Я твой Ад (СИ)

Глава 24

Колесников

— Какого хуя, Ян?! — выплёвывает Кирилл, как только выходит из машины и подлетает ко мне.

Удивительно, как быстро с помощью денег и знакомого хакера можно заставить человека, наконец, себя выслушать. И нет, я не платил Соболеву, чтобы наш разговор состоялся. Но сейчас он просто жаждет моего внимания.

В это раннее утро один из его стриптиз-клубов опечатывают. А всё потому, что он стоит на моей земле. Теперь — на моей!

— Какого хуя, Ян? — вновь повторяет Кир, прожигая меня недобрым взглядом. — Я уже знаю, что ты нашёл Вику. Что тебе ещё нужно?!

— Ты, — тычу пальцем ему в грудь. — А также Игнат… Короче, вы все.

— Что ты несёшь, твою мать? — Кирилл закатывает глаза. Вновь смотрит на опечатанное здание и разводит руками. — Тебе нужна какая-то помощь, и поэтому ты закрываешь мой клуб? Блядь, да ты гений!

— Еще бы не гений, — ухмыляюсь. — Зато теперь ты вдруг хочешь со мной поговорить. И в итоге — поможешь, потому что я могу забрать весь твой бизнес. Я предупреждал, Кир! Всех вас предупреждал.

Запустив руки в карманы брюк, Соболев нервно ходит по тротуару вперёд-назад, подпинывая гравий носком начищенного до блеска ботинка. Злится. Потому что всегда считал себя самым умным. Непобедимым, мать вашу!

— Ну и какой тебе толк от моего закрытого клуба? — выплёвывает с недовольством.

— А тебе? — парирую я. — Как владелец этой земли я не позволю твоему клубу работать, пока ты не поможешь мне.

И это, блядь, окончательное решение!

Хватит! Я пытался просить мирным путём, но меня никто не услышал!

— Чего ты хочешь, Ян? — Кир приближается вплотную. Поигрывая желваками на скулах, сжимает челюсти.

— Всё то же, что и в прошлые наши встречи, — отвечаю с деланым спокойствием. — Мне нужна Вика.

— Так забирай её! — восклицает Соболев. — Забирай и увози, мать твою!

— Я с превеликим удовольствием сделал бы это ещё вчера, — теперь уже и я гневно сжимаю челюсти. — Но, блядь, не могу, потому что Вика не хочет, чтобы ты, друг мой, пострадал от рук её папашки. Потому что её убогий муж, как только она помашет ему ручкой, сразу явится к Соколову-старшему с удивительной историей о воскрешении его дочери из царства мёртвых. И, конечно, о таинственной «фее-крёстной», которая помогала ей и на этапе побега, и потом, после возращения. А фея-крёстная, кстати — это ты!

Кирилл не улыбается, слушая эту «весёленькую» сказочку. Его взгляд полон недоумения.

— Зачем Куприн будет сливать эту информацию?

— Всё просто, Кир, — я тяжело вздыхаю. — Убогий муж, который не знает, как удержать рядом с собой красавицу-жену. И готов пойти на всё, что угодно, ради этого. Ради красивых женщин мужчины часто совершают самые невероятные вещи. Одни становятся героями. Другие — злодеями. Вот только пока я не вижу хэппи-энда у нашей сказки. Потому что я не герой и ради Вики готов поступить как сука! И я подставлю вас всех, если вы не решите этот вопрос правильно. Короче: если не станете мне помогать, злая колдунья превратит ваши жизни в ад.

Я поправляю его галстук, расправляю полы его пиджака. И, глядя в холодные серые глаза, говорю негромко:

– И злая колдунья — это не я, Кир! Ты же знаешь, что папашка Вики намного хуже меня… Да и всех нас, вместе взятых. Несмотря на наши деньги, связи и власть, Соколов-старший может раздавить нас одним мизинцем, — криво ухмыльнувшись, исправляюсь: — Точнее, вас! Ведь мы с Викой уже уедем.

Похлопав друга по плечу, разворачиваюсь и иду к своей тачке. Сажусь за руль, опускаю стекло:

— Поговори с друзьями. Я жду от вас решения этим вечером.

После чего сразу уезжаю. И так уже потратил уйму времени. Почти всю ночь занимался поиском информации об отце семейства Соколовых. Ранним утром решал вопрос с клубом Соболева. А перед встречей с ним заезжал на свой участок, где вовсю идёт строительство дома. Игната я пока не видел, но вот его супруга Лиза прогуливалась с коляской недалеко от собственной калитки. Она, конечно, не была рада меня видеть, но убегать не стала и даже поздоровалась, едва заметно кивнув головой.

