ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Гарри знал, что играет с огнем. Несмотря на то что он вел себя грубо, на то что прилагал всяческие усилия, чтобы держать Джекки на расстоянии, она продолжала тянуться к нему, пока наконец не коснулась ею. И не только физически. Этой женщине удалось проникнуть туда, куда за последние пять лет не удалось проникнуть никому.

Даже ему самому.

Всякий раз, когда он смотрел на нее, разговаривал с ней, она становилась ближе и влекла его за собой.

Может, у Джекки и не было зонтика, как у Мэри Поппинс, но все равно в ней было что-то волшебное.

Почему она не боялась его?

Любой, увидев надпись «Не входить!», непременно подчинился бы, но она упрямо проигнорировала ее. Только что она поцеловала его, а он положил ей руку на талию, думая лишь о том, как бы ответить на ее поцелуй.

Поцеловать ее по-настоящему.

Ему следовало бы позволить ей упасть в ванну. А еще лучше упасть туда самому. Вода помогла бы погасить огонь, который горел у него внутри.

Эта женщина нарушила плавное течение его жизни, свела на нет все его усилия подавлять любые эмоции. Он почувствовал, что может вернуться к своей работе.

Джекки была настоящей возмутительницей душевного спокойствия, и этому следовало непременно положить конец. Но она излучала доброту и нежность, которые влекли его, как тепло очага в холодную зимнюю ночь.

Он вед еще обнимал ее, разрываясь между разумом и чувствами. Ее веки затрепетали, с приоткрытых губ сорвался тихий стон. Гарри знал, что никакая сила на земле уже не сможет его спасти.

Джекки почувствовала мимолетное прикосновение его губ. Это не было похоже на поцелуй в обычном смысле этого слова. Он сделал это лишь для того, чтобы предупредить ее об опасности, которая ей угрожала. Но было слишком поздно. Хотя этот поцелуй длился всего один миг, он взволновал ее тело, возвратив его к жизни подобно тому, как первые лучи весеннего солнца пробуждают цветок примулы.

Ее сердце бешено застучало.

Увидев огонь в его глазах, она поняла, что, пока Гарри Тэлбот оберегал от нее свое сердце, она отдала ему свое.

– Простите! Если вы собираетесь целоваться… раздался голосок Мэйзи.

– Нет! – Джекки первая пришла в себя, схватила с вешалки полотенце, вынула Мэйзи из ванны и стала ее вытирать. – Я только потеряла равновесие, а дядя Гарри поймал меня.

Мэйзи искоса посмотрела на нее. Она не поверила ни одному ее слову и, повернувшись к Гарри, сказала обыденным тоном:

– Он не мой дядя. Он мой папа.

Гарри замер. Что, черт возьми, Салли рассказала ребенку? Какую небылицу она сочинила? Им овладело чувство вины. Оно было таким же сильным, как боль, которую ему довелось испытать. Он отдал свою малышку женщине, для которой она была всего лишь очередной забавой. Он сдался без боя, отказался от ее любви, ее уважения. Есть ли такие слова, которые уместны в данной ситуации?

Он должен что-то сказать. Серебристо-серые глаза Джекки требовали от него правды.

– Джекки… – начал он, запинаясь.

Теперь ее лицо выражало твердую уверенность.

– Просите меня, Гарри. Уже поздно. Мы собираемся завтра за покупками, и Мэйзи пора ложиться спать. – С этими словами она взяла девочку на руки и вышла из ванной.

Несколько минут назад Гарри сокрушался по поводу того, что эта женщина пробила брешь в оборонительной стене, которую он возвел, чтобы оградить себя от привязанностей, и разбирала ее по кирпичику. Но сейчас она ушла, и это было похоже на затмение солнца.

Гарри попытался что-то сказать, но было уже поздно. Она ушла. Вместе с Мэйзи.

На мгновение Гарри овладело желание пойти за ними и потребовать, чтобы его выслушали. Но разве это правильно? Он сделал то, что сделал, и этого уже не изменишь.

Может, так даже лучше. Ему надо принять душ, как собирался, и не вмешиваться в жизнь других. Ради них и самого себя. Вернуться к тому, что он называл нормальной жизнью.

