За пригоршню чар

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Нервно бурча, Дженкс поставил в корзину банку меда рядом с прочей его бакалеей и моим пластырем. Как-то он слишком суетился, и я подняла бровь:

— Зачем это мед, Дженкс?

— Лекарство, — ответил он, краснея, и повернулся к кулинарным полкам, расставив ноги на манер Питера Пэна. С верхней полки он добыл пачку дрожжей и бросил туда же. — Пчелиная пыльца, — пробормотал он. — Где в этом мышином борделе они держат витаминные добавки? Ни хрена в этой лавке не найти. Кто здесь все раскладывал? Гиллиган?[8]

Он поднял голову, разыскивая надписи над полками.

Витамины должны быть в лекарствах, — подсказала я. Дженкс вздрогнул.

Ты слышала? — поразился он, и я пожала плечами. — Черт, — сказал он, шагая дальше. — Не знал, что у тебя такой слух. Раньше ты меня не слышала.

Я шла за ним с пустыми руками. Дженкс упорно отбирал у меня любые тяжести, открывал все двери, он, блин, в туалете бы за меня смывал, если б я разрешила. Он так старался не из джентльменства какого — а просто потому, что мог теперь это делать. В полный восторг его приводили автоматические двери, и хоть он еще ни с одной не успел поиграть, доведя сенсор до истерического припадка, ясно было, что ему страшно этого хочется.

В новых ботинках, которые я ему купила с час назад, он передвигался быстро и бесшумно. Он не слишком обрадовался, что я потащила его за покупками до визита в «Дом бабочек», зоомагазин, где постоянно действовала выставка насекомых, но я его убедила, что если Джакс там, то он прячется или он уже попросил бы владельца магазина нам позвонить. Мы не знали, в чем там дело, а если постучать в дверь и сказать хозяину, что он укрывает пикси, возможно, замешанного в воровстве, — то мало ли кто начнет трепаться.

Так что мы с Дженксом воспользовались временем, пока владелец закрывает магазин и подсчитывает выручку, чтобы самим пробежаться по лавкам. Меня приятно удивили очень неплохие магазинчики в легких торговых зданиях прямо рядом с лавками, торгующими туристическим хламом. Их построили в последние лет пять — именно столько росли на этой земле стоящие вокруг деревья. Я ведьма, я такое чувствую.

Поскольку туристский сезон еще не начался, выбор был большой, а цены почти приемлемые. Через неделю, не больше, все это изменится — начнутся каникулы, и население городка утроится за счет «помадкожоров» — туристов, названных по конфетам, которыми славится Макино.

Дженкс оказался спецом по части покупок — наверное, наловчился, собирая урожай в саду. В мгновение ока мы пробежали три магазина с одеждой и два обувных, и теперь вместо бомжеватого юнца в адидасах и шлепанцах со мной был спортивного вида сердцеед ростом за метр девяносто, одетый в льняные слаксы и бежевую рубашку в тон. А под ними — обтягивающий комплект: плавки и майка из шелка со спандекcом. Он облегчил наш бюджет на пару сотен баксов, но когда я Дженкса в нем увидела, голова поплыла, а карточка выпорхнула из рук. Конфетка.

Я так и пожирала его глазами, пока он ползал у полки с витаминами, сняв солнечные очки — я их ему купила, чтобы не слышать больше бурчания насчет солнца в глаза; хватило мне дороги сюда. Он в расстройстве запустил руку под кепку и почесал затылок. Красная кожаная кепка в сочетании с тем, что на нем было надето, должна была смотреться ужасно — но на Дженксе… Только облизнуться.

Дженкс смотрелся великолепно, и я даже пожалела, что не захватила шмоток получше. И фотоаппарат еще. Споило вытряхнуть выросшего пикси из трико и шлепанцев — и соответствовать ему стало нелегко.

— Пчелиная пыльца, — сказал он, поддергивая рукава новенькой летчицкой куртки, наклоняясь и сдувая пыль с крышки стеклянной банки. — На вкус эта штука такая, словно она уже прошла через пчелу… — Он положил банку к прочим покупкам. — Но пойдет, раз уж из цветов здесь только помятые ромашки и увядшие розы.

