Яд в моём сердце (СИ)

Глава 17. Лина

Они добрели до дома Альтман и остановились у ворот. От отчаяния Лина чуть не плакала, бессилие сковало каждую клеточку тела, язык и губы онемели — она и слова вымолвить не могла, а в голове крутился один и тот же вопрос: что происходит с Филиппом?

Когда она держала его ладони в своих, чувствовала боль. Нет, скорее, это было страдание — мучительное и жестокое, — то, что тяжелее любой телесной боли, а душа его — одинокая и заблудшая — металась в клетке, будто искалеченная птица.

Сшибая ногами мелкие камушки, Филипп молчал и прятал глаза, лицо его было хмурым от мыслей. Потом наконец прервал своё бесцельное занятие и поднял голову, и между ними словно вспышка промелькнула. Во взгляде Филиппа смешались вина и отчаяние, и ещё в нём явственно читался крик о помощи. Каким-то шестым чувством Лина понимала, что лишь на время облегчила боль и что она вот-вот вернётся, и всё повторится вновь, как по бесконечному замкнутому кругу. Вопросы множились, и Лина во что бы то ни стало решила докопаться до истины.

Спустя минуту Лина скрылась за калиткой, почти бесшумно вошла в дом и побрела в свою комнату. По пути она заглянула на кухню. Макс сидел за столом, Эла стояла над ним и работала кисточкой — мазала краской концы волос, ловко оборачивая их фольгой. С этими «блестяшками» на голове Макс выглядел забавно, вот только Лине было вовсе не до смеха, она натянуто улыбнулась и отправилась в детскую.

— Эй, детка, иди к нам! — прокричал ей вдогонку Макс, и Лине показалось, что он знает, кем именно приходится ей Эла, слишком уж подозрительно прозвучало это слово «детка».

Не чувствуя ног от усталости, Лина поднялась по лестнице в комнату, с тяжёлым сердцем упала в постель и вмиг отключилась. Ей снился цветной сон, будто она попала на шумную демонстрацию, всюду толпы людей с флажками и транспарантами, дети с шариками, а за трибуной оратор-революционер толкает провокационную речь. До Лины доносился гул голосов и обрывки фраз: «Собаки… кости… кишки… мешки…» В общем, странная рифма и впечатление тоже странное. Но вдруг на всю многолюдную площадь грянули гитарные рифы, и Лина тут же проснулась. Звуки так и продолжали будоражить её воображение, только теперь это был голос парня, орущего в мегафон. Лина потёрла глаза и обнаружила Элу возле окна.

— Во дают! — воскликнула сестрица-мать, удивлённо выглядывая во двор Полянских.

Лина быстро поднялась с постели и осторожно протиснулась между Элой и распахнутой рамой.

Забравшись на лавку у дома Полянских, Макс читал стихи, вернее, орал их в рупор, а вокруг собралась пёстрая толпа молодёжи, почти как в недавнем сне Лины. И всё это действо напоминало несанкционированный митинг в поддержку неформалов с участием их идейного лидера. «И когда только успели приехать?» — подумала Лина. Кажется, она слишком долго спала!

Макс продолжал читать речитативом, заводя и без того весёлую толпу зрителей, среди которых нашлись и те, кто вместе с ним громко и чётко проговаривал каждое слово:

«…Собаки гонятся за тем, кто без ног,

Где твой ангел, твой портативный Бог?

Тебе не сбежать, они всегда берут след,

Сердце стучит для того, кого нет.

Новое, старое, горькое, кислое,

Линии жизни ладонями стиснуты,

Самосознание, самоирония:

Смерть на пороге, мяса зловоние.

Мне нужна была леди, а не сука в чокере,

Проиграл бы тебя, да всё дело в джокере,

Завтра мы проснёмся за 200 миль от города

В лютом январе, не чувствуя боли и холода…»

Лина подозревала, что всё это лицедейство разыгрывалось специально для Элы, наверняка Макс решил очаровать её таким оригинальным способом, а может, для группы A-$peeD подобные выступления были в порядке вещей?! Дочитав свой последний стих, Макс сделал паузу и, развернувшись к дому Альтман, снова заорал в мегафон:

— Девушки Альтман, срочно покиньте свой наблюдательный пункт! Ваши действия незаконны! Спускайтесь к нам, будьте ближе к народу. У вас есть пятнадцать минут, иначе мы идём к вам!

— Альтман…Альтман! — радостно скандировала молодёжь.

— О боже! — Лина попятилась от окна и растерянно покосилась на Элу.

— Похоже, что не отвертишься, — ухмыльнулась та, внимательно оглядывая себя в зеркале.

— А где твой яркий топ? — поинтересовалась Лина. — И почему ты меня не разбудила? Некрасиво задерживать людей!

— Да я решила не ходить и тебя заодно отговорить от этого… мракобесия, но теперь думаю, что придётся, — устало вздохнула Эла. — Ты собирайся, а мне ни к чему прихорашиваться. И так сойдёт.

Лина удивлённо пожала плечами, но тему решила не развивать, слишком мало времени оставалось до концерта.

— Да, вот что, хотела тебя предупредить, — добавила Эла тоном строгой родительницы. — Ничего не смей там курить, пить, и так далее. На таких сборищах обычно не обходится без психотропов!

«Психотропы», — задумалась Лина, вспомнив неловкий момент пробуждения в постели с Полянским, его побледневшее, покрытое испариной лицо. «Неужели и он тоже? Нет, такого просто не может быть, — твёрдо сказала себе она. — Но я обязательно узнаю правду!»

Тщательно умывшись и расчесав волосы, Лина заплела косичку-колосок, нанесла румяна на щёки, подкрасила губы и натянула чёрную футболку с изображением черепов и кровавых роз. Это был подарок Лёхи на её семнадцатилетие — более подходящей одежды для концерта у Лины не нашлось. Да и надевала она её редко, боясь рассердить строгую маму Марту.

Уже за воротами дачи Лина оценила масштаб мероприятия. Парни и девушки с дредами и в камуфляже толпились у дома Полянских тесными кучками. Вдоль забора выстроилась вереница машин, и под окнами особняка Альтман разместились два крутых байка. И когда Эла и Лина вошли на соседскую территорию, шумная компания, слоняющаяся повсюду, ринулась к ним и разразилась приветственными воплями. Лина так и застыла с улыбкой на лице — всё происходящее казалось ей хорошо продуманным постановочным ходом. Тут же подоспел паренёк с видеокамерой и неотступно следовал за ними. А второй, вооружённый микрофоном и каким-то устройством для звукозаписи, стал задавать вопросы. Лина огляделась по сторонам — странно ей было находиться в центре внимания.

