Янтарин

8. ВАСИЛИСКИ И ЛЕГЕНДЫ

Фелиша открыла глаза. Дракон, свернувшись клубком, укутал её своим телом, мерно дыша на принцессу, согревая и оберегая. Но стоило ей пошевелиться, тут же открыл глаза. Правда не отстранился, скорей даже придвинул морду вплотную.

— Добрый вечер, соня.

Принцесса хмуро зевнула, отпихнула морду ящера (сказать по правде, если бы он не поддался, девчонка могла бы пыхтеть до скончания веков) и выбралась наружу. Холодный воздух неприятно щекотнул по щиколоткам. Ветер прошёл по холму, на котором расположился дракон, и затерялся в малиннике, разбившись на десятки шепчущихся голосов. Где-то внизу, уже скрытый надвинувшимся мраком, журчал ручей. С единственного дуба медленно осыпались листья, шелестя иссушенными телами — не выдержали яростного дыхания рассерженного дракона, решившего плюнуть в неповинное дерево, чем испепелить ненавистную фигуру давнего знакомого.

— Есть хочешь?

Девушка гордо фыркнула и ушла к журчащему ручью, предпочитая не слушать урчание в животе.

— Слушай, ну чего ты дуешься? — морда проломилась через кусты, едва не столкнув принцессу в воду. — Хочешь, я Гельхена пошамкаю немножко, может хоть тогда перестанешь с кислой миной ходить?

— Не смешно, — буркнула принцесса, брызгая студёной водой в лицо.

— А я и не смеюсь. Этот человечишка мне хуже горькой редьки надоел и мне почему-то кажется, что тебе иногда самой хочется его придушить.

— Колупался в моих чувствах? — не оборачиваясь спросила девушка, но дракон усмехнулся — умываться она перестала, вода просачивалась через пальцы.

— Незачем. Хватает и того, что для тебя я говорю его голосом. А судя по нему, его это событие ничуть не трогает.

Вода брызнула во все стороны. В глазах непривычно защипало.

— Где мы и где черти носят самого Гельхена?

— Не бойся, к сожалению, он никуда не денется. Во всяком случае, пока, — задумчиво прошелестел дракон. — Тут недалеко есть деревушка на пять дворов и твой герой решил разжиться чем-нибудь съедобным. Нам лучше подождать его здесь — незачем светиться раньше времени, Мортемир и так всюду вынюхивает, не хватало ещё по собственному почину к нему на огонёк заглянуть.

— Съедобным? У нас же ни копейки в кармане, — она всё-таки оглянулась, но слёз дракон так и не увидел, хотя мог поклясться, что ещё полминуты назад янтарные глаза пекло от них — в ноздрях нестерпимо щипало от солёной воды. Нет — сухие, внимательные и уже не такие янтарные, как несколько часов назад: потемнели, но не настолько, чтоб спутать с огнём фениксов.

— Он же наёмник, вот пусть и вспоминает, как это — наниматься на работу, топориком помашет, хрюшку какую разделать поможет, хе-хе…

Принцесса недоумённо подняла брови.

— Не обращай внимания, — золотая голова уползла обратно за малинник. Фелиша фыркнула. Плюнула в сторону исчезнувшего собеседника и, перепрыгнув неширокий ручеёк, ушла с холма, сшибая ногами редкие травинки. Говорить с чешуйчатым гадом она не хотела, как и вообще дышать с ним одним воздухом.

"Феникс и дракон — единое целое, две части одного организма. Боль одного — общая боль, страх — единый для обоих, ненависть, страсть", — значит не наврал урод, писал, не ужаленный музой, а собрав неопровержимые доказательства. Хотя, это же вроде как палка о двух концах, а она так и не получила доступ к чувствам дракона.

Подобрала камень и со всей силы запустила в тёмную громаду валунов. Послышался глухой треск — словно спружинивший, камень упал обратно к ногам девчонки. Громада глыб отчётливо вздрогнула и развернула каменные горбы. Мигнули-замерцали по-змеиному круглые оранжевые глаза с вытянутыми зрачками. Длинная морда с тупым словно обрубаным рылом повернулась в сторону застывшей нарушительницы покоя. Фелиша только успела закрыть лицо руками и отшатнуться, когда тварь раззявила пасть. Нет, не заорала — глухо рявкнула в сторону жертвы, подняла когтистую лапу, но пришлёпнуть принцессу не смогла — та откатилась в сторону, всё ещё не отрывая от лица рук. Там, где она только что стояла, земля задымилась, а сухие пучки травы затлели, чадя сырым. Прядь волос над ухом пыхнула палёным.