Голос сочился сарказмом, и я только молча глянула на цену. Неудивительно, что пикси предпочитают в саду возиться, чем работать с девяти до пяти и покупать еду, как нормальные люди. Две выбранные Дженксом бутылочки кленового сиропа стоили чертовы девять баксов. Каждая. А когда я заикнулась о заменителях, он взял еще третью.

— Давай я что-нибудь понесу, — предложила я, чувствуя себя не у дел.

Он покачал головой, целеустремленно направляясь дальше.

— Если мы сейчас не поедем, станет cлишком холодно, нам тогда помощников из пикси не найти. А владелец уедет домой телевизор смотреть. Уже почти девять.

Я глянула на телефон у него на поясе.

— Уже двадцать минут десятого, — поправила я. — Едем.

— Сколько? — Дженкс фыркнул и покачал корзиной. — Солнце село ровно час назад.

Он дернулся в сторону, когда я отцепила телефон у него с пояса и подняла к его лицу.

— Двадцать десятого, — повторила я, не зная, хихикать или огорчаться, что его хваленое чувство времени дало сбой. Надеюсь, Кери его не убила совсем.

На миг лицо Дженкса выразило ужас, но потом губы ехидно скривились.

— Широта поменялась, — сказал он. — Я буду… — Он забрал у меня телефон и уставился на экран. — …запаздывать на двадцать минут на рассвете и на двадцать минут спешить на закате. — Дженкс хмыкнул. — Вот не думал, что мне хоть раз понадобятся часы — но проще пользоваться ими, чем пытаться приспособиться. Потом ведь переучиваться обратно.

Я пожала плечами. Мне часы не нужны — разве что я работаю с Айви и должна с ней «синхронизироваться», чтобы она не брызгала слюной во все стороны. А так я просто спрашиваю Дженкса. Чувствуя себя маленькой рядом с этим дылдой, я оттерла его от полок, а то бы мы здесь на всю ночь застряли. Дженкс сам все выгрузил из корзинки, оставив меня мило улыбаться кассирше.

Ее выщипанные брови поехали вверх, когда она увидела пчелиную пыльцу, дрожжи, мед, кленовый сироп, пиво, пластырь и чахлое растеньице, которое Дженкс спас с уцененной полки в крошечном цветочном отделе.

— Стряпать собрались? — подмигнула она, в оскале так и светились предположения на тему, что на самом деле мы намерены со всем этим делать. На бэйджике у нее значилось «Терри», и ей нисколько не досаждали десять лишних килограммов, опухшие пальцы и множество колец на них.

Дженкс наивно хлопнул зелеными глазами,

— Джейн, рыбка, — сказал он мне. — Будь лапочкой, сбегай за пудингом в пачках. — Он понизил голос до интимных глубин. — Давай теперь клубнику, а? Надоел мне шоколад.

Чувствуя себя донельзя порочной, я прижалась к нему и накрутила на палец завиток у него над ухом.

— Ой, ну у Алекшии аллергия на клубнику! — сказала я. — А Том сделает все-е-о-о-о на свете за фисташки. У меня есть еще немного в холодильнике, на полке с карамелью и взбитыми сливками. — Я хихикнула и взбила рыжие кудри. — Ой, я так люблю караме-ель! Ее так до-олго нужно слизывать!

Дженкс изобразил дьявольский оскал, одним глазом следя за кассиршей из-под кепки, нагреб с десяток зубных щеток с подставки у кассы и положил их на ленту конвейера.

— Вот что мне в тебе нравится, лапочка моя Джейни, — тут он прижал меня к своему боку, так что я чуть не повалилась, — всегда подумаешь о других. Правда, она самая добрая душа на свете?

Кассирша покраснела до ушей. Неверными руками она бесплодно пыталась «прозвонить» наклейку Дженксова цветка, наконец сдалась и засунула его в пластиковый пакет.

— Шестьдесят три двадцать семь, — выдавила она, боясь поднять на Дженкса глаза.