— Мы снимаем видео к концерту, это должно быть крутое зрелище! — прокричал «представитель прессы». — А что вы ожидаете от сегодняшнего представления, леди? — уважительно обратился он к Эле.

— Мы надеемся классно провести время! — несколько заносчиво ответила она и вскинула вверх два пальца в виде английской буквы V.

— Вы любите рок? — не отставал парень.

— Уважаю! — кивнула Эла.

И «репортёр» переметнулся к Лине.

— А ты что можешь сказать по поводу предстоящего праздника?

— Я в предвкушении. Мне нравится рок, и да, я люблю музыку в целом. Кажется, это Курт Кобейн сказал, что «всё можно пережить, если подобрать нужную песню».

— О… наш человек! — Паренёк просиял улыбкой и подмигнул Лине. — Вы классные девчонки … оторвёмся!

Как только «спецкоры» переключились на других гостей, у Лины появилась возможность получше рассмотреть будущих зрителей и самого Макса. Главный «виновник торжества» стоял среди друзей, громко шутил, смеялся и выглядел совершенно счастливым. Многие личности Лине казались знакомыми, наверняка ей приходилось встречаться с ними в метро или на улицах города, а может, это были музыканты из рок-групп?! Вот Лёха удивится, когда узнает.

Эла сотворила с Максом нечто стильное и броское. Волосы его были модно острижены, концы осветлены и свисали рваными прядками у скул и шеи. Лицо покрывала лёгкая небритость, на крыльях носа, в ушах и бровях прибавилось металлических колечек — эта стильная небрежность делала его похожим на настоящую западную рок-звезду. Задумавшись, Лина засмотрелась на Макса и неожиданно поймала его смеющийся взгляд. Он тут же подмигнул и поиграл бровями, чем сильно её смутил. Щёки обожгло румянцем, и она отвела глаза. Однако мысли о Филе не давали покоя, Лина искала его среди гостей и очень волновалась. Одно успокаивало: если бы Полянскому было плохо, вряд ли бы здесь творилось такое веселье. Макс незамедлительно оказался рядом, по-свойски обнял Элу за плечи и, приложившись к мегафону, вновь заорал в толпу:

— Друзья, наш перформанс вот-вот начнётся! Заходим в дом, занимаем удобные места и готовимся ловить кайф.

«Да… уж чего-чего, а скромности Максу точно не занимать», — мысленно усмехнулась Лина.

Концерт решили устроить в гостиной на первом этаже дома. Мебель сдвинули к стенам, освободив достаточно места для музыкантов и зрителей.

Гостей набралось человек сорок, народ забил холл под завязку и беспрестанно гудел: кто-то дурачился, кто-то громко смеялся, отчего казалось, что они на настоящем большом мероприятии. Молодёжь рассаживалась где придётся, а не особо притязательные падали прямо на пол возле импровизированной сцены. Эла заняла свободное кресло у противоположной стены, так напоминающий трон королевы. Лина присела на диван, оттеснённый к окнам зала. Площадка для музыкантов с гитарами, диджейской установкой и компом пустовала. По бокам разместились колонки и прочие девайсы с проводами и пультами. Первым на «сцене» появился диджей в чёрной повязке, скрывающей половину лица, на которой был изображён вампирский оскал, затем и Макс, и Герыч. Лина взволнованно огляделась в поисках Фила. Где же он?

Лидер группы подхватил гитару и уселся на стул, обменявшись шутками с музыкантами группы. Герыч тоже взял гитару, и оба принялись подстраивать струны. Толпа одобрительно загудела, и Макс постучал в микрофон.

— Раз, раз… Фил, Снегурочка, выходи! — позвал он друга, с прищуром поглядывая на лестницу. Кто-то из зрителей засвистел, несколько голосов подхватили с азартом: «Сне-гу-ро-чка, Снегурочка выходи…»

Фил не заставил ждать себя долго — дерзко улыбаясь, свесился с перил и в ответ на приветственные вопли друзей отсалютовал бутылкой колы. Затем, слегка покачиваясь, сбежал по ступенькам лестницы и уселся за комп.

***

Сцепив дрожащие пальцы, Лина пыталась справиться с накатившим волнением, ладони вспотели, в висках шумела кровь. Она, не скрываясь, выискивала в Филе следы возможной болезни, но он казался вполне живым и здоровым, лишь серые круги под глазами и лёгкая бледность кожи выдавала в нём недавний недуг. Одет он был как всегда аккуратно и чисто — во всём его облике, в манере держаться чувствовался врождённый аристократизм, однако наблюдательная Лина подмечала в парне что-то необычное и новое. С мрачной, будто приклеенной к лицу усмешкой он скользил по залу замутнённым взглядом и совсем её не замечал, хотя охотно перекинулся парой шутливых фраз с гостями, а некоторых поприветствовал лично. Лина озадаченно кусала губы и старалась не поддаваться обиде. «Ну и пусть, пусть так, да больно надо», — твердила она самой себе.

— Друзья, мы рады видеть вас на акустическом концерте группы A-$peeD, — воскликнул Макс под дружный гул зрителей. — Мы все собрались в одной лодке, и нам предстоит тернистый путь. Наш «Крейсер Аврора» держит курс навстречу шторму!

Народ возликовал, и в зале раздались аплодисменты.

— Ну что, поехали? — Макс обернулся к Филу и тут же, склонившись к гитаре, ударил по струнам.

Под пальцами музыканта рождалось оригинальное попурри на тему песен группы. В сложных хитросплетениях звуков Лина распознала настоящую «увертюру» к концерту. Играл он нервно и живо, источая особую энергетику и невольно притягивая внимание всех присутствующих. Вскоре к мелодии струн добавились космические сэмплы и «ёрзание» диджейской пластинки. И Лина прикрыла глаза от восторга. Ей казалось, что музыка заполняет каждый миллиметр пространства и набирает силу, словно ветер врывается в окна и вьюжит повсюду. Но вот Макс запел, и в зал полилась тёплая волна вибраций. Кто-то из девушек, не сдержав эмоций, пронзительно вскрикнул, потянув за собой ликующие вопли зрителей.

— Макс лучший! — заорали в толпе, и выкрик подхватило несколько голосов.

Эту песню Лина слышала впервые и подозревала, что в оригинале она звучит гораздо тяжелее, но и в акустической версии мелодия была красивой и цепляющей.

«Камень заточен нежной водою,

Всё, что хотел,

Всё, что искал,

Закутан небрежно дрожащей рукою.

Всё, что нашёл

И что потерял,

Как птенец я не знал,

Что скрывают глаза в паутинах ресниц.

