обширным, если он не научил вас пониманию того, что все женщины очень разные, — едко сказала она. — К вашему сведению, я лечу к двоюродной сестре и меньше всего думаю о своем имидже.

— Ах, так вы все-таки в отпуске!

— Отчасти, — проговорила она сквозь зубы. — Я, конечно, очень хочу повидать Грету, но не смогла бы никуда поехать, если бы это было неудобно моей фирме.

— Если они могут обойтись без вас целых три месяца, значит, вы им не так уж нужны, — заметил Клайд, и Мелани подумала, что ему не откажешь в логичности и проницательности. — Вы уверены, что ваша работа дождется вас?

— Не только дождется — мне обещали повышение, — гордо произнесла она.

И она добьется повышения. «Филдинг и Бьюкенен» еще пожалеют, что взяли на ее место менее квалифицированного и опытного работника, хотя у него и было весьма сомнительное преимущество — его пол! В тот день Мелани поклялась, что они приползут к ней на коленях и будут умолять ее вернуться в фирму на более престижную работу. Она так часто мечтала об этом, что сама поверила, что именно так все и будет.

— А пока вы проведете три месяца в Эсперансе в философических размышлениях о жизни? — недоверчиво осведомился Клайд.

— Предположим, что так, — ответила Мелани, подозревая, впрочем, что он не особенно верит рассказам о ее блестящей карьере. — Я хочу посмотреть страну, но большую часть времени с удовольствием проведу с Гретой.

Она надеялась, что он не будет больше расспрашивать ее о карьере, не станет выяснять, каким образом она смогла взять трехмесячный отпуск именно сейчас.

К счастью, Клайд и впрямь, кажется, решил оставить эту тему.

— Грета — это ваша двоюродная сестра?

Мелани кивнула.

— Ее отец, брат моей мамы, перебрался сюда из Англии больше двадцати лет назад и женился на австралийке. Я не была знакома с Гретой, пока она и ее муж, Джим, не приехали в Англию в командировку и на отдых. Они жили у меня в Лондоне, и мы сразу полюбили друг друга. — Мелани улыбнулась, вспомнив это чудесное время. — Было просто здорово получить не только родственницу, но и подругу. С тех пор мы не теряли связи друг с другом, хотя я не видела ее уже пять лет. Австралия находится так далеко, что я раньше и представить себе не могла, что соберусь в такое путешествие.

— И что же заставило вас отправиться в путь?

— Грета прислала мне вот эту фотографию.

Девушка порылась в сумке в поисках фото, которое она всегда носила с собой как талисман с того самого дня, когда обнаружила письмо от Греты среди рождественских открыток.

Она достала фотографию, которая лежала в паспорте, и вновь посмотрела на нее в полутьме кабины. Грета и Джим, оба счастливые, улыбающиеся, сидели в лодке ярким солнечным днем. Ветер взъерошил им волосы, они щурились от яркого солнца. Море было фантастического бирюзового цвета, а небо — ярко-синее.

Она подала карточку Клайду, который неожиданно вздрогнул, взглянув на нее. Но Мелани ничего не заметила. Она вспомнила о том, какое у нее было ужасное настроение в тот день, когда пришло письмо от двоюродной сестры.

— Конечно, это обычная любительская фотография, — сказала она, — но я увидела ее в отвратительный декабрьский день. Моросил дождь, все было таким мокрым, серым, унылым.

— Да, могу себе представить, что австралийский пейзаж показался вам более привлекательным, — произнес Клайд каким-то странным тоном, возвращая ей фото.

— Может быть, если бы письмо пришло в солнечную, морозную погоду, эта фотография не произвела бы на меня такого впечатления, — задумчиво проговорила Мелани. Все на ней было таким выпуклым, осязаемым! Она как будто кожей чувствовала солнечное тепло, вдыхала свежий, соленый запах моря. — Я всегда была городской жительницей, но когда увидела все это, мне вдруг захотелось оказаться там, с ними.

Ей действительно ужасно хотелось оставить уныние позади, забыть о работе и о Сомсе, забыть обо всем, кроме яркого света и морских брызг на лице.

— И тут как раз появилась возможность уехать на три месяца? — спросил Клайд с неприкрытым сарказмом, и Мелани вспыхнула. К счастью, в кабине было слишком темно, и он не мог этого видеть.

— Ну, в общем, да, — натянуто ответила она. — Я тогда еще не решила, что буду делать со своим отпуском.