Самодовольно ухмыляясь, Дженкс достал бумажник, купленный минут пятнадцать назад, добыл оттуда кредитку «Вампирских чар» и аккуратно провел ее через машинку, откровенно наслаждаясь, что все делает как надо. Корпоративные кредитки Айви оформила бог знает когда, и, разумеется, Дженксова подпись была зарегистрирована тоже. Сейчас он впервые в жизни имел возможность воспользоваться карточкой, но делал все с очень уверенным видом.

При виде названия нашей фирмы, появившегося на экране, кассирша так разинула рот, что у нее двойной подбородок образовался.

Дженкс торжественно расписался на планшете и улыбнулся кассирше, протянувшей чек и полоску купонов.

— Пока, рыбка, — сказал он и собрал пакеты, хрустя пластиком. Я оглянулась, когда открылись стеклянные двери и ночной холодный ветер бросил мне волосы в лицо. Кассирша уже шепталась с менеджером, а заметив, что я на нее гляжу, прикрыла рот рукой.

— Да, Дженкс, — сказала я, забирая у него один из пакетов, чтобы посмотреть на чек. Шестьдесят баксов с лишним за два небольших пакета?! — Может, нам стоило выпендриться по-настоящему? Микрофон ее облизать, к примеру.

А зачем ему щеток столько?

Тебе это понравилось, ведьма, не ври. — Он выхватил купоны у меня из рук, пока я не успела их выбросить. — Я их возьму, — сказал он, засовывая бумажки в карман. — Может, пригодятся.

Да ими никто не пользуется. — Я отыскала в сумке ключи, машина мигнула фарами и щелкнула замками. Перевесив пакеты на локоть, Дженкс открыл мне дверь, и только потом перешел на свою сторону и сложил пакеты рядом с красиво упакованными штанами, рубашками, шелковыми трусами, носками и шелковым халатом, который я ни за что не купила бы, если б не мысль, что смогу забрать его себе, когда Дженкс станет маленьким. На дешевые вещи он даже не смотрел, а жаль: я бы поиздевалась над его утверждением, что ткань из продуктов нефтепереработки его выводит из строя. Впрочем, я сама была тому свидетелем.

Он открыл свою дверь и уселся, застегнув ремень с почти религиозным рвением.

— Готов? — спросила я, чувствуя, как разрядка от магазинов переходит в азарт предстоящего дела. Незаконного дела. Да, мы спасаем Дженксова сына, а не грабим магазинчик, но нас все равно возьмут за задницы, если попадемся.

Дженкс вертел головой вверх-вниз, расстегивая и застегивая сумочку на поясе, в которую он сложил свои немногочисленные инструменты. Глубоко вдохнув для успокоения нервов, я тронула машину вперед — мимо магазинов и театра. Мост был забит машинами, как оно бывает почти всегда, если верить мрачному продавцу из обувного магазина. Там оставили для проезда всего одну полосу в каждую сторону, днями и ночами телепаясь с ежегодным ремонтом — собирались его закончить до Дня Памяти. По счастью, нам не надо было переезжать на ту сторону по громадному подвесному мосту, только объехать это столпотворение.

Вентилятор дул холодом, хоть я и включила печку, и я благодарила звезды, что Дженкс большой. Не факт, что он сегодня выжил бы, если б был четырех дюймов ростом. Очень надеюсь, что Джакс нашел себе теплое убежище. На выставке живых бабочек еды ему хватит, но кто будет прогревать там воздух до комфортных двадцати четырех градусов, когда они и при десяти выживут?

Театр находился в лабиринте новых магазинчиков, рассчитанных на пеших туристов — что-то вроде мини-пассажей, воткнутых среди старых домов в центре города, — но для кинотеатра выделили участок попросторней, и я сумела запарковаться между белым грузовичком и побитой «тойотой» с наклейкой на бампере: «Рванем в верхний город?»

Двигатель умолк, и в наступившей тишине я глянула на Дженкса. На пустыре неподалеку вяло пели сверчки. Дженкс нервничал, пальцы теребили молнию на сумке.

— Справишься? — спросила я, вдруг поняв, что он впервые в жизни не сможет упорхнуть, если станет горячо.