Тварь досадливо рявкнула, разворачиваясь уже во всю длину; не меньше золотого дракона, только уже и ниже — колоссальное змеиное тело медленно расправляло кольца. Хвост выпрямился, с тихим гудящим свистом хлопнув по каменистой почве.

Фелиша скорчилась под кривыми лапами, отчаянно зажмуриваясь и всё сильнее прижимая к лицу ладони.

— Беги, идиотка, — малинник за спиной вспыхнул ровным алым пламенем, сквозь него проломилась отливающая багровым драконья туша. С разбегу врезалась в змееподобное чудовище, отшвырнув уже занёсшего над скрючившейся девчонкой короткую лапу гада. В последний момент тварь извернулась, опалив взглядом защитника. Там, где скользнул его взгляд, шкура дракона задымилась и чешуя стала медленно плавиться. Досадливо рявкнув клыкастой пастью, он ещё раз боднул чудовище, извернулся и добавил шипастым хвостом. Пригнулся к девочке, ткнулся мордой, стараясь отнять от лица руки.

— Фелишия, эй, принцесса!

— Глаза горят.

— Сама не горишь, вот и шевелись давай, — дракон мордой подтолкнул девчонку, понукая подняться с земли и тут же прикрыл собой от ревущего монстра. Тварь рявкнула, стараясь дотянуться до принцессы. Захрустели шейные позвонки. Рявканье переплавилось в жуткий вой и хрип. Клацнули мощные челюсти.

— Всего лишь василиск, — сплюнул дракон, задумчиво отгребая лапой змеиное тело. — Забрёл дурень на чужую территорию, молодой совсем. Ты-то как?

Фелиша моргнула покрасневшими глазами, невидяще уставилась перед собой.

— Отлично. Успела увернуться, гад только мельком взглядом зацепил. Через несколько часов пройдёт.

Дракон вздохнул, придвинулся к принцессе, осторожно ткнулся мордой в руки, кулаками натирающие припухшие веки.

— Только не дыши, — тихо предупредил он и выдохнул огонь, чистый, прозрачный, почти янтарный, заботливыми язычками облепивший тонкое девичье лицо. Когда-то давно он точно так же дышал в лицо своей любимой всаднице, заживляя мелкие порезы и ссадины — неугомонная девица постоянно находила приключения на свою голову. В первый раз, когда он почти впритык дыхнул огнём, от вопля едва не заложило уши. А вот её дочь только вздрогнуть и удосужилась — сама подалась вперёд, горячими ладонями упираясь в прохладную чешую.

— Хорошенького понемножку, — наконец решил дракон и отстранился. Девчонка удивлённо сморгнула, зрачки опять стали реагировать на свет. Перевела взгляд на мёртвую тушу. Подошла к неестественно вывернутой голове, слепо таращащейся в ночное небо затянутыми полупрозрачными веками глазами — теперь неопасными.

— Собираешься пнуть? — дракон склонил голову.

Принцесса хмыкнула. Да, собиралась, но сомневалась, что этот гад подзеркалил её чувства — она совсем ничего не уловила.

— Точно так же ты лечил мою мать?

Дракон положил морду на лапы, растянулся во всю длину, блестя чешуёй в лунном свете.

…совсем такой же, как и раньше…

— Да, Фелишия, точно так же. Правда, в первый раз она закатила мне истерику.

Губы девчонки едва заметно дрогнули — то ли скривились от душивших слёз, то ли изогнулись в улыбке. Нет, плакать она не собиралась.

— Ну, скажи…

Она прищурила глаза.

— Что?

— Почему я не вылечил её в тот раз.

— Лучше расскажи, как у меня получается тебя слышать. Драконы и фениксы связаны духовно, но я не чувствую этой связи.

— Молодая ещё, неопытная, — буркнул дракон. И прикрыл глаза.

— Врёшь, — Фелиша присела у мёртвой головы василиска, прижав к подбородку колени и обхватив ноги руками. Подходить к дракону она не собиралась, чувствуя себя рядом с мёртвым чудищем куда уютнее, чем с гадиной, виновной в смерти матери.

— Действительно неопытная. Драконы не…

— …не умеют врать. Но они очень талантливо заговаривают зубы. Я знаю.

Он открыл глаза. Принцесса прищурилась.

— Не от Гельхена, если ты об этом, он вообще не говорил, что знается с подобными… подобными…

— Тварями, — подсказал дракон.

— Да.

— Не стесняйся, я в курсе, что ты обо мне думаешь.

