Яд в моём сердце (СИ)

Глава 13. Лина

Лина проснулась от тихого шелеста листвы и чириканья птичек. Сонно блуждала взглядом по комнате, любуясь игрой цветных мазков на стене, остановилась на витражном окне с изображением каменной вазы и экзотического цветка. «И всё же какой удивительный сон. Настоящий и живой, — подумала она, прикрыв веки. — Кажется, он всё ещё продолжается. Надо же такому присниться. Будто я побывала в компании крутых парней, слушала песни Макса и улетала в небеса, словно на гигантской волне цунами. Фил… Каким же красивым он был в моём сне — волосы цвета тёмной меди, косая чёлка, пирсинг в губе — всё эстетично и стильно, как в кино! Похож на дядю Эдика, однако в чертах лица угадывается что-то от тёти Мариночки». Лина припомнила его хмельную улыбку, тёплые объятия и детскую, почти безотчётную радость от встречи.

В какой-то момент она оказалась в сказке: разноцветные мыльные пузыри лопались с пенными брызгами и расползались перед глазами радужной глазурью, звук уплывал и терялся в зыбком пространстве. А потом она провалилась в глухую чёрную дыру и долго падала вниз, будто Алиса в стране чудес, и теперь вернулась в детство, в гостевую Полянских, где когда-то обитала во время болезни мамы Марты.

Лина потянула затёкшие мышцы, перевернулась на спину и встретилась взглядом с… Филиппом. «Определённо, это очень чудной и забавный сон», — думала она, разглядывая его повзрослевшее лицо, глаза с живым огоньком, в которых читались нежность и теплота. Так обычно смотрит любящий старший брат на спящую сестрёнку. Лина блаженно улыбнулась, замечая, как в ответ уголки его губ тронула лёгкая улыбка. Как же он красив, такой удивительный и…

— Филь, я пить хочу, — проскрипел где-то рядом сонный девичий голосок. Тонкая рука обвила его грудь, огладила живот и спустилась ниже, забравшись под футболку и пояс джинсов.

Лина мгновенно зажмурилась. О, Боже! Какой конфуз, это ведь… вовсе не сон! Не сон! Она спала в одной постели с Филиппом и его девушкой!

Лина сползла с кровати и метнулась к двери, чуть не выбежав в коридор босиком. Не смея поднять глаза, вернулась, схватила кеды и вылетела из комнаты, чувствуя, как лицо заливается краской. В груди всколыхнулась буря эмоций. «Настолько опьянела от счастья, что забылась сном? Вот так, наплевав на всех? И что бы сказала мама Марта, узнав о таком?» — думала Лина, мчавшись по тропинке к дому Альтман. У самой калитки она споткнулась, упала на коленки, проползла на четвереньках и, поднявшись на ходу, рванула в дом.

Оказавшись в родных стенах, Лина умылась холодной водой и оглядела себя в зеркале. Глаза неистово блестели, щёки пылали огнём, волосы растрепались. «Ни дать ни взять героиня скандального романа, — усмехнулась она, удивляясь собственному сарказму, который в тот момент пересиливал стыд. — Наверняка в компании Фила к такому не привыкать. Да и просыпаться с ним, похоже, становится традицией». Стоит только остаться в его обществе без родителей, и она напрочь забывает о приличиях. И всё же хорошо, что она оказалась в постели именно с Филом, а не с Максом. Вот это точно был бы кошмар!

Однако такое поведение должно быть наказуемо. Трудотерапией! Так всегда поступал дядя Эдик, воспитывая Филиппа в детстве.

Лина огляделась в поисках ведра и тряпки и занялась генеральной уборкой, тщательно надраивая полы и сметая скопившуюся с подоконников пыль. Кухонные окна она отмыла от следов апрельских дождей, нарядив их в чистенькие отглаженные занавески в цветочек, отчего комната приобрела уютный и праздничный вид. Когда же работа подошла к концу, на часах был полдень. Солнце стояло высоко над посёлком, наполняя веранду и часть первого этажа живительным светом и теплом.

Ополоснувшись под прохладным душем, Лина натянула чистый свитер и домашние джинсы, заварила чай с дачными травами и, подхватив дымящуюся кружку, отправилась в зал. Взгляд её так и тянулся к дому Полянских, а мысли возвращались к загадочному Максу. Всё же этот парень её не на шутку волновал. И он единственный в компании, кто был в этот вечер без девушки. «Ну вот и приплыли, — забеспокоилась Лина. — Что за нескромный интерес? Не хуже чем в романах Стефани Майер: запечатлелась на первом попавшемся парне, словно волчица-оборотень. Хотя… Макс вовсе не первый встречный. Он очень-очень классный и творческий. Наверняка у него есть любимая девушка, а до таких, как я, ему просто нет дела».

