Глава 2

Меня сразу же скрутили, больно выворачивая руки за спину.

Юра стоял растерянный, соображал, как помочь, но ловкие молодые сотрудники, были более активные.

— Подождите, всё в порядке, она была со мной! — Затараторил следователь.

— Юра!!! — Сквозь зубы рыкнула на него. — Всё вали на меня! У тебя и так проблемы будут. Слышишь? Это я!!! Я виновата!!!

Вертела головой в надежде всмотреться в глаза мужчине и донести до него свои слова.

— Я улажу, Амира. Я всё улажу.

Шокированный Юрий Эдуардович остался позади, а меня повели по длинному коридору в кабинет начальства.


— Гражданка Золотарёва, в Ваших же интересах рассказать, как, зачем, и куда Вы вместе со следователем удалялись их участка? Вы понимаете, что для Вас это дополнительная статья, а для него увольнение с позором, лишение всех почестей, и очень вероятно, что тюремный срок?

— Понимаю… — Сложила руки на груди, и надменно посмотрела на заносчивого мудака с последней стадией ожирения.

— И? Может, скажите правду?

— Может и скажу…

Уставился, не веря своей удаче. Расслабился, галстук ослабил, уже в фантазии очередную звезду на погонах натирает.

— Ну… мы это… отлучались… скажем так, по своим делам… — Похлопала глазками начальнику и откинулась на спинку стула.

— По каким это?

— По личным…

— Хотите сказать…?

— Ну да, а что Вас удивляет? Что же еще может делать красивая женщина с привлекательным молодым мужчиной? — Слегка коснулась шеи, провела пальцами вниз, отодвинула края рубашки в сторону, открывая слабый вид на грудь, и в завершении прикусила нижнюю губу.

— А… так Вы ж… ну замужем… — Стер выступивший пот со лба, похотливо проследив за моими действиями.

— А Вы видите здесь моего мужа? — Улыбнулась мужчине.

— А в убийстве признаться не хотите? — Ехидненько спросил.

— Нет, спасибо.

— Ты проблем хочешь? — Резко перешел на «ты», теряя остатки своего спокойствия.

— Не пугай! — Гаркнула ему в ответ, как он тут же потерял ко мне всяческий интерес.

— ДЕЖУРНЫЙ! — В кабинет просунулась светловолосая голова молодого сержанта. — Уводи!

Улыбнулась напоследок и вышла из кабинета.


Практически провалилась в сон, как почувствовала легкое касание к плечу.

— Эй… — затормошила меня сокамерница, — к тебе там пришли…

Слабо соображая, что от меня хотят, быстро подскочила, как заметила, что железная клетка распахнута настежь.

— Кто пришел?

— Следователь твой.

Накинула кофту и поспешила к Юрию Эдуардовичу. Совсем мужик без тормозов. И так проблем теперь не оберется, так еще и ночью заявился.

Коридор плохо освещался из-за одинокой лампочки под потолком. Она постоянно мерцала, и казалось, вот-вот потухнет и вовсе.

Следователя нигде не было. Прошла еще чуть вперед, как услышала шуршание за спиной, успела только повернуться, как в лицо прилетел ощутимый удар.

На меня набросились четыре женщины. Две схватили за руки, а остальные две наносили удары.

— Извините, девушки, но ваш заказчик кое-что не учёл.

Дамы на мгновение замерли, и это сыграло мне на руку.

Не теряя больше ни секунды, ухватилась за плечи, стоящих по обе стороны от меня женщин, подпрыгнула и со всей силы ударила обеими ногами в живот третей. Она протяжно завыла и отскочила в сторону.

— Ах ты ж тварь! — Завопила мне на ухо рыжая мразь, но было уже поздно. Её я крепко сжала за волосы на затылке и проехалась лицом по стене. Пока концентрировала свое внимание на рыжей, блондинка с перекошенным лицом изловчилась, и пару раз мне прилетело по печени. В коридоре началась настоящая бойня. Никто не спешил нас разъединять. Все дежурные будто покинули отделение, оставив нас одних. Когда силы четверых противниц были практически на исходе, у меня словно второе дыхание открылось.

Перед глазами пролетела вся жизнь, заставив изрядно разозлиться. Я без разбора наносила и наносила удары везде, куда могла дотянуться. Под ногами, на одежде, на лице и руках у всех нас была кровь. Она перемешалась, так, что даже не разобрать чья. Две женщины уже даже не рисковали ко мне подходить, пока две другие всё ещё пытались меня скрутить. Удар ногой по коленному суставу с внутренней стороны вызвал резкий хруст и протяжный вой. Ухватила страдалицу за волосы и снова удар о стену. Бессознательное тело мешком упало на пол, а я переключила всё свое внимание на блондинку.

Ударив по, и так уже, кровоточащему носу коленом, крашеная тварь забилась в угол и выставила руки вперед.

— Подожди!!! Стой!!!

Я замерла с занесенным кулаком, слегка отдышалась, но теперь останавливаться уже не хотела.

Меня злило и выводило из себя, что кто-то посмел натравить на меня четыре бешеные мрази. Не зная о том, что я смогу дать отпор, они могли спокойно забить меня до смерти.

— Начинай говорить, иначе я тебя сейчас пополам переломаю!!! КТО???

— Не знаю. Дежурный вечером пришел, сказал, что поможет нам отмазаться от заявы, если мы тебя слегка подрехтуем и передадим послание.

— Хм… ну что ж… передавай!

Подошла ближе, схватила за волосы и с силой потянула назад.

— Он сказал, что ты должна что-то понять и перестать противится. Что если не признаешься, тебя на зону отправят, и в первый же день кто-то случайно заточкой пырнет. Срок тебе не отмотать — раньше загнешься.

Оттолкнула от себя эту идиотку, и стряхнула с ладони клок её волос.

— А теперь слушай внимательно, и запоминай…


Договорила, обтерла сбитые в кровь руки об её изорванную кофту, и пошла назад в свою камеру.


Начальник ГУ МВД России по городу Москве генерал-лейтенант полиции Виноградов А.З.


— ЗАХОДИ!!! — Хорошо поставленным голосом прогремел Андрей Захарович.

Дверь в кабинет неуверенно открылась, и на пороге затоптался Начальник отделения полиции Семенов Федор Борисович.

— Чего стал? Показывай!

Мужчина отступил немного влево, пропуская в кабинет три женщины.

По помещению прокатился свист удивления.

— Не хило так она вас уделала…

— Андрей Захарович, барышни сделали, что смогли, но… как видите сами, — кивнул в их сторону головой Семенов.

— Вижу, не слепой! — Виноградов встал со своего места, обошел стол и приблизился к изувеченным женщинам.

Покрутил каждую за подбородок, как тут же послышались слабые болезненные стоны.

— И что, хочешь сказать, что это всё сделала одна баба? — Не глядя на Семенова, спросил, но женщины наперебой затарахтели объяснять:

— Начальник, да она больная на голову!

— Такое чувство, будто боли совсем не ощущает!

— Там силы столько, мне вон руку сломала, Светка вообще в больнице валяется. Трещина в ноге, перелом 2-х ребер, челюсть и селезенку отбила. У меня клок волос вырвала, нос сломала, зубы мы свои вообще все дружно по полу собирали.

— Послание Ваше передали, хоть и смысла не было, но она…

— Что она?

— Она Вам тоже кое-что передала…

— Говори! Дословно!!!

— «Ты не на ту суку напал!»

— В коридоре подождите. — Развернулся и прошел к столу.

Женщины тут же удалились.

— Как так вышло, капитан? Я в генералах хожу, а мне какая-то баба послания передает?

— Андрей Захарович, нас ведь сразу предупреждали, что там не «какая-то баба».

— Да помню я…

— Мне Славский звонил. Горой за нее стоит. Сказал, что если мы ее разозлим, бывший муж на пару с нынешним, покажутся цветочками по сравнению с тем, какие проблемы нам сможет обеспечить она сама. Давайте, пока не поздно, откажемся от этого дела. Замнут, и пусть идет себе с Богом. У меня звезда на горизонте, Вы тоже вроде как на повышение собрались, оно нам надо?

— Шутишь? Что нам может сделать одна баба?

— Если верить некоторой информации — то многое…

— Я пообещал… — Виноградов приводил последние аргументы, хотя самому уже вся эта идея не казалась такой пустяковой.

— Да плевать! Я поработать ещё хочу, мне семью кормить надо. Андрей Захарович… жить я тоже хочу…



Амира


— Золотарёва, на выход! — Вздрагиваю от громкого голоса, и послушно иду за дежурным.

Он провожает меня до знакомого кабинета, и я переступаю порог, замерев на месте. Алекс стоит спиной ко мне, что-то рассматривая в окне.

— Лёш…

Муж поворачивается, и прижимает к губам сжатую в кулак руку.

— О Боже…

— Всё нормально! — Подлетаю к нему, когда замечаю в уголках глаз блеск.

— Кто это сделал???

— Лёш, это сейчас не важно! Мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Что? Как тебя выгуливал ночью следователь, для того что бы трахнуть?

Закатываю глаза, и мы обмениваемся с мужем улыбками.

— Просветили уже?

— А-то! Так с порога и заявили, мол, всё дружочек, рогатый ты!

— Идиоты. Леш, свяжись с Сережей, он всё объяснит тебе.

— Да он уже звонил.

— И? — Мы присели за стол под внимательным взглядом дежурного.

Мужчина следил, чтоб касаний не было, чтоб ничего друг другу из рук в руки не передали.

— Не знаю пока… Дмитрий с Гудимовым общался. Тот утверждает, что Мазницина не было в стране. Мы проверили, и действительно, он был на Филиппинах и пределы государства не покидал.

— Значит сам он видеть ничего не мог… А записи?

— Сергей твой уже работает, но пока глухо, как в танке. Ты ведь не зря тогда выбрала то место? — Я кивнула мужу, понимая, к чему он клонит.

Вспомнила период, когда тщательно готовилась к «разговору» с Костецким. Там нет ничего. Глушь такая, что ни о каких камера и речи быть не может.

— Амир, что-то есть… что-то точно есть, иначе Мазницин так уверенно себя не вел бы… Он не зря упомянул про видео…

— ДА ОТКУДА ЕМУ ВЗЯТЬСЯ? — Подскочила на ноги, как Алекс тут же ухватил меня за запястье и рванул обратно.

— Тихо ты!

— РУКИ!!! — Перевела взгляд на дежурного, и он… он мне подмигнул… В смысле?

Алекс рассматривал ссадины на моих руках, поэтому не видел странного жеста мужчины.

— Ладно… Продолжайте искать… — Всячески постаралась выпроводить мужа, что бы не было соблазна спрашивать ничего о дочери.

Когда за Алексом закрылась дверь, разворачиваюсь в сторону дежурного парня и внимательно смотрю на него.

— Присядь… — Вижу, как напускная серьезность улетучивается с его лица, и послушно выполняю просьбу.

— Ты кто?

— Я от Юры. — Облегченно выдыхаю, услышав знакомое имя.

— Он просил передать, что продолжает помогать. Ему запретили здесь появляться и мне не понять такого усердного рвения, но этот придурок готов лишиться карьеры, что бы помочь тебе.

Странный взгляд проходится по всему моему телу, и я закатываю глаза.

— Не начинай! — Прерываю ненужные мысли парня резким голосом.

