За синими горами (СИ)

Глава 5

Ясмина старалась. Мне была мгновенно предоставлена ванна, любимая еда и чистая одежда. Ошейник, снятый с меня в тот же миг, как машина Владыки оторвалась от земли, так и остался валяться на парковке. Свежеиспеченная авенэя что-то заботливо щебетала, рассказывая мне о том, как же все теперь будет хорошо, но я не вслушивалась. Двигаясь, словно в тумане, я с трудом понимала, что она говорит и чего, собственно хочет.

Я увижусь с отцом. Я смогу обнять его, прижаться… хоть в последний раз…

Нет, не смогу. Дева, глядящая на меня из огромного зеркала в ванной комнате, едва ли сможет убедить хоть кого-то в том, как счастливо ей живется в Стране Вампиров. Если тело я еще сумею скрыть под одеждой, то вот этот синяк в пол лица, оставшийся после знакомства с моим новым тюремщиком, ни один тональный крем не спрячет. И безумный блеск воспаленных глаз, и трясущиеся руки. Что станет с отцом, если он увидит меня такой? В какую бездну я отправлю его устоявшуюся жизнь?

Нет, нельзя, нельзя… Пусть думает, что у меня все хорошо. Пусть думает, будто я все еще счастлива. Но позвонить… поговорить… попрощаться…

— Сегодня какой день недели? — интересуюсь у все еще активно успокаивающей меня Ясмины.

— Четверг, — отвечает недоуменно, прерывая на полуслове свой монолог.

— Скажи, а ты сможешь найти рабочий телефон моего отца? У вас же, наверное, есть общая база на всех людей?

— База есть, и телефон найти не сложно. И телефон, и адрес. Но ты совсем не слушаешь меня, Лариса. Пожалуйста, соберись. Я понимаю, тебе сейчас очень плохо, но постарайся сосредоточиться. Нам не надо туда лететь.

— Что значит не надо?! — тут же взвиваюсь я. — Тебе-то, конечно, зачем, у тебя и тут жизнь красивая, чего напрягаться, а я? А у меня это последний шанс, мне жить осталось… Ты повезешь, тебе Владыка приказал, ты не посмеешь… — бессильно сползаю на пол, не замечая, что слезы градом катятся. Она отняла у меня всю мою жизнь, она не лишит меня такой малости.

— Лара, милая моя, не надо, пожалуйста, — она тут же опускается возле меня на колени, пытается погладить по головке. — Давай помогу перебраться в ванну, я там масло добавила хорошее, расслабляющее…

— Я сама, — дергаюсь прочь от ее рук. — Что ты сюсюкаешь вокруг меня, материнские инстинкты взыграли? Ты бы знала, как это все отвратительно: отказываешь мне в главном и пытаешься умаслить в деталях. Твое масло сумеет заменить мне встречу с отцом? Вот правда? Ты искренне на это надеешься?

— А ну успокойся! — неожиданно резко прикрикнула Ясмина. И как-то вдруг вспомнилось, что она отнюдь не фарфоровая кукла шестнадцати годов от роду, а давно уже взрослая состоявшаяся вампирша, которая и возиться со мной не обязана, и выходки мои терпеть. И вообще, имеет полное право убить, и сказать, что так получилось. И даже рассматривать свое деяние как благо, ведь им она избавит меня от долгой агонии в руках ее свежеприобретенного дяди. — В ванну залезай, — продолжает авенэя не менее строго. — Не горячая вода?

— Нормальная.

— Вот и хорошо. А теперь слушай. Владыке верить нельзя. Все что он сказал сейчас — это чистая правда, он действительно это думает и верит в каждое слово. Но это не вся правда. Там есть второй слой. И эмоционально он совершенно иной. Так предвкушение, ожидание, нетерпение. И ненависть. Запрятанная так далеко, что он полагает, и не разглядеть. Но истину второго слоя я читаю легко. Запланированная им поездка в Страну Людей благополучного исхода не предполагает. Для нас обеих.

— Если ты меня туда не отвезешь, то благополучный исход тебе прямым текстом был не гарантирован, — упрямо возражаю я. И только тут понимаю, что она мне сказала. — Погоди, какая истина второго слоя? Из того, что я читала по эльвийскому жречеству, второй слой сознания доступен лишь коэрам и жрицам трех высших ступеней, а ты…

— На коэрэну не потяну, а вот жрицей третьей ступени в ином мире могла бы стать легко. А при должном обучении, возможно, что и второй.

— Но… — пораженно выдыхаю я. Лоу в жизни не упоминал, что у его сестры есть хоть какие-то способности. Да и Анхен давеча соловьем разливался, что их нет и быть не может.

— Вот теперь ты готова меня слушать?

Киваю.

— Владыка дал нам два дня. Я не знаю, что должно случиться в Стане Людей, но даже если ловушка не там, лететь туда бессмысленно. Да, ты увидишься с родными. Но, во-первых, насколько горько им будет видеть тебя такой, а во-вторых, делая то, что велел Владыка, мы лишь теряем время, приближая твою гибель. А затем и мою.

— Но не делая ничего…

— Я разве сказала про ничего? Мы сейчас собираемся и летим на восток. К Анхену. Если лететь без сна, то за двое суток мы доберемся. А дальше мы…

— Я не знаю, что «дальше вы», потому как «дальше мы» там не просматривается. А твой разлюбезный Анхен… может и не отдаст меня Владыке в тот же миг, как заполучит в свои руки. Но пожертвует мной, как разменной пешкой, не задумываясь, при первой опасности…

— Ты не должна так говорить. Он очень переживал, он надеялся, что сумеет тебя вызволить…

— Сначала безропотно сдал, а потом надеялся вызволить? Ясмина, прости, но за триста лет как-то можно было бы сделать выводы. Мне четырех лет на это хватило, и то я считаю, что обманывалась на его счет слишком уж долго.

— Он просто не хочет конфликта. Владыка — его семья, все, что у него от этой семьи осталось, и поэтому он до последнего будет пытаться решить дело если не миром, то без открытого противостояния.

— Неправда. Его семья — это Сэнта и Фэр, ты и Лоу. А Владыка — это всего лишь власть, которой он боится лишиться. Он потерял уже Страну Людей. Видно, слишком страшно терять и Страну Вампиров. И поэтому он не увез меня до того, как женился. И поэтому так легко отдал Владыке…

— Нет, Ларис, нет. Он не виноват в этой свадьбе. Я…

— Он когда-то сказал, что Высший вампир это тот, кто сам в ответе за свои поступки. Разве он не Высший? Разве он Младший у тебя на службе? Анхенаридит ир ра Аирис?

— Ты судишь поспешно, не зная фактов.

— Поспешно? — я поднимаюсь из мягкой пены, встаю перед ней во весь рост. — Ты полагаешь, поспешно? А вот все эти следы, оставшиеся на моем теле, их оставляли не слишком спеша. И у меня было время и оценить, и насладиться. И осознать, что это он, своими руками, положил меня в машину Владыки. Ради того, чтобы решить дело миром. Избежать конфликта… Прости, но к Анхену я с тобой не поеду. Конечно, ты можешь увести меня силой, но я догадываюсь, кто из слуг шпионит для Владыки. И я успею передать ему весть. Ты не долетишь, нас перехватят.

— Сядь, Ларис, к чему этот блеф? — она только морщится на мои угрозы. — Я понимаю твои чувства, но попробуй мыслить разумно: Анхен твой единственный шанс. Я не прошу тебя любить его, я не прошу тебя ему верить. Но он сумеет преодолеть Границу даже без кодов доступа. И провести за собой нас. С его уровнем силы это реально.

— Вот только не факт, что он сделает это. Найдет кучу причин повременить. А потом вдруг станет уже слишком поздно.

— Да даже если не факт. Он может это сделать. Шанс, каким бы мизерным он тебе ни казался, все равно есть. А по-другому — лишь смерть, без вариантов. Я пойду собираться, а ты подумай об этом. Просто спокойно подумай. Без эмоций.

Я думала. Думала, думала и думала. И поняла, что лучше я сдохну, чем еще раз попрошу о помощи того, кто столь пафосно называл меня принцессой своей души. Чем еще раз поверю, что он поможет. Но, если мне повезет, если мне хотя бы немного повезет, я стану, наконец, свободна. От них от всех.

Мои вещи не тронули. То ли и впрямь он надеялся, что как-то оно так сложится, что я вернусь, то ли просто забыли о них. Что ж, это к лучшему. Перебрав имевшуюся в наличии одежду, я остановилась на брюках немаркой раскраски. Конечно, в платье я выглядела бы куда человечней, но для путешествия оно решительно не годилось.