Лина немного постояла у окна, погрев о кружку озябшие пальцы, и её потянуло к пианино. Прошлым летом мама Марта купила у соседей древнюю «Кубань» почти за бесценок. Вид инструмента с поцарапанной полировкой на спинке и отломанным бруском для нот оставлял желать лучшего, однако звук был летящим и чистым, ничуть не хуже чем у инструмента в классе Бескровной. Лина раскрыла крышку и заиграла любимую песню Evanescence «My Immortal», разбавив привычную тишину дома нежным звучанием мелодии. Вскоре она почти перестала различать окружающую реальность, но уличный шум заставил её очнуться от грёз. С дачи Полянских стали доноситься пронзительные визги и смех девчонок.

Лина подкралась к окну и встала за занавеской, совсем как в детстве. Филипп, в мокрой, прилипшей к телу футболке, подвёрнутых джинсах и босиком, поливал из шланга весёлых подружек. Метко направляя струю то на одну, то на другую жертву, он и себя не обделял порцией холодной воды, при этом тряс головой и яростно вопил. Девчонки резво скакали по зелёной траве и будто намеренно подставлялись под освежающие брызги. Зрелище было захватывающим и смешным, и Лина увлеклась, поймав себя на том, что улыбается.

Вдоволь нарезвившись, Фил отбросил шланг и одним рывком стянул через голову намокшую футболку, оголяя влажный торс с аккуратным рельефом мышц. До чего же хорош! Лина залюбовалась его стройной широкоплечей фигурой, подмечая татуировки на груди: одна, самая вычурная и цветная, спускалась от шеи на левую руку, обвивая узором плечо и предплечье. Девчонки, ничуть не стесняясь Филиппа, разделись по пояс, оставшись в джинсах и лифчиках. Перебирая влажные волосы на ветру, подставив солнцу бледную кожу, они продолжали скакать и смеяться.

Лина с трудом отлепилась от окна и направилась в кухню, подальше от соблазна лицезреть полуголого Фила и его расчудесных подружек. Сердце заходилось как шальное, и было немного не по себе. Она плеснула в кружку горячей воды и, сделав большой глоток, забралась с ногами на старенький диванчик, сама не понимая, отчего так разнервничалась. Ей как никогда вдруг захотелось съесть чего-нибудь сладкого.

В тот же момент под окнами дома заиграла гитара. Мелодия казалась неуловимо знакомой. Нежные переборы струн переплетались в фантазию, тревожа что-то глубинное и живое. Похоже, что Макс, устав от безделья и суеты, уединился с гитарой, а может, его посетила муза, и он упражнялся в сочинительстве? Лина, почти не дыша, внимала чудесным звукам. Ей и самой не мешало бы позаниматься, но она отчего-то не решалась прервать поток вдохновения Макса чуждой ему музыкой.

Каково должно ему быть сейчас? А Фил? Куда смотрит Фил? Так заигрался с девчонками, что забыл про друга? Сама не ожидая от себя такой прыти, Лина поднялась с дивана и поспешила к выходу. Ступая тихо, будто своими нечаянными шагами могла создать посторонний шум, дошла до калитки, медленно опустила щеколду, толкнула дверь и выглянула на улицу.

***

Макс сидел на лавке в обнимку с гитарой, привалившись к сухим доскам забора. Пальцы перебирали струны, глаза были закрыты, и весь его вид напоминал мечтательного поэта в минуты озарения. Сосредоточившись на игре, он не сразу отреагировал на появление Лины, а она так увлеклась своей миссией, что позабыла про калитку, и та не преминула напомнить о себе громким стуком о металлические выступы. Макс вздрогнул и открыл глаза. Несколько секунд он смотрел на Лину так, будто видел впервые, но вскоре взгляд прояснился, и губы растянулись в кривой улыбке.

— Дароф, — слегка отстранённо сказал он и прочистил горло.