— Он сказал, что бы ты была осторожна с Семёновым. Насколько Юра выяснил, наш новый шеф назначен на свою должность не с пустого места. Вернее, он назначен из-за тебя. Скажу проще, Амира Муратовна, спи чутко, по тёмным коридорам не ходи и будь очень осторожна. Не знаю, кому ты так дорогу перешла, но если ты отправишься отсюда живой прямиком в тюрьму — считай, тебе повезло.

— Передай Юре, что бы прекратил. Нечего еще и ему подставляться.

— Хм… Что-то мне подсказывает, что ради тебя он и не на такое еще пойдет…

— Я замужем! — Отрезала и вышла из кабинета.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Допрашивали меня знатно. И лампа в самое лицо, и морально давить пытались и через Алекса, но всё без толку — я молчала.

В один из дней на допрос присоединился Мазницин. Сидел себе в уголочке, посмеивался, а на мой вопрос, не конфликт ли это интересов, и что вообще СВИДЕТЕЛЬ делает на допросе подозреваемой, лишь пожали плечами и ответили, что ему «разрешили»…

А потом… потом нас вообще оставили одних.

Я уверенно смотрела в глаза этому уроду, а он слащаво облизывался и «раздевал» меня глазами.

— Одевай меня, мне скоро на выход!

— Хороша сучка… Жаль Костецкий тебя по кругу не пустил…

— Слушай сюда, любитель кругового движения, — резко подаюсь вперед и хватаю его за затылок, сильно надавливая и приклоняя над столом, — когда тебя в камеру с заднеприводными посадят, тогда и воплотишь в жизнь свои фантазии, а сейчас рассказывай — откуда видео?

— Отпусти… — Краснея, шипит мне в ответ.

— Говори!!! — Еще крепче сжимаю, да так, что он и на миллиметр голову повернуть не может.

— Нечего говорить, нужно было людям не гадить, чтоб сейчас не думать кто и почему…

— «Кто и почему»? Значит не ты…? Ну конечно не ты. У тебя ни мозгов бы не хватило, ни смелости. КТО???

— Думай, Амира! Думай! Вспомни свою бабскую сущность и думай…

Отпускаю и свожу брови на переносице… Хорошенько запоминаю его слова, так как эта мразь бесплатно даже срать не ходит, а значит каждое его слово сказано для чего-то…

У самого выхода Мазницин окликает меня:

— И еще… когда придет время — не упирайся. Мне плевать кто именно это буде, ведь итог один и тот же — разрушенная жизнь…

Мало что поняла, но на всякий случай запомнила и это.


Утром меня вызвал к себе начальник. Опять череда безответных вопросов, опять крики, что меня на нарах сгноят, но вышла я от туда, как всегда, ничего не сказав, но и ничего не узнав, кроме того, что меня ожидает какой-то «сюрприз»…

А ожидал он меня спустя пару часов в комнате для свиданий.

Вошла и сразу воздуха стало мало… Вроде всё, как всегда…

Алекс сидит за столом, склонил голову вниз и руки в замок сомкнул. Только вот… кроме него больше никого нет…

А где дежурный? Где надзиратели? Что вообще происходит?

Подбежала к мужу, радуясь, что никто не помешает и можно впервые за долгое время крепко его обнять, но он медленно скинул мои руки и отвел глаза.

— Алекс…? Что случилось? — Сделала шаг назад, поежившись от его холодного отношения.

— Нам нужно поговорить. — Не смотрит… Сел обратно, потом встал и к окну отошел.

— Лёш… что? Что-то с Соней? — Руки задрожали при мысли о дочери.

— Нет, с ней всё в порядке.

— Тогда что?

— Я устал, Амира… — Как-то слишком громко выдохнул, но не повернулся.

Плечи поникли, голову опять вниз склонил.

— Я знаю, родной, я тоже… но это скоро закончится…

— Нет, ты не поняла… Я от тебя устал! От тебя и твоих бесконечных проблем.

Я начала задыхаться. Вдох пытаюсь делать, а не могу … Мне даже показалось, что мои лёгкие схлопнулись навсегда.

— Ты о чем?

— Знаешь… Я иногда думаю, что лучше бы всего этого не было… Лучше бы ты отомстила Антону и вернулась к своему Лиаму. А иногда… иногда я думаю, что лучше бы ты не возвращалась вовсе…

— Так может, и в аварии мне лучше было бы не выживать? — Повысила голос, пытаясь привести его в чувства.

— Это был бы идеальный вариант…

Подскочила на ноги и за шкирки развернула мужа к себе лицом.

— ГОВОРИ!!! — Зарычала ему. — Говори, что случилось?

— Ничего, Амира… просто… я не думал, что будет всё так… С тобой ведь никакой спокойной жизни. Только всё налаживается, как обязательно нужно чему-то произойти. Я так больше не могу…

— Лёш… — Отшатываюсь от абсолютно чужого мне человека, — почему?

— Не знаю… считай меня слабаком, но на этом всё!

— Что «всё»? КАК «всё», твою мать??? — Ору, не контролируя себя, и отворачиваюсь, упираясь руками в стену.

Дыши, Амира… просто дыши… — мысленно говорю себе, но легче не становится.

— Ты что поверил про Юру? Да не было ничего!!! Слышишь? Не было!!!

— Это уже не важно. Будь это нашей единственной проблемой — я бы простил, а так…

— Убирайся! — Толкаю к двери, а самой охота по морде ему заехать, но сдерживаюсь, ведь он прав…

Во всем прав… Это не нормально! Это не жизнь! Какой мужик захочет ждать жену 15 лет?

Но больно не от этого… Я бы ждала… Я бы ждала его сколько потребовалось, а он просто сдался… Вот она какая, «любовь» настоящая…

Алекс последний раз смотрит на меня внимательно. Мне даже показалось, что он сделал шаг в мою сторону, но потом быстро покидает кабинет, громко захлопнув дверь…


Всю ночь ломала голову над его словами и ничего… вроде на поверхности всё, только руку протяни, а ухватиться не могу…

Когда ровно в 6 утра за мной пришли, я быстро поднялась и поспешила на выход, но путь мне перегородила рука дежурного.

— Вещи бери!

— Зачем? Меня переводят? — Обернулась, посмотрев на скромные пожитки, а затем обратно на парня.

— Не знаю. Бери и пошли.

Подхватила вещи, оглядела камеру и странное чувство, будто не вернусь сюда, охватило все внутри.

Дежурный повел меня по коридору, и я точно помню, что он вел в сторону … выхода?

Когда мне в руки сунули какой-то пропуск, я только подняла растерянно взгляд наверх и моё сердце остановилось…


Молодой, незнакомый, полицейский вел Алекса мне на встречу. И всё бы ничего, если бы руки мужа не были закованы в наручники…

— Алекс… — Пропуск выпадает с дрожащей руки и медленно оседает на пол.

— Прости… — Прикрывает глаза и проходи мимо.

— Подождите! Что происходит? Он ни в чем не виноват!!! — Бегу за ним, но сильная рука перехватывает меня и прижимает к крепкой груди.

Верчу головой и вижу позади Юру…

— Отпусти! Отпусти меня!!! — Изворачиваюсь, брыкаюсь, царапаю его руку на моем животе, но захват намертво пригвоздил меня к чужому телу.

— Успокойся, Амира! Так будет лучше! — Слышу голос следователя над ухом. — Пошли со мной. Молча!!! — Не дав сказать и слова, тянет в сторону выхода.


Вытаскивает меня на улицу и силой запихивает в свою машину.

— Да отпусти же ты меня! — Колочу его, куда могу дотянуться, но мужчина терпеливо молчит и не двигается.

Затем заводи машину и увозит меня прочь от участка.

Глубоко дышу, пытаюсь успокоиться, но не могу. Я хочу убивать, крушить, ломать, только бы боль внутри ушла куда-то.


Чувствую, как машина замедляет ход и как только она останавливается — выскакиваю, словно ужаленная.

Мы в лесу… Возможно в том самом, где совсем недавно откапывали тело Костецкого.

— Юра!

— Я сейчас всё объясню, но тебе лучше присесть. — Кивает на капот своей машины и достает телефон.



Алекс


Звонок следователя был весьма неожиданным. Его вроде отстранили, но он почему-то упорно пытается влезть в дело Амиры.

Толи, правда, помочь хочет, толи свои интересы какие-то…

— Алексей, нам нужно встретиться. — Особо не утруждаясь в приветствии, начинает с ходу.

— Зачем?

— Это важно… Мне нужно тебе кое-что показать…

Согласился, так как это могло касаться жены, а мне сейчас любая информация важна. Если её еще раз вздумают избить, я вряд ли переживу.

Место для встречи следователь выбрал весьма интересное.

Старая котельная, всего один сторож, который мигом решил подышать свежим воздухом.

— Ну? — Без предисловий начал.

Да только сердобольный следователь не особо спешил ничего говорить. Он лишь шаг в сторону сделал, и к нам присоединился третий… Мазницин, мать его, Геннадий Петрович.

— Это как понимать? — Рычу на следователя, а тот выставляет обе руки вперед.

— Погоди и выслушай его…

Что-то мне уже не кажется, что его рвение является таким уж бескорыстным.

— Алексей, давайте поговорим, как цивилизованные люди. — Улыбается мне это мурло, а зубы мои так и скрипят, представляя, как вгрызаюсь ими в его жирную глотку.

— Говори.

Но вместо слов, он протягивает мне телефон, а там…

Да твою ж мать!!! Там Амира…

Запись начинается с момента, как она входит в заброшенное здание, потом обрывается, потом снова вижу жену, но уже внутри. Темно, экран постоянно дергается в сторону, словно снимают из-за угла, и страх быть разоблаченным заставляет «оператора» постоянно прятаться. Снова прервалось, и снова появилось изображение.

Амира стоит над Костецким и резким взмахом руки проводит ножом по горлу…

— Не понял… А где остальная запись? — Перевожу взгляд на этого урода, а тот словно и не при делах.

— Какая «остальная»?

— Идиота не включай, если снимали от и до, значит, видели, как я нажал на курок… Я стрелял в собственного брата. Это я его убил!

— Ой, да не заливай… Любая экспертиза докажет от чего конкретно умер человек… Найти бы тело…

— Удачи в поисках! — Разворачиваюсь и собираюсь уйти, как за спиной слышу голос следователя.

— Алексей… ты можешь вытащить жену еще ДО суда…

Замираю, а потом резко поворачиваюсь на пятках.

— Говори!

— Я скажу… — Выходит вперед Мазницин и продолжает. — Мне плевать, кто из вас сядет, но кто-то должен.

— Про крепкую мужскую дружбу будет рассказ, или обойдемся?

— Да срать я хотел на этого ублюдка. Он от своей же жадности пострадал, и поделом ему. Твоя сука мне всю жизнь перегадила.

— Жил бы правильно — не смогла бы…

— Не тебе меня судить, и уж точно не ей. Это ж надо, только подумайте… Воскресла, восстала из пепла, жила 7 лет местью, что бы вернуться и на тот свет обидчика отправить, а заодно и других прихватить, да??? — Орет не своим голосом урод. — Решай, Золотарёв. Я предлагаю сделку: или она, или ты… но в итоге кто-то один окажется за решеткой. Возьмешь вину на себя — удалю видео. Решишь, что баба твоя должна отвечать — перешлю его прокурору и судье, а там пусть уже они решают. Вам не стояло меня трогать… А теперь… как известно — расплата всегда приходит, пусть и с опозданием.

— Удаляй! — Разворачиваюсь и ухожу. Мне нечего решать. Если есть возможность вытащить Амиру, я все земные грехи на себя возьму.


