Юная жена

Глава 11

– Замри, Бодин! Если пошевелишься, я пристрелю тебя, – раздался справа грубый окрик.

Чейс замедлил шаг. Под ногами заскрипели осколки стекла.

– Ты всегда мазал, Джек. Тем более по живым мишеням.

– На этот раз я снесу твою башку.

Совершенно равнодушно Чейс осмотрелся и криво усмехнулся.

Сгнившие деревянные подпорки источали тлетворный запах. Чейсу стало все безразлично. Должно быть, Джек притаился и видел, как Чейс пробирался к шахте. У Джека было преимущество, и он не собирался упускать его.

– Брось хлыст, Бодин.

Послышались два щелчка – Джек передернул затвор ружья. Чейс разжал кулак, и хлыст упал на землю.

– Как ты узнал, что я буду здесь? – спросил Джек.

– Предчувствие. Ты же знаешь, как это бывает.

Чейс обратил внимание на стекло под ногами – словно кто-то разбил бутылку о стену. За большим валуном стояла проржавевшая металлическая коробка с долларами. Интересно, откуда у этого бродяги такое богатство?

– Я заметил, – сказал Чейс спокойно, – у тебя на сапогах свежую грязь, когда поймал тебя последний раз. Пыль – это одно. Грязь – совсем другое. Значит, кто-то производил раскопки...

– Ты чертовски сообразительный, Бодин. – Джек скрипуче засмеялся. – Поэтому мне все же придется кое-что сделать, хотя я едва не передумал. Я собираюсь угостить тебя несколькими граммами свинца. Пора тебя успокоить. Дай нам, неудачникам, шанс повеселиться.

Чейс весь напрягся. Джек, конечно, подонок, но все же вряд ли решится на хладнокровное убийство.

– Но ты же ведь не хочешь повесить на себя мокрое дело, Джек. В этом нет никакой выгоды.

– Это как посмотреть. Видишь ли, я не собираюсь снова садиться в тюрягу. Меня уже тошнит от этого. Как говорится, сыт по горло.

Пока Джек перечислял все обиды, нанесенные ему Чейсом, тот вдруг совершенно четко осознал одну вещь. Напряжение сжатых кулаков и громкий стук сердца словно разбудили его. Он удивился, почему это понимание такой простой истины пришло к нему так поздно. Он не хотел умирать! Ни в это туманное утро, ни в какое другое. И это не было страхом. Он смотрел в глаза смерти не единожды, но никогда не испытывал такой поразительной жажды жить. Сейчас, когда Чейс ощущал пистолет под рубашкой, у него не было времени анализировать причины. Он скорее чувствовал, чем осознавал, что у него есть для чего жить. Почти безумное в данной ситуации предвкушение настоящего, большого человеческого счастья вскружило Чейсу голову. И следом пришло объяснение его внутреннему оживлению: Энни! Он застонал. Энни? Да, это она была смыслом его жизни. Женщина, которая неожиданно для него стала его судьбой. Она превратила его жизнь в ад, но она же и помогла ему испытать счастье почти неземного рая. В этот решающий момент мысли Чейса были о ней, об Энни. Разные, они как бы боролись между собой, наслаиваясь одна на другую. Возможно, Энни Вэлс следовало, как бутылку плохого ликера, откупорить и выбросить. Но сейчас Чейс не мог допустить даже в мыслях, что никогда уже не увидит ее. Лучше сразу умереть...

Дулом ружья вор толкнул Чейса в плечо:

– Бодин, ты меня слышишь?

«Помоги мне, господи!» – молился Чейс.

А в ответ на вопрос произнес дерзко:

– Я не слышал ни слова, Джек. Я думал о женщине.

– О женщине? В такой момент? Дьявол, твою башку нужно срочно продырявить.

Холодный металлический ствол уперся в затылок Чейса. Вот-вот прогремит выстрел. Вдруг Чейс со всей силы ударил каблуком, попав точно в колено Джека. И выстрел прогремел, но уже когда Джек-Неудачник, потеряв равновесие и скрючившись от боли, падал на спину. Чейс нагнулся и поднял хлыст. Он довольно быстро связал противника по рукам и ногам. Тот лежал, как бревно.

– Кажется, твоя полоса везения кончилась. – Чейс поднял ружье Джека и приставил к его груди. – Я должен бы помочиться на тебя, Джек, и разрядить ружье в твое поганое сердце. Но я сейчас в очень хорошем настроении. Так что можешь называть меня глупцом, – Чейс лукаво улыбнулся, – но перед тобой счастливый человек с будущим. И только по этой благословенной причине ты сейчас жив.

