Я вернулась за тобой...

Глава 1

Амира

— Иди к нам…

— Неа… — дарю мужу счастливую улыбку, и перебрасываю волосы на одну сторону.

Они развиваются на ветру, глаза слепит от солнца. Провожу рукой по нежной поверхности и просеиваю белоснежный песок сквозь пальцы.

Алекс машет мне, коварно усмехается и бежит за нашим кучерявым счастьем. Подкидывает малышку в воздухе, а она визжит на весь пляж. Звонкий голосок подхватывает ветер и уносит далеко в океан.

— Мааааааам, маааааамаааааа — Кричит мне, пытаясь найти спасение от быстрых рук папы, щекочущих её, и заставляющих смеяться до слёз.

Поворачиваю голову и вижу… его… Он бежит, машет мне рукой, ерошит волосы и прыгает в воду к сестре и дяде.

Выныривает, разбрызгивая воду, и громко смеется.

Я не могу оторвать он него глаз. Впиваюсь в каждую деталь, поглощая, запоминая и навсегда откладывая в памяти.

Соня, ловко плюхнулась в волну. Ваня почти ухватил её за ножку, а она отбилась и поплыла дальше.

Сын выпрямился, провожая сестру веселым взглядом.

Вышел из воды и застыл на берегу.

Его образ постепенно размывался. Фигура становилась прозрачной, а потом и вовсе улетучилась вместе с ветром.

Прикрываю глаза, одинокая слеза медленно катится по щеке, срывается и прячется в песке.

Слышу разрывающий визг дочери. Алекс имитирует дельфина её тельцем.

Они падают в воду, и продолжаюсь веселиться, а я чувствую ноющую боль в груди.

Воспоминания, вызванные увиденным, окатывают всё тело.

Как часто я представляю себе, что он с нами… Выходит утром на завтрак и уплетает блинчики с джемом. Возвращается со школы, бросая рюкзак в угол прихожей. Быстро клюет меня в щеку поцелуем, и, подхватив мяч, выбегает в сад. Я слышу удары, выглядываю в окно и вижу, как Ванька умело набивает мяч на коленях. Сидит рядом в машине, уткнувшись в телефон. Бросает любимые хлопья в тележку в супермаркете. Но ничего этого нет… На самом деле, ничего этого нет…

Я ищу его так долго, а найти не могу… Где-то, в одном мире со мной, живет мой сын, а я не знаю где.

Каждый, день… каждый раз, когда, дававшие такую призрачную надежду, поиски обрываются, я раз за разом умираю, что бы с оглушительных рыком вдохнуть воздух в охватившие пламенем лёгкие. Приподняться с земли на сломанных конечностях и ползти вперед. Ползти и искать. Ползти, что бы однажды прижать к себе свое сердце. Выплакать все слёзы и, наконец-то, задышать свободно.

Алекс падает на покрывало, утягивая за собой малышку. Наскоро заматывает её в мягкий плед и прижимает к себе.

— Сонь, если ты опять заболеешь — про океан можешь забыть.

— НетЬ! Всё будетЬ холосо. — Пролепетала беззубой улыбкой, и вмиг, наповал снесла все мои нравоучения.

— Собираемся? — Алекс коснулся моей руки, заглянул в глаза с беспокойством.

Он уже привык, что я часто грущу. Привык, а помочь не может…

— Да… Нас уже заждались, наверно.

Собрались и не спеша пошли в сторону дома. Сонька напевала любимую песню на ломаном английском, смешно коверкая слова и имитируя голос певицы.

— Где вы так долго гуляете? — С порога нас встретил хозяин такого родного мне, но уже такого «не моего» дома.

— Привет, Лиам. Эту рыбку Немо невозможно было вытащить из воды.

Бывший муж подхватил на руки Софию и понес в сторону детской.

На время нашего пребывания здесь она выбрала себе одну комнату… чужую комнату… и никак не хотела засыпать в другой.

Я прошла следом и остановилась в дверях. Здесь, практически, ничего не изменилось…

Прислонилась к косяку лбом и наблюдала за тем, как моя Сонька тырит игрушки из-под носа, сосредоточенной на новой раскраске, Варьки.

Почувствовала легкое прикосновение к плечу, а через секунду на него опустилась голова.

Изящные женские руки приобняли меня и устремили взгляд на детей.

— Воюют? — Усмехнулась молодая женщина.

— Пока нет. Твоя Варвара еще не заметила пропажу.

— Спасибо тебе, Амир… — прошептала еле слышно Ксюша, — спасибо за то, что подарила мне семью.

Я перевела на нее взгляд, поцеловала в лоб и крепко прижала свои руки к её прохладным ладоням.

В этой спокойной, счастливой женщине, уже давно нет и следа той загнанной и растерянной девчушки, которую я отправляла к бывшему мужу почти 5 лет назад… Отправляла и даже не знала, что даю им обоим право на любовь, право на жизнь и право на семью.

Каждый раз, когда мы гостим у них, Ксения не устает говорись мне спасибо.

Наш первый разговор я до сих пор помню до мелочей.

5 лет назад. Нью-Йорк

Пересекла зал ожидания Международного аэропорта имени Джона Кеннеди, вышла на улицу в поисках такси, как услышала за спиной знакомый голос:

— Персональное такси заказывали? — Обернулась к улыбающемуся Лиаму и бросилась ему на шею.

— Привет…. — Прошептала еле слышно.

— Привет, дорогая. Я скучал…

Слегка отстранилась и заглянула ему в глаза.

— Я тоже… — Улыбнулась своим наблюдениям и передала Лиаму чемодан.