Амира


— Идиоты!!! Что вы натворили??? — Хватаюсь за волосы руками и с силой тяну, чтоб хоть немного привести себя в чувство.

— Амира, он все сделал правильно… У тебя дочь. Тебе нужно найти сына. Наймешь мужу хорошего адвоката, спишут на состояние аффекта, получит лет 10 и выйдет через 7 по удо.

— 7 лет? 7 ЛЕТ???????????? Ты себя слышишь???

Юра подскакивает ко мне и крепко хватает за плечи:

— А что, лучше тебе 15 отсидеть??? — Кричит громче меня, пытаясь вразумить.

— Юр… это ведь 7 лет… — Шепчу и утыкаюсь в его грудь лбом.

Следователь ослабляет хватку и гладит меня по спине.

— Я знаю… Но, поверь, мужикам в тюрьме легче… Тебя бы там сломали…

Боже… 7 лет…

Вот она, судьба… 7 лет он ждал меня, а теперь я?

Да пусть бы он лучше действительно от меня отказался, я бы справилась… Никто бы меня не сломал… Но … 7 лет…?

— Дай телефон! — Отстраняюсь и протягиваю руку.

Юра нехотя достает мобильный и отдает мне. Набираю выученные наизусть цифры и слушаю гудки…

Один, два, на третий раздается грозное «Да!», и я уже не могу сдержать слёз.

— Сереж? Это я… Можешь приехать?

Мне нужен друг… мой друг. Объективный и не заинтересованный человек со свежими мозгами.


Спустя час к нам подъезжает незнакомая машина с абсолютно тонированными окнами.

— Это запрещено! — Тычет пальцем следователь, когда Сергей выходит из авто.

— Мне похер! Рассказывай… — Обращается уже ко мне, но сперва я висну у него на шее.

Немного успокоившись, объясняю всю ситуацию, а когда слышу «Он все сделал правильно» — хочется двинуть друга по башке.

— Не надо! Лучше подскажи, что делать?

Сергей поворачивается к Юре, долго смотрит на него, а потом спрашивает:

— Запись удалил?

В ответ молчаливый кивок.

— Точно?

Опять кивок…

— Хорошо. — Разворачивается и, не сказав больше ни слова, уходит.

— И это всё? — Смотрит в спину удаляющегося друга следователь и растерянно опускает руки.

— По всей видимости…

Поведение Сергея мне было не понятно, но времени уточнять у меня нет.

Может он тоже устал…

— Вернешь меня в участок? — Спрашиваю Юру и уже иду к его машине.

— Амира… лучше не стоит тебе там появляться. Он всё решил для себя, и тебе…

— Я сама знаю, что мне лучше! Я хочу поговорить с мужем!

Мужчина кивает и заводит машину.


Собраться с духом и войти туда вновь было сложно… Как посмотреть мужу в глаза, понимая, что он опять ломает свою жизнь ради меня?

— Если передумала… — Начинает следователь…

— Нет! — Резко распахиваю дверь и выхожу из машины.


Алекса предупредили… Вошла в кабинет и наткнулась на недовольный взгляд мужа.

— Зачем ты это сделал? — Набросилась на него с порога.

— Амира, прекрати… Считай, что это мой тебе прощальный подарок! — От его ледяного тона выкручивало внутренности.

— Ты снова всё решил сам, да? Снова бросаешь меня? Зачем, Алекс? Это была моя месть, понимаешь? МОЯ!!! Не ты сейчас должен здесь сидеть!

— Ничего бы этого не было, если бы я тогда не уехал… Не отдал тебя ему… Это я виноват! Я!!!

— Алекс… — Слёзы катились по щекам, но мне даже не хотелось их стирать. Мне сейчас ничего не хотелось, только что бы мой любимый мужчина крепко обнял меня и никогда больше не отпускал.

Но вместо родного человека, передо мной сидел отстраненный чужак. Не мой муж… Не мой Алекс…

— Прекрати на меня так смотреть! — Опускает голову ниже, пряча глаза.

— Всё должно было быть не так… — Утыкаюсь лицом в ладони и захлёбываюсь слезами. — Мы не заслужили такого…

— Вышло, как вышло… Амира… просто живи… Вырасти Соньку, найди Ваню и…

Муж затихает, но впервые внимательно сморит мне в глаза.

— Что «и»? — «Скажи… ну скажи же… Скажи, чтоб ждала! Скажи, что вернешься ко мне!!!».

— Юра… он… хороший мужик, вроде…

Хлёсткая пощечина слышится в тишине кабинета слишком громко. Руку окатило огнем, а в глазах застыли злобные слёзы.

— Вот как? «Хороший мужик»? Ты охренел, Золотарёв? Не задолбался еще меня другим отдавать??? — Ору на мужа, нависая сверху.

— Это 7 лет, Амира… Да и не факт, что 7… Не сдержусь я там. Не будет никакого «хорошего поведения». Я уже оттуда не выйду…

— Я вытащу тебя! Я попрошу Лиама, Дмитрия… Вместе мы что-то придумаем…Поговорю с Гудимовым, пусть зятя своего приструнит.

— Уже не зятя… И Гудимов не поможет, он умер пару дней назад. Сердце остановилось…

— Твою мать… Почему со всех сторон рвется? — Выдыхаю и оседаю обратно на стул.

— Уходи… и на суд не приходи!

— Алекс…

— Это моё решение и не тебе его нарушать. Ничего не изменилось… Мои слова… Я по-прежнему так считаю. От тебя одни проблемы!

— Ты врешь…

— Успокаивай себя так… — Вмиг, такой родной и дорогой человек, опять превратился в постороннего мужчину, и я выдохлась…

Я всегда брала силы от него. Знала, что он рядом, даже если далеко, но всегда чувствовала его, а сейчас…

Внутри такая пустота, и не заполнить ничем…


Выхожу из кабинета и плетусь в сторону выхода.

Юра облокотился на машину и внимательно следит за каждым моим шагом.

— Ну как? — Осторожно спрашивает.

— Никак… Домой подкинешь?

— Садись…


Бесконечные недели тянулись словно годы. К Алексу меня больше не пускали, звонки ему были запрещены, от встреч он отказывался, и я даже не знала, как он.

Его адвокат нехотя бросал мне крупицы информации, но толку от этого не было. Вроде как у них есть не плохой шанс скосить немного срок, но судья попался очень принципиальный мужик, который решил устроить показательную казнь в масштабах страны.

День суда начался с истерики дочери. Все валилось из рук. Кофе пролила, ладонь обожгла, дочь не унималась, интуитивно чувствуя мою нервозность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Шла в зал, словно на эшафот. Алекс увидев меня, недовольно скривился и отвернулся, так больше и не взглянув ни разу.

Когда судья зачитывал нескончаемый приговор, я потерялась среди этих бесконечных «по статье такой-то — не виновен, по такой-то — виновен» и так снова и снова. На финальном решении все застыли, а я… дышать было нечем, сердце не чувствовала, руки ледяные и только набатом в голове:

«Учитывая все обстоятельства материалов дела, суд принял решение: Признать Золотарёва Алексея Владимировича ВИНОВНЫМ в совершении преступления по статье 105 УК РФ и присудить ему меру наказания в виде 15 лет лишения свободы в тюрьме строгого режима…»

15 лет… 15 лет… 15 лет…


Алекс


Нечеловеческий крик и хлопок. Поворачиваю голову влево, и вижу жену… её безвольное тело лежит на полу, а над ней уже склонились какие-то люди, пытаясь привести в чувства.

Дернулся вперед, но преграда в виде клетки не позволила больше ступить и шага. Мертвой хваткой впился в железные прутья до хруста и понимал, что последний раз вижу её…

Следователь поднял Амиру на руки и вынес из зала суда.

Вот и всё… 15 лет…



Амира


Яркий свет больно ударил в глаза. Прикрываю их, и плывут кадры. Ужасные, жестокие, холодящие душу и всё тело… 15 лет…

Не 7, не 10… 15…

Поджимаю ноги и переворачиваюсь на бок. Подушка насквозь мокрая от слёз, а они всё бегу и бегу. Такими ручьями, такие горькие, и кажется, нет им конца.

Только сейчас замечаю незнакомую обстановку. Какая-то светлая комната, но резкий запах лекарств и хлорки настолько пробирается в нос, что понимание приходит тут же — это больница.

Слышу слабый стук в дверь, хриплым голосом разрешаю войти, и на пороге возникает какой-то мужчина. На нем белый халат, перчатки, маска и шапочка. Видны лишь глаза, но они слишком безразличные, что бы запоминать их или предавать особое значение.

Странный врач толкает впереди себя инвалидную коляску и жестом показывает мне пересесть в нее.

— Зачем?

— Анализы нужно сдать. — На слабых ногах поднимаюсь и падаю, но уже в кресло.

Мужчина, достаточно грубо, дергает кресло назад и выкатывает меня из палаты.

Длинный белый коридор, персонала нет, только редкие пациенты, которым до нас нет никакого дела.

Сворачивает направо и открывает двойную дверь. Оказываемся на улице…

— А разве анализы берут не там? — Киваю назад, но мне отвечают, что нужно переехать в другое крыло, а потом… Словно укус комара в район шеи и всё плывет перед глазами…



Алекс


— Золотарёв! На выход! — Гремит над головой надменный голос дежурного.

— Зачем? — Продолжаю лежать, отвернувшись к стене.

— Посетитель!

— Я сплю и никого не хочу видеть.

— Охренел? — Ощутимый пинок в бок заставляет поднять тело и пойти следом за парнем.

Сегодня утром меня перевели в другой участок, и какие-то здесь все слишком охеревшие.


Дверь передо мной открывается, и я вижу… Блять, какого хера ты таскаешься ко мне?

— Чего тебе?

— Есть разговор! — Серьезно отвечает следователь.

— Тебя благословить? — Юрий удивленно приподнимает брови, а потом отводит глаза.

— Чего отворачиваешься? Стыдно, что при живом муже на чужую женщину запал?

— Алексей, я…

— Алексей — это я, а ты ублюдок. Но есть одном маленькое «но»… Лучше уж ты, с виду нормальный мужик, чем какой-то уёбок будет воспитывать мою дочь и просыпаться с моей женой…

— Она пропала… — Перебивает мою тираду, и я перестаю дышать, успев ухватиться за стену.

— В смысле?

— После заседания я отвез её в больницу, а утром пришел, но её нигде нет.

— И ты приперся только сейчас? — Ору на мужика, а хочется по роже его проехаться.

— А ты можешь что-то сделать? — Надменно вздергивает бровь и в упор смотрит.

— Блять… Что по камерам?

— Смотрели… там…

— Что, блять, там? Говори, давай!

— Вкололи ей что-то и в машину перенесли. Номера пробиваем, но такое чувство, что они особо и не пытались ничего скрыть. Мужик только в медицинский наряд зачехлился, а так…

— Дай телефон. — Протягиваю руку и в ней тут же оказывается мобильный.

— Сергею будешь звонить? Так я уже…

Смерив следователя угрюмым взглядом, набираю сначала свою службу безопасности, а потом Славского. Пусть её ищут как можно больше людей.

— Сегодня ночью тебя перевозя…

— Я знаю… — Твою ж мать… Увезут меня в какую-то глухомань, и нихера сделать не смогу…

— Угу…

— Выпусти меня! — Разворачиваюсь к Юрию и делаю шаг вперед.

— В смысле?