Кошачьи глаза полыхнули злостью. Дракон лениво зевнул и свернулся калачиком — объясняться он не собирался, извиняться тем более. Но и уйти не смел. Не мог.

— Скажи, какая она?

Он блеснул глазом, вынырнув из клубка собственного тела.

— Иволга. Я знаю, ты её знаешь. Ты хитрая нудная змеюка, которая всегда в курсе всего.

— Вряд ли с тобой поделился Гельхен, — хитро прищурился дракон.

— Он разговаривает во сне, — бесстрастно подтвердила принцесса.

— О, — змей опять нырнул носом под лапу и явственно засопел. Продолжать разговор он не собирался.

Огонь взорвался всеми оттенками багряного, впившись в муаровую чешую. Не ожидавший подобного, ящер рыкнул, дёрнулся от огня. Девчонка сжала и разжала ладонь, огненная магия заискрила, пыхнула дымом.

"Рядом с драконом феникс практически всесилен. И так же уязвим…"

— Отлично, мама говорила, что я могу навредить, но, честно, не верилось, что твою тушу пробьёт хотя бы копьё из баллисты.

Дракон ощерился. Фелиша выгнула бровь.

— Иволга.

— Ладно. Что тебе надо?

— Всё.

Морда расплылась в клыкастой ухмылке.

— Всё — слишком много. Даже для твоего пытливого ума. Тебе должно быть достаточно того, что она оказалась единственной, о ком Феникс… до сих пор видит сны.

— Его невеста?

— Ох-хо, моя дорогая, какая у тебя больная фантазия. Нет, даже не возлюбленная, поверь мне.

— Ты бы видел его лицо, когда он произнёс её имя.

— Фелишия, в тебе играют гормоны и ревность. Беспочвенная. Этот подлый тип не достоин ни одной из вас.

Фелль фыркнула.

— Думай как хочешь, но где ты видела молодого человека, бросившего возлюбленную без особой на то причины? Не делай такие глаза — он кинул бедняжку, когда та как раз напридумывала себе радужных замков и невесть скольких карапузов с золотыми глазками.

— Гельхен? Не верю.

— О, вижу ты тоже попала под власть его золотого взгляда. Хотя, мне почему-то казалось, что цвет у него изменился после некоторых событий, вылинял. Ошибся. Даже драконы ошибаются.

— Не заговаривай зубы. Почему он бросил Иволгу? И не ври, я всё же феникс, хоть и половинчатый.

— Феникс не может быть фениксом только на половину. Именно поэтому твоя матушка родила близнецов — один истинный огневичок, второй человек.

— Я же просила не заговаривать зубы!

— Ладно. Я не понимаю, почему он бросил эту девушку. Но я понимаю, что он идиот, если тебе от этого легче.

— Возможно, неравные отношения?

Ухмылка стала ещё более ядовитой.

— Она смирилась со своим положением, а Феникс вообще никогда не обращал внимания на подобные мелочи. Нет, он ушёл, потому что ценит свободу превыше всего. Странно, но они остались друзьями. Хотя у них и выбора-то не было. Поначалу Иволга дулась, не желала общаться, потом пришла в себя. Вышла замуж. По его, между прочим, хм… совету.

— Что?

— Да. Кстати, мужа она полюбила, возможно, поэтому вновь смогла общаться с этим идиотом.

— Ух ты, я и не знала.

— Ты ничего не знаешь. Впрочем, та, вторая тоже не была в курсе событий. Обычно её ставили перед фактом.

— Иволга… странное имя для феникса. Она полукровка? Вряд ли обычная. Гельхена, кажется, обычные люди в принципе не волнуют.

Дракон очень долго смотрел на собеседницу, потом перевёл взгляд на небо.

— Почему же? Обычные-то как раз в наёмниках и нуждаются. Раз он выбрал такое ремесло, значит смирился с их присутствием в этом мире.

— Ты опять начинаешь?

— Извини. — Дракон прикрыл глаза, вздохнул. — Иволга была… необычной. Вряд ли Феникс её любил в привычном для тебя понимании, но уж ценил — это точно. Во всяком случае её смерть — единственное, что заставило твоего приятеля повзрослеть.

— Она умерла?

— Да. И не вороши больше этот муравейник, ничего полезного там не найдёшь, а если узнает Феникс, нам обоим хана.

— А…

— Принцесса, пожалей старую ящерицу, она уже не в своём уме, городит всякую чушь, утром и не вспомнит.