Он изменился… Его глаза… они… живые…

Раньше, в них была тоска, грусть, боль… И лишь иногда, глядя на меня — легкая радость, но этого мало. Для него мало… А сейчас…

— Поехали домой. — Лиам помог мне взобраться в высокий внедорожник.

Домой… а ведь я действительно чувствовала, что еду домой. В место, которой много лет служило мне прочной каменной защитой. Где всегда меня встречали с теплыми объятиями, лучезарной улыбкой и словами поддержки, которые придавали сил и помогали держаться.

Откинулась на спинку сиденья, вдохнула знакомый аромат цитруса, мускуса и городской суеты и прикрыла глаза.

Лиам ехал не спеша, давая мне возможность насладиться любимыми улицами, скверами. Надышаться этих запахом, который врывался в открытое окно и приятно развивал волосы.

Здесь все было так знакомо и так… любимо мной… Эта чужая страна, ставшая домом, приняла меня и навсегда прочно заняла свое место в моей душе.

Плавно припарковались у высоких ступеней.

Я осторожно соскочила на уличную плитку и огляделась.

Глаза устремились вдаль и остановились на потрясающем цветущем кусте роз. Крупные, пышные бутоны алого цвета качались на ветру и раздавали свой аромат всем вокруг. На месте, где когда-то чуть не оборвалась моя жизнь… Где наутро я нашла пепелище вместо деревянной беседки.

Обернулась к Лиаму, а он кивнул мне в сторону входа.

Медленно поднялась по ступенькам, отварила дверь и шагнула через порог. Застыла на месте, встретившись с глазами принадлежащими знакомой женщине. Она перестала дышать. Смотрела на меня и не могла ступить и шагу.

— Всё… — Одно слово… Ксюша шумно выдохнула и сорвалась ко мне.

Крепко обняла, и мы одновременно заплакали, отпуская свою боль, страх и наслаждаясь таким долгожданным спокойствием и облегчением.

— Амира… я не верю… — Захлёбывалась слёзами и прижималась ко мне еще плотнее.

— Всё, милая, всё… мы свободны…

Этот вечер принадлежал нам. Лиам тактично удалился работать в кабинет, а мы засели на веранде и разговаривали, разговаривали, и разговаривали.

— Амир, я не знаю, чем тебе помочь… — Растерянно произнесла Ксюша, когда узнала, что мне сказал напоследок Костецкий. — Он никогда не упоминал о том, что Ваня жив. Даже приблизительно ничего не слышала, что могло бы сейчас быть полезным.

— Ничего… — сжала её ладонь и улыбнулась. — Я справлюсь… Я найду его.

Мы просидели почти до ночи, тихонько переговариваясь, а потом засобирались спать. День выдался тяжелым для нас двоих.

Долго вертелась в постели. Воспоминания, навеянные каждым уголком, каждой частичкой этого дома накрыли с головой, и я окунулась в них, как в спасительную прохладу жарким летом.

Еда прикрыла глаза, проваливаясь в сон, как дверь в мою комнату с грохотом распахнулась.

Подскочила на кровати и увидела в пробивающемся из коридора свете растрепанную Ксюшу.

— Что??? Что случилось??? — Подскочила на ноги, а девушка уже стояла рядом и сжимала мою руку.

— Амира… — пыталась отдышаться, — я вспомнила! Слышишь, я вспомнила!!!

Она перевела дух и подняла на меня лихорадочно блестящие глаза.

— Успокойся и сбавь обороты, тебе нельзя так стрессовать.

— Я вспомнила… Полночи не могла понять, что же мне мешает. Какое-то призрачное воспоминание. Вертелось на языке, а потом… Блокнот!!! У Костецкого был блокнот. Он всегда прятал его в сейфе. Никого к нему не подпускал. Это не ежедневник, это что-то похожее на дневник. Я не уверенна, но он так его оберегал… Как что-то очень важное. Попытайся найти. Может там есть какое-то упоминание о Ване.

— Я поняла. Спасибо… — Прижала дрожащую девушку к себе, а потом провела к её спальне.

Вернулась в комнату, прикинула, сколько сейчас времени в Москве и набрала Алекса.

— Привет… — Умостилась поудобней на широком подоконнике и вгляделась в ночную темноту.

— Привет, родная. Как ты?

— Хорошо. Скоро возвращаюсь. Алекс, пока я здесь, не хочу терять время. Мне нужно, что бы ты кое-что проверил.

Самолет приземлился несколько минут назад. Спустилась с трапа и побрела вслед за толпой. Среди снующих людей разглядела Алекса. Он улыбался… Так открыто, так радостно… Перевела взгляд на его руку, поднятую вверх и тонкая ниточка надежды формировалась в маленький клубок и поднималась к самому горлу. Он держал в ней блокнот… Тряс им над головами чужих людей и я поспешила к нему на встречу. Расталкивала людей, спотыкалась, но продолжала идти вперед.

— Привет. — Муж обнял меня, уткнулся в волосы.

— Алекс, что там? — Отстранилась от любимого мужчины, и впилась взглядом в плотную тетрадь.

— Там… я даже не знаю, как сказать… Он пусть… Страницы абсолютно чисты, только в самом конце корявым почерком выведен адрес. Мы нашли его только сегодня, поэтому я не успел проверить.

— А страна? Город?

— Здесь…

Не желая терять ни минуты, Алекс перехватил мои вещи и, схватив меня за руку, повел к выходу.

Машина ехала слишком медленно, дорога казалась слишком длинной, светофоры горели красным слишком часто, а я лишь судорожно сжимала края кофты и пыталась дышать спокойно.

