Я твой Ад (СИ)

Глава 32

Колесников

— Вот какого хрена, он всё знал? — во мне всё ещё кипят отголоски ярости. — Знал о Вике. Обо мне!

— Это — просто, — подаёт голос Соболев. — Я немного поразмышлял на эту тему недавно, и вообщем-то Куприну было достаточно лишь её имени, и что она хочет сменить внешность. Ну и плюс, что связанна со мной. Информация о том пожаре четырёхлетней давности тоже связана со мной. История была нашумевшей. Ведь в том пожаре погибла Вика Соколова. И ты! — выстреливает в меня взглядом. — Понимаешь, о чём я? Хирург просто сложил два плюс два, вот и всё. Понял, что я прячу в своём доме ту самую Вику Соколову. И что она не погибла и скрывается, раз хочет поменять внешность. А тебя предположу он узнал по фото. Ваши лица наверняка были в какой-нибудь газетёнке в графе некрологов. Не говоря уже о сети. Просто Куприн достаточно наблюдательный.

Сука!

— Да, я понял… — бросаю брезгливо.

Уже бесконечное количество времени расхаживая из угла в угол и чувствую, как последние силы покидают меня.

Они потрачены на бесконечное ожидание, лицезрение унылых больничных стен и скупые слова врачей, которые мне, словно подачку, бросили напоследок, перед тем, как увезти Вику на каталке.

«Мы сделаем всё, что в наших силах», — брякнул один из санитаров, а дежурный врач просто кивнул.

Блядь…

Меня с ней не пустили. Да и друзья встали стеной, видя мою неадекватность. Типа я буду только мешать.

Твою ж мать!

— Ян, сядь уже!

Соболев пытается остановить мои метания. Хотя он прав, измерять хренов коридор — такое себе успокоительное.

Рухнув на лавочку, упираюсь затылком в стену.

— Всё нормально будет! — Игнат сжимает моё плечо. — Кир уже позвонил кому-то из руководства больницы, и Викой сейчас занимаются самые лучшие специалисты. А не эти идиоты, которые встретили нас в приёмном покое.

— Почему она не пришла в сознание?! — повышаю голос и смотрю на Сокола так, словно он знает ответ.

А он не знает!

И никто не знает…

Ренат остался в том доме охранять Куприна, пока за ним не приедет полиция. Мы же практически сразу отправились в больницу… Вика не открывала глаза весь наш недолгий путь, а я всё время проверял её пульс, не зная, что ещё делать.

Ничего не мог! И ждать тоже больше не могу.

Мы уже сорок минут в стенах этой больницы! К нам до сих пор никто не подошёл и ничего не сообщил о состоянии моей девушки!

— Я дам им ещё минуту, — цежу сквозь зубы, поворачиваюсь к Соболеву. — А потом пойду искать Вику!

— Дай им секунд пять, — бросает Кирилл, глядя куда-то за мою спину.

Тут же поворачиваюсь и вижу, что к нам идёт врач. По его лицу ничего нельзя прочесть, и это заставляет мою грудную клетку сжаться. Правда, не уверен, что за последние сорок минут я хоть раз вдохнул полной грудью.

Вскакиваю со скамьи, друзья тоже поднимаются со своих мест. Игнат, стоящий по правую руку, выглядит так же обессиленно, как и я. Вика — его сестра… Он потерял её однажды, когда думал, что она сгорела. И обрёл её не для того, чтобы вновь потерять.

— Так. Сразу скажу, что всё нормально, — спокойно произносит врач, и мы все трое в унисон выдыхаем.

Он пожимает руку Соболеву, и они обмениваются дружескими улыбками. Похоже, знакомы… И я в очередной раз должен благодарить Кирилла за помощь. Он, как и всегда, действует быстро, смотрит на всё рассудительно, в то время как я в борьбе с собственными эмоциями просто трачу время впустую.

Врач жмёт руки мне и Игнату, и его лицо вновь становится бесстрастным.

— Вика пришла в себя, — говорит он после некоторой паузы. — Мы вывели токсины из её организма. Похоже, её накачивали сильными психотропными веществами… Вике они нанесли минимальный вред, а вот малыш мог пострадать.

— Малыш?!

И это произношу не я, а оторопевший Игнат. Потому что я и вдохнуть не могу, не говоря уже о связной речи.

— Да, Вика беременна, — спокойно продолжает доктор. — Срок маленький, не больше трёх недель. Нужно ещё взять дополнительные анализы и сделать УЗИ. Учитывая её состояние, есть риск выкидыша.

Врач всё говорит, и говорит, и говорит… Но я больше не могу разобрать ни слова. В моей голове звуки смешиваются, превращаясь в белый шум. Этот шум перебивает лишь оглушительный стук собственного сердца.

Она беременна.

Но… от кого?

Что, если это подарочек от Куприна?

Блядь!

Кирилл пихает меня локтем, и я вырываюсь из паутины пагубных мыслей.

Где-то глубоко внутри во мне сидит уверенность, что ребёнок мой! И я цепляюсь за эту мысль руками и ногами.

Боже… Вика беременна!