Тогда она не думала вообще ни о чем, кроме того, что докажет компании «ФиБ» и Сомсу, как не правы они были, но письмо от Греты и ее очередное приглашение в Австралию помогли принять решение. Она вдруг поняла, что ее ничто не держит в Лондоне. Мелани довольно прилично зарабатывала, но раньше у нее просто не было времени, чтобы потратить деньги. С того момента, когда она пулей вылетела из квартиры Сомса Уэббера, у нее не осталось никаких обязательств. Вместо того чтобы как-то пережить промозглую лондонскую зиму, она будет нежиться на австралийском пляже и вернется обновленной, готовой доказать, что она чего-то стоит.

— Я могла бы поехать, впрочем, куда угодно, но, увидев эту фотографию, поняла, что не могу упустить возможность снова повидать Грету и Джима.

— Вид у них и впрямь жизнерадостный, — вскользь заметил Клайд.

Мелани вздохнула.

— В тот момент у них все было хорошо. Теперь другое дело.

— А что случилось? — поинтересовался он, бросив на нее быстрый взгляд.

— Джим всегда был непоседой, но в конце концов они с Гретой нашли занятие, которое им по-настоящему нравилось: они открыли небольшое дело — стали сдавать внаем свои две яхты. Ничего грандиозного, конечно, но все-таки они были хозяевами своей фирмы — во всяком случае до тех пор, пока не появился соперник, который решил, что может наплевать на честную конкуренцию!

Мелани выпрямилась, вспомнив, с каким негодованием она читала письмо сестры о постигшей их неудаче.

— Грета и Джим не могли ни для кого стать угрозой, но человеку, который разорил их, было на это наплевать. Ему важно одно — прибыль. Ему все равно, что они затратили массу сил и вложили все свои деньги в этот бизнес. Таким типам наплевать на людей, — горько сказала она. — Они готовы идти по трупам ради собственной выгоды.

— А я и понятия не имел, что в Эсперансе есть такой неразборчивый в средствах бизнесмен, — ухмыльнулся Клайд. — Вы не могли бы сказать мне, как его зовут, чтобы я знал, кого остерегаться? — Голос его звучал вполне серьезно, но у Мелани сложилось впечатление, что его что-то забавляет.

Она сердито посмотрела на него. Ему-то смешно, а вот каково было ее родственникам?

— Я не знаю, как его зовут. Грета написала только, что их проглотила более крупная фирма. Но мне и не нужны никакие подробности. Я отлично знаю, что происходит, когда крупная фирма поглощает более мелкую. Думаю, здешние нравы в этом смысле мало отличаются от английских.

— Тут вы ошибаетесь, — отозвался Клайд все с той же насмешкой в голосе. — Эсперанс не похож на Лондон. Совершенно не похож.

Оказалось, что аэропорт Эсперанса расположен довольно далеко от города. Мелани в смятении смотрела на далекие огни. Маленький самолет пошел на снижение. Внизу в темноте она увидела несколько зданий, которые казались совершенно пустыми.

— Ваша кузина вас ждет? Она, наверное, думает, что вы прилетите более ранним рейсом?

— Нет, она не знает, что я прилетаю, — ответила Мелани, вдруг осознав, что ее путешествие еще не окончено. — То есть знает, конечно, — поспешно добавила она, увидев, что Клайд готовится сделать одно из своих очередных саркастических замечаний, — но не представляет точно когда. Еще в Лондоне я пыталась дозвониться Грете, но их телефон не отвечал. Мне не хотелось сдавать билет, ну я и рванула сюда на свой страх и риск.

Мелани смущенно замолчала, осознав, что говорит так, будто сознается в каком-то дурацком поступке. Она хотела навестить сестру, у нее появилась такая возможность, и она ею воспользовалась. Что тут такого?

Клайд удивленно смотрел на нее, вскинув брови.

— Прямо так собрались — и в путь? Странный способ организации творческого отпуска.

— Я заранее сделала все приготовления, — огрызнулась Мелани, спрашивая себя, чего ради она оправдывается перед этим Клайдом Дугласом. — Это не было внезапным решением.

На самом деле было, во всяком случае поначалу. А потом, когда билет, хоть и неудобный, был все же с большим трудом добыт, отказываться от поездки уже не хотелось. Ей пришлось сделать четыре пересадки в разных азиатских аэропортах, но ей так хотелось уехать из Лондона, что она согласилась бы на что угодно.