— Амир… только прошу тебя… будь готова к тому, что там может не оказаться ничего…

— Знаю…

— Я просто…

— Алекс, всё хорошо… будет хорошо…

Мне были ясны переживания мужа. Каждый раз, когда у нас появлялась призрачная надежда, и мы её теряли, на меня жалко было смотреть. Это, как неизлечимо больному сообщить, что ему можно помочь, а потом безжалостно сказать прощаться с родными.

Я понимала, что причиняю боль и ему и себе, но справится с этим не могла.

Когда Алекс припарковал автомобиль у нужного дома, я вцепилась в ручку двери не решаясь её открыть.

— Идет? — Погладил меня по левой руке, и я кивнула, выйдя на улицу..

Ноги не слушались. Шла, будто не по твердому асфальту, а по мягкой вате. Каждый шаг давался с трудом, отдавая пульсацией в висках.

Замерли у квартиры с номером 24, и муж, поняв, что я не смогу сама, нажал на звонок.

Никто не открывал. Алекс начал тарабанить в дверь кулаком, как за нашими спинами послышался скрип.

Обернулись и заметили щуплую старушку, с опаской выглядывающую из-за потрепанного деревянного полотна.

— ЧАво надо? — Недовольным тоном спросила, и прикрыла дверь плотнее, так, что один нос торчал. — Чего покой нарушаете? Сейчас милицию вызову!

— Простите… — Подошла к чужой двери, попыталась улыбнуться, чтобы старушка в обморок не упала от страха. — Простите нас, а Вы не знаете, где хозяева? Нам нужно с ними переговорить?

Женщина подозрительно окинула меня с ног до головы выцветшими глазами, и слегка приоткрыла дверь.

— А вы сами-то знаете, кто там хозяева? Не квартира, а проходной двор, какой-то. Благо уже пару лет вообще никого не слышно и не видно. Не живут там! — Гаркнула на меня.

— Как не живут? А кто жил? Ну… последний кто был?

— Не знаю! Женщина… На улицу почти не выходила, баньдюки какие-то сумки ей таскали с продуктами. Разговаривать отказывалась, здороваться не здоровалась… Тьху ты, бескультурщина, а такая приличная с виду.

Я растерянно повернулась к Алексу:

— Лёш… но как же это…

— Послушайте, Уважаемая, — муж отодвинул меня в сторону, протянул бабке крупную купюру и визитку, — если что-то узнает — позвоните, — кивнул на деньги в её сморщенной руке, — получите в 10 раз больше.

Глаза женщины подозрительно заблестели, но Алекс заметил и поспешил предупредить:

— Я заплачу не за «воду», а за точную и правдивую информацию. А если она окажется еще и полезной… скажем так… под занавес века Вы неплохо заживете.

Взял меня за руку, и, не прощаясь, повел в сторону парадного выхода.

— Ты как? — Он сам устало откинулся на спинку сидения, прикрыл глаза, но продолжал нежно поглаживать мою ладонь.

— Не знаю… Я вроде и была готова к тому, что этот адрес окажется пустышкой. Адресом какого-то старого друга, любовницы или кого угодно, но я не была готова к тому, что поцелую замок давно пустующей квартиры. Господи…. — Упала спиной назад, и закрыла лицо руками, — почему весь мир против того, что бы я нашла сына??? Я теряю столько всего… столько времени. Алекс, я столько пропустила в его жизни, и с каждой минутой, с каждым днем я теряю все больше и больше.

Слёзы катились по лицу, а мне даже вытирать их не хотелось. Они на своем привычном месте. Я сотни раз умывалась этой солёной водой, да только легче не становилось…

— Милая… послушай, мы найдем его. Чего бы это не стояло, мы обязательно найдем. Обойдем пешком весь мир, но мы найдем НАШЕГО сына!

Наше время.

— Готова? — Алекс заглянул в комнату, прошелся по мне потемневшим взглядом и закрыл за собой дверь. — Может ну его? — Поиграл бровями, на что я лишь рассмеялась и последний раз придирчиво осмотрела себя в зеркало.

— Нет уж, такое я пропустить не могу.

Подхватила мужа под локоть, и, улыбаясь, повела прочь из комнаты, пока его он не удумал испортить мне прическу.

В саду резвились дети в костюмах ангелочков, разбрасывая лепестки роз вдоль аккуратно выставленных рядами стульев. Играла прекрасная музыка. Я вдохнула потрясающий аромат цветущих деревьев, поймала счастливый взгляд Лиама и пошла ему навстречу, крепко сжимая трясущуюся руку его будущей жены.

Мы медленно шли по белой дорожке, ловили на себе заинтересованные взгляды, и я, как могла, вкладывала в холодную ладонь молодой женщины, всю уверенность, что была у меня самой.

Подвела её к алтарю усыпанного живыми цветами. Наклонилась к уху и прошептала:

— Люби его… Люби так, как только умеешь… Он, как никто другой, заслуживает быть любимым тобой… — Поцеловала ее, забрала букет из рук и повернулась к Лиаму.

Крепко обняла бывшего мужа, и прошептала ему:

— Береги её… и…спасибо тебе за всё, Лиам… — первые за долгое время по моим щекам катились слёзы радости, — Будь счастлив, родной… — поцеловала его теплую щеку и отошла в сторону.

Когда с официальной частью было покончено, и все, немного расслабившись, перешли к основной части вечера, я уже который раз ловила на себе удивленные взгляды родственников и друзей Лиама.

Но американцы слишком толерантны, чтобы задавать вопросы, почему уже бывшая жена вела к алтарю незнакомую женщину.