— В общем, будем надеяться, что всё обойдётся. А сейчас она хочет видеть мужа, — добавляет врач с улыбкой

Мы снова застываем, остолбенев от его слов.

Мужа?!

Какого хрена ей нужно видеть Куприна?!

— Ну что застыли? — хмыкает врач. — Кто из вас муж пациентки Колесниковой?

Колесниковой? Колесниковой…

По виду моих увлажнившихся глаз он наверняка понимает, что я и есть Колесников.

— Пойдём, — манит за собой. — Она очень тебя ждёт.

Собираюсь пойти следом за ним, но меня притормаживают дружеские хлопки по плечам. Оборачиваюсь.

— Когда свадьба? — хмыкает Соболев.

— Завтра! — отвечаю на полном серьёзе.

— Ну… формально она ещё замужем, — напоминает мне Игнат.

Блядь, я почти жалею, что не сделал её вдовой!

— Это Куприна замужем. А Виктория Колесникова — моя жена! Мы ведь можем это устроить? — смотрю на Кирилла.

Прежде чем уйти вслед за врачом, вижу, как он утвердительно кивает.

Да! Мы можем это устроить.

Поднявшись на второй этаж и приблизившись к палате, врач замирает перед дверью, не торопясь её открывать.

— Я смотрю, ты не знал о беременности. Верно? — участливо говорит он.

— Не знал…

— Когда Вика пришла в себя, она сразу попросила тебя позвать. Не поинтересовалась о своей беременности… Возможно, она тоже не знает?

Скорее всего, не знает… Нет, определённо не знает! Она сказала бы мне!

Я качаю головой. Врач открывает дверь и пропускает меня вперёд. Сам не заходит и лишь бросает вслед:

— Сообщи своей жене радостную новость. А я пока подготовлю всё для её обследования. Будем тщательно следить за ходом беременности.

У меня нет слов, чтобы выразить ему свою благодарность…

На ватных ногах захожу внутрь и сразу вижу Вику. Худую и бледную… Измождённую этими двумя неделями ада. Но всё же она улыбается, её глаза при виде меня начинают сиять.

За два стремительных шага оказываюсь рядом с её кроватью и падаю на колени. Сжимаю холодные ладошки в своих руках и просто смотрю в голубые глаза девушки.

Она подаётся ближе и касается моих губ своими. Льнёт ко мне всем телом. Наш поцелуй получается солёным от её слёз. А может, и от моих тоже.

— Ты меня всё-таки спас, — шепчет Вика, немного отстраняясь, но только чтобы посмотреть мне в глаза.

— Нет, это ты меня спасла, Вик… Если бы с тобой что-то случилось… Если бы этот ублюдок… — сжав челюсти, тушу вспыхнувшую ярость и хрипло выдыхаю: — Без тебя я бы не выжил.

Вика вновь меня целует. Потому что вместо тысячи слов можно выразить любовь нежностью. Но я должен ей сказать…

Отстранившись, сжимаю её щёки ладонями. Глядя в бездонные голубые глаза, начинаю шептать:

— Первый раз ты спасла меня, когда полюбила. Моя жизнь не имела смысла, понимаешь? Что у меня было? Ни денег, ни стремлений… Желание спасти тебя стало моей главной целью. Маниакальной болезнью. Но я не спас… А потом заставлял себя жить дальше, потому что хотел чувствовать боль от потери. Боль тоже спасала меня. Делала сильнее, умнее, расчётливее. А когда узнал, что ты жива, ты опять спасла меня, Вик! А потом ещё раз — от страшной ошибки отомстить друзьям. Знаешь, мы ведь снова сплотились. И это тоже благодаря тебе… И сегодня я вылез, наконец, из ада, потому что ты в моих руках. И у меня есть возможность сжимать тебя в своих объятьях. И никто, слышишь? Никто больше не отнимет тебя у меня. Тебя… и нашего ребёнка.

Вика выглядит ошеломлённой. Ещё секунду назад, слушая мои признания, смотрела на меня с любовью и восхищением. А теперь на её лице недоумение и… шок.

— Врач сказал, что ты беременна, — продолжаю я шёпотом.

Мой голос осип окончательно от нервного перенапряжения.

— Я?.. Беременна? — её губы начинают дрожать, а глаза наполняются новой порцией слёз. Руки тут же оказываются на пока ещё плоском животе и она сжимает его в неверии. С мольбой заглядывая мне в глаза, шепчет: — От… от кого?

— Не всё ли равно? — выдыхаю поспешно.

Целую её щеки, выпивая слёзы. Потом губы, чтобы унять их дрожь.

— Шшш… Не думай сейчас об этом, Вик, — успокаиваю её. Ложусь рядом на узкую кровать и, прижав к своей груди, начинают гладить по волосам и спине. — Это — наш ребёнок! Наш! Всё остальное не имеет значения!

Вика замирает в моих объятьях и тихо всхлипывает. Постепенно её дыхание становится размеренным и я понимаю, что она заснула.

Она ещё слишком слаба…

Лежу неподвижно, не желая больше её отпускать. Продолжаю невесомо водить ладонью по плечам. Мои веки опускаются. Я тоже засыпаю. На больничной койке, но держа в объятьях свою девочку.

Вот он… РАЙ!