Ничего, будем надеяться, платье мне удастся купить и на месте. А чтоб было на что, я аккуратно отпорола часть пояса, и, достав из шкатулки немногие свои сокровища, старательно укладывала их под подкладку. Изящные золотые цепочки, браслеты им в пару, и мой любимый кулон, блеснувший бриллиантовой капелькой, будто слезинкой… Глупо плакать. Поздно плакать. Было время, когда он любил меня, и дарил золотые безделушки. Настало время… другое. Жаль, серьги с сапфирами в поясе не спрятать, уж слишком объемные. Но одну пару серег я могу и надеть. Как и несколько колец.

— Я вижу, ты сумела принять правильное решение, — мои приготовления Ясмина оценила. Но по-своему.

— Да. Я не знаю, зачем ты вдруг решила мне помогать, с чего вдруг такая забота о чужой тебе человечке, брошенной даже… — горло перехватил спазм, но я заставила себя выговорить, — ее владельцем. Но раз уж решила — я прошу тебя только об одном. Сделай так, как велел Владыка. Просто перевези через Бездну, — поспешила я добавить, видя, что она собирается мне возразить. — Просто перевези и высади хоть на краю, можешь даже не приземляться, я спрыгну. И сразу же улетай, раз Страна Людей тебя так пугает. Формально ты ничего не нарушишь. Приказ Владыки не оговаривает твоего постоянного присутствия рядом со мной. Ты вполне могла понять его слова как «привезти и увезти». Мне ведь не суметь затеряться в Стране Людей, это все знают. Они отметят, что Бездну ты пересекала, а значит, привезла. И будут ждать, когда через два дня заберешь. А ты улетай. К Анхену, или куда ты задумала. И у тебя действительно будет два дня, прежде чем тебя хватятся. А иначе хватятся раньше. Уже к вечеру прибегут спросить, почему ты не выполнила приказ, — я готова была и уговаривать ее, и запугивать. Лишь бы поверила. Лишь бы отвезла. И отстала.

— Но ты, — качает она головой. — Ты ведь действительно не спрячешься в своей стране. Тебя найдут.

— Может быть. А может быть, нет. Тебе что за печаль? Мы едва знакомы.

— Но я не могу… бросить тебя так.

— Нет, прекрасная авенэя, — не поверила я в красивую сказку. — Ты не можешь явиться к Анхену без меня. Ты надеешься организовать кампанию «Спаси Ларису». И тогда не придется признаваться дорогому супругу, что спасать надо тебя. Он ведь действительно не знает, что у тебя есть способности жрицы, верно? Ты никогда ему не говорила. И даже сейчас, когда Владыка пригрозил проверкой, ты промолчала, надеясь, что до лета все утрясется. А иначе ты не сидела бы в этом доме, дожидаясь Владыки, а давно бы уже вместе с мужем растворилась в тумане.

Молчит, подтверждая мои догадки своим молчанием.

— А что будет, если он узнает? Он тебя бросит? Отречется от вашего ребенка?

— Нет, что ты! От ребенка он не отречется. Никогда, каким бы он ни родился. Но во мне… он разочаруется, ему всегда казалось… что он читает меня, будто открытую книгу, что ему известны все мои мысли, все желания. И мне было приятно быть для него такой, как он хочет. А если он выяснит, что я… скрывала от него всю жизнь…

— Но зачем? — не понимаю я. — И от брата что, тоже?

— Да оно, — Ясмина несколько рассеянно присаживается на мою кровать, — как-то так вышло. С самого детства все мои близкие хором твердили окружающим: у нее нет способностей! Никаких! Это значительно позже я поняла, что таким образом меня просто пытались защитить от всеобщей ненависти к коэрам, вывести из-под этой ненависти. А в детстве… Мне казалось, что если о моих способностях узнают, меня станут ненавидеть даже близкие, что меня любят только потому, что их нет. И я молчала. Слишком долго. А потом… Знаешь, с каждым прожитым годом все труднее признаваться любимым эльвинам, что ты столько лет морочил им голову. А уж когда счет идет на десятилетия… на столетия… — она вздохнула. — Но шантажировать меня тем, что, если я не сделаю по-твоему, ты все расскажешь Анхену, не стоит. Я расскажу и сама, это не великая тайна. Просто я действительно надеялась, что до лета Владыка не станет предпринимать что-либо, а теперь ясно вижу, что ему плевать на результаты проверки. Более того, она нужна ему еще меньше, чем мне.

Лишь недоуменно смотрю на нее.

— Он ведь не знает наверняка. Может, способностей и нет, и ребенок чист, — поясняет Ясмина. — И что тогда ему мне предъявить? Тем более, после того как он с таким демонстративным радушием принял меня в семью… Знаешь, такое добросердечие, такое радушие. Такая радость, что вот он, долгожданный наследник. Эмоции так и брызжут, будто он их от радости сдержать не в силах. А на втором плане… Не зря он Лоу не пригласил…

— Ну, коли все так печально — то беги. Отвези меня, куда велено, и беги. А я никогда и ничего не расскажу Анхену, просто потому, что никогда более его не увижу.

— Ты же погибнешь, Лара, а я предлагаю тебе жизнь!

— Зачем? — смотрю на нее устало. — Я тебе никто. Девочка-птичка-бабочка. Рабыня-еда, чей ошейник блестит вон там на солнышке. С чего вдруг ты вознамерилась меня спасать? Да еще и уговаривать при этом, будто мое мнение для тебя хоть что-то значит.

— А оно значит, Ларис. Действительно значит, — очень спокойно и очень серьезно ответила мне она. — Ты прости меня за те слова, я не думала, что ты понимаешь… Впрочем, даже это не извиняет. Я просто… не увидела тебя тогда. Не разглядела. Я была в тот день… такой сказочно счастливой, что себя-то не помнила. Мне все вокруг казалось ожившей сказкой, все вызывало лишь восторг… Я так скучала… Все эти годы… — она чуть трясет головой, словно прогоняя эмоции. — Ладно, не суть. Суть в том, что человеческих девочек в этом доме перебывало много, ты, видимо, знаешь. И я приняла тебя тогда за одну из них. Но ты — не такая.

— С чего? Судя по отношению Великого — самая что ни на есть.

— По ощущениям, глубине переживаний, способности осознавать себя. Понимаешь, они все полусгоревшие здесь уже появлялись, почти без разума, без памяти, живущие на базовых инстинктах. Увидела вампира — радость, давно не видела — горе. Всё. Девы-цветы, их можно жалеть, но трудно воспринимать иначе. А ты полноценная, настоящая, живая. Разумное существо, подобное мне. И я не могу… просто не могу позволить тебе погибнуть! Ведь это из-за меня… Из-за меня он не отвез тебя за Границу, как собирался. Из-за меня отдал Владыке…

— Ты своего папочку с будущим сыночком точно не путаешь? — неприязненно морщусь я. — Это он принял такое решение. Это он отрекся от своих слов и предал свои клятвы. Он Высший. А значит, только он в ответе. И прятать его за своей юбкой… хотя откуда? — за своими штанишками, по меньшей мере, нелепо.

— Он — это он, — качает головой Ясмина. — Боги видят. И боги спросят. Но даже если ему все равно, лично я не готова начинать новую жизнь… жизнь моего ребенка с предательства. Пусть косвенно, но это я послужила причиной. Пусть лишь молчанием, но я тоже отдала тебя Владыке.

— Да что б изменили твои слова? — вот нужны были мне ее комплексы. Я хотела спастись. От них от всех, и от нее тоже.

— Может, и не изменили бы, но я промолчала. Я точно знала в тот момент, что так нельзя, что отдавая тебя, он преступает все законы небесные. Он делил с тобой душу. Не любовался, как цветком, но делил с тобой душу. Как с равной. А отдал, как вещь… А я промолчала… Я боюсь Владыку, Ларис, — признается она. — С детства боюсь, до одури, до дрожи. Смотрю на него, и вижу смерть. Это уже хроника, даже Лоу не смог вылечить, — она виновато улыбается.

