Я все отдам за тебя

Глава 18

Мне довелось присутствовать при первой встрече близнецов.

Как я и думала, встреча эта оказалась не столь драматичной, как можно было ожидать. Что до Анны, то ей присутствовать не разрешили: строгий приказ врачей — ребенок не должен перевозбуждаться.

Обычно многословный Руди молча стоял у кровати Бинга и смотрел на лицо своего брата, которое нашел столь похожим, когда разглядывал фото. Бинг тоже во все глаза глядел на Руди. И вдруг Руди начал хихикать, нарушая все предписания сестер.

— Класс! Круто иметь брата-близнеца. Хей-а, Бинг!

— Хей-а. — Бинг слабым эхом повторил не свойственное ему приветствие.

— Я все про ту аварию с поездом знаю. Ужас просто! — Руди почесал затылок.

— Ладно, теперь я в норме. — Бинг тоже начал хихикать.

У меня стало теплее на сердце. Надеюсь, Бинг прав. По крайней мере, хорошо, что он чувствует это.

— Ты небось в курсе насчет всей этой ерунды про то, как близнецы друг другу кожу дают, — сказал Руди.

— Конечно, — кивнул Бинг. Даже это легкое движение болью отозвалось в его теле. Он вздрогнул, но улыбка с лица не сошла. — Мам, надень мне очки, — повернул он ко мне глаза.

Я выполнила его просьбу, и он принялся разглядывать лицо своего брата. Широкая улыбка обнажила кривые зубы.

— Вот это да! Ты и вправду как я!

— Говорят, что у меня кожу с ног возьмут. — Руди гордо похлопал себя по бедрам.

— Спасибо тебе большое.

— Когда поправишься, обязательно поиграем вместе, вот тогда и посмотрим, кто из нас лучше, — предложил Бинг.

— О'кей.

— Увидимся еще. — Руди попятился от кровати.

— О'кей, — повторил Бинг и прикрыл глаза. Теперь он почти все время спал.

Вот и все, что сказали друг другу братья, а чего вы ждали от двух одиннадцатилетних детей?

Уже в коридоре Руди разразился целой тирадой: он так счастлив познакомиться со своим братом, и ему очень хочется побыстрее в больницу лечь. Когда Бинг поправится, они здорово проведут вместе время. Бинг может пожить у них, в бассейне поплавать.

Я слушала, кивала, но молчала, словно в рот воды набрала.

Одна вещь поразила меня больше всего: ни один из мальчишек не осознавал грандиозного значения того, что происходило в их жизни, оба отнеслись к появлению брата-близнеца как к должному. И оба абсолютно не придавали никакого значения тому факту, что Анна приходилась им обоим родной матерью, а у меня, Кристины Росс, вообще никакого ребенка отродясь не было.

Разные фамилии, разные семьи, разные жизни.

Что будет дальше, когда этот кошмар закончится?

Я даже думать об этом боялась.

Но за последние дни отношения у нас с Анной стали очень напряженными, даже слишком.

Она повидалась с Бингом на следующее после приезда утро и была с ним очень мила. Завалила палату букетами дорогих цветов из оранжереи, заказала ему много новых книжек, разнообразных игр и головоломок, в которые можно играть, сидя в кровати.

Но меня пугало подобное поведение: слишком уж слащавое, слишком покровительственное по отношению к Бингу, как будто он был ее собственностью.

Стив вернулся домой, Анна с мужем перебрались в гостиницу Брамфилда. Знакомство со Стивом прошло в дружеской обстановке. Анна была само очарование, говорила только о спасении жизни Бинга и о «героизме» Руди. Она лично встречалась с сэром Джоном Риксон-Доддом, и тот заверил ее, что волноваться совершенно не о чем.

Руди положили в больницу.

В общем, все более-менее устроилось. Пересадку назначили на второй день после прибытия Руди. «Чем скорее, тем лучше», — заверяли в один голос сэр Джон Риксон-Додд и доктор Блэк.

Хопкинсы ничего не говорили насчет будущего, но при встречах с Анной я постоянно чувствовала, куда ветер дует. Она все время твердила «мой милый Бинг» да «мой новый сынок», явно ставила его на одну ступень с Руди. Анна без устали повторяла, какой он милый и как она рада, что вовремя пришла в себя и решила помочь ребенку.

Я прекрасно знала свою подругу. Меня разрывало надвое от страхов: первый — вдруг Бинг не поправится, а второй — вдруг Анна отберет его у меня.

И только поведение Бинга немного успокаивало меня. Малыш недолго удивлялся поведению Анны, потом просто перестал обращать внимание. Я знала, что придет время и он непременно станет размышлять над этим вопросом, но пока он был слишком болен и хотел только одного — поскорее избавиться от страданий и поиграть.

Однажды я решилась спросить его, нравится ли ему Анна, и он ответил:

— Да, она милая. — И после паузы добавил: — И дядя Расс тоже. Но вы с папой мне больше нравитесь.

