Я всё ещё люблю

Глава 30

— Давай моя девочка, ещё один разочек. — говорит Елена. И я собираю все силы, которые итак на исходе. Пот сходит ручьями. Я чувствую, как капли спускаются по вискам, спине, по пояснице и даже ягодицам, которые холодят кожу вместе с кожаным темно-коричневым акушерским креслом. Чувствую, как все волосы прилипли к вискам от пота. Я так вымотана, что кажется сейчас отключусь. Уговариваю себя продержаться, хотя бы до появления малышей.

Господи дай мне сил. Я должна это сделать. Они должны появиться на этот свет. Я должна. Аня- ты же сильная. Ты справишься. Ты сможешь. Всегда же справлялась.

— Я готова. — еле шепчу.

— Схватку чувствуешь?

— Да. — киваю головой.

— Тогда насчёт три тужимся, да? — утверждается в моей готовности.

— Да.

— Один… Два… Три. — Тужимся.

И я тужусь.

— Не отпускай… Давай милая… Давай моя девочка…

— Держи-держи…

— Вот умница, головка появилась.

— Отдыхай. Ещё разок тужимся, и второй малыш появится.

Киваю. Боже, ещё разок дай силы. На полную их включи. Мне нужно ещё разок — это пройти. Пожалуйста, молю.

— Есть схватка?

Киваю.

— Тужимся. — уже не спрашивает, а, утвердительно требует и я повинуясь.

Боже последний раз. И я тужусь так, что чувствую напряжение в глазах. Боль в своих ладонях в которых я впилась ногтями, которые итак минимальной длинны.

— Умница, держи- держи моя хорошая.

— Давай — давай, ещё немного.

— Вот он. — чувствую, как высказывает что-то из меня, маленькое, синеватое и всё в какой-то белой плёнке. Живот резко ухает вниз. Мне хорошо. И наконец-то легче. Перед глазами всё плывёт и кружится. Но меня пугает, что ребенок молчит. Я слышу шлепки. Врачи загораживают обзор. Я не вижу второго малыша.

— Почему он не кричит? — спрашиваю Кира.

— Почему он не кричит. — как можно громче говорю, чтоб меня услышали. Я начинаю паниковать. Ерзаю на этом долбанном кресле. Каждое движение отдаёт боль, но сейчас это второстепенно. Мне важно, что с малышом.

— Что с ним? — ору уже истошно. Откуда-то беру силы.

— Всё будет хорошо. — заглядывает в глаза Кир. — Врачи опытные, они знают, что делать.

— Кир… Он же… Не… — собираю мысли до кучи, но выходит один сумбур, но Кир понимает.

— Нет, даже не говори.

— Уаааа… Уаааа… — слышу заветный крик и меня отпускает.

— Господи, спасибо. — молю про себя. — Спасибо.

— Ну что мамочка держи свои два комочка счастья. — кладут мальчишек на грудь. Они сморщенные. Ещё в плёнке, но такие красивые и любимые для нас.

— Леон и Теодор. — смотрю на них. Хоть и близнецы, а видно что каждый характер проявит свой.

— Мои мальчики, добро пожаловать в этот мир. Мама вас очень любит. — целую обоих в щеки и отклоняюсь назад, когда мир резко гаснет, и я проваливаюсь куда-то. Чувствую, как падаю в неизвестность. Тут темно. Как чёрная дыра, тут нет ничего. Но так же резко ослепляет белый свет. Я чувствую, как дергается грудная клетка. Как заходится сердце. Но мне почему-то не страшно. Проморгавшись понимаю, что тут светло. Всё бело-голубых тонах. А под ногами так мягко, словно на пушинку или сахарную вату наступила. Мягко и приятно.

Понять бы где я.

Делаю шаг за шагом и невидимые ступени появляются. Только позже доходит, что это облако. Всегда хотела узнать какие они на самом деле. Белое, не весомое и лёгкое. Как перышко. А ещё тут удивительно спокойно.

Сколько блукаю тут не знаю, но только вниз смотрю и себя вижу. На операционном столе. Вся белая и в крови. Врачи суетятся. Детей и Кирилла нет. Я умираю? Или уже умерла?

— Нет… Нет… Нет. Так не должно быть. — Суматошно ищу взглядом, как бы спустится.

Ни черта нету. Наверху только голоса слышу. Что ж придется подниматься. Их много. Они появляются резко. Не успеваю даже ногу донести, оно уже подо мной появляется. Нахожу источник звука и оборачиваюсь назад. Вниз, там, где мое тело. Сердце и душа находятся. Меня перевели. В операционной нет никого. Там чисто. Будто бы и не было этой крови.

Поворачиваюсь. Переступаю. Тут.

— Мама? — голос её узнаю, но всё же спрашиваю. И она оборачивается. — Папа. — выдыхаю и улыбаюсь. Чувствую, как по щекам слезы бегут.