— Так сделай, что он велит, и беги, — вздыхаю я. — Мне нет дела до твоих верований, комплексов и чувства вины. Я не собираюсь ценой своей жизни доказывать тебе самой твою хорошесть. Потому что ты благородно притащишь меня к любимому мужу, искренне веря, что этим спасаешь не только себя, но и меня, душу Анхена, и даже душу своего нерожденного ребенка… А он сочтет, что выгоднее вернуть меня Владыке или убить, — горло вновь перехватывает спазм. Жутко больно. Все равно, сколько б времени ни прошло. — Но ты все равно будешь хорошей, — спешу «утешить», не скрывая сарказма, — ведь ты искупишь свое бездействие, ты сделаешь все, что в твоих силах… С душами, правда… Ну, так говорят, у вампиров их и нет, сожгли с деревьями…

— Лариса, пожалуйста… Я понимаю, после того, что ты пережила, очень трудно поверить… Тем более, что я не утверждаю, что все получится… Но надо бороться до последнего, используя все шансы, а не идти добровольно на убой.

— А я и собираюсь — бороться! — не выдерживаю я ее навязчивых уговоров, пошедших по второму кругу. — И использовать шанс куда более реальный, чем предположительно хорошее настроение твоего богоравного супруга. И только твое навязчивое желание меня «спасти» может помешать мне этим шансом воспользоваться!

— Но ты не спасешься в Стране Людей. Это не шанс, это мираж. Призрак.

— А кто сказал, что именно в ней?

— Тогда где?

Молчу, нервно сцепив руки. Поверить ей или нет? Если она искренне желает меня спасти, если хотя бы часть из того, что она мне сказала — правда… А если нет?.. В любом случае она сделает то, что задумала… Но если она правда хочет помочь и мой вариант покажется ей реальней…

— Я знаю место в Стране Людей, где Граница в течение нескольких дней будет открыта. Оно труднопроходимое. Но, учитывая, что ставка — жизнь, я пройду. Если ты мне не помешаешь. Пожалуйста, Ясмина! Если в том, что ты мне говорила, есть хоть слово правды, — не мешай! Отвези и…

— И беги, да. Ты повторила это уже столько раз, что порядок действий я выучила, — чуть усмехается она. — Только ты ошибаешься. Таких мест в Стране Людей нет. Там Граница в разы мощнее, чем где бы то ни было.

— Скажи, это правда, что Анхена отправили с инспекцией по поводу неполадок на антиполярных вышках?

— Да.

— То есть эти неполадки действительно существуют?

— Видимо, раз он до сих пор не вернулся, — пожимает она плечами.

— То есть как это? Он что, с нежно любимой женой тоже не нашел времени связаться?

— Да нет, почему? — смущается она. — Он связывался. Просто мы не говорили о его работе… В любом случае, какое все это имеет отношение?..

— Прямое, — что-то там было не то с их общением, недаром она так смутилась. Вот только меня это не касается. Вернулась к сути вопроса. — Из-за отключения неисправной вышки пришлось перераспределять энергию. В результате оголились несколько проблемных участков. Что-то там связано с силой природных храмов, отторгающих Границу, влиянием новолуния… или полнолуния… повышенной солнечной активности… Я не слишком внимательно слушала, меня… слегка отвлекали. Да и не разбираюсь в теории. Но место, где в течение нескольких дней Граница будет открыта, я запомнила. Тем более, я его знаю, я там бывала.

Она задумалась.

— Слишком гладко. В теории Границы я тоже не сильна, но ее можно проверить, литературы масса. Вот только с чего бы Владыке все это тебе рассказывать? А потом отправить прямехонько в Страну Людей? У меня только один вариант ответа.

— Смеешься? Мне он ничего не рассказывал, меня он пользовал. Методами, о которых ты, полагаю, догадываешься. Просто к нему пришли с внеочередным докладом. В моем присутствии. Когда мое состояние не давало однозначных ответов, способна ли я еще воспринимать информацию… Да и отвлек докладчик Владыку, не палача. Тот, как раз, не особо отвлекался, скорее наоборот, моментом пользовался. Я могла не услышать ни слова. Просто мне повезло, и я услышала. Среагировала на знакомое название и прислушалась. Везение бывает, оно не миф. Иначе я и до сегодня не дожила бы.

Она снова молчит, внимательно меня разглядывая.

— Ты чиста, — наконец выдает она мне. — Внушения на тебе нет, слова убеждениям и намерениям соответствуют. Жаль, я не могу увидеть через тебя Владыку… Все-таки, слишком уж это…

— Слишком что? Может, дело не во мне и не во Владыке, а в твоих детских фобиях? И поэтому ты подсознательно ищешь подвох в любом событии с его участием? Да и в любом случае, я же не прошу тебя туда приближаться. А я готова рискнуть.

— Хо-ро-шо, — медленно, по слогам, выдает, наконец, она. И добавляет, прежде чем я успеваю обрадоваться, — идем, покажешь мне на карте, что это за место. Будем проверять. И теорию, и практику.

Ее въедливости я могла бы позавидовать. Теория сходилась. Указанные природные явления действительно приводили к упомянутым в разговоре с Владыкой последствиям. Более того, имели место быть в настоящем. И если вышку в самом деле отключили, проход по реке есть.

Вот только сама река… Ясмина раздобыла самые точные и подробные карты. Что-то нашла в библиотеке авэнэ, что-то вытащила из всеобщей базы — там вообще все отражалось на экране в объеме и разрезе и с бесконечным количеством дополнительной информации, перегружающей изображение. Впрочем, опыт археологической экспедиции позволял неплохо читать вампирскую картографию. И потому с выводом Ясмины я не могла не согласиться.

— Ты не пройдешь, — констатировала она со вздохом. — Никак.

Река тянулась под землей десятки километров. И пусть сама Граница была не широка, ни до, ни после нее уйти от русла возможности не было. А по руслу… Да, были места, где была возможность идти вдоль берега, и даже в полный рост. Были места, где по берегу было возможно лишь проползти, да и то по колено в воде. Но все же большую часть пути можно было только проплыть. Против течения. В воде с температурой плюс два.

— Байдарка, — озвучиваю спасительную мысль. — Я попрошу у Петьки… у его родителей, они ж не знают, что со мной произошло. Они дадут, они хорошо ко мне относились. Жаль, вернуть уже не смогу, но может быть папа… сумеет за нее рассчитаться… Позор какой, — снова вспомнила, и вновь захотелось завыть, — мне двадцать два года почти, а у меня ни копейки собственных денег, вынуждена у родителей клянчить…

— Человеческие деньги в доме есть, мы возьмем, сколько надо, это не проблема, — по-своему понимает мою тоску Ясмина. — Что такое «байдарка»?

— Узкая лодка. Весельная. Низкой посадки. Она маневренная, развивает неплохую скорость. Грести я умею, опыт большой…

— А сил у тебя сейчас мало, — качает головой Ясмина. — И потом, вот здесь, — она тычет пальчиком в карту, — а так же здесь, здесь и здесь над водой не пройти — своды низкие, да еще половодье. Только нырять. И под водой десяток метров.

— Но они говорили в том смысле, что река проходима, — упрямо мотаю головой.

— Может быть летом, в жару. Но не сейчас, когда в горах тает снег.

— Должен быть способ. А карты могут попросту врать…

— Можно взять ландэр, — задумчиво произносит Ясмина. И я даже не сразу соображаю, что она уже не отговаривает меня от невозможной затеи, но предлагает варианты. — Это такая доска для плаванья. Она плоская и весьма быстроходная. Даже под водой.

— Я знаю, что такое ландэр. Каталась. Но управлять им я не могу, я пробовала. Слишком мало вампирской крови, чтоб меня слушалась ваша техника.

— Я могу управлять.

Нет, шока у меня ее фраза, конечно, не вызвала. Но заставила пару раз растерянно сглотнуть, прежде чем ответить:

— Ты собиралась к Анхену.

— Я подожду его на той стороне. И у него не останется поводов задерживаться.

— Ясмина-а-а… — тяну недоверчиво. — Ты только что рвалась лететь к Анхену и утверждала, что в Стране Людей тебя ждет смерть.

— Я, к сожалению, не знаю, где именно она меня ждет. Знаю только, что Владыка сделает все, чтоб она меня дождалась. А Анхен так и будет верить, что от Владыки можно откупиться. Примерным поведением, дорогими подарками, особо хорошим выполнением и без того хорошо выполняемой работы… — в ее голосе стало явно проскальзывать раздражение.

— Зачем же тогда ты так настаивала?..

— А куда еще? У тебя счет на дни идет, у меня… я раньше думала, что на месяцы, а теперь ясно чувствую — нет у меня столько… Но твой вариант лучше, в нем не надо опять тратить нервы, убеждая Анхена в необходимости вполне очевидных действий.