Его привлек ропот голосов, доносящийся из спальни. Мягкий, успокаивающий голос Джекки, которая укладывала девочку спать. Отчаянные слова Мэйзи: «Мне так жаль… так жаль… Я не хотела этого говорить. Правда, он не заставит меня уехать? Я пойду в школу?»

Гарри постучался и открыл дверь. Его сердце сжалось, к горлу подступил комок, когда он увидел Мэйзи, лежащую в кровати принцессы. Обе они вопросительно смотрели на него.

– Джекки, зайдите ко мне завтра перед тем, как отправитесь за покупками, – с трудом сказал он. Вам понадобятся деньги.

Он чувствовал, что Джекки смотрит на него, пытаясь понять, о чем он думает. Гарри оставалось лишь надеяться, что, когда ей это удастся, она даст ему знать. Потому что он сбился с намеченного пути и блуждал в темноте в поисках искорки света, которая вновь укажет ему путь в беспросветной мгле его жизни.

– Я была бы рада, если бы вы поехали вместе с нами, – сказала Джекки. – Я плохо ориентируюсь в незнакомой местности.

Вот она, эта искорка в темноте…

– Конечно, – ответил он, игнорируя ее полный мольбы взгляд. – Вы уже решили, что нужно купить?

– Я составлю список.

Он кивнул и повернулся, чтобы уйти.

– Гарри…

Он остановился.

– Я оставила для вас ужин в холодильнике.

Маленькая искорка превратилась в жаркое пламя.

Гарри показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Джекки пришла к нему в библиотеку.

– Я сварила кофе.

– Вам не стоило себя утруждать, – ответил он, взяв у нее поднос и поставив его на столик у дивана.

Скорее всего, она сделала это специально. Ей нужен был какой-нибудь предлог, чтобы поговорить с ним. Гарри старался не смотреть на нее, осознав, насколько откровенным был его взгляд. Неудивительно, что ей удавалось видеть его насквозь.

Беспристрастно взглянув на себя впервые за эти долгие годы, Гарри не стал винить Джекки за то, что она осуждает его, А это несомненно так.

Джекки молча налила ему черного кофе без сахара, затем села в кресло у камина и стала ждать, пока он не присоединится к ней, чтобы держать ответ.

Он и не надеялся, что она оставит его в покое. Но было бы намного лучше, если бы Джекки оставила его в покое. Ему так нужно спрятаться от самого себя и остальных.

Хотя, может, он снова пытается лгать самому себе?

– Наверное, вы очень удивились.

– Да, не скрою. Но прежде чем вы начнете, Гарри, я должна вам сказать, что поговорила с Мэйзи.

Она призналась в том, что спрятала мой сотовый, и в том, что вытащила из сумки всю практичную одежду, которую упаковала ее мама, а взамен положила туда свои лучшие наряды. Кажется, она хотела привлечь ваше внимание.

– Можете сказать Мэйзи, что ей это удалось.

– Думаю, вы могли бы сами ей об этом сказать – Первым делом, – пообещал он.

У него были серьезные неприятности. И не только из-за Мэйзи.

– Посмотрим. Знаете, она очень рассердилась, когда я подумала, что она выдумала всю эту историю, – Джекки засунула руку в карман и вынула оттуда сложенный листок бумаги, – поэтому она и дала мне свое свидетельство о рождении.

– Свидетельство о рождении? – Сбитый с толку, он продолжил:

– Как оно могло оказаться у нее? Оно должно быть под замком.

От греха подальше.

– Она сказала, что оно валялось. Подозреваю, что Мэйзи специально искала его, может, воспользовалась тем, что сейф в кабинете был открыт, – она улыбнулась. – Уверена, что если Мэйзи чего-то очень захочет, она непременно этого добьется.

– Да, Мэйзи – это сущее наказание, – согласился Гарри. И обнаружил, что, несмотря ни на что, улыбается ей в ответ.

– Хотите знать, для чего ей это понадобилось?

Она пыталась выяснить, кто она такая.

Его улыбка исчезла.

– Она и так знает, кто она такая.

– Вы так думаете? Разве у вас не было бы вопросов, окажись вы на ее месте?

– Ей следовало спросить Салли.

Впрочем, это было бы бесполезно. Его кузина обитала в мире фантазий.

– Свидетельство о рождении не сказало бы ей ни о чем.

