За Тихим Доном (СИ)

Глава 44

Саундтрек: Люся Чеботина— Плакал Голливуд

Полчаса на стоянке воздух пинаю в ожидании Маши. Красоту наводит в салоне.

Наконец-то выходит, и я охуеваю. Чёрное платье с корсетом и пышной юбкой отлично подчёркивает фигуру. Волосы локонами собраны на одну сторону. Макияж такой, что синие омуты и пухлые губки сразу бросаются в глаза. В дополнение серебристые босоножки с тонкими лямочками, сумочка и тонкая шаль, спущенная с плеч. Вечеринка у воды, будет прохладно.

Мама дорогая! Я с трудом держусь, чтобы не сорвать это всё с неё и не трахнуть прямо здесь на стоянке.

— Ты бомба… — выдыхаю.

Кокетливо хихикает и кружится. Юбка становится солнышком. Смотрит из-под пышных ресниц и прикусывает нижнюю губку.

Никогда в жизни не пожалею, что моё сердце выбрало именно её. Лучше я себе и представить не мог.

— Я весь вечер буду с нетерпением ждать возвращения домой, — обнимаю Машу и вдыхаю нежный аромат её духов.

— Мы опоздаем… — на пониженном тоне.

— Успеем…

Целую мою конфетку в яркой упаковке.

Внутри невероятная эйфория от ощущения счастья. Тепло в душе…

Едем молча. Нет у меня слов… Я просто иногда смотрю на неё и улыбаюсь, как дебил. Сплетаю наши пальцы, перебирая каждый и целуя.

Это что-то другое… Словно наши энергии переплетаются и танцуют какой-то свой танец. Она проникает в меня, а я в неё. И мы одно целое…

Помогаю своей принцессе выйти из машины у ресторана на берегу. Очередное дорогое детище Медведевых. Накидываю шаль ей на плечи. Хмурится.

— Комары загрызут, — объясняю свой поступок, а не желание скрыть её открытые плечики и аппетитное декольте от посторонних глаз.

Недоверчиво ухмыляется и берёт под руку.

Ресторан полон гостей. Сплошь "важные" люди. И это помолвка… Боюсь подумать, что будет на свадьбе Лешего и Сони.

А вот и они стоят в компании помощника главы администрации.

— Поздравляю! — протягиваю руку другу.

— Спасибо! — жмёт в ответ.

Маша поздравляет Соню и обнимает. А я замечаю, как этот чинуша скользит похотливым взглядом по моей Клинской. Выколоть бы тебе глаза утырок!

— А может нам свадьбу в один день сыграть? — шучу с серьёзным лицом, прижимая Машу к себе за талию.

Помогатор сразу теряет интерес к Клинской и, извинившись, уходит.

— Ты серьёзно? — смотрит на меня Маша.

— Прикалывается он… Просто заметил, что Карасев на тебя пялится, — выдал весь расклад Лёха.

Клинская свела брови и посмотрела на меня строго.

— Ты неисправим, Шолохов! Соня, пойдём что-нибудь выпьем, — взяла невесту под руку и увела от нас.

— Ты реально псих, братан. Уже добился своего, а ревностью до сих пор брызжешь.

— А ты нет? Нравится, когда на твою девушку кто-то слюни пускает?

Леший покачал головой.

— Тогда ко мне какие претензии?! Я защищаю свою территорию.

— Животное ты, — посмеялся. — И ведёшь себя так же.

— Что-то когда это животное за тебя встревало в разборки и било всем морды, ты не сильно жаловался.

— Вообще-то, огребали мы оба…

— Огребали? Я такое не припомню, — обнял его рукой за шею и крепко сжал.

— Тихий!

— Пошли искать наших королев, пока к ним ещё кто-нибудь не подкатил, — потянул за собой.

Нашли Машу и Соню в компании родителей. Почти синхронно обняли наших девочек сзади. Я чмокнул Клинскую в шею. Варвару Петровну, мать Медведева, передёрнуло. Интеллигенция в десятом поколении. Считает, что проявление чувств на людях — вульгарно. Леху постоянно пилит за это.