Чейс соскочил с лошади, отстегнул хлыст от седла и побежал к хижине.

– Энни! Где ты? – кричал он на ходу.

Ее исчезновение там, у шахты, привело его в панику. Энни, должно быть, вернулась домой, думал он. А вдруг заблудилась в горах?

Джем вился под ногами и возбужденно лаял. Это было признаком того, что Энни должна быть здесь, ведь собака оставалась с ней. Но Энни нигде не было – ни на улице, ни в доме. И никаких других признаков, кроме Джема, что она появлялась здесь.

– Пойдем, мой мальчик, – позвал Чейс пса, направляясь из дома на улицу. Но Джем отказывался следовать за хозяином. Виляя хвостом, он тыкался мордой в дверь спальни.

«О Господи, только не это, – бормотал Чейс – Никто же не попадается в одну и ту же ловушку дважды».

На кухне он взял керосиновую лампу и устремился в темный туннель. До него вдруг донесся голос Энни, повторяемый эхом. Но слов невозможно было разобрать. Казалось, она говорит сама с собой. Это нисколько не утешило его. А вдруг она разбила голову и сошла с ума?

– Энни! – Он вбежал в пещеру, лампа дрожала в руке, когда он склонился над ямой. – С тобой все в порядке?

Свет упал на ее удивленное лицо.

– Чейс? – Она взглянула на него со дна ямы. – Когда ты пришел? Мы с Джонни только...

– Ты в порядке? – Он засомневался, услышав ее ответ. – Джонни? Кто?..

– В точку, приятель.

– Старовк? – Чейс опустил лампу, желая получше разглядеть лицо мужчины. Хотя он и узнал приятный голос, лампа едва не выпала из рук, когда Чейс явственно различил проступающие из мрака черты друга, которого не видел пять лет. – Старовк? Что ты здесь делаешь? Что ты делаешь там, внизу? С ней?

– Он попался в ловушку, – объяснила Энни. – Это долгая история. Я пыталась помочь выбраться и тоже упала.

– Что за женщина, Чейс! – воскликнул Джонни. – Она просто прелесть! Почему ты скрывал ее от нас?

Широкая улыбка старого друга на мгновение повергла Чейса в неподдельный испуг. Он был бы гораздо больше рад видеть Джонни, если бы не знал его репутации покорителя женских сердец. Экзотическая внешность и загадочный имидж Старовка, наполовину индейца, творили чудеса с женщинами и даже с членами Верховного Суда. После того, как в серьезном земельном споре судьи вынесли приговор в его пользу, он стал самым популярным и дорогим адвокатом по гражданским искам. Представительницы прекрасного пола получили еще один повод бросаться к его ногам.

– Минуту, – сказал Чейс грубовато, – я возьму лестницу.

– Не торопись, – крикнул в ответ Джонни. – Мы с Энни только что обнаружили, что у нас много общего.

– Что ты хочешь сказать? – подозрительно бросил Чейс.

– Ничего такого, по поводу чего стоило бы так волноваться. Она, оказывается, любит острую пищу, и я тоже. Вот и все.

– Ты уверен, что это все?

– Ну да. А, вот еще, пожалуй, вестерны. Мы оба их обожаем. Так ведь, Энни? И...

– Что «и»?

– Чейс, – вмешалась Энни, – ты нас вытащишь, наконец, из этой ямы?

– Нет, пока не получу ответ. Так что же – «и»?

– А ты уверен, что хочешь знать, Бодин?

– Давай, давай, Старовк, открой ваш секрет.

– О'кей, ковбой, но помни, что сам попросил. Энни мне здесь рассказала, что ей нравятся мужчины индейского происхождения. Говорит, что выросла в тропическом лесу, где аборигены быстры и ловки, как пантеры. – На красивом лице Джонни появилась хитроватая улыбка, – У этой леди превосходный вкус, Чейс. Если ты не собираешься жениться на ней, я хотел бы... Ты когда-нибудь обращал внимание на ее глаза? Очаровательные! Я не знал, что бывают глаза такой голубизны.

– Я заметил. – Чейс размахивал лампой, но все равно никак не мог поймать взгляд Энни. Он хотел увидеть ее реакцию на неприкрытое нахальство пройдохи Старовка.

А Энни лучезарно улыбалась, разрумянившись, как невеста. Проклятие, эта женщина сияла, она светилась, как рождественская елка.

– Ты забыл, Джонни, что я уже женат на ней?