— Опять тратить нервы? — мое недоумение все растет. — Так, погоди, ты же не хочешь мне сказать, что вы поругались? И поэтому ты сидишь тут одна, дрожа от страха перед Владыкой, и понятия не имеешь, чем там так занят твой благоверный?

— Ну… — она отворачивается. — Ну и поругались, так и что? Всего-то в три миллиона двести пятый раз, подумаешь, новость… И даже не думай, что из-за тебя, даже не смей! — она резко разворачивается обратно. — У нас всегда были… некоторые разногласия. Просто вдалеке, в разлуке плохое забывается, все видится сказочным, идеальным, желанным… А реальность — она все та же, и никакая любовь ее не меняет! Как он предал тогда Арчару, как он отрекся… А ее лечить надо было! Лечить, а не судить! Она ведь не злая была, просто во время приступов себя не помнила, а когда в себя приходила — сама ужасалась. Искренне ужасалась — я видела это, чувствовала, а он… Ладно, не важно это все. Эмоции. А эмоции нам сейчас не нужны, — она попыталась взять себя в руки. — Итак, если мы берем ландэр…

— Замерзну насмерть, — качаю я головой, вновь возвращаясь мыслями к способам побега. Ее отношения с семьей — это пусть она сама разбирается. И, действительно, лучше потом, сейчас есть вещи важнее. — В байдарке можно одеться тепло, а на ландэре как ни одевайся — промокнешь мгновенно, а вода ледяная…

— Так… — она задумалась. — Но, чтобы не промокнуть… Пленка! Точно, у нас как раз для ремонта защитного купола пара генерирующих катушек была закуплена. Ремонт закончен, а пленка осталась. Мы сделаем водонепроницаемый кокон… Насчет тепла не знаю, но ведь раз одежда не промокнет, то она будет давать тебе тепло, верно?

Киваю. Теоретически, вариант возможный. Их пленка — она действительно способна на многое. И если Ясмина сумеет сделать действительно герметичный кокон…

— Так, погоди, а воздух? — осознаю я новое препятствие. И тут же, с некоторой обреченностью, вижу решение, — маска!

Ясмина недоуменно морщит лоб, с дыхательными масками она не сталкивалась, приходится объяснять.

— Так это же здорово, — делает она вывод. — Значит, у Лоу и возьмем. Если он ими для работы пользуется, наверняка в его доме есть… Жаль сам он сейчас в отъезде, даже не обнять его на прощанье, не поговорить толком… По ретранслятору я с ним связываться боюсь, его могут прослушивать… Или это мания уже у меня… Ладно, лучше перестраховаться. Никаких ретрансляторов. Он знает, что я его люблю, — он нежно целует перстень на среднем пальце, потом прижимает его к щеке. Некоторое время молчит, уйдя в свои мысли. — Ладно, — отмирает она, наконец, — Что еще мы не предусмотрели?

— Ты обещала найти папин телефон. У меня нет перстня. И я хочу еще хоть раз услышать его голос. Перед смертью или перед жизнью, это уж как повезет. И пусть его хоть все вампиры мира прослушивают — у меня в любом случае есть повод прощаться.

Дальше… Дальше была сосредоточенность и нервозность, нетерпение и страх сделать первый шаг. Набег в башню Лоу, по счастью удачный, хотя, пока мы нашли маску, успели раз двадцать отчаяться. Перелет через Бездну, когда сердце замирало от ужаса, что не пройдем, застрянем. Или по непонятной причине откажет машина, и мы разобьемся, не сумев выбраться — ведь был же подвох в нашей жестко оговоренной «прогулке» в Страну Людей. Или не было?

Потом был полет. Мой последний, прощальный полет через всю страну, с востока на запад. И несколько кругов над Светлогорском. И, уже из Пахомовки, последний разговор с отцом. Его почти не помню в деталях. Помню только, что плакала, и все твердила, что люблю его, и всегда буду любить, и всегда буду помнить.

Ну а потом — пещеры.

Они были закрыты, и даже площадка перед входом, где некогда продавали сувениры из местных самоцветов, была пуста и обнесена забором. Табличка на воротах гласила, что в связи с угрозой обрушения и до окончания работ по укреплению сводов… В общем и целом — «не влезай, убьет». Что указаниям Владыки более чем соответствовало.

Полюбовавшись на надпись из кабины маленькой Ясиной машинки, мы перелетели через забор и опустились прямо возле будки местного сторожа. Он не знал ничего, кроме того, что «велено закрыть» и «приказано не пущать». Или не помнил, как, по уверениям Ясмины, не запомнит и наш визит.

Там же выгрузили и вещи — отцепили от крыши ландэр, в машину, не имевшую просторного отсека для рабов, просто не влезший, вытащили из небольшого багажника свои рюкзаки со сменой белья и одежды. Много не брали, Ясмина сказала, там моды свои, все равно придется переодеваться в местное. Где будем брать это местное — даже не задумывались пока, нам бы добраться. А там уже люди. Я надеялась, наверное, что можно будет как-то договориться, а Ясмина… да наверное, тоже надеялась договориться. Как со сторожем, который отдал нам ключи и отправился спать по неведомой ему причине.

Машину Ясмина решила тут не бросать, отвезти повыше в горы и там спрятать.

— А разве нельзя ее просто под человеческую замаскировать? — вспомнила я что Анхен, паркуясь на улицах человеческих городов, поступал именно так.

— Это надо было заранее специальную программу ставить, она в базовый комплект не входит, — качает головой вампирша. — А я заранее не подумала. Ладно, ты со мной, или здесь подождешь?

— Здесь, — добравшись до ворот к своей свободе, я была не в силах отойти от них ни на шаг. — Но, наверное, лучше внутри, — остаться одной на открытой местности было тревожно.

Она кивнула, мы открыли тяжелую скрипучую дверь, перегораживающую вход в пещеры, внесли под темные своды свои вещи.

— Я быстро, — пообещала она и скрылась за дверью.

А я осталась. Одна, в темноте, с фонариком. Здесь было проведено освещение, все же это туристическая зона, здесь была даже всяческая цветная подсветка для создания эффектных видов. Но освещение мы решили не включать, чтобы не привлекать лишнего внимания… «Чьего? — нервно думала я уже через десяток секунд после Ясиного ухода. Здесь ведь все равно никого нет. Совсем никого». И нервно шарила лучом по стенам, отыскивая выключатель.

И никогда я не страдала клаустрофобией. Но эти темные безжизненные своды, пустота огромных пространств. Тьма. Тишина. Пещеры. Склеп… Волна паники накатила мгновенно, мне стало казаться, что я задыхаюсь. Одна мысль о том, что придется надеть маску… ту самую маску…

Ясмину я встретила снаружи. Сидя на корточках возле входа, дрожа, обливаясь холодным потом и отчаянно пытаясь перебороть панику.

— Ты чего? — встревоженно склонилась она надо мной.

— Склеп… — с трудом выдавила я. — Слишком похоже… на тот склеп. Когда я была с Лоу… в экспедиции, меня там… напугали, я рассказывала. А теперь… слишком похоже. Не могу…

— Ну тихо, тихо, — она присаживается рядом, обнимает, поглаживая по предплечью. — Сейчас пройдет. Сейчас все пройдет…

Вторую руку она кладет мне на лоб, и я ощущаю идущую от нее прохладу. Эта прохлада проникает внутрь, охлаждает мысли, чувства… Приносит покой. И через какое-то время я делаю, наконец, глубокий вдох, возвращаясь в реальность. Призраки прошлого отступают.

— Ну вот, — произносит Ясмина, убирая руки. — А еще собиралась без меня…

— Я не думала, что все настолько печально, — вздыхаю я. — Раньше со мной подобного не было.

— Пост-травматическое расстройство, — поясняет вампирша. — И ты не думай, я не вылечила. Просто чуть приглушила симптомы.

— Не чуть, — не могу согласиться я. — Ты совсем сняла.

— Совпадение векторов, — чуть пожала она плечами. — Ты боролась — и я помогла. Чем больше ты сама стремишься к чему-то, тем сильнее я могу тебя к этому подтолкнуть. А против воли… — она печально качает головой, — ничего не выходит. Воздействие настолько минимально, что его можно стряхнуть просто вместе с моей рукой… Но это на вампиров, как с тобой — я не знаю, — спешит добавить она, словно очнувшись от горьких мыслей.

— Ты пыталась, да? Помочь ей? — почему-то так и не решилась назвать имя.