– Нет? – Джекки развернула листок, лежащий у нее на коленях. – По-моему, как раз наоборот. Ведь это не обычное свидетельство, как у всех нас. Это даже не свидетельство об удочерении. Оно ведь было выдано в консульстве в Дигали, маленькой африканской стране, которая надолго погрязла в гражданской войне. – В ее глазах, которые с вызовом смотрели на него, плясало пламя. – Вы там работали?

– Да, в международной благотворительной организации медиков.

Ее интерес был неподдельным. Затем, с едва заметным вздохом, она сказала:

– Как я вам завидую.

– Если вы хотели стать военной медсестрой, вам следовало бы остаться в университете и, получить квалификацию. Их всегда не хватает.

– Я знаю, но жизнь вносит свои коррективы, произнесла Джекки как-то отрешенно.

Несмотря на то что она улыбалась, Гарри подумал, что это самое грустное зрелище, которое он когда-либо видел. На ее лице отражались сожаление и боль потери. И защитная стена вокруг его сердца, которую она так старательно пыталась разобрать по кирпичику, рухнула сама по себе.

– Вы мне расскажете? – спросил Гарри.

Прежде чем как-то помочь ей, он должен был узнать, что с ней произошло.

Джекки пришла в себя, посмотрела на него и произнесла:

– Может быть. Позже.

В зависимости от того, насколько откровенен будет с ней он? У Гарри не было намерения лгать ей.

– Это обещание? – спросил он, наклонившись вперед.

Когда Джекки ответила ему легким кивком, он понял, как непросто далось ей это решение. Она долго думала, прежде чем довериться ему. Выражение ее лица было очень серьезным. Ее глаза блестели, когда она сказала:

– Это сделка, Гарри. Вы раскроете свои секреты, а я свои.

– Все мои секреты здесь, у вас на коленях, в документе, копия которого хранится в Государственном архиве.

– Мне недостаточно простого факта, что вы лжец, Гарри Тэлбот. Я хочу знать больше. – Хотя слова были жестоки, ни во взгляде, ни в голосе не было суровости. Он промолчал, и она продолжила:

– Хорошо.

Давайте посмотрим.

Она начала читать свидетельство о рождении Мэйзи.

Мать: Роза Нгей.

Род занятий: безработная.

Имя ребенка: Маргарет Роуз.

Месторождения…

Джекки сделала жест рукой, словно отмахиваясь от чего-то.

– Как вам это удалось, Гарри? Почему вы это сделали?

– Потому что я не был готов, чтобы Мэйзи пополнила печальную статистику войны.!

Но там были десятки, сотни младенцев…

– Тысячи, – поправил Гарри. – Невинные всегда страдают больше других.

– Итак, почему она?

Гарри покачал головой, словно не желая пережить заново весь тот ужас. Ему хотелось встать, выйти из комнаты, убежать на холмы. Но разве не этим он занимался все это время? Прячась, заживо хороня себя в работе? Тот факт, что это в конце концов ни к чему не привело, показал, что такая тактика была ошибкой. И смена обстановки не принесла желаемого результата.

Гарри встал на колени рядом с камином, помешал кочергой золу, подложил пару поленьев и стал наблюдать за тем, как их лижут языки пламени.

Оттягивал момент истины, насколько это было возможно.

Джекки не торопила его. Она терпеливо ждала, пока он не выстроит свою мысль и ему не останется ничего, кроме как начать.

– Ее мать была беженкой. Я не знал ее имени. Я придумал его.

Он взглянул на нее, чтобы удостовериться в том, что она поняла. В ответ на это Джекки протянула руку и дотронулась до его плеча.

– Я даже не знаю, откуда она была. Знаю только, что бедная женщина наткнулась на мину. Ее привезли в наш госпиталь. Когда я подошел к ней, она и ее ребенок были чуть живы.

Джекки ничего не сказала, только закрыла рот ладонью, чтобы сдержать слова, которые были бессмысленны. Перед ней в мельчайших деталях предстал весь тот ужас, который ему довелось пережить.

– Мэйзи была мала и слаба, но, когда я оторвал ее маленькое костлявое тельце от того, что осталось от ее матери, я услышал крик… торжества. Она будто говорила: «Я это сделала! Я жива!» И она крепко схватила мой палец, словно не желая меня отпускать. Посреди того кошмара это казалось настоящим чудом, Джекки.