Наверное, мне всё-таки жаль женщин своих друзей, потому что они, так или иначе, пострадают. Ведь их мужчины настолько упрямы и глупы, что постоянно ошибаются. Правда, последняя ошибка, если они её допустят, может стать роковой.

Отчаянно давлю на газ, чтобы с помощью быстрой езды выветрить из головы всё сострадание к бывшим друзьям, да и вообще все мысли о них.

Я хочу думать о Вике. И должен быть рядом с ней. Со вчерашнего дня изголодался по ней даже больше, чем за последние четыре года. Потому что дорвался. Наконец-то испил стоны с её вкусных губ. И эти стоны теперь служат болезненным напоминанием о том, что Вика мне пока не принадлежит. Потому что у неё есть муж. И они спят в одной постели…

Торможу свои мысли. Нет, я свихнусь, если буду думать о том, что хирург трахает Вику. Твою мать, мою Вику!

Бросив тачку на противоположной стороне дороги, захожу в салон и тут же натыкаюсь на испуганный взгляд администратора.

— Вы? — выдыхает она, немного побледнев.

Да, стричься мне ещё рано. Да и являться сюда, наверное, не стоило. Но сейчас мной управляет не здравый смысл, а лишь любовь, бушующая в сердце, и безумное вожделение.

— Виктория у себя? — изображаю на лице добродушие.

Не знаю, почему эта девушка так на меня реагирует, но, честно признаться, меня немного злит её нелепый страх. Словно я её обидел.

— У себя, — отвечает она сдавленно. — Сейчас сообщу о Вашем визите…

Осекается. Смотрит на меня выжидающе, потому что я, наверное, должен представиться.

— Не утруждайся, я сам сообщу Вике о своём визите, — подмигиваю девушке и прохожу мимо неё, взяв курс на дверь в конце коридора.

Распахиваю её и понимаю, что не ошибся, и это действительно Викин кабинет.

И моё появление явно ошеломило её…

— Ян…

С её губ срывается моё имя, и она поспешно приближается. Резко захлопывает дверь кабинета и тут же закрывает её на замок.

— Не надо было приходить, — шепчет испуганно.

Прислоняется спиной к двери и смотрит на меня, пытаясь спрятать свой испуг за нежной улыбкой.

Я встаю напротив и, заключив лицо девушки в ладони, заглядываю в глаза. Сегодня они вновь зелёные…

— Вик… зачем этот маскарад? И почему ты выглядишь так, словно к тебе не может заглянуть старый друг? Кто вообще будет болтать об этом? Неужели хирург такой псих и следит за каждым твоим шагом?

— Он собирается пойти к моему отцу, если я рискну уйти от него, — отвечает она бесцветно. — Да, Ян. Он псих.

Пожалуй, не псих, а просто расчётливый и беспринципный подонок. Ничего удивительного в этом нет. А вот её глаза…

— Хорошо… Возможно, мне не стоило приходить к тебе так открыто, — тяжело вздохнув, упираюсь в её лоб своим. — Только ты не ответила, Вик. Зачем носишь линзы?

— Руслан мне их подарил, — отвечает она со вздохом. — Сказал, что этот цвет больше подходит моему лицу.

— А ты как считаешь?

На её губах появляется вымученная улыбка.

— А я считаю, что они отвратительные.

В моей голове тут же происходит переосмысление ситуации. Когда мы с Куприным встретились в ресторане, он знал, кто я такой. Наверняка понял, что я ищу Вику. И хоть у неё теперь было другое лицо, но глаза — слишком запоминающиеся — оставались прежними. Я мог узнать Вику, если бы присмотрелся внимательнее. Вывод — хирург подарил ей линзы, чтобы спрятать жену от меня.

Вот только почему она их всё-таки носит?

— А ты выполняешь все желания мужа? — мой голос начинает звенеть от напряжения. — Даже те, которые не по душе?

Немного отстранившись, сжимаю хрупкие плечи девушки. Вика выглядит так, словно этот вроде бы простой вопрос загнал её в ловушку. И молчит, тем самым позволяя моей фантазии разгуляться.

— Вик… — из горла вырывается судорожный хрип, и я прокашливаюсь. — Почему ты носишь эти линзы, если считаешь их ужасными?

Она продолжает молчать. В её глазах я чётко вижу панику.

Пазл складывается, и картинка вдруг становится совершенно чёткой.

Вика плакала в ресторане, когда я увидел её впервые. И в последующие наши встречи всегда выглядела потерянной и глубоко несчастной. Сломанной. Пугливой. Такой моя любимая никогда не была. Похоже, сначала её немного потрепало жизнью, а потом добавил ублюдок муж. Она явно его боится, я же вижу!

— Он… — сглатываю колючий ком в горле. — Он обижает тебя?