Мотор замолк, пропеллеры вращались все медленнее и наконец остановились, как будто утомленные. Клайд расстегнул ремни и пробрался в заднюю часть самолета, чтобы открыть дверцу и выгрузить вещи.

Мелани поморщилась, услышав, как ее чемодан упал на бетон с громким стуком, и вспомнив о многочисленных флаконах шампуня и баночках крема, распиханных по всем углам ее «дирижабля». Если во всех багажных отделениях, где побывал ее чемодан после вылета из Англии, с ним обращались так же бесцеремонно, внутри все превратилось в кашу.

Она вздохнула и попыталась надеть туфли, но ноги у нее так отекли, что боль была просто адская. Она решила идти босиком. Бог с ней, с элегантностью и приличиями.

Влезть в самолет было нелегко, но вылезти — еще труднее. Прижав сумку к груди одной рукой, Мелани взяла в другую туфли и посмотрела на Клайда, который наблюдал за ней снизу со смесью раздражения и досады.

— Можете вылезти на крыло и спуститься по нему, если вам так удобнее, — проговорил он. — Только давайте поскорее!

Мелани с сомнением осмотрела крыло. От него до земли было ничуть не ближе, да и пришлось бы карабкаться на него в узкой юбке. Нет, уж лучше прыгать из двери.

Она вздохнула, бросила на бетон сумку, туфли и приподняла юбку, чтобы сесть на порог, свесив ноги. Расстояние до земли было небольшим, но сама мысль о том, что она может упасть и тем самым насмешить этого парня, ужасала.

Клайд что-то пробормотал и шагнул вперед, протянув к ней руки.

— Мне казалось, вам не терпится добраться до Эсперанса, мисс.

— Вы совершенно правы.

— Тогда прыгайте наконец!

Прыгать она не собиралась, но и проигнорировать его команду тоже не могла. Она соскользнула с порога и неожиданно оказалась в объятиях Клайда, который крепко обхватил ее за талию и осторожно поставил на землю.

Мелли схватилась за его плечо, чтобы не потерять равновесие: через рубашку она чувствовала, какие тугие у него мышцы, какие сильные руки, и тут же пожалела, что не может остаться равнодушной к сему обстоятельству.

Она взглянула ему в лицо, намереваясь поблагодарить за поддержку, и обнаружила, что он смотрит на нее с каким-то странным выражением. Слова застряли у нее в горле. Его прикосновение вдруг обожгло ее как огнем, и она с трудом удержалась, чтобы не погладить рукой его щеку.

Шокированная своим ощущением, Мелани вырвалась из его рук. Хорошо еще, что темно и он не видит, как краска залила ее щеки.

— Не понимаю, почему вы не можете обзавестись лесенкой, — пробормотала она, вместо того чтобы сказать спасибо, как намеревалась.

— Мои пассажиры обычно одеты более подходящим образом, — сказал он невозмутимо, бросив взгляд на ее безнадежно испорченный бежевый костюм.

Было что-то тревожащее ее в том, как блестели его глаза в темноте. Девушка была уверена, что он подтрунивает над ней. А вдруг он догадался, что ей хотелось прикасаться к нему? Не дай Бог! Она нагнулась, чтобы поднять сумку и туфли.

— Да, конечно…

Когда же она наконец отделается от него?

— Спасибо, что взяли меня с собой. Я вам очень благодарна.

Она поставила чемодан на колесики, повесила сумку на плечо, взяла туфли в свободную руку и холодно пожелала Клайду доброй ночи.

— И куда вы теперь направляетесь? — осведомился он, на сей раз даже не пытаясь скрыть насмешку. — Может, подбросить?

— Не смею больше злоупотреблять вашей добротой, — отозвалась она с достоинством. — Я возьму такси.

— Вряд ли вы найдете такси в нашей дыре в такое позднее время. Это вам не Лондон.

— Может быть, мне повезет, — упрямо заявила она.

— Все еще пытаетесь доказать, что можете сами справиться со своими проблемами?

— А вы все еще думаете, что не могу?

Мелани поудобнее взялась за ручку чемодана.

— Всего хорошего, — холодно произнесла она и направилась к небольшому стеклянному зданию аэропорта.

Ей хотелось бы удалиться твердой походкой, но ноги так болели, что она с трудом держалась на них. Хорошо, хоть ее чемодан вел себя более прилично, когда она не пыталась бежать бегом. Он перевернулся всего один раз. Нагнувшись, чтобы поднять его, Мелли взглянула назад и убедилась с досадой, что красавчик Клайд спокойно подпирает шасси, а вовсе не смотрит ей вслед в немом отчаянии.