Он кивнул, глубокая сосредоточенность странно выглядела на таком юном лице. Порывшись в сумке, он вытащил бутылочку с кленовым сиропом, глянул на меня зелеными глазами, в тусклом свете они казались черными.

— Да, слушай, когда выйдем, можешь притвориться, что шнурки завязываешь или еще что? Надо позаботиться о камерах с черного хода, отвлеки внимание на себя.

Я посмотрела на бутылочку у него в руках, на тревогу на лице — как-то мне трудно было сообразить, какое отношение сироп имеет к камерам, но да Боге ним.

— О'кей.

Успокоившись, он вышел, я выбралась следом, оперлась на машину и изобразила, что вытряхиваю из туфли несуществующий камешек. Вполглаза я смотрела на Дженкса, и все поняла, когда он переливчато свистнул и поспешно схватился за красную кепку — к нему в промозглой темноте спикировал разъяренный пикси.

Беседу я не слышала, но Дженкс вернулся довольный и без сиропа.

— Ну что? — спросила я, поравнявшись с ним.

— Они зациклят пленку, когда мы будем выходить, — сказал он. Он не взял меня под руку, как сделали бы Кистен или Ник, а просто шел рядом — некомфортно близко. Киоски по сторонам подъездной аллеи были закрыты, но у кинотеатра собралась небольшая толпа явно из местных жителей, судя по галдежу. Фильм, который здесь показывали, в Цинциннати шел три недели назад — но чем здесь еще заняться?

По мере приближения к кассам сердце у меня забилось чаше.

— Они зациклят пленку за бутылку кленового сиропа? — полушепотом спросила я.

Дженкс пожал плечами, глянув на козырек у входа.

— А то. Он на вес золота идет.

Я задумалась, нашаривая в сумке двадцатку. Может, мне лучше заняться производством сиропа для пикси, чем нынешней работой?

Мы купили два билета на какую-то фантастику, попкорн для Дженкса, вошли в кинотеатр и немедленно вышли через запасной выход. Подняв взгляд к камерам на крыше, я углядела в слабом свете фонаря мелькание крыльев пикси. Может, мы перестраховываемся, но наше будто бы присутствие в кино в случае, если сработает сигнализация в «Доме бабочек», может помочь мне и дальше топать по улицам, а не прохлаждаться на тюремной койке.

Мы вдвоем пробрались от служебного входа обратно к фасаду. Дженкс переодевался на ходу и то и дело совал мне шмотки, которые я запихивала в сумку. Не знаю, как мне при этом удалось ни разу не налететь на мусорные баки. Когда мы вышли на обитаемые улицы, он уже был в ботинках на мягкой подошве и обтягивающем комбинезоне. От кинотеатра мы отошли уже на несколько кварталов, и было довольно жутко идти здесь ночью, когда все закрыто — все вокруг напоминало, как далеко я от дома и от своей стихии. «Дом бабочек» притулился в тупичке, мы направились к нему, бесшумно ступая по асфальту.

— Прикрой мне спину, — прошептал Дженкс, останавливая меня в темном уголке. Он присел, чтобы замок оказался на уровне глаз, в пальцах у него едва заметно мелькала длинная отмычка.

Я смерила его долгим взглядом и повернулась, оглядывая пустую улицу. Да без вопросов, Дженкс, — подумала я. Прикрыть спину — не спинку потереть.

— Идут, — прошептала я, но он уже услышал и шмыгнул в кусты у двери. Тут росли чахлые кустики буддлеи, которую еще называют бабочкиным кустом. Владелец любого другого магазина их бы давно выдернул.

Шмыгнув в свой темный угол, я затаила дыхание. Мимо прошла парочка: женщина семенила на каблуках, а мужчина ругался, что они пропустят трейлеры. Через пять секунд Дженкс вернулся к двери. Минута копания — и он выпрямился и осторожно толкнул створку. Она щелкнула и открылась, симпатичный зеленый огонек приветливо замигал нам с панели замка.