– Это и было чудом. Вы спасли ее.

– Но для чего? Ведь было очевидно, что без матери она не протянет и дня в лагере для беженцев.

– Но она выжила.

– Я пообещал себе, что она не станет еще одной безымянной жертвой этой бессмысленной войны.

– И вы спасли ее, – прошептала она. – Как вы это сделали?

– Я оставил ее у себя. Она спала рядом со мной, путешествовала вместе со мной. Я кормил ее, заботился о ней. Иногда мне приходилось оперировать больных, держа ее в специальном приспособлении за спиной.

Гарри вздрогнул при мысли о том, что едва не потерял ее. Джекки встала рядом с ним на колени, взяла его за руку, затем обвила его за шею и прижала его голову к своей груди.

– Расскажи мне, – пылко прошептала она. – Расскажи, что с тобой произошло.

Ее тепло, ее аромат, казалось, проникали внутрь его, возрождая в его душе что-то, что он так усердно пытался заглушить. Ему было больно, но то была боль заживающей раны.

– Я помню все так, словно это было только вчера, начал он.

Послеполуденная жара. Пыль. Мухи. Теплое тельце Мэйзи за спиной…

– Рабочий день только что закончился, и я шел в свой лагерь. Мэйзи проснулась, начала капризничать, я остановился и взял ее на руки. Последнее, что я помню, было ее улыбающееся личико… – он покачал головой. – Затем мир разорвался на части, когда где-то позади нас разорвался снаряд. Волной меня отбросило вперед.

– А Мэйзи? Она была ранена?

– Когда бомбежка прекратилась, меня нашли в палатке. Я защищал девочку, накрыв своим телом.

Должно быть, я приполз туда, хотя я не помню, как это было…

– Вы снова спасли ее.

– Всего минуту назад…

– Шшш, – произнесла Джекки, нежно гладя его по спине, словно утешая. – Вот что, значит, случилось с твоей спиной…

Вдруг она запнулась, и теперь уже он, прижав к себе, утешал ее.

– Забудь об этом. Забудь все, что ты видела.

– Нет! – Она отпрянула. – Я хочу видеть. Сейчас.

С этими словами Джекки начала расстегивать его рубашку. Он схватил ее за руки, чтобы остановить, но она так посмотрела на него, что он сдался. Она наклонилась вперед и поцеловала так нежно, что его возбужденное тело потянулось к ней.

Затем, пока он приходил в себя, она вытащила полы его рубашки из-за пояса джинсов, сняла ее и бросила на пол, прикоснулась к нему…

Сначала ее ладони поглаживали его руки и плечи, затем скользнули на изрытую шрамами спину. Она прильнула к нему, прослеживая пальцами каждый рубец.

– Тебе больно? – спросила она.

Больно? Ее щека прижалась к его груди, ее волосы ласкали его щеку… В этот момент он чувствовал только боль желания в набухшей плоти.

– Да, – выдохнул Гарри.

Он не лгал. Заглушая боль желания, он снова надел рубашку.

Джекки села на корточки. Меж ее глаз залегла маленькая складка. Гарри протянул руку, чтобы разгладить ее.

– Не надо хмуриться. Со мной все в порядке.

Она посмотрела на него. При свете огня ее глаза казались огромными.

– Ты уверен? Тогда почему Мэйзи живет с твоей кузиной? Почему ты так несчастен?

– Несчастен?

Он немного отстранился, сделал глоток кофе, чтобы собраться с мыслями, – Ты собираешься это отрицать?

– Нет, не собираюсь, но ты сама сказала, жизнь вносит свои коррективы. Мои ранения были обширными, и их нельзя было лечить на месте. Но я не соглашался, чтобы меня отправили домой без Мэйзи.

Проблема заключалась в том, что у меня не было на нее никаких документов. Никаких прав. Нужно было еще одно чудо.

– И оно произошло.

– Когда речь уже шла о жизни и смерти, глава медицинского подразделения послал за консулом, чтобы тот попытался вразумить меня. Этот жалостливый человек не просил меня объяснить ситуацию.

Он предложил зарегистрировать мою малышку. Он не спросил у меня имя ее отца, просто спросил мое и вписал его. Когда он спросил имя матери, я думал, что все пропало. И я… дал Мэйзи имя моей матери.