Решив, что больше не будет оглядываться, Мелани упрямо продолжила свой путь к сооружению, маячившему вдали. Никогда она не видела такого маленького аэропорта, но само здание, хоть и крошечное, было современным, чистым — и совершенно пустым. Она толкнула стеклянную дверь и, несмотря на свое твердое решение не оборачиваться, все же взглянула через плечо. Клайда Дугласа не было видно.

Отлично. Ужасно скользкий, язвительный человек! Как хорошо, что она никогда больше его не увидит!

Она вышла на площадку перед зданием, где теоретически можно было бы взять такси. Однако Дуглас был прав — ни одной машины! И никаких автобусов! Что же делать?

Если бы у Мелани не разбегались мысли в разные стороны, она бы сообразила, что где-то поблизости должен быть телефон-автомат, из которого можно позвонить Грете или вызвать такси. Но она так устала, что никак не могла сосредоточиться. Ею вдруг овладело отчаяние. В полном изнеможении девушка опустилась на чемодан. Этот последний удар был самым страшным. Она ни разу не заплакала с того самого дня, когда потеряла работу и в пух и прах разругалась с Сомсом. Ее обида превратилась в гнев и в решимость показать всем, как не правы они были. Она не дала никому повода позлорадствовать при виде ее слез ни тогда, ни позже, когда неприятности посыпались как из рога изобилия.

Кто-то разбил лобовое стекло ее автомобиля, стиральная машина протекла и залила всю кухню, она потеряла одну из самых любимых сережек… Ерунда, конечно, легко поправимые беды, но все вместе совершенно выбило ее из колеи и превратило даже мелкие неприятности в непреодолимые проблемы.

Однако Мелани не сдалась. Она стиснула зубы, не позволив себе думать ни о чем, кроме солнца и моря на фотографии Греты, и запретила себе впадать в отчаяние. Она всегда презирала женщин, которые пускали слезу по любому поводу, но не теперь. Мелани сидела одна в темноте на огромном, неуклюжем чемодане, и проблема, как преодолеть эти последние мили до Эсперанса, разрослась до размеров катастрофы. Она закрыла лицо руками и расплакалась от усталости и отчаяния.

За ее спиной распахнулась дверь, и она услышала звук шагов.

Клайд!

Мелани не видела его, но мурашки, пробежавшие по ее коже, подсказали, что это он. Она выпрямилась, торопливо вытерла слезы и отвернулась от света.

— В чем дело? — осведомился он, и девушка не сдержалась.

— В чем дело? — свирепо переспросила она. — А как вы думаете? Я только что пережила худший месяц в своей жизни, за которым последовало это жуткое путешествие, а теперь к тому же застряла в этом Богом забытом месте, когда мне нужно так немного — добраться до своей двоюродной сестры! Да, вы были правы, такси здесь взять невозможно, так что мне, видимо, придется провести здесь ночь. И еще я устала, замерзла и проголодалась, у меня болят ноги, и я хочу вернуться домой! — Она закрыла лицо руками и заревела в три ручья. — Вообще-то я никогда не плачу, — проговорила она сквозь слезы. — Это просто потому, что я так устала…

— Нелегкая эта работа — присматривать за вами! — произнес Клайд.

Мелли пришла в ярость от смеси досады и насмешки в его голосе. Она попала в ужасное положение, а его это забавляет!

— Проваливайте отсюда! — выдавила она сквозь рыдания.

Он ничего не сказал, только вздохнул, и когда она решила посмотреть, что он делает, то с ужасом убедилась, что он воспринял ее слова всерьез и уходит. Неужели он и впрямь решил оставить ее здесь одну? Какая жестокость!

Мелли бы скорее умерла, чем побежала за ним, но его преступное равнодушие к ее судьбе стало последней каплей, а сознание того, что она сама отвергла свой последний шанс на спасение, окончательно сразило ее. Она опустила голову на руки и предалась отчаянию.

Она не услышала, как где-то вдалеке заводили машину, и не поняла, что эта машина едет к ней, пока ее не ослепил свет фар. Она подняла голову и увидела рядом длинный роскошный автомобиль.

Хлопнула дверь, и Клайд Дуглас появился из-за капота.