Дженкс ухмыльнулся, кивком приглашая меня присоединиться. Я скользнула внутрь и шагнула в сторону, уступая ему место. Если здесь есть еще охранные устройства, Дженкс их быстрей вычислит.

Дверь закрылась, но свет фонарей лился в широкие окна. Так плавно, словно он на крыльях летел, Дженкс проплыл мимо меня.

— Камера в углу за зеркалом, — сказал он. — Я с ней ничего не сделаю с моим нынешним ростом. Найдем Джакса, уберемся поскорей и будем надеяться на лучшее.

У меня в животе похолодело. Неудачка похлеще даже, чем для меня обычно.

— В служебку? — прошептала я, осматривая безмолвные прилавки и выставку чучел животных из дождевых лесов Амазонии, а также дорогущие книги по садовому дизайну. Пахло здесь роскошно, тонкими ароматами экзотических цветов и лиан — явно доносившимися сквозь двойные стеклянные двери в задние помещения. Но воздух был холодный. Туристический сезон начнется только через неделю, и здесь по ночам снижали температуру, чтобы насекомые жили подольше.

Дженкс скользнул к дверям; я на его фоне казалась нескладехой. Не уверена даже, что камера его зафиксировала — так незаметно он двигался. Тихое шипение воздушного шлюза показалось страшно громким, Дженкс придержал для меня дверь, широко раскрытыми глазами ловя скудный свет. Вся на нервах, я нырнула у него под рукой, глубоко вдохнула запах свежей земли. Дженкс открыл вторую дверь, и к тишине добавилось журчание воды. Плечи расправились, несмотря на владевшее мной напряжение, и я заторопилась следом за Дженксом по крытой галерее.

Помещение было высотой в два этажа, метров с трех над полом шли стеклянные стены. Над головой нависала ночь, разбавленная лианами и висячими горшками с изливающими мускусный аромат петуниями и сверкающими бегониями. Весь зал, метров пятнадцать в длину и около пяти в ширину, казался кусочком другого континента — но здесь было холодно. Я обхватила плечи руками в тревоге глянула на Дженкса.

— Джакс? — позвал Дженкс голосом, полным такой надежды, что слушать было больно. — Ты здесь? Это папа.

Папа, подумала я с внезапной завистью. Чего бы я не отдала, только б услышать, как меня зовет папа. Отбросив гадкое чувство, я порадовалась, что у Джакса есть папа, способный вытащить его из беды. Взросление все равно процесс нелегкий, даже когда есть кому вытаскивать тебя из проблем, в которые вляпываешься, если действуешь быстрее, чем соображаешь. Или чем бегаешь.

Где-то среди задвинутых подальше от глаз инкубаторов что-то зашевелилось. Я подняла брови, а Дженкс застыл,

Там, — показала я, затаив дыхание. — Под тем шкафом с обогревателем.

Джакс! — прошептал Дженкс, снимая обросший мохом шиферный лист. — Ты живой?

Я расплылась в улыбке невероятного облегчения, когда из-под шкафа в облаке сияющей пыльцы стрелой вырвался пикси. Джакс заложил вокруг нас головоломный вираж, треща крыльями. Он был живой. Блин, живой — не то слово. Он выглядел великолепно.

— Миз Морган! — воскликнул юный пикси, освещая своим восторгом окружающее пространство и носясь над моей головой бешеным светлячком. — Вы живы? Мы думали, вас убили! А где папа? — Он взлетел к потолку и снова сластился. — Папа!

Дженкс зачарованно смотрел, как его сын носится под потолком. Он открыл рот, снова закрыл — он явно не мог придумать способ обнять сына и ничего ему не повредить.

— Джакс… — прошептал он, мальчишеские его глаза казались одновременно юными и старыми, полными боли и радости.

Джакс взвизгнул от потрясения и подлетел на добрый метр, прежде чем спохватился.

— Папа! — вскрикнул он, рассыпая вокруг пыльцу. — Ты большой! Как?!

Он спустился на подрагивающую руку Дженкса.

— Я стал большим, чтобы тебя найти. Слишком холодно, чтобы ехать, не зная, где придется ночевать. А миз Морган нельзя покидать Цинциннати без сопровождения.