Гельхен появился неожиданно. Скользнул взглядом по мёртвому василиску, недовольно нахмурился при виде сидящей на земле девчонки, незаметно от Фелиши пнул в бок дракона, но тот не отреагировал. Прошёл мимо, скинув с плеча сумку, поднял за шиворот принцессу, перекинув её под морду второго участника беседы и прошёл дальше, к ручью. Послышалось фырканье и плеск воды. Принцесса поднялась, но дракон мотнул головой, заставляя шлёпнуться её обратно.

— Не стоит. Он уже минут пять стоял за моей спиной и слушал наш разговор. Нужно время, чтоб он всё это переварил.

— Что именно?

Дракон усмехнулся, когда девчонка совершенно бессознательно прижалась к его чешуе и перешла на шёпот.

— Пусть привыкает к тому, что ты в курсе его тёмных делишек, — совершенно не стесняясь возмущённого плеска в малиннике громко ответил он.

— Уснула?

Гельхен аккуратно укрыл плащом свернувшуюся калачом девчонку. Дракон едва заметно ощерился, но лапы, в которых так уютно сопела его новая знакомая, раскрыл.

— А при ней поговорить не желаеш-шь?

— Зачем, когда ты и так не умеешь держать язык за клыками? И потом, вам же нужно найти общий язык.

— Ч-што-нибудь уз-снал?

— Здесь неподалёку развалины древнего храма, ты его ещё должен помнить.

Дракон кивнул.

— С-сердце Гор. Там был чудный алтарь — ж-шертвенная чаш-ша, до краёв заполняемая кровью. Помню, я час-сто туда наведывалс-ся и почти ни раз-су не пожалел.

Гельхен кивнул. Жертвенник расколупали сравнительно недавно — один из последних артефактов прошлого, раскуроченный фанатиками-церковниками, как раз набиравшими обороты в этом мире. Драконы ещё долго слетались со всей страны, не в силах поверить, что последний источник силы навеки потерян… Многих из них уже и в помине нет — всё-таки драконы не приучены к дикой жизни — они изначально слишком привязаны к людям. Пусть и не ко всем, лишь к горстке избранных, огненных, но всё же…

Наёмник прикрыл глаза. Когда напали на Янтарина, его спасла всадница. И впервые попалась на глаза некроманту, тогда охотившемуся только за драконом. В тот же день Мортемир сменил свою цель…

— Недели три-четыре назад неподалёку был бой. Лютый. Говорят, земля мертвецов не держала — со всех окрестных кладбищ упыри вылезали. Местные до сих пор заикаются, как вспомнят.

— Как только в живых ос-сталис-сь.

— Их не тронули — спешили пообщаться с воинами принца, зажатыми у пещер,

Дракон зевнул.

— Ну, ребята там бравые, мальч-щик поотрывает мёртвые бошки, не ус-спеют и зубами щёлкнуть.

— Янтарь, пару дней назад я видел одного старого знакомого. Того самого, что охраняет капище у озера. У него были проблемы с единорогом.

Дракон усмехнулся, выдув клуб пламени.

— До с-сих пор воз-сится с этими конями-мутантами. Ну и как дела у с-старины С-серха?

— Как всегда интересовался, слышал ли я что-нибудь о сыне, а ещё жаловался на браконьеров.

— И?..

— И рассказал забавную историю — с месяц назад к озеру наведался чёрный дракон, распугал единорогов и, кажется, подзакусил парочкой браконьеров. Но не в этом дело. Той же ночью его кладбище… взбунтовалось.

Янтарин прикрыл глаза, огонь в зрачках пыхнул мрачным зеленоватым светом.

— Поч-щему он никому нич-щего не передал? Я же с-совс-сем близко. Мог бы предупредить, морда с-собачья.

— Он отшельник. Я вообще удивляюсь, как он столько лет на одном месте остаётся, если вспомнить, что он в розыске.

— А я удивляюс-сь, что ты ещ-щё не хвас-стаеш-шься, как припряг его к ч-щему-нибудь общ-щественно-полез-сному. Ну ж-ше, ч-щеловеч-щес-ский наёмник? В прош-шлом у тебя отлич-щно получ-щалос-сь управлять ч-щужими пос-ступками.

Гельхен невесело ухмыльнулся. В прошлом у него много что получалось.

— Он сам изъявил желание навестить добрых знакомых.

— Ну да. А заодно с-собрать вмес-сте вс-сю с-старую гвардию. Хотя вряд ли удас-стс-ся — Ферекрус-с не откликнитс-ся по… хе-хе… техничес-ским прич-щинам, Лиам оборотней на дух не перенос-сит, а Родомир с-слиш-шком глубоко ушёл в с-себя и чхать на вс-сех нас-с хотел. Правда, вс-сегда ес-сть Лейм. Эта бунтарка обожает выс-ступать против режима. К тому же они добрые знакомые. Практичес-ски родня.