И ещё я искал в руках чужих тепло умирающих птиц,

НЕТ, меня не найдут не узнают,

Следы мои ветер сдувает,

Я голый снег — холодный снег,

НЕТ, я не хотел сделать больно,

Твои слёзы разбавлены кровью,

Сползают с век на белый снег,

Дождь отмывает засохшие краски,

Моей кожи шрамы твоей руки ласки

Уносит их, в мёрзлой воде растворяя

В узоры цветные, лишь звёзды вплетая,

Нет, его не найдут не узнают,

Нет, следы его ветер сдувает…»*

*«Нет. Серебряной пулей», группа «Психея», альбом «Герой поколения бархат», 2001 г.

Кто бы мог предположить, что тот самый концерт, на который Лина и Лёха не попали зимой, случится здесь и сейчас? Лина подумала было, что, верно, сходит с ума, и ущипнула себя за мизинец. Ах, нет же, то была настоящая реальность, и Макс, такой одновременно близкий и недосягаемый, казался ей необыкновенно талантливым! От звуков живой музыки, от волшебства его голоса по телу Лины рассыпались волны мурашек. Она растворялась в пьянящей атмосфере концерта и ощущала себя частичкой чего-то грандиозного. А услышав первые аккорды «Девочки», чуть не подпрыгнула от радости. Макс пел её на надрыве, по-хулигански дерзко, прикрыв глаза и полностью отдавшись чувствам. Ему подпевал хор нестройных голосов, но даже это не мешало Лине насладиться песней, она и сама с удовольствием подпевала. Эла с удивлённой улыбкой смотрела на Макса, в какой-то момент Лине показалось, что сестрица-мать украдкой смахнула слезу — наверняка и она была очарована им.

В перерыве между песнями Макс закурил.

— Я не машина, верно? Мои силы почти на исходе! — со смехом сказал Макс, затягиваясь сигаретой и намекая гостям на то, что и ему требуется отдых. — Может, у кого-то есть интересный вопрос, мы тут подумаем вместе над ответом, да, май лав? — обратился он к Филу. Тот расслабленно сидел за компом, прикладывался к бутылке с колой и казался совершенно умиротворённым. Лину он в упор не замечал, и она, не совсем понимая мотивы такого поведения, чувствовала острую неловкость. Его внезапная отчуждённость больно жалила сердце. «Почему, Филипп, почему?!» — повторяла она, с силой стискивая пальцы.

— А ты зачем деньги у родичей украл? — заорал из толпы паренёк с фиолетовыми патлами, и возбуждённая орава весело загоготала.

— Так… в столице жить хотел, звездой стать, собирать стадионы, — ухмыльнулся Макс, выпуская струю белого дыма.

— Всё ещё впереди! — в унисон прокричало несколько голосов.

— А гитара ещё цела, та, что ты в Питере у гримёрки умыкнул? — не унимался фиолетовый.

— Цела. Кстати, хорошая гитара, мы с ней поладили. Но подходящий случай ещё не представился. Боюсь, что и её постигнет та же участь.

— Мы скинемся на новую! — последовал ответ.

— Ловлю на слове, мой друг! — Макс ткнул указательным пальцем в воздух, будто выстрелил из револьвера в болтуна, отхлебнул из бутылки воду и вернулся к гитаре.

— Я сейчас спою новую песню про любовь… хочу посвятить её тем девушкам, которые не способны любить и ценить то, что им даёт судьба. — Макс с улыбкой смотрел в сторону Элы, и во взгляде парня промелькнуло что-то наболевшее, глубоко запрятанное от посторонних глаз.

Эла удивлённо повела бровями и ответила с вызовом:

— А лучше бы ты посвятил эту песню тем девушкам, которые умеют любить, которые многие годы любят вопреки всему, но по каким-то причинам эта любовь остаётся безответной. Наверное, это классика жанра, но такова жизнь.

— У каждого своя личная драма, — парировал Макс, подстраивая струны.

— Жестоко, но не смертельно! — не уступала Эла.

— Во всём и всегда виноваты девушки.

— Так рассуждает слабый. Выходит, ты не умеешь проигрывать и признавать свои ошибки?

Макс прошёлся по струнам, поиграл минорный аккорд и расправил плечи.

— А кто сказал, что я проиграл? — как ни в чём небывало выдал он.

— Просто извлекай уроки, поверь, это бывает полезно, — слегка высокомерно изрекла Эла.

Тот на секунду задумался и заразительно рассмеялся.

— Всё. Извлёк. Песня про любовь отменяется. Никто не виноват, просто звёзды так сложились!

Всё ещё улыбаясь, Макс наиграл нежную мелодию и запел с восхитительной хрипотцой:

«Меня бросили прошлой осенью

И зимой потом меня бросили

И весной одной, в високосный год,

Бросили меня, а не наоборот …»**

**Валентин Стрыкало, «Песня для девочек», альбом 2012 г.

И толпа поддержала кумира радостными воплями и смехом.

Эта словесная дуэль под прицелом множества пар глаз закончилась на позитивной ноте. Но теперь для Лины кое-что прояснилось, как впрочем, и для остальных присутствующих в зале. Что-то произошло между этими двумя, Макс был явно обижен, хотя и вида старался не подавать. Быть может, Эла отказала ему, поставила на место или посмеялась? Сразу же тёплый приём толпы перед концертом предстал для Лины несколько в ином свете. Получается, Макс издевался, подготовил друзей и дал ЦУ, как встречать строптивую леди. А выглядело это довольно впечатляюще, даже весело. И Эла молодец, несмотря ни на что, держалась достойно!

Неожиданно Макс ударил по струнам и, раскачиваясь в такт, заиграл ритмичную песню.

«Я проснулся днём одетым в кресле,

В своей каморке средь знакомых стен.

Я ждал тебя до утра, интересно, где

Ты провела эту ночь, моя сладкая «Э».

И кое-как я умылся и почистил зубы,

И, подумав, я решил, что бриться мне лень.

Я вышел и пошёл куда глядели глаза,

Благо было светло, благо был уже день.

И на мосту я встретил человека,

И он сказал мне, что он знает меня,

И у него был рубль, и у меня — четыре.

В связи с этим мы купили три бутылки вина.

И он привёл меня в престранные гости:

Там все сидели за накрытым столом,

Там пили портвейн, там играли в кости,

И танцевали так, что трясся весь дом.

Всё было так, как бывает в мансардах,

Из двух колонок доносился Бах,

И каждый думал о своём —

Кто о шести миллиардах,

А кто всего лишь о пяти рублях.

И кто-то, как всегда, нёс мне чушь о тарелках,

И кто-то, как всегда, проповедовал дзен,

А я сидел в углу и тупо думал, с кем и где

Ты провела эту ночь,

Моя сладкая «Э»***.