— Оставьте меня в покое! — пробормотала она, но все же незаметно стала вытирать тушь, потекшую с ресниц.

Она могла бы не стараться — Клайд и не думал на нее смотреть. Он поставил ее на ноги и нагнулся, чтобы взять чемодан.

— Что вы делаете?

— А вы как думаете? Должен сказать вам, что я тоже провел длинный и тяжелый день и в довершение всего мне навязали в подопечные незнакомую капризную женщину! И я совершенно не намерен терпеть вашу истерику, особенно посреди ночи!

— Какая еще истерика? С чего вы взяли? — возразила Мелани. — Я просто безумно устала… У меня болят ноги…

— Перестаньте себя жалеть! Подумайте о чем-нибудь другом.

— Если вы такой умный, скажите о чем! — огрызнулась Мелани, переступая с ноги на ногу и разглядывая красные пятна на местах, где туфли врезались ей в кожу.

— Ну, например, об этом.

С этими словами он притянул ее к себе и поцеловал. Это было для нее полной неожиданностью! Ее как будто током ударило. У нее мгновенно ослабели колени, она боялась, что упадет, если Клайд отпустит ее. И она была совершенно не готова к своей реакции на его поцелуи. Она словно потеряла контроль над собственным телом, которое послушно подчинилось зову пола. Мелани знала, что должна отстраниться, но вместо этого продолжала подставлять губы его поцелуям, а ее ладонь скользнула за ворот его рубашки…

Она совсем забыла, где находится, куда направлялась, забыла об усталости, забыла о том, что едва знает этого мужчину. Все это абсолютно потеряло значение. Она не могла думать ни о чем, кроме океана чувств, в который погрузилась, как только его губы прижались к ее губам, и о том наслаждении, которое испытала неожиданно для себя.

Она понятия не имела, как долго длился этот поцелуй — секунды или часы, но когда Клайд наконец отпустил ее, все, на что она была способна, — это смотреть на него в немом оцепенении.

— Ну как ножки? Не болят? — осведомился он с широкой улыбкой.

— Ноги? — непонимающе переспросила Мелани.

— Я так и думал, что мой метод подействует, — с удовлетворением проговорил он и спокойно направился к машине, чтобы открыть для нее дверцу. — Вам просто нужно было немного отвлечься.

— Отвлечься? — изумленно повторила Мелли и подумала, что похожа на попугая. Она провела рукой по лбу в попытке вновь обрести способность соображать и вдруг осознала то, что произошло.

Клайд поцеловал ее просто так, скуки ради, для развлечения, а она ответила на его поцелуй с унизительной готовностью. Такое случилось с ней впервые. Какого же он мнения о ней? Вероятно, решил, что она заурядная шлюшка!

Она побледнела еще сильнее, но эта бледность тут же сменилась краской стыда, залившей ее лицо и шею. Клайд, казалось, не замечал ничего необычного.

— Признайтесь, что сработало просто отлично, — заметил он. — Надо взять на вооружение как средство борьбы с женской истерикой.

Мелани хотела было возразить, что ничего истерического в ее поведении не было, но вспомнила, что была явно не в себе, когда он целовал ее, и решила промолчать. Так у нее оставалась надежда, что он припишет ее бурную реакцию временному помрачению сознания. Она предпочла не вспоминать, как легко ей было бы оттолкнуть его. То, что она не оскорбилась и не возмутилась, подтверждало, что она была сама не своя.

Она должна была рассердиться… Дать ему пощечину… Она и рассердилась — во всяком случае, так ей теперь казалось. Он воспользовался ее беспомощностью, завладел ее губами так же умело, как делал вообще все! А потом еще и посмеялся над ней!

— Ну, идете? — небрежным тоном спросил Клайд, стоя у открытой дверцы лимузина.

— Я не сяду в машину с мужчиной, который позволяет вести себя подобным образом!

— Я вел себя подобным образом ради благой цели, — заметил он с наигранным возмущением, и Мелли гневно сжала кулачки, готовая растерзать его. — Я просто решил дать вам пищу для размышлений. В конце концов вы же сами этого хотели!

— Я вовсе не имела в виду поцелуй!

— Какая разница? Он ведь подействовал на вас благотворно, правда? Если бы я не поцеловал вас, вы все еще жаловались бы на усталость, на тяготы путешествия, а так вы негодуете по поводу моего бесстыдного поведения.

— А вы чего ждали? Что я вам руки буду целовать? — с возмущением осведомилась Мелани.