Гельхен его не слушал.

— Думаю, подопечные Серха были первой волной, что напали на принца Диметрия. Я в это время находился в Говерле. У меня уши от колокольного плача позалаживало в тот вечер… Набрался браги, чтоб выбить звон из головы, подрался с несколькими дураками, даже вспоминать противно.

Янтарин открыл глаза, глянул на привалившегося к боку человека и взгляд его опять потеплел, избавился от трупного холодного блеска.

— До с-сих пор переживаеш-шь, — он не спрашивал, он утверждал.

— Кой только леший их туда понёс, вечно Диметрий нарывается. Дурак самоуверенный, полез в самое пекло. Будто мало ему было получить метку от Мортемира, так сам в пасть бежит.

— И ч-што? С-сколько уже лет прош-шло, ничего же не с-случилос-сь.

— Это-то больше всего и настораживает. Мальчишка тогда здорово подставился, а ему до сих пор не предъявили счёт… словно берегут для чего-то.

— Ты с-слиш-шком заботиш-шьс-ся о людях. Человечес-ское племя куда более живуче, чем хотя бы наш-ше. Пос-смотри на драконов — за десять лет, что у нас-с нет феникс-сов и алтаря, мы почти вымерли. А люди отдали пос-следнюю чес-сть Фионе, перес-ступили и пош-шли жить дальш-ше.

— Да. Помнится, Мортемир любил сравнивать людей с тараканами.

— А с-себя с богами. Это нич-щего не з-сначит.

— Кроме того, что и богов он не любит.

— Он никого не любит. Даже с-себя. Брос-сь, Феникс-с, мальчиш-шка с-сам жертва. Эта злобная з-смея не ос-ставит безнаказанным тот факт, что его с-смог покромс-сать какой-то жалкий с-смертный.

— Да уж. А эта дурочка ещё и восхищается.

— Она и тобой вос-схищаетс-ся, хотя, на мой взгляд, за пос-следние лет дес-сять ничего героического ты не с-соверш-шал. Хотя бы с-сейчас-с. Почему ты вс-сё ещ-щё з-сдес-сь?

Гельхен зажмурился, вызывая в памяти образ исхудалой драконихи, клубком свернувшейся в тёмном душном загоне. Рёбра чуть шкуру не прорывают, дыхание слишком быстрое для дракона — не может как следует вздохнуть, надышаться. И свист. Едва уловимый, раздражающий ухо только животных или нелюдей. В лёгких? Или всё же в повреждённом горле?

— В Нерререне тоже не всё гладко. Центральный могильник вскрыт.

— Страж?

— Жива, нездорова, но выздоравливает.

— А с-столица?

— Думаю, большая часть сгорела — там похозяйничал Оникс.

— Нерререн, Нерререн, — Янтарин задумчиво шевелил губами. — Это не там пропис-сан наречённый наш-шей буйной крош-шки?

— Архэлл, да. Славный юноша. Его ребята, кстати, спасли нашего дракона.

— Нужно не з-сабыть с-сказать ему с-спас-сибо при вс-стрече.

— Нужно отвезти туда принцессу. Вряд ли её будут искать в разгромленной стране, да ещё и зная, что туда вместо неё отправили её близнеца.

— З-саодно и с-с жениш-шком познакомитс-ся получш-ше, — ехидно хрюкнул дракон.

— Заткнись, — тихо попросил наёмник, заложил руки за голову и удобней умостился у драконьего бока. Задрал голову к ночному небу и долго всматривался в звёздные узоры, пока череда мутных видений не заплясала перед золотистыми глазами.

…Рыжий принц скрестил на груди руки и отрицательно покачал головой. Зеленоглазый отложил лютню, тряхнул шапкой каштановых волос и недобро сощурился.

— Я уже, кажется, говорил, что не в восторге от этой идеи, — процедил он. — Мои люди не покажут врагу спины и не оставят родные земли без охраны.

— А я не в восторге от идеи торчать здесь. Тем более, когда с севера приближается подозрительный табун кентавров. Мы с ними уже сто лет не в ладах. Вы — тоже, так чего ждать? Эта тварь улетела на восток к горам. Там моя сестра и, между прочим, твоя нареченная.

— От твоей сестрёнки я, кстати, тоже не в восторге.