***Текст песни Майк Науменко, «Моя сладкая N», дебютный альбом 1980 г.

Как выяснилось впоследствии, Макс умышленно заменил букву N на «Э», очевидно намекая на прекрасную Элу. Это и правда было забавным, а гостям окончательно снесло крышу, настолько круто исполнял её Макс. Эла смеялась до слёз, зал гудел и улюлюкал. За время концерта зрители опустошили не один ящик пива и, кажется, не собирались останавливаться на достигнутом.

Лина поддалась всеобщей радости и почти перестала обращать внимание на Фила, только спустя какое-то время обнаружила его отсутствие на сцене. Она поискала его среди гостей. Он сидел на ступеньках лестницы в обнимку с зарёванной Олькой и с дурной ухмылкой потягивал колу, а девчонка с фанатичной преданностью смотрела в его лицо и что-то отчаянно говорила. А потом он избавился от бутылки, небрежно погладил Ольку по щеке, приподнял её подбородок и жёстко впился в губы. Он целовал её так страстно, будто намеревался выпить из неё всю жизнь.

Лина так и смотрела на целующуюся парочку, не в силах сдвинуться с места, а сердце заходилось как сумасшедшее, то ускоряясь, то сбиваясь с ритма. Будто почувствовав что-то, Фил наконец оторвался от подружки и поднял голову. Взгляды их схлестнулись через весь галдящий зал — Лина нервно сглотнула, Фил заметно побледнел — на лицо его словно тень набежала, а глаза прояснились. Он выпустил Ольку из объятий и, свесив голову, зарылся пальцами в волосы. Олька злобно зыркнула на Лину и, точно пиявка, прильнула к Филу, обвив его руками. Вспыхнув, Лина запоздало отвернулась, подавив горький смешок.

Концерт приближался к концу. Макс, едва допев последнюю песню, шутя, замахнулся гитарой и для большей убедительности задрал ногу, будто намеревался размолотить её в щепки. Толпа разразилась визгом и смехом и стала постепенно выплывать на улицу. Стараясь не смотреть на Фила и его ревнивую подружку, Лина стала продвигаться к выходу, выскочила во двор и рванула к воротам.

— Лин, подожди, — послышался за спиной бодрый голос Макса. Перекрикивая весёлый гвалт, он нагнал её у самой калитки и развернул за плечи. — Ты куда убегаешь?

— Я… — задохнулась Лина от смущения. — Я н-не знаю.

— Оставайся с нами, сейчас будет фейерверк. — Макс озорно улыбнулся. — Тебе что, совсем не понравилось?

— Конечно п-понравилось. Это было так здорово, я даже не ожидала, что всё н-настолько профессионально! Вы молодцы!

— Я рад. Но ты расстроена. Тебя кто-то обидел? Покажи мне этого придурка, и я его хорошенько отделаю.

— Н-нет, всё нормально, правда, просто… я устала и очень хочу домой.

— Бросаешь меня? И ты тоже? — Парень тяжко вздохнул и почему-то нахмурился. «С чего бы это? — растерялась Лина. — Кажется, ему нравилась Эла?»

Однако настроение Макса тут же сменилось, он снова улыбнулся и обнял Лину за плечи.

— Я очень хочу, чтобы ты осталась с нами … со мной, очень, — прошептал он ей на ухо, едва касаясь губами виска и обжигая дыханием с нотками сигаретного дыма и алкоголя. Близость парня-звезды, недавно сошедшего со сцены, внезапно взволновала её, и Лина застыла в нерешительности.

— Ну, хорошо, я останусь. Только… ответь мне на один вопрос.

— Детка, я весь внимание. — Макс посерьёзнел и выжидательно смотрел на Лину.

— Я хотела знать… Филипп… что с ним? — Голос зазвенел от волнения, и Макс, облегчённо выдохнув, крепче обнял её за плечи.

— А чего с ним случилось, я что-то пропустил? Ругается с Олькой весь день, утром чуть дом не разнесли. А теперь вон помирились. Ничего нового, гейм овер, в общем.

— Но я не об этом. Сегодня на речке… мне казалось, что он чем-то болен и умирает!

— А, это… — Макс задумчиво помолчал. — Да ничего с ним не случилось, немного перебрал парень, тяжёлый был отходняк, только и всего, так что забей. Ну что, останешься?

— Ну, раз ты так просишь, пожалуй, да, я останусь. — Лина робко улыбнулась и последовала за Максом.

***

Гости шумной гурьбой высыпали во двор. Слышался смех девчонок и пьяные выкрики ребят. Из распахнутых окон гостиной гремела музыка.

— И что мы будем делать? — спросила Лина, поглядывая на весёлую ораву друзей.

— Так селебрейшн же. Напьёмся! А ты у нас ещё нью — новенькая. Будем вводить тебя в курс дела. — Макс обаятельно улыбнулся. От него исходила энергия позитива и уверенность, а лицо было так близко, что Лина рассмотрела симпатичные ямочки на щеках и маленький шрам на подбородке. В глазах Макса искрились живые огоньки — он весь горел от эмоций, будто продолжал играть на сцене.

Подумав, что рассматривает его слишком смело, Лина опустила смущённый взгляд. «Всё же какой он классный», — думала она, украдкой изучая рисунки татуировок на предплечьях и бьющееся на запястье тату-сердечко с пестреющей буквой «К». Интересно, кто эта «К»? Наверняка его любимая девушка.

Кто-то из толпы выкрикнул имя Макса, зазывая в тусовку друзей, но тот не откликнулся и по-прежнему смотрел на Лину.

— Идём. — Потянул он её к беседке, подальше от шумной компании, и Лина не раздумывая согласилась. Неловко ей было находиться среди незнакомых людей, и если уж быть совсем честной — не очень-то хотелось видеть чужого любвеобильного Фила и его ненормальную подружку.

Они заняли лавку рядом с разросшимися садовыми кустарниками. Когда-то давно их красиво стригли в форме сердечек и шаров. Помнится, в детстве Лина пряталась за ними от мальчишек, а Филипп всегда её находил. Макс не наглел, сел на небольшом расстоянии, но плечи их слегка соприкасались. Прохладный ветер обдувал разгорячённые лица, забирался за ворот футболок, ерошил волосы. Лина поёживалась и дрожала скорее от эмоций, чем от холода, а в душе тлела тревога — безрадостные мысли о Филе не давали покоя. Решив, что Лина мёрзнет, Макс придвинулся ближе и обнял её за плечи.

— Люблю побыть в тишине после концерта, окунуться в нирвану. Составишь мне компанию? — загадочно спросил Макс.

— А… я не пью, если ты об этом… Совсем, — замялась Лина.