— В прямом. Выпусти! Я найду её, верну и вернусь сам.

— Ты больной или да? Ты как себе это представляешь? Этот участок не мой, меня и так с трудом пустили к тебе.

— Знаешь кого-то здесь?

— Допустим…

— Зови!

Пока этот долбан вызывал своего знакомого и пытался ему всё объяснить, я судорожно соображал, где и почему удерживают жену…

— Вы понимаете под что меня подводите? Молодой лейтенант хлопал глазами и кажется, ушам своим не верил.

— Послушай, я вернусь… Я успею до того, как меня будут перевозить.

— Нет! Я не могу! Не просите… — Какое-то сомнение проскочило в его голосе, и следователь решил надавить. Он за пару минут рассказал ему всю историю, ничего не скрыл, а наоборот, слишком все приукрасил, но я молчал.

Парень сомневался… Думал, соображал, а потом выдал:

— Ударь меня! — Я машинально отступил на шаг назад.

— Ну же! Ударь меня, выруби… Ты, конечно, рискуешь схлопотать «побег» и еще один срок, но, насколько я понял, тебя это мало волнует?

Не ответив ему ни слова, схватил паренька и с силой приложил его головой о стену.

— Золотарёв!!! Еще одно убийство хочешь?

Следователь присел на корточки возле бессознательного тела лейтенанта и пощупал пульс.

— Давай, следак, времени в обрез.


Машина несла нас к моему дому с такой скоростью, что диву давался.

— Не знал, что такое корыто может столько выжимать…

— Не всем быть мажорами. — Отрезал Юрий, слегка оскорбившись.

— Сколько у нас есть времени?

— У нас его нет!


‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Амира


Сознание постепенно возвращалось и мне стояло нечеловеческих усилий разлепить глаза. Голова просто взрывалась. Словно я всю ночь пила, потом меня били, а потом я опять пила.

Перекатываюсь на спину и смотрю в темноту… Какие-то отдаленные голоса слышатся на задворках сознание и не поймешь, толи они реально есть, толи это в голове шумит.

— Очухалась? — Знакомый голос выводи из мыслей и заставляет повернуть голову вправо.

— Кто бы сомневался… — Закрываю глаза и тяжело вздыхаю.

— Да, Амира Муратовна, сомневаться не стояло, или ты действительно думала, что так легко отделаешься? Упечешь муженька за решетку, а сама будешь жить припеваючи?

— Мазницин, ближе к делу! — Резкий холод и я уже лежу в ледяной луже воды.

— Поднимайся! — Встаю на ноги и чувствую слабость во всех конечностях.

По лицу тут же прилетает ощутимый удар, но на ногах устоять смогла. Больше беспокоили руки… Они безвольно свисали вдоль тела и не реагировали на слабые попытки пошевелиться.

— Чем накачал?

— Понравилось? Добавить? — Усмехается и делает шаг ко мне. — Ты, сучка, не туда полезла. Жил я себе, никого не трогал, чего тебе нужно было? Какого хера всё испортила? — Выплёвывает мне в лицо, и я морщусь, ощущая на щеке его слюну.

— Твоя проблема была в том, Геннадий Петрович, что жил ты не правильно и людей дерьмовых в друзьях держал.

— В друзьях… — Довольно произносит. — И именно этот статус позволил Антону кое-что мне поведать…

Тело напряглось, откуда-то взялись силы, и я одним броском оказалась впритык к жирному ублюдку. Коленная чашечка хрустнула, Мазницын завыл и упал на пол.

Склоняюсь над ним, упираюсь рукой в горло и рычу:

— Если знаешь где Ваня — говори! Говори, тварь, и тогда оставлю в живых!

Он хрипит, изворачивается, рот открывает, словно рыба, выброшенная на берег.

Слегка отстраняю руку от горла, позволяя сделать вдох, и снова возвращаю на место.

— Знаю… Но не скажу! — Жму сильнее, и его лицо из красного превращается в фиолетовое.

— Не говори… Я его, всё равно, найду, а ты сдохнешь! — Но через пару секунд на затылок опускается что-то тяжелое, и перед глазами всё плывет.



Алекс


Начальник охраны ничем не порадовал. Номера пробили, но владелец, 94-х летний старик, даже не знал, что машины в его гараже нет.

Вот почему они не слишком утруждались с маскировкой.

— Следы обрываются здесь, — ткнул пальцем в экран начальник, — дальше ни на камерах, ни на постах никто их не видел…

— Продолжайте искать!

Выхожу из кабинета, следак с кем-то переговаривается по телефону и заметно нервничает.

— Что там? Уже обнаружили?

— Сменный дежурный пришел раньше… Тебя уже объявили в розыск…

— Насрать! Поехали.



Амира.


— Просыпайся, солнышко… — Слышу ласковый голос, словно сквозь стену просачивается.

Дергаю рукой, второй, но ничего… Они онемели, и, кажется, за спиной чем-то крепко перевязаны.

— Открой глазки… — Опять это голос, и удар… Голоса падает вниз и что-то тёплое стекает по губам.

— Очнулась? — Гадский Мазницин. Вот почему твой-то голос я слышу четко и ясно?

— Почти…

— Прекрати её лупить, рано ещё! — Грозно произносит и, по всей видимости, выходит за дверь.

— Ладно, ЗОЛОТАРЁВА, живи пока!!! — Знаком… мне знаком этот голос, но… нет, не могу ухватиться…

Снова проваливаюсь в пустоту и вижу сына…

Ванька… Какой ты сейчас? Знаешь ли обо мне, или другую женщину зовешь мамой? В какую ходишь школу? Что любишь на завтрак? Найду ли я тебя когда-нибудь?

Хоть бы со стороны посмотреть. Увидеть твое лицо…

Я найду тебя, сынок… Жизнь на это положу, но найду…


Опять вода… никакого разнообразия, правда, на этот раз чувствую, как крупные куски льда царапают кожу, бьют по переносице и падают к ногам.

— Ну, привет, Амира…

— А мне стояло догадаться… — Неожиданно…

— Может не такая уж ты и умная?

— Нет… это ты, скорее, глупая… Глупая, брошенная баба. Что? Нет ничего хуже, чем женщина, которая решает мстить?

— Ну, тебе-то не знать, Золотарёва?

— Да, ЗОЛОТАРЁВА!!!

— Думала, можно мужа у меня отобрать и нихера не заплатить за это?

Прекрасно, мне только обиженной, бывшей Алекса тут не хватало…

— Ближе к делу, Лена.

— То есть прям сейчас тебя застрелить? — Наводит на меня оружие, а я лишь довольно усмехаюсь.

— Ну стреляй… А что толку? Надеешься еще, да? А ждать его будешь 15 лет?

— Тварь ты, Амира… Посмотри, сколько жизней искалечила!

— Моя была первой, и это ошибка каждого, кто причастен… Просто прилетела расплата…

Взводит курок, но выстрелить не успевает. За спиной гремит до боли родной и знакомый голос:

— ОПУСТИ!!! — Оборачивается, а мои глаза намертво приковались к мужу.

— Алекс? Что ты…

Договорить не успеваю, за спиной мужа появляется Юра и сбрасывает в угол бессознательное тело Мазницина.

— Привет, давно не виделись?

— Идиоты… — Протяжно выдыхаю, понимая, что это повлечет последствия и новый срок для мужа.

И радоваться бы, что врал, что пришел за мной, но не могу… Теперь никакого удо, никакой апелляции, никакого уменьшения срока…

— Амира, всё потом… — Юра переводит серьезный взгляд на Елену и ухмыляется.

— А я всё думал, откуда такая власть… А ты баба не промах! Ловко положением нового мужа воспользовалась.

Она нервничает, сжимает и разжимает пистолет, но не сводит взгляда с Алекса.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как говорится, для женщины главное в жизни — удачно выйти замуж?

Заливисто смеется, но её голос… её движения… Она словно сошла с ума… Словно одержимая, и это замечаю не только я.

Пользуюсь тем, что обо мне на время забыли, и стараюсь развязать руки. Веревка нехотя, но поддается.

Максимально незаметно цепляю её за спинку стула и киваю мужу. Алекс прикрывает глаза, и протягивает руку в сторону бывшей.

— Лен… отдай оружие, и мы спокойно поговорим.

Она приходит в себя, будто очнулась. Вмиг оказывается у меня за спиной, и приставляет дуло к виску.

— Не подходи! — Кричит, а я чувствую, как дрожат её руки. — Не двигайся, Лёша, иначе застрелю.


Мне надоело… Вот правда надоело. Пусть или застрелит или отвалит от меня.

Хватаюсь одной рукой за дуло, поднимая его вверх, а второй отвожу её правую руку от своего горла. Быстро вскакиваю и бью затылком по её лицу.

Лена вскрикивает, пытается вырвать свою руку, но не выходит.

Меня накрывает такая бешеная злость, такая ненависть. Руки чувствуются, и это придает сил.

Валю её на пол и со стороны это похоже на один сплошной ком, перекатывающийся по полу из угла в угол.

Краем взгляда вижу, как Алекс пытается дернуться в нашу сторону, но следователь его останавливает.

Она сильная… очень сильная, но не такая ловкая. Сначала я прижимаю её к полу и сажусь сверху. Давлю на горло, но она впивается острыми ногтями мне в лицо, и это немного выводит меня из равновесия. Потом уже она восседает на мне и пытается прицелиться. Обхватываю её корпус ногой и перекидываю через себя. Мы опять катаемся по полу. В какой-то момент оказываемся на ногах, и эта тварь снова, перехватив меня за горло, приставляет дуло к виску.

Вижу, как Юра пытается целиться в неё, но она всё время виляет из стороны в сторону.

— Ты знаешь, а я передумала… — Шепчет мне на ухо и медленно наводит оружие, наставляя его на Алекса.

— Уходи!!!! — Ору мужу, но он машинально делает шаг вперед.

Боковым зрением, словно в замедленной съемке, вижу, как её палец нажимает на курок.

Никакие дальнейшие мои действия не поддаются логике, но я не могу позволить ей выстрелить в него…

Перехватываю её руку, и быстро приставляю пистолет к своему животу.

Громкий хлопок разлетается по помещению, а внутри всё горит огнем.

Боль постепенно проходит, и мы вместе падаем на пол.

Алекс что-то протяжно кричит, Юра опускает свою руку с зажатым пистолетом, но мне уже нет никакого дела до всего. Поворачиваю голову и вижу, как изо рта Елены вытекает тоненькая струйка крови, унося с собой из её тела жизнь.

— Всё хорошо, Амира, слышишь? Только не отключайся, родная! Смотри на меня… — Муж глади меня по лицу рукой, а второй прижимает к моему животу какую-то ткань.

Под спиной мокро… мокро и тепло… Кровь медленно расползается, задевает холодные пальцы, согревая их.

— Уезжай, Лёш… — Булькающие звуки вылетают из тела, и я начинаю кашлять, захлёбываясь собственной кровью. — Уезжай и никогда сюда не возвращайся. Вырасти Соньку, найди Ваню… Я прошу тебя, найди Ваню… -

Каждое слово дается с трудом, голос постепенно пропадает и только его глаза… Такие красивые, большие, отражающие весь ужас, глаза…

— Я люблю тебя, и … я ни о чем не жалею…

— Амира!!! Открой глаза!!! — Но я не могу… Веки такие тяжелые… На лицо мне капаю горячие слёзы мужа и … темнота…


Алекс


— Какого хрена ты стоишь? Вызывай скорую!!! — Ору следаку, но он лишь опускает на моё плечо руку и крепко сжимает.