Я скорчила гримасу, хоть это и было правдой. Все равно мы еще ни одного вампира не видели, не то что голодного. Вампиры маленькие города не любят.

— Джакс, — нетерпеливо сказала я. — А где Ник?

Джакс широко раскрыл глаза, поток пыльцы здорово поредел.

— Его увезли. Я покажу, где его держат. Черт, но как же он рад будет вас видеть! Мы не знали, что вы живы, миз Морган. Мы думали, вас больше нет!

Он это уже второй раз сказал, и, наконец до меня дошло, я даже моргнула. О Господи. Ник позвонил в ту ночь, когда Ал разорвал мою связь с ним как с фамилиаром. Ал тогда взял трубку и сказал Нику, что я теперь его собственность. А потом газеты и телевидение объявили, что я погибла на взорванном Кистеном катере. Ник думал, что я погибла! Вот почему он не звонил, вот почему не сообщил, что приезжал на солнцеворот. Вот почему освободил квартиру и уехал. Он думал, что я мертва.

— Господи боже, — прошептала я, опираясь на пыльный инкубатор, забитый куколками бабочек. Это он оставил на моем крыльце розовый бутон в банке из-под варенья с пентаграммой защиты на донышке. Ник меня не бросал. Он думал, что я умерла!

— Рэйч?

Я выпрямилась, когда Дженкс осторожно тронул меня за руку.

Все нормально, — прошептала я, хотя все было совсем не нормально. Ладно, потом обдумаю. — Надо идти, — сказала я, разворачиваясь к выходу.

Подождите! — воскликнул Джакс, слетая на пол и заглядывая под шкаф. — Кис-кис-кис…

Джакс! — в ужасе крикнул Дженкс, подхватывая сына с пола.

Папа! — возмутился Джакс, с легкостью покидая неуклюжую клетку из отцовских пальцев. — Пусти!

Я сделала большие глаза при виде рыжего клубка меха, выбравшегося из-под полки. Клубок моргал и потягивался. Я посмотрела еще раз, не веря глазам.

— Это кошка! — сказала я, заслужив пулитцеровскую премию за бесподобный интеллект. Ну, вообще-то это был котенок, так что сколько-то баллов придется снять.

Дженкс двигал губами, но ни звука из них не вырывалось. В широко раскрытых глазах отражался ужас.

Кошка, — повторила я и в ужасе крикнула: «Нет, Джакс!» — когда пикси стрелой метнулся вниз. Я попыталась его поймать и отдернула руку, когда пушистый рыжий котенок выгнул спину и зашипел на меня.

Ее зовут Рекс, — гордо объявил Джакс. Он стоял, сложив крылья, на грязном полу у инкубатора и усердно чесал кошку под подбородком. Она успокоилась, забыла про меня и вытянула горлышко, чтобы Джакс почесал как раз там, где надо.

Я медленно выдохнула. Это как тираннозавра, что ли? Класс. Обалдеть просто.

— Она у меня будет жить, — сказал Джакс. Котенок развалился на полу и начал мурлыкать, втягивая и выпуская острые коготочки и жмуря глаза.

Это же кошка! Ну уж нет. Кошку мне не подсунут.

Джакс, — рассудительным тоном начала я, и маленький пикси взорвался.

Я ее не брошу! — заявил он. — Я бы здесь замерз в первую же ночь, если б не она. Она меня грела, а если я уеду, старая ведьма, хозяйка магазина, опять ее поймает и сдаст в приют! Я слышал, как она грозилась!

Я посмотрела на Дженкса. У него был такой вид, словно ему воздуху не хватало, и я взяла его за руку на случай, если он в обморок хлопнется.

Джакс, ты не можешь ее держать.

Она моя! — крикнул Джакс. — Я ее кормил куколками бабочек, а она меня грела. Она мне ничего не сделает. Смотрите!

Дженкс едва не помер от разрыва сердца, когда его сынок принялся летать прямо перед носом у кошки, провоцируя ее поймать его. Белый кончик кошачьего хвоста задергался, она начала вертеть завом.