Прозвучал нежный стук метала о хрусталь. Лиам поднялся, в саду образовалась идеальная тишина:

— Дорогие гости, спасибо каждому, что разделили со мной этот потрясающий день, но я хотел сперва сказать пару слов дорогому моему сердцу человеку… Амира… Я благодарен судьбе, что однажды ты появилась на пороге моего дома и своим присутствием дала мне надежду и желание жить. Ты всегда говорила, что я спас тебя, но, милая… это ты спасла меня… Спасла, когда нуждалась в моей заботе. Спасла, когда позволила быть рядом и помогать тебе. Спасла, когда разделила свою боль с моей. И спасла, когда купила билет до Нью-Йорка женщине, которая заполнила всю пустоту в моей душе. Ты навсегда останешься для меня родной и любимой. Навсегда будешь частью моей семья, и я всегда, чтобы не случилось, буду рядом, если тебе это потребуется. Я люблю тебя, моя любимая бывшая жена…

Я запрокинула голову вверх, что бы еще больше не портить макияж своими слезами, а потом перевела взгляд на Ксюшу. Девушка утирала слёзы и так тепло мне улыбалась. Она держала Лиама за руку… Я впервые видела его настолько счастливым. Если тогда, 5 лет назад я сомневалась, стоит ли отправлять её в Америку, то сейчас, глядя на то, как нежно она касается родного для меня мужчины, я окончательно убедилась, что всё сделала правильно.

Молодожены поставили свои бокалы и поспешили в нашу сторону.

— Есть еще кое что… Мы не хотели пока говорить этого при всех… Амира, — Лиам задорно подмигнул своей новоиспеченной жене, а затем посмотрел на меня с озорными чертятами в глазах, — ты окажешь нам такую честь, и согласишься стать крестной матерью для нашего малыша?

Улыбка вмиг слетела с моего лица, я перевела глаза вниз… туда, где нежными поглаживаниями, Лиам касался живота Ксении.

— Боже….. — выдохнула и не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.

Тот переворот в моей душе, который разрывал меня изнутри, я не забуду никогда. Именно в тот момент я была по-настоящему счастлива.

Уже потом, спустя пару дней, сидя в самолете и прижимаясь к плечу мужа, я чувствовала, что мне нужна еще одна частичка пазла, и тогда… именно тогда, я смогу дышать свободно и знать, что всё в этой жизни исправила… всё сделала, как надо.

— О чем задумалась? — Алекс склонил ко мне голову, и прижался губами к моему лбу.

— О Ване… — Грустно выдохнула.

— Не сдавайся, милая. Мы найдем его!

Каждый раз, слыша такую неподдельную уверенность в голосе мужа, я знаю точно — он не врет! Чего бы это не стояло, сколько бы не потребовалось времени — мы его найдем.

Самолет совершил мягкую посадку, мы спустились с трапа, крепко держась за руки. Сонька сопела у Алекса на плече, и ничто, даже перелет и посадка, не смогли нарушить ее крепкий сон. Я шла с довольной улыбкой, наблюдая за этой картиной, но только переступили порог терминала, внутри появилось странное предчувствие… Что-то не так… Это какая-то необъяснимая тревога, поднимающаяся с глубины, перекрывающая горло комком, и резко летящая вниз, вызывая неприятные ощущения.

— Золотарева Амира Муратовна? — Строгий голос за спиной повлек табун мерзких леденящих мурашек по спине.

— Что, простите? — Обернулась и застыла.

На меня смотрели пытливые глаза незнакомого мужчины в форме.

— Прошу прощения, что происходит? — Алекс задвинул меня себе за спину, и уставился на мужчину.

Я напряглась, не увидев на его руках дочери, а потом боковым зрением заметила Женьку, охранника мужа.

В одну секунду, его отодвинули в сторону крепкие руки второго полицейского, выросшего из ниоткуда.

— Золотарева Амира Муратовна, Вы задержаны по подозрению в убийстве. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что Вы скажите, будет использовано против Вас в суде. — Мужчина отчеканивал заученный и стандартный текст, параллельно заводя мои руки за спину, и заключая их в наручники.

Люди вокруг заинтересовано бросали в нашу сторону взгляды, перешептывались, кто-то даже снимал на телефон. Алекс пытался оттянуть от меня мужчин, а я вертела головой и ничего толком не могла понять.

— Подождите, это какая-то ошибка! Какое убийство?

— Гражданка, прекратите извиваться. Вам все объяснят в кабинете следователя. Право на адвоката Вы так же имеете.

— Уберите от нее руки! — Алекса скрутили и прижали лицом к стеклянной перегородке аэропорта.

— Алекс!

— Амира, молчи! Чтобы тебя не спрашивали — молчи! Я всё улажу!

— АЛЕКС!!! — Прокричала мужу, когда увидела, как он вывернулся из рук полицейского и подлетел ко мне.

— Родная, просто молчи!

— Я ничего не понимаю, какое убийство? — Неприятные щупальца воспоминаний завладели мозгом, и перед глазами пронеслись картинки из ангара. Выстрелы, нож, мёртвый Костецкий.

— Лёш… неужели…?

— МОЛЧИ!!! — Рыкнул на меня муж, а меня уже подталкивали в спину в направлении выхода.

— Стойте… Да стойте же вы!!! — Обернулась назад, шею прострелило болью, в глазах потемнело.

— Лёш! ЛЕША!!! — Муж оказался рядом в считанные секунды, — ищи его! Слышишь? Чтобы не случилось со мной, никогда не переставай его искать!!! Слёзы градом заливали лицо, а я, словно одержимая, продолжала повторять и повторять.