— Ну-ну, не плачь милая. — обнимает и вытирает слёзы. Мама с ним рядом становится. За руку держаться, улыбаются. Такие счастливые и влюбленные.

— Вы вместе?

— Конечно, как же я без любви всей моей жизни. — целует её в лоб папа.

— И я тебя люблю, милый. — порывисто обнимает.

— А нас не хочешь поприветствовать? — слышу голос за спиной.

— Деда. — обнимаю за шею.

— Как же я соскучилась.

— Мы тоже дочка. — обнимает мама. — Садись поешь с нами. Не каждый день, такая возможность выпадает.

— А это, что за мальчик?

— Твой брат, Пётр. — говорит папа. А у самого глаза блестят от счастья.

— Но ему было два месяца? — вспоминаю, что рассказывала мама.

— А сейчас почти шестнадцать.

— Рад познакомиться. — обнимает. Он высокий и коренастый. Карие глаза и родинка под губой. Он на папу похож. Как две капли.

— Вы счастливы?

— Конечно. — все хором отвечают. — Мы вместе, одной большой семьёй.

— Значит тут тоже есть жизнь? — смотрю на веселящего брата и улыбаюсь. Тут спокойно. Все улыбаются. Все счастливы как в детстве. Когда мы жили вместе. Любили. И были одной семьёй. И я понимаю, что тут моя семья. Но не смотреть вниз не могу. Там тоже моя семья. Мой муж. Мои дети. Дом. Любимые вещи. Любимые мечты и планы на жизнь. Неужели всё это обо рвется. Внутри мечется правда. Хочется и тут восполнить, и заполнить боль, ту что в детстве досталась. Ту, что отняли у меня не по моей вине. Но и хочу увидеть свою другую жизнь. Состариться с мужем. Увидеть внуков. Вырастить детей. Отдать в школу и выдать замуж. Прожить их моменты. Быть рядом. Знаю каково это быть без мамы.

Они веселятся. А я лишь грустно улыбаюсь.

— К ним хочешь вернуться?

— Угу. — вытираю слёзы.

— Ну-ну не плачь. — обнимает дедушка.

— Твоё время ещё не пришло. Мы хотели, чтобы ты перестала мучаться и винить себя. Чтобы ты увидела, что мы счастливы и будем ждать тебя, когда придёт твое время. — обнимает отец, и вкладывает мешочек вместе с дедом и отходят.

— Я горжусь тобой. Я горжусь тем, что ты моя дочь. Такая смелая, искренняя, сильная духом. Я, не смогла, я сломалась. Но я счастлива, что ты всё преодолела. Я люблю тебя доченька. Прости, что не смогла дать тебе ту материнскую опору, любовь, заботу, защиту. Но ты- лучшая мать, чем я и это самая высшая для меня награда.

— Мамочка, я тоже тебя люблю. Спасибо, что это сказала. Ты даже не представляешь, как для меня это важно. И я хочу, чтобы ты знала, я давно простила тебя. Ты моя мама, а я твоя дочь и это навсегда. — обнимаю её и не замечаю, как в руках оказывается ещё один мешочек.

— Действуй сестра, проживи эту жизнь так ярко, как можешь. За меня тоже проживи. — отдаёт ещё один мешочек.

— Я горжусь тобой внучка. — говорит бабушка и вкладывает последний мешочек мне в руки.

— И что мне с этим делать? — смотрю на эту гору.

— Развяжи каждый и скажи:

— Два мира, что сошлись в одном. Только я не в том, я в своём. — и высыпь на себя каждый мешочек.

— Ладно. — хоть и частично верю, но делаю. Раскрываю. Там действительно какой-то порошок. Белый с блестками.

Беру чашу со стола и высыпаю каждый в неё. И только потом беру её в руки и произношу:

— Два мира, что сошлись в одном. Только я не в том, я в своём. — и осыпаю себя содержимым.

Как резко срываюсь вниз. Будто в кабинете лифта лечу, только вот приземляюсь я в своё тело. Распахиваю глаза так резко, что солнечный свет бьет в глаза. Я в белом халате, вокруг простыни, трубки и какие-то пищалки.

— Анюточка, проснулась детка. — гладит по волосам Екатерина Андреевна.

— Где Кир. — первый вопрос который задаю.

— Он скоро приедет. — гладит по волосам мама Катя. — Я позову врача.

Пока её нет, стягиваю маску и делаю вдох. Кислород лёгкие насыщает так резко, что темнеет в глазах и лёгкие будто надувной воздушный шарик раздуваются. Ох… Ещё больно, делать движения.

— С добрым утром. — улыбается Лена, осматривая.

— Ну что показатели в норме. — комментирует. — Кислород сегодня снимем, а вот капельницу ещё на денек оставим.

— Как себя чувствуешь?