Старовк улыбнулся еще шире:

– А ты забыл, Бодин, что я адвокат? Я сумею аннулировать ваш... фиктивный брак.

– Слишком поздно, друг мой. Наш союз уже скреплен: Энни и я спали вместе прошлой ночью.

– Чейс! – Глаза Энни предупреждающе сверкнули. – Тебе не кажется, что это очень личное? Теперь, пожалуйста, вытащи нас отсюда.

Ее тон не позволял продолжать нести глупости, но Чейс не мог успокоиться, пока Энни рядом с этим обольстителем. Он сходил за лестницей и вытащил пленников из ямы.

– Старовк – и... женат? Смешно, – нанес Чейс первый удар бывшему партнеру. – Ты ведь не способен поддерживать такие отношения. Ты сделаешь несчастной даже самую прекрасную женщину.

– А ты уже сделал, Бодин. – Джонни многозначительно взглянул на Энни.

В глазах Чейса горела жажда отмщения, и он едва сдерживал себя.

– Давай закончим этот разговор наедине. Только я и ты, Старовк. – Голос Чейса был угрожающим, но спокойным.

У Энни перехватило дыхание. Она видела, что Чейс убил человека в Коста Браве, но и тогда он не был так свиреп. Слепая сила его ярости наполнила комнату, наступила тишина. «Кому-то будет плохо», – подумала Энни.

Джонни ответил на вызов Чейса медленным кивком.

– Нет! – закричала Энни. – Хватит, прекратите оба! Я не собираюсь выходить замуж ни за кого из вас. Ясно? И не желаю стать боевым трофеем.

– Не вмешивайся, Энни, – Чейс сорвал с себя куртку и отшвырнул в сторону. Большой кусок голубоватого стекла выпал из кармана к ногам Энни. Она подняла осколок, почувствовав сильный лекарственный запах. На стекле сохранился небольшой кусочек наклейки.

– Чейс, где ты взял это?

– Зачем тебе?

– Такое лекарство купил управляющий ранчо в аптеке.

– О чем ты говоришь? – Чейс закатывал рукава рубахи. Он мрачно посмотрел на Энни, с трудом сдерживая гнев. – Какой управляющий?

Энни быстро пересказала встречу с управляющим ранчо Макэфри.

– Я дала ему несколько народных рецептов. Но он не послушался моего совета, – подвела она итог.

Чейс взял у нее осколок, рассмотрел со всех сторон.

– Он пил из этой бутылки в баре «Устрицы прерий». – Чейс прищурился, глядя на свет через стекло и быстро соображая. – Все сходится, – прошептал он. – Этот гад платил Джеку за то, чтобы сбивал меня со следа, а сам тем временем грабил свое и чужие ранчо.

– Кто? – спросила Энни.

– Действительно, кто? – эхом отозвался Джонни.

– Управляющий Макэфри, – отвечал Чейс, не отрываясь от стекла. – Он, наверное, встречался с Джеком в шахте, чтобы расплатиться. Скорее всего, он и спас того от тюрьмы.

– Правда? – Энни была очень удивлена. – Управляющий воровал скот с собственного ранчо? Прямо, как в книжке, которую я в детстве читала!..

– Не совсем, – проговорил Чейс. – Грязную работу за него делали другие. Но организатор – он. Бьюсь об заклад.

Чейс положил осколок стекла в карман рубашки, схватил куртку и снял со стены ружье. Дикая решимость была на его лице.

– Эй! – окликнула Энни, увидев, что он направляется к двери. – Куда это ты собираешься?

– За этим негодяем, – отвечал Чейс яростно. – Он неделями водил меня за нос. Теперь я прижму его, да так, что мало не покажется.

Энни стояла, как вкопанная, когда мужчины сообщнически хмыкнули и ударили по рукам. Своеобразный ковбойский ритуал. Через мгновение они направились к двери, совсем забыв о ней.

Их удальской смех побудил Энни к решительным действиям. Две минуты назад они едва не подрались из-за нее, а теперь заряжали ружья, травили военные байки и возбужденно смеялись, планируя «надрать задницу» управляющему.

Энни увидела на кровати хлыст, о котором в спешке Чейс забыл. Она живо вспомнила, как проклятая штуковина пугала ее. «Интересно, кто-нибудь проверял действие этого хлыста на... Чейсе?»

Парни уже садились в джип, когда Энни вышла на крыльцо с хлыстом в руке.

– Чарльз Бодин! Не будешь ли ты так любезен выйти из машины?