— Арчаре? — Яся называет его сама. И усмехается очень грустно. — Самонадеянно, верно? Ее даже Лоу не смог вылечить. Куда ж мне?.. А он, кстати, связался со мной только что, — вновь переключается она на настоящее. — Через ретранслятор в машине. Уже уходила — и вызов. От него. Не смогла не ответить.

— И… — испуганно сглатываю, — что сказал?

— Что он мог мне сказать? — вздыхает она невесело. — Ничего не предпринимать, ждать его, не вздумать… Можно Анхена еще дождаться, ему, правда, подольше до нас добираться, дня два… Но они доберутся и все решат.

— И? — с замиранием сердца. — Ты будешь ждать?

— Конечно, — уверенно кивает она. — Обязательно буду ждать. На той стороне. Вот границу с тобой пересечем, отъедем от нее как можно дальше… А здесь, при всей моей любви к ним обоим, можно и не дождаться. А вернее, дождаться совсем не их, — она встает резко и решительно. Оборачивается ко мне. — Если ты успокоилась, то надо плыть, Ларис. Не стоит задерживаться.

— Да, я успокоилась, — поднимаюсь на ноги. — Только… я не успела дорассказать тебе тогда… — я знала, что пожалею об этом, но не сказать не могла. — Твой брат считает, что из-за меня ты погибнешь. Тогда я не поверила ему, где я и где ты, а теперь… Это становится слишком похоже на правду. Недаром он что-то почувствовал. И всполошился.

— Он почувствовал мой страх, мое волнение и мою решимость, — отмахивается Ясмина. — И сообразил, что я собираюсь сделать что-то, не посоветовавшись «со старшими». А что до предвидения — так в нем я сильнее, хотя его коэрская гордыня никогда не позволит ему этого принять. Так что даже не бери в голову. Моя смерть связана со смертью Арчары, одно потянет за собой другое, я это знала с ранней-приранней юности… Страшное знание для подростка, и я с ним, честно тебе скажу, не справилась… Столько ошибок наделала… Ладно, не суть, надо плыть. Возможно, хоть что-то еще успею исправить…Идем, — поторопила она меня. — А то мне кажется, что ты все время ищешь отговорки, лишь бы вновь не заходить в пещеру, — лукаво блеснули синющие ее очи.

В пещеру я зашла. Первая и гордо, чтобы опровергнуть ее слова. Когда дверь с лязгом закрылась за нами, я вздрогнула… Но вдвоем было терпимо. До огромного подводного озера, так запомнившегося мне еще по первому посещению этих пещер, мы дошли без проблем.

А вот здесь, у самой кромки воды…

Огромная пещера, огромное озеро в ней, лучи света, пробивающиеся сквозь расщелины. Завораживающе. Жутко. Чудовищно. И чем-то похоже на храм аниар… Мерзкие ведьмы, я ведь раньше любила воду! Любую воду, даже темную и холодную, она несла лишь покой. А теперь… Я смотрела на эту темную массу жидкости и содрогалась от мысли, что она мокрая… Мокрая, холодная, темная, и должна будет надо мной сомкнуться…

Сжала зубы и решительно надела маску. Я выдержу. Они бы хотели, чтоб я не смогла, но я выдержу. Дальше — в прозрачный кокон, которым Ясмина оплела ландэр. Приходится лечь ничком, поскольку ландэр — доска небольшая, ее длина немногим более моего роста, а ширина не предполагает наличия второго пассажира. Ясмина садится мне на бедра и наклоняется вперед, чтоб обхватить округлые края доски руками, упираясь при этом подбородком в рюкзак на моей спине. Не слишком-то комфортно, но ее излишне тесная близость в данном случае успокаивает, не позволяя начаться панике. Поскольку маска, тьма, пещеры, герметичный кокон, в который мы, фактически, замурованы (она сможет открыть его при необходимости, я — нет) действуют на мою изрядно расшатанную психику не слишком-то благотворно.

А дальше ландэр чуть вздрагивает, приподнимается над землей, послушный воле Ясмины, и мягко скользит в воду. Останавливается, чуть покачиваясь, пока Яся приноравливается с балансировкой. И стремительно несется во тьму.

Страшно. Нос ландэра, чуть загнутый вверх, длинный и узкий, выступает далеко вперед. И если мы на что-то наткнемся, то этим носом, а не моей головой, пытаюсь я себя успокоить. И тут же представляю себе резко опустившиеся своды — нос ландэра пройдет, а моя голова — нет. Но есть еще пленка. Она защитит, она самортизирует. И еще Ясмина. Она утверждает, что прекрасно чувствует в темноте. Не столько видит, сколько ощущает препятствие — его ауру, его границы.

— Нам долго плыть до Границы? — вспоминаю я о самом главном.

— Часа два… три, — отзывается вампирша. — Пока непонятно, какую удастся удерживать скорость.

— А ты ее сможешь увидеть? Или хотя-бы почувствовать — есть она, нет?

— Должна. Хотя — здесь мощный природный источник сил, вода перенасыщена энергией. Если Граница ушла слишком далеко от воды — могу, наверно, и не ощутить.

— Если ушла — не страшно, — отзываюсь на это, а самой страшно. Тьма, вода, своды, скорость. Маска, кокон… Чувствую, что вновь покрываюсь холодным потом, паника все ближе. — Я могу тебя попросить?

— На ходу не смогу, придется остановиться, — она понимает меня по-своему. Неудивительно, чувствует же.

— Нет, не надо, пока держусь, — отказываюсь от ее воздействия. Не потому что боюсь его, скорее боюсь, что ее надолго не хватит. Мы в начале пути, а если дальше мне станет еще хуже? И останавливаться… Нет, что угодно, только не останавливаться! — Я хотела попросить о другом. Ты не могла бы со мной поговорить? Это не помешает тебе управлять ландэром?

— Нет, конечно. Давай поговорим. Мне надо было самой сообразить, голос ведь тоже успокаивает… Но я сейчас и сама ужасно волнуюсь. О чем ты хочешь?

О чем? Я толком не знала. О будущем бессмысленно, его пока нет. О прошлом? О себе я ей почти все рассказала. А вот о ней… О ней я знала безумно мало, и в основном с чужих слов.

— А расскажи о себе, — попросила. — Об Ичиасэ. Как вы там жили, и зачем ты вообще туда поехала. Почему погибла Арчара, я ведь так и не знаю об этом толком. А ведь именно это событие привело к тому, что мы с тобой сейчас здесь.

Я не была, конечно, уверена, что она расскажет мне все. Но, задавая сразу так много вопросов, надеялась, что хоть чем-то она поделится.

— Ичиасэ, — вздохнула Ясмина. — Он, знаешь, даже и не город. Маленький такой поселочек на самом берегу океана. Наш дом стоял на холме. Подходишь к окну — а там океан: седой, бескрайний, с белыми барашками могучих волн. Закрываешь глаза — и все равно океан: влажный воздух пропитан солью и запахом водорослей, и бесконечно шумит прибой… Знаешь, вернулась в дом Анхена и не могу понять, отчего так тихо? Словно я оглохла, словно у меня украли все звуки. А это океан больше мне не поет… — она замолчала, и я уже было подумала — углубилась в воспоминания, но оказалось — напротив, сосредоточилась на дороге. Ландэр замедлился, а потом и вовсе остановился. — Дальше своды совсем низко, Ларис, мы уходим под воду. Держись, говорить уже не смогу. Пленка воздух пропускает свободно, но из воды не генерирует… Но ты дыши спокойно, Ларис, ты в маске, тебе воздуха хватит, — поспешила она добавить, почувствовав, что при мысли о предстоящем погружении мое сердце бешено зачастило, а дыхание начало сбиваться. — Я с тобой, мы вместе, мы выберемся, все будет хорошо, — ее рука касается моей обнаженной шеи, посылая волну спокойствия.

А нос ландэра наклоняется, и мы скользим вниз, в темную толщу тяжелых холодных вод. Пленка не держит форму. Сдавливаемая со всех сторон водой, она облепляет нас, позволяя чувствовать давление воды всем телом. И холод этой воды начинает пробирать до костей. Или это ужас, заставляющий леденеть душу? Чтобы не удариться в панику, начинаю считать, заставляя себя сосредоточится на цифрах, только на цифрах… На счете сто двадцать шесть мы всплываем.

Уходит давление пленки на тело, чуть приподнимается Ясмина. Нервно сдвигаю маску на лоб, дышу и не могу надышаться. А потом понимаю, что вокруг все равно лишь темные низкие своды, да ледяная вода. И пути назад уже нет, а есть ли путь впереди…

— Пожалуйста, Ясмина, — шепчу дрожащими губами, — не молчи.