Слегка покачиваясь под музыку, утыкаюсь носом в волосы Машеньки.

— Роман, обниматься на людях неприлично, — сделала замечание Варвара Петровна.

Ой, не лечите меня!

— А что прилично? Стоять по стойке смирно? А если это любовь?

— Любовь — дело интимное. Чувства нужно показывать взглядом. А остальное наедине…

— Варвара Петровна, я орать на весь мир хочу, а вы " наедине". Наедине у нас другие телодвижения.

— Шолохов! — одёрнула меня Клинская и натянула виноватую улыбку.

— Всегда был невоспитанным грубияном и похабником, — морщится Медведева.

— Варвара, отстань от детей! Пусть наслаждаются юностью. Это их праздник, — осадил её Медведев старший.

Ещё бы я загонялся о том, что обо мне думает совершенно чужая мне женщина, пусть она и мать моего лучшего друга. Поздно меняться, я такой, какой есть.

Постепенно вся наша компания подтянулась, собрались за одним столом. Поздравления для Лешки и Сони сыпались, как из рога изобилия.

Маша моя смотрела на всё это горящими глазами: толи от впечатления, толи от выпитого шампанского.

Ловлю под столом её пальчики и сжимаю в замок. Краснеет от смущения.

Большим пальцем вожу по её руке. Закусывает губу.

— Перестань… У меня мурашки…

— Пойдём, потанцуем? — произношу ей в шею.

— Ты умеешь танцевать? — удивляется.

— О, ты будешь в шоке, — вытягиваю её из-за стола.

Робко делает первые шаги на танцполе, словно боится, что я оттопчу ей ноги. Притягиваю уверенным рывком, ставя в позу. Бровки Клинской взлетают вверх.

"Все постоянно говорят, что счастье любит тишину…"

Уверенные движения и повороты. Маша входит в раж и начинает отвечать в танце.

"А я хочу, чтобы на нас глядя, плакал Голливуд…"

Раскручиваю её то в одну, то в другую сторону. Поворот, обхват за талию. Рукой слегка приподнимаю юбку. Но это обман…

Отпихиваю, не отпуская руки. Снова притягию, закрутив и снова в объятья. Наши бёдра двигаются в такт музыке. На финале глубокий наклон вниз.

Маша смотрит огромными и возбуждёнными глазами, с трудом переводя дыхание. Мы словили аплодисменты.

Увожу её с танцпола, чтобы она могла отдышаться к собравшейся компании друзей.

— Вау! Огнище, Тихий! — подпрыгивает Алка.

— Не знала, что ты умеешь ТАК танцевать, — выдыхает Клинская.

— Просто у кого-то в одиннадцатом классе был роман с учительницей танцев, вот она его и надрессировала, — со злостью выдаёт Саша.

Блядь… Ну, успокойся ты уже! Сколько можно! Вот и сейчас решила говна на вентилятор кинуть.

Маша сразу в лице изменилась. В глазах проскользнула сталь, а губы сжала в тонкую полоску.

— Это давно было…

— Вот тебе надо было это ляпнуть?! — наехала на Сашку Алла. — Не можешь ты язык за зубами держать, так засунь в жопу! Маш, не обращай внимание. Это реально давно было, — взяла её за руку. — Пойдём, подышим свежим воздухом, — увела Клинскую с собой.

— Алка права. Саш, ты перегибаешь, — очередной наезд от Лёхи.

— Да пошли вы! — психанула и побежала к выходу.

— Пусть идёт. Может, подумает своей башкой, что иногда нужно промолчать.

Маша и Алла стояли на мостике и о чем-то разговаривали. Пригорало подойти, но Алка умеет убеждать людей, так что пусть поговорят.

Сидел на стуле и всматривался в рисунок частичек мякоти сока на дне стакана, когда сзади подошла Маша и обняла за шею.

— Я не злюсь… — шепотом на ухо.

Потерлась носом о мою щеку. С сердца упали тиски.

— Машенька, у меня ты одна… Всё что было — давно в прошлом…

— Я знаю… Я тебя тоже люблю…