— Ну, мне кажется, вы могли бы хоть спасибо сказать.

— Я почему-то не чувствую себя особо благодарной вам, — хмуро возразила девушка.

— Зато вам стало легче, — с усмешкой отозвался Клайд. — Иначе вы не стали бы отказываться от моего предложения довезти вас до города. Езды-то здесь всего полчаса, так что к утру добредете. Сейчас вам вряд ли удастся поймать машину, но если вы готовы прогуляться, это ведь не имеет значения. Можете отправляться прямо сейчас или не валяйте дурака и залезайте в машину!

Немного поколебавшись, Мелли сдалась. Не глядя на Клайда, она села на переднее сиденье, и он закрыл за ней дверь издевательски галантным жестом.

Он вел машину так же уверенно и умело, как управлял самолетом. Как странно, что я чувствую себя с ним в полной безопасности, подумала Мелани. Я ведь его почти не знаю. Она действительно не имела представления о том, кто он, где живет, чем занимается, но в какой-то момент он перестал быть незнакомцем.

У нее возникло ощущение, что она всегда была знакома с ним, с его силой, теплом его рук, его улыбкой. Его мягкие горячие губы… Она вздрогнула, вспомнив, как они прижимались к ее губам. Этот поцелуй… Какой сладкий… Лучше бы она продолжала думать о своих усталых ногах!

Дорога показалась ей страшно длинной. Занятая своими мыслями, Мелани почти не замечала окружающего — да и мало что можно было разглядеть в кромешной темноте. Наконец показались огни города. Пирс, выдающийся далеко в море, силуэты высоких элеваторов…

Мелани отлично знала, что Клайд должен считать ее неблагодарной, и назвала адрес Греты и Джима с чувством неловкости. Он небрежно кивнул, и у нее вдруг возникло ощущение, что этот адрес ему известен. Это подозрение стало уверенностью, когда спустя несколько минут они остановились возле аккуратного коттеджа под черепичной крышей.

— Ну вот мы и приехали. Дом 127.

Он даже не глянул на номер, и Мелани с подозрением посмотрела на него.

Клайд усмехнулся, вылез из машины и вытащил ее чемодан из багажника.

— Должен признаться, что я уже бывал здесь раньше, — сказал он без малейшего раскаяния в голосе.

— Вы знаете Грету и Джима Гарднеров?

— Очень хорошо. Я сразу узнал их на фотографии.

— Почему же вы мне ничего не сказали?

— Да я подумал — вы и так скоро об этом узнаете.

Мелани почувствовала очередной прилив гнева.

— Вы хотите сказать, что мы еще встретимся?

Мало того что он так бесцеремонно поцеловал ее! А теперь при виде его ей каждый раз придется отгонять воспоминание о том, какие чувства вызвал в ней этот поцелуй.

— Боюсь, что да, — отозвался Клайд своим обычным насмешливым тоном. — Ну ничего, мисс Уилкс, главное, что вы у цели и в окнах горит свет: значит, ваша сестрица дома. Вы что, не собираетесь войти?

Мелани страшно хотелось высказать все, что она думает о вероломстве этого смазливого типа, но как она могла дать себе волю, зная, что он знаком с Гретой? К тому же без него она вообще бы сюда не добралась. Какая досада!

Клайд же с насмешкой наблюдал за ней. Ее переживания явно не были для него тайной. Мелани глубоко вздохнула и призвала на помощь остатки достоинства. Протянув руку, чтобы ему не пришло в голову снова поцеловать ее, она произнесла:

— Я… спасибо вам за все.

— За все? — саркастически осведомился он, беря ее руку в свою, и Мелани испытала уже знакомое тревожно-сладкое ощущение.

— Ну, не совсем, — ответила она холодно и отдернула руку, прекрасно понимая, что он имеет в виду злосчастный поцелуй.

Клайд улыбнулся.

— Надеюсь, вам понравится в Эсперансе.

Он ничего к этому не добавил, и Мелани вдруг поняла, к немалому своему смятению, что надеялась еще на один поцелуй. И с рукой ее происходило что-то странное. Она посмотрела на нее, как будто ожидала, что она засветится в темноте. Казалось, на ней отпечаталась каждая линия его ладони. Она сжала ее в кулак, как бы желая убедиться, что это в ее власти, и только тут поняла, как глупо себя ведет.

Она с досадой тряхнула головой, открыла калитку и, прихрамывая, направилась к дому.