— Хорошо, — она делает пару глубоких вдохов, выравнивая дыхание, — попробую. О чем ты хотела?.. Арчара… Все эти годы у нее была мечта. Безумная, наверно, с ее возможностями. Она ведь была очень ограничена и в средствах, и в сторонниках. Но все же она пыталась. Все эти годы в изгнании она пыталась создать на востоке еще одну Страну Людей.

— Она? Но зачем?.. Но она же… Лоу рассказывал мне про фотографов…

— И фотографы тоже были, Ларис. И не только фотографы. Полное одобрение жертвой любого причиняемого страдания вводило ее в неистовство, она переставала осознавать себя и уже не могла остановиться… Но это было уже потом, в уже созданной Стране. А вначале были проекты, планы, разработка структуры государственного устройства и системы образования, непосредственная идеологическая работа с первыми жителями… Ты, возможно не знаешь, но из первого поколения поселенцев не тронули ни одного, это была принципиальная позиция создателей государства… И Арчары, она ведь для создания вашей страны сделала ничуть не меньше Анхена, они работали тогда вместе, наравне… Конфликты, взаимные упреки, безумие — все это началось уже потом, когда дело, объединившее их на многие десятилетия, было сделано… И вот в Ичиасэ, в одночасье потеряв все, Ара захотела возродить то главное, что наполняло ее жизнь смыслом в этом мире… Понимаешь, она осознавала… сходила с ума — и понимала это, но понимала уже как безумная… Не знаю, как объяснить это четче. Вот она вроде нашла точку в своем прошлом, когда она созидала, когда в результате ее деятельности жизнь подчиненных вампирам людей становилась лучше, а не хуже. И попыталась, вроде, вернуться к этому, но… не понимала уже, что условия задачи не те — не те люди, не те ресурсы, не те возможности…

— Что значит «не те люди»? — не понимаю я. — Ты что, считаешь, что те люди, которые живут на востоке, они глупее просто потому, что на нас не похожи?

— Да не в глупости дело, а в уровне развития общества. Триста лет назад, когда Страну Людей создавали, абсолютное большинство ее первых жителей на родине вели оседлый образ жизни и имели натуральное хозяйство. То есть, банально, их перевезли на новое место, выдали набор инструментов, оружие для охоты, семена, домашних животных на развод — и они построили себе дома, обеспечили себя едой и одеждой. Иными словами, самостоятельно и без проблем базовые потребности удовлетворили. И дальше можно заниматься образованием, преобразованием, улучшением, созиданием. А сейчас? На нашей земле на востоке лишь дикари, освоившие охоту да рыболовство. Прежде, чем построить у них заводы и научные институты… ты можешь себе представить, сколько всего еще им надо построить и сколькому научить? Кто будет это делать? Арчара? Ее знания теоретические. И она решила пойти проверенным путем, добывая будущих жителей своей «Страны» за Границей — тем более, что там уровень жизни весьма высок.

— То есть, она воровала людей? Но ведь войны, вроде, нет?

— Войны нет, конечно. Более того, мы уже которое столетие проводим политику невмешательства — чтобы о нас попросту забыли, чтобы наши Границы не воспринимались как угроза миру, лишь как некая непреодолимая аномалия… Арчара нарушала, конечно. Но Владыка велел Стражам Границы не вмешиваться и не препятствовать его дочери. Он, конечно, не видел в ее затее проку. Но и опасности не ощущал: она Древняя, а они — просто люди.

Я тоже в ее затее проку не видела. Даже если забыть, что эти «просто люди» ее в итоге убили, даже если считать ее всесильной, а их беспомощными.

— И она рассчитывала населить целую «Страну» в одиночку?

— Не в одиночку. Опальная дочь Владыки не могла не найти последователей. Тем более в условиях, когда наследника так и нет… Помощники были.

— Да даже с помощниками. Как? Опускались посреди людских городов и забивали битком машины?

— Нет, конечно. Это вызвало бы панику, их бы выследили, а там и до войны недалеко… Они воровали корабли. Одного вампира достаточно, чтобы заставить целый корабль сбиться с курса. И тот попросту пропадает. А свидетелей нет… Вот только со второй Страной Людей все равно не выходило. Люди, привезенные на наши земли из весьма высокоразвитых стран, оказались не в состоянии воспроизвести свой уровень цивилизации. Они плавали на кораблях — но были не в состоянии построить корабль, они работали на заводах — но были не в состоянии построить завод. Более того, они не умели уже и строить дома, делать мебель, шить одежду, добывать еду. Арчара придумала женить пойманных рыбаков на местных дикарках. Но в итоге они тоже становились дикарями, тратя дни напролет на обеспечение своих базовых потребностей. Если бы Арчара могла построить им город с заводами и фабриками — они бы, конечно, смогли там работать, но сами… В итоге, решили искать и похищать не случайных людей, а специалистов. А это уже города. Это время на то, чтоб найти нужного… И вот тут охота спала взаимной. Арчара привлекла внимание местных служб безопасности. Ее это веселило поначалу, она убивала тех, кто ее преследовал. Сначала — просто выпивая до смерти, потом — заставляя совершать жестокие публичные самоубийства. Говорила: «пусть боятся». Но они не боялись. Они опасались. Действовали все хитрее, в то время как она становилась все беспечнее. И однажды они ее выследили. И убили.

— Как?

— Убили? Давай я все же не буду рассказывать. Это не то, о чем хочется вспоминать.

— Но ты видела тело?

— Да, его привезли. Наши Стражи Границы, еще до приезда Анхена. Мы не могли позволить, чтобы оно осталось у людей, не могли допустить изучения.

— Мы? Ты тоже ездила за ним? Пересекала Границу?

— Я? Нет, я… — ее голос срывается. Она глубоко вздыхает и пытается продолжить. — Дни, между ее смертью и приездом Анхена, я вообще помню с трудом. Я не могла… ничего, даже оплакать ее толком. Я ведь говорила уже вроде, еще в юности мне было видение, что ее смерть станет и моей смертью. Тогда я поняла это как знак, что я должна спасти ее, что моя жизнь имеет смысл, лишь пока длится ее… А когда она заболела, я поняла, что должна ее вылечить, что это моя миссия, моя судьба. И ее жизнь и здоровье станут и моими жизнью и здоровьем… — с каждым ее словом мы плыли все медленней, а под конец совсем остановились, опасно раскачиваясь на воде. Мне даже показалось, нас стало сносить назад.

— Ясмина, что, там дальше не проплыть? — всполошилась я.

— А? Нет, просто задумалась. Плывем. Пока плывем, — ландэр вновь устремился вперед, с тихим плеском рассекая черную воду.

— Прости, я перебила тебя.

— Ничего. Этак мы еще назад бы вернулись, а я и не заметила… Знаешь, Даринар всегда говорил мне, что моя жизнь — она только моя, и я не должна становиться ей вечной сиделкой, я должна наслаждаться своей жизнью, всей, сколько мне ее отпущено… — продолжила она рассказывать. — Я не слушала. Теперь понимаю, что он был прав, жизнь подошла к концу, а я так и не жила…

— Кто такой Даринар? — поспешила прервать ее, отвлечь от мысли о том, что жизни уже конец.

— Один эльвин из Ичиасэ. Древний. Мудрый. Он очень многому меня научил, всегда поддерживал… Знаешь, любил меня. По-настоящему любил. А Ару на дух не выносил. Все говорил: уходи от нее, ты ее не спасешь, ты зря растрачиваешь свою жизнь. Звал меня в свой дом… А я приходила — и возвращалась обратно. Не могла оставить ее, все казалось: я уйду, а она без меня умрет… И он не выдержал однажды, уехал. Звал с собой, а я… Осталась. А Ара все равно умерла. И я тогда просто лежала и ждала собственной смерти… А приехал Анхен, — она замолчала, не то сосредоточившись на дороге, не то углубившись в воспоминания. А я так и не смогла попросить ее рассказать, что же было дальше. Слишком больно. Все, что было дальше — слишком больно. Я не выдержу, просто не выдержу слушать это. Пусть лучше тишина, и плеск темных волн, и вечная тьма подземелья.

— Мы опять погружаемся, Ларис, — произнесла она значительно позже. — Надень маску.