У меня в горле заполыхало, и я поцеловала его в щечку:

— Это хорошо.

Я ловила все его замечания насчет Анны: что ему не слишком нравился мускатный виноград, который она ему приносила, например, дешевые апельсины миссис Твист гораздо вкуснее. Я чистила их и клала сочные дольки ему в рот. Новые книги и игры тоже явно уступали старым излюбленным фолиантам из дома.

Каждый раз сердце мое подпрыгивало от радости. Он так любил и свой дом, и всех, кто жил с ним там. Неужели кому-то удастся переманить Бинга на свою сторону?

Вернувшись домой, Стив даже не сделал попытки жить со мной как раньше; будто я перестала быть ему женой — чужой человек, с которым он находится под одной крышей, только и всего. Я чувствовала себя абсолютно несчастной, да и он, по всей видимости, тоже.

Ему уже стало гораздо лучше, но нога все еще беспокоила. И он быстро утомлялся.

Большую часть дня Стив проводил на ферме, наверстывал упущенное вместе с Симкоксом.

Я занялась домашним хозяйством, мыла, стирала и гладила. Кроме того, под ногами все время вертелся Винстон, и попугаев кормить надо, и друзья постоянно в гости приезжали. Я была благодарна им за поддержку и интерес к Бингу, но сами мы никуда не выходили и обедов не давали. Настроение не то было.

Ночь за ночью я отправлялась в холодную постель — одна. Стив попросил перенести его вещи в комнату для гостей. В эти темные мрачные дни я была рада каждому лучику света. Например, тому факту, что Стив вообще согласился жить со мной под одной крышей.

Я поверить не могла, что он простил меня, а узнать было неоткуда. Муж разговаривал со мной только о своих курах да о Бинге, и никогда — о наших взаимоотношениях. Однако о Бинге мы продолжали говорить как о своем сыне.

Этот факт тоже грел мне душу.

Конечно, я боялась, что даже эта победа — временная, пока опасность не минует, а потом он вполне может предложить расстаться.

Ни одной женщине такого не вынести. Мне пришлось запрятать свои чувства поглубже, и выжила я только потому, что на первом плане для меня стояло выздоровление Бинга, все остальное казалось не столь существенным. Я очень скучала по нашим со Стивом минуткам, но всю свою любовь постаралась излить на Бинга. Стив никогда не смеялся, не поддерживал наших общих шуток, и я начала ненавидеть его за это.

В утро операции Анна позвонила мне из гостиницы.

— Не думаешь, что сегодня нам надо быть вместе? Я просто с ума схожу от беспокойства, и ты небось тоже.

Я похолодела. Наверное, стоило поблагодарить ее за это предложение, но отчего-то я была не в состоянии находиться с ней рядом именно в этот день.

— Ты не обидишься, если мы не встретимся? — ответила я. — Я действительно с ума схожу от волнения, но мне никого видеть не хочется. — И поспешно добавила: — Стив просил меня побыть с ним.

— Он хоть немного смягчился? — сразу же сунула свой любопытный нос Анна.

Я дала уклончивый ответ и повесила трубку.

На самом деле за все утро Стив ни разу ко мне не подошел, все время торчал с Симкоксом на ферме. Мы с миссис Твист сидели на кухне и пили бог знает какую по счету кружку чаю.

Я снова вспомнила все, через что мне пришлось пройти. То, через что Бингу пришлось пройти. И то, что его драгоценная жизнь до сих пор висит на волоске.

— О господи, надеюсь, в этот раз все получится, — непрестанно повторяла я, до смерти замучив миссис Твист своими вздохами. — Теперь пересадку от близнеца делают, остается только молить Бога, чтобы все прошло как надо.

— Так и будет, мадам, дорогая моя, — утешала меня миссис Твист.

Добрая она душа. Выслушала мой рассказ о Руди, но как ребенок, особо не поняла, просто приняла все как есть и не стала глубоко копать.

— А когда результат проявится, мадам? — внезапно поинтересовалась старушка.

— Сэр Джон Риксон-Додд сказал, через неделю или дней через десять.

— Хорошо. — Миссис Твист заварила еще чаю, потому что прежний мы уже до соломенного цвета спили.

Стив как раз вернулся с фермы, когда зазвонил телефон.

Денек выдался теплый, солнышко светило. После дождей природа была свежа и чиста, листочки умытые, зеленые. Винстон выслеживал кота из-за угла дома и громко лаял. Я пошла в гостиную, где муж набивал свою трубку.

— Ответь сама, Крис, — разволновался он. — Это, наверное, из больницы.

Я кинулась к аппарату.