— Угу, у вас это взаимно, — принц лукаво усмехнулся, глядя, как темнеет лицо собеседника.

Не взаимно. Да и Фелль скорее просто бесится, что выбора не дали. Ну и дураки — оба дикари, парочка — просто загляденье вырисовывается, лишь бы страну потом не разгромили. Хотя, именно поэтому друг другу и не подходят.

— Значит так, мои ребята работу выполнили — меня к вам доставили, а вот держать под замком они обещались именно мою сестрёнку, так что, уж извини, будем прощаться.

Юноша развернулся и вышел из палатки. Предводитель нерреренцев мрачно сопел ему вслед.

— Ваше Высочество!

С противоположной стороны в шатёр ворвался тот самый заросший тип, который напоминал молодому нерреренцу сторожевого овчара и медведя в одном лице.

— Вы разминулись, — он лениво указал на выход. Хольт взглянул в поскучневшее лицо эльфийского принца. Тот вопросительно поднял брови. Странно, обычно "величеством" он величал только своего рыжего принца, Архэлла же предпочитал окликать на "малец", "пацан" и "эй". — Что ещё?

— Как вы смотрите на то, чтоб одолжить нам свою дракониху?

Брови-дуги поползли на лоб.

— Извините?

Командир янтарного отряда ничуть не смутился ни ядовитому тону, ни сверкнувшим тиной глазам.

— Матильда. Она всё же дракониха, пусть и раненая. Думаю, на один перелёт до Говерлы её должно хватить.

— Возможно, но она слишком слаба и таскать на себе ваши туши…

— Только принц Феликс, — мгновенно среагировал Хольт и, увидев, как презрительно скривились тонкие мальчишеские губы, быстро зачастил, — это не побег, вы его не знаете, если парень зажёгся найти сестру, поверьте — именно этим он и займётся, а погибать за чужую страну в стычке с какими-то конями я ему всё равно не позволю.

Архэлл скрипнул зубами. Драться с кентаврами он бы принцу тоже не дал — ещё чего не хватало — мальчишку под копыта бросать! Но отпустить его в мир с тем, чтобы обнаружить там эту строптивую девицу, его сестру, это уже перебор. С этой девкой даже придворный вампир справиться не в силах, дай боги и некроманту поперёк горла встанет.

— Что ж, я постараюсь её уговорить.

— Стоять, паршивка!

Гельхен открыл один глаз, полюбовался яркой картинкой "невинная дева в пасти дракона", сонно улыбнулся и вернулся к прерванному сну.

— Хе-хе, я же говорил — не поможет, — самодовольно прошамкал ящер, выплёвывая обмусоленную жертву.

— П-придурок, — сплюнула Фелль. Встала и пошатываясь пошла вниз по склону.

— Куда?

Дракон задумчиво прижал лапой широкую штанину, девчонка дёрнулась, обернулась и плюнула в нахальную морду огнём. Сжала и разжала обожжённую ладонь. Дракон скосил глаза на подплавленую чешую.

— Ты слишком уверено ухмыляешься, детка, — Гельхен вновь открыл глаза. Дракон и принцесса замерли друг против друга. Она всё ещё сжимала кулачонки, он пытливо щурил пылающие золотые глаза. — Сама догадалась или мама рассказывала о моей уязвимости?

— Книги умные читала.

— О… и кто тот идиот, чьи рукописи попались тебе на глаза?

Костяшки пальцев побледнели.

— Просто отпусти меня, я всего лишь хочу умыться.

— Но там василиск.

— Дохлый. Твоими стараниями.

— Дурёха. Это здоровенная змеюка, порванная моими стараниями Не кажется ли тебе, что это не та картина, которой пристало любоваться юным леди?

— Юным леди не пристало лазить с заспанными рожами, — Гельхен потянулся до хруста в костях, прошёл к взъерошенной принцессе и уволок её за собой к ручью.

— Спасибо, — тихо шепнула девушка, брызгая в лицо холодной водой.

Гельхен невольно залюбовался. Всего три дня рядом с Янтарином, а прогресс уже на лицо: глаза, раньше медовые, теперь потемнели до бледно-малинового. Ещё чуть-чуть и станут цвета лавы в разломе вулкана. Как у Фионы. Как у всех воинов-фениксов.