И вновь я сжимаю зубы и считаю, не позволяя себе отвлекаться ни на миг. Восемьдесят шесть, восемьдесят семь, восемьдесят восемь… Только цифры. Ни единой мысли, только цифры. Не думать, что задыхаюсь, это не так… Девяносто два, девяносто три… Скрежет оглушающий, задели дно. Здесь что, настолько мелко? Настолько низкие своды? А если застрянем?… Сто одиннадцать, сто двенадцать, сто тринадцать… Плывем… Или протискиваемся? Или?…

Ее рука касается моей шеи, когда я, кажется, уже готова кричать и биться, пытаясь вырваться из тесного кокона, позабыв обо всем. И тьма становится полной.

Прийти в себя заставляет шум. Оглушающий и мерный. Словно масса воды падает с большой высоты на камни… Водопад? Дергаюсь спросонья, и тут же понимаю, что кокона надо мной нет, а ландэр, на котором я все еще лежу, стоит на твердой поверхности. И Ясмины… нет!

Дрожащими руками лезу в карман за своим фонарем. Вспыхнувший луч безумной ломаной линией охватывает пространство. Действительно, водопад. Потоки воды падают в реку метров с трех. Залезть наверх кажется нереальным, скала гладкая. Возможно, Ясмина сможет взлететь… Или смогла уже? Взлетела и дальше ушла одна, замучившись меня тащить… Нет, ее рюкзак лежит на берегу рядом со мной. Она не бросила, просто улетела разведать дорогу… Или даже ушла. В глубине пещеры вижу вполне широкий лаз, я могла бы пройти лишь слегка согнувшись… Уже встаю, собираясь обследовать его, и ощущаю приближение вампирши. И невольно вновь опускаюсь на ландэр. Все же не бросила.

— Лара! — она подлетает ко мне меньше, чем через минуту. — Лара, мы выбрались! Мы прошли Границу! Там дальше — еще немного, и выход! Уже на той стороне! Мы прошли! — она обнимает меня, крепко, порывисто. — Идем, там не сложно. Ты можешь идти?

— Да, — с готовностью киваю в ответ. И понимаю, что нет, не могу: слезы катятся, а ног не чувствую вообще. Ступор. Должна быть радость, а у меня ступор. Не могу поверить. Верю, но… не могу поверить.

— Идем, — Яся в мгновение надевает на плечи свой рюкзачок, хватает меня за руки, поднимает, — ну, идем же.

Иду. И даже лезу, протискиваясь извилистыми ходами за нею следом. Еще какое-то бесконечное количество времени, ощущать течение которого я просто не в состоянии. А потом над нами оказывается небо, вокруг земля, покрытая пожухлой прошлогодней травой, голые ветви кустов. И свет! И воздух! И бесконечное пространство вокруг!

И теперь я действительно верю: выбрались!

Смеюсь. Или, может быть, плачу. Не помню. Помню только, что Ясмина порхает вокруг, словно огромная бабочка, кружится, то взлетая в воздух, то опускаясь. И вновь отталкиваясь от земли, чтоб кружиться в воздухе, раскинув руки, откинув назад голову и заливисто хохоча.

— Получилось! У нас все получилось! — все твердит она, и вновь смеется. И глаза ее сияют на ярком солнце, такие синие, словно небо вокруг.

А я пытаюсь оглядеться, увидеть хоть какие-то признаки этой новой страны, нового мира, новой жизни. Вижу только холмы. Один за спиной, из него мы выбрались, другой застит обзор впереди. По сторонам… да тоже какие-то холмы, только подальше. Еще имеется небольшое озеро, видимо, именно из него берет начало река, по которой мы сюда добрались. И, в общем, все. Больше ничего разглядеть не удается.

— Ясмина, а ты уверена? — окликаю вампиршу. — Ты точно знаешь, что мы миновали Границу?

— Ну конечно, вон же… Идем, покажу, — она подлетает ко мне, обхватывает за талию, легко вздергивает в воздух, поднимаясь выше окрестных холмов. — Смотри! Вон, видишь? Синие всполохи в воздухе. Да, вон те, от земли и до неба!

Да, вдали что-то сияет, переливаясь.

— Это и есть Граница. С этой стороны она в цвете. Видимая, даже для людей. Чтоб и не думали приближаться. Судя по цвету, до нее километров пятнадцать отсюда. А может, и двадцать. Мы ушли, веришь теперь? Ушли!

— Да, но… — что-то не так с пейзажем. Никак не могу понять, что царапает взгляд. Граница, вставшая стеною света? Нет, дело не в ней, она лишь сбивает… — Горы! — наконец, понимаю. — Ясмина, но где же горы?

— Вот, — она, смеясь, указывает подбородком на все эти холмы вокруг. — Вот они, ваши страшные, высоченные, непроходимые горы! А других здесь нет, нет, нет! — она смеется, и кружится на одном месте, все быстрее, быстрее, так что мир вокруг превращается в смазанное пятно.

— Прекрати! Яся, пожалуйста, поставь меня!

Ставит. И вынуждена удерживать за руки, потому как у меня голова идет кругом от ее вращений, едва не падаю.

— Погоди, что значит «других нет»? Как это «вот они»? А где… где горные пики, уходящие в небеса, заснеженные вершины, вечные льды?

— Нету их, Лар. Западные горы очень древние, ветра их стерли давным-давно. Где больше, где меньше. А где и вот до таких холмов, — поясняет Ясмина с чуть виноватой улыбкой. Словно лично ответственна за обман. — То, что ты видела из Страны Людей — это просто картинка. Ну, как фотография, только очень большая. Реальность — вот.

Вот. Несколько потерянно вновь оглядываю окрестности. Даже с горами обманули… Впрочем, это, наверное, такая малость на фоне прочего.

— Ну и… куда нам дальше? Ты знаешь? — интересуюсь у вампирши.

— Да. А ты разве не разглядела? Вон там город, — она уверенно машет рукой за холмы.

— Пока ты вращалась, как бешеная карусель? Было несколько сложно.

— Не ворчи, чай не уронила, — беззаботно отмахивается она. — Ладно, тебе, наверное, передохнуть надо. И поесть. Я подожду. А потом отправимся дальше.

— Ты можешь не ждать, если хочешь. До города я доберусь.

— До темноты? Вот это вряд ли. Не выдумывай, пешком здесь долго.

— Зачем ты возишься со мной? Я же просто обуза… — в очередной раз не выдерживаю я ее заботы. Пусть необходимой, но…

— А вариант «просто так» по-прежнему не проходит? — отзывается она несколько раздраженно. — Хочу быть уверена, что ты добралась. Если уж я что-то делаю, то доделываю, не бросаю. И не переживай, — добавляет она после небольшой паузы. — Помогу тебе добраться до города и исчезну. И ты начнешь свою новую жизнь, как и хотела, без вампиров. Любого пола, — резко разворачивается и уносится по направлению к озеру. Купаться. Бр-р, это надо быть вампиршей, чтоб полезть в воду в это время года.

Меня хватает лишь на то, чтоб умыть в ледяной воде лицо и руки, прежде чем перекусить тем немногим, что я сообразила взять из дому.

— На самом деле причина есть, конечно, — наплававшись и вновь одевшись, она тихонько садится возле меня. — Причина всегда есть. У всего. А я… просто хочу исправить то зло, что я тебе причинила.

— Ты — не причиняла!

— Всего не исправить, конечно, — продолжает она, будто не слыша. — Того, что сделал с тобой Владыка, мне не отменить. Никак. Но я могу хотя бы исполнить то, что обещал тебе Анхен. И так и не исполнил. Из-за меня.

— Он не исполнил, — горло вновь сжимает спазм. Зря она опять об этом. — Он, не ты.

— Ты не понимаешь, — горько вздыхает она, не поднимая головы. — Ты просто не понимаешь, что там случилось. Даже я… поняла не сразу. Все было слишком красиво, слишком невероятно… Мне так хотелось поверить — и я поверила…

— Ну хорошо, объясни. И я попробую понять. Хотя…

— Ты не суди. Ты послушай. Просто послушай, — прерывает она меня.

Слушаю. Молча, как она и просила.