Лину сковало волнение, она так и стояла, не в силах сдвинуться с места и заговорить, щёки пылали от смущения, ладони похолодели и дрожали. Ей казалось, что всё это очень заметно со стороны, к тому же Макс даже не думал отводить взгляд, так и рассматривал её, ничуть не стесняясь. «Ой, ну о чём это я, разве такие, как он, стесняются?» — подумала Лина, сцепив пальцы.

— Привет, — наконец улыбнулась она, переводя дыхание. — Я хотела предложить…

— Уже интересно. — Макс отставил гитару и выпрямился.

— Н-ну, если тебе будет удобнее, можешь пойти к нам в сад. Можно уединиться у дальнего забора и… мне кажется, так будет лучше… ведь они мешают, н-наверное, — запнулась Лина, подумав вдруг, что говорит слишком много и не по делу.

— Я не хочу в сад. Я бы от чая не отказался, — усмехнулся парень, и Лина опешила от такой простоты. Вспомнилась фраза героя Ширвиндта из маминого любимого фильма: «Все в сад, в сад…», и Лина подавила смешок: как забавно, видимо, она выглядит со стороны.

— Да, конечно, у меня есть печеньки, — пробормотала она.

— Круто. Триста лет не ел печенек. — Макс неторопливо поднялся и подхватил гитару.

Лина шла впереди, от волнения почти не чувствуя ног. Макс, что-то насвистывая, плёлся следом.

В кухне он с интересом осмотрелся, сосредоточив взгляд на весёленьких занавесках, а потом без приглашения уселся за стол и, загадочно улыбаясь, наблюдал, как Лина достаёт из навесного шкафа вазочки с печеньем и конфетами и ставит их на стол.

— Может, хватит? — набравшись смелости, воскликнула она, краснея от пристального внимания гостя.

— Что? — пожал плечами Макс.

— Хватит смотреть на меня!

— Мне нравится. Почему я не могу смотреть на то, что мне нравится?

— Ты меня смущаешь, и вообще это как-то не очень, — нахмурилась Лина, ставя перед ним цветастую чашку с блюдцем.

— Ну окей, не буду. — Макс коротко вздохнул и тут же удивлённо присвистнул: — Ё, ну… это же, как у моей бабушки, точно такой сервиз.

— Ой, — всплеснула руками Лина, радуясь, что тот сменил тему. — Сколько себя помню, столько и эти чашки. Мама очень бережно относится к вещам… и, в общем… — Лина смущённо замолчала.

— Я понял, — с иронией выдал Макс, — будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях. Бить посуду в этом доме не рекомендуется.

— Именно так. Иначе придётся отчитаться перед строгой мамой.

— Хм, — немного подумав, Макс снова стрельнул в неё взглядом. — А ты на все выходные приехала?

— Угу, хотела отработать репертуар к концерту и просто отдохнуть. — Лина разлила чай и села за стол напротив гостя, придвинув к нему вазочку с печеньем. — Ты угощайся.

— Дай угадаю. — Макс неожиданно быстро потянулся через стол и, ухватив её ладонь, прошёлся по подушечкам пальцев своими шероховатыми и жёсткими. — Пианистка! — скорее констатировал он, чем спросил.

— Да. — Вспыхнув, Лина отдёрнула руку. От его прикосновений по телу пробежала дрожь, и дыхание сбилось.

— Поиграешь? — допытывался Макс, слегка склонив голову. Его светло-серые, стального оттенка глаза красиво обрамляли тёмные ресницы, отчего взгляд казался завораживающим и глубоким.

— Может быть, хотя, н-наверное, тебе не понравится, — пробормотала она, не моргая.

— Хм. Ты играешь настолько плохо?

— Нет. Вовсе нет, просто…

Вдруг скрипнула входная дверь, послышались осторожные шаги, и магия этого странного момента вмиг развеялась. Лина рассеянно обернулась, ожидая увидеть кого угодно, только не… Фила. Тот на секунду остановился в дверном проёме и задержал на них внимательный взгляд.

— Вот вы где! — С наглой улыбочкой Фил прошествовал к столу и, усевшись рядом с Линой, по-хозяйски закинул руку на спинку её стула. Она мгновенно выпрямилась, вспомнив неловкий момент пробуждения в доме Полянских. — Не помешал? — с насмешливой издёвкой продолжил Фил.

— Сам не видишь? Давай уже, сваливай, — огрызнулся Макс, ухмыляясь.

— Не могу, брат. Ответственность за сестрёнку, прям на душе неспокойно, — сокрушённо вздохнул Фил.