— Так и будете молчать? — Этот вопрос я слышу уже раз 25-й. Следователь держит меня в своем кабинете третий час, но так и не смог ничего от меня добиться. — Амира Муратовна, Вы ведь производите впечатление умной женщины, начинайте говорить, Вам же будет лучше.

— Юрий… эм?

— Эдуардович, — подсказал мужчина.

— Так вот, Юрий Эдуардович, Вы ведь сами сказали, что я произвожу впечатление УМНОЙ, а не глупой… Так к чему эти вопросы? — Усмехнулась сидящему напротив мужчине.

Он был достаточно интересным. Лет 35 от силы. Высокий, подтянутый, широкие плечи, узкие бёдра, темные волосы и легкая щетина. У меня было достаточно времени, что бы в этом скучном кабинете рассмотреть всё, в том числе и следователя.

Что только делал такой образец мужской красоты в этой богадельне?

— Амира… — тяжело вздохнул и исподлобья посмотрел на меня, — я Вам не враг. Просто хочу выполнить свою работу и во всем разобраться.

— В чем разобраться? В убийстве? Были бы доказательства — и разбираться бы не стали, а на понт меня брать не нужно. Мне не 18 лет, что бы я сейчас трястись начала.

— Не злитесь… Давайте просто нормально всё обсудим и придем к какому-то одному выводу?

— Никуда мы с Вами, Юрий Эдуардович, не придем. Либо предъявляйте обвинения, либо проводите до выхода.

— Амира… у нас есть свидетель…

Я резко подняла голову на следователя, и приподняла бровь в немом вопросе, но он не спешил продолжать. Смотрел внимательно, изучал реакцию, и она последовала.

Я растянула губы в улыбке и склонила голову набок.

— Не хорошо, Юрий Эдуардович… ой, как не хорошо…

— Не хорошо что?

— Врать… Нет у Вас никакого свидетеля. — Посмотрев в глаза мужчине, моя уверенность немного растерялась.

Не сказав мне больше ни слова, Юрий Эдуардович позвал дежурного, и меня повели на выход из кабинета. А потом он вновь заговорил:

— Амира? Подумайте над моими словами, хорошо? — На секунду я и правда подумала, что он хочет мне помочь…

— Я могу увидеться с мужем? — Ответила вопросом на вопрос.

Ответом мне был молчаливый кивок.

На следующий день, ко мне пустили Алекса.

Муж выглядел уставшим и измотанным. За нами внимательно следили, так, что даже прикоснуться невозможно было.

— Узнал что-то?

— Не много… Но я попросил Дмитрия, возможно он узнает больше.

— Лёш, — зыркнула на охранника и склонилась ближе к мужу, — у них есть какой-то свидетель. Ничего толком не сказали, но следователь вроде адекватный. Поговори с ним, может узнаешь больше. Я уже всю голову сломала. Нас мог кто-то видеть? — прошептала еле слышно.

— Нет… не думаю… но сейчас нельзя ничего исключать.

— Как Соня? — Произнесла имя дочери, и в груди заныло.

— Хорошо, с няней осталась. Родная, потерпи. Я вытащу тебя.

Сжала ладонь мужа, и тут же услышала грозное предупреждение.

Алекс не пробыл со мной и 10 минут, как ему тактично намекнули закругляться.

— Держись! Я скоро тебя вытащу.

Улыбнулась, чтобы как-то поддержать мужа, но сильно не обнадеживала себя зря.

— Золотарёва, на выход! — Дымка сна развеялась, и я подскочила на ноги.

— В смысле? Меня выпускают?

— Ага, выпускают. Идем, следователь хочет поговорить. — Насмехнулся надо мной противный ночной дежурный.

— Доброй ночи, Амира. — В еле освещенном кабинете мужчина был практически незаметен.

Он слился со своим креслом, и устало откинулся назад.

— Доброй… — проворчала себе под нос.

— Амира, у меня для Вас не очень приятные новости?

— Да что Вы? — Усмехнулась, и демонстративно оглядела место, в котором нахожусь.

— Меня снимают с Вашего дела. — А вот это плохо.

Моя веселость улетучилась, и я наклонилась вперед, ожидая услышать причину такому решению.

— Почему?

— Не знаю, кому Вы перешли дорогу, но, как только я попытался разобраться в Вашей истории, мне… скажем так, мягко намекнули не лезть, куда не следует. Амира, что происходит? Я действительно хочу помочь.

Толи врет она так искусно, толи и правда мужик нормальный.

Я обвела еще раз кабинет взглядом и ответила:

— Здесь не расскажу.

Юрий Эдуардович кивнул и поднялся из-за стола.

— Пошли.

Мы вышли из его кабинета, как нам перегородили дорогу:

— Простите, но…

— Под мою ответственность! — Гаркнул следователь и быстро обошел растерявшегося дежурного.

У выхода на улицу я затормозила.

— Юрий Эдуардович… у Вас будут из-за меня проблемы…

— У меня УЖЕ из-за тебя проблемы, пошли!

— Наручники надевать не будите?

— А ты сбежишь?

— Нет.

— Тогда не буду.

Мы сели в серебристую Тойоту и быстро покинули территорию отделения полиции.

Через 10 минут машина плавно свернула с основной дороги вправо и проехав еще метров пятьсот, затормозила.

— Мило… — взглянув на вид из окна, констатировала. — Прикопать меня решили?

Мужчина улыбнулся и покинул авто. Он привез меня в какой-то лес. Опушка освещалась фарами, а вокруг кромешная темень.

— Рассказывай, Амира, у нас мало времени.

Я сомневалась…. Тот факт, что он прекрасный актер, лихо втершийся мне в доверие, не стоит списывать со счетов. А я сейчас выложу ему всё, как на духу, а потом сама же и поплачусь за это.