КАК он мог проморгать это чудо? Это сокровище? КАК он мог не заметить, что отпущенная под его защиту девочка — дочка Иволги? У неё те же губы — чуть припухшие от вечных покусываний, чуть кривящиеся от затаённой дерзкой улыбки. Те же покатые плечи — такие же хрупкие, такие же сильные, вечно трясущиеся от малейшего сквозняка и вечно несущие на себе ношу о памяти всего клана. Тот же взгляд — открытый, чуть удивлённый, дерзкий и доверчивый одновременно; и такой же обозлённый, такой же… недетский. Даже привычка слегка задирать нос при разговоре, чтоб лучше видеть собеседника из-под лохмы вечно обсмаленых огнём волос, такая же. А он и забыл. Только теперь, глядя на живую почти копию любимой женщины, понял, как же он скучал за всеми этими маленькими деталями.

И всё же Фионой она не была: вздёрнутый нос в веснушках, дерзкий разлёт бровей, слишком независимый характер и это убийственное, просто не идущее ни в какие ворота хулиганство! Не глядя на внешнее сходство, Фиона и Фелиша были двумя разными людьми и это вносило в душу Гельхена невыразимую тоску и смятение.

Принцесса подняла глаза на молчаливого наёмника.

— Что-то не так?

— В следующий раз сама будешь разбираться со своими проблемами. И мой тебе совет — не заедайся с Янтарином. Всё же теперь вы с ним, хочешь того или нет, связаны.

Фелиша надулась, но промолчала. Гельхен нахмурился, но сделал вид, что поверил.

— Знаешь легенду о первом драконе?

Она оторвалась от своего заспанного отражения и удивлённо взглянула на замершего над ней мужчину. Он на неё не смотрел — тоже следил за рябью на воде.

— Тот, что охранял мировое дерево и из чьего яйца целый мир вылупился?

Гельхен хмыкнул.

— Нет. Тот, что был родным братом огненного бога. Неужели твоя мать никогда…

— Нет.

— Кхм, ну ладно… — он удивлённо выгнул брови, но тут же пришёл в себя. Присел рядом с принцессой и принялся чертить на мокром песке палкой шипастый драконий гребень. — Был такой себе дракон, Пламень. Был ли он первым неизвестно. И вряд ли он действительно был родным братом этого бога, но…

— Но?..

— Но между этими двумя была какая-то невероятная связь. Они были первыми, кто смог понимать друг друга. И они же научили первых фениксов этому чуду. С тех пор прошли многие века, теперь эта история звучит совсем иначе. И всё же…

— Зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Когда дракон умирал, его бессмертный друг пообещал, что это чудо общения не прекратится.

Фелиша закусила губу.

— Ты тоже с ним разговариваешь.

— Ну, это совсем другое. Как ты уже заметила — у меня талант к общению с не людьми. А вот ты свой дар профукиваешь впустую. О чём вы сейчас скублись?

Девчонка медленно заливалась краской.

— Ну же?

— Он… он сказал, что я такая же упрямая, как и мама.

Сердце ухнуло вниз. Да, упрямство — ещё одна яркая черта обеих. Не он один их сравнивает.

— И что такого, если ты действительно такая?

— Что?

— Я имею в виду, он знает её, как никто другой, возможно, он имеет право судить.

Кулачок ткнулся в нарисованного на песке дракона, взметнув фонтанчик песка.

— ОН имеет меньше всего прав!

— Почему? Потому что твоя мать погибла из-за него?

Фелиша скрипнула зубами.

— Брось, принцесса. Лучше подумай о том, что он единственный, кто сможет рассказать тебе о ней. Кажется, с отцом ты не слишком ладишь. И ещё…

Он молча раздвинул ветки малинника. Дракон ворошил рылом прогоревшее кострище, потом вывернул туда содержимое принесённой наёмником сумки — десяток картофелин — и, невнятно что-то бормоча, принялся осторожно дуть на угли, мгновенно раскалившиеся до пылающе-оранжевого.

— Между прочим, мне эта скотина в жизни ничего не готовила, — тихо сказал он. — Впрочем, пару раз пыталась отравить.

Фелиша фыркнула, но Гельхен успел заметить, как она прикусила нижнюю губу. Покаянно… и в то же время упрямо…

…действительно, в мамочку…

— Через пять минут вылет. Мы отправляемся в Нерререн.

Фелиша перестала колупать полусырой картофель и удивлённо взглянула на Гельхена. Тот молча чистил меч. И никуда не спешил.

— Пожалуй, у нас ещё есть минут пятнадцать, — заметила она.

— У вас их нет, — наёмник наконец-то отложил оружие и в упор посмотрел на принцессу. — Вы отправляетесь в Нерререн. Я остаюсь здесь.

— Почему?

— Потому что так надо. Свою работу я выполнил. Осталось доставить тебя жениху, да побыстрее, а это уже его работа.