— И об этом тоже! — усмехнулся Макс. — У нас много кто не пьёт, а я всякой дряни предпочитаю бухло. Ой, сорри, полусладкий портвейн, ну или креплёное пиво на худой конец.

— А Фил? — забеспокоилась Лина.

— И… Фил, — немного подумав, выдал Макс.

— И… часто он так н-напивается?

— Да нет, не часто, раза два в неделю.

— Что? — Лина обернулась к Максу так резко, что его рука соскользнула с её плеча.

— Да я пошутил. Просто вчера день был тяжёлый, вот этот мудила и набрался до чёртиков.

— День тяжёлый? Мне такие шутки не нравятся, — строго возразила Лина, всем своим видом изображая неприступность.

— Окей, не буду, — вздохнул Макс. — Лучше поделись своими впечатлениями о нашем концерте, потешь моё эго, ты ведь пианистка.

Лина на секунду задумалась. Воспоминания вновь захлестнули её.

— Потешить эго? Ладно. Это было очень впечатляюще и… как сейчас модно говорить, атмосферно, — сдержанно произнесла она. — Мне понравились и тексты, и музыка. Музыка — особенно, а тексты… Кто у вас философ?

— Всё же ты забавная девчонка, — усмехнулся парень, откидываясь на спинку скамьи. — Я закурю?

Не дождавшись ответа, он достал сигарету и щёлкнул зажигалкой.

— Наверное, мы все немного философы, — пустился в рассуждения Макс, затягиваясь и выпуская струю сигаретного дыма. — Музыка в основном Фила, тексты мои, аранжировки совместные, собираемся группой и пилим… Короче, смысл в том, чтобы донести до людей тяжёлую музыку в более модном виде. Знаешь, я бы очень хотел, чтобы ты побывала на большом, настоящем концерте группы, где гремят басы и ударные, где народ слэмится и бьётся в экстазе.

— Возможно, когда-нибудь и побываю, — не удержалась от улыбки Лина. — У вас здорово получается, интересный стиль. Кстати, что это?

— Ну… рок. Аспид-style, — взмахнул сигаретой Макс.

— А точнее? — допытывалась Лина. — Я бы предположила, да боюсь ошибиться.

— А если быть точнее, то присутствуют элементы репкора, эмо, гранжа и киберакустики.

— О, как много всего, а в итоге красивое сочетание и свой оригинальный звук. Вы молодцы!

— А знаешь, мне нравится. — Макс тряхнул головой, откинув длинную чёлку.

— Что? — Лина пожала плечами.

— Нравится, как ты говоришь. Как человек, который в теме. Но больше мне нравится то, что ты не упала в обморок перед звездой альтернативной сцены, как это обычно бывает с моими многочисленными фанатками, — заносчиво выдал Макс.

Лина на секунду оторопела, настолько самовлюблённо прозвучали его слова. Честно сказать, в самом начале общения с Максом Лина действительно была на грани обморока. Подумать только, она сидела в обнимку с настоящей рок-звездой! И что бы на это сказал Лёха?! Наверняка бы изобразил смешную рожицу и выдал язвительную фразу наподобие: «Нет предела женским фантазиям!»

— А… я должна была? — воскликнула Лина, брови её поползли вверх, глаза удивлённо округлились. Нет, всё же этот парень определённо избалован любовью фанаток.

— Ну, я бы оценил такой жест. — Макс затушил сигарету и вскинул голову. В его глазах плясали озорные чертенята, а губы дрожали от едва сдерживаемого смеха. Прыснув, он заразительно рассмеялся, чем окончательно сбил Лину с толку.

— Ну слава Богу. — Она облегчённо выдохнула и залилась звонким смехом.

Лина и Макс веселились так громко, что привлекли внимание гостей. За милой болтовнёй они не заметили, как из шумной тусовки отделились две любопытные девчонки и направились к ним.

— А знаешь, в каждой шутке есть доля шутки. Зря ты ведёшься, я это на полном серьёзе сказал. — Макс придвинулся ближе и осторожно закинул руку на плечи Лины. Она на секунду напряглась, но тут же расслабилась. «Кажется, и я подпала под обаяние парня, не хуже его фанаток…» — мелькнула шальная мысль.

— Не думаю, что всё настолько запущено, так что я не верю, — улыбаясь, возразила Лина.

— Не верь, — смеялся Макс.

— Я тоже когда-нибудь стану звездой, и ты ещё услышишь обо мне. — Лина расправила плечи и вскинула подбородок. — Евангелина Альтман, народная артистка Российской Федерации, лауреат Государственных премий, солистка академической филармонии… — важно произнесла она, однако, столкнувшись с изумлёнными взглядами двух незнакомых девиц, растерянно осеклась.

— О, Макс, девочку новую нашёл?! — полюбопытствовала брюнетка с розовой чёлкой и тату на щеке. Она бесцеремонно уселась рядом с Максом, внимательно оглядывая Лину.

— Ну почему не я, Макс? Хотя бы на один вечерок, — заныла её не менее экстравагантная подруга, плюхаясь рядом. — Я всегда в пролёте, вот возьму и обижусь и перестану вас пиарить в своём блоге.

— Ты не робей, подруга, соглашайся. Он у нас тот ещё сенсей, научит всему, — со знанием дела выдала брюнетка.

— Гуляйте уже мимо, — огрызнулся Макс, притягивая Лину ближе и будто защищая от дерзких нападок дев. — Она не понимает ваших шуток.

— Да ладно, мы за вами пришли, хватит прятаться в кустах. Фила с Олькой тоже нигде нет, куда вы все разбрелись?

— Сейчас салют начнётся, идёмте с нами, — подхватила блогерша.

Тут раздался хлопок, и первая петарда со свистом улетела ввысь, потом ещё, и ещё. Последовала череда выстрелов и эхо взрывающихся снарядов, а по небу, точно огненные астры, расползались разноцветные всполохи. В зареве фейерверка всё пространство заиграло зыбким радужным светом, и серая дымка облаков постепенно окрасилась розовым.

— Ю-ху! — взвились голоса из толпы, перекрикивая весёлый гвалт. Подружки Макса пронзительно завизжали и подались к друзьям.

Ахнув, Лина с азартом наблюдала за праздничным действом, но вскоре вскочила на ноги и, глядя в небо, медленно закружилась, словно лист, подхваченный ветерком. Эти волнующие мгновения навеяли ей воспоминания о детстве. Всё же сегодняшняя ночь необычная и волшебная, сотканная из фантазий и мыслеформ. «Наверняка я грежу наяву, иначе как объяснить присутствие Макса рядом, живой концерт и огненное шоу над головой…»

— Какое чудо! — воскликнула Лина, одарив Макса сияющей улыбкой. Тот расслабленно откинулся на спинку лавки, дымил сигаретой и с лёгким прищуром смотрел на неё.