— Сомневаешься, да? Конечно, сомневаешься… — ответил сам себе.

— Ладно… Я расскажу, и да поможет тебе Бог, если ты меня обманул! — Прошипела, и поежилась от холодного ветра.

— Угрожаешь? — Весело спросил меня.

— Не совсем… Но, после того, что ты услышишь, ты задумаешься над моими словами.

Мужчина в момент посерьезнел, привалился к капоту своей машины, а я лишь тяжело выдохнула, молясь, чтоб это не была моя самая большая ошибка в жизни.

Я ни единого раза не посмотрела на него. Рассказывала, будто, самой себе. Вновь и вновь переживала весь тот чудовищный Ад и сильнее впивалась ногтями в свои ладони.

На последнем слове повернулась влево и застыла. Его вид… его взгляд… это невозможно описать. Он неотрывно смотрел мне в глаза, а в его… в его плескалось сумасшествие. Поражение, неверенье, страх, ужас, сочувствие, боль… Этот, чужой мне мужчина, молчал и… сопереживал мне? Не на такую реакцию СЛЕДОВАТЕЛЯ правоохранительных органов я рассчитывала.

— Ну… как-то так… — завершила свой рассказ, и уткнулась в ворот кофты.

— Амира… я… это пиздец! — Подскочил на ноги и отошел в сторону.

Я даже немного дёрнулась от такой реакции.

— Да… радостного мало.

— Как… как ты всё это выдержала? — Он повернулся ко мне, и посмотрел, как на самое невероятное из существующего в мире.

— А у меня выбора не было, понимаешь? Мне сына найти нужно. — Одинокая слезинка скользнула по щеке, и это первая моя слабость за всё время общения с мужчиной.

— Понимаю… — Юрий Эдуардович опустил голову вниз, и на его лице промелькнуло такое сожаление, что разрыдаться хотелось.

Я отшатнулась от капота и подошла к мужчине вплотную:

— Юр… кто свидетель?

— Поехали… нам пора возвращаться.

Дорога до отделения показалась бесконечной. Тишину в салоне нарушало тяжелое дыхание сидящего рядом мужчины.

Вошли в здание, прошли по длинному коридору, но Юрий повернул в незнакомом мне направлении.

— Ты спрашивала, кто свидетель? — Распахивает передо мной дверь, и я быстро делаю шаг вперед.

— ТЫ?????????

Меня словно под дых ударили. Ощутимо так ударили, аж дыхание перехватило.

— Я, Амира Муратовна, я!!! — Мерзко улыбнулся и откинулся на спинку стула, словно ему принадлежит весь мир. — Вот и встретились, да? — Поиграл бровями, насмехаясь над моим заторможенным состоянием.

Делаю шаг назад, хватаю за рукав Юру, и захлопываю дверь в кабинет.

— Он нихрена не знает!!! Юра, он врет и не краснеет, тварь!

Отхожу к противоположной стене, хватаюсь за голову обеими руками и провожу по волосам.

— Послушай, знает или нет — это будут выяснять. Но на это потребуется время… Очень много времени.

— Они ничего не докажут! — Шиплю мужчине в лицо. — Даже, если этот придурок и догадывается о чем-то, даже если знает наверняка — у него на меня ничего нет. Его слово против моего.

— Но он никуда не денется. Тот, кто снял меня с этого дела… Амира, он очень влиятельный человек. Он ухватится за этого свидетеля мертвой хваткой, пока не докажет, что его слова не выдумка. Это может растянуться на месяцы.

— Нет, нет, нет… Я всё учла, всё проверила: камеры, отдаленность заброшенного здания, все свои передвижения. Я УЧЛА ВСЁ!!! Он мстит. Мстит мне за разрушенную жизнь, но никто, кроме него самого, не виноват. — Тараторю без устали сама себе, но Юра внимательно слушает.

— А тело? Ты уверенна, что он не знает, где тело? Что НИКТО не знает?

— Да!

Врываюсь обратно в кабинет, упираюсь руками в стол, нависая над довольным «свидетелем», и со злостью выплёвываю:

— Что, Геннадий Петрович, тесть сжалился, и ты выполз из своей норы? Решил, что можешь со мной тягаться? — Мазницин подается вперед, нагло глядя мне в глаза:

— А ты, Амира Муратовна, лучше б о себе беспокоилась, да ошибок не совершала, чтоб сейчас не трястись.

— Моя главная ошибка была в том, что ты сейчас не валяешься в одной яме со своим дружком, но это исправимо!

Мужчина немного отшатывается назад, зная, что мои слова далеко не преувеличение.

— Рискни, и схлопочешь пожизненное, вместо 20 лет, которые тебе светят.

— Главное, чтоб тебе хоть какие-то годы впереди светили, о себе я позабочусь сама.

Юра оттягивает меня от стола, и под противный торжествующий смех выводит из кабинета.

— Следи за языком, Амира! Здесь тебе не пустырь. Даже у наших стен есть уши.

— Прости… Юр, он врёт. Он ничего не может знать наверняка. Он ничего не докажет.

— Но разве он пришел бы сюда, если бы ничего не знал? Разве вел бы себя так уверенно, если бы не смог доказать?

В словах следователя был здравый смысл. Я ведь действительно не могу быть уверенна на 100 %, что этот придурок ничего не знает. Он пропал. Вроде как уехал. А что, если он всё время был где-то по близости и наблюдал?

— Юр, мне нужно позвонить. — Не дожидаясь разрешения, беру из его рук мобильный и отхожу в сторону.

Долгие гудки, а потом такой дорогой сердцу голос:

— Да! Кто это?