— Джакс! — заорал Дженкс, успевая выхватить Джакса прямо из-под выброшенной лапы.

У меня сердце колотилось где-то в горле, я едва удержалась, чтобы тоже не потянуться за Джаксом.

— Папа, пусти! — крикнул Джакс, и в ту же секунду взлетел над нашими головами. Кошка следила за ним с жуткой пристальностью.

Дженкс с трудом сглотнул.

Эта кошка спасла моему сыну жизнь, — сказал он, весь трясясь. — Нельзя ее бросить голодать или погибнуть в приюте-

Дженкс… — попыталась образумить его я, глядя, как Рекс бесшумно идет по оставленному Джаксом светящемуся следу, задрав морду вверх. — Кто-нибудь ее возьмет. Посмотри, какая она миленькая. — Я сцепила руки, чтобы самой ее не подхватить. — То есть, — поправилась я, чувствуя, как слабеет моя решимость: Рекс упала на пол, перекатившись белым пузичком кверху, — ну как тут не умилиться? — То есть сейчас она такая славная и маленькая, но она же вырастет. И тогда начнутся вопли и кошачьи концерты. И шерсть по всему саду.

Дженкс нахмурился.

— Я не оставлю ее себе, я найду для нее дом. Но она спасла жизнь моему сыну, и я ее не брошу.

Я только головой покачала. Под взглядом просиявшего Джакса его отец бережно поднял котенка. Рекс символически поерзала и устроилась на изгибе его локтя. Дженкс держал ее уверенно и бережно — как ребенка.

— Давай я понесу, — предложила я, протягивая руки.

Я справляюсь. — Худое лицо Дженкса побледнело так, что казалось, он готов упасть в обморок. — Джакс, на улице холодно. Полезай в сумку миз Морган, пока мы не доберемся до мотеля.

Ну нет! — к моему изумлению возразил Джакс, перелетая ко мне на плечо. — Не поеду я ни в какой сумке. Мне с Рекс будет классно. Тинкина диафрагма, пап! А ты думаешь, как я спал последние четыре ночи?

Тинкина диа… — Дженкс сплюнул. — Думай, что говоришь, молодой человек!

Ушам не верю. Не может быть.

Джакс слетел и забрался в ямку к животику Рекс, почти скрывшись в мягкой кошачьей шерсти. Дженкс несколько раз судорожно вздохнул, плечи у него так напряглись, что об них можно было кирпич разбить.

— Пора, — прошептала я. — После поговорим.

Дженкс кивнул и неверной походкой пьяного направился к выходу: он держал котенка, а я открывала дверь. Мы прокрались обратно в сувенирный отдел, где затхло пахло книгами и ковровым покрытием. Я со страхом выглядывала снаружи красно-синие мигалки, но обнаружила, слава богу, только уютную темноту и тихую мощеную улицу.

Я не сказала ни слова, когда Дженкс неуклюже достал одной рукой бумажник из заднего кармана и оставил на прилавке наш последний наличный доллар. Потом он уважительно раскланялся с камерой за зеркалом и мы покинули помещение тем же путем, каким пришли.

По пути к стоянке мы никого не встретили, но я вздохнула нормально, только когда за мной захлопнулась дверца микрика. Трясущимися пальцами я завела двигатель, осторожно сдала назад и вырулила на полосу.

— Рэйч, — прервал свое примечательное молчание Дженкс, глядя на котенка у себя в руках. — Мы не остановимся у какого-нибудь магазина, чтобы купить ей корма? У меня есть купон.

Началось, подумала я, мысленно прибавляя к списку кошачий туалет и наполнитель. И консервный нож. И блюдечко для воды. И еще игрушечную мышку… или десяток мышек.

Я покосилась на Дженкса: его ровные длинные пальцы ласкали шерсть между ушами Рекс, а кошка мурлыкала так, что перекрывала звук мотора. Джакс свернулся калачиком у нее между лапами и спал как убитый. Я чуть заметно улыбнулась и почувствовала облегчение. Мы от нее избавимся, как только найдем ей хороший дом.

Ага. А как же. Избавилась одна такая.