— Алексей… Это не поможет…

— Не поможет??? Это тебе, блять, ничего не поможет, если они не приедут! — Утираю мокрое лицо и подхватываю жену на руки.

Бросаю последний взгляд на тварь, тело которой уже начало остывать и ненавижу себя. За то, что женился на ней когда-то. За то, что впустил её в свою жизнь и не воспользовался удобным случаем — придушить её в одну из ночей, что эта мразь провела в моем доме.

Переступаю тело и быстро выхожу из здания.

Хоть бы успеть, хоть бы успеть…

— Всё не может так закончится, слышишь меня? Не может!!! — Шепчу Амире, но она не ответит… Она мне уже не ответит… — Где твоё «навсегда»? Где «долго и счастливо»? Бросила меня, да?

Ноги заплетаются. Едва не падаю на землю, но удерживаю равновесие и бегу к машине следователя.

За спиной слышу топот, где-то далеко кричат ментовские мигалки, и я только успеваю осторожно погрузить жену в машину, как на меня тут же наваливаются со спины и прижимают к земле.

— Не рыпайся, Золотарёв! Ты и так уже натворил столько, что сидеть тебе до старости, если не дольше. — Чужой голос над ухом и холодные браслеты на руках.

— Вези, следак! Вези так быстро, как можешь!!! — Ору в растерянное лицо Юры, и последний раз бросаю взгляд на жену.

— Да, Золотарёв… Отчебучил ты, конечно. — Грузный мужик восседает напротив меня за огромным дубовым столом и смотрит исподлобья.

— Мне нужно было спасти жену! — Рычу ему в ответ, но вижу во взгляде странное понимание и … сочувствие.

— Это всё, конечно, хорошо, но ты понимаешь, что натворил?

— Понимаю, но МНЕ НУЖНО БЫЛО СПАСТИ ЖЕНУ!!!

— И что? Спас? — Немного надменно и злобно спрашивает.

— Нет… — Воспоминания болезненными лезвиями режут плоть, причиняя невыносимую боль.

— Я ничем не смогу тебе помочь, Алексей… Побег, нападение на сотрудника, сопротивление при задержании… Тебя ждет новый суд и … скажу честно, исходя из своего опыта… Ты вряд ли выйдешь уже…

— Знаю…

— А дочь? Ты о ней думал, когда творил такое? — Нависает над столом, пытаясь давить авторитетом.

— Не лечи, начальник, и так сдохнуть охота. — Сонька… моя маленькая принцесса… Как же я тебе в глаза посмотрю и скажу, что не уберёг твою маму?

Глаза заслезились, и мне пришлось сжать до хруста челюсти, что бы, как баба, банально не расплакаться.

У меня не было времени… Мне его просто не дали… Не позволили оплакать свое горе, разбить кулаки в кровь о бетонные стены… Ничего не разрешили…

Не бывает чудес! Не бывает хэппи эндов после такого! За всё в этой жизни нужно платить, только почему расплачиваться пришлось ей? Почему она так поступила? Меня спасала? Ценой своей жизни?

Одна пуля… маленькая такая, казалось бы, безвредная, пронзающая два тела одновременно и уносящая сразу две жизни…

Образ дочери снова всплыл перед глазами. Светлые кудряшки, голубые глаза и заразительный смех…

Зачем ты попросила, Амира? Зачем потребовала?

Впору в петлю, чтоб не болело так, а ты… Обещание взяла. Заставила жить, но без тебя как???

— Золотарёв? Ты слышишь меня? — Начальник изучал моё лицо, пытаясь дозваться.

— Слышу-слышу…

— Тогда на выход. Перевозят тебя…

Пусть перевозят… Пусть как можно дальше, только бы не здесь… Не в городе, подарившем надежду и отнявшем самое дорогое…


Суда пришлось ждать 2 месяца. За это время ко мне никого не пускали, не разрешали звонить, даже из камеры не выводили.

Я сидел один. Никаких «соседей», никаких разговоров, и только мысли, мысли, мысли роем витающие в голове.

Заставляющие содрогаться по ночам в молчаливом припадке, причиняющие адскую, огненную и пекущую боль в груди.


День суда больше походил на цирк. Какой-то адвокат, приставленный ко мне государством, но очень любящий свою работу, с пеной у рта доказывал судье мою невиновность, от чего даже я не сдержался и заржал во время его выступления.

Не было присяжных, не было слезливых историй, чтоб растопить их сердца, не было ничего, что обычно показывают в кино и после часов активной битвы, выпускают на свободу, прощая совершенные преступления.

Было лишь «принимая во внимание все обстоятельства материалов дела и закрывая глаза на некоторые действия, совершенные подсудимым в состоянии сильного стресса и страха за жизнь жены, и то, что у сотрудников правоохранительных органов нет к Золотарёву Алексею Владимировичу претензий, суд принял решение оставить первичный срок заключения, а именно 15 лет лишения свободы в тюрьме строгого режима по статье 105 УК РФ…»

— В смысле «нет претензий»? — Обратился я к адвокату.

— Никто из полицейских не стал на тебя заявлять… Пожалели, видимо…

— Ну что ж… спасибо Вам за старания. — Пожал руку адвокату и меня тут же увели из зала суда.

В камеру я уже не вернулся. Мне лишь выдали тёплую одежду и погрузили в машину. Наказание я буду отбывать в холодных местах нашей необъятной родины.

Ехали долго, медленно и раздражительно. Конвоиры мне попались не плохие. Молодые пацаны ржали над каким-то видео, иногда обращаясь ко мне.

Когда машине посигналили, и она стала медленно тормозить, увидел, как парни заметно напряглись.

— Это еще кто?



Сергей


Вхожу в привычно светлую комнату, здороваюсь и опускаюсь в кресло.

Рассказываю, как прошел мой день, болтаю о погоде и смотрю на бледное лицо. Такое же красивое, умиротворенное и очень безжизненное.

Аппараты знакомо попискивают, врач заходит пару раз в день, без каких-либо новостей.

Всегда одно и то же слово… «ждите»… и больше ничего.

И я жду… Жду, когда она откроет глаза. Жду, когда задаст вопросы, или хотя бы … жду, что узнает меня и задышит самостоятельно.

С самого утра меня не покидало странное чувство. Будто сегодня другой день… Не похожий на предыдущие, и от этого ощущения тягостно скручивало все внутренности…

Столько времени прошло, а она не изменилась… Как в первый день знакомства.

Устало прикрываю глаза, а когда сумасшедший писк выводит из сонливости, резко вскакиваю и подлетаю к постели.


‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Амира


Не могу дышать… Открываю рот, пытаюсь делать привычные движения, вдохнуть бы хоть раз, но не выходит.

Горло горит… что-то мешает, что-то инородное, не моё…

Слышу, как кто-то очень близко произносит моё имя, а потом яркий свет прямо в глаза.

То появляется, то пропадает.

— Амира… Вы слышите меня? Не двигайтесь, сейчас станет легче.

И легче, правда, становится, изо рта вытаскивают длинную трубку, и я громко делаю вдох.

Боже… Как же хорошо… Словно лёгкие, столько времени не получающие кислород, заработали с новой силой.

— Амира… Амира, посмотри на меня… — Поворачиваю голову в сторону и вижу обеспокоенное лицо Сергея.

Друг крепко сжимает мою руку, и тепло его горячей ладони передается мне. Согревает, успокаивает, селит странную надежду внутри.

— Что случилось? — Роюсь в памяти, но только отдельные, не связующие отрывки вертятся, уплывают, никак не вяжутся между собой.

— Ты в больнице…

— Серёж… это и так понятно, но… почему?

— Ты… а что ты помнишь вообще? — Друг заглядывает в глаза, но тревога во взгляде передается и мне.

Я пытаюсь встать. Тело плохо поддается, но мне помогают.

Подкладывают подушку под спину, и что-то неприятно тянет в районе живота.

Дотрагиваюсь рукой, и под тонкой больничной рубашкой чувствуется что-то… что-то лишнее…

— Там шрам… — Сергей сжимает с силой челюсти и опускает голову.

— Серёж… Какой сейчас год? — Этот вопрос возник не случайно… Он изменился…

Не сильно, но, всё же…

— Ты пролежала в коме чуть больше года…

— Не всё так плохо… — Выдыхаю, мысленно радуясь, что не больше. — Почему?

— В тебя стреляли… — Размыто отвечает.

— Кто?

— Ты… — Ничего не понимаю. Пару секунд внимательно слежу за другом, а потом в висках вспыхивает такая сумасшедшая боль, что мне приходится согнуться пополам, схватившись за голову и заорать.

Медсестра засуетилась, вонзила в меня иглу, и сознание медленно начало уплывать.


Пробуждение было резким. Я просто выплыла из сна, долго слушала разговор врача с Сергеем, а когда мне надоело — открыла глаза.

— Я хочу знать… Скажите правду! — Потребовала от мужчин.

Пока молча, неподвижно лежала, они решали, стоит ли мне рассказывать про мужа. Врач был против. Забрасывал друга медицинскими терминами, кричал, что это дополнительный стресс, но Сергей был непреклонен.

Настаивал на честности, и я безумно ему за это благодарна.

— Амира… Прежде чем мы начнем, тебе стоит кое с кем поговорить. — Сергей протягивает телефон, который я тут же прикладываю к уху.

— Привет, красотка. — Радостным голосом произносит Слава.

Боже… За всеми событиями я совсем забыла о нем. Забыла о том, что, возможно, и ему нужна чья-то поддержка…

— Привет. Слав… прости… — Шепчу парню, и слёзы собираются в уголках глаз.

— Тебе не за что просить прощение. Амира… я хочу, что бы ты знала кое-что.

— Говори…

Слава долго молчал в трубку, а потом продолжил:

— Мазницин… я… в общем, я всё решил. Он больше не проблема для тебя.

Прикрываю глаза, и все присутствующие слышат облегченный выдох.

Разве можно радоваться так? Разве это правильно, чувствовать такое облегчение от осознания того, что в мире на одну жизнь стало меньше?

Да, он мразь. Да, шантажист и поддонок, но ведь…

— Не думай об этом и не кори себя. Он виноват сам! — Говорит Слава, слыша в моём молчании сомнение.

— Спасибо… — Еле слышно произношу и крепче прижимаю трубку к уху.

— Сочтемся, Золотарёва!

Попрощавшись со Славой, перевожу взгляд на Сергея и прошу врача выйти.

Тот, нехотя, но, всё же, покидает палату, а нам предстоит серьезный разговор.

— Говори, Серёж… Обо всё говори, ничего не скрывая!

— Я не знаю, где он, Амира. Никто не знает… Его перевозили в Сибирь но дальше след теряется. Он запретил с кем-либо его связывать. И я так понимаю, что то, что мы не можем его найти, напрямую с этим связано.

— Адвокат что-то делал за этот год?

— Нет. У него приговор без права апелляции… Он ничего не может больше сделать.

— Серёж…

— Амира, это тупик… Если бы хотя бы Алекс сам хотел, но он…

— Значит это конец? — Без надежды в голосе спрашиваю.

— По всей видимости, да…

Открываю глаза, утыкаюсь взглядом в белоснежный потолок и, пересилив себя, поднимаюсь с постели.

Плетусь в душ, затем на кухню. Всё по накатанной: чайник, кофе, какао, завтрак для Сони и взгляд на белый лист бумаги.