Чейс непонимающе взглянул на нее. Ковбойская шляпа затеняла его черные глаза.

– Энни, что случилось?

– Ничего не случилось, – сказала она, постукивая хлыстом по ноге. – Просто ты никуда не поедешь, пока я не разберусь с тобой до конца.

Джонни присвистнул:

– Ого, это уже серьезно.

– Энни, будь разумна, – говорил Чейс. – Там у меня ворюга, а ты...

– А я – женщина. Здесь. Твой управляющий никуда не денется. Он может подождать. А я не могу.

– Бодин! – Джонни расхохотался от души. – Ты не говорил мне, что она управляется с хлыстом. Нет, я решительно влюблен...

Энни не обратила на лесть никакого внимания. Она мягко, вежливо, но весьма настойчиво обратилась к бывшему напарнику Чейса:

– Джонни, было бы приятно встретить тебя еще через столько же лет. Но не мог бы ты сейчас уехать? Нам с Чейсом кое о чем нужно поговорить.

Мужчины не пошевелились. Тогда Энни сошла с крыльца и стала перед Чейсом, разматывая хлыст. Она пока не имела представления, удастся ли ей сделать задуманное. Справится ли она с хлыстом? Но ведь у нее отличный учитель – сам Чейс. Каждый штрих его движений накрепко запечатлен в ее памяти.

Чейс изумился, увидев отчаянную борьбу Энни с огромным хлыстом. В ее руках хлыст извивался, скользил и раскачивался, словно змея. В конце концов Энни, подняв хлыст, приготовилась к «дрессировке».

Чейс не смог сдержать улыбки, В таком темпе она управится с хлыстом, дай бог, к Рождеству. В душе же он жалел упрямицу.

Она, казалось, была меньше хлыста и, если вспомнить, всегда смертельно боялась его. Только сильная ярость могла заставить ее прикоснуться к грозному предмету.

– Энни, положи хлыст, – сказал Чейс, подходя к ней. – Можно порани...

Но прежде чем он произнес последнее слово, прежде чем успел моргнуть, хлыст взметнулся в воздухе и обрушился на Чейса, сбив с головы шляпу.

– Черт побери, – изумленно прошептал Джонни.

Сердце Чейса екнуло, глаза полезли на лоб. Он провел рукой по волосам, еще не веря, что она сделала. Он хотел рассердиться, но немое восхищение взяло верх. Лицо Энни украсила победная улыбка, голубые глаза сверкали от возбуждения. Разрази его гром, Энни сексуальнейшая женщина из всех когда-либо встреченных им.

– Джонни, черт возьми, уберешься ты отсюда? – крикнул Чейс. – Видишь, мне тут с женщиной нужно разобраться.

– У, счастливчик, – протянул Джонни, направляясь к своей машине. – Если понадоблюсь, я в городе, в отеле. Будь помягче с ним, Энни.

И Джонни умчался, оставив после себя облако белесой пыли.

Чейс и Энни стояли под раскаленным солнцем Вайоминга, оценивая друг друга. Сладкая дрожь пробежала по Энни от страсти в глазах Чейса. Казалось, он возьмет се сейчас, прямо здесь, на траве.

Чейс сделал к ней шаг, но Энни подняли хлыст:

– Назад, ковбой. Ты не подойдешь ко мне, пока я не получу кое-какие ответы.

– Энни, сейчас мне плевать на всех растреклятых воров. Ты это хотела услышать? Я хочу только тебя, ангел, раскинувшуюся на спине, горячую от страсти и ждущую меня.

– Чейс, прекрати! – Она отступила, пересиливая желание рассмеяться. – Ты не притронешься ко мне, пока не объяснишься. Мне тоже плевать на всех воров мира. Я хочу знать, зачем ты сказал Джонни о женитьбе и нашей прошлой ночи?

– Но ведь мы женаты. – Понимающая улыбка появилась на его лице: вот, оказывается, к чему она клонит. – И подтвердили это... прошлой ночью. Ты же не забыла, как мы с тобой сделали это, правда, Энни? Лично я никогда не забуду.

Чейс подцепил пальцами кожаный ремень, и джинсы съехали на бедра. Это откровенное движение до подробностей напомнило ей, как они «подтвердили» свой брак. Но если он теперь всего лишь продолжает играть с ней, то это слишком жестоко.

– Ты слышишь меня, Бодин? – горячо настаивала Энни. – Объяснись. Прошлой ночью ты не хотел иметь ничего общего с путами брака, оравой ребятишек и желтыми занавесочками, помнишь?

