Я ухожу, любимый

Глава 46

Дни летят так быстро, что я не успеваю оглянуться.

Выскакиваю с пункта выдачи заказов, в руках раздутые пакеты. Все это дело надо завести в отделение к малышке. Прыгаю в машину, резко стартую.

Я, когда впервые увидел дочь, опутанную многочисленными проводами, чуть инфаркт не заработал, реально за сердце схватился. Думал, прямо на месте по стеночке и осяду. Эти провода везде! Повсюду на ней! Потом ничего, привык, врачи объяснили что и зачем. Так что моя дочурка сейчас все еще в безопасном кувезе, под присмотром специалистов. Я и не рассчитывал, что меня впустят в реанимацию, но нет, увидеть ребенка можно. Трогать ее прям страшно, поэтому любуюсь и восторгаюсь со стороны и мысленно прошу ее скорее набираться сил. У нее там внутри нужная температура и влажность воздуха, за дочкой ухаживают. Я надеюсь, что она не останется здесь на несколько долгих месяцев. Кстати, я регулярно утром и вечером звоню уточнить, как прошла ночь, как малышка днем себя чувствовала.

Зорина в реанимации пробыла три дня, на четвертый ее перевели в обычную палату. Сегодня уже разрешили вставать, а если все будет хорошо и дальше, протекать без осложнений, то есть шанс вскоре забрать Зорю домой. Через пару недель максимум! И я держу кулаки, чтобы все так и было.

Когда мы увиделись впервые после операции, первым ее вопросом стал:

— Ну как она там, Акрам?

В голубых глазах слезы и бездонная надежда. В моей руке — ее рука; невидимая нить, что отныне связывает нас, ощущается особенно остро.

Я заверил Зорю, что с нашей малышкой все прекрасно, передал слова врачей, показал фотографии. Рассказал, что очень много читал о том, как развиваются недоношенные дети, еще и сестра подкидывала статейки.

Мама Зорины тоже приезжала. И тоже со слезами на глазах. И да, мы вдвоем ходили знакомиться с нашей девочкой.

Своим родителям я тоже сегодня рассказал о крутых изменениях в моей жизни: и о поспешной женитьбе, и о критической ситуации, что давила на нас больше месяца. И о том, что у них родилась внучка, которую мы назвали Дианой. Она совсем крохотная, но сильная, вся в маму.

Кажется, что опасность миновала и теперь можно хоть немного восстановить нервы.

Заезжаю к дочке, смотрю на нее через стекло, мысленно здороваюсь, интересуюсь, что нового сегодня произошло. Врачам отдаю пакеты со всем необходимым, еще на пять минут жадно прилипаю к стеклу, впитывая взглядом очертания крохотных ножек-веточек. Диана такая хрупкая, такая крохотная. Хочется поскорее прожить моменты вдали от моих девчонок и скорее забрать. Но… снова необходимо ждать.

Торопливо выбегаю из здания, снова прыгаю в машину: теперь к Зорине, они с малышкой лежат в разных местах. Приходится потолкаться в пробках, но до закрытия больницы я успеваю.

— Фух! — громко выдыхаю я, залетая в палату. — Я тут!

— Присядь хоть, отдышись немного, бегун, — смеется Зорина.

— Ну как ты, родная? — целую ее в щеку и прикасаюсь на секунду лбом к ее виску.

— Да все хорошо. Расслабляюсь. Отдыхаю. Лежу. Стены, потолок, кровать. У меня нет новостей.

— Нет новостей, это хорошо. Нет новостей — это значит, всё по плану. Я тебе привез то, что ты просила, — опускаю пакет возле тумбочки, Зорина медленно поднимается на кровати, ногами касается пола. Я обнимаю ее. Хочется покрепче, сильно сжать в медвежьих объятиях, закружить ее, но нельзя. Опять ждать. Ждать, ждать и еще раз ждать.

Со смехом отбившись от меня, Зоря присаживается к пакету и заглядывает внутрь.

— Оооо, это не только то, что я просила, но и многократно больше, — смотрит на меня с наигранным осуждением.

— Ну извините! Зацепил сразу.

— Ты от Дианы?

— Да, и ей завез передачку.

— Как она? — обеспокоено уточняет Зоря, мгновенно напрягаясь.

Она не виновата, но мне точно известно, что Зорина втайне корит себя за то, что не может сейчас находиться с нашей девочкой. Врачи пообещали, как только мамочка восстановится, сможет лечь в отделение патологии и недоношенных деток к Диане, чтобы быть рядом постоянно. Но пока нельзя. И даже когда мы заводим разговор на эту тему, я мягко, но решительно обрубаю ее попытки самоистязания.

— Лежит, загорает. У нее все отлично.

— Скучает, наверное, по мне.

— А по мне нет, да? — хмыкаю я, намеренно отходя от опасной темы. — И между прочим, кому-то скоро паспорт менять.

— Ты думаешь, я забыла? — хитрит она и тут же становится печальной. — Когда своим расскажешь?

— Да они в курсе уже.

— Да?!

Ее глаза округляются, в них переливается настороженность и растерянность.

— Конечно. А ты думала, я скрывать продолжу?

— Но ты же не хотел говорить…

— Правильно. Чтоб тебя меньше дергали. Потому как ты же моих знаешь. Я сегодня еще и с твоей мамой разговаривал. Она все вычитывает народные рецепты скорейшего восстановления.

— Ха-хаха, ну может, там и полезное что-то найдется.

— Скажи-ка, а твои вещи ко мне когда перевозить будем? Плюс там всякие кроватки-коляски, когда ты этим заниматься начнешь? — подначиваю.

— Я?! — издевается Зорина по-доброму. — А сам-то?!

— Так я без тебя ни на что не способен, — подбадриваю ее как могу. — Знаем, проходили. Теперь все. Дальше, пожалуйста, через тебя это.

— Какой ты коварный…

Конечно! Нечего мне тут раскисать, пусть вон приходит быстрее в себя, переезжает ко мне и наводит порядок в наших жизнях. Так как ей надо. А я всегда помогу.

— А ты как думала? Зато быстрее войдем в привычное русло. Не, ну серьезно. Ты пока тут на курорте, поищи все, что надо, выкупим, оформим. Чтоб потом меньше беспокоиться.

— На курорте. Очень надеюсь, что на таком курорте никто из нас больше отдыхать не будет, — горячо замечает мое сокровище и, осторожно опуская ладошки на мои плечи, тянется ко мне губами…