Она качает головой. Но делает это слишком поспешно. Слишком отчаянно.

Твою ж мать…

— ТВОЮ МАТЬ!

Со всей дури вмазываю по двери совсем рядом с головой девушки. Звук от удара эхом проносится по кабинету. Вика вздрагивает, но тут же цепко хватается за моё запястье.

— Ян… Нет! — нервно облизывает губы. — Всё не так страшно, как ты думаешь! Он… он слишком меня любит и в действительности не причинил бы особого вреда.

— Любит! — брезгливо выплёвываю. — Когда любишь… то любишь. Не распускаешь рук! Не шантажируешь! Не манипулируешь!

Куприн просто помешанный ублюдок, который возомнил себя её хозяином. Видите ли, отпускать он её не намерен! Готов пойти на всё, что угодно!

Мразь!

Меня душит ярость. Злость клокочет в горле. И если сейчас я выйду в эту дверь, то наверняка отправлюсь прямиком к хирургу. И сделаю то, что должен. А именно — сначала сломаю ему грёбаные руки, чтобы увидеть в его глазах боль! И понимание того, что я заберу ещё и его грёбаную жизнь.

Сука!

— Ян!

Вика обхватывает моё лицо ладонями и впивается в губы в отчаянном поцелуе. Я наваливаюсь на неё всем телом, впечатывая в дверь.

— Ян… я не дам себя в обиду… ты же знаешь, — шепчет дрожащим голосом, покрывая короткими поцелуями моё лицо.

Это прежняя Вика не дала бы себя в обиду. Но та Вика сломана. Неудивительно, что я нашёл её в таком подавленном состоянии.

Что именно ей пришлось вынести?

Однако она ведь не расскажет…

Зажмуриваюсь. Нахожу её губы. Наш поцелуй получается болезненным, с привкусом крови на языке.

Взяв за бёдра, приподнимаю её, и Вика обвивает меня ногами и смыкает их на пояснице. Развернувшись, перемещаюсь к столу. Усаживаю девушку на самый край. Её юбка призывно задирается, обнажая бархатистую кожу стройных бёдер. И на этой коже — синие отпечатки чужих пальцев. Словно грязь…

Твою ж мать…

— Нет! — судорожно всхлипывает Вика, когда прослеживает мой взгляд и чувствует, что я собираюсь отстраниться. Вновь сжимает мои скулы и настойчиво заглядывает в глаза. — Это не то, что ты думаешь! Он меня не обижал… И у нас ничего вчера не было. И не будет! Я больше не буду спать с ним. Не могу… Хочу только тебя.

— Вика… — вновь зажмуриваюсь и накрываю её губы своими.

Моя! Только моя!

Глубоко целуя, давлю на плечи девушки, вынуждая лечь на стол. Спускаюсь с поцелуями к шее. Расстёгиваю верхние пуговицы на блузке и тяну ткань вниз. Опускаю кружевной бюстгальтер, обнажая острые соски. Втягиваю один в рот. Вылизываю грудь, смакуя вкус и запах её кожи.

Но перед глазами мелькают картинки того, как именно могли появиться синяки на её бёдрах.

Пиздец!

Меня вновь накрывает жгучей яростью. Тело напрягается, становясь натянутой струной, так же, как и нервы. Поцелуи становятся жёстче и отчаяннее.

Вика сама расстёгивает последние пуговицы и срывает блузку с плеч. Её рука протискивается между нашими телами, ладонь ложится на член, пальцы сжимают его сквозь ткань брюк.

Чёрт!

— Трахни меня, — шепчет она, не сводя с меня глаз.

Её взгляд требует сделать это немедленно. Забыть обо всё, что есть там, за пределами этой комнаты.

Вика вновь сжимает член, и я рычу от негодования. Она всегда умела меня утихомирить.

— Давай же, Ян, — продолжает шептать, разводя ноги пошире. — Мне это нужно… Нам нужно.

Убирает руку, прижимается промежностью, трётся об меня.

Да, нужно! Чтобы переплавить ярость во что-то действительно важное. Прекрасное. Чтобы почувствовать, что она действительно моя.

До боли в пальцах цепляюсь за край стола. Громко дышу через нос, уткнувшись в её шею. Сотрясаюсь всем телом в попытке удержать себя на месте.

Я по-прежнему жажду уничтожить Куприна. По-прежнему нуждаюсь в отмщении за Вику так же сильно, как нуждаюсь в ней самой.

Она наощупь расстёгивает ширинку на моих брюках и дёргает их вниз вместе с трусами. Торопливо сжимает член, тут же сдвигает свои трусики и водит головкой по нежной и влажной плоти.

Чёрт… Да-а…

Вика побеждает! Потому что всегда умела сосредоточить моё внимание только на себе…