Чейс глубоко вздохнул, стараясь справиться с собой и взять ситуацию под контроль. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубахи, пригладил взъерошенные волосы.

– Я буду уважать брак, если ты захочешь. Я поеду в иммиграционную службу и скажу там, что женился на тебе в Коста Браве. Заявляю это серьезно. Ты моя жена, Энни.

Энни почувствовала, как свет слепит глаза, а сердце ее вот-вот вырвется из груди. В то же время его слова звучали как-то отчужденно, сухо. Когда он это решил? Что делал без нее? Провел ночь, убеждая себя поступить с ней честно?

– Мне не нужны твои жертвы, Чейс. Я могла бы принять их в день, когда пришла сюда впервые, но не сейчас. Слишком много всего произошло.

Что делать Чейсу – плакать или смеяться над иронией судьбы? Все перевернулось с ног на голову. Прошлой ночью он задавался вопросом о мотивах ее поведения. Теперь же она не доверяла ему. Нужно заставить ее понять то, чего он сам долгое время не осознавал, что открылось только прошлой ночью, – во-первых, после акта любви и, во-вторых, после столкновения со смертью.

– Я ничем не жертвую, Энни. Всю жизнь я играл со смертью. И, пожалуй, только это давало ощущение, что ты еще жив. Но у меня появилась веская причина хотеть жить. Это ты, Энни. Мы женаты, и я хочу, чтобы было именно так.

– Ты хочешь? Но почему?

Вот это вопрос! Он и Энни были полными противоположностями, абсолютно по-разному смотрели на мир. Она вся состояла из противоречий, но в ее сердце жила непоколебимая вера в добро. Стойкая маленькая ива, упорно сражающаяся с непогодой. А он – огромный могучий дуб. Но Чейс учился. Учился уступать в мелочах и выигрывать в главном. Он учился любить женщину.

– Я не могу выразить это словами. Знаю, женщина любит слушать признание, как мужчина теряет голову от любви и не представляет без женщины своей жизни. Все это абсолютно так и в моем случае. Но причина более простая и, наверное, не такая поэтическая. – Он взмахнул руками, стараясь подобрать слова к тому, что невозможно объяснить. – Я просто чувствую себя лучше рядом с тобой, Энни. О, понимаю, в это трудно поверить из-за моего поведения в последнее время. Но это здесь, внутри меня. – Его голос сорвался. – Такого со мной никогда не было.

– Чейс...

– Я люблю тебя, Энни.

Неверие и радость переплелись в ее душе.

Она не могла пошевелиться. Чейс вдруг отдалился на тысячи миль, и огромная, непреодолимая пропасть разделила их. Само истерзанное сердце Энни сотворило ее. Она ждала признания в любви так долго, что сейчас просто не могла поверить в свершившееся.

– Иди ко мне, Энни, – сказал Чейс, протягивая руки.

Слезы застлали ее глаза, когда она услышала его хриплый зов. Энни явственно вспомнила свою клятву идти за ним хоть на край света. И она пойдет за ним. Потому что у нее нет другого выбора. И потому, что другого выбора она не хотела.

– О, Чейс... – Она закрыла глаза, испуганная тем, что не может даже пошевелиться. Чем больше она сопротивлялась неожиданному параличу, тем тяжелее становились ее руки и ноги. И он сам пришел за ней. Энни обхватила его шею, слезы хлынули из глаз, она задрожала в страстных объятиях. Чейс осторожно опустил Энни на траву.

– Ты еще хочешь быть моей женой, Энни? Выйдешь за меня? Снова?

Ответ звенел в ушах самой Энни колокольным перезвоном, таким громким, что, казалось, мог бы оповестить всю вселенную. Но из ее уст наружу вырывались лишь неразборчивые звуки.

– Ты говоришь «да», Энни? Честно говоря, у меня нет всего, что нужно бы дать женщине. – Он приподнял ее руку, как обычно делают мужчины, собираясь надеть кольцо на женский пальчик. Вместо кольца он достал что-то из кармана рубашки и с нежностью, положил на ее раскрытую ладошку.

– Но я обещаю, что у тебя всегда будут цветы.

Энни взглянула на маргаритку, прекрасный цветок, заменивший тот, который Чейс «срезал» своим хлыстом. Ни с чем не сравнимое счастье охватило ее настолько, что невозможно оказалось выразить вслух, как она любит цветы и как она безумно любит его, Чейса.

Она поднесла маргаритку к губам:

– Мне этого достаточно.