Когда все закончилось, он вручил мне копию свидетельства и поздравил меня с моей дочерью.

Их взгляды встретились.

– Она моя, Джекки. В прямом смысле этого слова. Я бы пошел на большее, чем ложь, чтобы Мэйзи осталась со мной.

Ему было важно убедить ее, и поэтому он сказал слова, которые никогда не произносил вслух:

– Я любил ее, Джекки. И люблю. Я не мог отдать ее в сиротский приют, даже в самый лучший.

– Конечно, не мог. И ты привез ее сюда, в Хай-Топс.

– Я хотел так сделать. Но дело в том, что, когда меня отправили домой, я очень долго пролежал в больнице. Пересадка кожи – дело нешуточное. Тут появилась Салли. Она приютила Мэйзи, нашла няню. Ей доставляло удовольствие наряжать ее, словно куклу.

– Это и похоже на игру в куклы, – заметила Джекки. – Но Мэйзи – живая девочка.

– Какой-то папарацци пронюхал это и сделал несколько фотографий Салли с маленькой темнокожей девочкой. Через несколько дней поползли слухи. Никто и не подумал сказать мне об этом.

– Значит, она только сделала вид, что удочерила сиротку-беженку?

– По ее словам, она пошла на это, чтобы защитить меня и Мэйзи. Кроме того, в то время так поступали многие известные люди. Это был хороший пиар.

– Ты, наверное, сильно ненавидишь ее?

Он покачал головой.

– Нет, я просто знаю ее как облупленную, вот и все. Поэтому она всячески избегает меня.

– А Мэйзи?

– К тому времени, когда я достаточно окреп, она уже привыкла к своей новой жизни. Я был от этого не в восторге. Но не мог же я забрать девочку с собой на другой конец света, где шла война, где царили голод и разруха, где на каждом шагу подстерегала опасность.

– Ты мог бы остаться с ней дома.

– Может, я бы так и поступил, если бы все сложилось по-другому. Но меня слишком долго не было в жизни Мэйзи. Она забыла меня. Относилась ко мне, как к незнакомцу.

– Она не забыла тебя, Гарри. Она думала, что ты бросил ее, и наказывала тебя за это.

Он выдавил из себя улыбку.

– Так удобно думать, Джекки, но тебе не кажется, что это всего лишь беспочвенные мечтания?

– Возможно. Но ты должен задать себе один вопрос. Если Мэйзи забыла тебя, тогда почему она сказала мне, что будет врачом, когда вырастет?

Его сердце бешено заколотилось.

– Когда? Когда она тебе это сказала?

– По дороге сюда. Я спросила ее, хочет ли она стать моделью, как ее мама, и она в два счета поставила меня на место. Она хочет стать доктором, как…

– Как кто?

– Она не договорила. Ты не заметил, что она это делает постоянно? Говорит намеками. Обращаясь к ней, нужно всегда думать, как лучше поставить вопрос.

– Это у нее от Салли. Та точно знала, что ее матери здесь нет. Поэтому и сказала, чтобы девочку отвезли в дом бабушки, а не к самой бабушке.

– Ты дозвонился до нее?

– Да. Она говорила что-то странное. Сказала, что ты не должна была оставаться. Твоя преданность долгу даже возмутила ее.

– Правда? – улыбнулась Джекки. – Интересно, почему? Дай-ка подумать. Может, она хотела, чтобы ты снова сблизился с Мэйзи?

– Хочешь сказать, что ей надоела роль заботливой мамаши и она хочет избавиться от обузы, чтобы спокойно выйти замуж за миллиардера?

– Ты знаешь ее лучше, чем я. Неужели она такая мелочная? – Гарри промолчал, и Джекки добавила: Одно я знаю точно, Гарри. Мэйзи хочет остаться здесь, с тобой. Может, Салли это известно. – Она взяла его за руку. – Может, несмотря на все факты, в случае с твоей сестрой внешность не обманчива?

Гарри посмотрел на нее, покачал головой, словно до него не дошел смысл ее слов.

– Интересно, как ты стала такой мудрой?

– Если бы… – Джекки инстинктивно дотронулась до браслета.

– Расскажи мне о нем, – попросил Гарри.

– О нем?

– Значит, речь пойдет не о мужчине?