— Хорош скалиться, сваливай, говорю, по-хорошему. — Макс глянул на него исподлобья, явно намереваясь для убедительности выдать что-нибудь похлеще, однако, покосившись на Лину, молча стиснул зубы.

Она заёрзала на месте, недоумевая, шутят парни или действительно сцепились, но не решалась вмешаться в спор.

— Лин, я не шучу, не связывайся с этим обормотом, наплачешься, — заржал Фил, и у Лины от сердца отлегло.

— Ты чай-то будешь? — спросила она, стараясь придать голосу как можно больше спокойствия.

— Да, пожалуй, а то сушняк замучил, но лучше рассол огуречный. У тёть Марты точно есть, я знаю.

— Ещё чего! Обойдёшься! — фыркнула Лина, вздёрнув подбородок.

— Как она тебя, а? — прищёлкнул пальцами Макс.

— Фи, как грубо. Этому учат в консерваториях прилежных девочек? — Фил весело смотрел на Лину, его глаза искрились улыбкой. — Ладно, давай чай.

Пока Лина не спеша разливала чай по чашкам, Фил потягивался, разминая мышцы, и постукивал пальцами по столу.

— Я, между прочим, помню, как мы с тобой «картошки» делали из какао, сгущёнки и печенья, и как ты потом яростно билась за них. Кстати, я так и не попробовал, — заговорщически выдал он.

Лина едва сдержала смех, припоминая, на что были похожи те неудавшиеся пирожные, и с упрёком взглянула на Фила.

— Я тоже. А можно снова их сделать, только в этот раз точно следуя рецептуре, — предложила она.

— А что, это тема, обожаю пирожные! — с азартом поддержал Макс, прихлёбывая чай и без зазрения совести уплетая печеньки.

— Эй, бро, — одёрнул его Фил, — тормози! Нам тут ещё несколько дней ошиваться.

Лина подивилась двусмысленности фразы, однако возразить не успела. Неожиданно солнце спряталось за тучи, поднялся ветер, и в кухне сразу стало пасмурно, будто на циферблате не два часа дня, а все семь вечера. Лина поднялась из-за стола и, включив свет, заглянула в телефон. Эла задерживалась, обещала быть в полдень, но так и не приехала, не позвонила и на эсэмэску не ответила.

— А где тёть Марта? — поинтересовался Фил. — Что-то тут подозрительно тихо. Ты что, одна приехала?

— Так получилось, — пожала плечами Лина. — Ещё этот дождь некстати.

— Серьёзно? Не боишься ночевать в пустом доме? — Фил не мигая смотрел на Лину. — Если что, я могу…

— Не боюсь, — оборвала она, с ужасом припомнив утренний конфуз. — И вообще, скоро должна приехать Эла.

— Сестрица-мать? — загадочно вскинул брови Филипп.

Не успели они упомянуть Элу, как та появилась на пороге кухни, привнося со двора влажность и сквозняк.

— Ну, неужели добралась? — воскликнула она, стряхивая с зонта дождевые капли и мельком оглядывая парней. — Хорошо, что зонт с собой взяла.

С появлением Элы в доме всё пришло в движение. Лина сразу же кинулась ей навстречу, забирая сумки из рук и кота в переноске.

— Эла, я так волновалась! Сибас, сейчас я тебя выпущу на свободу, намучился, бедный, — защебетала Лина.

Парни поднялись со своих мест и приветствовали Элу стоя, будто школьники перед важной директрисой. Макс притих и с любопытством уставился на Элу, а она задержала взгляд на Филиппе. Лине показалось, что по лицу сестрицы-матери пробежала болезненная тень. Однако та быстро взяла себя в руки и обаятельно улыбнулась.

— Как ты вырос, Филипп, и очень, очень похож на отца, — бесстрастно сказала она и, чуть помедлив, повернулась к Максу. — Боже мой, Лина, а ты, я смотрю, время даром не теряешь. От такой красоты и ослепнуть можно.

Несмотря на непогоду, Эла выглядела свежо и привлекательно. За несколько дней разлуки сестрица-мать помолодела и расцвела, идеально ровная кожа лица отливала молочным глянцем, щёки раскраснелись от быстрой ходьбы, а в глазах цвета аквамарина поблёскивали искорки иронии.

— Ну, дорогие мои, и чем вы тут без меня занимались?! — Эла с поистине королевской степенностью направилась к столу и уселась напротив Макса.