Звонили действительно из больницы. Доктор Блэк. Новостей особых не было. Сэр Джон Риксон-Додд, еще один хирург с двумя помощниками прооперировали Бинга, и операция, насколько можно судить, прошла успешно. Бинг на удивление хорошо перенес ее. Теперь осталось только ждать и наблюдать. Близнец вел себя великолепно. Доктор Блэк добавил, что восхищен этим мальчиком. Сэр Джон Риксон-Додд надеется, что все будет хорошо.

— Спасибо, — сказала я и повесила трубку.

Когда я пересказала новости Стиву, на его осунувшемся лице заиграл легкий румянец. «Чудная парочка», — хмыкнула я про себя. Как бы мне хотелось не усугублять наше и без того невыносимое горе.

Я крепко зажмурилась, пытаясь сдержать слезы.

— Само собой, результатов пока ждать рано, — констатировал Стив.

— Не раньше чем через неделю.

— Нас к нему пустят?

— Да. Ненадолго. Только я, ты и Руди.

— Чертовски милый малыш этот Руди.

— Да.

— Хопкинсы странные какие-то, ты так не думаешь? По крайней мере, разговоры у них точно странные.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду планы Анны насчет обоих детей.

Я не решалась открыть глаза. Так и стояла, крепко зажмурившись.

— Знаю. Знаю, Стив. О господи, это меня с ума сводит. Если она попытается отобрать у нас Бинга…

— Он не поедет, — внезапно перебил меня муж. — Не волнуйся, насколько я его знаю, он не захочет уезжать из своего… нашего дома… и от нас.

Я закрыла глаза, и слезы градом покатились по моим щекам.

— Я ничего не понимаю, — шагнула я к Стиву. — Как в тумане брожу. О, Стив, я так больше не могу. Я просто не переживу, если ты не скажешь, что простишь меня и позволишь остаться с тобой.

Вот так, наконец-то выложила, что думала. Я знала, что Стив может дать мне отпор, что поступила нечестно, воспользовавшись его тревогой за Бинга, но мне было наплевать. Я больше не могла бродить одна в темноте.

Стив тоже шагнул ко мне. Сквозь слезы я видела его лицо. Он тоже плакал. Второй раз в жизни. Он протянул мне навстречу руки, и я бросилась в его объятия.

Он гладил меня по голове, а я вжалась в него всем телом, впервые после аварии ощущая себя под защитой… и дома.

— Стив… Стив… Стив! — горько рыдала я, не в силах остановиться. Я ревела и ревела, пока все свое горе не выплакала.

Стив прижался щекой к моей макушке и глубоко вздохнул:

— Все хорошо. Все в порядке, Крис. Ш-ш-ш… не надо больше плакать, милая… прошу тебя, родная… в этом нет нужды.

— Скажи, что ты простишь меня, скажи это, — умоляла я, подняв на него зареванное лицо.

— Прощу, — всхлипнул он. — Я много думал, пока в больнице лежал, Крис. Признаю, что поначалу новости о Бинге шокировали меня и я видеть тебя не мог. Считал твой поступок просто чудовищным. Ужасно, когда мужчину заставляют признать своим ребенка, который совсем не его.

— Знаю… знаю. Но я на это ради тебя пошла…

— Я уже понял. Сам к этому выводу пришел. Ты неправильно поступила… ужасно неправильно, но не об этом сейчас думать надо. Главное, что мы теперь совсем запутались, и я не знаю, как нам из этого выбраться. Анна — мать Бинга. На самом-то деле, конечно, нет, ты его настоящая мать, и я себя отцом чувствую, но положение наше — дрянь.

— Разве это играет роль, раз мы спасем ему жизнь?

— Тут ты права. Честный поступок и храбрый — вот что я по этому поводу думаю.

— Ты же прекрасно знаешь — я не позволила бы ему умереть, только чтобы свою шкуру спасти.

— В этом я уверен.

— Ты же не дашь Хопкинсам забрать у нас Бинга, правда? — забилась я в истерике, не отрываясь от мужа.

Я конечно же не забыла Гила. Как можно? Он разбудил во мне неведомые чувства, когда я стояла на грани пропасти. Но Стив был и оставался моим мужем, моим мужчиной. Мы с ним столько прожили, столько пережили, столько всего вместе переделали. Я вышла за него юной девочкой и росла вместе с ним. Он такой родной, такой знакомый — и запах его тела, и прикосновение рук, и тонкие черты лица. Мне было все равно, что он не так привлекателен, как Гил, не столь умен и не слишком богат. Мне было все равно, что волосы его поредели, а глаза стали хуже видеть. Я любила его. Может, я обманывала себя, но я чувствовала, что он не только мой муж, он еще и отец Бинга, и место мне — рядом с ним, в его объятиях. Я прижималась мокрой щекой к его твидовому пиджаку и даже заплатки на его рукавах любила. Любила мужа больше, чем в дни нашей юности.

— Не отворачивайся от меня, милый, никогда, никогда! — умоляла я.

— Не отвернусь, родная моя.

Он вытащил из кармана носовой платок, высморкался и поцеловал меня.