— Это я… У меня проблемы…

Возвращаю телефон мужчине, а он продолжает прожигать меня взглядом.

— Ко мне сейчас приедут… Можешь организовать отдельный кабинет, чтобы без лишних ушей?

— Мои тоже лишние? — Я улыбнулась ему устало, прислонилась к стене спиной, продолжая смотреть в глаза.

— Нет… Уже нет…

Через час в кабинет постучали, и я подскочила на ноги. Как только увидела знакомую макушку, рванула к парню и крепко обняла.

— Оу… Амира Муратовна, Вы меня задушите! — Наигранно возмутился молодой мужчина.

— Сейчас тресну по башке твоей, легче не станет. — Еще раз прижалась к бывшему водителю и потянула в сторону стола.

— Серёж, знакомься, это Юрий Эдуардович. Следователь по моему делу, и… друг? — вопросительно посмотрела на Юру.

В ответ мне улыбнулись и кивнули.

— По какому делу, Амира?

Я выдохнула, опустила голову, уткнувшись глазами в свои руки и выпалила:

— По делу … да по уголовному, Серёж… Подозрение в убийстве Костецкого Антона Владимировича…

— Блять……… - упал на соседний от Юры стул и уронил голову на стол, скорее всего, ощутимо приложившись. — Кто? — рыкнул в тишину кабинета.

— Мазницын…

— Сука!!! А я предлагал его прикопать.

— Гм… — Юра подал голос, намекая, что такие вещи лучше при нём не обсуждать.

— Он врет, Амира! Догадываться может, но доказать — хрена лысого.

— А ты проверял? Хоть раз…?

— Нет…

— Юр, через сколько сюда народ потянется?

— Эм… ну часа через 3–4. Они у нас здесь ленивые немного, особо не спешат.

— Серёж…?

— Я понял…

Юра переводил взгляд от меня на Сергея и обратно, ничего не понимая.

— Юрий Эдуардович, а у Вас есть лопата?

Машина неслась по ночной дороге, а следователь очень недобро поглядывал на меня и Сергея.

— Под монастырь подводишь, Золотарёва! — Ворчал на заднем сидении, а мы лишь переглядывались с Серёжей и улыбались.

— Чейта?

— Знаешь ли, не каждый день катаюсь с подозреваемой по лесам раскапывать могилы.

— Так, а Вы это… глаза закроете, когда мы копать будем.

— Шутишь еще. Оптимистка, однако. Тебе 20-ка светит, минимум!

— Ну… чему быть, того не миновать.

Я хорохорилась, как могла, лишь бы не думать о том, куда меня везла машина.

Сейчас… через какие-то считанные минуты, я окажусь на месте, на котором предпочла бы никогда не оказываться. Увижу… А что я там увижу? Столько времени прошло ведь… Хоть бы не стошнило.

Серёжа долго петлял по узким, едва протоптанным, дорожкам. Цеплялся за ветки, проезжал в углубления, казалось бы, в которые пройти нереально, не то, что машиной проехать. Но, в конечном итоге, мы остановились. Впереди абсолютная темнота. Я вглядывалась в окно, пытаясь понять, где же мы, но всё тщетно. Ничего не видно.

— Просто признай. — Улыбнулась парню и сложила руки на груди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Признать что? — Сергей посмотрел на меня, потом на следователя, не понимая, что я от него хочу услышать.

— Что ты заблудился.

— Аахаха выходи, шутница.

Мы втроем покинули машину. Я прошла немного вперед, но даже свет от фар не помогал увидеть место, куда нас завез Сергей.

Сзади послышался стук багажника. Сережа прошел мимо и засадил лопату в землю.

— Здесь? — Голос слегка дрогнул.

— Ага. Здесь.

Спустя пол часа активной работы я уже не была так уверенна, впрочем, как и сам Сергей.

Я сидела на капоте, а Юра и Сережа поочередно раскапывали огромную яму, но… ничего…

— Ты уверен, что это то самое место?

— Уверен! — Рыкнули мне в ответ.

— Слышь, крот, ты НАСТОЛЬКО глубоко его закопал? Точно? — Следователь сомневался, как и я.

Друг поднял растерянное лицо и осмотрел выкопанную яму.

— Нихера не понимаю… Он должен быть здесь…

Как только я это услышала, мои конечности похолодели.

Спрыгнула с капота и подошла ближе, вгрузая ногами в свежую землю.

— Кто-нибудь обратил внимание на это место в самом начале? — Обратилась к мужчинам.

— Эм… — Сережа растеряно замычал.

— Ты о чем? — Юра, кажется, уже догадался к чему я клоню.

— Его могли выкопать до нас? — Уставилась на озадаченных мужчин, а сама в голове уже прокручивала, как выхожу на свободу лет так через 25.

— Да вроде земля была не тронутая.

— Но его здесь нет!!! Ты уверен, что не ошибся? Мы могли пропустить поворот, ехать в другую сторону, свернуть дальше нужного. Как ты вообще узнал это место, здесь же каждое дерево похоже на соседнее?

— Амира, это то самое место! Я не ошибся!

— Ну тогда это еще хуже… Значит Мазницын не блефовал.

— Да хрена лысого он бы нашел! Пиздит этот придурок.

— У него есть видео… — еле слышно произнес следователь.

Мы резко повернулись и впились в мужчину взглядами.

— Какое видео? — Я не узнавала свой голос… Я не боялась сесть в тюрьму, но я так боялась не найти Ваню, не увидеть, как растет Сонька, потерять Алекса…

— Не знаю. Меня же сняли, помнишь?