Он лежит на столе уже две недели. С тех самых пор, как нашла его в почтовом ящике. Не могу больше прикоснуться, только внутренний отсчет веду и сегодня последний день.

— Мам? — Выводит меня из мыслей голос дочери.

— Да, зайка?

— Ты опять грустишь?

— Прости… — Дочери тяжело не меньше, но она, в отличие от меня, держится.

— Это сегодня, да? — Осторожно спрашивает, и я, отставив чашку с кофе, обнимаю её, вдыхая такой знакомый, но такой уже забытый запах.

— Да…


Подъёзжаю к обочине и выхожу на улицу. Через дорогу небольшое серое здание, закрытое высокими железными воротами.

Жду больше часа, а потом тяжелое железо приходит в движение и отъезжает в сторону.

На улицу выходит мужчина… а у меня сердце останавливается…

Перебрасывает через плечо сумку, поднимает ворот и, опустив голову, идет вдоль забора.

Перебегаю через дорогу, спотыкаюсь, едва не падаю, но бегу за ним.

Сильный ветер заглушает шаги. Хватаю за рукав и попадаю в плен таких любимых, но уже таких чужих глаз.

— Пришла всё-таки?

— Алекс…

— Я ведь говорил, Амира… — Слегка отдергивает руку и делает шаг назад.

— И я говорила! Говорила, что навсегда! Говорила, что буду ждать!

— 15 лет… Ты ждала 15 лет, а зачем? — Пробегаюсь взглядом по заметно постаревшему человеку. На лице пролегли глубокие морщины. Волосы посеребрила седина. Глаза пустые и безжизненные. Он изменился…

— Потому что ты мой муж!

— Не муж, ведь, Амира… — Отводит глаза.

— Ну да… не муж… — Шепчу в ответ, вспоминая почему «не муж».



14 лет назад


После выписки пришлось сильно постараться, что бы вернуться к прежней жизни.

Сонька от меня шарахалась и заливисто рыдала. Не каждый ребенок будет спокойно воспринимать мать, которая больше на привидение похожа, нежели на человека.

Лечащий врач настоял на длительном курсе реабилитации и работе с психологом.

Фантомные боли в животе не проходили, ночные бессонницы и истерики — вот во что превратилась моя жизнь.

Ничего не радовало. Я ни в чем не могла найти отдушину, даже в дочери.

Она так напоминала его… Те же глаза, тот же поворот головы, те же привычки. В ней было всё от него…

А потом заказное письмо… Он развелся со мной…

Без моего ведома, без моего согласия, без моего присутствия… Просто вычеркнул из своей жизни, поставив размашистую подпись на документе.

Вот так просто… так легко…

Вся работа психолога оказалась бесполезной. Всё началось заново, словно бег по кругу.

Женщина упорно доказывала мне, что стоит перевернуть эту страницу и жить дальше. Что каждый из мужчин семьи Костецких приносил мне только боль и разочарование, и пусть Алекс носил фамилию матери — он один из них.

И я сменила тактику.

Играла лучшую свою роль для других.

Все поверили в то, что я смирилась. Для врача я новая Амира, с новой жизнью, и только оставаясь в одиночестве, для себя я была всё той же… Той же Амирой Золотарёвой, которая подписала себе приговор и день ото дня ждет мужа… День ото дня… Целых 14 лет…



— Не нужно было этого делать. Я изменился, Амира… Я стал другим человеком. Нет больше того Алекса, которого ты любила и ждала. Он умер…

— Мне плевать! Значит, я полюблю другого человека. Нового, неизвестного и чужого мне Алексея Золотарёва!

— Амира…

— Это 14 лет, Алекс… всёго лишь 14 лет… Верни мне их! Верни, слышишь! А потом, можешь уходить!

Протягиваю к нему руку и жду…

Именно сейчас, именно в эти секунды он должен решить…

Алекс внимательно смотрит мне в глаза, а потом… протягивает свою ладонь. Вкладывает в мою, и резко дергает на себя.

— Не люблю быть в долгу… — Шепчет в губы, целуя…


Вскакиваю с постели, словно оглушающий взрыв услышала.

Рядом пусто… Провожу по второй половине кровати, а она холодная… Холодная и неизмятая…

Откидываю одеяло и выбегаю из спальни. Открываю каждую дверь поочередно, но везде пусто.

Сбегаю на первый этаж, залетаю на кухню, но ничего…

Нет недопитого кофе, нет тарелки в раковине и никакой привычной записки на холодильнике.

Он ушёл…?

Давлюсь слезами и бегу обратно, в одну единственную комнату, которую забыла открыть.

Распахиваю дверь и замираю на месте. Не дышу… От осознания, что только что произошло, всё тело сводит ледяная судорога. Руки дрожат, ватные ноги подкашиваются, и я сползаю на пол по стене. Прижимаю ладони к губам, заглушая звуки и бесшумно ору в них. Град из глаз омывает лицо, а я сквозь них смотрю и не могу насмотреться…

Сонька… сопит в кроватке… в своей МАЛЕНЬКОЙ кроватке.

Моя МАЛЕНЬКАЯ Сонька…

— Это был сон… Господи, это был всёго лишь сон… — Шепчу, как заведенная, и раскачиваюсь из стороны в сторону. — Просто сон… Просто сон…


Выхожу из комнаты дочери и возвращаюсь на кухню. Жадными глотками пью воду прямо из-под крана, умываю лицо, и цепляюсь глазами за мобильный телефон.

Медленно подхожу, нажимаю кнопку блокировки и оседаю на стул.

— 2020… сейчас 2020 год… — Выдыхаю и заливисто смеюсь.

Нахожу в контактах нужный номер, и, не смотря на ночь, нажимаю на вызов.

— Сереж? Мы должны его найти!!!

Алекс


Сопровождающие изрядно напряглись, вцепились в оружие, и вышли из машины. Кузов без окон, и ко мне доносились лишь глухие обрывки разговора.

Спустя минуту задняя дверь открылась и взору моему предстала занятная картина.

Пареньки, опустив голову, стояли в стороне, а заслонял их собой высокий мужчина.

Проморгавшись и присмотревшись, сначала чуть дара речи не лишился.

— На выход, Золотарёв. Твоя остановка. — Прогремел мужчина.

— С воскрешением, что ли, Господин Гудимов… Не думал, что с того света возвращаются.

— Возвращаются, Алексей… возвращаются… Выходи.

Делает шаг в сторону, позволяя мне спрыгнуть вниз.

Становлюсь напротив, держа перед собой руки, скованные наручниками.

— Снять! — Громко дает команду, и пареньки, как болванчики, кивают и подскакивают ко мне.

— Юрий Валентинович, что-то мне подсказывает, что у бывшего, ПОКОЙНОГО, мэра, нет таких полномочий… — Усмехаюсь, от того, насколько пацаны выглядят зашугаными.

— Садись в машину, есть разговор. — Кивает в сторону своего необъятного джипа и уверенным шагом идет к водительской двери.

— Юрий Валентинович, — окликаю его, — дак мне, вроде как, в другую сторону… на нары… — Стою на своем месте, не спеша идти за бывшим тестем Мазницина.

— Нам теперь в одну сторону с тобой. Залазь!

Смотрю на пареньков и делаю шаг. Они, как стояли по струнке смирно, так и стоят.

Сажусь на пассажирское место, и машина тут же срывается и набирает скорость.

— Устраивайся поудобней, путь не близкий. Далеко они успели тебя увезти.

— Может, объясните, что происходит?

— Объясню… Протягивает какое-то удостоверение и мои глаза, откровенно лезут на лоб…

— Генерал-полковник ФСБ??? В смысле? — Это как вообще? Он же бывший мэр, меценат, бизнесмен, в конце-то концов…

— Без смысла, Золотарёв. Товарищ один ко мне приходил… Долг у меня перед ним был старый, а, как известно — долг платежом красен.

— А мой срок?

Опять протягивает, но уже какую-то папку. Раскрываю её и вчитываюсь в текст.

— Это… это как вообще? — Озвучиваю ему свой недавний мысленный вопрос и смотрю на профиль Гудимова во все глаза.

— А вот так… «Не виноватая я, он сам пришел»… — Смеется и продолжает расслабленно управлять автомобилем.

— Подождите, я ничего не понимаю…

— А тебе и не нужно. Единственное, что ты должен знать, так это то, что 5 лет назад тебя взяли в Федеральную Службу Безопасности. Твоей целью был Костецкий Антон Владимирович. Человек, подозревавшийся в шпионаже, краже в особо крупных размерах государственных средств, махинации с налогами, продаже наркотиков в промышленных масштабах, сбыт оружия, похищение и торговля людьми.

— Но это же…

— Не правда? Ну, отчасти, правда… Делов твой братец натворил не мало. По документам ты числишься у нас уже как 5 лет. Секретную операцию, в ходе которой Костецкий Антон Владимирович был застрелен, а причиной тому послужило вооруженное сопротивление, мы оформили по всем правилам. Так что… Ты честно выполнил свой долг перед Родиной и структурой.

— Но Ваш зять…

— Тамбовский волк мне зять, а не эта гнида. Если так разобраться, я тоже виноват перед тобой и твоей женой. Если бы я тогда не попросил оставить всё мне, и не трогать Генку… Ничего бы этого не было. Так что, будем считать, что и вам я свой долг вернул. Так что, то, что эту тварь нигде не могут найти, наталкивает на приятные мысли и греет душу. Надеюсь, он валяется в какой-то канаве!

— И что дальше? «Заявление на увольнение» и привычная жизнь?

— Решать тебе…Хочешь, оставайся… а хочешь, возвращайся к тому, что было… Но, ты должен кое-что знать…

Протягивает очередную папку, но именно сейчас мои руки проняла дрожь.

Раскрываю и сжимаю челюсти до противного хруста.

— Это старые?

— Нет. Им пару часов. Она жива, Алекс… Не знаю, выкарабкается ли, но сейчас она жива. Операция длилась 16 часов. Пуля настолько повредила внутренние органы, что её, практически, собирали заново, но она жива… Думай, парень…

— Из-за нас у нее вся судьба поломана… Нечего тут думать. Я жизни для нее хорошей хочу, а со мной этого не будет. Я, как черная метка…

— Алекс… Я не тороплю…

— Я согласен!

Амира


— А может он просто не хочет, что бы его находили?

— Мне плевать, чего он там хочет!!! Пусть в глаза мне посмотрит и скажет прямо, а пока… ищите его!!!

Я ведь видела… Тогда… моё последнее воспоминание, когда Алекс нес меня в машину Юры. Я видела… всего на секунду, но это был он. Мой Алекс, мой муж… Не холодный чужак, доказывающий мне мою ненужность в его жизни, а он… моё Лёша…

Друг устало выдохнул, кивнул и, сославшись на работу, уехал.


Мы искали его несколько месяцев. Были разные зацепки. Кто-то, якобы, видел его в Питере. Кто-то в Уфе. На всех фото, что удалось сделать, был, вроде он, а вроде и нет.

Мужчина умело прятал лицо от уличных камер. Сливался с толпой настолько профессионально, что не ухватиться. Но что-то изменилось.

Какое-то странное чувство внутри, словно… словно за мной следят…

Несколько раз я замечала машины у дома. Они всегда была разные, никогда не повторялись, и можно было бы подумать, что это совпадение. Ну, мало ли кто мог припарковаться, но это покалывающее ощущение между лопаток, дрожь внутри и интуитивное чувство, что это ОН… оно разрывало на части. Выворачивало наизнанку и хотелось кричать. Орать во весь голос, ломать, крушить, рвать и еще громче кричать.