Джекки покачала головой, и в этот момент Гарри осознал, как он уязвим. Может, со временем он смог бы заставить Джекки забыть мужчину, но если дело в женщине…

– Я обещала, не так ли? – напомнила она, будто сожалея об этом.

– Да, и могу поспорить, ты за всю свою жизнь ни разу не нарушила обещание.

– Один раз. Всего один раз. Я обещала Эмме, что никогда не покину ее, но в конце концов у меня не стало иного выбора. – Джекки сняла браслет и показала ему. – В прошлом месяце я подарила его ей на день рождения. Я хотела, чтобы Эмма знала, что она должна забыть меня. Ведь жизнь продолжается. – Джекки накрыла браслет ладонью. – Ее семья отослала его назад.

– Ее семья?

Он в замешательстве посмотрел на нее и вдруг понял. Эмма была не любовницей, а ребенком.

– Как долго ты была ее няней? – спросил он прежде, чем она сообразила, о чем он подумал.

– Наверное, слишком долго. – Джекки постаралась взять себя в руки. – Ты спрашивал, почему я бросила университет. Так вот, я сделала это ради Эммы. Я думаю, ты единственный из всех поймешь меня.

– Я воспринимаю это как комплимент.

– Это и есть комплимент.

Джекки отвернулась, будто ей было слишком больно продолжать, взяла свою нетронутую чашку кофе, чтобы потянуть время.

– Оставь его, он остыл, – сказал Гарри, вставая и увлекая ее за собой. – Я приготовлю новый. Или ты собираешься прочитать мне еще одну лекцию о вреде кофе на ночь?

Джекки улыбнулась.

– Мне слишком трудно рассказывать о себе.

– Тогда я попробую подсластить пилюлю, – сказал Гарри, доставая из буфета бутылку бренди.

Взяв Джекки за руку, он повел ее на кухню. Там он согнал с диванчика собаку, усадил на него Джекки и стал готовить шоколад с бренди.

Когда Джекки попробовала этот успокоительный напиток, она улыбнулась и сказала:

– Ммм… как вкусно.

– Моя няня всегда готовила его, чтобы утешить меня.

– Она давала тебе бренди?

– Только для запаха. Ну как, помогает?

Она посмотрела на него:

– Знаешь, когда я впервые увидела тебя, я подумала, что ты – злой великан из моих детских кошмаров.

– Да, я невольно услышал, как ты описывала меня Вики Кэмпбелл. Мне следовало убежать.

– Убежать?

– Ага, убежать без оглядки. Всем известно, что Джек сделал с великаном.

Джекки, улыбнувшись, прижалась к нему. Какое-то время молча сидели и пили шоколад, и Джекки чувствовала, как напряжение постепенно уходит.

Гарри подумал, что мог бы просидеть вот так рядом с ней всю оставшуюся жизнь, но для этого надо было изгнать всех призраков прошлого. И чем раньше, тем лучше. Тогда он взял у нее из рук кружку, поставил ее на поли сказал:

– Расскажи мне об Эмме.

Должно быть, она уже была готова к этому разговору, потому что без промедления начала:

– Я всегда очень любила детей. К тому времени, когда я пошла в университет, у моих сестер уже были дети. Они были знакомы с Вики Кэмпбелл. Однажды она увидела, как я вожусь с детьми, и предложила во время каникул поработать временной няней.

– И в чем же заключалась твоя работа?

– Я привозила и отвозила детей, помогала в случае крайней необходимости. Например, когда у матери возникали неотложные дела. Иди в случае ее смерти…

– Значит, мама Эммы умерла?

– Да, погибла в автокатастрофе. Это была настоящая трагедия. Ее мужу было очень тяжело. Малышка злилась на свою мать за то, что она оставила ее.

Она не могла понять – почему. Я провела с ней целое лето, и она уже начала доверять мне, открываться, но мне пора было возвращаться в университет. Что мне было делать? Если бы я бросила ее, она бы во второй раз за свою недолгую жизнь потеряла единственного человека, на которого могла положиться.

Это подорвало бы ее веру в людей.

Гарри подумал о том, как Джекки относилась к Мэйзи, как четко выполняла свои обязанности.

– Я вижу, ты никогда не бросаешь того, кто в тебе нуждается.