Вскоре прогремели последние залпы фейерверка. Плотная дымка постепенно рассеивалась, и на небе стали видны яркие россыпи звёзд — будто огненные взрывы разогнали ленивые тучи.

От вспышек света глаза отвыкли от темноты. Лина обернулась в сторону Макса — его силуэт виднелся на фоне садовой беседки. Тлеющий огонёк сигареты вспыхнул и тут же погас. Она и оглянуться не успела, как парень оказался рядом, лицо его нависло над ней, горячие руки скользнули по плечам, огладили спину и отыскали её ладони.

— Лина… — горячо прошептал он ей на ухо. Тёплое дыхание защекотало кожу, потревожило волосы у виска, коснулось шеи, и по телу Лины пробежал приятный холодок. Отчего же она стоит как заворожённая, не в силах сдвинуться с места?!

Макс слегка отстранился и заглянул Лине в лицо. В свете ночных звёзд глаза его казались двумя тёмными омутами, и в них плескалась бездонная, холодная глубина. «Вот бы окунуться в неё!» — нечаянно подумала Лина.

Вдруг все чувства разом отступили, а звуки померкли. Она словно в колодец чёрный провалилась, на дне которого забрезжил мягкий серебристый свет. И перед взором вспыхнул образ яркой незнакомки: нежный овал щёк, тонкая белая кожа, чёрные локоны разметались по подушке, карие глаза с поволокой слегка прикрыты ресницами, на чувственных полных губах играет манящая улыбка. «Камила», — томно шепчет Макс, склоняясь к красотке, и страстно её целует.

— Ка… мила, — пробормотала Лина, застыв в немом изумлении.

— Что ты сказала? — нахмурился Макс, внезапно усилив хватку.

— Камила! — еле слышно повторила она.

— Откуда ты узнала? — Дыхание Макса сбилось, лицо напряглось, губы нервно подрагивали, и от недавней самоуверенности не осталось и следа.

«Видно, эта девушка много для него значит!» — промелькнула у Лины догадка.

— Я ничего не знаю… правда. Отпусти… отпусти меня, — зачастила она, пытаясь высвободиться из сильных рук парня.

— Это Фил тебе рассказал?! — настаивал Макс, но руки всё же убрал.

— Н-нет, неважно, я, пожалуй, пойду. Эла заждалась меня, н-наверное…

Лина выбралась на садовую тропинку и быстрым шагом направилась к калитке. Волнение слегка улеглось, но душу неприятно саднило. Недавняя картинка так и маячила перед глазами — слишком красочной и откровенной она была, словно кадр из французского фильма про любовь.

— Лин… подожди. — Макс нагнал её у забора и развернул к себе лицом. — Короче, я не знаю, что ты там себе нафантазировала, но… Камила давно в прошлом. И мне по барабану, что там…

— Это вообще не моё дело, — отрезала Лина, не желая выслушивать его объяснений. — Знаешь, ты очень крутой парень, классный музыкант, но у нас вряд ли что-то получится.

— Эй, стой… ты что, кидаешь меня? Серьёзно? — неподдельно удивился Макс, с недоумением взирая на Лину. И пока она собиралась с ответом, яркий свет фонарика ударил в их лица и ослепил глаза.

— Ах вот вы где, голубки?! Воркуете? — резкий голос Элы взорвался в ночи, словно недавний снаряд фейерверка. Лина вздрогнула и затихла, Макс ухмыльнулся и отступил.

— А что такого, мы же просто по дружбе общаемся. — Макс сунул руки в карманы джинсов, успев нацепить на лицо маску разгильдяя.

— Вот как. Уже и подружиться успели?! Как интересно! — съязвила Эла, прожигая Макса гневным взглядом.

— Эл, сбавь обороты, не строй из себя заботливую мамашу. Тебе не идёт.

— Ты это всё специально затеял?! Оставь в покое девочку!

— Эл, ты что, ревнуешь меня?! — посмеивался Макс.

— А ну, голубушка, быстро домой! — скомандовала Эла, не глядя на Лину. — А с тобой, знойный мачо, у меня будет отдельный разговор.

— Окей, солнышко, с удовольствием пообщаюсь с тобой, — продолжал ёрничать Макс.

И Лина почувствовала себя третьей лишней. Не желая быть свидетелем ссоры, она обогнула Элу и Макса и скрылась за садовой калиткой. От волнения вспотели ладони и виски. Слишком много впечатлений накопилось за эти дни, слишком много возникло вопросов, слишком…

***

Лина вошла в дом и рванула в детскую, однако у самого входа в комнату остановилась. В распахнутое окно спальни вместе с потоком ночного ветра врывался смех молодёжи и ломаные ритмы тяжёлой мелодии. Наверняка парочки разбрелись по даче и милуются в закутках, а Фил со своей подружкой уединился где-нибудь на втором этаже и… Ну что за мысли, одёрнула себя Лина, пытаясь унять раздражение, ей совершенно нет никакого дела до этих двоих. И Макс… каков ловелас, заигрывает с девушками, а в голове живут воспоминания о Камиле. Стиснув кулаки, Лина развернулась и направилась вниз — не больно-то хотелось наблюдать за весёлой компанией из окна своей спальни.

В кухне она попыталась успокоиться, выпила стакан воды, выключила свет и залезла с ногами на диван. При желании можно уснуть и здесь, решила Лина, укладывая небольшую гобеленовую подушку в изголовье и поглаживая её по рельефной поверхности. Вот только мысли покоя не давали, жужжали в голове, будто рой потревоженных пчёл — разве тут уснёшь?!

Кажется, она снова «преодолела барьеры». Видения, что с некоторых пор приходили к ней, поражали удивительной, невероятной ясностью. Лина будто выключалась из реальной жизни и попадала в настоящее будущее, вернее, в будущее-настоящее, а иногда и в настоящее-прошлое. И это вовсе не пугало её. Осознание пережитого приходило позднее, в тот момент, когда Лина возвращалась «в себя». Создавалось впечатление, что она сама провоцирует пространство, врываясь в его информационный слой. А что предшествует этому? Ну конечно, этому предшествует вопрос. Она заинтересовалась тату-сердечком на запястье Макса. Кто эта «К»? — подумала Лина, и вскоре пришёл ответ — «Камила!»

Лина прикрыла веки, припоминая волнующее прикосновение губ Макса к своим. Он был таким невозмутимым, как северное море во время штиля, а в отражении глаз, этих льдистых зеркалах его души, вспыхнул образ бывшей девушки.