— Немного болит всё.

— Ну это понятно. Пережить две сложнейших операции. Переливание крови. Пересадку почки.

— Долго я спала?

— Два месяца.

— Два… Месяца?

— Да. — подтверждает не только Елена, но и мама Катя кивает головой.

— Ого…

— Ну а что ты хотела, ты потеряла много крови. Организму пришлось бороться. Восстанавливаться и набираться сил. На это нужно время.

— Спасибо.

— Отдыхай. Если всё будет хорошо, через дней пять выпишу тебя.

— Хорошо. — улыбаюсь.

— Анют я Елену провожу и Кирюше позвоню.

— Хорошо. — аккуратно двигаюсь по кровати и при поднимаюсь. Палата просторная. Двух местная. Много света и окон. На тумбочке рамочка с фото, цветы и телефон. Вот его и беру.

Два месяца.

Сума сойти.

Целых шестьдесят дней прошли мимо меня.

Блин, да это целая жизнь.

Тут много чатов и пожеланий с выздоровлением.

Дохожу до Димкиного. Он не исключение. Вот только он прикрепляет ниже видео с Киром и нашими мальчиками. Они у него в руках помещаются. Он кормит одного из бутылочки. Носит столбиком и меняет памперс. Качает, когда тот плачет.

— Ты только посмотри. Боже как это мило. — комментирует брат. — Ань, возвращайся к нам, ты должна это увидеть.

Следующий чат открываю с Кириллом. Любимый муж. Тут много фото и видео с детками. И голосовые. Их открываю первыми.

— Когда прослушаешь эти сообщения, это значит, операция прошла успешно. Тебе пересадили мою почку. Я не знаю, когда мы сможем вновь поговорить после операции. Рано или поздно, поэтому я посылаю тебе голосовые сообщения. Мне так много нужно тебе сказать. Но это важнее всего. В прошлом ты, наверное, думала, что первая мной заинтересовалась. Но знаешь ли ты, что это не так? Знаешь ли ты, что я всегда тайно наблюдал за тобой? Из-за тебя моё сердце билось быстрее, я впервые испытывал к кому-то такие сильные чувства.

Нет этого не может быть. Касаюсь места где почка. Там шрам. Кирилл, он стал донором. Моим донором. Мы не только соединили брак на небесах. Но и теперь его частичка внутри меня. Мы соединились плотью и кровью. Это важнее. Это сильнее всего.

— Я был счастлив и растерян. Думал, что уже позабыл о тех чувствах. Но теперь я уверен…что никогда не забывал о тех чувствах…к тебе с того дня… Пускай в тот день я не увидел твоего лица, но помню твою взъерошенную стрижку.

— Не может быть.

— Знаю, ты мне, не поверишь. Но это правда…

— Не знаю, не слишком ли поздно рассказывать это тебе? Но я хочу, чтобы ты знала. Не знаю, есть ли у меня ещё шанс, но если не воспользуюсь им, то буду жалеть до конца своей жизни. Прошу, позволь мне быть с тобой всю твою жизнь, только прошу вернись ко мне. Вернись родная, и мы проживем с тобой долгую и счастливую жизнь. У нас столько прекрасных детей, которые спрашивают о тебе постоянно. Они любят тебя. Ты нужна им.

Мне.

Ты нужна нам.

— Ты сказала, что любишь меня. Обещала любить лишь меня одного. Поэтому я боялся, что если отдам кому-то своё сердце, то его просто выбросят, как ненужную вещь. Поэтому я не решался кого-то любить. Но ты изменила меня. Изменила мои чувства. Я никого и никогда сильнее не любил.

— Спасибо, что спасла мою жизнь. И что научила меня любить. Это заставило меня осознать, что можно скучать по человеку, даже находясь рядом с ним. Спасибо, что пожертвовала собственным счастьем и вышла замуж за такого, как я. Мужчину, который ранил твои чувства. Мужчину, который не обращал на тебя внимания, не заботился о твоих чувствах. А ещё спасибо за то, что так сильно меня любишь. С этого момента я больше не буду сомневаться в твоей любви. Обещаю. Прости меня, родная. Прости за всё, что тебе пришлось вытерпеть.

— Спасибо, что дала мне ещё один шанс. Новую жизнь. Спасибо, что стала моей женщиной, моей женой. С этого момента ты — мои душа и сердце. Я люблю тебя.

— Любимая, почему ты плачешь? — подлетает ко мне Кирилл, который только что зашёл в палату.

— Я… Я прослушала твои сообщения. — в слезах застываю. Откладываю телефон и беру мужа за руки.

— Я люблю тебя, Кирилл. — в глаза смотрю. — Никто и никогда так сильно не любил, как я люблю тебя.

— За одним исключением. — улыбается Кир, прислоняясь ко мне своим лбом. — Я люблю тебя.