Выхватываю из рук Сергея лопату и начинаю копать. Земля мокрая, тяжелая, моих сил не хватает, и я отбрасываю лопату в сторону, продолжая руками.

— Амира…

— Нет! Это не честно. Он должен быть здесь!!! Эта тварь и с того света умудряется портить мне жизнь. — Чувствую на зубах песок, противный вкус, руки черные, на одежду налипает грязь, а я продолжаю рыть.

— Амира, прекрати… — Обреченный голос Сергея сил особо не придает.

— КАК??? Как я могу прекратить? Мне нужно найти Ваню! Я не могу опять всё потерять. Если Мазницын не врет… — Приваливаюсь в краю ямы и опускаю голову вниз. — Это конец…

Дыхание разрывает тишину, злость поднимается из глубины и мне хочется орать. Выть от своей боли и беспомощности. С неба срываются первые крупные капли дождя, и под ногами быстро образовывается болото.

Чувствую, как начинаю заваливаться в сторону. Ноги вгрузают и я, не удержав равновесие, падаю коленом вниз. Ожидаю мягкое приземление, но боль простреливает ногу, а в ушах застывает гулкий удар.

Пару секунд смотрю в черное месиво, а потом медленно поднимаю голову вверх. Двое мужчин склонились над ямой, не понимая, что происходит.

Провожу рукой по поверхности, слегка отодвигая в сторону мокрую землю, и чувствую, как пальцы касаются чего-то шершавого.

— Сереж…?

— Что?

— А ты его в чем закапывал? — Мой голос звучит глухо. Едва различимо от шума дождя.

— В ящике…

— В деревянном?

— В деревянном…

Быстро убираю руками остатки земли и понимаю, что под руками он… Ящик…

— Блять… — с шумом выдыхают мужчины.

— Всё-таки НАСТОЛЬКО глубоко, да, крот?

Меня быстро вытаскивают наверх крепкие руки, а сами мужчины уже орудуют внизу.

Я перестала дышать. Перестала двигаться. Перестала существовать на эти долгие минуты.

Когда ящик был полностью откопан, Сергей вскинул на меня взгляд, увидел легкий кивок и начал открывать крышку.

На долю секунды мы все застыли, а потом по лесу разлетелись три облегченных выдоха.

— Ну, здравствуй, Антон Владимирович. — Насмешка в голосе Сергея сквозит в каждом слове.

— Что будем делать? — Обращаюсь к следователю.

— Можем, конечно, закопать обратно, но лучше… Так, слушай внимательно! — Обратился к Сергею. — Сейчас мы грузим ящик в машину, закапываем яму и выбираемся отсюда. Ты высаживаешь нас на дороге, и мы идем в сторону города. Сам вези это куда хочешь и прячь заново, чтоб знал лишь ты один. Подберешь нас по пути, заедем ко мне домой, чтоб отмыться, а ты вези машину на мойку самообслуживания и отмывай. Мы же с тобой, — смотрит уже на меня, — постараемся вернуться в отделение незаметными, пока народ не подтянулся на работу. Всё ясно?

Кивнули в ответ и уже начали действовать, как я попросила:

— Дайте мне пару минут…

Мужчины отошли на приличное расстояние и закурили.

Присела на корточки и внимательно посмотрела на то, что осталось от существа, погубившего мою жизнь.

— Я бы сейчас многое отдала, чтобы ты был жив… Чтобы раз за разом вонзать с твое горло холодное лезвие ножа. Чтобы еще хоть на секунду увидеть в твоих глазах ту обреченность, тот страх, то понимание приближения твоего конца. Как же я тебя ненавижу, Костецкий. Как же мне хочется впиться в твое горло зубами и медленно отрывать от него куски плоти. Я надеюсь, что ты со своим отцом вместе. Горите в огне, чувствуете адскую боль, умираете снова и снова и снова… Вам нигде не будет покоя. Когда-нибудь я присоединюсь, и вот тогда вы узнаете, что такое настоящий Ад!

Сергей бесшумно подошел, сжал мою ладонь в немой поддержке и намекнул, что пора бы уже и к делу приступить.

— А из нас вышла бы не плохая команда. — Пропыхтела, восхищаясь, насколько слажено мы работали, когда грузили в машину тяжеленный ящик.

— Сплюнь, а? — Не оценил мою шутку товарищ следователь.

Когда весь план был практически выполнен, мы поднимались на лифте в холостяцкую берлогу Юрия и почти не разговаривали.

— Проходи. — Открыл дверь и пригласил меня вовнутрь.

— Один живешь?

— Один. А что?

— Не хотелось бы объясняться с твоей семьей, если что.

Он как-то странно на меня посмотрел, и указал на дверь в конце коридора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Там душ. Всё необходимое в навесном шкафчике.

С горем пополам отмылась и, натянув еще влажную одежду, вышла в зал.

Юра изучал какие-то бумаги… Чистый Юра, если быть точной.

— У меня есть еще одна ванная комната. — Ответил на мой застывший и удивленный взгляд.

— Скажи мне, товарищ следователь, а это тебе так хорошо платят или ты подпольный миллионер?

— Это наследство. — Закатил глаза и направился в мою сторону. — Пора возвращаться. Проблем наживем.

— Ну, мне-то уже не страшно. — Хохотнула и вышла из квартиры.

Вошли в отделение и тут же попали в водоворот событий. Все бегали, суетились, орали. Мы приросли у выхода пытаясь понять, что произошло.

— Эй, сержант, что случилось? — Одернул молодого парня мой следователь.

— Сбежала! Она сбежала! — Громче нужного выкрикнул.

— Кто?

— Эм… Она! — Ткнул в меня пальцем и отошел на шаг назад.

— Блять… не успели…