Дракон приглашающе выгнул шею.

— Что? — Фелиша отскочила от ящера, возмущённо пнула отложенный меч. — Нет! Я хочу…

— А я хочу, — Гельхен невозмутимо сгрёб девчонку в охапку, нацепил свой плащ и закинул на драконью спину, — чтоб ты прекратила мутить воду. Не забыла ещё, что я наёмник? Мне заплатили за твою безопасность.

— Тебе заплатили за то, чтоб ты доставил меня к брату.

— Ты туда и отправляешься. Феликс уже переживает, вот ты его и успокоишь. Янтарь, лети быстрее, молодой принц решил вернуться домой, нужно успеть его перехватить. Нечего ему сейчас по Янтарному краю ошиваться — Мортемир совсем озверел, раз поднял из могилы фениксов.

— Надеюсь, это единственные нелюди, на которых он нашёл управу, — тихонько проворчал дракон.

Продуктовая сумка упала Фелише в руки.

— Здесь вяленая оленина. Не кукся, твоё высочество, перелёт займёт сутки-двое и отвлекаться на еду никто не собирается.

— А как же?..

— Не переживай, принцесса, — дракон сощурил хитрые глаза. — Вы ещё увидитесь. От таких, как Феникс, так просто не отделываются. К тому же твоя семья по-прежнему должна ему денег.

Гельхен что-то прошипел, вытащил из своей сумки пеньковую верёвку и соорудил петлю на шее дракона. Янтарин покосился на сомнительное украшение, хмыкнул, но промолчал. Второй конец тоже украсила скользящая петля.

— Вот, всунь ногу, — приказал он. Фелиша чуть отодвинулась и подозрительно уставилась на болтающуюся в руках наёмника петлю.

— С чего бы это? Может лучше узду?

— Угу, которую я перепалю уже на втором вздохе, — ухмыльнулся дракон. Суй давай, а то и потеряться недолго.

— Руку удобней.

— Можешь без неё остаться, — честно предупредил Янтарин, оскаливаясь в хищной улыбке.

— А если я себе ногу выверну?

— Уж лучше так, чем расплывчатая клякса на земле. Драконы быстро летают, а в небе не всегда безопасно, вывалишься ещё ненароком. И потом: вывернуть ногу — это ещё баба надвое сказала, а вот руки точно не досчитаешься.

— Но я… а ты…

Гельхен отступил на шаг, качая головой. Дракон крякнул, подождал пока девчонка справится с верёвкой, выгнулся дугой и взмыл в небеса.

— Не пори горячку, Фелишия, — крылья хлопнули над головой, разрывая облако. — Я же говорил, что он чудовище. Такие не меняются.

Фелль открыла сумку. Достала обмотанный ветошью свёрток. Развернула тряпицу. Зажмурилась от радужных переливов витого рога. И когда только успел подобрать?

— А я говорила, что мне всё равно, кто он…

…Солнце ударило по глазам. Принцесса недовольно заворочалась, вытерла вызванные ветром и блеском чешуи слёзы.

— Знаешь, вот что странно — я никогда не плакала, — дракон повернул точёную морду к девчонке. За несколько часов пути она не произнесла ни слова — куталась в подаренный Гельхеном плащ и привычно тряслась от холода: фениксы вообще плохо переносят морозы, даже укутанные по самые брови будут звенеть словно сосульки, — думала, что для этого нужен особенный повод, — Фелиша поёжилась, вспоминая погребальный костёр и жжение в сухих глазах. Дракон тоже вздрогнул — влажная от слёз ладонь опустилась на едва зарубцевавшуюся от клыков Оникса рану. И тут же в голове замелькали клочки видений: погребальный костёр, два одинаковых лица в отражении зеркала с треснувшей рамой, мальчишка с золотыми глазами и огненной птицей на плече, слишком серьёзный для подростка, слишком расслабленный для сжимающего в руке меч, десятки драконов в небе, одновременно выдувающих огненные струи, приветствующие новую королевскую всадницу, горящая библиотека, сотни бабочек вокруг медноволосой огненноглазой девушки… Из-за них она и сорвалась тогда с дерева…

— Что это было?

Дракон сморгнул поток информации, разрывая связь. Сам на миг запутался, где своё, где чужое. Хотя, уже нет — чужого больше не было. Хрипло крякнул, резанув слух всаднице, ещё не слышавшей истинного голоса своего дракона.

— Добро пож-шаловать ко мне в голову, вс-садниц-са, — усмехнулся он и стрелой понёсся к земле. Впервые принцесса услышала настоящий голос дракона.