— Я уже говорила, все началось с пророчества. Предвиденья, изменившего всю мою жизнь. Сколько я себя помню, я была больна им, оно меня изводило, заставляя то торопиться жить, то, напротив, от этой жизни отказываться. И когда, наконец, то, чего я так боялась, свершилось, я… впала в ступор, наверное. Мысль была лишь одна: вот сейчас я умру. Я не думала, как, я не думала, отчего или почему. Я просто знала, что теперь это неминуемо произойдет, и… ждала. Ты не поймешь, ты умеешь бороться, а я… слишком слабая, мне всегда говорили… Были правы. Лоу пытался со мной связаться, но я не отвечала на вызовы, не видела смысла что-либо обсуждать. Единственная фраза, которую я в состоянии была бы произнести звучала бы: «я умираю», а такое не говорят… А потом… приехал Анхен. Я не знаю, как вышло, что он приехал раньше Лоу, возможно, воспользовался служебным положением, взял военный транспорт… Незнаю… Помню миг, когда он вошел. Такой любимый, такой желанный, такой… навеки потерянный, никогда не бывший моим, всегда ускользавший, словно огонь меж пальцами. Его удержать — все равно, что пытаться схватить пламя: обожжешься, а в руке пустота… И в тот миг… мне так захотелось… не многого. Всего лишь умереть… у него на руках. Чтоб он обнял, чтоб понял… что всегда безумно меня любил, чтоб не отпускал… до самой смерти. Которая уже здесь, уже рядом… через день, через час… я ее чувствовала в тот миг, всей кожей… И этот безумный страх умереть в одиночестве, это безумное желание его безумной, умопомрачительной любви, которая не позволит ему меня оставить… Я бросилась ему на шею, а он пошатнулся… Даже сделал пару шагов назад, словно не в силах удержать хрупкую деву… — она чуть качает задумчиво головой, словно смотрит на тот миг со стороны, и сама удивляется, как же оно так?.. — Только он не от веса моего пошатнулся. Я ударила его… всей силой своего желания. Спонтанный выброс на пределе эмоций… Я не контролировала, я даже не понимала… Я говорила, мои возможности… невелики, и против воли вообще бессильны. Но понимаешь… в тот миг он меня любил. Он ведь всегда меня любил. Как дочь, но ведь любил же. А тут… столько лет разлуки, радость встречи, моя боль, от которой у него заболело сердце. И в тот миг, когда я летела к нему, он ведь тоже стремился ко мне — обнять, согреть, утешить. Я была в тот миг его любимая, ненаглядная девочка, и мой эмоциональный выброс… Он, конечно, не мог наделить Анхена тем, чего не было. Но то, что было, он возвел в абсолют. И я стала любовью всей его жизни. Его Единственной, его Мечтой, его Судьбой…

Она замолчала. Я тоже молчала, не зная, как реагировать на это. И верить ли.

— Я не специально, — повторила она чуть слышно. — Я даже не думала о том, чтобы как-то на него воздействовать, я тогда вообще была не в состоянии думать, я и не поняла тогда толком, что случилось… Просто очень обрадовалась. Так обрадовалась, когда он говорил мне о своей любви, когда он излучал эту любовь всем сердцем, когда он со всей страстью мне эту любовь демонстрировал… А уж когда он сказал о том, что хочет от меня ребенка, когда предложил… Я знала, что ничего не получится, я была уверена, я же смертница… Но пройти обряд с ним, сам факт, что он желает этого обряда… Конечно, я согласилась, не раздумывая. Просто ради обряда, ради символа нашего союза… А ребенок… зачался… — она вновь замолчала, словно до сих пор ошарашена таким исходом, и по-прежнему не может вписать этот факт в свое предрешенное мироздание.

— И только потом приехал Лоу. Это он разглядел, что Анхен… что я воздействовала на него. Но ему не сказал, а мне… Очень долго пытался понять, «как я могла», и объяснить, «что я натворила». И временами у него даже получалось… выражаться цензурно. А я… Я просто не смогла ему признаться, что испугалась, что это был животный страх смерти, что я настолько… Все твердила ему, что люблю и всегда любила. И это, разумеется, правда, но… Собственно, именно Лоу и объяснил мне… про причины и следствия. Про то, что именно инициировав свадьбу с Анхеном в такое время и в таком месте, я и подписала себе приговор. Поскольку нажила врага, который не простит… Безумно испугавшись смерти я сама сделала шаг к ней в объятия…

Молчит, обхватив коленки. Я тоже молчу. Что я могу сказать? Что всевозможные пророчества — зло, которое реально мешает жить? Ей ли не знать, да и по братцу ее это всегда было понятно. Что я даже Владыку могу в чем-то понять, с его нежеланием видеть коэра на троне. Все же пророк и безумец это порой… почти синонимы…

Что я Анхена… Анхена… Анхена… все равно простить не смогу. Потому как любовь — это вещь эфемерная, сегодня есть, а завтра… и без всяких коэрских воздействий. Но предательство ни наличие любви, ни отсутствие любви не оправдывает. И если ты отдаешь на смерть того, кого клялся защищать… Неважно, в кого ты при этом влюблен. Неважно, насколько эта любовь… естественна по своей сути. Те, кого ты больше не любишь, не заслуживают смерти лишь потому, что ты их больше не любишь. Он мог бы бороться, он мог бы отстаивать… Но он предпочел решить дело малой кровью. Моей.

— Он не виноват, — тихонько повторяет Ясмина, словно услышав мои мысли, не только эмоции.

— Я это решу сама, — закрываю тему. Если я и стану это когда обсуждать, то не с ней. — Ты лучше мне расскажи, что дальше с твоим пророчеством? Мы сбежали, мы свободны. Что, оно больше не действует?

— Н-не уверена, — весьма нерешительно отзывается Ясмина. — Понимаешь, когда я чуть отошла от своего безумного страха и от не менее безумного забытья в объятиях Анхена, поговорила с Лоу… Ко мне, можно сказать, вернулась способность думать, которую после смерти Ары просто парализовало… И я прокручивала вновь и вновь все, что я знаю, все, что я помню. Смерть Ары — это причина. Причина, но не момент. Не срок. Нигде в моих видениях не было указания на время. А тут еще ребенок. Я пыталась разглядеть, но, видно, не то состояние было, не вышло… Я спрашивала Лоу, видит ли он моего ребенка, его рождение, его судьбу… А он только кричал, что благодаря моему идиотизму он и моей-то судьбы больше не видит… А потом сказал, что шанс есть. Что ребенок может родиться. Не там и не так, как мы планируем, но — может… — она вновь замолкает, глядя прямо перед собой и задумчиво закусив губу. Пытается сформулировать. Определиться. — Я понимаю так, что от непосредственной угрозы я избавилась, и теперь наш ребенок не просто «может», он родится, — достаточно уверенно делится она со мной результатом своих размышлений. — А значит год, как минимум, у меня теперь есть. Ну а там… может, Владыка все же найдет и уничтожит, может, иначе как… В конце-концов, «из-за смерти Ары» я оказалась в этих землях, а тут… Люди изловят однажды за вампиризм. Да и казнят, — на последней фразе она улыбнулась, явно не слишком-то веря в подобное. Владыку она боялась куда сильнее людей. — Ладно, полетели. Если у меня остался лишь год — надо попытаться насладиться каждым его днем. Увидеть мир. Разные обычаи. Разные страны. Разных людей… Я, кстати, тоже уже голодная, — добавила она, уже крепко прижимая меня к себе и взмывая в воздух.

— И как ты собираешься решать этот вопрос? — раньше я о ее питании как-то не думала.

— Ну, я уверена, что в ближайшем городе обязательно найдется хорошенький мальчик, который с удовольствием пригласит меня на ночлег, — она легкомысленно пожала плечами, стрельнула глазками, и понеслась над холмами по направлению к людскому жилью.

Город, бывший прежде лишь размытым пятном на горизонте, начал стремительно приближаться. Не очень большой. Со множеством частных домов, хаотично расползающихся по окраинам. С более-менее регулярной застройкой в центре. Четко просматривалось несколько прямых, как стрелы, улиц с каменными домами в четыре-пять этажей. Тянулись за глухим забором монолитные корпуса какого-то производства. То тут, то там поблескивали золотом маленьких округлых крыш тянущиеся к небу белокаменные домики без окон. По улицам сновали машины — грузовые, легковые, автобусы. Уже стало можно различать фигурки отдельных людей. Еще далеко, на грани видимости, но Ясмина, и так летевшая невысоко, начала снижаться. Явно нацелившись на дорогу, что вилась меж холмов в направлении города.

Но до дороги мы так и не долетели. Тонкая металлическая сеть взметнулась внезапно. Яся попыталась было резко уйти вверх, но со мной на руках, усталая после долгого тяжелого дня… Не успела. Не выскользнула. И, в мгновение спеленатая этой сетью вместе со мной, она просто беспомощно падает на землю, словно забыв, что умеет летать.