Щёки обожгло, словно от хлёстких пощёчин, Лина очнулась от мыслей и захлопала ресницами. «Разве можно целовать одну и думать о другой?» — возмутилась она, не замечая дрожащих теней на потолке и шума маятника в настенных часах. Сама того не желая, Лина стала свидетельницей любовной сцены, слишком яркой и живой, слишком реалистичной! Правильно говорят: «Остерегайся мыслей своих, ибо они слышны на небе!» [1]

А Филипп… что с ним происходит?! Невидимый смычок рвано прошёлся по тонким струнам души и заиграл тревожными басами. Что-то подсказывало ей, что в словах Макса не было и намёка на правду. Напился до чёртиков? С чего бы это? Разве Филипп похож на алкоголика?! Там, на речке, Лина сильно испугалась за друга детства, в какой-то момент ей показалось, что он умирает. Она осязала его боль всем своим существом, чувствовала, что он на шаг от гибели и призвала на помощь все свои силы.

И то, что происходило с ней, до сих пор не укладывалось в голове. Откуда взялось это тайное знание — исцелять? Как она смогла поднять Филиппа на ноги? Перебирая в памяти детали злосчастного происшествия, Лина почти не дышала, будто бы снова вернулась в прошлое, а в груди возродилось особое тепло, забилось неровным пульсом, и по венам пробежался слабый ток, покалывая подушечки пальцев. Лина раскрыла ладони и внимательно их оглядела. Нет, они не светились, как фосфор в ночи, а на ощупь были такими же, как и прежде, — изящными, с тонкими гибкими фалангами и мягкой, шелковистой кожей.

«Откуда знает лист на дереве, когда вырываться из почки? Когда оборачиваться к солнцу, когда менять цвет и падать под ноги живущим?» [2] — неожиданно всплыли слова из любимой сказки про дракона Арм-Анна и некрасивую принцессу Юту.

«Это знание даровано свыше, — отозвался в её голове приятный женский голос, — скоро ты всё узнаешь и поймёшь, скоро…»

Лина села рывком и сжалось в комок, а сердце зашлось от страха. «Кажется, я задремала, — убеждала себя она, осторожно заглядывая в полумрак коридора. — Слишком много впечатлений обрушилось на неё за эти дни, нервы расшатались, и теперь мерещится всякое…»

Посидев с минуту и не заметив ничего необычного, Лина снова легла на подушку и уставилась в потолок. Перед взором замелькали фрагменты концерта, дразнящая улыбка Макса и неспешный, страстный поцелуй Филиппа и Ольки, но тут в коридоре скрипнула дверь, мягкие шаги прошелестели мимо кухни и устремились по лестнице вверх.

— Лина?! — громко воскликнула Эла на втором этаже дома.

Сестрица-мать стремительно сбежала по ступенькам и, щёлкнув выключателем, застыла на пороге кухни. От яркого света Лина зажмурилась и села, уткнувшись лбом в коленки.

— Ах, вот ты где, — облегчённо выдохнула Эла. — А я уж подумала…

— Выключи свет, пожалуйста, — протестующее застонала Лина. — Я уже почти сплю.

— У меня к тебе очень серьёзный разговор, — строго перебила её сестрица-мать.

С воинственным видом она прошлась по кухне и остановилась у разделочного стола. Глаза её потемнели от гнева, грудь тяжело вздымалась от частого прерывистого дыхания. Она неотрывно смотрела на Лину и молчала, будто с силами собиралась и готовилась к наступлению. В создавшейся тишине настенные часы пробили два раза. Сибас, дремавший на стуле, зевнул и, потянувшись, свернулся клубочком.

Настоящая Валькирия, подумала Лина, хмыкнув в ладони.

— Девочка моя, я тебя не узнаю! — с упрёком сказала Эла. — Почему ты заставляешь меня нервничать с самого начала поездки? Мало того, что уехала одна, так и тут вытворяешь чудеса.

Лина подскочила с дивана и ринулась было к выходу — она не горела желанием выяснять отношения с сестрицей-матерью, но та шагнула навстречу и встала на её пути.

— Нет уж, сначала выслушай меня! — воскликнула Эла, не давая Лине обойти её, и медленно отступала к двери, а когда оказалась у входа, вцепилась пальцами в косяки. Длинная прядка волос упала на лоб, и она с силой сдула её с лица.

«Удивительно, — подумала Лина, упрямо глядя на озабоченную мамашу. — И чего так взбеленилась, неужели приревновала Макса ко мне? Кажется, у них назревали разборки, но она как ужаленная примчалась на кухню — и получаса не прошло. Выяснили?!»

— Да… — невесело усмехнулась Эла, — не думала, что всё так выйдет, ведь у нас с тобой всё налаживалось. Поверь, мне не хотелось бы брюзжать, как старая грымза. Я и сама терпеть не могла, когда кто-то из старших пытался воспитывать меня. А теперь вот самой приходится вправлять мозги и доходчиво объяснять.

— Что? Что ты собираешься мне объяснять?! Я ничего не хочу слышать! — запротестовала Лина.

— Не повторяй моих ошибок! — вкрадчиво, точно заклинание, произнесла сестрица-мать. — Макс совсем не тот парень, он играет с тобой! Он ветреный и слишком искушённый в любовных делах. Я точно знаю, кроме спортивного интереса, он ничего к тебе не испытывает, и мне бы не хотелось, чтобы ты попалась в сети этого… проходимца.

— Я уже не маленькая и во всём разберусь сама! — процедила Лина, выдерживая колкий взгляд Элы. — И почему я непременно должна совершать какие-то ошибки?

— Разве не наглядный был пример? Этот парень мечется от одной юбки к другой, лишь бы с кем развлечься. Такой уговорит в два счёта, и оглянуться не успеешь, как… — Эла осеклась и напряжённо помолчала, — а потом ищи ветра в поле.

— То есть ты обожглась когда-то, а теперь хочешь меня предостеречь? — Лина раздражённо вздохнула, возведя глаза к потолку. — Поверь, я никогда не окажусь в подобной ситуации… никогда!

— Никогда не говори «никогда!» — Сестрица-мать внезапно сникла, руки ослабли и сползли с дверных косяков. — Мне тоже казалось, что я умна не по годам и очень самостоятельна… и каков итог? Жаль, что ты не застала нашего папу. Он был удивительным человеком, лёгким и понимающим, он сглаживал все конфликты и давал мне свободу, он доверял мне, а я его подвела!

На минуту в кухне повисла пауза, и Лину пронзила мысль. «А не спросить ли мне о моём настоящем отце?!» — нервно сглотнула она.

Будто уловив её намерения, Эла слегка нахмурилась, а в глазах промелькнуло сомнение и неловкость.