В том, что Алекса нет ни в одной существующей тюрьме, мне подтвердил Дмитрий. По крайней мере, под своим именем точно нет.

Но Славский что-то недоговаривал. Каждый раз, приходя ко мне с заученным ответом «ничего не нашли», я знала, что этот непроизвольный поворот головы в сторону, эти бегающие глаза, дерганные ответы, не просто так… Дмитрий что-то знает. Знает, но молчи…

И тогда я решилась на, поистине, глупейший поступок.


Проснувшись ночью от тех самых ощущений внутри, выглянула в окно, но никакой машины не было. Никаких случайных прохожих, никакого движения, но он здесь… Я просто знаю это…

Взъерошенная, лохматая после сна, в майке и пижамных штанах, домашних тапочка, я мельком взглянула на час, которые показывали 3:15 и вышла из дома.


Брела медленно, голову вниз опустила и по сторонам не смотрю. Нет смысла, всё равно не увижу… Пока он сам не захочет — не увижу…

Пересекаю пустую дорогу, прохожу по небольшой лесопосадке, и всё так же медленно иду вперед.

Вдалеке виднеется темное пятно. Темнее окружающей обстановки, темнее неба, темнее ночи.

Старый пансионат… Настолько старый, что ступая каждый новый шаг, подозреваю, что он последний и через секунду я провалюсь в подвальное помещение.

Поднимаюсь на крышу и подхожу к краю.

Смотрю вниз, но там чернота.

Секунда, две, три… Немного поднимаю правую ногу и делаю последний шаг в никуда.

Не почувствовав привычную твердость под ступней, в голове проносится одна лишь только мысль. Последняя мысль… Я ошиблась… Его нет… Его не было раньше и сейчас нет…

Но уже поздно… тело дергается, рука взметнулась вверх, но ухватиться здесь не за что. И вот он… конец всему…

Ошибка, которая стала роковой…

Тело почти приняло горизонтальное положение, что бы упасть вниз, но резкий рывок назад, боль в груди от впивающейся ткани майки и крепкие руки, обвивающие живот и прижимающие мою спину к стальным мышцам.

Замираю, чувствуя, как в волосы глубоко дышат, пропуская легкий ветерок к шее.

— Идиотка… — Шепчет на ухо, втягивает воздух носом и опускается ниже, нежно целуя в шею.

— Я знала… чувствовала тебя… я не ошиблась… ты здесь… — Еле слышно говорю, закрыв глаза, из которых ручьями бегут слёзы.

Алекс сжимает меня еще крепче, а потом резко разворачивает к себе лицом.

— Не получилось у меня… Подыхал каждый день, а ноги сами несли к тебе. — Шепчет прямо в губы, и впивается жестоким поцелуем.


Пробуждение было каким-то острым. Подскочила на кровати, а за окном уже рассвет. Ночные картинки перед глазами проносятся, и я резко дергаюсь, поворачивая голову влево.

Алекс спит, закинув руку за голову. Лицо расслабленное, умиротворенное, спокойное…

Выдыхаю и прикрываю на миг глаза.

Он здесь…

Легкое шевеление рядом и меня притягивают, навалившись сверху всем телом.

— Доброе утро… — Голос хриплый ото сна, а мне рыдать хочется.

Казалось, что выплакалась, что не осталось больше внутри ничего, но слезинка скатывается по виску, теряясь в мягкой подушке.

— Никуда тебя больше не отпущу… — Прижимаюсь сильнее к крепкому телу, и чувствую, что дышать стало легче, не смотря на стальной захват.

— Амира… я хотел бы остаться на службе…

Напрягаюсь и замираю, ожидая, что он скажет дальше…

— Переведут на рутинную работу с редкими командировками, но их ресурсы… Они позволят нам найти Ваню быстрее… Мы не можем упустить такой шанс. Потом я уйду, слышишь? Уволюсь и мы уедем из этого проклятого города, приносящего одну боль и разочарования.

— Хорошо… — На выдохе отвечаю, головой понимая, что он прав… Гудимов обещал помочь найти сына, а такой человек слов на ветер не бросает.

— С тобой кое-кто хочет пообщаться…

Поднимаю взгляд на мужа и внимательно смотрю на всё такое же спокойное лицо.

— Кто?

— Старый знакомый…

— Добрый день, Амира Муратовна. — Высокий, статный мужчина нависает над столом, кивает официанту и садиться напротив.

— Господин Васильев? Я…

— Знаю… Удивлены. Нам нужно кое-что обсудить… Однажды Вы оказали милость и уберегли мои деньги от расточительства и обмана Вашего бывшего мужа. Если бы не то предупреждение, Костецкий не хило бы меня подставил. Погибли бы люди в помещениях, отстроенных из некачественных материалов, я лишился бы всего капитала, и очень вероятно, что и свободы, но Вы… По-сути, всё, что я получил и приумножил с того момента — Ваша заслуга.

— Я ничего такого не сделала… Просто не смогла промолчать…

— И я очень признателен за это. Мы общались с Дмитрием. Он вкратце обрисовал мне Вашу ситуацию, и я хотел бы отдать Вам это… — Протягивает папку и терпеливо ждет.

А я не прикасаюсь к ней… Не могу… Не чувствую, что должна открывать.

Там нет ничего моего…

— Амира, я понимаю, что Вам сложно, но посмотрите. Может это Вам поможет… — Поднимается и бесшумно уходит из ресторана.

А я осталась… Сижу и прожигаю глазами эту самую папку… Слишком увесистую, слишком холодную, слишком чужую…

Набравшись смелости и побольше кислорода в лёгкие, открываю, и взгляд тут же падает на фото.

Мальчик… темноволосый паренек со светлыми глазами…

Листаю дальше…

Еще один мальчик. Старше, светлее, мрачный какой-то…

Я просмотрела все фото, все документы, все приписки на полях, но все зря…

Его здесь нет…

В папке документы и фото детей, примерно возраста Вани, но ни один ребенок не мой. Их всех незаконно усыновили в разное время и вывезли из страны. У некоторых родители пропали без вести, некоторые спились или загнулись от передозировки, а некоторые до сих пор, как же, как и я, ищут своих сыновей…. Детей просто украли…

Долго читала материалы, и леденящий ужас внутри разрастался с каждым прочитанным словом. Они все, так или иначе, были связанны с Антоном… Эта мразь торговала ДЕТЬМИ???????

Прикрываю глаза и вспоминаю его последние секунды жизни. Ничтожной, пустой и бессмысленной жизни, которую он не использовал правильно.

— Как же я рада, что ты сдох… — Шепчу самой себе, бросаю деньги за кофе на стол, и, подхватив папку, покидаю ресторан.


Неделя у меня ушла на то, что бы пройтись по адресам, молча всунуть в руки горюющих годами родителей нужный для них документ и фото, и так же молча уйти.

Остальные файлы детей, родители которых больше не топчут землю, побираясь на попойку или шприц, я сожгла в камине.

Эти дети счастливы… Их любят, о них заботятся, и отдай я бумаги в полицию — обреку их на бесконечные проверки, суды, сломанные жизни и годы до совершеннолетия в детдоме.

Пусть хоть у этих ребят будут нормальные жизни.


Бросая последний документ в огонь, Алекс присел рядом со мной на корточки и нежно обнял.

— Амира… Его ищут такие структуры и люди… Поверь, мы найдем его…

— Верю… только, Алекс… так много времени проходит… просто мимо…Я даже не знаю, как он выглядит…

Слёзы сами собой покатились по щекам, обжигая кожу.

Я так устала… Столько лет прошло, и сил больше нет…

— Давай съездим отдохнуть? Выбери любую страну, любой остров, что угодно.

— Хочу тишины…

— Я понял.


Через пару дней, собрав вещи, машина несла нас в богом забытое место.

Алекс нашел простой и тихий уголок. Комплекс коттеджей на берегу озера, окруженный со всех сторон сёлами.

Асфальт давно закончился, и нам пришлось сбросить скорость, дабы не влететь колесом в очередную яму.

Прислонилась лбом к стеклу, а мимо, медленно проплывали обыкновенные домики, огороды, разноцветные крыши и много простеньких цветов при дворах.

Тут живут обычные люди. Со своими радостями, печалями, не знающие богатства и шикарной жизни. Просто обычные, счастливые люди.

Бабушка сидит на лавочке в теньке. Наблюдает за козами и курями. Мальчик носится на велосипеде по соседней улице. Женщина, повязав косынку на голову, собирает урожай, а её соседка перекапывает землю, подготавливая её к посадке будущего урожая.

Но их объединяло не только место… Они были связаны кое-чем важнее… На их лицах были улыбки.

Эти люди счастливы… По-настоящему счастливы.

У них нет огромных домов, оконные рамы покрашены обыкновенной краской, нет шикарных авто и дорогих украшений, но они улыбаются…

Как бы мне хотелось вот так же… Беззаботно, свободно, легко…


— Приехали. — Слышу голос Леши и выплываю из своих грустных мыслей.

Усмехаюсь при виде роскошных построек. Они здесь, словно, лишние. Чужие… Не вписываются в атмосферу своей вычурностью, богатством и дороговизной

— Алекс… я не хочу…

Мужчина перевод на меня удивленный взгляд и хмурит брови.

— Но ты же сама просила… — Растерянно произносит.

— Нет, я здесь быть не хочу… — Киваю в сторону домов. — Хочу, как там… — Показываю в сторону, где осталась простота и радость.

Алекс усмехается и ласково проводит кончиками пальцем по моей ладони.

— Хорошо, отстегни Соньку и выходите.

Покидает салон, закуривает, прислонившись к капоту и ждет нас.

Выходим с дочерью на улицу, и я вдыхаю сладковатый аромат травы и цветов.

— Пошли, прогуляемся до озера, а потом поищем у кого можно остановится.

Благодарно целую его и опускаю дочь на землю.

Малышка радостно взвыгнула при виде бабочки и понеслась её догонять.

Переплетаю свои пальцы с пальцами Алекса, и медленно идем вперед.


— Здесь так тихо…

— Спокойно… — Боковым взглядом смотрю, как Лешка улыбается, кинув взор вперед.


— Боже… Какая красота… — Столбенею перед водной гладью и не могу оторвать взгляда.

Вода настолько голубая, что даже поверить невозможно… Это не море, не океан…обычное озеро… Чистое, кристальное, отблескивает и отражает солнце. Невероятное…

Идем вдоль берега и просто наслаждаемся. Тишину нарушает пение птиц, смех детей вдалеке и шум листвы.

Алекс проходит вперед, опускает руку в воду и довольно морщится. Соня повторяет за отцом и заливисто смеясь, брызгает в мужа водой с ладошки.

Иду к ним, а мою руку аж покалывает, так хочется сделать тоже самое.

— Ой, тётя, простите! — Ощущаю в районе живота и груди тепло детского тела, и машинально прижимаю его к себе, чтобы мальчик не упал. Извиняется и уже спешит дальше.

Паренек делает еще пару шагов вперед, а потом всё, как в замедленной съемке.

Разворачиваемся одновременно с ним, и я едва успеваю удержать его руку. Отпускаю, и кончики моих пальцем дотрагиваются до кончиков пальчиков мальчика.

Взгляд встречается с большими карими глазами.

Он улыбается мне и пробегает еще пару шагов в сторону какой-то старушки, но постоянно оборачивается.