– Я не позволяла ей забывать ее мать, не пыталась заменить ее, но она была всего лишь фотографией в рамке, чем-то нереальным. Фактически ее матерью стала я. И отцом тоже, потому что тот постоянно был занят. Я обещала Эмме, что всегда буду рядом.

– Что же произошло?

– Дэвид Гилчрист – инвестиционный банкир. К тому же богатый и красивый мужчина. Я уже проработала няней Эммы четыре года, когда он привел домой женщину, с которой познакомился во время путешествия, и хладнокровно заявил, что она его жена.

Он сообщил Эмме, что теперь у нее новая мама. При виде незнакомки Эмма резко заявила, что я – единственная мама, которая ей нужна. Меня тут же уволили, и через несколько недель они переехали в Гонконг.

– А браслет?

– Его вернули мне вместе с короткой запиской, напоминающей, что я – всего лишь служащая. И попросили больше никогда не связываться с Эммой.

Никаких рождественских подарков. Никаких открыток. Ничего. Новая миссис Гилчрист даже отослала браслет в агентство, а не прямо мне.

– Это было жестоко.

– Да, но я думаю, она была права. Если бы она не прекратила ее общение со мной, она бы не смогла завоевать любовь Эммы. Правда заключается в том, что я так привязалась к девочке, что забыла первый принцип своей профессии: ребенок, за которым ты присматриваешь, не твой. Ты всегда должна быть готова к тому, чтобы уйти… – Джекки закрыла глаза, и по ее носу скатилась слеза. Он стер ее кончиком пальца. – Когда речь заходит о детях, не существует никаких правил. Ты любишь их, потому что не любить их невозможно, а когда теряешь, это причиняет тебе боль. У тебя с Мэйзи есть еще один шанс. Не упускай его.

– Благодаря тебе.

– Я думаю, мы добились этого совместными усилиями, Гарри.

– Но инициатива была твоя. Вы обе хотели остаться?

– Нет, только Мэйзи.

– Итак, – продолжил он, пытаясь совладать с дрожью в голосе, – Мэри Поппинс собирается улететь отсюда, когда выполнит свои обязанности?

– На чем? Ты же отправил в ремонт мою машину. – В ее глазах загорелись озорные искорки. – К тому же Мэйзи обещала мне, что я здесь неплохо проведу отпуск.

– А что ты ей обещала?

– Только то, что я останусь до тех пор, пока ей нужна. Я научена горьким опытом. Больше никаких обещаний.

– Никаких?

Она прижалась к нему своим мягким податливым телом и внимательно посмотрела на него. Он поднял руку, как-то неуверенно, словно боясь чего-то. Но он так долго бежал от самого себя, что настала пора остановиться и посмотреть правде в глаза.

В его жизни снова есть Мэйзи. В его новой жизни.

И появилась Джекки.

– А что, если я скажу, что ты нужна мне?

– Ты не знаешь меня, Гарри.

Он дотронулся до ее щеки, убрал прядь волос с ее лица, мямля что-то, словно подросток перед первым поцелуем. Она выжидающе уставилась на него.

– Твой характер проявляется во всем, что ты делаешь. Возможно, я рискую, но я прошу тебя остаться.

– О чем ты просишь?

В ответ на это он нежно прикоснулся своими губами к ее губам. За этим последовало долгое молчание, которое нарушил звук распахивающейся двери.

– Я пить хочу!

Увидев их в объятиях друг друга, Мэйзи замерла и удивленно произнесла:

– Ой!

Джекки встрепенулась, пересекла кухню и налила ей стакан воды.

– А сейчас, дорогая, мы с тобой отправимся спать.

Завтра рано вставать.

Но Мэйзи не торопилась. Она не спеша выпила воду, затем, насупившись, уставилась на Гарри.

– Что-то не так? – спросил он.

Гарри надеялся, что она не передумала насчет школы. Он уже ясно представлял себе, как в ее первый учебный день он войдет с ней за руку в ворота школы…

– Ты мой папа, правда? – спросила она.

– Правда, – ответил он, пытаясь справиться с волнением.

– Значит, если ты целовал Джекки, она станет моей мамой?.

– У тебя уже есть мама, – быстро вмешалась Джекки, спасая его от необходимости отвечать на этот щекотливый вопрос.

– Нет.

Мэйзи так легко не проведешь.

– У меня есть, мать. Это не одно и то же.

Загрузка...