— Наверное, я не права — лезу с нравоучениями, а время, между прочим, позднее, не самое лучшее для бесед. Ты… ложись уже спать, а я вряд ли сегодня усну, — пробормотала она, направляясь к плите и снимая с полки турку для кофе.

— Я тоже, н-наверное, не усну… — Лина, едва сдержалась, чтобы не выпалить вертевшийся на языке вопрос.

— Тогда по кофе? — примирительно улыбнулась Эла.

— Давай. — Лина уселась за стол и сложила руки, как примерная ученица. — М-может, расскажешь про… него, — робко предложила она. Ей так хотелось узнать правду о своём настоящем отце.

— Расскажу… хотя наша мама ничего не хочет слышать о нём, и если узнает, что я посвятила тебя в страшную семейную тайну, мне не жить.

— Так уж и не жить! Да что вы все скрываете от меня? Он что, маньяк какой? — Лина завозилась на стуле, нетерпеливо заламывая пальцы.

Эла загадочно молчала, медленно, будто оттягивая время, насыпала порцию молотого кофе из банки, а потом стала помешивать его на огне.

— Так и быть, слушай, — вздохнула она, видимо, решившись на откровения. — Когда наш папа узнал, кем является твой отец, его хватил удар, а мама… в общем, меня решили отправить в ссылку, чтобы я больше никогда не сталкивалась с этим отбросом общества. Так называли его в моей семье. Почти сразу после твоего рождения папа слёг с инфарктом и больше не смог подняться.

— А меня вы хотели сдать в приют? — Голос Лины взволнованно дрогнул, и Эла заметно напряглась. В сложившейся тишине стал отчётливо слышен стук настенных часов и шелест кухонной занавески, колышущейся от ветра из форточки.

— Похоже, что так. — Эла резко обернулась и одарила Лину взглядом, полным вины и нежности. — Но поверь, это было минутное затмение. Ни за что на свете я бы не согласилась на такое. А мама до сих пор страдает и клянёт себя за это… малодушие.

— А я бы всё равно нашла вас всех, — с детской обидой прошептала Лина, смахнув горячую слезу. — И его… его бы я тоже нашла…

— Милая. — Эла шагнула к Лине и неистово её обняла. — Мы бы ни за что, слышишь, ни за что бы тебя не бросили! Это просто немыслимо — оставить ребёнка на произвол судьбы. Мне жаль, что ты узнала об этом. Очень жаль…

Не успев подняться со стула, Лина крепче прижалась к Эле щекой, обхватив её руки своими. Они немного всплакнули, каждая о своём, о наболевшем. Очнулись, когда на плите зашипел убежавший кофе.

— А-ах… — Эла разомкнула объятия и кинулась устранять следы недоразумения. А после разлила оставшийся кофе по чашкам, поставила их на стол и села напротив Лины.

— Я ведь была влюблена совсем в другого парня, — начала она свой рассказ, — но он был старше меня на целых семь лет и, конечно же, не обращал на меня никакого внимания. У него была любимая девушка, и вскоре он женился на ней, а я никак не могла смириться с этим и продолжала страдать. Да, я пыталась забыть его, но постоянные упоминания… — Эла грустно вздохнула. — Нет ничего хуже, чем слышать, как не подозревающие о чувствах дочери родители обсуждают за обедом дела его семьи и в подробностях рассказывают лав стори твоего несостоявшегося парня. Я пробовала отвлечься. Впереди был десятый класс, и мне необходимо было готовиться к поступлению в институт, но я всерьёз увлеклась бальными танцами. Нет, не смотри на меня так, Лина. — улыбнулась Эла, а в глазах её загорелся огонёк азарта. — Я занималась танцами с детства, и мы с моим партнёром достигли неплохих результатов. Ах, Лина, я так понимаю твою одержимость музыкой, я тоже любила танцы. Они стали моим спасением от хандры, я изводила себя физическими нагрузками, лишь бы поскорее забыть его… Мне так повезло. Партнёр, с которым я танцевала в паре, был неплохим парнишкой и во всём поддерживал меня. Мы много работали, участвовали во всевозможных соревнованиях, ездили по городам России и вскоре встали в ряд с лучшими дуэтами клуба. А как моими успехами гордилась мама, она не пропускала ни один турнир, нанимала учителей, выписывала из Германии платья и поощряла дружбу с моим партнёром по танцам. Она будто глаза закрывала на все нюансы танцевального спорта, ведь в паре должны быть взаимопонимание, симпатия… и тесный контакт. Подозреваю, как сильно впоследствии она винила себя за эти вольности. Но сейчас не об этом… В общем, в клубе я стала законодательницей мод и слыла самой красивой девочкой среди юниоров. И вот однажды меня заметил Женя Грановский. Он был одним из лучших танцоров модного в то время клуба и выбивался в лидеры.

— Евгений Грановский? Кажется, я что-то слышала о нём. Постой, он чемпион России по бальным танцам? — оживилась Лина. — Вот это да! Ты тоже могла стать чемпионкой?! Но ты говорила, что моего отца звали Вадимом?!

— Какая же ты нетерпеливая, Лина, — упрекнула её Эла. За разговором она так и не притронулась к кофе. — Да, тот самый Евгений Грановский. Красавчик… — ухмыльнулась она. — У меня появились другие интересы и цели, и я стала забывать свою любовь, даже рождение его сына восприняла спокойно. Кстати, ребёнок родился спустя шесть месяцев после свадьбы, здоровым и доношенным… и я поняла, что предмет моих грёз — несбыточная мечта.

— Ты говоришь о Полянских, — твёрдо сказала Лина.

— Верно… ведь ты всё слышала в ту роковую ночь восемь лет назад. — Эла задумчиво нахмурилась. — Да, Эдик и есть любовь всей моей жизни. Но… кажется, мы отвлеклись.

Эла обернулась к настенным часам, и Лина с опаской покосилась на циферблат — стрелки часов показывали четверть четвёртого. Только бы Эла не отложила разговор до утра!

— Женя пришёл в наш клуб, специально на нашу тренировку, и предложил встать с ним в пару. Я так была удивлена! Передо мной открывались новые возможности, с ним я переходила в молодёжный класс. А бывшего партнёра по танцам я оставила с лёгкостью, хотя у нас неплохо получалось, но я посчитала, что так будет лучше для карьеры. Теперь-то я понимаю, что мальчик был влюблён в меня. — Эла потёрла виски. — В общем, я согласилась быть партнёршей Грановского. Девчонки завидовали мне, а мой бывший партнёр ушёл из спорта, и я больше никогда не слышала о нём…

1. Аврелий Августин

2. Строки из повести М. и С. Дяченко «Ритуал"