— Алекс…. — Глухо зову мужа, и чувствую его прямо за моей спиной. — Боже… Алекс…

Не свожу глаз с ребенка, и он неотрывно смотрит на меня.

— Господи… — Выдыхает муж, и я хватаю его за руку.

— Алекс… это он… это он… — Шепчу, но образ паренька размывается, мутнеет и почти не просматривается из-за слёз.

— Лёшенька… — Дрогнувшим голосом, обращается старушка к мужу. — Лёшенька, это ты??? — Женщина начинает плакать, а я перевожу глаза на мужа, который просто прирос к земле.

— Галина Ивановна? — Сиплым от шока голосом спрашивает Алекс.

— Лёша… — Женщина бросается в нашу сторону и виснет на шее мужа. Рыдает, обнимает, что-то пытается объяснить, но я не слышу.

Смотрю на мальчика, а он в ответ смотрит на меня, никуда не отводя глаз.

— Лёша… а это кто? Твоя жена? — Утерев слёзы, спрашивает бабулька.

— Жена…

Делаю шаг вперед, потом еще один и еще. Мальчик повторяет мои движения, а потом срывается с места и влетает в меня своим тельцем.

— Это ты!!! Я знал!!! Я знал, что ты приёдешь за мной! Я всегда знал. — Хватается за меня, прижимается дрожащим телом и рыдает так горько, так громко, практически захлёбываясь.

— Ваня… Ванечка мой… это ты… — Голос осел, пропадает, но сын всё слышит. Он меня слышит… — Я так долго тебя искала… — Ничего не вижу из-за слёз, и лишь тепло сына и прохлада мокрой ткани от детских слёз, немного приводять в чувство, и я обнимаю его еще сильней. Опускаю голову и утикаюсь в макушку. Вдыхаю такой забытый, но такой родной аромат и это то, чего я ждала столько лет… я дышу…

Полной грудью, наполняя доверха лёгкие кислородом — я дышу….

Ваня мертвой хваткой вцепился в мою руку и смотрит так преданно. Глаза перепуганные, блестят и не моргают.

— Ты не уйдешь? Ты никуда больше не уйдешь?

Всматриваюсь в дорогие сердцу черты и не могу насмотреться.

Он такой взрослый, подросток уже, но глаза… Это навсегда глаза ребенка, в которые я смотрела столько лет назад последний раз.

— Никогда!!! — Ваня опять обнимает меня, со всей силой обвив руками за талию.

— А почему мамочка плачет? — Притихшая до этого дочь подала голос, обращая на себя всеобщее внимание.

— Ванюш? Пойдем, познакомлю тебя кое с кем… — Легонько подталкиваю сына, поглаживая по спине.

Сын неуверенно ступает, но руку мою продолжает крепко держать.

— Сонь, иди сюда… — Протягиваю вторую руку дочери, и малышка неуверенно подходит, с интересом поглядывая на сына.

— Это он…?

— Он, родная, он… — Девочка расплывается в беззубой улыбке и подает Ване руку.

— Я Соня… — Румянец проступает на её щечках, и Алекс расплывается в счастливой улыбке, глядя на дочь.

Ваня присаживается на корточки, задевает пальцами кучеряшки дочери и … он другой… Еще минуту назад — заплаканный ребенок, сжимающий руку матери, а сейчас… он старший брат!

В один миг повзрослевший, СТАРШИЙ брат!

— Вань… Это Алекс… Отец Сони и твой дядя… — Не знаю, как сын воспримет мужа, особенно, когда я расскажу ему всё, что он пропустил.

А я расскажу. Без утайки, без недосказанностей и смягчения. Я расскажу ему эту жестокую правду, потому что он мужчина. Взрослый мужчина с глазами ребенка, имеющий право знать о своей семье всё.

Алекс подходит ближе и протягивает раскрытую ладонь сыну.

— Ну привет… СЫН! — Ком в горле заставляет отвернуться, чтоб не зарыдать в голос.

Моя семья… это МОЯ семья!


‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вечером, уложив детей спать, мы вернулись на кухню, и Галина Ивановна рассказала нам, как они с Ваней оказались тут.

— Меня же ведь сразу после вашей с Антоном свадьбы уволили. Сказали, что ты настояла. Вроде как молодая жена хочет все по дому решать сама.

— Не было такого… — Перевожу взгляд на Лёшу, — я допытывалась у Антона о Вас, но он лишь сказал, что Вы слишком много лет отдали их семье, и решили уйти на заслуженный отдых.

— Антон… до сих пор не понимаю, как так вышло, что он вырос таким мерзким… Я ведь отдавала ему всю нерастраченную любовь, старалась заменить вечно занятых родителей, а получилось… Это я воспитала такое чудовище…

— Вы не виноваты, Галина Ивановна… Гены оказались сильнее.

— А ведь они у вас «через одного». Твой дед был замечательным человеком, ты вырос прекрасным мужчиной, а брат и отец… — Женщина махнула рукой и склонила голову.

— Я помню день свадьбы… Помню то, что Вы мне тогда сказали…

— Сказала… а ты не поверила…

Алекс переводит глаза с меня на Галину Ивановну и ждет уточнений.

— Тогда, приехав в новый дом после банкета, я встретила Галину Ивановну в коридоре. Она шла с маленькой сумкой к выходу. Долго смотрела на меня, а потом сказала…

— …Беги, детка…Беги со всех ног из этого дома… — договорила за меня женщина. — Я была свидетелем множества разговоров. Знала, что мужчины в том доме занимаются страшными вещами, и диву давалась, как они совершенно спокойно меня отпустили… А ведь я тебе писала… — Смотрит с лёгкой, но грустной улыбкой. — Писала столько писем, пытаясь предупредить, но ты не ответила ни на одно…

— Я не получала… — Растерянно отвечаю, глядя на свои руки.

— Знаю, милая… знаю… До тебя было не дописаться, не дозвониться… А когда ко мне пришли два мужчины и «вежливо» попросили прекратить, иначе «червей в озере кормить буду», ты уж прости… я прекратила…

— Галина Ивановна, а как Ваня оказался у Вас? — Подал голос Алекс.

— В тот день я во все глаза следила за новостями об аварии. Там сказали, что вы с сыном не выжили, а спустя пару часов, на пороге появился Антон с Ваней на руках. Долго объяснял, что у отца проблемы, вас пытались убить, но Ваня выжил и его нужно спрятать. Он переселил нас в огромный дом. Охрана была на каждом углу. Один раз на участок напали, и Антон перевез нас в непримечательную квартиру. Мы не выходили. Воздухом дышали на балконе, продукты исправно приносили какие-то мужчины. Деньги на мою карту приходили всегда в одно и то же число. Тратить мне их было некуда, поэтому они просто копились в банке. Ваня учился через интернет, и так много лет подряд. В одну неделю к нам перестали приходить. Никто не приносил еду, и деньги не поступали. Я сразу поняла, что с Антоном что-то случилось, и тогда мы сбежали. Сумма у меня была приличная, я сняла всю наличку, купила этот домик, и мы просто стали жить. Ничего и никого не ждать, а просто жить. Интернета здесь нет, но у меня всегда было это…

Женщина протягивает мне потрепанный лист бумаги. Он настолько ветхий и истонченный, а открыв его я увидела себя…

— Это единственное фото, которое у меня было. Тебя печатали во всех газетах, и я вырезала изображение, что бы Ваня тебя не забывал… Амира… Он ни в чем не нуждался. Рос, учился в местной школе, играл со сверстниками, веселился, улыбался и всегда ждал тебя…

— Галина Ивановна… — Женщина ведет рукой по столу и сжимает мою ладонь.

— Не плачь, детка… Ты все сделала правильно. Нет на тебе греха, слышишь?

Киваю, но ничего ответить не могу. Слёзы застряли в горле и не выплакать.

Поднимаюсь, и бреду в комнату к детям.

Осторожно опускаюсь на кровать, провожу легким, едва ощутимым касанием по щеке сына. За ним умиротворенно сопит Сонька, закинув руку за голову, так же, как Алекс.

— Ты не ушла? — Сквозь сон, не открывая глаз, спрашивает сын.

— Нет… Я уже уходила, сынок… Но я вернулась… Я вернулась за тобой…


— Сумасшествие какое-то… — Шепчу сама себе, очередной раз, придирчиво осматривая себя в зеркало. — Зачем нужно было только?

Звонок мобильного выводит из странного, пугливого состояния.

— Алекс! — Громко восклицаю в трубку.

— Стоишь и бурчишь себе под нос, да? Или сбежала уже? — Посмеивается, а на заднем фоне тишина.

— Да! И не ищи меня! — Рычу в ответ, а сама уже на окно поглядываю. — Много их там?

— Дохрена… — Выпаливает с интонацией. — Давай, Муратовна, выходи.

— Так я ж сбежала…? — Ехидно спрашиваю.

— Далеко-то? Под дверью дежурит твое сопровождение, а выйди ты в окно, уже бы со мной не разговаривала.

И правда… подхожу и смотрю вниз… Хотя… не так уж и высоко…

— Даже не думай!!! — Грозно рычит. — Жду через 2 минуты!!!

Вызов завершился, и мне пришлось выйти.

— Мам… Ты такая красивая… — Ванька, словно болванчик, водит головой вверх-вниз и улыбается.

На нем костюм. Красивый, сшит на заказ. Сидит идеально, превращая моего сына в настоящего, взрослого мужчину.

— Скажешь тоже… — Чувствую, как щекам тепло, а сын уже подставляет локоть:

— Идем? — Подмигивает, и я протягиваю руку, крепко сжимая ладонь на руке сына.

— Идем…


Лёгкая мелодия скрипки и фортепьяно зазвучала из соседнего зала, а я сделала глубокий вдох, морально готовясь предстать пред всем честным народом, которого Алекс наприглашал на нашу СВАДЬБУ… Вторую свадьбу для нас самих и для сына.

Только завернули за угол, как вижу Соньку. Дочь уверенно шагает впереди нас, осыпая дорожку нежными лепестками роз.

Что-то мешает боковому зрению, и я непроизвольно перевожу голову вправо, а там… никого…

Зал абсолютно пуст, и только муж ждет у алтаря.

Идём по проходу, и меня такое счастье переполняет. Они… самые родные и близкие… они здесь и никого больше не надо.

Доходим до нужного места, я передаю букет серьезной дочери, а Ваня передает мою руку Алексу.

— Береги её… пап…

Муж на секунду столбенеет, я не сдерживаю слёз и пытаюсь за ними разглядеть своих любимых мужчин.

— Всегда… сын!


Разворачиваюсь лицом к мужу, а потом делаю маленький шажок назад.

— Алекс… я забыла…

— Я сам всё скажу, а ты послушай… — Ласково улыбается и протягивает руку.

Киваю, возвращаясь на место.


— Я люблю тебя… Я так сильно тебя люблю, что иногда понимаю, что мне не нужен даже воздух, если ты будешь рядом. Ты нужна была мне в жизни, что бы стать ею и заполнить всё собой. Наша семья… наши дети… нет ничего важнее и дороже и я обещаю, Золотарёва Амира Муратовна… Обещаю быть ТВОИМ мужем… Засыпать ТВОИМ мужем… каждый день проживать ТВОИМ мужем и когда-нибудь, через много лет, я хочу умереть … ТВОИМ мужем… Где бы я ни был, куда бы не забросила меня жизнь, ты должна знать… Я всегда вернусь за тобой…


Конец.



ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги